«Учитель истории»

Георгий Кончаков Учитель истории Предисловие

Учитель истории Аркадий Львович не мог вспомнить, у кого из писателей он встретил выражение: «Всё начинается с детства». Потребовалось целую жизнь прожить, чтобы убедиться, это действительно так. В ранних летах усвоил, что человек должен быть добрым, сострадательным к людям, не делать плохого другим, не доставлять им неприятности, любить маму, остальных можно и не любить, но относиться примирительно, по возможности не враждовать, ничего хорошего в этом нет. За годы своего военного детства узнал, что надо любить Родину, самоотверженно защищать её, за Родину можно жизнь отдать. Вот то немногое, что усвоил и принял для себя маленький Аркаша.

Имя не я ему придумал. Имя дали родители. Когда родилась дочь, первенец, у молодых родителей разногласий не было. Сошлись на имени Оля, Ольга, Лёля. А вот из-за сына поспорили. Мама предлагала: «Николай». Папа категорично возражал: «Это в твою родню. У вас полно Николаев. Ещё одного хочешь?» Когда папа называл сразу несколько имён, мама строптиво отвергала: «Это имена твоей родни». Сошлись на нейтральном, чтоб ни в его, ни в её родню. Оба были наслышаны о популярном детском писателе Аркадии Гайдаре, даже читали какие-то его занимательные рассказы или книги. На том и порешили, пусть будет «Аркадий». Звучит хорошо, а вырастит, может, тоже станет знаменитым, прославит род Титовых.

Аркадий Львович никогда всерьёз не воспринимал гороскопы и всякие прочие прорицания. Но с любопытством почитывал мистическую литературу, пользовался поражающими воображение сведениями в лекциях, которые охотно читал по линии общества «Знание». Так вот в одной книженции прочитал: «С незапамятной древности сложилось убеждение, что имя влияет на характер человека, помогая его развитию или, наоборот, тормозя его; что имя – это сущность, линия поведения и грядущее человека, как бы черновой набросок той личности, которой человек может стать. Имя – это хрупкий и дорогой подарок родителей своему ребёнку – было и для наших предков окутано тайной. Нет единого мнения по поводу разгадки этой тайны, есть только расположения и версии».

Против имени «Аркадий» говорилось: «Имя происходит от греческого – житель Аркадии, счастливой страны. Лёгкая, беззлобная энергетика имени обеспечивает Аркадию симпатии окружающих уже с детских лет. Имя наделяет своего обладателя подвижностью, любознательностью и жизнерадостностью.

Аркадий не обидчив, дарит людям тепло и любовь, обаятелен, поэтому быстро находит общий язык с любым человеком, легко может стать душой общества.

Однако именно здесь таится опасность. Весёлые компании, женщины, алкоголь – к этому легко пристраститься и тогда жизненная энергия будет растрачена по пустякам.

Когда он решится на брак, семья для него является святой. Аркадий очень любит детей и понимает их как никто другой, дети платят ему взаимностью.

В общем, судьбе Аркадия можно позавидовать. Но его характеру свойственно беспокойство и чувство тревоги. Поэтому с детства нужно развивать в Аркадии умение руководить эмоциями, принимать разумные решения, проявлять выдержку».

Закончив чтение, Аркадий Львович улыбнулся. Если бы родители знали эти предначертания, как бы они возгордились, что дали сыну такое удачное имя. Кто же не желает, чтобы ребёнок, родная кровинушка, прожил удачную, счастливую жизнь?

Аркадий Львович отметил про себя, многое из сказанного ему присуще. Окружающие в большинстве своём относились к нему с симпатией. Не все конечно. Всегда находились люди, особенно среди начальников, которые вежливо обращались с ним, улыбались, поощрительно хлопали по плечу, но в душе ненавидели благопристойного преуспевающего педагога. Аркадия Львовича не любили люди заносчивые, с повышенной самовлюблённостью, гипертрофированным самомнением, люди корыстные, завистливые, одним словом недалёкие.

Детей он действительно любил всю жизнь, всех детей, не делал различия. А у учителя детей всегда больше, чем у самых многодетных родителей. Любил всех, и озорных, и нерадивых. Им он даже больше симпатизировал, жалел, сочувствовал, старался прийти на помощь, приободрить, поддержать. Любил не по-мужски, это была какая-то материнская любовь к детям. Время от времени изрекал перед коллегами, когда кто-то из них с возмущением рассказывал об очередной выходке какого-нибудь злостного нарушителя школьной дисциплины, неповиновении, дерзком поведении:

– Чем учитель отличается от матери? – пояснял старый педагог. – Мать рассердится, накажет. А некоторое время спустя, приласкает, потреплет по головке со словами: «Какой же ты ещё глупышка!» Учитель в наказании идёт до конца. При случае будет настаивать перевести в другой класс или исключить из школы. Учитель готов избавиться от неугодного ученика. Мать этого не сможет, мать этого никогда не сделает. Она будет огорчаться, страдать, места себе не находить в безысходном положении, осуждать, обвинять, но никогда не отречётся. В самых крайних случаях найдёт оправдание в том, что сын заблуждался, сделал непростительную ошибку, в которой сам готов раскаяться. Мать вместе с сыном готова взойти на Голгофу, не имея за собой вины, только потому, что это её сын. Я всегда говорил и не устану повторять: «Учитель должен вести себя и поступать с учениками, как мать. В противном случае лучше отказаться от несвойственного занятия. Учитель – это не профессия, это – призвание».

– Где же найдёшь столько учителей, чтобы все по призванию? – возражали коллеги.

– Значит надо пересмотреть свои жизненные установки, – упорствовал старый учитель. – Значит надо заняться собой, своим воспитанием. Перед начальством хватает ума и выдержки не дерзить, вести разумно. Надо всякий раз в критических ситуациях ставить себя на место провинившегося ученика. Сдержанно подсказать, как следует, не теряя достоинства, признать правоту требований учителя.

Не всё в характере Аркадия Львовича было положительным. Даже такое качество, как доброта, нередко оборачивалось для него прискорбными последствиями. А уж про доверчивость и говорить нечего.

Но мы на этом сделаем остановку. Я не намерен вот так в предисловии раскрыть все достоинства и недостатки моего героя. Терпеливый читатель из последующих глав сам сумеет дать оценку, в чём-то порадоваться за него, в чём-то поддержать, с чем-то не согласиться и даже осудить, дать доброжелательный совет.

Самые ранние воспоминания у Аркадия Львовича связаны с Мичуринском, где он родился, прошли первые годы жизни, которые запомнились яркими картинками-эпизодами. Эти воспоминания радовали его. Ещё в дошкольном возрасте испытывал чувство гордости от того, что рано помнит себя, очень дорожил этими воспоминаниями.

Вы не слышали про Мичуринск, не знаете, где такой город? Ничего удивительного. В советское время в школьном учебнике «Ботаника» неизменно помещали портрет Мичурина, великого преобразователя природы, как его тогда именовали. Наизусть знали его знаменитые слова: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у неё наша задача». Читали параграф, как выдающийся ученый выращивал новые сорта плодов, получал зимоустойчивые сорта южных теплолюбивых растений.

Одноклассники про город Мичуринск не слышали, поэтому Аркадий никому не рассказывал, из какого он города. И только когда очередной классный руководитель, они за десять лет учёбы много раз менялись, заполнял место рождения, ученик называл с уважением свой город. На учителей это не производило никакого впечатления. Равнодушно заполняли список, безучастно выслушивая наименования мест рождения.

Мичурин – выдающийся селекционер. Его заслуги в области селекции плодовых растений были признаны ещё в дореволюционной России. Двумя крестами награждён – Анны 3-ей степени и «Зелёный крест» за труды по сельскому хозяйству.

Плодовые сорта Мичурина были востребованы иностранными специалистами и занимали значительные площади в США и Канаде. В 1913 году профессор Мейер передал предложение сельскохозяйственного департамента США переехать в Америку и там продолжить свои опыты. В другой раз Мичурин получил предложение департамента земледелия США продать частично или полностью коллекцию растений, которая насчитывала в то время более 900 сортов, в том числе выписанных из США, Франции, Германии, Японии и других стран.

Заслуги Мичурина в области селекции бесспорны. Называть его учёным может быть будет некоторым преувеличением. Он не имел законченного образования, даже гимназию не окончил. Но это выдающийся селекционер. И мичуринцы по праву чтят память своего знаменитого земляка, имя которого носит город.

Так что у школьника Аркадия были основания гордиться тем, что он уроженец Мичуринска. Может поэтому ему хотелось, когда вырастит, стать знаменитым. Но никто не знает и не может предсказать, как сложится судьба ребёнка. Можно только прислушаться к голосу современных генетиков о том, что многие качества наследуются от предков, а чтобы их развить, довести до совершенства, нужна благоприятная среда. И ещё социальные условия, – добавят социальные психологи.

Поскольку ребёнок не имеет жизненного опыта, родители ему говорят, вот этого делать нельзя, а это можно. Иногда сам спрашивает. Часто забывает спросить, полагаясь на себя. Постигает самостоятельно. Нередко это приводит к неприятностям: взял в рот целую ложку горчицы, приняв за варенье, или ложку обжигающего супа. Но зато старшие научили, когда пьёшь чай из блюдечка, сначала надо подуть. Осторожно попробовать.

А посему давайте проследим, как и в каких условиях проходило детство будущего учителя истории, что из него могло получиться и что получилось.

1. У каждого была своя война – 1941

Выражение, что у каждого была своя война, Аркадий Львович вычитал у Юрия Лотмана. Да, да. Того самого. Юрия Михайловича Лотмана, литературоведа, выдающегося учёного-лингвиста. Прошёл всю войну. Служил в тяжёлой артиллерии, этим объясняет, что остался жив. Первыми отступали, последними наступали. Из-за дальнобойности и калибра были всегда на некотором удалении от передовой. Но война есть война. Ни у кого не было уверенности, что останется живым.

Учитель истории о Лотмане узнал из его «Бесед по русской культуре», транслируемых по телевидению. Ему даже удалось большую часть «Бесед» записать на видеокассеты. В том году в школу приняли социальным психологом Людмилу Николаевну. Умная, эрудированная женщина нашла в лице старого историка терпеливого слушателя и неординарно мыслящего собеседника. Как-то во время очередного общения Людмила Николаевна поведала:

– Вы не представляете, какой это учёный. Как великолепно рассказывает. Заслушаешься. Сколько в нём благородства. Он не только большой знаток литературы, какое владение языком. Его лекции – сама поэзия. Когда мы говорим «культурный человек», подразумеваем вежливое обращение, соблюдение правил приличия. Лотман – человек культуры.

– Я дожил до седых волос, но ничего не знал и не слышал о Лотмане, – будто пытаясь оправдаться, примирительно включался в разговор Аркадий Львович. – Познакомился недавно, из телевизионных передач. Юрий Михайлович действительно покоряет и умением общаться и впечатляющими рассказами о русской культуре. Интеллигенты такого уровня и масштаба не так часто встречаются в нашей жизни, но они есть. Благодаря таким как Лотман, академик Лихачёв, писатель Гранин, русская интеллигенция достойно держит планку, являясь преемником и носителем интеллекта, гражданственности, патриотизма, культуры и лучших традиций русского народа.

– Как бы я хотела иметь весь цикл бесед Лотмана, – мечтательно откликнулась собеседница.

– Двадцать бесед мне записать не удалось. Но поделюсь всем, что у меня есть, – пообещал историк.

В киоске «Академкнига» Аркадий Львович увидел громадный с Библию размером том «Бесед» Лотмана. Тут же купил в подарок своей приятельнице. А так как покупка не была приурочена к конкретной дате, решил сначала книгу сам почитать, а уж затем преподнести. Так увлёкся, что прочитал всю целиком. В беседах автор время от времени рассказывал о себе, размышлял о прожитом и пережитом. Вот там и встретилась мысль, высказанная фронтовиком: у каждого была своя война.

Аркадий Львович и раньше сталкивался с такой ситуацией. Запало в душу грустное повествование фронтовика, который будучи сельским учителем, не подлежал мобилизации. Сам вызвался, добровольцем пошёл на фронт. Благополучно прибыли на передовую. В пути эшелон не разбомбили, хотя несколько раз подвергались налётам с воздуха. Прифронтовую полосу прошли без потерь. А в первой же атаке осколок попал в колено. В госпитале поставили на ноги. Только раненая нога в колене не сгибалась. Комиссовали. И получилось в итоге: вроде фронтовик, на фронте побывал, и в то же время, какой фронтовик, провоевал всего один день, один раз в атаку сходил. А калекой до конца жизни остался.

Случаев такого рода немало было. Сколько погибло солдат в уничтоженных вражескими самолётами эшелонах, так и не достигнув фронта.

На встрече школьников с фронтовиками-сталинградцами познакомился Аркадий Львович с капитаном первого ранга. Поинтересовался за праздничным обедом, устроенным в честь ветеранов войны, как сложилась военная судьба офицера, дослужившего до высокого воинского звания. И поведал моряк – капитан первого ранга, что пробыл на фронте всего двадцать восемь дней. Осенью сорок второго сформировали из курсантов первых двух курсов Высшего Военно-Морского училища, эвакуированного в Астрахань, отряд морской пехоты и бросили в самое пекло, защищать Сталинград. На двадцать восьмой день получил ранение. После госпиталя вернули в училище. Доучивался до конца войны. Офицерское звание получил, когда война уже кончилась. Служил добросовестно, как и подобает флотскому офицеру, потому в запас ушёл капитаном первого ранга. Встречи фронтовиков аккуратно посещает, но от выступлений перед школьниками воздерживается.

Приходят ученики в класс после очередной встречи с ветеранами войны, смотрят на своего учителя, видят, что ничем не отличается от фронтовиков, такой же старенький, и спрашивают: «Аркадий Львович, а Вы где воевали, в каких войсках?» Нисколько не смущаясь, отвечает старый учитель, что после войны прошло столько лет, уже и дети той поры состарились, стали ветеранами, только не войны, а труда.

– В 1944 году я пошёл в первый класс. Всю войну под стол пешком ходил. Воевать возраст не позволил. А хотелось. Какой же мальчишка отказался бы воевать против ненавистных фашистов? Нашей семье повезло. Фронт южнее прошёл до самой Волги, до Сталинграда. Все силы немцев туда были брошены. Потому и не дошли до нашей деревни, избежали сельчане оккупации.

Если бы дошли, – уже про себя продолжал рассуждать Аркадий Львович, – из нашей семьи никто бы не выжил. Немцы в обязательном порядке расстреливали всех коммунистов и евреев. Евреев в семье не было. А тётя Зина, сестра мамы, коммунист, в райкоме работала, её муж-коммунист на фронте против немцев сражался, брат Николай тоже на фронте. Уже после войны мать с ужасом вспоминала и рассказывала, что многие соседи в деревне открыто в глаза говорили: «Немцы придут, мы вас коммуняк сразу выдадим. Скрывать и прикрывать не станем».

О своём военном детстве ученикам никогда не рассказывал. Во-первых, потому, что ничего поучительного и героического не было. Во-вторых, был убеждён, если учитель на уроках начинает предаваться милым сердцу воспоминаниям, значит, состарился, надо уходить на пенсию, оставлять учительскую работу. На уроке учитель должен делом заниматься, а не развлекать подростков своим «героическим» прошлым. Он замечал, что когда человек поддаётся воспоминаниям, непременно начинает себя рисовать преуспевающим, которому есть чем гордиться, начинает возвеличивать себя. Такое отношение к себе было чуждо Аркадию Львовичу.

Так что все дальнейшие воспоминания проходили мысленно, как напоминание о прожитой жизни. У детей военной поры, как и фронтовиков, жизнь сложилась по-разному. Кто оказался в оккупации, кто спасся, эвакуируясь вглубь страны, кто пережил войну в тылу, не испытав на себе ужасов бомбёжек, артобстрелов, зверств оккупантов.

В тридцать девятом Александра, или как её в семье звали Шура, овдовела. Муж был прорабом на стройке. Несчастный случай. И нет человека. Осталась тридцатилетняя вдова с двумя детьми, не имея ни образования, ни специальности.

У Шуры было два брата и сестра. Старший Кирилл техникум горный окончил. Учиться пошёл ещё до революции. В гимназии начинал учёбу.

Как не трудно было многодетной семье пережить годы революции и гражданской войны, родители постарались дать хоть одному ребёнку образование. Только не повезло ему. И работа была по душе, и заработок приличный. Женился, дети пошли. Болезнь скосила. Диабет. В те годы нередко имела смертельный исход. До тридцати не дожил.

Младшим Зине и Коле семилетку удалось окончить. Эти сразу устроились. Тогда по всей стране создавались «ликбезы» (школы взрослых для ликвидации безграмотности), семилетнего образования хватило, чтобы в сельской школе учителями поработать. Учителя от воинской службы освобождались. Николай в тридцать третьем добровольцем пошёл служить в армию. Направили в войска НКВД. В Киеве служил.

Шуру только в шестнадцать лет определили в первый класс единой трудовой школы. Окончила четыре класса. Жили тогда в Тамбове.

Зина удачно вышла замуж. За латыша-юриста. Направили Эрнеста Андреевича прокурором в Шульгинский район. В сороковом похоронили бабушку, в январе, Аркаше только что три года исполнилось. Условились, Зина забирает сестру с двумя детьми и отца по месту службы мужа. Переезжали в конце сорокового, снег уже выпал вовсю. В Мичуринске дом продали и на вырученные деньги купили избу в деревне Никольское, что притулилась рядом с райцентром – селом Шульгино. Квартиры прокурору не нашлось, комнату снимали. Должность дяди Эрнеста, как его звали дети, была такой значительной, ради этого можно было мириться со многими неудобствами.

Избушка в Никольском небольшая. Сенцы, по правую руку входная дверь. По порожку в две ступеньки спускаешься в комнату. Пол углублен, чтоб в избе теплее было, да и на стены меньше кирпичей пошло. Кирпичи из необожженной глины, перемешанной с соломой для лучшей связки. Крыша, как все избы в деревне, соломой крыта. В избе слева у самой стены русская печь, комбинированная, перед печью пристроена плита, которую топили соломой. Сельчане, кто корову держал, кизяк на зиму заготавливали. Приезжие горожане без коровы обходились. Так что русскую печь редко затапливали. Перед печью отгорожен в одну доску небольшой закуток, служил кухней. Лежанка на печи не широкая, но двое детей вполне умещались, чтобы погреться, когда наступали холода. За печью детская кроватка Аркаши и через узенький проход вплотную к стене стоял сундук – семейная реликвия. Вместительный, с двумя ручками. Попутешествует сундук с хозяевами по всей России, в Латвии обоснуется, а закончит свой жизненный путь на Алтае, пережив своих хозяев. Рядом с сундуком перекрывал заднюю стену комод. Комод с фигурной крышкой, под которой два выдвижных ящичка, а ниже два больших вместительных для постельного белья и прочих изделий из ткани. Комод дореволюционной работы разукрашен искусной резьбой неизвестного мастера. Над комодом по центру в изящной деревянной рамке большая фотография сестры Аркадия Лёли, когда ей было девять месяцев. Отец увлекался фотографией, сам увеличил портрет своей любимицы. На комоде на кружевной скатерти по углам сидели две большие гуттаперчевые куклы размером с полугодовалых детей. Кукла-девочка была Лёлина. Играла с ней, после чего ставила в отведённое место на комод. Вторая кукла-мальчик – любимый Аркашин Борька. В отличие от сестрёнки Аркаша реже брал Борьку поиграть. Знал, что мальчишкам стыдно играть в куклы. Но не мог отказать себе в удовольствии позабавиться с таким добрым улыбающимся другом.

Два небольших оконца глядели на улицу. Между ними стоял обеденный стол, над которым постоянно висела маленькая фарфоровая лампа без стекла. Таких стёкол достать было негде. У неё и фитиль был раза в три меньше обычного. Чтобы экономить керосин, вместо обычной большой лампы часто зажигали эту, взрослые называли её коптилкой.

Под окном к столу примыкала лавка. Служила дедушке ещё и верстаком. Дедушка настоящий техник-строитель, умел всё. На этой скамейке он паял соседям прохудившиеся кастрюли, лудил. Из листа жести мог изготовить кружку с ручкой и даже кастрюльку. Подшивал дратвой валенки. Аркаша много раз смотрел, как дедушка прокалывал шилом отверстия в толстой подошве, а потом орудовал двумя иголками, чтобы получить прочный шов, как на швейной машинке. А какой был печник! Любую печь мог сложить. Только в небольшой деревеньке редко кому нужен печник.

В углу у входа возле второго окна кровать, мать с дочерью спали. К перегородке, что скрывала кухоньку, приставлена кровать для дедушки.

На стенах, оклеенных старыми газетами, висели картинки из журнала «Советский экран». Позже развесили рисунки, раскрашенные цветными карандашами, на больших листах белой бумаги. Кто-то из местных умельцев то ли подарил, то ли в уплату за работу вознаградил. Как поселились в Никольском, мама-Шура стала шить соседям на заказ. Пока муж был жив, нигде не работала. Хватало забот с двумя детьми. Но у неё была швейная машинка «Зингер». Позже, когда Аркаша станет Аркадием Львовичем, случайно вычитает, что эти заграничные машинки выпускал Тульский завод. Но машинка обладала отличными качествами и стала кормилицей семьи. Александра была большая мастерица, искусно плела кружева. Как вышла замуж и получила в подарок новенького «Зингера», пошла на курсы кройки и шитья. Два года учёбы даром не прошли. Обшивала детей. А когда осталась без мужа, шитьём стала зарабатывать на жизнь.

Аркадий Львович по воспоминаниям взрослых и сохранившимся документам вычислил, что семья переехала в Никольское, когда было ему около четырёх лет, и это произошло в конце 1940-го года. Первые месяцы пребывания в селе ничем примечательным не запомнились. А вот когда лето наступило, мама брала парнишку на базар. Слово «рынок» никто не употреблял, все говорили «базар». В несколько рядов длинные столы-прилавки, на которых разместилась всякая всячина. Аркаше походы на базар запомнились тем, что всякий раз мама покупала или эскимо или леденец на палочке. Эскимо было замороженным цилиндриком сладкой воды розового цвета. Лизать такое эскимо было вкусно и приятно. Красные, зелёные, синие леденцы были в форме петушков, уточек и разных зверушек. Если мама или дедушка уходили на базар одни, то Аркаша всегда с нетерпением ждал возвращения, с базара приносили гостинец.

Базар был в Шульгино. На самом краю села, перед входом стояла огромная деревянная ветряная мельница. Она была старая, неработающая, крылья не вращались, но поражали своими размерами. Недалеко от базара длинное одноэтажное здание суда. Здесь работал дядя Эрнест. У него свой отдельный кабинет. Но Аркаша там никогда не был. Заходили только в большой коридор, освещенный несколькими окнами с широкими подоконниками. Несколько раз приводила туда мама Аркашу. В коридоре всегда толпился народ. Мама ставила сына на подоконник и предлагала прочитать стихотворение. Слабость всех родителей, похвастать своим ребёнком, продемонстрировать, какой он необычайно способный. Говорила, что все плохо слышат, просила читать, как можно громче. И Аркаша старался изо всех сил. Надо отметить, что Аркаша рос ребёнком застенчивым, стеснительным. Вот мама и старалась преодолеть природную робость сына. Получалось неплохо. Мальчик охотно выступал перед взрослыми. Так состоялись его первые публичные выступления.

В вечернее время, когда заканчивался рабочий день, ходили в гости к тёте Зине.

У Эрнеста Андреевича был детекторный приёмник. Через наушники можно было слушать Москву. Радио и электричества не было ни в Никольском, ни в Шульгино. Несколько раз Аркаша приобщался к этому чуду века. Сквозь треск и шорохи отчётливо слышалась музыка, но очень тихо. Когда говорили, слова было трудно разобрать. Такое радио большого интереса у ребёнка не вызвало.

При переезде любимого коня-качалку оставили, без того вещей было много, а вот трёхколёсный велосипед взяли. На зависть деревенским детишкам лихо разъезжал Аркаша на велосипеде. Но не жадничал, всем давал прокатиться. Соседских ребятишек было немного, так что и самому удавалось покататься.

Приходила проведать отца и сестру тётя Зина. Чаще всего с мужем. Приносили продукты, детям сладости. Для детей их приход всегда был радостным событием.

Лето было обычным, жарким, солнечным. День, когда началась война, не сохранился в памяти Аркаши, но он хорошо запомнил это лето, лето сорок первого года. От взрослых слышал, что началась война с немцами. Запомнил их тревожное состояние, страх: что же будет? В Никольском, видимо, не было мужчин, подлежащих мобилизации. Потому в деревне не было проводов мужчин на фронт. Дедушке было 63, пенсионеров в армию не брали. Дядю Эрнеста, как работника правосудия, не мобилизовали. Не взяли на фронт комбайнёра, что жил в доме напротив. Хлеб для армии надо было кому-то убирать. Во время уборки комбайн ночевал возле дома. В остальное время комбайнер работал на тракторе, который тоже часто ставил возле своего дома.

Аркаша любил подходить близко к трактору, чтобы насладиться необыкновенным ароматом керосина, который исходил от трактора, современный керосин так не пахнет.

Подолгу разглядывал железную машину с большими задними колёсами, обода которых утыканы клиновидной формы шипами. С такими шипами трактор нигде не забуксует. Революционные поэты и писатели эпохи колхозов эти колёсные трактора назовут железными конями. Школьником даже песня-марш запомнится: «Ой! вы кони, вы кони стальные».

Недоумение только вызывали слова: «Мы с железным конём все поля обойдём: соберём, мы посеем и вспашем». Аркадий знал, что сначала пашут, потом сеют, и только уже потом убирают урожай. Может поэт никогда в деревне не был? Но, скорее всего, заключал Аркаша, поэт нарушал последовательность операций из-за рифмы. Никто не обратит внимания во время исполнения такого бойкого и задорного марша на последовательность слов, а без рифмы песню не споёшь.

Освобождённых от армии, как дядя Эрнест и комбайнёр, видимо, было совсем мало. В двух сёлах Аркаша видел на завалинках несколько стариков, по улицам бегали дети, а в мастерской МТС (так сокращённо назывались машинотракторные станции, обслуживающие колхозы тракторами, комбайнами и сельхозтехникой) трудились молодые ребята.

В нескольких километрах от Никольского находилось село. Все его называли «совхоз». Он и по сей день существует. В нынешнее время называется центральная усадьба совхоза имени Ленина. Никольское ныне входит в эту сельскохозяйственную организацию как отделение совхоза.

В описываемую пору в Никольском был колхоз. А в совхозе своя швейная мастерская. Большая, здание, где работали портнихи, в три этажа. Туда устроилась на работу мама Аркаши. Когда началась война, шили военное обмундирование: гимнастёрки, солдатские брюки, которые смешно назывались «галифе». Аркаша запомнил, как зимой мама приносила работу домой, шила солдатские телогрейки и ватные брюки. И ещё солдатские рукавицы с отдельным указательным пальцем. Аркаше объяснили, чтобы на войне можно стрелять, не снимая рукавицы. Чтобы солдат руки не обморозил. Но Аркаше всё равно было непонятно, как же таким большим неуклюжим пальцем можно нажать на спусковой крючок винтовки, он же туда не влезет. Но такая была выкройка, такой был заказ. И какой-то неведомый изобретатель рукавицы гордился, что проявил заботу о воюющих солдатах.

С сестрой Аркаша несколько раз ходил в совхоз, навестить работающую в мастерской маму. В совхозе, проходя по одной из аллей, всякий раз останавливались дети, чтобы рассмотреть бюст Ленину и бюст Сталину на высоких с человеческий рост постаментах.

Во время этих хождений в совхоз Аркашу больше привлекали утята. По соседству с Лениным и Сталиным находился небольшой пруд с близко посаженными деревьями вокруг него и яркой сочной травой, украшавшей берег. Из пруда выходила утка, неторопливо переваливаясь с боку на бок, а за ней в ряд цепочкой семенили маленькие жёлтые утятки. Они были такие пушистенькие, такие хорошенькие, что Аркаше всякий раз хотелось подержать их в руках, погладить эти живые комочки. Это желание поймать напоминало азарт, инстинкт охотника, с той разницей, что вовсе не собирался их убивать, делать своей добычей. Но всякий раз, когда приближался к утятам, мама-утка крякала, подавая команду, с плеском входила в воду, и послушная малышня, взмахнув покрытыми пушком крылышками, бросалась вслед в воду. Выводок отплывал на безопасное расстояние, и Аркаше ничего не оставалось, как любоваться издали красотой этого чуда природы, дружной утиной семьёй.

На фронт ушёл дядя Коля, о чем сообщил письмом. Письма читали вслух.

Сперва пришло письмо от жены дяди Коли. Сообщала, что 6-го июля сорок первого (в письме стояли цифрыв три часа дня проводила своего любимого мужа. От дяди Коли сначала пришло письмо без обратного адреса. Потом с адресом: «Действующая Армия. Полевая почтовая станция № 813 ЛАП-790 литер А взводуправление 1-го дивизиона».

В письме: «Здравствуйте дорогие родные! Папа, Шура с ребятками и Зина! Я жив и здоров. Про Андреевича не упоминаю, потому что он, наверное, тоже на фронте. Я нахожусь на фронте западного направления. Как получите моё письмо, пишите скорее мне ответ, как вы живёте, все ли живы и здоровы. Вот уже скоро будет два месяца, как я в армии, а писем ниоткуда не получал. Из дома от Веры тоже пока писем не было. Как чувствует себя Шура с ребятками? Аркаша, наверное, большой стал и научился писать, пусть мне на фронт пришлёт письмецо. Да и Люлеша пусть не забывает дядю Колю. Мне отрадно будет получить от всех вас весточки. Я ведь ещё ни от кого не получал писем. Пишите мне все. Крепко вас всех целую и желаю всего хорошего. Ваш сын, брат и дядя Коля.17 ч. 30 мин».

Аркаша хорошо запомнил, как дядя Коля в одном из писем написал, что война будет долгой, надо полагать, несколько лет. Уже позже, школьником, Аркаша удивлялся, как тогда в сорок первом дядя предугадал, что война растянется на много лет. Все взрослые были уверенны, что нападение немцев отобьют и война закончится в том же году.

Потом писем не было. Похоронки тоже. Так до конца войны и не знали, что стало с дядей Колей.

Война мало что изменила в жизни далёких от фронта сёл и деревень. Светомаскировку ввели. Мужчины небольшой группой делали обход. Однажды постучались, оказалось, что неплотно зашторено окно, с улицы увидели свет, строго предупредили. Светомаскировку соблюдали неукоснительно, хотя фронт был далеко, ни один вражеский самолёт сюда не залетал.

Дедушку обязали сдать ружьё. Было у него одноствольное шестнадцатого калибра. Аркаше калибр запомнился, дедушка часто вслух с гордостью говорил, что ружьё его шестнадцатого калибра. Были у него маленькие металлические кружечки-мерки для пороха. Аркаша иногда разглядывал их и даже держал в руках. Видел гильзы патронов, в банке порох, в коробочках капсюли и дробь. Но к таким вещам прикасаться запрещалось.

Пришли двое мужчин, показали документ и забрали ружьё под расписку. Дедушка пытался уговорить оставить, ружье охотничье, стреляет дробью, из него человека не убьёшь. Ответили, что «не положено!» Объяснили, после войны вернут. Только десятилетия спустя, в эпоху гласности узнает Аркадий Львович, что такими ружьями вооружали ополченцев, оборонявших Москву, Ленинград. Да и тех на всех не хватало. Такая была война поначалу.

В сорок первом оказавшись в глубоком тылу, каким являлась тогда Тамбовская область, никто не сомневался в нашей победе. Разве с такой громадной страной можно справиться, разгромить, поработить? Нет такой силы. Так думали и этой верой жили.

2. Самый страшный год – 1942

Сорок второй год оставил свои воспоминания. От военных зим ничего примечательного в памяти Аркаши не сохранилось. Было голодно. Правильнее сказать был голод. Не знаю, можно ли представить, что такое голод. Голод испытывает каждый, когда проголодается. Но при этом он знает, что может поесть, может насытиться, наесться от пуза. Он знает, что у него есть еда, много еды, во всяком случае, достаточно, чтобы не вспоминать, что совсем недавно испытывал голод. Он знает, что будет с удовольствием поглощать пищу, что за столом не только удовлетворит аппетит, но и побалует чем-нибудь вкусным.

Настоящий голод, это когда есть хочется, а есть нечего. И это состояние длится изо дня в день, из месяца в месяц, раскинулось на годы. Семья Аркаши с голоду не умирала. Места в сельскохозяйственном отношении богатые. Чернозёмы. На отведённом под огород участке картошку растили, до следующего урожая хватало. Огурцы солили. Тоже стоящий продукт. Иногда удавалось купить муки простого помола. Хлеб печь мать не умела, стряпала лепешки. Шли за милую душу, когда есть хочется. Только мука не всегда была. Однажды раздобыла мать где-то немного зерна. Отварила, пропустила через мясорубку, эту дроблёную массу сложила пышечками, запекла на сковородке, тоже хлеб. За все годы войны не помнит Аркаша, чтобы хоть раз ели суп с мясом. Но про мясо никто и не вспоминал, ели что было, и за то надо благодарить Бога, приговаривала мать. Нарежет картошку ломтиками, закипит вода, бросит горсточку крупы. На сковородке обжарит мелко нарезанный лук в растительном масле. Сливочного масла не было, других жиров тоже. На таком питании всю войну прожили. Говорят, человек ко всему привыкает. Не знаю, но определённо сказать могу: к голоду не привыкнешь. А мать ещё рассказывает:

– Разве это голод? В гражданскую войну и после окончания, вот когда был настоящий голод. Нас у родителей – четверо. Отец – техник-строитель, специальность хорошая. Да только всю жизнь не везло ему с работой. Видимо хватка не та. Жульничать не умел. А зарплата или паёк в те годы такие, что ноги протянешь. Как выжили, не знаю. Самой до сих пор не верится. Замуж вышла, вроде полегче стало. Хлеба наелись перед самой войной, когда карточки отменили. Только вздохнули, думали, ну, вот жизнь, наконец, наладилась. Теперь бы жить да жить. И на тебе! Война. Сколько продлится, никому не ведомо. Дай, Бог! выживем. А как подумаешь, что с теми, кто в оккупации оказался. Кто под бомбёжки попал. Сколько людей война погубит.

Дедушка грядку табаку ежегодно закладывал. Своим самосадом обходился. Так что куревом был обеспечен.

Видел Аркаша, как курильщики из газеты «козью ножку» сворачивали. Привычным движением отрывали кусочек газеты, газета сверху вниз ровной лентой рвётся, вокруг указательного пальца конус сооружали, слюной склеивали, чтоб не расходился, под прямым углом сгибали нижнюю часть, сверху насыпали табак, поджигали. Нижнюю часть конуса в зубы и получай наслаждение от табачного дыма.

Дедушка курил трубку. Был у него и мундштук. Иной раз свернёт из полоски газеты самокрутку, в мундштук и курит. Мундштуком в основном будет пользоваться уже после войны, когда перейдёт на сигареты заводского изготовления.

Со спичками было плохо, редко удавалось купить. Летом прикуривал с помощью увеличительного стекла. Направит стекло на трут и прикуривает. Трут сам изготавливал. Сложит вату на полоску, отрезанную от бинта, прошьёт ниткой, конец просунет в металлическую трубочку, чтобы удобно было держать, и готово. Когда солнца нет, кресалом из куска кремня высекал искры и поджигал трут. Кресало – металлическая пластина овальной формы толщиной миллиметра в три.

Печку тоже приспособились без спичек растапливать. Доставал где-то дедушка нитроглицерин. Капнет из флакончика всего одну каплю на бумагу, сложит в несколько раз, завернет и ударит молотком. Бумага враз вспыхивает, бросают в заранее открытую дверцу, и пошла гудеть печь.

Деревня выстроилась в два ряда изб вдоль дороги с глубокими кюветами по обе стороны. Аркаша не знал и не считал, сколько дворов было в Никольском. По прикидке Аркадия Львовича не более тридцати. Посередине деревни на левой стороне был длинный пруд. К пруду выходил двор пасечника, с добротным вместительным домом, участок вместо ограды был обсажен кустами акации, живая изгородь получилась. По другую сторону улицы, против пасеки старый запущенный колхозный сад. Он также был обсажен акацией. Яблонь мало, все старые, за садом давно никто не ухаживал. По осени ребятишкам иногда случалось сорвать несколько яблок, не плодоносили состарившиеся деревья.

В сорок втором по другую сторону от пруда, через дорогу, сразу за садом появился противотанковый ров, глубокий, с ровными отвесными стенками. Когда и кто рыл ров, Аркаша не видел. Длинный, почти в полкилометра. Ребятишки иногда приходили посмотреть, заглядывали, спускаться никто не решался, такой глубокий – не вылезешь. Пятилетний Аркаша недоумевал, зачем в их деревне ров, танки с двух сторон могут объехать деревню, ров им никак не помешает. Тем более что дальше расположился райцентр Шульгино, никаким рвом не защищённое.

Десятилетия спустя Аркадий Львович прочитает у Симонова, вспоминающего первый военный год: «Меня до сих пор не оставляет ощущение, что вся Могилёвщина и вся Смоленщина изрыты окопами и рвами. Наверное, так оно и есть, потому что тогда рыли повсюду. Представляли себе войну ещё часто как нечто линейное, как какой-то сплошной фронт. А потом часто так и не защищали всех этих нарытых перед немцами препятствий. А там, где их защищали, немцы, как правило, в тот период обходили нас».

Лето сорок второго было самым страшным. Взрослые знали про блокаду Ленинграда, город окружён и отрезан от всей страны, взяты немцами Смоленск, Киев, идут бои за Москву. Но под Москвой потерпели захватчики поражение и были отброшены. Аркаша ничего этого не знал. В этом возрасте ему были известны только три города: Мичуринск, где родился, Тамбов, постоянно слышал это название, потому что жили в Тамбовской области, и Москва – столица нашей Родины.

В сорок первом взрослые чувствовали себя уверенно. Тяжелая война, большие потери, большую территорию захватили немцы, но от Москвы отступили, значит, будут разбиты, победа будет за нами.

В сорок втором уже не знали, сможет ли Красная Армия одолеть врага. Немцы стремительно наступали по югу России, захватывали один за другим большие города.

Тем летом Аркаша видел, как по дороге через всю деревню прошагал отряд красноармейцев. Человек тридцать шли строем. С винтовками за плечами, с вещмешками. И что больше всего бросилось в глаза и запомнилось, на ногах были ботинки и обмотки. В сорок втором армию ещё не обули в сапоги. Десятилетия спустя Аркадий Львович со своими учениками побывает на Невском пятачке. В разрушенных развалившихся окопах через пятьдесят лет после окончания войны ребята подберут для школьного музея проржавевшие красноармейские каски, противогазы и ботинки с полуистлевшими обмотками.

Взрослые со страхом говорили об отступлении нашей армии в том году. Ещё бы не говорить, если немцы прошли южнее до самой Волги, шла битва за Сталинград. Но, ни взрослые, ни тем более дети не знали и не подозревали, какая угроза нависла над ними прямиком на западе. На одном уровне с Шульгинским районом, как потом установит учитель истории Аркадий Львович, удерживал наступление немцев, образованный в сорок втором году Воронежский фронт. Немцам удалось захватить левобережную часть Воронежа. Если бы город не отстояли, если бы Воронежский фронт совместно с Брянским не сдержал наступление рвущихся на восток немцев, быть сельским районам, не имеющим ни городов, ни оборонительных линий, оккупированными.

Бойцы, проходившие через Никольское, не были частью отступающей армии, хотя выглядели далеко не браво. Понурые истомлённые лица. По сторонам не глядели. Не обращали внимания, что проходят по населённому пункту. Никто из взрослых не вышел, хотя бы из любопытства поглядеть на своих защитников. Только ребячья мелюзга издали разглядывала уставший строй солдат. Шагали не на восток, а на юг, где в пятнадцати километрах находилась железнодорожная станция Мордово. Дедушка случалось, пешком ходил на станцию, носил вещи на обмен, делал покупки на тамошнем базаре.

От дедушки много раз слышал маленький Аркаша, что линия фронта километрах в тридцати, рассказывал, что ночью слышны взрывы бомб и артиллерийских снарядов. Возможно, так считали и другие взрослые. Аркадий Львович точно установит по картам военных действий, что по прямой от Мордово до Воронежа сто с небольшим километров. А взрывы слышали, по-видимому, когда немцы бомбили станцию. Через Мордово проходила железнодорожная магистраль на Сталинград. Но, если страхи взрослых были преувеличены, то не намного. Прорви немцы Воронежский фронт и оказалось бы всё население до самой Волги незащищённым.

О положении на фронте узнавали только из газет. По этим сообщениям трудно было представить, каково там на самом деле. Аркаше хорошо запомнилось, что именно в то лето, лето сорок второго шли тревожные разговоры об отступлении нашей армии: «Силища прёт такая, не сдержать, не остановить». И тут же появлялись успокаивающие, обнадёживающие рассуждения: «Сталин намеренно, как Кутузов в двенадцатом году, заманивает немцев вглубь страны, рассчитанное отступление, спланированное, чтоб потом одним ударом разгромить зарвавшихся захватчиков, чтоб неповадно было воевать с русскими». Только этому никто не верил. Не хватало сил остановить врага, вот и отступали.

А когда немцы дошли до самого Сталинграда, то уже засомневались многие, в состоянии справиться Красная Армия с таким могущественным противником? Сможем ли одержать победу, или проиграем войну? Что тогда с нами будет? Это было страшно представить. Уверенности, что выстоим, разгромим фашистов, не было никакой.

Когда переехали в Никольское, в первое же лето увидел Аркаша самолёт. Несколько раз за лето прилетал в Шульгино двукрылый У-2. Приземлялся на просторном поле возле села недалеко от райкома партии, который размещался на самом краю в высоком здании. Дети, завидев летящий самолёт, бежали в том же направлении и неистово махали лётчику. Лётчик видел детвору и непременно в ответ приветствовал взмахами руки. Летел невысоко, и было радостно, что лётчик их видит и отвечает на приветствие. Однажды Аркаша оказался один на улице, когда пролетал самолёт, стал махать и лётчик ему ответил. С гордостью рассказывал парнишка маме, что лётчик разглядел его и ответил, помахав рукой. Ребятишки пренебрежительно называли воздушного почтальона «кукурузником». Аркаше не нравилось, что самолёт называют таким обидным словом, сам никогда так не называл, он знал, что это самолёт У-Два.

По осени уже после уборки на распаханное поле сделал вынужденную посадку двухмоторный бомбардировщик. Никто не видел, как садился самолёт. Лётчиков тоже не видели. Несколько дней одиноко простоял самолёт на поле. Ребятишки ходили, рассматривали. Самолёт высоко стоял над землёй на больших, больше, чем у машины колёсах. Кабины были закрыты, да до них без лестницы и не доберёшься. Даже до крыльев было не дотянуться. «Сел, потому что горючее кончилось», – авторитетно рассуждали пацаны. Как улетел, тоже не видели. А то, что улетел своим ходом, не сомневались, не было на нем пробоин или каких-то повреждений.

Летом есть хочется не меньше, чем зимой. Переходили ребятишки на подножный корм. Когда цвела акация, ели сладкие жёлтые цветочки. Потом переключались на клевер, красные шапочки которого вызывали сладость во рту, кашкой называли. В степи находили сладкие трубочки, которые снаружи надо было очищать, снимать шкурку, а потом есть. Выкапывали сладкие корешки. Осенью ели ягоды паслёна. Всякую зелень жевать было приятно, но голод не утолишь. К этим травкам да хлебушка. Только где его возьмёшь.

Выделили в том году ещё один земельный участок напротив дома через дорогу. И взрослые решили посеять просо. На всю зиму обеспечены пшеном. Урожай и в самом деле вырос хороший. Только никто из домашних не умел ни скосить, ни обмолотить. Хотя серп достали, и мама объясняла, как серпом срезать стебли проса, чтоб при этом не пораниться. Урожай продали на корню соседям. Так что не пришлось Аркаше поесть своей пшённой каши. А пшённую кашу Аркаша любил больше всего на свете. Особенно, если налить в кашу молока и есть с молоком. Но это случалось так редко, может два-три раза в году. Гречневая каша тоже ничего. Целые поля были засеяны гречихой. Но гречку тоже редко удавалось купить. Не на что было. И всё равно, пшённая каша вкуснее, считал Аркаша.

Однажды где-то раздобыли чечевицу. Мама сварила кашу. Во! Вкуснотища! Когда кашу ешь, и хлеба не надо. Только где же крупы на каши напасёшься, крупа в суп шла.

Уже после уборки Аркаша с двумя одногодками забрели на пшеничное поле. Идут по стерне, смотрят, а на земле колоски валяются со спелым зерном. Немного, но можно насобирать. Завернули рубашонки, стали туда колоски складывать. Решили домой отнести.

Дедушка в том году приспособился ручные мельницы делать. Отрежет пилой кусок ствола от деревца диаметром сантиметров в пятнадцать, обстругает аккуратно со всех сторон рубанком, получит правильной формы цилиндр. Берёт кусок жести и ровными рядами пробивает дырочки. На противоположной стороне получаются острые зубцы, как у тёрки. Мелкими гвоздиками прибивает эту тёрку вокруг цилиндра зубцами наружу. И ещё из одной такой тёрки сворачивает цилиндр зубцами внутрь и закрепляет на доске. В этот цилиндр вставляет деревянный с укреплённой на нём тёркой и за приделанную ручку начинает вращать. Между тёрок понемногу сыплется зерно. При вращении цилиндра перемалывается и снизу по желобку стекает мука. Конечно, не такая, как на настоящей мельнице, с отрубями, но хлеб или лепёшки испечь можно. Многие заказывали такие мельницы дедушке. И для себя тоже сделал. Вот и решил Аркаша, если набрать побольше колосков, дома можно муку получить и хлеб из настоящей пшеницы испечь. Колосков попадалось немного. Но вскоре набралось порядочно, чтобы снести домой.

И тут дети заметили, что далеко по самому краю поля не спеша скачет всадник. Он тоже обратил внимание на мальчишек, повернул коня и также неторопливо подскакал к ним. Конь вороной, высокий, не в пример лошадкам, что колхозники запрягали в телеги. Весь блестит и лоснится на солнце. Таких коней Аркаша видел только на картинках, в стремительной атаке всадники в краснозвёздных шлемах с высоко поднятыми саблями над головой мчались на врагов. Залюбовались красавцем конём восторженные дети. Хотя на коне без седла оказался парень, к тому же босиком. Осадил коня наездник и строгим голосом выкрикивает:

– А ну, пацаны, вытряхивай колоски на землю! Чего удумали! Запрещено! Не положено колхозное добро расхищать! Быстро с поля! И чтоб никогда не смели появляться на поле!

Жалко было расставаться с собранными колосьями. Но послушно высыпали на землю. Парень был сердитый, но совсем не страшный. Ребята всё равно перепугались. Сказано, что нельзя, и пятилетки быстро пошли с поля. Видели, как объездчик развернул коня и, не оглядываясь, неторопливо поскакал по остальным скошенным обширным колхозным полям.

Мальчишки, молча, поспешно покидали злополучное поле, никаких колосков им уже было не нужно. Дома рассказал маме, как их прогнали с поля. Мать ничего объяснять не стала, только предупредила: «Никогда не ходи на поле за колосками». Аркаше было непонятно. Колхозники колоски не подбирали. Те колоски, что высыпали ребята на поле, и те, что не успели собрать, так и остались лежать на поле, пока их не занесло зимой снегом.

Позже, когда Аркаша станет пионером, он встретит заметки в «Пионерской правде», как сельские пионеры будут организованно собирать колоски, участвуя в полезных трудовых делах, помогая колхозникам увеличить урожай.

В восемьдесят девятом в книге Солженицына прочитает стареющий учитель про закон 1932 года от «седьмого-восьмого», по которому «обильно сажали – за колосок, за огурец, за две картофелины, за щепку, за катушку ниток (в протоколе писалось за «двести метров пошивочного материала») – на 10 лет».

О колосках с осуждением будут писать авторы школьных учебников истории в конце девяностых, уже после распада СССР. Ни в сорок втором, ни в школьные годы, ни десятилетия преподавания истории не знал и не ведал Аркадий Львович, что запрещалось собирать колоски. О них учебники просто не упоминали.

В конце лета мама на базаре выгодно продала зимнее бархатное с воротником из настоящей лисы пальто. И тут же на вырученные деньги купила козу. Радостная привела её домой. «От козы молока немного, но каждый день с молоком будем, – рассуждала женщина. – К тому же коза пуховая. Двойная выгода». В самом деле, ежедневно расчёсывая, собирали пух мягкий, нежный. «И молоко для детей появилось. Совсем отощали за время войны. Кожа да кости», – приговаривала мать, купая детей.

Мыло купить было негде, на базаре большая редкость. Обходились щёлоком. Заливали золу тёплой водой и настаивали. Такой водой и голову мыть можно и стирать. А стирать приходилось основательно. Как началась война, так вши и блохи замучили. Эпидемия, прямо какая. Расстилали на столе лист бумаги, наклоняли голову и вычёсывали частым гребешком. В белье блох кипятком морили. Но так до конца войны справиться не удалось, боролись, а те никак не хотели покидать своих хозяев. «Странное дело, – недоумевала мама, – кончилась война, и они исчезли бесследно. Видно большая всенародная беда их плодит. Так и в гражданскую было. А потом куда-то подевались».

Дедушка по старости нигде не работал. Но иногда его привлекали как специалиста. Запомнилось Аркаше, как вычерчивал на больших листах кальки дедушка проект силосной башни для одного из колхозов. Черновик чертежа этой башни до сих пор хранится в семейном архиве Аркадия Львовича.

У дедушки была готовальня с дореволюционных времён, а в ней циркуль со вставкой для черчения карандашом, перо к циркулю для туши, циркуль измерительный и рейсфедер. Эти названия Аркаша научился произносить задолго до школы. Помнится, ему долго не давалась буква «р». Вместо «р» произносил «л». Много раз пытался тренироваться и с мамой и с сестрой. Не давался звук и всё. Потом как-то нечаянно получилось. И пошло-поехало. Специально подбирал слова с «р» и вслух всем произносил. Так что «циркуль» и «рейсфедер» произносил без затруднений.

Но дедушка делал только расчеты и составил смету, к строительству его не привлекали, хотя несколько раз приглашали для консультаций. А вот на крахмалопаточном заводе он что-то несколько раз ремонтировал. И каждый раз приносил домой литровую банку патоки и несколько кусочков жмыха. Патока имела какой-то привкус и запах, не очень приятный, но была сладкая и тягучая как мёд. Лакомились от души. Жмых из подсолнечника был очень вкусный, только такой твёрдый, что зубами не откусить, приходилось молотком откалывать маленькие кусочки, и потом долго держать во рту, чтобы разжевать. Жаль, что жмыха было мало, а то бы ели каждый день. Вкуснее любых конфет.

На паточный завод по осени на телегах с высокими бортами мальчишки постарше возили сахарную свёклу. Малышня выбегала к дороге и просила возчиков бросить свёколки. Некоторые, расщедрившись, бросали несколько свёклин. Гурьбой налетали на такие вкусные дары. Несколько раз Аркаше тоже удавалось подобрать и принести домой. Варили. А она же сладкая как сахар, потому и называется сахарная. Конечно, до настоящего сахара далеко, но вкусно. Сахар купить было негде, да, скорее всего, и не на что. Приспособились пить чай с сахарином. Старшие объяснили, что в сахарине сахара нет, никакой питательности не содержит, но безвредный, а чай получается на вкус сладкий. Лучше бы не рассказывали, чай был бы вкусней.

Ребята иногда во время игр и прогулок выходили к полю, сплошь засаженному свёклой. Но рвать, никогда не смели. Одно дело у возчиков попросить, а на поле сорвать – это уже воровство. Ребятишки были уже достаточно взрослые, понимали, что воровать нехорошо.

У деревенских ребятишек было развлечение, с помощью сделанной из проволоки ручки гонять колесо. Те, что постарше, использовали обода с автомобильных колёс, которыми крепятся шины. Аркаше такое колесо было не под силу. Гонял диски, которых в мастерской МТС можно было взять сколько угодно. Соревновались, кто быстрее, демонстрировали умение виртуозно управлять колесом, делая сложные развороты, восьмёрки и другие фигуры.

У каждого мальчишки была рогатка. У Аркаши никогда хорошей не было. Ребята постарше где-то доставали резину, нарезанную из противогазных шлемов. Где же Аркаше было достать такую резину. Рогатки вырезали из близко расположенных сучков. Такая рогатка метко стреляла. Такую рогатку Аркаше сделать не удавалось. Стрелял недалеко и не метко.

Где же вы встретите сельского парнишку, не имеющего кнута? Самым примечательным, мечта любого мальчишки, кнут пастуха. Утром, как начинают выгонять коров, гордо идёт через всю деревню пастух и точно выстрелы раздаются щелчки его длинного в несколько метров кнута. Кнут пастуха – произведение искусства. От короткой ручки идёт ремённое плетение в восемь концов, потом переходит в шесть, в четыре, в три, в два и на самом конце плетение из тонкого пучка волос конского хвоста. И обращается пастух с кнутом как скрипач со скрипкой. Точным движением на длину кнута хлестнёт зазевавшуюся или отбившуюся от стада корову, и та сразу понимает, что от неё требуется. А уж когда размахнётся, чтобы слышало всё стадо, пацаны млеют от полученного удовольствия.

У ребят кнуты были намного короче пастушьего, но тоже громко щёлкали. Вот и соревновались, у кого громче получится. Аркаша в таких соревнованиях участия не принимал. Но кнут имел и пощелкать любил. Правда, плести научился только в три ремешка. Кнут был не такой внушительный, как у других сверстников. Но концы для кнутов умели добывать все. Подходит Аркаша к лошади, запряженной в телегу, станет возле оглобли, возьмёт в руку несколько волосинок, немного, чтобы больно не было. Дёрнет, конь даже не шелохнётся. Несколько приёмов и конец для кнута есть. А как сладостно слушать громкие пронзительные щелчки кнута, изготовленного самостоятельно.

Летом сорок второго года ушёл воевать прокурор Шульгинского района дядя Эрнест. Фронту нужны были здоровые, годные к строевой службе мужчины. Брали и тех, у кого была бронь, кто нужен был и в тылу. Дядя выглядел бодрым, уверенным. Прощались без слёз и причитаний. Может жена его, тётя Зина и поплакала, только Аркаша этого не видел.

Козу держали до зимы. Привыкли к ней, любили, как умеют люди любить домашних животных. В дополнение к корму охотно скармливали остатки супа. Но сена накосить не сумели. Купить непросто, да и сколько денег надо. С приближением зимы козу пришлось продать. Жалко было. Но что поделаешь? Поплакала мама, распрощавшись с козой.

С сестрой и мамой выучил Аркаша наизусть много разных стихотворений. Даже знал от начала до конца «Муху-цокотуху». С мухами у Аркаши однажды произошла целая история. Дело было к осени. Но ещё тепло. Мухи беспечно летали по комнате садились на оконные стёкла, ползали по ним. Аркаша был один в доме. Пристроился возле окна. Сначала просто смотрел, как мухи ловко бродят по стёклам, перелетая с места на место. Аркаша изловчился и поймал одну. Муха трепыхала крыльями. Аркаша взял, оторвал одно крыло, потом другое и пустил муху гулять по стеклу. Лететь муха не могла, но быстро и ловко бегала. Тогда он проделал то же самое с другой мухой. Потом ещё, ещё. В это время вернулась домой мама, увидела, чем занимается сын и всполошилась:

– Нельзя мухам отрывать крылья!

– Но, мы же всё равно мух убиваем.

– Да, мух мы убиваем. Ничего хорошего от них нет. Но отрывать крылья?! Им больно. Они не смогут летать и погибнут. И при этом будут мучиться. Нельзя живым существам причинять боль.

Эти поучения запомнил Аркаша на всю жизнь, как и случай с мухами. Не знаю, сказалась на его характере эта детская история, или в совокупности то воспитание, что получил в детстве, но о взрослом Аркадии можно было безошибочно сказать: такой человек мухи не обидит.

3. Как возьмём Харьков – 1943

Сорок третий год запомнился маленькому Аркаше картой. Карту повесил дедушка над своей кроватью на перегородке, отделявшей кухню от комнаты. Место удобное, всем видно. Карта была отпечатана на полном развороте газеты «Правда» после успешного продвижения наших войск, разгромивших немцев в Сталинграде. Сверху вниз обозначена линия фронта на момент распечатывания карты. Дедушка, прочитав сообщения из очередной полученной газеты, подходил к карте и красным карандашом, который сохранился с довоенных времён, который он никому не доверял, особенно детям, чтобы не изрисовали, помечал освобождённые города.

Аркаша не помнит разговоров про Сталинград и нашу победу там, он запомнил, что наши войска перешли в наступление и один за другим освобождают захваченные немцами города. Не помнит разговоров и упоминаний о боях под Курском и Белгородом.

Запомнилось, дедушка делает пометки на карте и всякий раз говорит: «Как возьмём Харьков, значит всё, немцы ничего не смогут поделать, победа будет за нами».

Сейчас легко рассуждать, вспоминая войну и зная о её победоносном завершении. А тогда и на третий год войны никто не знал, чем кончится война. В сознании парнишки укрепилось мнение, что именно взятие Харькова решит исход войны. Но, время шло, а Харьков никак не брали. Тем не менее, настроение у взрослых было приободрённое.

И вот радостный возглас дедушки: «Харьков взяли!» Аркаша не знал, сколько городов ещё надо взять нашим, сколько им предстоит пройти с боями до Победы, но с того момента не покидало обнадёживающее ощущение, что мы побеждаем.

А до конца войны было почти два года. И только дети знают, каким длинным бывает год в этом возрасте. Война продолжалась, а вместе с ней голод и неустроенность всей жизни. Полагали, что с победой придёт конец всем этим мукам и страданиям, которые принесла война, наладится нормальная жизнь. С нетерпением и надеждой ждали окончания войны, ждали Победу. Ждали и не ведали, что окончание войны принесёт некоторое облегчение, избавит от ужасов войны, но не избавит от голода и бедности. И десять лет спустя, после окончания войны будут бедствовать крестьяне, составляющие более половины населения страны. И десять лет спустя заработка рабочего едва будет хватать, чтобы содержать семью. И это притом, что жена тоже работает и приносит в дом копейку.

Лишь небольшая прослойка квалифицированных рабочих на крупных предприятиях, железнодорожники и шахтёры будут получать высокие в сравнении с остальными зарплаты. Особую зависть у непосвящённых вызывали заработки шахтёров. Но угольные комбайны хорошо смотрелись на страницах школьных учебников истории, на большинстве шахт Донбасса угольный пласт был такой, что добывать уголёк можно было лёжа на боку, ударяя киркой. Об этом знали только сами шахтёры.

Безбедно будут жить семьи начальников разных уровней и рангов.

Размышляя о прожитом, учитель истории Аркадий Львович с грустью констатировал, что почти всю свою трудовую жизнь прожил на черте бедности. Он не был нищим. До этого дело не доходило. Но даже в благоприятные для него годы, когда зарплата была вполне приличной, покупали одежду в кредит. Отложить с зарплаты сколько-нибудь, чтобы накопить на большую покупку, не удавалось. Жили от зарплаты до зарплаты, правда, без долгов.

Однажды, это было ещё зимой, ночью загорелась сажа в трубе. Так загудело, что взрослые в испуге подскочили с постелей. Дедушка выбежал на улицу и увидел, как из трубы взметнулось огнедышащее пламя. Крыша соломенная, одной искры достаточно, чтобы начался пожар. Тут же вернулся домой, и вместе с женщинами ватным одеялом перекрыли приток воздуха. Не сразу, но огонь сначала стал утихать, а потом и вовсе угас. В сознании очевидцев это длилось так долго, боязнь стать погорельцами парализовала волю. Безысходность и страх, это надо было пережить.

Утром, всё ещё под впечатлением происшедшего, взрослые никак не могли успокоиться. Когда Аркаша узнал, ему тоже стало страшно. Он представил, как загорелась бы крыша, потом выгорел потолок. Они бы спаслись, но от дома и имущества ничего бы не осталось. К счастью, всё оказалось прошедшим. Аркаша не был свидетелем страшного происшествия. Всегда легче пережить, что не видел своими глазами.

Вспомнился этот случай, когда Аркадий Львович в 1973 году проходил переподготовку в Институте повышения квалификации учителей в Ташкенте. Институт был всесоюзного значения. Съехались учителя со всех краёв и республик страны: Молдавия, Украина, Сибирь, Дальний Восток и естественно Средняя Азия.

В одно прекрасное утро просыпается Аркадий Львович и видит, как преподаватели столпились кучками и тревожно между собой шушукаются. Выяснилось. Ночью было землетрясение. Несколько внушительных толчков не менее трёх баллов. Местные от первого же толчка мгновенно проснулись и выбежали на улицу, чтобы в случае обвала не похоронило в здании. И лишь приезжие, в том числе и тридцатипятилетний Аркадий Львович, безмятежно спали, их такими толчками разве разбудишь. Прочувствовать событие, испытать волнение, а может быть и страх, так и не довелось.

Был ещё один неприятный случай в том памятном сорок третьем. С вечера не доглядели, рано закрыли трубу, когда под слоем золы оставалась несгоревшая солома. Угарный газ медленно, но верно заполнил небольшое помещение. Взрослые проснулись и хватились, когда отравление уже началось. Быстро открыли входные двери. Детей вынесли в сени. Нашатырём приводили в чувство. Долго не могли прийти в себя, несмотря на принятые меры, не проходила головная боль. Но обошлось. Никто серьёзно не пострадал. Отделались испугом.

Зимой Аркаша почти безвылазно отсиживался дома. Куда на улицу пойдёшь, когда и в избе холодно? В яркие солнечные дни любил Аркаша часами глядеть в окно. Возле дома, в прогалине между соседним наносило за зиму сугроб до самой крыши, и тянулся он пологим скатом через всю улицу. Вот и разглядывал этот громадный снежный сугроб, сверкающий и переливающийся на солнце тысячами блёсток-серебринок, сочиняя истории, которые могли бы произойти, если бы явилась на это блистательное раздолье Снежная Королева со своей свитой.

И ещё одно примечательное занятие находил себе Аркаша – разглядывать узоры на окнах, когда их разрисует мороз. Аркаша всегда удивлялся, как это у него здорово получается. Рисунки всякий раз неодинаковые и такие замысловатые. Аркаша пытался их перерисовать на бумагу. Но получалось скверно, не было сказочной красоты. К тому же узоры на окне были разноцветные, а цветных карандашей не было у паренька. Неплохо получалось, когда Аркаша перерисовывал картинки из книжек. Раскроет книжку, смотрит на картинку и рисует точь-в-точь, как там нарисовано. Здорово получалось. Взрослые хвалили, говорили, что, похоже. Он и сам видел, что похоже, и гордился своим умением. Никто из знакомых, даже взрослых не умел так рисовать.

Хотя зимой и редко случалось выходить Аркаше на улицу, но выходить было в чём. Сшила мама ему бурки. Вся семья зимой в бурках ходила. Многие в деревне бурки носили, у мамы заказывали. Она всем шила. Возьмёт два куска материи, вырежет по выкройке, настелет между ними ровным слоем вату и прошьёт на машинке параллельными строчками. Две простроченных половинки сошьёт вместе и бурок готов. Некоторые галоши надевали на бурки, у кого галоши были, и ходили в бурках даже в осеннюю слякоть.

Зимой в деревне ничего не происходило. А вот летом случались разные события. Однажды летней порой пролетел над деревней вдоль дороги самолёт. Низко пролетел. Ребята все высыпали на улицу, привлечённые громким рёвом. А лётчик развернулся, повторил заход во второй и третий раз, после чего скрылся из виду. Ребята сразу определили, что это истребитель, летел бреющим полётом. По звёздам сразу видно, что наш.

А вечером после работы мать со смехом рассказывала, какого переполоху наделал этот самолёт в совхозе среди работниц швейной мастерской. Войны настоящей из них никто не видел. Услышали гул низко пролетающего над посёлком самолёта и решили, что немец прилетел их бомбить. Кубарем слетели по лестницам, здание трёхэтажное, и рассыпались вокруг дома по канавкам, ища хоть какое-нибудь укрытие. После пережитого перепуга мать смеялась, как многие головы упрятали в канаве, а всё остальное не помещается, выставлено наружу, есть куда попадать. Но это дома, а тогда, там под завывание пикирующего самолёта было не до смеха.

Учебный аэродром недалеко, в Тамбове находился. Там и курсантов обучали и проходили переподготовку после госпиталей фронтовые лётчики. Но, чтобы в Никольское залететь, случай единственный. Лётчик, видимо, молодой. Увидел, какой переполох начался, забавно стало. Вот и пошалил. Воевали в то время лётчики всё больше молоденькие, после краткосрочного обучения.

В первый же год, как поселилась семья в деревне, завели кур. Несколько штучек и петуха. Петух – красавец, оперение сверкало и переливалось ярким разноцветьем. По утрам вся деревня оглашалась петушиной перекличкой. А вслед за тем раздавались выстрелы кнута пастуха, собирающего и выгоняющего стадо на пастбище. Кур держали немного, кормить было нечем. Летом они сами себе добывали корм, но от подкормки не отказывались. А зимой хозяевам туго приходилось. Яиц несли мало. Детям редко доставалось съесть варёное яйцо. Обычно мама заливала яйцом жареную картошку, чтоб вкуснее было.

В то лето одна из куриц запросилась в наседки. Соседи подсказали, что надо делать. В большой корзине на подстилку сложили яйца, и курица стала их высиживать. Детям интересно было наблюдать, как курица бережно обходится со своим хозяйством, как терпеливо, изо дня в день высиживает цыплят.

Сколько радости испытали, когда цыплята вылупились, и стали шумной стайкой сопровождать маму-наседку. Как бережно и воинственно оберегала она свое потомство. Как интересно было наблюдать за цыплятками. Поначалу они бегали за курицей, откликаясь на её призывное кудахтанье, а когда подросли, стали играть. Потом и вовсе возникали ссоры. Схватит подросток червячка, а другой во всю свою цыплячью силу отнимает у него. А когда гребешки прорезались, и можно было отличить петушка от курочки, начались настоящие петушиные бои. Столкнутся два петушка, по одним им ведомым причинам, и начинают наскакивать друг на друга. Клювиками норовят нанести поражение своему сопернику и при этом угрожающе машут крылышками, на которых ещё не успели вырасти перья. Но стоит курице закудахтать, подзывая к себе, как все ссоры прекращаются, и дети дружно устремляются к маме.

В степном раздолье вокруг села птиц водилось немного. Вездесущие воробьи, своими размерами и беззащитностью вызывали умиление, когда затевали игры, купались в пыли или лужах после дождя. По утрам Аркаша с удовольствием слушал пение едва различимых в небе жаворонков. Небрежно, не проявляя никакого интереса, смотрел на ворон, одиноко вышагивающих в поисках, чего бы своровать. Ласточки, стрижи, которых долго не умел различать Аркаша, синицы. Вот почти и весь перечень. Орлов в тех местах не водилось. Были коршуны – гроза цыплят. Коршуны обитали в степи. Но отдельные экземпляры нет-нет да появлялись над селом. На кур не нападали, слишком велики и неподъёмны. На цыплят охотились. Аркаша не раз был свидетелем, как парящий коршун вдруг застывал на месте, а потом камнем падал на землю, хватал несчастного цыплёнка и стремительно улетал.

Когда наседка вывела цыплят и стала выгуливать их на улице, Аркаша, завидев коршуна, брал толстую хворостину и принимался охранять. Но и коршун был видимо не дурак, ни разу, ни один из них не рискнул напасть на цыплят, находящихся под такой надёжной охраной.

Уже в четыре года Аркаша выучил больше десятка букв и приспособился с их помощью читать газеты. Брал газету, водил пальцем по строке и называл вслух известные ему буквы. Свою любимую книжку «Олешек Золотые Рожки» с золотым тиснением на обложке Аркаша читал уже в три года. Не зная букв. Ему так много раз читала мама этот сборник сказок, что Аркаша их запомнил наизусть. Открывал книгу, по картинкам видел, какая это сказка, и читал вслух. Особенно ему нравилось демонстрировать своё умение перед знакомыми взрослыми, которые с пониманием относились к хитрости мальчугана.

В четыре года Аркаша кроме газет, таким же способом стал читать учебники сестры-школьницы. Но уже научился и писать печатными буквами. Освоил без затруднений, так как хорошо и уверенно рисовал.

В пять лет продолжал изучать буквы, а в шесть, на день рождения, в январе сорок третьего получил в подарок от мамы букварь. Это был лучший в жизни подарок. Ни один подарок за всю последующую жизнь не будет так замечателен и дорог, не оставит по себе незабываемую память. Переходя от страницы к странице, изучая букву за буквой, Аркаша усвоил слоги, чтение по слогам. К школе он читал весь букварь без запинки. Это не значит, что обучение далось легко. Научиться произносить две буквы как один звук – не сразу получается. Пришлось немало помучиться. Но у Аркаши хватило терпения до школы усвоить букварь. Детские книжки читать ещё затруднялся, но по букварю получалось.

Книжек было немного. Кроме сборника сказок была ещё книжка в красочной твёрдой обложке «Былинки. Рассказы, Сказки и Стихи» с пометкой «Литография Товарищества И.Д.Сытина. Москва, Пятницкая ул., свой дом. 1911 г.». Иногда сестра читала Аркаше из книжки «Тарасова доля» про украинского поэта и художника Тараса Шевченко, которую ей мама подарила на память 24 июля 1940 года, о чём свидетельствовала мамина надпись, сделанная карандашом.

Была у Аркаши любимая книжка «Рыжик». Читали вслух. Аркаша проникся любовью и сочувствием к обездоленному, живущему в бедности мальчику. Восторгался шестилетним Рыжиком, своим ровесником, как тот лихо хороводил среди мальчишек и ездил верхом на выхоженной им громадной лохматой собаке. Аркаша возмечтал тоже иметь такую собаку. Он тоже, как Рыжик, смог бы разъезжать по деревне верхом или запрягать в санки. Но понимал, что это только мечты. Козу не смогли прокормить, а где же прокормишь собаку.

Аркадий Львович решил перечитать книгу. Захотелось убедиться, насколько верно сохранились детские воспоминания, какое впечатление произведёт книга почти через семьдесят лет после первоначального прочтения. Старый учитель принялся за чтение детской книжки, а если быть более точным, за чтение книги детства.

Оказалось, в детстве ему читали не всю книгу. Сам он тоже пытался читать и помнит прочитанное. Это могло быть во втором полугодии в первом классе, когда стал читать книги помимо букваря. Именно тогда самостоятельно прочитал несколько начальных глав. Включая бегство из дома, когда Рыжик познакомился со слепым стариком. Прочитанное в детстве заканчивалось тем, что мальчик обнаружил, что старик притворяется слепым. Всё остальное Аркадий Львович читал впервые.

Книга запомнилась и произвела впечатление, потому что Аркаша на себе испытал, что такое голодная жизнь. Ему нетрудно было проникнуться сочувствием и состраданием к мальчику-ровеснику.

А Аркадий Львович, дочитав книгу до конца, горестно констатировал. Как же убого складывалась жизнь детей и подростков в России на протяжении всего ХХ-го столетия. Первая мировая война, революция и гражданская война привели к увеличению массовой беспризорности. В период сталинских репрессий детские дома пополнились детьми «врагов народа». Затем Великая Отечественная война, осиротившая миллионы детей. Новая волна детской беспризорности в девяностые годы, после распада СССР. Миллионы детей испытали на себе судьбу чеховского Ваньки Жукова и «детей подземелья» Короленко.

Из раннего дошкольного детства сохранилась в памяти любимая книжка его мамы «Записки маленькой гимназистки» Лидии Чарской. Мама со слезами умиления вспоминала и рассказывала грустную историю девочки-сиротки. Иногда читала вслух отдельные главы. Сама выросла в трудное тяжёлое голодное время, и потому так близко к сердцу принимала печальную судьбу маленькой гимназистки. Аркаша с пониманием относился к переживаниям мамы, но в те годы книжку целиком не прочитал.

Уже школьником много лет спустя несколько раз будет брать книгу, чтобы прочитать. Но после нескольких глав переключался на другие, а эта так и оставалась не прочитанной. Хотя сгорал от любопытства, хотелось самому убедиться, чем покорил маму рассказ Чарской, фамилию и имя которой мама до конца жизни произносила с откровенным восхищением.

Книга сохранилась. Мама прожила долгую жизнь, умерла на девяносто первом году. И вот уже самому Аркадию Львовичу исполнилось семьдесят пять. Аркадий Львович взял с полки книжку, ставшую семейной реликвией. Обложка из толстого картона, обтянутого тканью, с наклеенной картинкой и тиснением:

...

«Л.Чарская *** ЗАПИСКИ маленькой ГИМНАЗИСТКИ***издание Товарищества М.О.ВОЛЬФЪ».

Аркадий Львович ничего не знал о писательнице. В «Википедии» обнаружил следующее. Лидия Алексеевна Чарская родилась в Петербурге в 1875 году. Отец – военный, дослужился до звания генерал-лейтенанта. Мать умерла при родах. Воспитывалась сестрами покойной матери. Окончила с отличием Павловский женский институт в Петербурге. В десять лет сочиняла стихи, с пятнадцати вела дневник. В 18 лет по окончании института вышла замуж за офицера Б.Чурилова. Муж, получив назначение по службе в Сибирь, оставил жену вместе с новорождённым сыном. После окончания Драматических курсов принята в Петербургский Александрийский Императорский театр, в котором прослужила до 1924 года. Играла незначительные эпизодические роли. Платили мало. Попробовала писать. Первая повесть, изданная в 1901 году, «Записки маленькой гимназистки» сделала писательницу знаменитой. В журнале для детей «Задушевное слово» автора назвали «властительницей дум» российских детей, особенно школьниц. Повести Лидии Алексеевны переводились на иностранные языки. Учреждена премия-стипендия имени Л.Чарской для гимназистов. За свою жизнь Чарская написала более восьмидесяти книг.

Несмотря на необычайную популярность книг Чарской, многие относились к её творчеству скептически. В газете «Речь» Корнеем Чуковским была опубликована сокрушительная статья о творчестве писательницы. Чуковский назвал Чарскую «гением пошлости». Но это не помешало ему выхлопотать пенсию, когда уже в советское время она в 1924 году осталась без работы.

После Октябрьской революции Чарскую перестали печатать. В 1918 году журнал «Задушевное слово», где печаталась Чарская, закрыт. Ей удастся опубликовать четыре маленьких книжки для детей под псевдонимом «Н.Иванова». Повести Чарской изымались из библиотек как «не соответствующие идейным и педагогическим требованиям», учителя не рекомендовали и даже запрещали читать её книги. В 1924 году ушла из театра, жила на выхлопотанную Чуковским актёрскую пенсию. Судьба сына писательницы неизвестна. Считается, что погиб во время Гражданской войны. Умерла в 1937 году, похоронена на Смоленском кладбище. Петербуржцы знают это кладбище, там могила няни Пушкина, Арины Родионовны. Ничего этого мама не знала, как и её маленький Аркаша.

Аркадий Львович обратил внимание на внутренней заглавной странице год издания – 1912. Дарственная надпись чёрными чернилами почему-то перечёркнута двумя линиями карандаша: «Моей племяннице Шуре от дяди А.Бабина. 1912 г. 11 мая. г. Тамбов». Маму звали Шура. Но в двенадцатом году ей было всего три года. Вряд ли подарок предназначался ей. Скорее всего, какой-то другой Шуре. Вероятно, поэтому надпись перечёркнута. Но, книга оказалась у мамы, она сохранила в своём сундуке, который сопровождал её всю жизнь, после чего перешла к сыну. Аркадий Львович раскрыл книгу и приступил к чтению. Про себя заметил: книге исполнилось сто лет, пора прочитать.

4. Десять сталинских ударов – 1944

В учебнике истории в параграфе о военных действиях сорок четвёртого года перечислялись десять сталинских ударов. 1953/1954 учебный год. Десять лет с того памятного военного года и первый год народ и страна без Сталина. Учительница истории требует, чтобы ученики могли по порядку перечислить все сталинские удары. Предстоит экзамен на аттестат зрелости, стыдно будет перед комиссией не знать таких вещей.

Тело Сталина покоится в Мавзолее, а имя вождя, великого Сталина по-прежнему в учебниках, не сходит со страниц журналов и газет. На уроках литературы ученики с воодушевлением произносят слова Сталина: «Маяковский был и остаётся лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи».

Аркадий старательно перечисляет сталинские удары, пытаясь запомнить и не перепутать последовательность. А в памяти встаёт реальный сорок четвёртый. Тот сорок четвёртый, который прошёл в тылу, в маленькой, заброшенной в степи деревне.

Вот он, семилетний парнишка, разглядывает в газете фотографию суворовца. Суворовец кружится в танце с девочкой. Аркаша тоже хотел бы стать суворовцем, обучаться военному делу. Государству всегда нужны будут офицеры. Даже когда кончится война. Страну надо охранять и защищать от врагов, если вздумают напасть. Аркаша тоже хочет носить военную форму. И, как суворовец на фото, дружить с девочкой.

Пока он дружит, играет и проводит время со всеми соседскими мальчишками и девчонками. А когда станет суворовцем, у него будет одна девочка, его подруга. Правда, он пока не знает, зачем нужно дружить с девочкой, зачем вообще нужна ему девочка, но чувствует, что ему этого хочется. Он хочет, как тот суворовец в газете, танцевать с девочкой.

Дедушка собрался бриться. Аркаше известно, что бритвы бывают безопасные и опасные. У дедушки есть безопасная. Аркаша даже умеет самостоятельно вставить лезвие и закрутить ручку до отказа, чтобы можно было бриться. Но лезвия затупились, такими не побреешься, а новые достать негде. Война. Поэтому дедушка пользуется опасной со складной ручкой. Дедушка гордится своей бритвой, она у него дореволюционная. Говорит, что такую теперь не купишь. Перед бритьём правит на широком ремне. Время от времени затачивает на бруске, специальном, для бритв.

Для бритья припасён обмылочек, который хранит у себя. Кисточкой-помазком в глубокой тарелочке для бритья взбивает пену. Этой пеной намыливает щёки и подбородок, пальцем одной руки натягивает кожу, другой проводит лезвием, срезая коротенькие волоски. Потом на куске газеты очищает лезвие от прилипшей мыльной пены. Аркаше интересно смотреть, как бреется дедушка, как уверенно проводит лезвием и никогда не порежется, ни одной царапины на коже.

Дедушка всю жизнь носит усы. В семейном альбоме Аркаша видел дедушку совсем молодым, но и тогда у него были усы, только коротенькие. Фотографий, когда у дедушки усы ещё не росли, в альбоме не оказалось.

Кроме бритвы у дедушки есть алмаз и часы Мозер. Алмаз, чтобы резать стёкла, с костяной ручкой и бронзовым молоточком с прорезями с двух сторон. Стёкла дедушка режет уверенно и красиво. На то и алмаз, берёт любое стекло, любой толщины. Если стекло слишком толстое, дедушка стучит молоточком алмаза снизу по стеклу вдоль надреза, после этого отрезанный кусок стекла остаётся в руке без всякого усилия. Дедушка испытывает наслаждение, рассматривая своё сокровище. Ведь алмаз самый что ни на есть настоящий. Такого ни у кого нет, ни в Никольском, ни в Шульгино, а может даже и во всём районе.

Ещё предмет гордости дедушки – карманные часы. В серебряном корпусе. На внутренней стенке гравировка фирмы Мозер. Часы и алмаз вечные. Вот какие вещи умели изготавливать раньше. «Теперь такие не делают», – уверяет дедушка. И действительно часы и алмаз перешли к его сыну, потом к внуку. И правнук будет хранить эти реликвии как память о своих предках.

Как-то получил дедушка заказ сложить печь. Аркаша видел у дедушки книжку с чертежами самых разных печей. Там указано и сколько кирпичей на какую печь, и куда какой кирпич класть нужно. На чертеже все кирпичи были нарисованы. Аркаша подумал, что по такому чертежу и сам сумел бы соорудить печь.

Поехал дедушка за глиной для печи на лошади. Лошадь впряжена в широкую телегу. Взял с собой внучка. По степной дороге проехали за Шульгино больше километра. Там был небольшой карьер, из него многие брали глину. Дедушка хвалил эту глину, говорил: «В самый раз печи класть».

Как только выехали за село, дедушка, понимая желание внука, дал вожжи порулить. До самого карьера Аркаша самостоятельно управлял лошадью, был безмерно счастлив и горд. На обратном пути почти до самого дома дедушка опять доверил вожжи внуку. Так впервые в жизни Аркаша самостоятельно управлял транспортным средством.

Вообще дедушка мало и редко общался с Аркашей. Раза два показал, как правильно рисовать кружку, как наносить штрихи, чтобы передать форму, как показать тень. А чтоб поучить, этого не было. Не любил дедушка заниматься с внуком. А мог бы. Не только профессионально чертил, рисовал по всем правилам. Почерк был каллиграфический. Сам говорил, таким почерком только на деньгах расписываться. На хранящейся в альбоме с открытками бумажной денежке в сто рублей – «Екатериненке» с портретом императрицы – стоят подписи управляющего и кассира государственного банка, выполненные каллиграфическим почерком. Дедушка выводил буквы не хуже, твёрдо, красиво, с затейливыми завитушками.

Ремеслу тоже никакому не обучал. У соседских парнишек был маленький самодельный комбайн. Всё сделано, как у настоящего. Особенно нравилось, когда двигаешь комбайн по полу, мотовило вращается, захватывая крыльями воображаемую пшеницу. Аркаше тоже хотелось построить такой комбайн, но он не знал с чего начать и как строить. Единственное, что он самостоятельно построил двукрылый самолёт. К палочке, изображавшей фюзеляж, прибил мелкими гвоздиками сверху и снизу крылья, сзади дощечку-стабилизатор, а спереди самодельный пропеллер, который, если бежать быстро, вращался от встречного потока воздуха. Киль не сумел сделать. Не знал, как закрепить. Но и без киля поделка была похожа на самолёт. Так что, подняв высоко над головой, Аркаша подолгу бегал, совершая полёты, взлетая и приземляясь на аэродром, совершая в воздухе некоторые доступные фигуры. Дедушка мог бы научить строить разные сложные модели, но оставлял без внимания попытки внука мастерить.

Не первый год бегал Аркаша встречать приземлявшийся возле деревни двукрылый красавец-самолёт. Однажды, как всегда, подбежал с ребятишками близко к самолёту. Столпились полукругом, смотрят на самолёт и лётчика с любопытством. Поглядел лётчик на ребят, подзывает ближайшего парнишку, им оказался Аркаша, берёт на руки и ставит на крыло самолёта. Лицом к кабине, чтобы смог внутрь заглянуть, рассмотреть, что там, как устроено. Стал Аркаша просить-уговаривать доброго дяденьку поднять в воздух, прокатить на самолёте. Но лётчик объяснил, что не может, нельзя ему катать пассажиров. На все мольбы ответил отказом. Очень сожалел Аркаша, что не удалось покататься на самолёте, но что поделаешь. Не мог уяснить, почему нельзя лётчику прокатить мальчишку, пришлось покориться судьбе. Приучен был, взрослых слушаться надо, если говорят нельзя, значит так и есть. Хоть и не полетал, но на всю жизнь запомнил, как лётчик поставил на крыло самолёта, и он на зависть всем деревенским ребятишкам мог вблизи рассмотреть кабину лётчика.

После этого случая у него не появилось желания стать лётчиком. Он тогда ещё не решил, кем будет. Взрослые говорили, что художником, потому что здорово рисует. Но он не знал, что значит быть художником. Рисовать любил, а стать художником, что-то непонятное. Поэтому собирался стать военным. Но чтобы именно лётчиком, об этом не задумывался. Он представлял себя командиром, который командует бойцами, и они по его команде отражают атаки врага. А если надо вместе идут в атаку.

В ближайшее время он должен стать учеником, первого сентября предстояло пойти в первый класс. Ах, скорее бы! Как медленно тянется время в этом возрасте. А так хочется начать учиться. Сестра перед началом учебного года принесла учебники, она пойдёт уже в шестой класс. Аркаша с интересом рассматривал учебники сестры. Больше всего заинтересовала «История». Там такие примечательные картинки: вооружённые копьём и мечом со щитом у ноги воины, пешие и конные рыцари. Картинки нарисованы линиями и штрихами, такие очень легко перерисовывать. Сразу видно, как надо рисовать. Аркаша нарисовал Чингисхана. Он в смешной такой одежде и с бородкой. А ещё много раз перерисовывал всадника на вздыбленном коне. Уж больно красиво выглядел конь. Под картинкой было написано: Веласкес. Портрет… Сестра пояснила, что Веласкес – великий испанский художник. А вот чей портрет Аркаша не запомнил. Ведь главным на картине был конь, его и запомнил на всю жизнь. Аркаша любил лошадей не только на картинках, но и живых. Особенно завораживали игривые жеребята, так хотелось иметь своего жеребёночка, но у них не было лошади. К колхозным Аркашу не допускали.

Веласкес был первым художником, о котором узнал и которого запомнил маленький Аркаша. Ни о Репине, ни о Крамском, ни о Сурикове мальчик тогда не слышал. Это позже он будет читать книги и рассматривать напечатанные типографским способом репродукции. А в Третьяковской галерее, Эрмитаже и Русском музее увидит подлинные картины великих художников. В Эрмитаже встретит картину Веласкеса «Портрет Оливареса». Конный портрет Оливареса из учебника истории увидит на репродукции в цвете.

Аркаша замечал, что раздражает дедушку. Особенно, когда затевал шумные игры. Аркаша видел, как соседских ребятишек иногда били за непослушание: гибкой упругой хворостинкой, или ремнём. В семье Аркаши такого не было. Никогда в детстве никто из взрослых в семье не замахнулся на него, ни тем более устроил порку. Дедушка тоже никогда не бил, но зато придумал наказание. За провинность Аркаша должен был садиться на сундук и сидеть там, пока его не простят. Обидное наказание. Аркаша не любил быть наказанным. Но избежать этого не всегда удавалось. Не послушается, сделает что-то не так, или уйдёт без спроса из дома и его не знают где искать. Вот тогда приходилось садиться на сундук и страдать, отбывая наказание.

Однажды вообще произошла вопиющая вещь. Мамы дома не было. Дедушка в качестве наказания заставил сидеть, а сам куда-то ушёл. Видит Аркаша, что дедушки нет поблизости, слез с сундука, ногами до пола не доставал, и стал играть, не выходя из комнаты. Не заметил, как дедушка вернулся. Ох, как рассердился дедушка! Чтобы больше не посмел покинуть место наказания, верёвочкой обвязал ногу, а другой конец привязал к ручке сундука. Сидит привязанный Аркаша, не шелохнётся, очень дедушку боялся, его гнева. А когда мама пришла, разревелся, никак прийти в себя не мог. Так велика была обида. Мама пожалела сына, приласкала, но никак успокоить не могла. «Дедушка меня привязал», – жаловался, громко рыдая, малыш. С трудом успокоила и не выдержала, тут же стала выговаривать отцу. Но после этого случая дедушка вообще избегал общаться с внуком, тем более наказывать.

В то лето была ещё одна замечательная поездка на лошади с тётей Зиной по району. Тётя Зина хоть и работала в райкоме партии, но не была начальником. Рядовой работник. Это Аркаше было понятно. И когда ей поручили проехать по району и посетить ряд колхозов, то в качестве курьера. Передать какие-то там распоряжения райкома. Коляска рессорная с откинутым верхом, задние колёса большие, с обеих сторон ступеньки, чтобы забраться на коляску и занять место на мягком пружинящем сиденьи. Конь вороной, ретивый, всё ему на месте не стоится. Зато катил коляску по степи с ветерком. С таким конём тётя Зина не рискнула доверить вожжи. Только когда в очередной деревне делали остановку, и тётя Зина привязывала коня, чтоб никуда не ушел, Аркаше поручалось оставаться в коляске и приглядывать за конём. В одной деревне, когда солнце перешло за полдень, пригласили в избу пообедать. Хозяев Аркаша не запомнил, но были гостеприимны. А такого обеда за все годы войны у Аркаши не было. Щи с мясом и с настоящим, выпеченным в русской печи свежим, ещё тёплым хлебом. На второе подали запеченное картофельное пюре. Нарезанная толстыми ломтиками с коричневой корочкой сверху картофельная запеканка выглядела как куски шпига. Сдобренная свиным жиром на вкус не отличалась от свиного сала. «Такую картошку я бы каждый день ел, – подумал Аркаша. – Да ещё с таким вкусным хлебом».

Своими глазами мальчик увидел, что не все в войну голодают. А почему их семья и почти все жители их деревни живут впроголодь? – такой мысли в голове не было. Об этом просто не задумывался. На все такие вопросы ответ был один: война. Не задавал себе вопроса: «Все ли жители этой деревни, где они отобедали, живут также сытно?»

Лето проходило в беззаботных играх и походах в степь. Небольшой группой карапузы ходили в ближнюю и дальнюю лощины. Ближняя начиналась сразу за колхозным садом. Дно поросло невысоким кустарником. Когда кто-нибудь из детей доставал дома несколько спичек, разжигали костёр. Наломать сухих веточек не составляло труда.

Дальняя лощина начиналась в конце деревни, сразу за крайними избами. Сначала удалялась в степь в сторону совхоза, потом делала поворот и полукругом доходила до дороги, ведущей с другого конца деревни в совхоз. Лощина длиной с деревню. По дну простирались целые заросли кустарника. Здесь на протяжении всего лета задерживалась, не высыхая, вода, любимое место лягушек. Здесь особенно хорошо росли самые разные полевые цветы: колокольчики, незабудки, ромашки, белые зонтики растений, названия которых никто из ребят не знал. Отдельными кустами попадались цветы с розовыми лепестками, очень похожие на розы. Аркаша называл их розами и всякий раз приносил небольшой букет домой. Ковром росла мыльная трава. Если эту траву опустить в воду и как мочалкой тереть другую руку, вода становится мыльной. Такой травой по вечерам, набегавшись за день, ребятишки отмывали грязнущие руки и ноги. Всё лето бегали босиком.

Любил Аркаша уходить в степь далеко-далеко, так что деревню едва видно. Доходил до больших луж, раскинувшихся по степи. Между ними по вязкой грязи вышагивали журавли. Видимо, это были остатки до конца невысохшего озера, превратившегося в заболоченный участок. Уходить дальше в степь не решался. Чего доброго заблудишься. Во время этих продолжительных прогулок, возможно, зародилось желание к далёким путешествиям.

В лощинах и поблизости было много разных цветов, а в степи, не занятой посевами, изредка встречались полянки, покрытые клевером и разнотравьем, всё остальное заросло сплошной полынью. Запах полыни стоял на всю степь. Маленькому Аркаше степь так и запомнилась полынным запахом. Но в лучах яркого летнего солнца степь была неописуемо красива. Если бы у Аркаши были краски, хотя бы акварельные, и он умел рисовать степь, то обязательно нарисовал красоту степных просторов, степь всю жизнь у него вызывала чувство восторга и восхищения.

От дяди Эрнеста письма приходили регулярно. Из писем узнавали, что жив-здоров, воюет. Никаких подробностей. Что напишешь, когда письма не запечатывались, складывались в треугольнички. И в тылу и на фронте знали, что письма проверяет военная цензура. Когда дядя Эрнест попал на передовую, назначили политруком роты. В сорок четвёртом уже был замполитом полка. Война сопровождалась невосполнимыми потерями. Оставшиеся в живых быстро росли в должностях и званиях. В сорок четвёртом, когда была освобождена Рига, Эрнеста Андреевича отозвали из действующей армии и направили на партийную работу в один из районов Латвии. Для восстановления советской власти после фашистского вторжения нужны были коммунисты-латыши.

От дяди Коли с сорок первого года писем не получали. Похоронки тоже не было. Полная неизвестность. Не очень надеялись, что окажется живой.

В руках Аркадия Львовича журнал «Крестьянка», № 1, Январь 1944 года. Сохранился среди семейных бумаг и документов с того памятного года. Умея читать только слоги, дошкольник Аркаша листал этот журнал, разглядывая фотографии. Их много: о трудовых буднях колхозников, их героических усилиях в борьбе за урожай, возрождении колхозов на освобождённых от немецких захватчиков территориях, о зверствах фашистов во время войны. Под одной из фотографий подпись: «По показаниям местных жителей, обречённые на смерть сами рыли себе могилы, куда немцы заставляли их ложиться живыми, после чего расстреливали». Снимок в больнице двенадцатилетнего мальчика, раненого во время вражеского обстрела Ленинграда.

Журнал выпускался без обложки. На первой странице наверху название журнала, лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», издание ЦК ВКП(б), издательство «Правда», номер и год издания. Далее сразу текст.

Аркадий Львович читает заголовок: «Под знаменем Ленина-Сталина советский народ идёт к победе». Доклад тов. А.С.Щербакова 21 января 1944 года на торжественно-траурном заседании, посвященном ХХ годовщине со дня смерти В.И.Ленина.

Аркадий Львович грустно улыбается, ему известно, что собой представлял Александр Сергеевич Щербаков, за счёт чего достиг партийных высот. В партии большевиков с 1918 года. Смертные приговоры выносились без суда. Расстрельные списки подписывали «тройки»: первый секретарь местной партийной власти, прокурор и главный местный чекист. Щербаков преуспел, лично подписал сотни списков, чтобы отправить на смерть тысячи людей. Разница, как впоследствии установят историки, между Гестапо и НКВД в том, что гестаповцы пытали, чтобы выявить настоящих сообщников, чекисты, чтобы выполнить разнарядку, установленный наверху план истребления. Сталин направлял Щербакова туда, где не выполняли расстрельный план. Возглавлял «тройки» в Ленинграде, в Восточной Сибири, в Донбассе, в Москве и Московской области. Такого партийного работника, беззаветно преданного идеалам коммунизма, Сталин поставил начальником Советского информационного бюро. У немцев Геббельс – министр пропаганды. У нас скромно, никакой пропаганды, только факты. В историю Советского государства вошёл как выдающийся государственный и партийный деятель. По официальной версии умер от инфаркта в ночь с 9-го на 10-е мая 1945 года. Урна с прахом в Кремлёвской стене. Был запойным пьяницей. По словам Берии: опился и помер. Должностей у Щербакова было много: секретарь ЦК, начальник Совинформбюро, в ходе войны – зам наркома обороны, начальник Главного политического управления. Везде успешно справился.

В разделе доклада Щербакова «Наши силы растут и крепнут» жирным шрифтом напечатано: «Воины Красной Армии видят, что Советское государство не оставляет их семьи в беде. Они знают, что советская власть – это их, своя, родная власть, что она поможет их жёнам и детям, отцам и матерям восстановить хозяйство, разрушенное немецкими извергами. В этом один из источников высокого морально-боевого духа наших войск».

Заканчивается доклад обращениями и лозунгами:

«Наш народ проявил в Отечественной войне несокрушимое единство. Вся страна объединилась вокруг своего великого, мудрого вождя. Великий соратник Ленина, продолжатель его бессмертного дела, наш Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин ведёт армию и народ к полной победе, к торжеству нашего правого дела. (Бурные аплодисменты).

Да здравствует ленинизм, наше верное, испытанное в боях знамя, под которым мы побеждали и будем побеждать! (Аплодисменты).

Да здравствует советский народ, народ-герой, народ-воин! (Аплодисменты).

Да здравствует Красная Армия и Военно-Морской Флот! (Аплодисменты).

Да здравствует товарищ Сталин, ведущий нас к окончательной победе! (бурная овация всего зала. Участники заседания стоя поют партийный гимн «Интернационал»).

Прошло много десятилетий с той поры. Уже состарились дети военного поколения. Но все, кто жил тогда, кто пережил эту войну, помнят, не могут её забыть.

5. Нет никакого Бога, сынок

Первый раз услышал про Бога Аркаша от своего сверстника, сынишки милиционера. Аркаше было шесть лет. Дело происходило летом. В одном из домиков поселились милиционер с женой и сыном. Кто жил в том доме до них, Аркаша не знает. Родители у Жени молодые. Моложе мамы. И это не удивительно, у мамы была дочь, сестра Аркаши, на пять лет старше. А у милиционера с женой один ребёнок, ему шесть лет, конечно, они моложе мамы. Как Аркаша познакомился с Женей, не помнит. Но в то лето, как они поселились в Никольском, Аркаша часто приходил к Жене домой. Они целый день вдвоём играли дома и на улицу даже не выходили. Женин папа нёс службу на станции Мордово, там большой посёлок, дедушка рассказывал, почти как город. В пятнадцати километрах от Никольского. Мама Жени тоже где-то работала. Так что мальчишки в доме были одни, им никто не мешал, и они тоже. У Жени была такая машинка, магнето называется. Аркаша с первого раза запомнил название. Крутишь колёсико, а из проводов искры сыплются. Подолгу крутили по очереди, чтобы глядеть на искры.

Однажды наигравшись в разные игры, забрались на печку. В Никольском в каждой избе были русские печи. Женя стал на колени лицом в угол избы и говорит:

– Сейчас будем молиться.

– Как это? – спрашивает Аркаша.

– Возьми три пальца вместе, поднеси ко лбу, делай, как я, – объяснял Женя.

– Потом руку опусти до живота, коснись правого плеча, после левого. Так крестятся верующие в Бога люди. Мы рукой рисуем крест, называется крестное знамение. Покрестившись, можно произносить молитвы.

– Что это такое? – опять не понимает Аркаша.

– Молитва – это обращение к Богу. Повторяй за мной: «Господи, благослови. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе». Крестись и повторяй дальше: «Господи, помилуй. Боже, милостив будь мне грешному». И снова надо креститься. А теперь говори: «Будь имя Господне благословенно отныне и до века». После этого можно обращаться к Богу и просить, что ты хочешь, чтобы Бог сделал тебе и людям.

– Я хочу, чтобы мы победили немцев, чтобы скорей кончилась война.

– Вот и попроси об этом Бога.

– А кто он такой? Почему я должен его просить? Он что, всё может?

– Бог создал весь мир и людей. Бог покровительствует людям, помогает им, когда тяжко, – по-взрослому серьёзно объяснял Женя, заученно повторяя чьи-то слова.

– А какой он Бог? Как он выглядит?

– Бога никто не видел. Человеку не дано видеть Бога. Зато сам Бог видит и слышит всё. Вот и сейчас, когда мы молимся, Бог слушает нас.

– А почему мы обращаемся к нему, глядя в пустой угол?

– Смотреть можно в угол или на картину, которую ты видишь у нас на стене. Обязательно надо сосредоточиться и смотреть в одно место, не отвлекаться. Тогда Бог лучше слышит нас. Но он услышит и в том случае, если мы вслух не произнесём ни одного слова, он услышит всё, что мы скажем про себя.

Долго ещё молились мальчишки, высказывая самые разные свои пожелания. Потом переключились на другие игры. Для Аркаши молитвы к Богу были игрой, в которую он играл впервые. Но он поверил своему другу Жене, что тот говорит правду, что Бог на самом деле существует.

Дома радостно и подробно рассказал маме, как они с Женей молились и о чём просили Бога.

Аркаша был удивлён, когда мама со страхом выслушала, потом грустно сказала:

– Нет никакого Бога, сынок.

– А почему Женя говорит, что есть? Почему он молится?

– Маленький потому что. Не понимает. Для него это игра такая.

– Но ему это бабушка рассказала. Она всё знает. И молитвам научила.

– Бабушка у Жени старенькая. Она выросла, когда всем внушали, что Бог есть, что его надо любить, и тогда он поможет, когда человеку плохо. Люди верили, это приносило им облегчение. С верой в Бога обездоленным бедным людям легче было жить, переносить страдания.

Что ещё могла объяснить шестилетнему сыну испуганная мама. Не рассказывать же ему, что прадед Аркаши, дедушкин отец был священником, что сама она верующая, что крестила Аркашу, когда был совсем маленький. Крестила втайне от отца. Тот категорически был против, это могло повредить ему на работе. Хотя официально религия не была запрещена, вера не приветствовалась. Люди при поступлении на работу не указывали своё вероисповедание, свою причастность к религии. Мама даже боялась посещать службу в церкви, когда жили в Мичуринске. Договорилась со священником окрестить дитя в отсутствии отца и даже крёстных, чтобы никаких свидетелей не было.

Но рассказывать обо всём этом несмышленому ребёнку было рано. Сестра – член партии, всякие разговоры и откровения о религии могли ей стоить партийного билета.

Взяла мать грех на душу. А что делать? Время такое.

Аркаша полностью доверился словам матери. Женю родители увезли жить к бабушке. С того дня, когда они так усердно молились, больше Аркаша с ним не встречался. О боге ни разу не вспомнил.

От мамы в разговорах можно было услышать восклицания: Слава Богу, Боже мой, Бог знает как, дай-то Бог, ради Бога, не дай Бог. Аркаша воспринимал эти реплики как выражение одобрения, сомнения, недоумения, сочувствия, никак не связанные с религиозной верой. Про религию Аркадий узнает, когда будет постарше, из школьных учебников.

А сейчас, в этом возрасте он согласился, что Бога нет, и больше об этом не размышлял.

Почти через год уже в первом классе весной вся деревня будет отмечать Пасху. Троицу, помнит, каждое лето отмечали. Зазеленеют деревья ещё небольшими листиками, лужайки зелёной травой украсятся, значит «троица» пришла. Приносят домой зелёные ветки и украшают помещение. При этом дети повторяют присказку: «Троица, троица, всё травой покроется». А про Пасху Аркаша слышал в первый раз. Раньше никогда не отмечали. Вот новогоднюю ёлку, сколько себя помнит, каждый год украшали.

Разговоры о Пасхе начались задолго до праздника. Пасху отмечали крашеными яйцами. Церкви не было ни в Шульгино, ни в Никольском. Аркаша и слова такого не знал, тем более ни разу не видел. Никто не заикался, что яйца надо святить. Ни от кого не слышал имя Христа. Праздник Аркаше запомнился тем, что с сестрой получили по два крашеных яйца, стукались ими, а потом с удовольствием ели. Как вкусно есть яйца! И ничего, что скорлупа крашеная. Так даже красивее. Потом мама положила в глубокую тарелку три яйца.

– Больше нету, – сказала мама. – Отнеси тёти Пелагеи, поздравь с Пасхой. Она всех кур перевела. Где ей взять?

Рядом в самой крайней хате жила старенькая, старше мамы, с морщинистым как у старухи лицом женщина с двумя дочерьми. Старшей было девять лет, младшая ещё в школу не ходила. Где её муж, Аркаша не знал. Родственников у неё видно не было. Жила одиноко. Работала в колхозе. Бедно жила, беднее, чем семья Аркаши.

Отнёс Аркаша яйца. Видел, с какой признательностью приняли подарок. Как светились глазёнки у девочек, с какой благодарной улыбкой смотрела на него немолодая женщина. У Аркаши и мысли не было, что эти яйца они с сестрой могли бы съесть сами. Ему было приятно от того, что доставил радость соседям.

В последующие годы, когда будут жить уже в Прибалтике, Пасху будут отмечать ежегодно. Перед Пасхой учителя будут проводить беседы. Есть крашеные яйца в Пасху, ничего запретного в этом нет. Таков обычай, такая традиция у русского народа. Старенькие малограмотные люди привыкли к религии, не могут от неё отказаться. Коммунистическая партия и советское правительство не запрещают религию. Но мы с вами изучаем науки, мы учимся, чтобы вырасти достойными строителями коммунизма, нам религия ни к чему.

Аркаша видел, как время от времени по воскресеньям мама тщательно одевалась, покрывала голову чёрным платком и отправлялась на церковную службу. В соседней Валге в конце рыночной площади стояла маленькая красивая красного кирпича православная церковь. Такие красивые церкви с луковичными куполами Аркаша видел в книгах. А храм Василия Блаженного можно было увидеть в учебнике и на открытках, где изображена Красная площадь.

Уже студентом, вспоминая своё детство, Аркадий будет задавать себе вопрос: «Неужели до сорок пятого года в семье не отмечали Пасху? Почему? Или он был маленький и не запомнил? Но ведь новогодние ёлки запомнил. Запомнил с самого раннего детства».

Ответ получит на лекциях при изучении истории Советского государства. Как бежит время. Уже годы, пережитые мальчиком Аркашей во время войны, стали историей, попали в учебники, о них написано неисчислимое множество книг.

На лекциях по «Истории СССР», так назывался курс, который начинался с описания жизни древних славян и излагались события вплоть до наших дней, узнал, как советская власть боролась за просвещение народа, преодолевала многовековую неграмотность и невежество, боролась с религией – этим мракобесием эксплуататорского общества, утверждала атеистическое сознание в народных массах, освобождённых от гнёта помещиков и капиталистов, в свободном социалистическом обществе.

Профессор вдохновенно говорил о ленинском декрете об отделении церкви от государства и школы от церкви. Цитировал Ленина: «Религия есть опиум народа. Религия – род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь». Очень долго и подробно разъяснял из постановления XIII съезда РКП(б) требование «решительно ликвидировать какие бы то ни было попытки борьбы с религиозными предрассудками мерами административными, вроде закрытия церквей, мечетей, синагог, молитвенных домов, костелов и т. д. …Особо внимательно необходимо следить за тем, чтобы не оскорблять чувств верующих…» И ни слова о массовых репрессиях и расстрелах священнослужителей, закрытии храмов и монастырей. Изъятие церковных ценностей Советской властью, которое превратилось в разграбление церковного имущества, преподносилось как вынужденная нежелательная, но необходимая мера для борьбы с голодом в Поволжье. В связи с этим маленькая справка. А.Г.Латышев в книге «Рассекреченный Ленин» заявляет, что в этот период изъято церковных ценностей на два с половиной миллиарда золотых рублей. Около одного миллиона ушло на закупку продовольствия голодающим. Остальная часть – на «приближение мировой революции».

Накануне XIII съезда партии 13 марта 1924 года Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение о прекращении следствия и закрытии дела по привлечению к уголовной ответственности Патриарха Тихона. Приняло, чтобы в начале 1925 года началась разработка дела против «шпионской организации церковников», которую якобы возглавлял Патриарх. Смерть Патриарха Тихона спасла от жестокой расправы с ним и попавшими в большой список, составленный старательными карателями-чекистами.

5 декабря 1931 года в Москве взорван Храм Христа Спасителя.

Об успехах и масштабах «атеистической пропаганды» свидетельствует объявленная 15 мая 1932 года кампания по полному искоренению религии в СССР к 1 мая 1937 года. Запомнился Аркадию Львовичу, когда преподавал в сельской школе на Алтае, рассказ учителя труда, как тот в тридцать втором году выполнил комсомольское поручение – взобрался на купол церкви в родном селе, срубил деревянный крест и сбросил на землю к восторгу любопытствующих. В просторном деревянной постройки здании был открыт сельский клуб, и молодежь охотно заполняла зал, чтобы посмотреть очередной художественный фильм, привозимый в село кинопередвижкой. Спустя тридцать лет, в шестидесятые годы, когда здесь учительствовал Аркадий Львович, в сельский клуб кинофильмы по-прежнему доставляла передвижка. В дворике возле клуба устанавливался трёхсильный движок, и кинщик, местный парень на двух аппаратах без пауз крутил кино. В селе была электростанция, представляющая дизель, вращающий маломощный генератор. Электростанция работала по утрам и вечером во время дойки. Доили доярки вручную. Электростанция давала на ферму свет. В эти часы электрическим освещением пользовались и жители села. Лампочка Ильича в годы успешного покорения космоса зажглась и в глубинке, отдалённых сёлах Сибири с помощью дизель-моторов. Мощные гигантские электростанции – гордость советской энергетики давали промышленный ток, освещали города. Деревни, в которых проживала большая часть населения, жили с керосиновой лампой.

Вспомнился Аркадию Львовичу и такой эпизод. В отделе пропаганды райкома партии дали ему материал, который рекомендовали использовать в лекциях на антирелигиозные темы. Это были воспоминания состарившегося атеиста, который с гордостью повествовал, как он, бывший батрак, молодой конармеец, со своими сослуживцами верхом на коне нёс ответственную службу. «В тридцать втором году, – пишет ветеран войны и труда, – я удостоился чести охранять порядок во время вскрытия мощей какого-то там святого в Барнаульской церкви. Всю площадь заполнили верующие. Молились. Подымали руки к небу. В страхе ждали грома небесного. Но вели себя смирно. Надеялись, что Бог покарает богоотступников. Ничего подобного не произошло. Вот вам и Бог. Нам даже смешно было смотреть на такое невежество. Вынесли красноармейцы раку, вскрыли крышку и показали, что там внутри. А там ничего особенного. Сам видел, своими глазами. Кости потемневшие да полуистлевшее тряпьё какое-то. Не знаю, куда потом выбросили этот хлам. Но зато народу наглядно показали, что нетленные останки святого – один обман. И вся религия построена на обмане. Верить могут только тёмные люди и всякие несознательные элементы. После этого события я ёще крепче поверил в социализм и в правильный путь, который завещал нам Ленин».

Десятилетия спустя после смерти дедушки, Аркадий Львович как-то просматривал его бумаги и документы. Много интересного обнаружил. Часть документов помечена датами дореволюционного времени. Среди этих реликвий увидел членский билет «Союза Воинствующих Безбожников». Про эту организацию Аркадий Львович читал ещё студентом, когда готовился к экзамену по научному атеизму. В те годы все учебные дисциплины назывались либо «научными», либо «марксистско-ленинскими»: научный атеизм, научный коммунизм, марксистско-ленинская философия, марксистско-ленинская эстетика, марксистско-ленинская этика. Вот так, и не иначе.

Развернул Аркадий Львович билет, а там запись: Виноградов Николай Васильевич, время вступления и уплаты вступительного взноса в союзвыдан Хоботовской заводской ячейкой СВБ (так сокращённо обозначили Союз Воинствующих Безбожников). Дальше две странички для отметок об уплате членских взносов. Вступительный взнос – 15 копеек, записано от руки. Также от руки запись: За 1929/1930 г. 60 коп. членский взнос. И подпись уполномоченного. Приклеена марка, подтверждающая уплату взноса. Красным цветом в центре земной шар, его окаймляет широкая лента с надписью «ИНТЕРНАЦИОНАЛ пролетарских Свободомыслящих».

То, что дедушка был членом такой оригинальной организации, Аркадия Львовича не удивило. Знал, что дедушка религию не исповедовал, хотя был одним из четырёх сыновей православного священника. Уже школьником в старших классах Аркадий любопытствовал у матери, как случилось, что дедушка не признаёт религию, мало того, настроен враждебно. Мать находила объяснение в поведении, характере отца дедушки. Из её рассказа Аркадий узнал:

– Отец твоего дедушки был доброжелательный, пользующийся уважением и признательностью прихожан священник. Но в воспитании детей был строг до жестокости. Твой дедушка рассказывал, как не раз за провинность его, подростка отец хватал всей пятернёй за волосы и таскал до того, что кожа вздувалась, как опухоль во всю голову. Отца вспоминал как какое-то чудовище, никаких сыновних чувств, никакого почитания и даже хоть малой привязанности. По существовавшей традиции старший сын у священника должен наследовать отцовскую стезю. Остальные могли по своему усмотрению. Дедушка твой был третьим из четверых. Поступил и окончил железнодорожный техникум по специальности техник-строитель. Ну, а после революции не исповедовать религию было куда как хорошо, это приветствовалось и всячески поощрялось. Твой прадедушка, мой дедушка умер в 1918 году. Умер от сердечного приступа, как рассказывали. Спускался по лестнице с чердака. На землю ступил, схватился за сердце и упал замертво. Во время умер. В те годы священников преследовали страшно. Арестовывали, убивали. А то случалось, прямо возле церкви толпа расправу учиняла. Многие тогда так смерть приняли. А твоего прадедушку Бог миловал».

Разглядывая членский билет дедушки, где стояла отметка об уплате взносов всего за один год, Аркадий Львович догадывался, что вступление в Союз Безбожников было не столько продуманным выбором, а результатом очередной кампании. Сам с подобным встречался многократно. Учителей и учеников год от года принимали в какое-нибудь открываемое общество: то в Общество Красного Креста и Полумесяца, то в Добровольную дружину пожарных, или в Общество по спасению утопающих. У Аркадия Львовича сохранились членские билеты Общества охраны памятников культуры и Всесоюзного общества трезвости. Последний членский билет получил уже во времена горбачёвской перестройки. Даже значок предусмотрели. Значок выкупил и сохранил. Но сам, ни разу не надевал и не видел, чтобы кто-то этим значком красовался.

В девяностые годы, когда все запреты на религию исчезнут, Аркадий Львович будет пояснять школьникам, как может странно складываться судьба и жизненный путь каждого человека. Воздерживаясь от рассказов о себе, в этом случае изменял правилу, приводил в пример историю своей семьи.

– Мой прадед – православный священник, дед – безбожник, мать – верующая, истинно и искренне, а я – человек, не исповедующий религию. В наше время в одночасье все стали верующими. Даже президенты считают своим долгом причислять себя к верующим. Правильно делают. Большинство населения, если даже не строго соблюдают религиозный ритуал, церковь по привычке с советских времён избегают посещать, то уже по рождению причисляют себя к православной вере.

– А Вы, Аркадий Львович, крещёный? – задают свой вопрос ученики.

– Крещёный. Таково было желание и воля моей матери. Я был в том возрасте, когда не спрашивают согласия. Взрослый я отказался бы от этого обряда.

– Но Вы же всё равно во что-то верите. Человек не может жить без веры.

– Не следует смешивать веру, как одно из качеств человека, с религиозной верой. И потом сами посудите. В мире существует свыше трёх тысяч религий. Какую выбрать? Какую исповедовать?

– Ту, которую исповедует твоя нация, твой народ, к которому ты принадлежишь.

– Я прожил, можно сказать, целую жизнь. И превосходно обошелся без религии.

– Но религиозная вера помогает человеку избежать нравственных ошибок, вести угодный людям и Богу образ жизни.

– Я себя отношу к людям порядочным, считаю своим долгом не причинять никому зла, жить по правила общечеловеческой морали, которая не противоречит морали религиозной. Кроме нескольких чисто религиозных предписаний. Они в разных религиях различны. Ничто не мешает мне соблюдать моральные нормы и относиться к людям любых вероисповеданий с пониманием и уважением.

– Выходит, Вы человек Вселенной?

– Может это громко сказано. Но в некотором роде, да.

Оставшись наедине, Аркадий Львович размышлял и удивлялся, как всё-таки много значит в жизни человека то, что он получил и усвоил в детстве.

6. Победа – 1945

Аркаша никак не мог дождаться, когда пойдёт в школу. Ждал несколько лет. Сестра была ученицей. И ему хотелось. Читать книги, выучиться, чтобы стать, как все, большим и взрослым. Сколько себя помнил, всегда хотелось вырасти. Малолетство своё признавал не настоящим. Не полноценным. Только взрослые по-настоящему живут. В чём заключается жизнь взрослых, не знал. Просто видел, что им всё можно, можно то, что не разрешают детям, говорят, тебе рано, подрасти надо. А расти приходится очень долго, многие годы, а они такие длинные. Вот если бы как в сказке, лёг спать, а проснулся взрослым. Было бы здорово. Но такое только в сказках бывает, в жизни всё по-другому.

К первому сентября мама сшила Аркаше новую тёплую рубашку и брюки из старого перелицованного то ли пальто, то ли взрослого костюма синего защитного цвета. А на голову фуражку из того же материала с настоящим, как у военных, козырьком. Подпоясанный широким ремнём, дедушка смастерил, парнишка выглядел, будто в военной форме. По цвету она отличалась от настоящей военной, но сразу бросалось в глаза, что такая форма может быть только у военных. Деревенские ребятишки безошибочно определили и в первый же день самые бойкие и решительные, особенно старшеклассники, школа была четырёхлетка, стали дразнить: «Командир! Командир!». Аркаше было обидно и стыдно за свою форму. Но потом как-то все свыклись и не обращали внимания, во что одет. Позже случались и другие разные неприятности, но их было немного, потому первый класс запомнился как удачный и счастливый год в жизни школьника. Легко и охотно выполнял домашние задания, успешно отвечал на уроках.

Удивительная вещь произошла в первый день школьной учёбы, когда учительница объявила взять карандаши, чтобы сделать в тетрадях записи. Дело в том, что Аркаша – левша. Рано начал не только рисовать, но и писать. Но проделывал всё это левой рукой. В шесть лет мог написать все цифры и целые слова, хотя и печатными буквами. Мама переживала, что в школе над мальчуганом будут смеяться. Все попытки мамы и сестры научить держать карандаш в правой руке оказались напрасными. Никак не мог взять правильно карандаш, не то чтобы написать правой рукой. И взрослые решили, пусть остаётся всё, как есть. Аркаше тоже было стыдно идти в школу, не умея писать правой. На уроке Любовь Ивановна сказала: «Дети, возьмите карандаш в правую руку». Все взяли, Аркаша тоже. Потом надо было прижать нижнюю часть карандаша на некотором расстоянии от кончика подушечкой указательного пальца к среднему и удерживать карандаш снизу большим пальцем. Может она как-то по-другому объясняла. Первоклассник не запомнил. Но в точности проделал с карандашом, что говорила учительница. И когда сказала провести вдоль косой линии палочку, провёл без всяких затруднений, как будто всегда писал правой рукой. Так выполнил все задания учительницы. И с того урока писал только правой. А рисовал и правой и левой. В основном правой, но если в каких-то местах левой было удобнее, охотно брал карандаш в левую руку.

Поскольку с малых лет хорошо рисовал, буквы у Аркаши получались красивыми, с письмом был полный порядок. Мало того, однажды Любовь Ивановна не поверила, что целую строчку цифры «2» сам написал. Она сказала: «Признайся, что эту строчку написал дома кто-то из взрослых». Аркаша не согласился. Тогда она решила проверить, заставила в присутствии всего класса написать «двойку». Аркаша написал. «Напиши ещё». И тогда мальчик написал всю строчку до конца. Учительница убедилась, что не обманывал, но ничего не сказала и даже не похвалила, что так здорово получились «двойки». Вообще к учёбе Аркаши относилась с недоверием. Думается, с неодобрением. В конце первой четверти сказала, что по арифметике ставит Аркаше за четверть «четыре». Тот не согласился и заявил, что знает на «пять». Остальные оценки были все «пятёрки». Тогда решила проверить счёт. К тому времени первоклассники уже знали счёт до «двадцати». Сначала предложила сосчитать до десяти и в обратном порядке. Потом стала задавать на сложение и вычитание. Аркаша все действия проделал быстро, но раза два запнулся, дал неверный ответ. И хотя тут же сам поправился, Любовь Ивановна сказала: «Вот видишь, ты ещё не знаешь на «отлично» и оставила «хорошо». Та же история повторилась во второй четверти. На этот раз с чтением. По арифметике во второй четверти Аркаша получил «пятёрку», а за чтение вышла «четвёрка». Обидно было. Так старался. Прилежно готовил уроки и на уроках выполнял всё, как говорила учительница.

Был ещё такой неприятный случай. Когда тетради, которые выдали в начале года, кончились, мама купила на базаре листы не разлинованной бумаги. Дедушка нарезал её ровно, он всё умел. И мама нитками сшила две тетради, обложки взяли от старых. Линии Аркаша сам расчертил. В клеточку было несложно. Провёл сверху вниз на одинаковом расстоянии линии, а потом поперёк на таком же расстоянии, чтобы клеточки получились квадратными. А вот в косую линейку провести правильно все линии не удалось. Надо было прочертить линию, отступить от неё на расстояние, чтобы было место для заглавных букв, потом три линии подряд для маленьких букв, потом вниз опять отступить, чтобы было место написать нижнюю часть буквы «д», «у», длинную палочку у «р», чтобы не спутать с буквой «п». Потом ещё раз отступить на такое же расстояние, и снова три линии рядышком. После всего этого провести на одинаковом расстоянии косые линии. Наклон определял на глаз, глядя, как они проведены в исписанной тетрадке. И тут у Аркаши не всё хорошо получилось. Он и сам это заметил. На некоторых страничках расстояние от трёх строчек вверх оказалось слишком большим. Подходит во время урока Любовь Ивановна и говорит: «Что же у тебя буква «б» получилась такая уродливая. Смотри, какой у неё длинный хвост. Разве я вас такие учила писать буквы?» Аркаша стал объяснять, что писал по линейке, не мог же хвостик повернуть, не дойдя до верхней строки. Она повторила, что буква написана неправильно, и пошла смотреть, что написали другие ученики. Мальчику стало обидно.

Он понимал, вся беда в том, что неправильно расчертил линии. Только поэтому буква получилась уродливой. Но написана строго по линейкам и красиво. Так выводить буквы никто в классе не умеет. Надо бы взять и провести ещё одну линию, поближе к трём строчкам. И тогда буквы получились правильными. Но паренёк не догадался, а учительница не подсказала. Так и продолжал весь урок старательно выписывать неправильные буквы.

Несмотря на войну, голод, мама ежегодно устраивала детям новогоднюю ёлку. Деревня была в степи. Ёлки не росли. Вместо ёлки наряжали обычное деревце, на котором летом листья растут. Иголок нет, но когда нарядишь, всё равно на новогоднюю ёлку похоже. Игрушки сохранились с довоенного времени. Это были стеклянные серебряные, красные, зелёные и синие бомбочки, фонарики, звёздочки, птички и рыбки. Были игрушки из картона, склеенные из двух половинок, рельефные петушки, утки, зайчики. Их в типографии печатали тиснением и покрывали серебряной краской, так объясняли старшие. Но Аркаше почему-то всегда было интересно, как что изготавливают, и не сможет ли сделать то же самое своими руками. Оказалось, что только взрослые на машинах.

Были хлопушки, красивые, из цветной блестящей бумаги цилиндрики с бахромой по обоим концам. Почему их называли хлопушками, Аркаша не знал, они не хлопали, но красиво висели на ёлке. Ещё на длинной прочной нитке в ряд развешивались флажки, разноцветные с отпечатанными картинками. Вверху ёлки на макушку надевалась стеклянная красная звезда. Чтобы ёлка выглядела наряднее, каждый год делали и вешали самодельные игрушки. Разноцветной бумаги не было, делали из обычной, и если доставали краску, то красили или вывешивали так. И ещё клеили цепи. Для цепей хорошо подходила бумага из под обложек ученических тетрадей. Неширокие полоски склеивали в колечки. В готовое колечко вставлялась полоска, и склеивалось очередное колечко. Клея не было, мама из муки делала клейстер. Цепь с ветки на ветку вокруг ёлки спускалась от верхних до нижних ветвей, в дополнение к развешанным флажкам.

Хлеба не было, но на Новый год обязательно пекли сладкое печенье. Из серой муки мама катала тесто. Аркаша с сестрой круглым стаканом выдавливали кружочки, полумесяцы. На ёлку приглашали соседских ребятишек. Соседей было немного. Играли, веселились, вокруг ёлки устраивали хоровод. Печенья за ниточку подвешивались на ветках рядом с игрушками. Их снимали и тут же съедали за рассказанное стихотворение, песенку или танец. А когда расходились, каждый получал кулёк, свёрнутый из разрезанной на части газеты, с печеньем.

В школе была настоящая ёлка. Большая, под самый потолок. Любовь Ивановна попросила, у кого есть дома ёлочные игрушки, принести по нескольку штук, после окончания новогодних праздников игрушки будут возвращены. Аркаша тоже принёс несколько игрушек. Но когда после каникул стал забирать, одной простенькой картонной не оказалось. Учительница тут же предложила взамен стеклянный парашютик. Купол был разноцветный, нижняя часть прозрачная с жёлтым оттенком. Аркаша с радостью принял игрушку, как подарок, и сохранил на память о первой школьной новогодней ёлке.

Ёлка запомнилась светлым счастливым праздником. Сначала был концерт, подготовленный учениками, потом пели «В лесу родилась ёлочка», водили хоровод. Потом всем желающим получить приз предлагалось прочитать стихотворение или спеть песенку. Аркаша заранее дома выучил новогоднее стихотворение. Желающих было много. Но ему тоже удалось прочитать стихотворение. Читал громко и с выражением. Все аплодировали. Выступившим снимали с ёлки подвешенные на нитке печенье или конфету. А в конце праздника Дед Мороз вручил каждому пакетик – новогодний подарок. Аркаша принёс домой, и вместе с сестрой ели конфеты и настоящие печенья, которые только в магазине можно было купить до войны. Сестра рассказала, что до войны каждый день ели конфеты и такие печенья.

Занимались по два класса вместе: первый с третьим, второй с четвёртым. Учиться в первом классе было интересно, но в третьем ещё интересней. Третьеклассникам на уроках рассказывали про древних славян, а на уроках чтения учительница вслух читала захватывающие рассказы, от которых Аркаша сильно переживал. Вообще первоклассники много чего узнали, чему учат в третьем.

Уроки физкультуры в холодное время проходили в коридоре. Он был квадратный. Играли в разные игры. Выстраивались по кругу в затылок по два человека и играли в «кошки-мышки». Весёлая игра: надо быть очень внимательным, чтобы водящий-кошка не украл стоящую перед тобой мышку. Или попарно выстраивались в ряд, брались за руки и поднимали их высоко вверх, водящий проходил, согнувшись, внутри ряда, выбирал себе напарника и с ним становился в первый ряд. Оставшийся без пары заходил с конца ряда и делал свой выбор. Мальчишки обычно выбирали девчонок, а девчонки мальчишек. Игра называлась «ручеёк».

В течение учебного года несколько раз обучали надевать противогазы. Каждый получал сумку с противогазом. По команде надо было быстро вытащить маску и, взявшись пальцами изнутри, растянуть и быстро надеть на голову так, чтобы воздух не попал под маску, чтобы дышать можно было только через противогазную коробку. Шла война и учительница объясняла, что каждый взрослый и школьник должны уметь пользоваться противогазом.

Не обошлось без неприятностей. Мама наставляла с первых дней, как Аркаша пошёл в школу, если кто обидит, говорить учительнице. И хотя обижали редко, ученик каждый раз добросовестно обращался к учительнице и рассказывал, что произошло. Это случалось не часто. Ведь не станешь говорить учительнице, что тебя дразнили словом «командир», когда пришёл в костюмчике и фуражке, похожей на военную.

Ребятам, видимо, не нравилось, что пацан всякий раз жалуется учительнице. Однажды до начала занятий подошли в коридоре несколько больших мальчишек-старшеклассников. Окружили и стали обзывать «ябедой». Бить не били, но размахивали руками, не сильно толкали, угрожали, говорили, что если не перестанет ябедничать учительнице, в другой раз побьют. Аркаша не знал, что такое «ябеда». Но было страшно. Не хотелось, чтобы побили. Но понял тогда, что жаловаться учительнице на ребят нехорошо. Это самое постыдное дело для школьника. И Аркаша решил, что больше никогда не будет ябедничать.

Ещё один неприятный случай запомнился в первом классе. На большой перемене школьникам давали кружку горячего сладкого чая и кусок черного хлеба. Чтобы вкуснее есть хлеб, ребята приносили из дома морковку. Аркаша как-то тоже пришёл с морковкой. Но морковка была какая-то мелкая, неприглядная. Они же горожане, не умели выращивать на огороде так, как это делали местные жители. Ребята показывали свою крупную красивую морковку и смеялись, обзывали худосочной. Аркаша рассказал маме, как высмеяли его за морковку. Через несколько дней мама где-то раздобыла несколько больших морковин. Одну Аркаша взял в школу. Такую большую морковку ещё никто в школу не приносил. Парнишка торжествовал. Пусть теперь позавидуют такой морковке. Но какое же было огорчение, когда ребята дружно подняли Аркашу на смех. Они хватались за животы, будто помирают со смеху, и кричали, что это кормовая морковка, которую едят только коровы.

Сам Аркаша никогда ни с кем не ссорился и никого не дразнил. Но и с ним таких случаев было мало. Так что первый класс Аркаша закончил без тягостных воспоминаний. Мало того в конце года, когда Любовь Ивановна выдавала табеля, сказала, что у Титова Аркадия за год одни «пятёрки» и ему полагается «похвальный лист». Но в школе таких листов сейчас нет, поэтому просто должен запомнить, что первый класс окончил с «похвальным листом».

Самое замечательное событие в том году произошло 9-го мая. 8-го мая Аркаша не пошёл в школу. Решил прогулять. Вообще за весь год таких случаев было мало. Хотелось иногда пропустить уроки. Тогда Аркаша говорил маме, что заболел, жаловался, болит горло и голова. Мама повязывала на голову мокрое полотенце и давала пить чай с сахарином. Сахар редко был, а сахарин иногда удавалось купить. Мама жалела сынишку, хрупкий здоровьем, потому и в этот раз разрешила остаться дома. На следующий день Аркаша собрался идти в школу, но потом передумал. Почему не отдохнуть от занятий ещё денёк.

Дождя не было, но день выдался пасмурный. Вдруг вбегает мама и кричит: «Победа! Победа!» И собирается бежать к райкому, возле которого на площадке стали сходиться радостные счастливые люди. Аркаше тоже захотелось посмотреть, как радуются победе пережившие войну сельчане. Опасался встретиться с учительницей. Что скажет ей, если увидит? Как объяснить, что в школу не пошёл, а на улице оказался? Но, всё же рискнул. Разве можно было не посмотреть, как взрослые встречают Победу. Народу собралось немного. Кто на работе был, дети в школе. А те, кто пришёл, обнимались, что-то кричали друг другу. Все смеялись. И когда гармонист стал играть, пустились в пляс. Плясали лихо, от всей души. А молодые женщины по очереди ещё пели смешные частушки. Аркаша смотрел на всех и тоже радовался.

Жизнь до войны Аркаше запомнилась одним коротким эпизодом. Потом всё время шла война. Год за годом. Получалось так, сколько живёт, столько лет идёт война. И вот наступил конец. Все понимали, что без войны жить станет лучше. Немцы прекратят разрушать наши города и сёла. На фронте не будут убивать наших солдат.

Тётя Зина ещё в сорок четвёртом получила от своего мужа письмо, что его из армии демобилизовали и направили работать в Валкский уездный комитет партии. Это в Латвии. Тётя Зина получила вызов приехать в Латвию по месту работы мужа. Оттуда писала письма. А потом договорились, как кончится война, всей семьёй переехать в Латвию, чтобы жить всем в одном месте. Тётя Зина понимала, что должна позаботиться и о своём отце и о сестре, у которой двое детей и нет мужа.

Аркаша в школе нашёл на карте Латвию и столицу Ригу. Но города Валка, куда должны были поехать, на карте не было. Там только большие города, а Валка город маленький.

Когда в школе занятия закончились, тётя приехала, и Аркаша с нетерпеливым интересом поехал в далёкую Латвию, что находится у самого Балтийского моря.

7. Вожди

Мичуринск. Привлекательно выглядит сквер с утрамбованными дорожками, которые сходятся у памятника Ленину. Памятник на высоком пьедестале. С четырёх сторон к нему ведут ступеньки. По углам площадки отливают серебром фигурные столбы с матовыми шарами электрических фонарей. Дорожки делят сквер на треугольники, покрытые зелёным ковром и окаймлённые низкорослым подстриженным кустарником. Шары-фонари равномерно расходятся по всем направлениям вдоль дорожек, усиливая впечатление завершённости и совершенства сохранившейся в детской памяти картины. С наступлением темноты шары загораются, излучая сказочный свет.

Возле памятника играют Аркаша, которому не исполнилось ещё трёх лет, и его сестрёнка. Август, конец лета, время далеко за полдень. Солнце ярко светит в небе, хотя тепла не ощущается. На детях лёгкие пальтишки.

Шары-фонари всегда вызывают наибольшее восхищение у мальчика, он не может оторвать взгляд от светящегося чуда. Эти шары, подвешенные к столбам, самое яркое впечатление раннего детства. Всякий раз, когда Аркаша будет вспоминать свой родной город, перед глазами в первую очередь будут возникать эти белые волшебные шары, сквер, игра возле памятника.

Он запомнил много эпизодов своего пребывания в Мичуринске. Обращаясь к первым годам своей жизни, не видит лиц родных и близких. Не может представить лица своей мамы в это время. Отец умер, когда Аркаше исполнилось два года, никак не может вспомнить лицо, даже вглядываясь в его фотографию. Единственного человека ясно представляет – это бабушку. Всего в одном эпизоде. Бабушка умерла в январе сорокового. Значит, Аркаше не было трёх лет, но где-то близко к этому возрасту. Зимы ещё нет. Аркаша стоит в комнате, неярко освещенной из окна справа, лицом к двери, что в правом от него углу. Возле двери площадка, ступенькой спускающаяся в комнату. На площадке к стене прислонился стеллаж с несколькими полками. В комнате, как только площадка кончается, стоит кресло, жесткое, деревянное. На подложенной подушке сидит, выпрямившись, бабушка. Лицо серьёзное, страдальческое. От старших Аркаша знает, у бабушки болят ноги, у неё ревматизм. Запечатлелось такое видение, как фотографический снимок. Никаких действий, никаких движений, никакого общения. Просто живая картинка. Ничего, что было до этого, ни после.

Пока светло Аркаша вместе со старшей сестрой играют возле памятника, прыгают по ступенькам, забираются на полированные площадочки, выступающие у подножья круглого постамента.

– Это памятник Ленину, – говорит девочка своему младшему несмышлёному братику.

– Кто такой Ленин? Зачем памятник? Для красоты? – задаёт вопросы мальчик.

– Ленин – вождь. Памятники устанавливают великим людям, чтобы о них помнили.

– Что такое вождь? – снова спрашивает непонятливый братик. Маленькие дети, ну прямо-таки, ничего не знают и ни в чём не разбираются. И сестра терпеливо разъясняет:

– Вождь значит, самый главный человек в стране. Он сделал так, чтобы всем людям жилось хорошо.

– Он живой?

– Ленин умер, потому и установили памятник. Его дело продолжает Сталин.

Сестра окончила первый класс, объясняла со знанием дела. Но маленький Аркаша не очень вслушивался в объяснения сестры, ему было безразлично, кто стоит наверху, ему было просто интересно играть возле памятника. Запомнилось место и сам памятник. Именно тогда, во время игры, мальчик, возможно, впервые услышал имя «Ленин». Имя «Сталин» не запомнилось.

Когда маленького Аркашу спрашивали, кем он будет, когда вырастит большой, однозначно отвечал: военным. У Аркаши белый конь-качалка. Мальчик лихо садился верхом, ноги в стременах, раскачиваясь и подскакивая в седле, размахивал саблей, пока только игрушечной, и громко декламировал стихи:

Климу Ворошилову письмо я написал:

Товарищ Ворошилов, народный комиссар!

В Красную армию в нынешний год,

В Красную армию брат мой идёт!

Товарищ Ворошилов, я быстро подрасту

И встану вместо брата с винтовкой на посту!

Брата у Аркаши не было, но он полон решимости стоять на посту и, если понадобится, с оружием защищать Родину. Он ещё не умел читать, но уже знал, что у него есть Родина, которая нуждается в его защите. За Родину он не пощадит своей жизни.

Всё стихотворение не знал, а эти строки запомнил, потому что повторял каждый раз, когда играл в военного. У Аркаши ружьё, из которого можно стрелять пистонами. Он брал ружьё, как винтовку «на плечо» и маршировал, как настоящий солдат. Сам себе подавал команды. «Перётиться!» (что в переводе с детского языка означало: повернуться кругом) – громко скандировал мальчик и поворачивался кругом. А ещё у него был «пугач», блестящий пистолет, который, как и ружьё стрелял пистонами, только ещё громче. Потому и назывался «пугач». Аркаша надевал широкий ремень с бляхой и кобурой, вкладывал туда пугач и становился настоящим командиром. А когда наступали враги, он ложился на пол, под ружьё подкладывал круглый валик от дивана и стрелял пистонами, ни один враг не мог перейти линию обороны.

Строчки стихотворения остались в памяти на всю жизнь. Всплывали, когда слышал строевую песню: «Гремя огнём, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход, когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин и первый маршал в бой нас поведёт!» Аркадий знал: первый маршал – это Ворошилов.

Последние две строчки позже заменят. После развенчания культа Сталина Хрущёвым его имя изъяли даже из песен. А ещё говорят, что из песни слово не выкинешь. Выбрасывали, а чтоб гармония не нарушилась, заменяли другими. Сумели даже в знаменитом кинофильме «В шесть часов вечера после войны» в марше артиллеристов вмонтировать вместо слов «Артиллеристы Сталин дал приказ» – «Артиллеристы грозный дан приказ». А фильм 1938 года «Валерий Чкалов» вышел в новой редакции, где эпизод встречи Сталина с Чкаловым на аэродроме, когда с риском для жизни удалось посадить машину, был просто изъят.

Вспоминались строчки детского стихотворения, когда Ворошилова списал Хрущёв, как сторонника антипартийной группы.

Вспоминал позже, когда стал Аркадием Львовичем, учителем истории. Выяснилось, что легендарные конники Ворошилов и Будённый, воспетые в предвоенные годы, оказались никудышными полководцами в войне машин.

Но это будет потом, это придёт потом.

Возвращаясь в своё детство, Аркадию Львовичу не удавалось воссоздать целостную картину. Нет непрерывной ленты раннего детства. Отдельные эпизоды, этюды, как выразился бы художник, сохранившие натуральные краски, многоцветную палитру до самой старости.

Медицинский кабинет. Мать и женщина в белом халате. Входил в кабинет со страхом. Белый стол, обилие белого цвета, блестящий металлический инструмент. То ли прививка от оспы, то ли укол. Успокаивающие слова матери, что это не больно, потерпи. Боль не запомнилась. Запомнилось нахождение в кабинете с острым запахом медицинского учреждения. Такой запах долго ещё будет сохраняться во всех больницах и поликлиниках и через несколько лет после войны, запах, как позже узнает Аркадий, реваноли, которой щедро будут дезинфицировать лечебные учреждения.

Вот ещё эпизод. Аркаша с сестрой на кладбище. Сестра поясняет: «Это могилка бабушки. Здесь похоронена бабушка. Все старенькие люди умирают и их хоронят в могилках». – «И мы умрём? Я тоже умру?» – «Все умирают, когда становятся старенькими». Умирать Аркаше не хочется. Но он не старенький. Он даже представить не может, как это он будет стареньким. И он, как и подобает ребёнку, оставляет размышления о смерти, не придаёт им значения, забывает о них.

Берёзы вдоль задней стены забора. Дети и взрослые ищут и находят грибы – шампиньоны. Найти гриб – это такая радость. Мама позже в голодные годы войны, пряча слёзы, вспоминала: «У нас во дворе росли грибы. Пошёл, собрал. На обед грибной суп».

Под окном дома на ярком солнышке Аркаша играет в песке с деревянным большим грузовичком, выкрашенным в зелёный цвет. Лопаткой нагружает в кузов песок. Везёт. И в этой же куче сгружает. Самосвалов для детей тогда ещё не выпускали. Их и у взрослых не было. Аркаша берёт машину и переворачивает. После чего едет снова на погрузку.

Рядом по улице белое кирпичное здание. Прямо с угла по ступенькам вход в магазин. Стеклянная дверь. Что внутри? Как выглядит? Этого в памяти нет. Заходят с сестрой, разглядывают, что выставлено на витрине. Сестра покупает конфеты-подушечки и печенье развесное.

Комната. Посредине круглый стол, накрытый скатертью. За столом вплотную к стене стоит комод. Аркаша в комнате один. Забравшись с ногами на стул, переворачивает страницы альбома, внимательно разглядывая открытки. Открытки цветные, красивые. Аркаше нравится рассматривать альбом.

На кухне. Стол у окна. По одну сторону стола сидит дедушка на сундуке. По другую на высоком детском кресле Аркаша. До пола он ещё не скоро будет доставать, даже сидя на стуле. Сбоку стола на стульях мама и сестра. Обедают вчетвером. Значит это уже после смерти бабушки, Аркаше три года.

Лето. Крутой берег то ли пруда, то ли речки. Во всяком случае, течение незаметно. Ширина метров двадцать. Громадная ива с толстым наклоненным в сторону водоёма стволом касается ветвями воды. Красивое дерево, красивое место. Вдоль берега из воды сплошной зелёной массой выстроился тростник. Возле дерева небольшая заводь. Деревянный мосток из нескольких нешироких досок опирается на два столбика, вбитые в илистое дно. С двух сторон к столбикам цепями привязаны две большие лодки-плоскодонки. На цепях висят замки. Аркаша с сестрой пришли в это прекрасное место вдвоём. Походили по берегу. Взобрались на ствол дерева над самой водой осторожно, чтобы не упасть в воду. Залезли в одну из лодок. Перешагнули через два поперечных сиденья, прошли на самую корму, сели рядышком. Сестра взяла весло и стала отталкиваться им, чтобы лодка переместилась по другую сторону мостка до самого берега. Потом совершили плавание в обратном направлении. Аркаша помогал сестре отталкиваться веслом. Слишком короткое расстояние для плавания. После нескольких путешествий туда и обратно пошли посмотреть замки. Вдруг удастся отцепить лодки. Но лодки надежно удерживались замками. А так хотелось бы поплавать на водном просторе. Ничего не поделаешь. Сожаление, что ни одну из лодок не удалось отцепить, не уменьшило полученное удовольствие от прогулки к водоему, от увиденной красоты, от катанья в лодке.

Кинотеатр. В зал вошли вдвоём с мамой, когда фильм начался. Опоздали. Весь фильм не запомнился. Врезался эпизод с медвежатами, лезли по корявой сосне, чтобы снять сундук, подвешенный на цепях. Когда подрос, всё хотелось узнать, какой фильм смотрел в раннем детстве. И увидел. Это оказался фильм «Василиса Прекрасная». Аркаша сразу узнал эпизод с медвежатами. Он был уже большой, учился во втором классе. Фильм вышел на экраны в мае 1940 года. Аркаша мог смотреть его летом сорокового. Выходит, ему было немногим более трёх лет.

На кухне Аркаша на коленках стоит на стуле, облокотившись на стол. Смотрит в окно. На улице проливной дождь. Непрерывные струи поливают землю, ударяют в стёкла и стекают вниз. Единственный дождь, который запомнился Аркаше, когда жил в Мичуринске. Может потому, что проливной? Или в других случаях находился дома и за детскими играми не видел дождя. Все остальные воспоминания запечатлелись яркими цветами солнечного лета. Лета. Не помнит себя Аркаша в Мичуринске зимой. Как будто там зим не было. Зимы запомнятся в Никольском, куда они переедут в сороковом году.

Сохранился в памяти отъезд из города детства – Мичуринска. Полутёмный дом. Узлы. Сундук. Свет маленькой красивой фарфоровой лампы без стекла. Дедушка приспособил фитиль из кручёных нитей. На улице темно. Переезд происходил зимой. На телегу складывали вещи. Как добирались до вокзала, ехали поездом, Аркаша не запомнил, проспал всю дорогу. В памяти сохранилось, как в ночной темноте подъезжали к деревне на двух санях-розвальнях, запряженных бодрыми лошадками.

Год спустя, после переезда в деревню, ходили с сестрой к маме в совхоз, находящийся в нескольких километрах от Никольского, мама там работала в швейной мастерской. Проходили по аллее, где на фоне зелёной стены, образованной высокими посадками, на постаментах в человеческий рост стояли два скульптурных изображения-бюста. Сестра объясняла: «Это Ленин и Сталин».

– Это памятники?

– Нет. Памятник Ленину, потому что он умер. После Ленина страной управляет Сталин. Он жив. Живым людям ставят не памятники, а монументы.

– Это монумент Сталину?

Всякий раз, проходя это место, Аркаша про себя повторяет: «Это памятник Ленину. Это монумент Сталину».

Эти два изображения вождей навсегда войдут в детскую память. Потом будут портреты вождей в «Букваре», других учебниках и книжках. Но эти два бюста всякий раз возникают перед глазами, когда память возвращает Аркадия в детство.

В раннем детстве, затем в первом классе, после того как выучили наизусть стихотворения о Ленине и Сталине, имена вождей произносились трепетно, с почитанием. Хотя, что о них знал? Только то, что вожди. Но взрослые называли всегда эти имена почтительно, с большим поклонением. Разговаривая о положении на фронте, переживая поражения и отступление, желая победы Красной Армии, неизменно называли имя Сталина. На Сталина возлагали все надежды.

Любопытный эпизод врезался в память Аркаши. Сорок пятый год. Конец зимы. Все с нетерпением ждут окончания войны. Однажды поздно вечером тётя Зина пришла домой. После того, как проводила мужа на фронт, жили вместе, одной семьёй. На улице темно. Комната освещена лампой, занавески плотно закрывают окна. Светомаскировка не отменена, хотя ни один немецкий самолёт в степные просторы с маленькими деревушками не полетит. Тётя зажигает коптилку, гасит лампу, ставит коптилку на пол посредине комнаты, всех приглашает ближе к себе, Аркаше с сестрой тоже разрешается услышать, что она скажет. Все приседают к полу вокруг коптилки и тётя Зина шёпотом под большим секретом говорит: «По радиоприёмнику слышали, что сказал Гитлер о Сталине». Что сказал Гитлер о Сталине, Аркаша не запомнил. Но что-то, видимо, нехорошее. Такое нехорошее, что вслух это лучше не повторять. И Аркаша понимает, что притаились и говорят шёпотом не потому, что боятся, вдруг, кто посторонний услышит. Не потому что это опасно, за это могут наказать. Об этом никто не думает. Просто все понимают, даже дети, что о нашем вожде, великом Сталине нельзя вслух говорить плохо, плохо и в том случае, когда это говорит наш самый главный враг, враг Сталина и всего советского народа ненавистный Гитлер. Стыдно, непристойно вслух повторять враждебные высказывания о вожде. Вот почему говорили шёпотом.

Аркадий Львович не помнит, чтобы в школьных учебниках истории упоминалось имя Троцкого. Скорее всего, на лекциях в университете впервые услышит это имя. Когда будет конспектировать статью Ленина «Ещё раз о профсоюзах, об ошибках Троцкого и Бухарина». Когда прочитает в собрании сочинений Ленина «Письмо съезду». Но письмо станет доступно в хрущёвскую эпоху. А в сталинское время? В Октябрьской революции главную роль играл Ленин, его первым и непосредственным помощником был Сталин. Возможно, в учебнике для десятого класса упоминалось о борьбе Сталина с Троцким и троцкизмом?

О судьбе Троцкого узнает учитель истории лишь в конце восьмидесятых. В эпоху перестройки и гласности. Оказывается, агент НКВД испанец Рамон Меркадер по заданию Сталина совершил покушение на эмигрировавшего в Мексику Льва Троцкого. Троцкий скончается на следующий день, а Меркадер схвачен и осуждён по мексиканским законам на двадцать лет. Это произошло в 1940 году. И вот прошли эти двадцать лет. Таков неотвратимый ход истории. Хрущёв осудил деятельность Сталина, но Троцкого не реабилитировал. Доставленному после освобождения из заключения в Москву Рамону Меркадеру будет присвоено звание Героя Советского Союза. Получит работу в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. С середины 1970-х по приглашению Фиделя Кастро станет советником министерства иностранных дел на Кубе. Уйдёт из жизни в 1978 году. Упокоится в Москве на Кунцевском кладбище.

Со временем выяснится подлинная роль Троцкого в Октябрьской революции, гражданской войне и создании социалистического государства. Мать Аркадия Львовича поделится интересными воспоминаниями. «В гражданскую войну мы имя Сталина не слышали, – рассказывала она. – Все произносили два имени Троцкий и Ленин. Имя Троцкого стояло первым. Вслед за ним называли Ленина. В 30-е годы жилось тяжко, сталинские пятилетки усердно рекламировались пропагандой, а жизнь была бедной, голодной. Нередко можно было услышать, если бы жив был Ленин, до такой жизни не дошли. Декламировали между собой прибаутку: «Прощай Ленин, прощай детка, нас заела пятилетка». Доносчиков не оказалось. Никто не пострадал. Мы вообще понятия не имели о каких-то там репрессиях. Мичуринск – город небольшой. Приусадебные участки почти у всех. Про раскулачивание в газетах читали. Нас это ни касалось. От Хрущёва услышали впервые, какие страсти и беззакония творились в стране. Среди наших родственников никто не пострадал. Мы были законопослушными советскими гражданами».

Много позже в интернете из разных источников Аркадий Львович нашёл подтверждение словам матери. «В годы Гражданской войны и сразу после неё политзанятия в Красной Армии начинались с темы «Вождь и создатель Красной Армии тов. Троцкий» Тогда имена Ленина и Троцкого звучали вместе. Их называли вождями революции».

«Троцкий был, бесспорно, вторым человеком в стране, и в советских учреждениях висели только два портрета – Ленина и Троцкого. Даже школьные тетради выпускались с портретами Троцкого и его высказыванием: «Грызите молодыми зубами гранит науки».

Ещё из одного источника узнал: «Делегации в 1923 году, приветствовавшие XII съезд партии, провозглашали: «Да здравствуют наши вожди Ленин и Троцкий!»

Так что оказалось, в конце концов, что вождями революции были Ленин и Троцкий. Для рядовых граждан России без разницы, в какой последовательности их называть. Но после смерти Ленина вождём стал Сталин. И это признал весь советский народ.

Аркадий Львович в душе негодовал на Сталина за зверское убийство неугодного соперника в борьбе за власть. Но, зная биографию Троцкого, понимал, если бы Троцкий пришёл к власти, могло быть ещё хуже.

Диктатор Троцкий со своей призрачной идеей осчастливить человечество коммунистическим переустройством мира в злодеяниях против народа превзошёл бы Сталина.

В любом случае, при любом исходе исторических событий народам России в двадцатом веке с вождями ужасно не повезло.

8. Ригас иела, 49

До Латвии добирались целую неделю. В Москве неудобная при переездах пересадка. Трое суток провели на Курском вокзале, пока удалось оформить билеты, чтобы следовать дальше. Июнь 1945 года. Только что закончилась война. Поезда не поспевали перевозить нескончаемый поток пассажиров.

Как выглядит Курский вокзал снаружи, Аркаша не разглядел. Все три дня провёл внутри этого великолепного дворца, с нескрываемым восторгом разглядывая великолепие. Пол высокого просторного зала покрыт разноцветными плитками. Скамеек не было. Пассажиры, по много суток обитавшие здесь, прямо на полу разложили узлы и прочие дорожные вещи, на них организовывали завтраки, обеды и ужины, устраивались на ночлег.

Несколько раз водили Аркашу на привокзальную площадь, чтобы выпить стакан ситро. Тётенька в белом переднике из баллончика с делениями наливала сироп, из другого – шипящую воду. Какой напиток! Так бы и пил весь день, не отходя от киоска. Не потому что жарко, хотя погода стояла сверкающе солнечная, а уж больно вкусно и забавно, когда в нос шибают малюсенькие пузырьки искромётного газа. По Москве прогулок не было, но и возле вокзала Аркаша разглядел, что Москва огромная, красивая, с широкими асфальтовыми улицами.

Захватывающее для Аркаши путешествие запомнилось равномерным стуком колёс на стыках рельсов, плавным покачиванием вагонов во время движения. Казалось под такой стук невозможно уснуть. Но равномерные громкие звуки с одновременным сотрясением вагона убаюкивали, и пассажиры, не сетуя на явные неудобства переезда железнодорожным транспортом, не ведающие, что такое бессонница, прилежно засыпали. Словно в кино смотрели чёрно-белые сны сообразно своему возрасту, образованию, социальному положению и фантазии умиротворённого сознания. Аркаше сны всегда виделись только чёрно-белые. Когда появится цветное кино, будет несколько редких случаев цветных сновидений. Случаи единичные, сморенный сном мозг привычно будет выдавать чёрно-белые картинки.

При подходе к очередной станции паровоз многократно пронзительно гудел, шумно выпускал пар, будто делал глубокий выдох перед остановкой. Плавно тормозил, но в момент остановки вагоны громко ударялись тарелками буферов о впереди остановившиеся вагоны, и это громыханье продолжалось пока последний вагон поезда, боднув своего предшественника, не замирал, чтобы отдохнуть после утомительного пробега.

Постояв положенное время, паровоз оповещал гудками, что пора следовать дальше. Опять с достоинством выпускал пар, будто демонстрировал своё и без того всеми признанное величие. Что делали бы люди без этих могущественных машин, долгожителей технического прогресса? Правда, паровозу не под силу сдвинуть с места весь состав сразу. Он сдаёт назад под дружное звяканье буферов, после чего, натужась, увлекает один за другим тяжёлые вагоны. И вот уже весь состав пришёл в движение, набирает скорость и послушно следует за паровозом. Днём в открытые окна залетают кусочки дыма от длинного шлейфа, тянущегося за паровозной трубой. Запах паровозного дыма не спутаешь ни с каким другим, его сразу узнает каждый, кому довелось ездить поездами в эпоху паровозов.

В конечный пункт назначения прибыли около двенадцати ночи. Поразило, что всё видно, несмотря на позднее время. Тётя Зина пояснила, летом в Латвии белые ночи. Ещё сказала, что будут жить в латвийском городе Валка, который расположен на самой границе с Эстонией. На эстонской стороне город, куда привёз поезд, называется Валга. Города вплотную примыкают друг к другу.

И в самом деле. От станции пешком прошли через всю Валгу и по неширокой мощёной булыжником улице вышли к деревянному мостику. Под мостиком протекал скорее ручей, речкой не назовёшь, но именно эта водная артерия служила обозначением границы между двумя городами соседствующих республик. За мостиком улица продолжалась, так же выложенная булыжником, с одноэтажными преимущественно домами по обеим сторонам. Только у неё было своё латышское название. По этой улице прибывшие вышли на главную улицу города Валка, которая называлась Ригас иела, что в русском переводе значит Рижская улица, по ней начиналась дорога до столицы Латвии – Риги.

Булыжная мостовая удивила и восхитила впечатлительного Аркашу. Надо же до такого додуматься. Шлифовать даже одну, верхнюю сторону булыжника долго, и какие усилия надо приложить. Чтобы выложить булыжником только одну улицу, сколько тысяч булыжников надо заготовить, а может и целый миллион. А тут так всё просто. Положили рядышком вплотную, утрамбовали хорошенько и езди себе на здоровье. Гладкости нет. Когда телега проезжает, грохот на всю улицу. А машине на дутиках хоть бы что, едет без сотрясений, только амортизаторы понимают, что под колёсами не асфальт.

Улицу прошли почти до самого конца. Застроена двухэтажными и одноэтажными домами и тоже вымощена булыжником. Она была шире тех, по которым проходили до этого. Тротуары по обе стороны обозначены бетонными плитами с поребриками и возвышались над проезжей частью улицы. Город выглядел аккуратным, хорошо смотрелся, сразу приглянулся Аркаше. Главную улицу украшают, посаженные по обе стороны рядом с тротуаром липы сорокалетней давности с шаровидными кронами, любезно подстригаемыми заботливыми жильцами домов.

Когда пересекли одноколейную железнодорожную ветку, за переездом по левую сторону метрах в ста увидели одиноко возвышающийся двухэтажный особняк, изящной архитектурной постройки, который заслуженно можно именовать виллой. Почтовый адрес: Ригас иела, 49. Дом и приусадебный участок обнесён ставшим серым от времени некрашеным высоким деревянным забором. С улицы фасад закрывали кусты сирени. На участке несколько яблонь. По левую сторону вдоль всей ограды кусты смородины и крыжовника. По другую, несколько дальше от дома располагался добротный сарай с высокой крышей. На чердаке можно разместить годовой запас сена для коровы. Но хозяева держали только кур. За сараем вплотную к ограде возвышался немолодой тополь, на котором Аркаша оборудует наблюдательный пункт, на суку пристроит подобие сиденья, нижерасположенный сук станет подножкой, из куска доски сделает полочку. Недоставало только бинокля. Но дети в играх умеют обходиться и без дорогостоящего оборудования.

Особняк заслуживает отдельного описания. Построен на склоне. Первый этаж начинается по фасаду на уровне земли. И чтобы противоположная сторона не повисла в воздухе, под дом подведён подземный этаж, вход в который с тыльной стороны обозначен просторными воротами. По современным меркам мог вполне использоваться как гараж для легковушки.

В силу такого устройства и расположения на первый этаж можно попасть по не очень крутой, но достаточно высокой бетонной лестнице, служившей парадным входом в это компактное архитектурное чудо. Поднявшись, оказываешься в помещении, которое русские называют сенцами. Слева дверь в комнаты хозяев. По правую руку вдоль стены, с поворотом на девяносто градусов в два пролёта деревянная лестница на второй этаж. На площадке, где лестница делает поворот, туалет для проживающих на втором этаже. Достигнув второго этажа, попадаешь в кухню, продолговатую комнату с плитой и кухонным столом. Служила одновременно столовой. Из кухни дверь в гостиную, самую большую комнату в квартире. Далее небольшая проходная комната-спальня. За ней комната побольше, в ней устроили спальню для приехавшей семьи. Из этой комнаты выход на балкон – открытую площадку квадратной формы с перилами. Под балконом на первом этаже веранда, с двух сторон украшенная цветными стёклами. Стёкла подобраны разных цветов. Основной проём обычным стеклом. По периметру в два ряда цветное оформление. Такую красоту Аркаша видел впервые. Подолгу простаивал под окнами веранды, любуясь причудливой игрой стеклянного многоцветья.

На стене, которую люди военные назвали бы арьергардом дома, укреплена решётка из брусочков малого сечения, увитая хмелем и диким виноградом. Изящно и уютно обосновались рачительные хозяева.

Во всех комнатах электрические лампочки, загоравшиеся после щелчка чёрных пластмассовых выключателей. На стены после побелки нанесены с помощью валика с выступающими узорами незамысловатые рисунки. На кухне и в гостиной синей краской, в спальнях – зелёной. Кухню и гостиную украшали большого книжного формата картины на бумаге в подрамниках без рам, старательно изображающие синей гуашью виды-силуэты Ленинграда, включая Медного всадника и Петропавловскую крепость.

Отапливалась квартира двумя голландскими цилиндрическими печами, обернутыми в железные листы, окрашенные в чёрный цвет. Печи располагались так, что отапливали сразу две комнаты.

В гостиной на стене подвешен репродуктор, и Аркаша, никогда ранее не слышавший радио, мог часами просиживать рядом во время песенных концертов, радиоспектаклей и арий из знаменитых опер. Чаще всего исполнялись из «Кармен», «Риголетто», «Евгения Онегина», «Русалки». Запомнилось исполнение песен хором Пятницкого и всеобщим любимцем Лемешевым, убеждавшим, что «Сердце красавицы склонно к измене и к перемене, как ветер мая». И хотя сердце Аркаши ещё не ведало трепетного влечения к красавицам, склонным к измене, ему сладостно было слушать эти слова, и он испытывал чувственную радость от красивого сочетания слов, проникающих в душу, ласкающей слух музыки.

Хозяева – супруги Элманис, не достигшие сорокалетнего возраста, имели четырнадцатилетнюю дочь Айну, которая охотно исполняла на пианино незнакомые приезжим музыкальные произведения. Было лестно и полезно иметь таких квартирантов. Дядя Эрнест, во-первых, латыш, во-вторых, за цену не торговался, платил щедро и исправно, в-третьих, работник уездного комитета Коммунистической партии Латвии, сокращённо уком КПЛ(б). Маленькая буква «б» означала, что это партия большевиков. Вся территория республики делилась на уезды, а уезды на волости. Со временем такое административное деление будет заменено на единое, принятое по всему СССР: уезды назовут районами, а волости – сельскими советами.

В первые годы дядя Эрнест, как имеющий опыт политической работы, в укоме будет занимать должность заведующего отделом пропаганды и агитации. Со временем поднимется до секретаря по идеологии райкома партии. Первыми секретарями вплоть до горбачёвских времён будут назначать русских. Такова кадровая политика и решение национального вопроса в союзных республиках Центральным Комитетом КПСС. В этой должности преданный идеалам коммунизма латыш будет трудиться до преклонного возраста, получив к имеющемуся юридическому высшее партийное образование и регулярно проходя переподготовку для идеологических работников на курсах при Центральном Комитете компартии Латвии.

Аркаша никогда ни от кого не слышал отзывов о нём, в силу несовершеннолетия не приходилось знать мнение ни от его сослуживцев по партийному руководству, ни от тех, кем он руководил в масштабах района. Немногословный, спокойный, уравновешенный, уверенный в себе, в семье производил впечатление умного, мудрого человека. При этом не упускал случая поправлять свою жену, если она неправильно пользовалась каким-нибудь выражением или произносила слово. Делал это неукоснительно, всякий раз с видом добродушного укора. Тётя Зина в таких случаях мгновенно краснела, не скрывала своего раздражения, уязвлённая его назойливыми исправлениями, демонстрирующими, что он – латыш русский знает лучше, чем урождённая русская. Но, тут же смирялась, умудрённая жизненным опытом супруга понимала, для семейного благополучия мужу лучше не перечить. Тем более, он считал своим правом по-отечески относиться к жене, будучи старше её на двенадцать лет.

Аркашу признавал как племянника, хотя особого тепла и расположения не проявлял. Его отношение к мальчику определялось правилами вежливости, как и ко всем остальным родственникам жены. Но для Аркаши повзрослевшего всегда был и оставался образцом настоящего коммуниста. Может быть потому, что всё знание о дяде сводилось к тому, что это был добросовестный, трудолюбивый, самоотверженный партийный работник на руководящей должности. Как исполнял дядя Эрнест свои функции партийного руководителя, Аркаша не мог ведать.

Тётя Зина в отделе агитации и пропаганды будет секретарём-машинисткой. Позже займёт должность заведующей библиотекой парткабинета при райкоме партии. Не имея высшего образования, но имея мужа, занимающего солидный пост, она в этой должности проработает до пенсии. Когда пенсию будет оформлять Эрнест Андреевич, его партийный стаж превысит пятьдесят лет, назначат партийную пенсию пенсионера всесоюзного значения. А тётя Зина по своему партийному стажу приравняется к партийным пенсионерам республиканского уровня.

Но это всё будет потом. А пока приехавшие родственники разместились в хоромах семьи руководящего партийного работника на Ригас иела, 49.

Напротив, через дорогу большая прямоугольная площадка, обозначенная рядом высоких деревьев по периметру, в глубине за площадкой здание приличных размеров, там располагался медсанбат. Так сокращённо называлось военное медицинское учреждение, где лечились и получали медицинскую помощь солдаты, побывавшие на войне, но пока не подлежащие демобилизации, – медицинский санитарный батальон. Мальчишки, проходя мимо, могли разглядеть солдат, служивших в батальоне, медицинских сестёр в военной форме, санитарную машину с красными крестами и несколько больших военных двуконных повозок.

По другую сторону рядом с домом в глубине от улицы возле железнодорожной насыпи небольшой островок настоящего соснового леса. Парнишка-подросток из ближайшего дома там пас корову. У него была дудочка, формой напоминающая пионерский горн, только совсем маленькая и с клапанами. Он на ней здорово играл, исполняя красивые нежные мелодии. Аркаша с сестрой часто приходили к нему, садились возле и слушали вдохновенные рулады пастушка-музыканта. Он был ровесник сестры Аркаши. Пытались разговаривать. Мальчик не знал русского языка, объяснялись жестами. Так появился первый знакомый латыш.

Аркашу поразило, что улица Рижская почти до самого центра имела насыщенный запах цветов. Перед добротными домиками выстроились палисадники с таким обилием цветочных клумб, что запах зависал в воздухе, наполняя ароматом всё уличное пространство. Улица пахла. Цветы были разные, но больше всего пионов. Посаженные в несколько рядов кусты пионов образовывали на каждом участке радующий глаз расцвеченный ковёр. Не надо быть тонко чувствующим парфюмером, чтобы испытать наслаждение запахом улицы маленького латышского городка.

И ещё одна необычность поразила Аркашу во время знакомства с городом. Большая с высоченным шпилем церковь, казалось достающим до облаков, венчалась не крестом, как это себе представлял парнишка, на вершине шпиля красовался цветным опереньем, хорошо видимый снизу металлический петух. Аркаша недоумевал: верующие этой церкви на петуха что ли молятся? Но вразумительных объяснений ни от кого не получил. Тем более что в те послевоенные годы храм, кажется, был не действующим.

От храма лучами расходились три улицы: Рижская, Райня и Талавас. В начале улицы Райня, сразу после пересечения с Рижской в красном под цвет сурика кирпичном здании книжный магазин. Почти на середине улицы Райня, где она делает крутой подъём в гору, пожарная каланча, к которой примыкает здание магазина. Там Аркаша по карточкам будет покупать хлеб, макароны, крупу. Заканчивается улица высоким металлическим мостом над железнодорожными путями, ведущими к вокзалу, от которого поезда не ходили, но забегали паровозы, иногда с одним-двумя товарными вагонами. Возможно, раньше станция использовалась для вывозки леса. Заброшенная одноколейная ветка вела в сторону Руены. Но достигала соседнего города или где-то прерывалась, мальчишки этого не знали.

За мостом в полукилометре от города здание богадельни. Так её именовали местные. В прежние времена там проживали одинокие старички и старушки, нуждающиеся в содержании и присмотре, или как выражались в своё время на русском языке – нуждались в призрении. Там обосновалось инфекционное отделение городской больницы.

В центральной части Рижской улицы на первом этаже двухэтажного дома находился литерный магазин. Аркаша не знал, почему назывался «литерный», и что означает это слово. В этом магазине продавали продукты партийному и государственному руководящему составу города по специальным карточкам «литерам». Продукты, недоступные рядовым гражданам. Остальные могли здесь покупать без карточек то, что было выставлено на полках и витрине: шпроты, шоколадные конфеты и некоторые другие дорогостоящие продукты. Ребятишки время от времени заходили в магазин поглазеть на выставленные прелести. Покупать ничего не покупали, у их родителей не было денег на такие покупки.

По соседству за поворотом располагался ресторан. Несколько раз тётя Зина днём заводила Аркашу пообедать. Заказывала путру – жиденький молочный суп с крупой или щи из свежей капусты и тоже на молоке. Молочные щи вызывали недоумение у Аркаши, не мог понять и привыкнуть к такому сочетанию: молоко и капуста. А путра ему уже дома приелась. Пока почти два года жили одной семьёй, тётя Зина закормила всех путрой, ежедневно на обед готовился молочный суп чаще всего с перловкой. Кроме пшена и перловки в продаже других круп не было. А тётя Зина была экономной и расчётливой хозяйкой.

Центром города, пожалуй, следует считать квадратный сквер с широкими дорожками, образованный пересечением улиц. В сквере в один ряд располагалось несколько могил офицеров, погибших при освобождении города от немцев.

На сквер смотрит фасад дворца с колоннами, именуемый Домом культуры. Просторный зал с партером на 400 мест и балконом. На сцене время от времени ставили свои представления гастролирующие актёры. Здесь состоится концерт гипнотизёра-иллюзиониста с замысловатой польской фамилией, музыкальный спектакль «Свадьба в Малиновке» с настоящими профессиональными артистами, выступления воинских ансамблей. Русская школа будет проводить утренники с театрализованными постановками и концертными номерами. В остальное время ежедневно по два сеанса жители будут заполнять зал, чтобы посмотреть кино. Один и тот же фильм шёл по два-три дня, но в зале не оставалось ни одного свободного места. Шли новые фильмы, показывали довоенные «Волга – Волга» и «Весёлые ребята», трофейные с титрами перевода, многосерийный американский «Тарзан».

Сквер располагался между улицами Рижская и Райня. Против сквера по улице Райня большую территорию окаймляла чугунная ограда, за которой величественно смотрелось самое большое здание в городе – латышская гимназия с двенадцатилетним сроком обучения. Аркаша со своими одноклассниками несколько раз бывал по приглашению на утренниках-концертах гимназистов в большом зале с настоящей сценой и занавесом.

В первые послевоенные годы стадион в городе был не только достопримечательностью, но и парком культуры и отдыха горожан. Футбольное поле окаймляла четырёхсотметровая беговая дорожка. С правой стороны поля просторная трибуна для нескольких сотен болельщиков с высоко поднятым козырьком, покоящемся на задней и боковых стенках, защищающих от ветра и дождя. С улицы стадион украшала зелёная полоса деревьев и кустарника. При входе на стадион справа оборудованы волейбольная и баскетбольная площадки. Здесь Аркаша увидит ранее неизвестную ему игру в баскетбол. Вся территория стадиона огорожена сплошным высоким забором. Вход через арку, возле которой уверенно глядела на входящих касса с окошком для продажи билетов на футбольные матчи и прочие массовые мероприятия. Билеты были дешёвые, поэтому даже мальчишки иногда покупали, чтобы попасть на футбольный матч. Но чаще всего предпочитали перелезать через забор, хотя при их маленьком росте это было совсем непросто. По левую сторону поля просторная территория, поросшая одинокими соснами. Здесь в ночь на праздник «Лиго» молодёжь водила хороводы, разжигали костры, через которые взрослые парни перепрыгивали с разбега над огнедышащим пламенем.

К достопримечательностям города следует отнести кладбище. Редко где вы встретите такое обустроенное и ухоженное кладбище. Металлические решетки оград – образцы художественного кузнечного мастерства. Многие могилы имеют ограду из зелёных насаждений мирты. Из черного мрамора либо гранита надгробные памятники и массивные кресты. Чёткие дорожки делят участки на правильные прямоугольники. Мальчишки любили бродить по кладбищу, разглядывая и любуясь красотой, увековечившей усопших. Немецкий язык изучался с пятого класса, а латышский уже со второго. Поэтому даже школьники младших классов могли прочитать надписи на могилах. Самой впечатляющей были могила и памятник Янису Цимзе. Оказалось, что этот учитель-новатор известен на всю Латвию.

На кладбище можно было в любое время застать гуляющих взрослых. Однажды Аркаша с сестрой встретили чету Элманисов, хозяев дома по Рижской, 49. Те всегда были приветливы, вежливы и общительны с детьми высокопоставленного постояльца дяди Эрнеста. Прогуливаясь по кладбищу, привели к свободному пустовавшему месту и пояснили, что этот участок у них закуплен для их будущей могилы. Аркаша был потрясён. Как это можно при жизни заказать себе место на кладбище, знать это место. Представить себе не мог, как живые люди заранее приготовили себе могилу. Ещё не хватало и гроб себе изготовить да полежать в нём, проверить насколько удобно. Такое не укладывалось в голове мальчишки. Но место запомнил. Здесь по соседству будет впоследствии похоронен дедушка. Посещая его могилку, Аркаша всякий раз с недоумением будет смотреть на ухоженный участок, который приготовили себе Элманисы.

Через дорогу от кладбища на живописной поросшей немолодыми соснами площадке другое кладбище: захоронение погибших солдат и офицеров при освобождении Валки. Сюда перенесут могилы офицеров, похороненных в сквере против Дома культуры. Зачем устраивать ещё одно кладбище в центре города? Здесь школьники со своими классными руководителями будут сажать деревья. Деревьям-долгожителям доверено хранить и оберегать память о воинах, отдавших жизнь в боях за Родину.

Русскую школу откроют в 1945 году в здании некогда существовавшего технического училища, так можно было догадаться по профильным изображениям на невысокой металлической ограде: в овалах представлены перекрещивающиеся слесарные инструменты и измерительные приборы – молотки, разводные ключи, циркули и угольники. Учеников набралось немного. Объединили первый с третьим, второй с четвёртым. Заняли две комнаты на первом этаже. Парт не было. Первый год сидели за столами на скамейках и стульях. Директор Христина Карловна Савина. Савина по мужу. Муж русский, а она латышка.

В памяти Аркаши сохранится эпизод, связанный с Христиной Карловной. На одном из уроков Христина Карловна объясняла четвероклассникам, что человек произошёл от обезьяны. Чтобы детям было более понятно, она сказала: «Ваши дедушки и бабушки родились от обезьян». Так, по крайней мере, усвоил объяснение второклассник Аркаша. Пришёл домой и рассказал маме и дедушке слышанное на уроке. Сам он не поверил в такое. Взрослые выслушали, вместе в шутку посмеялись. И у дедушки и у покойной бабашки родители были обычными людьми, никак не обезьянами. Когда Аркаша будет старше, в третьем классе, он поймёт правильно, что имела в виду учительница, рассказывая про предков человека – обезьян.

Через несколько лет Христину Карловну переведут директором гимназии. Много доброты и тепла питала к детям немолодая учительница-директор. Такой её и запомнят простодушные ученики. В русскую школу директором придёт Николай Иванович Шалфицкий с орденом Красной звезды на гражданском костюме. Медали Николай Иванович никогда не надевал, даже орденской колодки на его груди школьники никогда не видели.

Когда приехали в Латвию, никто толком не знал, почему Валка и Валга – города с похожими названиями двух разных республик прилипли друг к другу. Если пролетать над ними, можно принять за один город. Оказалось, так оно когда-то и было. На границе с Эстонией располагался старинный латвийский город Валка. В 1920 году большая часть города была вытребована Эстонией вместе с возмещением расходов за оказанную военную помощь в изгнании армии Бермондта-Авалова в 1919 году, пытавшегося захватить Ригу и вернуть Латвию в состав Российской империи.

Вы не знаете кто такой Бермондт-Авалов? Вот видите, Юденича знаете, Деникина знаете, Колчака знаете, а про Бермондта-Авалова первый раз слышите. А всё потому, что в школьных учебниках о нём не написали. В учебнике не упомянули, так до конца жизни и не знаете, кто такой Бермондт-Авалов и какую роль сыграл в гражданской войне. Вот вам издержки школьного образования. Тогда в 1919 году гражданская война была в разгаре. Никто не знал её исход. Главнокомандующие белых армий на западе, юге и востоке рассчитывали избавить Россию от большевиков и возродить в прежних границах. Народы Прибалтики хотели создать собственные независимые государства, с Красной Армией сражались и белых не поддержали.

Когда Бермондт-Авалов готов был захватить Ригу, латвийское правительство обратилось за помощью к соседу – Эстонии. Английские корабли пришли на помощь латышской столице. Но Бермондт-Авалов изменил свои планы. Прибывшие в Ригу эстонские воинские эшелоны не понадобились. Расчетливые эстонцы подсчитали понесённые расходы, они и раньше помогали латышам, и вместе с денежной компенсацией выторговали себе большую часть латвийского города Валка с промышленными предприятиями и железнодорожной станцией. Тем более что почти половину населения города составляли эстонцы.

Мальчишки часто наведывались в Валгу, бродили по её улицам. В продуктовых магазинах Валги продавался дешёвый лимонад местного производства в бутылках, пробки которых закрывались с помощью специального зажима с рычажком из прочной проволоки. Лимонад был желтоватого цвета и такой шипучий, что уже после нескольких глотков газы возвращались и крепко шибали в нос. Очень почитаемый напиток. Его продавали и в бане, куда Аркаша регулярно ходил с дедушкой. Баня была одна на два города, но просторная, у кассы очереди не были большими.

Самое интересное место в Валге для пацанов – базар. При входе широкий проезд, границы которого обозначены двумя рядами друг против друга крытых ларьков. В самом первом слева пивной ларёк, любимое место завзятых посетителей, среди которых большинство демобилизованные фронтовики. Заказывали кружку пива, туда доливали сто граммов водки. Получался напиток, который именовали – «ёрш». От кружки пива шибко не захмелеешь. А водки, сколько надо выпить русскому человеку, чтобы почувствовать себя в норме? Кружка «ерша» срабатывает что надо. И дёшево и сердито. Тут же всегда обитали несколько безногих фронтовиков на самодельных колясках, бегающих на четырёх подшипниках вместо колёс. Кто толк в выпивке понимает, иными словами выпить любит, люди широкой щедрой натуры, всегда поделятся с пострадавшими от войны фронтовиками. Насобирав подаяния у сердобольных горожан, большую часть времени проводили в пивной за душевными разговорами. А поговорить русский человек любит, особенно когда поддаст. Мальчишки всё это видели, но здесь не задерживались, что происходит в пивной, разглядывали через открытую дверь, их интерес был побродить между открытых прилавков, посмотреть, чем торгуют, что продают. Посмотреть было на что. Разные скобяные изделия, инструмент слесарный и плотничий, самовары и чайники, побывавшие в употреблении, но начищенные до блеска. Продавались деревянные ложки с затейливыми узорами, пол-литровые кружки, хочешь, пей молоко, хочешь – пиво. Каких только изделий из дерева не выставляли умельцы. Даже наборы мебели для кукол, красиво расписанной и покрытой бесцветным лаком. Ряды с картошкой, овощами, яблоками, которые продавались круглый год, проходили равнодушно. В летнее время какой только ягодой не торговали. Красная смородина, чёрная смородина, крыжовник разных сортов и расцветок, клубника громадных размеров. Полно лесной ягоды: черника, земляника, малина лесная и садовая, по осени брусника, морошка, клюква. Предметом вожделения ребят были сдобные булки. Большие, по пять рублей. Из чистейшей белой муки. Свёрнутые спиралью из сладкого теста, прозрачно жёлтого цвета, разрумяненные сверху. Мальчишки представляли себе, какие это вкусные булки, дома только чёрный хлеб по карточкам. Денег на такие булки у ребят не было. И всё равно, каждый раз бывая на базаре, никогда не проходили мимо того места, где торговали такими завораживающими булками. Приятно полюбоваться на такую очаровательную красоту.

В 2006 году министры иностранных дел двух соседствующих государств примут участие на торжественной церемонии, посвященной 720-летию городов Валки и Валги. Эстонцы Валгу считают таким же древним городом, как и Валка, составили свою родословную этому городу. В Валге установлена мемориальная доска в честь польского короля Стефана Батория, даровавшего поселению статус города. Ничего не поделаешь: оба города имеют одну и ту же родословную, и потому стали отмечать юбилеи совместно.

В этих городах пройдут школьные годы Аркаши. В Валке окончит семилетку, в Валгаской 2-й средней школе получит аттестат зрелости.

9. Следы войны

Валга во время войны представляла собой с военной точки зрения значимый железнодорожный узел, по-взрослому рассуждал малолетний Аркаша. Ещё бы! Воинские эшелоны через Валгу шпарили во всю с запада на восток, когда немцы наступали. А когда произошёл перелом в войне, станция стала ой! как необходима Красной Армии.

Но многого не знал и не мог знать ученик начальных классов. Поселившись в уютных, культурно приветивших приезжих из России городах, Аркаша по детскому недомыслию не обратил внимания, не заметил, как так получилось, что при освобождении прошли уличные бои, а дома сохранились в целости и сохранности. И не только одноэтажные постройки и такие, как Дом культуры в Валке или громадное многоэтажное здание латышской гимназии.

Следы боёв остались. Впечатляюще выглядел в центре Валги целый квартал разрушенных многоэтажек. Мальчишки однозначно решили, что дома пострадали от бомбовых ударов. Только неизвестно чьих – немецких или наших? Всякий раз, проходя мимо, карабкались по сохранившимся лестничным пролётам. Было интересно. По этим местам, по этим домам прошла настоящая война. От самих зданий остались только наружные стены, внутри зияла мертвящая пустота и бесформенная груда обрушившихся обломков и кирпича на первом этаже. Как сторонние наблюдатели разглядывали разрушения, не пытаясь представить, вообразить, что тут происходило, когда бомба с душераздирающим воем падала на здание и взрывалась. Дети не рассуждали, находились в домах люди или укрылись в бомбоубежищах, как всё выглядело в момент взрыва. Принимали то, что видели, что стало, что свидетельствовало о неумолимой поступи войны, не помышляя о том, как это происходило.

Аркаша находился в том беспечном возрасте, когда не возникало вопроса, почему остальная часть городских строений не пострадала. В Валге рядом с разрушенным кварталом величаво смотрит на мирскую суету и человеческое грехопадение лютеранская церковь святого Иоанна, построенная 1816 году. Ни одной царапины от пули, ни одного следа от осколков снаряда или авиабомбы. Не подверглась ударам с воздуха, артиллерийским обстрелам вся остальная обширная территория городской застройки.

В Валке разрушенным оказалось одно-единственное здание, трёхэтажный кирпичный дом в непосредственной близости от гимназии. По всему видно, что разрушение произошло от мощного взрыва. Сохранились частично стены с пустыми просветами вместо окон и лестничные пролёты до третьего этажа, ведущие в никуда. Русские мальчишки часто приходили сюда играть в войну. Тем более рядом на пустыре долгие годы простоял неподвижно всеми забытый брошенный немецкий танк. Пробоин в нём не было. Башня смещалась в обе стороны при вращении колёсика с рукояткой. В открытые люки ребятишки залезали внутрь, занимая место командира, наводчика и механика-водителя. Рядом с сиденьем механика-водителя было ещё одно сиденье и гнездо для пулемёта. Место стрелка-радиста – решили мальчишки.

«А может никаких уличных боёв и не было? – размышляя вслух, обратился ко мне Аркадий Львович. – Немцы оставили оба города, чтобы, зарывшись в окопах, отражать атаки неугомонных русских. Куда лезут? Чего добиваются? Немецкая армия непобедима. Так сказал Гитлер, так знает каждый немец.

По другую сторону от города по обе стороны от дороги, ведущей на электростанцию, что в трёх километрах, в лесу сохранились окопы, участок с проволочным ограждением, видно по всему немецкая работа. Здесь мы ни один год после войны подбирали патроны: обычные и с цветной меткой – трассирующие. Пулю вытаскивали из гильзы и бросали в костёр. Занятие безопасное, но какое наслаждение испытывали, глядя на яркий огонь зажигательной пули. Ещё интереснее наблюдать за полётом трассирующих пуль. Для этого надо было патроны уложить в направлении, противоположном укрывшимся в окопе мальчишкам. Находили гранаты, но без капсюля. Взорвать невозможно. Снимали металлическую рубашку, извлекали тол и сжигали в костре. Случалась находить порох от артиллерийских снарядов, на макароны похожи, цвет другой – коричневый.

Однажды нам здорово повезло. Нашли немецкую гранату с деревянной ручкой. В компании оказался умелец, который знал, как привести в действие находку. Открутил колпачок, вытащил ленту, дёрнул за неё и метнул подальше от окопа. С каким восторгом восприняли взрыв. Оружие находить не довелось. Вслед за наступающими частями шли сапёры с миноискателями и команды, собирающие годное к употреблению оружие. Принёс однажды из леса немецкий автомат со складывающимся металлическим прикладом, но у него не было затвора и рожка-магазина. Из такого не постреляешь. Использовал, когда играли в войну. Всё лучше, чем самодельный из палки.

В первый послевоенный год разрушенные в центре Валги дома по кирпичику разбирали пленные немцы. Войну семья провёла в тылу. И вот теперь имел возможность своими глазами увидеть настоящих живых немцев. Смотрел, как работают на разборке завалов. Внимательно разглядывал, вглядывался в лица, когда колонной под конвоем проходили по улице. Вид унылый, по сторонам не смотрят, взгляд угрюмый. И странное дело. Я всю войну ненавидел немцев, знал о них как о зверствующих фашистах, глядя на этих беспомощных поверженных врагов, они и по окончании войны оставались врагами, испытывал к ним сострадание. Видел, что им плохо быть в плену и сочувствовал оказавшимся в таком несчастье. Не размышлял, что в Германии у них родные, матери, у кого-то жёны и дети, что они хотели бы вернуться домой, вместо того, чтобы отбывать неизвестно сколько плен. Ни о чём таком не размышлял. Просто проявлял сочувствие к этим несчастным людям здесь, сейчас, в данный момент, не размышляя и не рассуждая об их судьбе и о том, что они делали и сделали на нашей земле. Сколько горя принесли нашему народу, сколько уничтожили наших людей во время боёв или карательных экспедиций, когда расстреливали мирное население, в том числе и детей. Смотрел и видел перед собой не фашистов, а попавших в беду людей, и мне было их жалко.

Радостное настроение испытывал, когда, выйдя из дома, мог рассматривать нескончаемую плотную колонну трофейной техники, направляющуюся в сторону Риги. Сколько бы потребовалось вагонов, чтобы перевезти такое громадное количество толстых мощных тяжеловозов, похожих на орловскую породу лошадей, я таких только на картинках видел, тянущих военные повозки с высокими наклонными бортами с грузом, накрытым брезентом, грузовиков с орудиями на прицепе. Примеряясь к лошадиной скорости, в колонне были танкетки. Вид военной техники завораживал, смотрел, не отрываясь, затаив дыхание. Трофейные немецкие лошади поражали своей громадностью и силой. Красивые, откормленные и почему-то с коротко обрезанными хвостами. Русские лошади хвостами мух отгоняют и больно кусающихся назойливых слепней. А немецких, что слепни не кусают? Этого я не знал. Но такими лошадьми нельзя было не любоваться. Сколько многокилометровых колонн прошло на моих глазах, и не пытался сосчитать».

Освобождение Прибалтики не обошло стороной два приграничных города, которые упрямо защищали и не хотели сдавать не сомневающиеся в своей силе завоеватели.

Написаны книги, в которых перечислены армии, указаны номера полков и дивизий, имена их командиров, командующих армиями и фронтами, осуществлявших высвобождение прибалтийских республик. В скучных описаниях и перечислениях, больше напоминающих военные сводки, рассказывается, как проходили бои за железнодорожный узел Валга и примыкающий латвийский город Валка. В школьные годы, когда Аркаша обрёл местожительство в Валке, таких книг ещё не существовало.

Пройдут десятилетия после войны, прежде чем воевавшие привыкнут к мирной жизни, с головой окунутся в трудовые будни, чтобы обеспечить себе скудное существование, и с вдохновенными лозунгами под руководством вездесущей КПСС, засучив рукава, возьмутся за строительство обещанного коммунизма. Постаревшим фронтовикам захочется напомнить и запечатлеть в памяти потомков свою героическую молодость. И не беда, что в большинстве своём им не довелось совершить впечатляющих подвигов, не богато медалей на груди, но чувство причастности к славной битве с могущественным, умеющим воевать врагом, добытая в смертельной схватке Победа давали законное право гордиться собой, живыми и погибшими однополчанами, военным подвигом всей Красной Армии. Возникнут Советы ветеранов-фронтовиков, появятся самодеятельные музеи Боевой славы гвардейских дивизий и полков, в которых найдут место рукописные воспоминания о славных дорогах войны. Воспоминания полководцев и военачальников «Воениздат» выпустит красочными книжками. Со временем все военные операции будут описаны для воссоздания целостной картины самой кровопролитной и жестокой войны за человеческую историю.

Но это будет потом, а в школьные годы Аркаша читал книжки о храбрости бойцов Красной Армии, партизанской войне в тылу фашистов, трудовом подвиге работников тыла, обеспечивших победу на фронте. Книги объясняли, что благодаря мужеству, героизму, бессмертным подвигам героев была одержана Великая Победа. Книги будут рассказывать о зверствах и бесчинствах фашистов, о разрушенных городах, уничтоженных и сожжённых деревнях и сёлах. Пройдёт много десятилетий, прежде чем у историков появится возможность говорить правду о войне. Используя доступные архивы, свидетельства участников и очевидцев по крупицам начнут воссоздавать грандиозную эпопею войны, вычислять и определять цену достигнутой победы. Историки попытаются поведать то, что не дали сказать фронтовым писателям, огласить то, что скрывало от народа правительство и высшее партийное руководство во главе с горячо и всенародно любимым Сталиным.

Сокрытие правды можно было бы понять, когда военная цензура не пропускала малейшего намёка на то, что происходило в блокадном Ленинграде. Или как стремительно отступали, не в силах защитить или хотя бы эвакуировать гражданское население. Как в окружении оказывались целые армии, обречённые на гибель либо плен. Понятное дело, опасались паники, не хотели сознаваться в непозволительных ошибках и просчётах высшего руководства страны. В сводках Совинформбюро говорилось о кровопролитных боях, которые вели части и соединения Красной Армии, обнадёживающие цифры сбитых самолётов, уничтоженных танков, захваченных трофеях и ни слова о наших потерях. Историки и поныне продолжают уточнять и вести подсчёты действительных людских потерь в Великой Отечественной войне.

Аркадия Львовича освобождение Прибалтики интересовало не только с профессиональной точки зрения, как учителя истории, но и в личностном плане, хотелось знать подробности освобождения Валги и Валки, где прошли его школьные годы. Из книг, написанных и опубликованных десятилетия спустя после окончания войны, узнал, что после завершения Тартуской наступательной операции в сентябре 1944 года части 3-го Прибалтийского фронта освободили юг Эстонии и подошли к границе Латвии.

Наступающим войскам противостоял хорошо укреплённый оборонительный рубеж «Валга», протяжённостью более ста километров. Рубеж состоял из двух полос обороны глубиной 10–12 километров. Из группы рубежей по направлению к столице Латвии это был первый. Города Валгу и Валку обороняли три немецких пехотных дивизии. Подступы заминированы, минные поля прикрывались артиллерийским огнём. 14 сентября началось наступление одновременно трёх Прибалтийских фронтов. Ожесточённым сопротивлением на рубеже «Валга» немцы обеспечивали отход из Эстонии группы «Нарва», противостоящей Ленинградскому фронту. Только к исходу 18 сентября наступающие части подошли вплотную к Валге и Валке.

Утром 19 сентября началось наступление по освобождению городов-соседей. Один из стрелковых полков при поддержке танкового батальона и дивизиона артиллерии обошёл города с запада, перерезал железную дорогу, ведущую на Ригу. Остальные полки трёх дивизий вошли в город с севера и востока.

Немцы оказали упорное сопротивление. Уличные бои разгорелись с участием орудий, танков и самоходок с обеих сторон. И та и другая сторона несли неизбежные в бою потери.

Вот эпизоды уличных боёв, засвидетельствованных в опубликованных книгах. На прилегающих к железнодорожной станции улицах наступающих встретил сильный огонь. Одно из подразделений зашло в тыл и уничтожило зенитно-артиллерийскую батарею, бьющую прямой наводкой по наземным целям.

На городской площади подбили наш танк Т-34, продвижение стрелковых подразделений было остановлено. Немецкий бомбардировщик на бреющем полёте сбросил бомбу. Бомба не взорвалась. Пулемётчик старшина Тарасов открыл огонь по низко летящему самолёту и сбил его. Так что разрушения в городе были неизбежны.

На стыке двух городов на реке находилась мельница. Пехотинцы сумели уничтожить фашистских минёров, пытавшихся взорвать мост. Танки с самоходными артиллерийскими установками вошли в город. Немцы фаустпатронами подожгли два танка, стреляя из домов и дворов. Стрелковые подразделения выбили засевших немцев и атака продолжилась.

В освобождении городов приняли участие два полка самоходных артиллерийских установок и два танковых.

К 16 часам того же дня города были освобождены.

Фашисты не смирились с утратой городов. Три группы немецких самолётов бомбили передовые позиции пехоты. Вслед танки и пехота противника перешли в контратаку. Наши штурмовики нанесли удар по танкам и пехоте, а пикирующие бомбардировщики по артиллерийским позициям.

В тот же день Верховный Главнокомандующий маршал Сталин подписал приказ: «Войска 3-го Прибалтийского фронта, перейдя в наступление, прорвали оборону противника и сегодня, 19 сентября, овладели городом и крупным железнодорожным узлом Валга – мощным опорным пунктом обороны немцев в южной части Эстонии».

Аркаша про сталинский приказ ничего не знал, но не ошибся, считая Валгу важным опорным пунктом немцев. В приказе перечислялись воинские части, которые отличились в операции по овладению городом Валга. Многие соединения и части были награждены орденами, присвоены наименования «Валгинских». «Сегодня, 19 сентября, в 22 часа, – говорилось в приказе, – столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 3-го Прибалтийского фронта, прорвавшим оборону противника и овладевшим городом Валга, двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырёх орудий». Вот вам и два маленьких неприметных прибалтийских городка, оказавшиеся важными на перекрестье дорог войны.

Заместитель командира 51-го танкового полка, получившего почётное наименование «Валгинский», Филипп Жаркой нарисует такую картину в своих воспоминаниях: «Перед отступлением из Валги днём и ночью на протяжении двух суток фашистские команды подрывников и поджигателей взрывали и поджигали дом за домом, предприятие за предприятием. На центральной улице Валги немцы взорвали около 15 каменных домов, в том числе торговый ряд, лучшие магазины города, здание банка, городскую типографию, кинотеатр «Роке». Разрушены и сожжены городская электростанция, литейная фабрика, вагоноремонтные и механические мастерские, почта-телеграф, мосты через реку Педеле; превращены в груду развалин и камня вокзал и все привокзальные мастерские и здания, железнодорожная электростанция, водокачка, подорвано железнодорожное полотно и насыпь. Разграблены городские склады и магазины. Всё продовольствие и промтовары вывезены в Германию, разграблены больницы, аптеки и ряд промышленных предприятий города. Из населения остались в городе старики, инвалиды и небольшая часть молодёжи. Большинство местных жителей насильно угнано немцами из города перед отступлением, часть населения скрывалась в лесу. К приходу наших войск в городе насчитывалось не более 2000 человек».

Танкисты, вытеснившие противника из городов, не могли видеть и подсчитать все разрушения, происшедшие за время боя. Тем более не могли знать, об уничтожениях немцев до начала операции. Немцы не собирались оставлять хорошо укреплённый рубеж, поэтому разрушать и сжигать попросту ничего не могли. Автор воспользовался опубликованными данными, поверив на слово. Тот, кто первым нарисовал ужасающую картину разрушений, преследовал цель обвинить немецкую сторону во всех разрушениях войны. Такова была официальная установка.

Масштабы разрушений, произошедших в ходе однодневного уличного боя, также многократно преувеличены. Семья Аркаши поселилась в Валке в июне 1945-го. После освобождения от немцев прошло менее года. Осень, зима, весна и начало лета. За такой срок восстановить описанные разрушения было невозможно. Война не закончилась, не было строительных организаций, ремонт и восстановление могли проводить только местные жители. Так что разрушенным можно считать только то, что увидел парнишка, проходя по улицам освобождённых городов.

Война оставила более значимые следы в этих двух городах, чем полученные разрушения.

В километре от Валки по дороге на Смилтене песчаный карьер, за которым начинается лес. Местные жители рассказывали, что здесь немцы проводили расстрелы.

В Валге находился немецкий концлагерь. На краю Тамбреского лесопарка братские могилы. На плите из чёрного мрамора надпись на эстонском и русском языках: «Здесь покоятся 29 000 советских граждан, замученных фашистами в Валга».

В Валгаском уезде похоронено 6536 советских солдат. 431 человек покоятся на воинском кладбище в Валге. 419 солдат и офицеров похоронены на воинском братском кладбище в Валке. Имена всех воинов известны.

В 1984 году был установлен танк Т-34 в честь погибших при освобождении Валги и Валки. В 1990 танк был подорван авиабомбой. Ничего удивительного, русских объявили оккупантами, а проживающих в новоиспечённой демократической республике не признали гражданами.

Капитан запаса Нечепуренко Иван Лукьянович рассказал: «17 июня 1940 года 96 артиллерийский полк вместе с дивизией перешёл границу с Эстонией и обосновался на зимние квартиры в городе Валга. В мае 1941 года 96 АП был поднят по тревоге и переброшен на границу Литвы и Восточной Пруссии.

Отступая через город Валга, мы рассчитывали на оставленную там свою батарею для охраны военных объектов и города, но увидели страшную картину: разрушены казармы, столовая, здание штаба полка и другие сооружения. Батарей там не оказалось, поезда не ходили никуда».

Этот рассказ вспомнился Аркадию Львовичу, когда узнал, что в Валге вначале 90-х, до того, как были выведены российские части из Прибалтики, на воинскую часть было совершено нападение с целью захвата оружия.

Про войну с Японией Аркаша ничего не слышал. Только когда объявили, что третьего сентября одержана победа над империалистической Японией. Но эта победа не вызвала всенародного ликования. И хотя в последующие годы в отрывных календарях на сентябрьском листочке красным цветом будет обозначен день победы, праздником его никто считать не будет. Аркаша обратит внимание, что отпечатанная медаль «За победу над Японией» выглядит, как и «За победу над Германией», только профиль Сталина смотрит в противоположную сторону, на восток, где разместилась поверженная американцами с участием СССР Япония.

В Валке стояла воинская часть. В Валге целых три. Война кончилась, а солдаты продолжали нести службу. Взять бы и демобилизовать. Дома ждут, не дождутся. Так нужны мужские работящие руки на заводах, стройках, в деревне. Неясной была международная обстановка. Сорок шестой год принято считать началом «холодной войны». Даже Сталин наперёд не знал, чем она может обернуться.

Дети, пережившие войну, её никогда не забудут, всю жизнь не наскучит интересоваться, с переживанием смотреть кинофильмы, читать книги, им военная тематика не надоест, они от событий войны не смогут отмахнуться. Состарившись, будут почтительно внимать фронтовикам, которым повезло дожить до Победы, живыми вернуться с войны, прожить долгую жизнь, чтобы на исходе лет поделиться нехитрыми воспоминаниями о прожитом и пережитом.

10. Какой была война

Какой была война – узнали после войны.

Можно ли верить рассказам солдата-фронтовика? Можно ли довериться солдату, прошедшему всю войну и оставшемуся чудом живым? Имел ранения, лечился в госпиталях и снова возвращался в строй. Из окопа расстреливал атакующих немцев. В рукопашной успел двинуть громадного фрица прикладом автомата в живот, а когда тот скрючился от пронзительной боли, шарахнул со всей силы по голове, тот и выключился. Бить прикладом пришлось, потому что патроны в магазине кончились. После расправы с немцем заменил диск и следующих расстреливал в упор. Не то не сдобровать при таком неказистом росте.

Страшнее страшного, когда танки в атаку идут. Бронебойщики, те и подстрелить могут. А с автоматом, что ты ему сделаешь? Противотанковая граната есть, да попробуй изловчись её бросить. Командиры учили пропустить и вслед бросать. Надёжнее, двигатель можно из строя вывести. Только как поспеть за ним? Прогромыхает над тобой, молишь Бога, чтобы окоп не засыпал, а когда с перепугу высунешься, он уже о-го-го где. Хорошо, когда артиллеристам удавалось сорвать танковую атаку. Сколько за войну тех атак пережить довелось, а подбить танк ни разу не сподобилось. Сколько раз сам в атаку ходил, со счёту собьёшься.

Смотрит кино тот, кто не воевал, переживает. Только ему самому ничто не угрожает. Он от своего страха эстетическое, видишь ли, удовольствие получает. А каково тем, кто позаправдашнему в атаку ходил?

Ещё не закончилась артподготовка, ещё наши снаряды рвутся на линии вражеской обороны, никто не слышит команд ротного, но по жестам, бойцы без слов понимают его, поднимаются из окопов, карабкаются на бруствер, остервенев от злости и ненависти к врагу, осатанев от страха, не размышляя, что в каждое мгновение можешь быть убит, рычат, кричат, не вникая в смысл крика, бегут в направлении противника, который уже пришёл в себя и беспощадно лупит из всех видов смертоносного оружия. Страшная эта штука война, потому как в любой момент убить могут. А того хуже покалечить, без рук, без ног на всю жизнь оставить.

Потому и спрашиваю, поверишь рассказам фронтовика, повидавшему всё, что может увидеть солдат на войне?

Отчего же не поверить, если не любитель приврать. И всё же, несмотря на всё пережитое, чему был не только свидетелем, но и непосредственным участником, может ли солдат рассказать, как проходила война, как отступали и наступали воюющие армии и целые фронты, как проходили сражения по всей линии от Баренцева моря до Чёрного? Об этом солдат сам узнавал из рассказов таких же фронтовиков, воевавших на других фронтах, из фронтовых газет, повествующих о бессмертных подвигах героев. О подвигах не забывали рассказывать политработники, чтобы поднять боевой дух воюющих бойцов и командиров.

После войны из книг писателей узнают фронтовики, как они здорово воевали, как решительно и смело подымались в атаку с криками: «За Родину! За Сталина! Ура-а-а!!!» Когда во всех книгах напишут, в кино покажут, кто же усомнится, что не кричали: «За Родину! За Сталина!» Ну, не сам, так другие, может, кричали в других ротах, батальонах, полках. Имя Сталина каждому солдату дорого. С этим именем всю войну не расставались. На всех политбеседах упоминалось. Под всеми приказами стояла его подпись. Перед именем вождя и Верховного Главнокомандующего благоговели. И на медали, с которой закончил солдат войну, с которой вернулся домой живой и довольный, портрет вождя, дорогого товарища Сталина. В книгах и кино врать не станут.

Если фронтовики не знали, какая была война, то гражданское население, и те, кто спасались бегством во время стремительного наступления немцев в сорок первом и в сорок втором годах, и те, кто оказались на оккупированной территории, и эвакуированные, и жители обширных территорий, до которых не дошли военные действия, все они могли поделиться только лично пережитым и выстраданным, никто не знал, не ведал, какая она война, её масштабы, наши потери, цена наших побед.

Вот и Аркаша со своими сверстниками о войне узнавали из рассказов, помещённых в учебниках, из книг, которые приносили из библиотеки, из кинофильмов. В школьных учебниках помещались рассказы о детях, помогавших партизанам, о борьбе и подвигах героев-пионеров. Посмотрели фильм «Сын полка» и позавидовали, вот меня бы в войну взяли в полк, я бы тоже не струсил, показал, какой храбрый.

Фронтовики были немногословны. В школах в те годы не устраивали парадных встреч учащихся с участниками боевых сражений. Учителя-фронтовики, многим и тридцати не было, преподавали историю, физику, физкультуру, но воспоминаниями о войне не делились со своими подопечными. Никому в голову не приходило таких молодых ветеранами войны называть. Тогда и слова такого не было. А детям, пережившим войну, интересно знать, как там было. Расспрашивать своих наставников не решались. Оставалось постигать испытанное и пережитое на войне по прочитанному и показанному в кино.

Как сожалели, что поздно родились, не вышли возрастом повоевать. Уж они бы непременно совершили подвиги. И если бы погибли, то героически. Не знали и не понимали, что на войне большинство солдат погибают без всякого героизма, во время атаки, сраженные вражеской пулей, осколком снаряда или мины. Погибают от шальной пули во время перестрелки. Погибают в окопе, заваленном гусеницами танка. Погибают от бомб и снарядов во время воздушной бомбардировки и артобстрела.

Эту главу я собирался написать, как все предыдущие. Рассказать читателю, что происходило с маленьким Аркашей после войны. Теперь уже Аркашей-школьником. Рассказать, чем и как запомнились ему первые послевоенные годы. Какие книги читал про войну. Как повлияли на его умонастроение.

Но тут вмешался Аркадий Львович.

– Записывай, – сказал он мне. И начал говорить.

– Я хорошо помню всё, что читали мы тогда о войне. Войну представляли по тем книгам, которые были написаны писателями, побывавшими на войне в качестве военных корреспондентов, писателями-фронтовиками, которые взялись за перо, чтобы описать то, в чём сами принимали участие, фронтовиками, записавшими свои воспоминания о том, как выжили и победили.

Сильное впечатление произвела повесть «Великое противостояние» Льва Кассиля. Кассиль вообще был в числе моих любимых детских писателей. С каким интересом читал его «Дорогие мои мальчишки». Эта книга у меня своя была, не библиотечная. Много раз возвращался к ней, перечитывал отдельные эпизоды. Особенно, как ловко расправился парнишка с немцем, стрелявшем из пулемёта по нашим.

А когда прочитал, как погиб Володя Дубинин, в повести «Улица младшего сына», не удержался от слёз. Так хотелось, чтобы он остался жив, дожил до победы.

Книга Елены Ильиной «Четвёртая высота» о Гуле Королёвой по нынешний день стоит у меня на книжной полке в одном ряду с бессмертными романами «Овод» Этиль Войнич и «Как закалялась сталь» Николая Островского, с «Повестью о настоящем человеке» Бориса Полевого.

В «Четвёртой высоте» молодая киноактриса добровольцем ушла на фронт. 23 ноября 1942 года войска Донского и Юго-Западного фронтов замкнули кольцо окружения вокруг 6-й армии Паулюса в Сталинграде. В этот день санинструктор Гуля Королёва проявила героизм в бою за одну из высот, занятой немцами. Когда командир был убит, подняла бойцов в атаку, первой ворвалась во вражеский окоп. В этом бою получила смертельную рану. Посмертно награждена орденом Красного Знамени.

На фактах героической борьбы советского народа под руководством великого Сталина воспитывалось моё и последующие поколения молодёжи. Нам казалось, что всё знаем о войне, как воевала пехота, артиллеристы, танкисты и прославленные лётчики. По именам называли героев, со всеми подробностями могли рассказывать об их бессмертных подвигах.

В старших классах на уроках истории запомнили имена некоторых наиболее выдающихся полководцев. Но главным полководцем, военному искусству которого советский народ обязан победе над гитлеровским фашизмом, был генералиссимус Иосиф Виссарионович Сталин.

Даже после постановления ЦК КПСС о преодолении культа личности Сталина, он – вождь и гениальный стратег – оставался в учебниках и в представлении народа вдохновителем и источником нашей победы над жестоким и коварным врагом.

Много интересного узнали о героической борьбе партизан в тылу врага, в постоянной опасности быть обнаруженными, убитыми в неравном бою или схваченными, чтобы подвергнуться нечеловеческим пыткам в гестапо. Сколько их замученных, повешенных по всей территории захваченной немцами России.

Пётр Вершигора написал повесть «Люди с чистой совестью». Актёр и кинорежиссёр Киевской киностудии Вершигора с началом войны на фронте. В 1941 участвовал в битве за Киев в качестве помкомвзвода, комвзвода, комроты стрелковой дивизии. Взвод солдат под командованием Вершигоры прикрывал переправу дивизии на левый берег Днепра, успешно справились с заданием и сами благополучно добрались до своих. Позже, после госпиталя, оказавшись в окружении, на немецкой машине с группой бойцов прорвался к линии фронта, проделав сто километров по оккупированной территории. В сорок втором переброшен в партизанскую зону брянских лесов. Был заместителем командира разведки у Ковпака. В сорок третьем командир партизанской дивизии. В сорок четвёртом дивизия совершила по тылам врага рейд в Польшу и Неманский рейд. За успешное проведение рейдов и особые заслуги развития партизанского движения командиру партизанской дивизии, к тому времени генерал-майору Вершигора присвоено звание Героя Советского Союза.

Все мальчишки зачитывались книжкой героического командира партизан. А сколько восхищения вызвали книги о самом прославленном партизанском командире дважды Герое Советского Союза Ковпаке. Ещё в Первую мировую войну заслужил два Георгиевских креста и две медали «За храбрость».

Мы, мальчишки, как себе представляли партизан? Несколько десятков не успевших эвакуироваться мужчин добыли оружие, скрываются в лесу, и оттуда делают дерзкие налёты на немецкие обозы, на небольшие отряды немцев, расквартированных в оккупированных сёлах. Командует кто-нибудь из военных, оказавшихся в окружении и примкнувших к отряду, чтобы продолжить борьбу с ненавистным врагом. Или как в фильме «Секретарь райкома», отряд возглавил партийный работник, преданный делу партии и народа коммунист. Великое множество партизанских отрядов возникло в тылу врага. Не могли советские люди, оказавшись на оккупированной территории, не вступить в вооружённую борьбу с фашистскими захватчиками. Не малый урон приносили врагу народные мстители, действуя небольшими разрозненными группами.

А у Ковпака целая дивизия. Даже орудия имели для обстрела вражеских гарнизонов. Отчаянно смелые героические люди, воюющие на территории занятой вражескими войсками.

О трудностях партизанской войны, о постоянной смертельной опасности, которой подвергались в тылу оккупантов бесстрашные защитники родины, прочитали в книге Дмитрия Медведева «Это было под Ровно». Из этой книги впервые узнали о знаменитом разведчике Кузнецове, который так владел немецким языком, что переодетого в форму немецкого офицера немцы признавали за своего.

Но каково было моё недоумение, какое испытал потрясение, когда узнал, сколько бед доставили мирному гражданскому населению на оккупированной территории партизаны своими героическими действиями.

В 2005 году приняли мы в школу выпускника исторического факультета университета. Нет не имени Герцена. Был такой период, когда в городе все институты враз стали гордо именоваться университетами и академиями. Герцена тоже причислили к университетам, но как был педагогическим институтом так институтом и остался, учителей готовит по программе школьной педагогики, учат поурочные планы писать, как методически верно провести за сорок пять минут урок. А университет в городе как был один, так один и остался.

Выпускник оказался толковый. Жаль, что мало поработал, в аспирантуру подался. Но с такой головой туда ему и дорога. У историков сейчас работы невпроворот. Поди разберись после того, как за семь десятилетий историю так запутали, столько измышлений нагородили, столько дезинформации в монографиях и диссертациях разместили, бульдозером не расчистишь. Но я отвлёкся. Парень, говорю, толковый пришёл. Вот от него я впервые и услышал, какой бедой для гражданского населения партизанский героизм обернулся.

Стал ему рассказывать, как в 1987 году побывал по туристической путёвке в Бресте и Минске. О Бресте ещё школьником прочитал толстый роман «Когда крепости не сдаются». Из Ленинграда, пережившего «блокаду», какой не знала история, приезжаем в маленький город с одной-единственной крепостью. Чем нас удивишь? Но оказалось, надо было побывать там, увидеть всё своими глазами, чтобы понять, какая трагедия произошла на этом пограничном участке фронта в сорок первом году. В крепости размещались солдаты срочной службы. Молоденькие все. Необстрелянные. По утрам делали физзарядку, строем шли в столовую. На политзанятиях им объясняли, какая несокрушимая и легендарная наша Красная Армия. Как мы будем громить врага на его территории, если посмеет сунуться к нам.

И что пришлось пережить, что испытать, когда отбивались в неприступной по всем показателям, но, как оказалось, не подготовленной к обороне, крепости. Сражались, не щадя себя, в полной уверенности, что не пройдёт двух-трёх дней как мощным ударом наши части придут на помощь, отобьют крепость, разгромят фашистов. Так и погибали, так и погибли в полной уверенности, что враг в скором времени будет отбит. Так и не узнали, какой на самом деле оказалась война, какой долгой и жестокой. Сколько горя и страданий принесёт народу. Какой ценой достанется победа. Погибли в совсем юном возрасте, но не дрогнули, самоотверженно сражались, не сомневаясь в скорой победе.

В Минске самые мрачные воспоминания оставила поездка в Хатынь. Мемориал хранит память о 149 хатынцах, 75 из которых были детьми, заживо сожжённых захватчиками. Деревню тоже сожгли до единого дома. 186 белорусских деревень сожжены гитлеровцами вместе с жителями. Песок и зола сожженных деревень в урнах единственного в мире Кладбища деревень. Это памятник и сожжённым людям, и сожжённым сёлам, памятник зверствам фашизма. В Белоруссии фашисты сравняли с землёй 209 городов и посёлков, 9 200 сёл и деревень, уничтожили 2 миллиона 230 тысяч человек – погиб каждый четвёртый житель республики.

Пробегаешь глазами по этим цифрам много десятилетий спустя, когда успели состариться дети, родившиеся после войны, не видевшие и не пережившие её ужасов, и не сразу в состоянии представить себе тех людей. Беспомощных, беззащитных, не могущих противиться вооружённым безжалостным завоевателям-бандитам, с самодовольством и наслаждением садистов смотрящих на страдания беснующихся от нестерпимой боли заживо горящих людей. Их не трогает, что это всего-навсего женщины, старики и невинные дети. Как в своё время жители Рима исторгали вопли восхищения, наблюдая за дикими хищниками, терзающими первых христиан на арене Колизея, так и фашистские палачи две тысячи лет спустя наслаждались муками неповинных людей. У них не было и тени сострадания, глядя, как огонь вызывает болезненные ожоги, от которых нет спасения, как затем начинает шипеть и жариться человеческое мясо, в то время как человек всё ещё живой, чувствующий нестерпимую боль, мечется, не осознавая безысходность своего положения, когда боль переносить нет никаких сил, а выхода нет и не будет.

Виктор Николаевич выслушал меня внимательно, а потом спрашивает:

– А Вы знаете, Аркадий Львович, почему к мирному населению такие зверские меры применялись?

– Чего ж тут знать! Фашизм он и есть фашизм!

Виктор Николаевич в ответ: – Эти злодеяния были спровоцированы партизанами. Взять ту же Хатынь. 21 марта сорок третьего года группа партизан заночевала в Хатыне. Наутро, покинув деревню, партизаны обстреляли легковую машину с сопровождавшими двумя грузовиками полицейских. Были убиты шеф-командир капитан СС Ганс Вёльке, чемпион Олимпийских игр 1936 года, любимец Гитлера, пулемётчик Шнайдер и три полицейских, двое полицейских ранены. Генерал СС Дирлевангер приказал уничтожить Хатынь вместе с жителями.

То же было и с заживо сожжёнными в других деревнях и сёлах. Партизаны совершали свои акции, не заботясь о последствиях для мирных жителей, при этом не имея возможности и не пытаясь защитить их от немецкого возмездия.

Я : – Вот я и говорю. Фашисты бесчеловечны. Они мстили партизанам, уничтожая мирное население.

Виктор Николаевич : – Это была не только месть. Это была форма борьбы с партизанами. Взять, к примеру, операцию «Winterzauber» (переводится как «Зимнее волшебство»). Операция была проведена, чтобы очистить от партизан северные районы Белоруссии и примыкающий район Псковской области. В 1943 году в течение двух месяцев гитлеровцы создали нейтральную зону без жителей и населённых пунктов шириной 40 километров на этой территории. Для проведения операции использовали 7 латышских полицейских батальонов и один украинский. В ходе операции подключили ещё один латышский батальон, один литовский батальон и роту эстонского полицейского батальона. Есть документ, написанный латышом, представителем генерала Власова, о зверствах латышских легионеров к гражданскому населению во время этой операции. Только в Освейском районе Белоруссии сожжено 183 деревни, расстреляны и сожжены свыше 11 тысяч человек, 14 тысяч вывезены: взрослые в Германию, дети – в Саласпилсский лагерь смерти, тот, что в Латвии.

Я : – Я читал материалы, юстиция ФРГ квалифицировала операцию «Зимнее волшебство» как преступление против человечности.

Виктор Николаевич : – Вот именно современные немцы признали это преступлением. А участники операции – латыши надевают нацистскую форму и ежегодно 16 марта в Риге принимают участие в марше легионеров как национальные герои, боровшиеся с большевистским режимом за возрождение государственности Латвии.

Я : – Это было бы равносильно, если бы солдаты и офицеры Русской освободительной армии, сформированной из военнопленных красноармейцев-предателей генералом Власовым, надели немецкую форму и строем 9-го мая пришли на Поклонную гору в Москве. Власов провозгласил своей целью борьбу с большевизмом. Большевиков в России больше нет. Россия – демократическое государство. В самый раз заявить «власовцам» о себе и провозгласить освободителями России от большевизма.

Виктор Николаевич : – В России такое невозможно. Это только те, кто обрёл суверенитет не в результате освободительной борьбы, не благодаря самоотверженным выступлениям «патриотов», которые бессильны были противостоять тоталитарному государству, а получили государственность на блюдечке, в результате распада СССР, краха тоталитарного режима. На радостях ищут героев среди тех, кто служил нацистскому режиму. Раз других нет. Хотя надо отдать должное гитлеровцев тоже оккупантами признали. И на том спасибо!

Я : – Грузию никто не оккупировал. И при Сталине, и в после сталинское время благополучно жила республика. А Саакашвили в 2006 году умудрился в Тбилиси открыть Музей советской оккупации Грузии.

Виктор Николаевич : Вот так недальновидные политики национальных государств, получившие советское образование в советских вузах вину за злодеяния сталинского режима, от которого русские пострадали больше других народов, вместе взятых, вину руководства бывшего СССР, переносят на современных русских и современную Россию.

Я : – Немцы всему миру продемонстрировали, как можно покончить с гитлеровским фашизмом. Не мешало бы прибалтам поучиться у них.

Виктор Николаевич : – Ясность должны внести историки. Совместной работой в архивах России, Германии и бывших республик СССР надо восстановить истину и историческую справедливость.

Я : – Только истину. Такая задача стоит перед исторической наукой. В том, что когда-то содеяно изменить и поправить нельзя. Так что ни о какой исторической справедливости речи быть не может. Наука этим не занимается. А вот современные политики могут извлечь уроки истории, проявить политическую мудрость. Отказаться от попыток мстить тем, кто не повинен и не отвечает за историческое прошлое. Негоже сеять вражду и рознь, ссылаясь на историю, вместо того, чтобы объединить усилия к обоюдно выгодному сотрудничеству и взаимопониманию.

Виктор Николаевич : – А вам известно, что в Хатыни исполнителем распоряжения немецкого командования был 118-й украинский полицейский охранный батальон, сформированный в Киеве из военнопленных офицеров и рядовых Красной Армии, украинцев и русских?

Я: – Как!!!?

Виктор Николаевич: – Вот так.

Я : – Это для меня полная неожиданность. Это очень важный момент. Это свидетельство того, что на бесчеловечное зверство способны ублюдки любой национальности. И ведь что получается? Если латыши и эстонцы были мобилизованы немцами, рассчитывали, что с помощью немцев обретут независимую государственность, воюют за будущее своей страны, своей родины, то красноармейцы, независимо от национальности, принявшие присягу, самые обыкновенные предатели.

Виктор Николаевич: Сталин по своему разобрался в ситуации. Все военнослужащие Красной Армии, оказавшиеся в плену, считались предателями. А вот прибалтов, воевавших на стороне немцев, от пленных немцев отделили. Их не причислили к пленным вооружённых сил Германии. Они квалифицировались, как советские граждане, с оружием в руках выступившие против своего государства. А они СССР не присягали и гражданами этой страны себя не считали. Красная Армия не смогла защитить их немецкого вторжения. Что им оставалось делать?

Я: Безусловно, разница между воевавшими на стороне немцев даже в легионе СС латышами и эстонцами и перешедшими на сторону врага красноармейцами есть. И историки обязаны это учитывать. После войны и те и другие не избежали сталинского правосудия. И если оказались в числе проигравших войну гитлеровцев, то было бы разумнее не претендовать на роль национальных героев в борьбе с большевизмом.

Виктор Николаевич: Исторической науке предстоит добросовестно разобраться в прошедших событиях, сделать заключения и выводы не в угоду правящему режиму. Будущие поколения должны знать правду истории. Только тогда знание истории окажется полезным.

Я: Сегодня проблема в одном, захотят ли политики знать и признать правду истории, или буду продолжать спекулировать ссылками на «неопровержимые исторические факты».

11. Книги

«Велика бо бывает полза от ученья книжного: книгами бо кажеми и учими ее мы пути покаянью (книги наставляют и учат нас покаянью), мудрость бо обретаем и въздержанье от словес книжных. Се бо суть рекы, напаяюще вселенную, се суть исходища (источники) мудрости; книгам бо есть неищетная глубина».

Трудно и непривычно читать строки незнающему старославянского языка. В двух местах перевод поместил в скобках. Но не мог отказать себе в удовольствии поведать столь удачно выраженную мысль о пользе книжного чтения. Тем более что слова эти принадлежат почитаемому на Руси Нестору Летописцу. Выписал толковое речение Аркадий будучи студентом, когда читал «Повесть временных лет».

В школе постоянно повторяли слова Горького: «Любите книгу – источник знаний». Так часто и убедительно, что закрепились в сознании подростка как неподлежащее сомнению убеждение, определяющее единственное предназначение книг. Нет, на уроках литературы, воспевая великую благотворность художественных творений изящной словесности, литераторши будут указывать на эстетическую ценность поэзии и художественной прозы. И всё-таки сами учителя, убеждённые в своей непререкаемой правоте, неутомимо держались позиции, согласно которой назначение литературы – познание, читатель через книги познаёт жизнь, учиться правильно жить. Познавательность литературы в изучении жизненного опыта на примере литературных героев. Литература средствами художественного слова моделирует различные жизненные ситуации, а читатель вместе с героями оценивает, анализирует, принимает решения.

Но есть ещё воспитательность литературы: формировать у читателя социалистическое сознание, чуждое капиталистических пережитков, самую человечную, прогрессивную коммунистическую мораль.

Аркадий Львович не поверил, когда в какой-то брошюре прочитал, что ЦК ВКП(б) было принято Постановление за два года, к 1938-у изжить все пережитки капитализма в сознании советских людей. Не верите? Сами можете прочитать. К пережиткам относили все те нежелательные качества в поведении людей, которые порицались общественной моралью. «Не делай ближнему того, чего сам себе не пожелаешь». Коммунистическая мораль того жестче ставила вопрос: «Нравственно то, что служит созиданию коммунистического общества». Отсюда следовало, красный террор в годы революции и гражданской войны, сталинские репрессии имеют нравственное обоснование, поскольку ставили своей целью построение коммунистического общества. Уничтожить всех, кто мешает, и поселить тех, кто выжил и согласен жить в коммунизме. Но эти вопросы возникнут перед взрослым Аркадием Львовичем, в детстве было всё просто и понятно.

Детские умы податливы к наставлениям школьных учителей. Раз сказано, что источник знаний, значит, так и есть. А чтение книг подтверждало справедливость утверждения. Из книг ребятишки узнавали то, чего до этого не знали. Запомнил Аркаша, как в шестом классе прочитал «Витя Малеев в школе и дома». Очень интересно о сверстниках рассказано. И занимательно и полезно. На нескольких страницах подробно описано, как Витя Малеев прочитал и изготовил самодельный инкубатор и в домашних условиях без курицы вывел цыплят. Разве это не полезная книга, разве это не полезное чтение? Аркаша по этой книжке тоже из посылочного ящика соорудил инкубатор. Только из яиц, купленных на рынке, цыплята почему-то не вывелись. Но разве в этом дело.

Польза от книг несомненная. Где ребёнок встретит все те ситуации, которые описаны в книгах? При его малом жизненном опыте не может он побывать во множестве городов, описанных в книгах, или подвергаться смертельной опасности, как в «Кортике» Анатолия Рыбакова. Не мог оказаться на корабле с детьми капитана Гранта, побывать в Африке с пятнадцатилетним капитаном, отправиться в опасное путешествие с Джимом Хокинсом на поиски сокровищ.

И повоевать малолеткам не довелось. С помощью книг прошли дорогами войны, побывали в самых опасных сражениях, совершали героические подвиги, непреклонно вели себя на допросах, не выдали военную тайну ни под какими пытками, хотя сама мысль о пытках вызывала ужас, заставляла содрогаться, и погибали как герои с верой в Родину и Победу.

Дома было несколько книжек. Со временем все прочитал. Книгу в красном переплёте с золотым тиснением, в которой рассказывалось о подвигах посмертно награждённых званием Героя Советского Союза, читал отдельными очерками, не по порядку. Но читал и перечитывал много раз подряд на протяжении всех лет, пока учился в школе. Там было и про Зою Космодемьянскую, про 28 гвардейцев-панфиловцев, Лизу Чайкину, Сашу Чекалина, Александра Матросова и Юрия Смирнова. Много ещё про кого. В книге иллюстрации во всю страницу. Многие подвиги Аркаша перерисовал в свой альбом.

Тщательно читал книгу Марины Расковой «Записки штурмана». Долго присматривался. Но всё руки не доходили. А тут как-то сел, раскрыл книжку и чтение увлекло. Вместе с девочкой Мариной делал выбор: чему ей себя посвятить – музыке или химии? Как и её мать считал, о чём тут раздумывать, конечно, музыка. А потом вместе с ней осваивал штурманское дело, радовался успехам, как здорово сложилась судьба. Испытал гордость за неё, когда после рекордного перелёта на Дальний Восток пилоты Гризодубова и Осипенко, штурман Раскова стали первыми женщинами в стране, удостоенными звания Героев Советского Союза. При всём восхищении лётчицами, их рекордными полётами Аркаше тогда не приходило в голову стать лётчиком. Во втором классе ещё всерьёз не помышлял, кем станет, когда вырастет. Нет, конечно, представлял, к примеру, себя моряком, какими их рисовали на плакатах и открытках. Но это так в общих чертах. О том, что на корабле много разных специальностей, ничего не знал, не разбирался.

В третьем классе книгой года стала «Рассказы о вещах» Ильина. Витька посоветовал, он первым прочитал эту поразительную книгу. Читал и другие книги. Но с этой не расставался весь год. Сколько интересного узнал. Там впервые прочитал про египетские иероглифы и как французский учёный Шамполлион расшифровал их. Уже студентом исторического факультета Аркадий узнает, что в современной транскрипции фамилия основоположника египтологии пишется Шампольон, что к шестнадцати годам Жан-Франсуа изучил 12 языков, а в девятнадцать стал профессором истории в Гренобле. Много чего нового узнает студент-историк и не только узнает, побывает в Египте с археологической экспедицией.

И ещё узнает, что автор книжки для детей Михаил Ильин и писательница Елена Ильина, та, что написала про Гулю Королёву в «Четвёртой высоте», родные брат и сестра знаменитого Самуила Маршака. Кто ж не знает Маршака? Четыре Сталинских премии и Ленинская. Детям запомнился как детский поэт. Гурманам литературы как переводчик Шекспира, Бёрнса и других классиков. Поколению советского времени по песне «У природы нет плохой погоды» в кинофильме «Служебный роман».

Книги брали в библиотеке. Но если признаться честно, читал Аркаша мало. В основном в зимние вечера. Темнеет рано. На улице холодно. Чем заняться? В самый раз почитать книжку. На летние каникулы учительница давала список книг, которые надо прочитать к следующему учебному году. Аркаша из этого списка прочитывал не более двух-трёх. Другие читал, а по списку неинтересно. Да и вообще летом читалось мало. Когда? Весь день пропадаешь с ребятами на улице. Вечером пришёл ноги помыл, бегали босиком, поужинал и спать. Тут не до книжек. Но всё равно что-то прочитывал. Особенно если книжка попадалась интересная. Летом после третьего класса «Тараса Бульбу» в три дня осилил. Во, книга! Мировая! Как храбро казаки сражались с поляками. Как сын Тараса Бульбы Андрий оказался предателем. Как отец сам убил сына, изменившего казачьему долгу. А когда поляки заживо сожгли Тараса, привязав к дереву, позаправдашнему плакал горькими слезами, так жалко ему было бесстрашного казака. Плакал, потому что на себе чувствовал ту жгучую боль от огня, в котором сгорел полюбившийся герой.

Больше всего любили читать про войну. Приходит паренёк в библиотеку, библиотекарь спрашивает: «Что дать почитать?» Ответ чаще всего однозначный: «Про войну». Ещё нравились книги про путешествия. С замиранием сердца читается, какие трудности приходилось преодолевать путешественникам, каким опасностям подвергаться.

Когда прочитал «Великое противостояние» Льва Кассиля, размечтался, как было бы здорово, если какой-нибудь кинорежиссёр повстречался и пригласил сниматься в кино. Роль бы сыграл не хуже Чука и Гека, или Тимура из кинофильма «Тимур и его команда». Сразу бы стал знаменитым. Какими бы глазами смотрели одноклассники и вся школа на талантливого артиста. Но режиссёра в маленьком латвийском городке не оказалось. Мало того, учителя не приглашали Аркашу даже на роль в пьесах, которые разыгрывались во время школьных представлений на сцене Дома культуры. С каким захватывающим азартом смотрел инсценировку по рассказу Гайдара «Р.В.С.». Было много других постановок. Аркаше так хотелось играть на сцене. Он же смог бы не хуже других выступать. А может и лучше. У него такие артистические способности. Но учителя не видели тех артистических способностей, в которые уверовал Аркаша. Может из-за маленького роста? – размышлял мальчуган. Когда своим классом демонстрировали на сцене физкультурные пирамиды, для Аркаши находилось место на самой вершине как раз из-за малого роста и веса.

Один-единственный раз за всё время обучения в школе-семилетке привлекут Аркашу сыграть сценку в школе на новогодней ёлке. Это был эпизод из стихотворения Некрасова «Крестьянские дети». «Мужичок с ноготок» называется. Поэт повстречал возле леса лошадку, везущую хворосту воз. Учительница поручила Аркаше сыграть лошадку. Играть лошадку Аркаше не очень хотелось, ни такую роль мечтал сыграть на сцене. Но деваться некуда, отказаться постеснялся.

В конце концов, лошадку тоже надо суметь сыграть. Неудача постигла Аркашу, когда он взялся изготовить маску морды лошади. Как не пытался, как ни старался из ватмана вырезать и склеить маску, ничего не получилось. На новогоднюю ёлку пришёл в удручённом состоянии и без маски. Находчивая учительница быстро сообразила. На Аркашу надели вывернутое мехом наружу девчачье пальтишко, вместо хвоста прицепили метёлку, а голову прикрыли шапкой-треухом. Шапку надели так, чтобы ухо свисало вниз, прикрывая лицо. Протащил Аркаша на четвереньках санки с охапкой хвороста в таком не лошадином виде, пока происходил диалог поэта с мальчиком-мужичком. Школьники веселились, новогодняя ёлка самый любимый детский праздник. Никому дела не было, как выглядела лошадка в коротенькой инсценировке, посмотрели и тут же забыли, сколько всего было радостного и интересного на новогоднем вечере. Хором пели новую новогоднюю песню:

Если ёлка огнями цветёт,

Это, значит, пришёл Новый год.

С каждым годом всё светлее для ребят

Наши ёлки пионерские горят.

Дети забыли, только Аркаша на протяжении всей жизни маялся воспоминанием о своём первом неудачном дебюте на сцене.

Из всех детских писателей самым любимым был Аркадий Гайдар. Он не только героические истории писал, но и сам прошёл военную героическую школу. Надо же! В шестнадцать лет командовал полком. У Гайдара читали всё, что находили в библиотеке.

После его книг и рассказов разве можно было выдать военную тайну, не быть патриотом горячо любимой Родины?!

Прочтение небольшой книжечки «Рассказы из жизни» знаменитого авиаконструктора Яковлева, прославившегося в войну истребителями «Як», определит твёрдое решение Аркаши связать свою жизнь с небом, стать лётчиком. С этого времени его любимым цветом станет голубой, цвет неба. Будет читать все книги о лётчиках и авиации, которые по каталогу найдёт в библиотеке и приобретёт в магазине.

Прославленный лётчик Герой Советского Союза Водопьянов в своей книге расскажет, как на самолётах покорят Северный полюс, доставят туда полярную экспедицию во главе с Папаниным. Не было мальчишки, который бы не знал имя знаменитого полярника.

Будет прочитана книга трижды Героя Советского Союза Кожедуба «Служу Родине» о воздушных сражениях сталинской авиации, победах сталинских соколов над фашистскими асами. Как здорово сложилась судьба. Учёба в техникуме, аэроклуб, лётное училище. И вот лётчик, послуживший инструктором в лётном училище, хорошо овладевший техникой управления самолётом, добивается назначения на фронт. Разные бывают таланты. У Кожедуба талант авиационного аса, воздушного бойца. Читали по очереди всей троицей: Аркаша, одноклассники Витька и Володька. Потом горячо обсуждали, размышляли о своём будущем, порешили, что когда вырастут и станут знаменитыми лётчиками, так же напишут книги о своём детстве, о том, как мечтали о небе и как эта мечта осуществилась.

А «Повесть о настоящем человеке»? Вот каким должен быть советский человек, вот какими качествами должен обладать лётчик Страны Советов. В книге упоминается рассказ Джека Лондона «Любовь к жизни». Именно любовь к жизни позволила лётчику Алексею Маресьеву, дала силу передвигаться в самых невероятных условиях к своим, выжить, ползком добираясь через лес к людям. После повести Аркаша тут же прочитал рассказ Джека Лондона. Но странное дело. Рассказ потрясающий, впечатление, неподдающееся описанию. Только Аркаша понял, что он не смог бы так бороться за жизнь. Он не стал бы так напрягаться ради того, чтобы выжить. Жизнь имеет смысл, рассуждал подросток, если она посвящена людям, если своей жизнью ты делаешь что-то важное и нужное людям, с жизнью не страшно расстаться во имя Родины. Честь и Родина для Аркаши дороже жизни. Спасать свою жизнь, чтобы выжить, этого Аркаша не понимал, не принимал и не признавал.

В седьмом классе Аркаша станет выписывать газету «Патриот Родины» и журнал «Крылья Родины». Много интересного узнает про лётчиков и авиацию. Наизусть запомнит стихотворение из журнала:

Хоть и говорят: «Кому что нравится»,

Всё ж изведав в небеса пути,

Я скажу, что лучше авиации

Ничего на свете не найти.

И хотя Аркаша не успел изведать в небеса пути, к авиации прикипел на всю жизнь.

Перед окончанием седьмого класса в продаже появилась книга «Человек на крыльях». К тому времени Аркаша вместе со своими друзьями Витькой Афанасьевым и Володькой Широковым много чего знали: и как создаётся подъёмная сила, позволяющая парить в небе аппарату тяжелее воздуха, конструкцию винтокрылых самолётов, каким образом изменяется направление полёта, спуск и набор высоты, создаётся крен и выписываются виражи. Знали все фигуры высшего пилотажа. По портретам – знаменитых лётчиков и конструкторов.

Беззаветная любовь к авиации не сузит круг чтения. Мальчишки откроют Жюля Верна, и вместе с его героями отправятся в опасные путешествия, побывают на необитаемом острове, спустятся в морские глубины с капитаном Немо.

С интересом читались книжки, на которых стояла пометка «научно-популярная литература». В таких можно было прочитать про историю Земли миллионы лет назад. Как она постепенно остывала, как образовалась атмосфера, появилась вода, из которой получился мировой океан. Из таких книг узнавали, что в водной среде впервые возникло живое на земле.

Интересные книги были написаны геологом-путешественником Ферсманом: «Занимательная геохимия», «Занимательная минералогия», рассказы об экспедициях в поисках полезных ископаемых. Сколько путешествий совершит, в каких дальних недоступных для большинства людей местах побывает Аркаша благодаря книгам.

С Георгием Седовым попытается покорить Северный полюс, вместе с Робертом Пири первым побывает на Северном полюсе, с Амундсеном достигнет Южного полюса, на «Фраме» с Нансеном совершит плавание во льдах Ледовитого океана, будет заниматься поисками Земли Санникова.

Рассказ о книгах был бы неполным, если умолчать об уроках литературы. На уроках родной речи, в старших классах – литературы, Аркаша узнавал великолепные истории, написанные лучшими писателями, которых учителя почтительно называли классиками. Занимательные рассказы, повести, романы написаны мудрыми людьми, умеющими талантливо рассказать о жизни людей. Рассказы проникали в душу. Познавшие голод и неустроенность жизни дети без труда представляли себе Ваньку Жукова и детей подземелья. В учебнике были только отрывки из повести Короленко. Шли в библиотеку и читали повесть целиком, чтобы узнать, чем закончилась история бедных детей, лишённых мало-мальски человеческих условий существования.

Как было не посочувствовать маленькому Алёше Пешкову, а потом вместе с ним уйти в люди, чтобы пройти жизненные университеты, чтобы увидеть и познать жизнь людей низкого происхождения, их страдания и безысходное пребывание на дне жизни?

Но и благополучное детство Илюши Обломова и Николеньки в повести Толстого не вызывало зависти или раздражения. Оказывается у всех детей много общего.

А как забавно было читать на уроках пьесу Фонвизина «Недоросль». Ребята про себя догадывались, что кое в чём они недалеко ушли от Митрофанушки. Но уж они никак не спутают: «дверь» – существительное это или прилагательное? И хотя не представляли себе, что им когда-то придётся жениться, во всяком случае, в двенадцать лет никто из них пока об этом не помышлял и не испытывал такого желания, но зато все азартно вслух выкрикивали: «Не хочу учиться, а хочу жениться». В своих заявлениях, что не хотят учиться, были беспредельно искренни.

Не искушённые в вопросах любви, единодушно осуждали Онегина за то, что не внял светлому и искреннему чувству Татьяны. Зато как здорово ответила повзрослевшая героиня романа Онегину, когда прозрел и увидел, какого сокровища лишился. Так ему и надо! Да что с него взять, неудавшийся человек, правильно назвала его учительница, лишний человек.

Школьник Аркаша не сомневался, что все книги и все фильмы рассказывают о событиях, которые были на самом деле. Просто автор изменил имена и фамилии, как в «Повести о настоящем человек». У всех книжных и фильменных героев есть прототипы. Писателю ничего не надо выдумывать. Когда в старших классах узнал, что писатели сочиняют романы с вымышленными героями, тот же Толстой в «Войне и мире», очень разочаровался в художественной литературе. Отдавал предпочтение документальным историям. Роман «Мать» Горького прочитал. Но история рабочего Заломова, прототипа Павла Власова привлекала больше. Хотя «Мать» добросовестно прочитал, и книга произвела впечатление. Смирился с писательским вымыслом, убеждая, что всё равно использовал прототипы. А написано всё так увлекательно, что отказаться от чтения художественной литературы не мог. Ясное дело, что Василий Тёркин в Красной Армии был не один. А Твардовский взял и описал, каков он русский солдат, не унывающий, чертыхаясь, перенёс страшную войну, при этом умел лихо воевать и лихо веселиться. На всё мастак.

Я не возражаю, когда предлагают школьный курс строить на детской российской и зарубежной классике. Мужеству, самоотверженности, доброте, способности сопереживать человеческим страданиям, любви к людям с успехом можно воспитывать на произведениях Купера, Майн Рида и Жюля Верна. На произведениях Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Некрасова, Толстого и Чехова. Здесь невозможно отказаться ни от одного имени. Можно найти и достаточное количество советских писателей, которых не следует удалять из школьной программы.

Талантливые книжки написал Аркадий Гайдар. А его идеологизированные, воспевающие красных борцов за светлое будущее повествования надо дать с соответствующими комментариями. Среди красных было много людей искренних, убеждённых в необходимости справедливого переустройства мира. Как, впрочем, и сам автор. Разве можно исключить из программы Маяковского?

А вот «Войну и мир» Толстого и «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына можно опустить из программы без ущерба для литературного образования школьников. Пусть эти шедевры изучают студенты. Повзрослевшие школьники со временем сами смогут прочитать, если им будут привиты уважение и любовь к русской классике.

Кто из читающих эти строки не знает, что грек Гомер создал бессмертные «Илиаду» и «Одиссею»? Но положа руку на сердце, признайтесь себе, многие ли из вас прочитали эти эпосы.

Сколько раз Аркадию Львовичу приходилось слышать сетования, что нелюбовью к классической литературе школьники обязаны учителям литературы. И не только слышать, но и читать пространные обвинения о неудовлетворительной постановке преподавания литературы в школе. Учителя своими нудными рассуждениями отбивают интерес к литературе, убивают желание вникать и размышлять о литературных героях и их судьбах.

Обильные живописания природы, погоды, сопутствующих тому или иному настроению героя, душевные переживания героя из другой эпохи, другой неведомой юному читателю жизни не вызывают понимания, сопереживания, оставляют равнодушным. А многотомные тексты Льва Толстого отпугивают своими объёмами. Это сколько же надо затратить времени, чтобы прочитать четыре книги «Войны и мира»? В том возрасте, когда и часа на чтение не каждый день удаётся выкроить. Да и неинтересно это. Школьника после уроков ожидает столько соблазнов в эпоху телевидения и интернета. А ещё есть улица с её приятным времяпровождением со сверстниками, дворовым спортом и азартными тусовками.

Осуждать учителей вряд ли справедливо. Да, среди учителей литературы есть серые лошадки, не все пришедшие в школу непременно талантливы. Но стоит признать, что за редким исключением они добросовестны. Преподают так, как этому обучили в вузе. Преподают, как научились. Во всяком случае, придерживаются программы и учебника. Если не каждой «учителке» удаётся зажечь факел в душе каждого ребёнка, тем не менее, каждая доводит до сведения своих подопечных что провозглашает учебник и так, как это рекомендуют литературоведы-методисты. Восприятие, усвоение школьной программы индивидуально. Было бы ошибкой полагать, что у всех выдающихся писателей были потрясающие учителя литературы.

При любом раскладе на уроках литературы школьники знакомятся с литературным полем, получают ориентиры, что и как читать, их учат не только чтению, но и пробуждают интерес к чтению.

Книги делают юных читателей мужественными, зовут смело отправляться в опасные путешествия, спасать других людей, рискуя жизнью, быть готовыми отдать жизнь за Родину.

Самоотверженно трудиться, совершать подвиги на благо Родины, её народа – в этом видел смысл жизни не достигший взрослости, не обретший профессии и специальности, пока ещё не определившийся в жизни мальчишка. Мальчишеская бравада, стремление выглядеть в глазах сверстников отчаянно смелым, ребячий максимализм делали неизбежным признание книжных истин и рекомендаций, следовать им, не дожидаясь, когда станут взрослыми. Дети не сомневались, что такими и будут во взрослой жизни.

12. Кино

Чем могла увлекаться детвора в то, далёкое от нас время? Конечно, кино. Не всё, описанное в книгах, удаётся изобразить на экране. Поэтому никакое кино не могло отменить книги. Но то, что видели, погружаясь в темноту зрительного зала, поражало воображение. Это такое великое чудо: на экране видишь так, как происходит на самом деле, как и бывает в жизни. Читая книгу, надо мысленно представлять происходящее. Эти видения расплывчаты, приблизительны. Помогают иллюстрации. Но их явно недостаточно, а чаще и вовсе нет. Другое дело кино. Тут всё видно до мельчайших деталей.

В течение нескольких лет школьного детства Аркаша не знал, как на белом экране, который лицезрели перед началом сеанса, появляются движущиеся люди, машины, танки, паровозы. Одно время путём размышлений пришёл к заключению, что когда гаснет свет, за экраном появляются настоящие люди, едут машины, идут в бой танки. Но как они все умещаются на сцене и куда потом деваются? Этого объяснить Аркаша не мог. Кино оставалось хитроумной загадкой, фокусом, который знали только те, кто показывал кино.

Подросший Аркаша узнает про кинопроекцию, будет держать в руках киноплёнку с множеством кадров, запечатлевших то, что зрители видят на экране. А пока смотрел, затаив дыхание, весь захваченный увиденным, с нетерпением ожидая, что будет дальше, переживая все страхи и ужасы, которые достались киношным героям.

Первый фильм, который посмотрит Аркаша в Валке осенью сорок пятого, назывался «Нашествие». Мальчишке, самостоятельно пришедшему в кино, не повезло, билетов не хватило. Аркаша решил остаться на девятичасовой. Кончится поздно, это где-то около одиннадцати. Дома не знают, что, в общем-то, прилежный мальчуган задумал побывать в кино, не предупредив домашних. Мама волноваться будет. Явится в неурочный час, мама будет лежать на постели с полотенцем на голове, ей совсем плохо, что сын пропал, с ним что-то страшное случилось, у неё нет сил, пережить несчастье. Мама всегда так встречала, когда Аркаша поздно возвращался домой. Хотя, надо сказать, что происходило такое редко, единичные случаи. На этот раз уж очень хотелось посмотреть военный фильм и рискнул задержаться.

В кассе тётенька отказалась дать билет, сказала, что дети на вечерний сеанс не допускаются. Попросил военного, стоявшего в очереди рядом с красивой женщиной. Они согласились выручить паренька. А когда билетёрша попыталась задержать ребёнка, шедшие сзади муж и жена сказали, что мальчик с ними. Повезло. Аркаша попал в кинозал и смотрел фильм.

Вначале показали, как наши войска отступают по дороге, ведущей из города. Старичок-странник горестно смотрит на сидящих в повозках артиллеристов. Один боец не выдержал, соскочил, подбежал к старику, протянул начатую буханку солдатского хлеба со словами: «Не горюй дедуля! Русские вернутся, русские всегда возвращаются!» Но оказалось, старик притворялся, до революции был главой в этом городе, с радостной надеждой встречал немцев, рассчитывал вернуть то, чего лишила его революция. Только немцы недолго продержались в городе. Потерпев поражение под Москвой, стремительно отступали, в город вернулись наши. С каким одобрением зрительный зал наблюдал, как тот самый боец, который пожалел старика вначале фильма, расстрелял предателя, брошенного немцами.

Вместе с героями фильма пережил Аркаша страх, когда в городе хозяйничали оккупанты. Тихо радовался, как после очередной акции партизан, фашисты находили записку: «Добро пожаловать!» Вместе с родителями оплакивал казнённого немцами их сына Фёдора, спасшего ценой собственной жизни командира партизанского отряда, назвавшись его именем. Радость освобождения города омрачена гибелью советских людей, боровшихся с фашистами. На войне по-другому не бывает. Аркадий испытал гордость, что посмотрел такой героический фильм.

Фильмов про войну будет много. «Радуга», «Она защищает Родину», «Зоя», «Два бойца», «Иван Никулин – русский матрос», «Подвиг разведчика», «Рядовой Александр Матросов», «Повесть о настоящем человеке», «Молодая гвардия». Фильмы смотрели по многу раз. Новые появлялись редко. Через непродолжительные промежутки времени одни и те же фильмы напоминали о себе на афишах. Взрослые, неизбалованные обилием развлечений, охотно шли на фильмы, которые видели не в первый раз. А что говорить про детей. Те радовались, когда можно было ещё раз увидеть полюбившихся героев. После многочисленных просмотров фильмы запоминались со всеми подробностями на всю жизнь. Неудивительно, что Аркадий Львович без затруднений называл фильмы своего детства. К тому же многим фильмам была суждена долгая жизнь. Объявленные классикой советского кинематографа, фильмы продолжали демонстрировать и в шестидесятые, и в восьмидесятые, а с появлением интернета стали доступны для просмотра в новом тысячелетии. Понятно, что в новом тысячелетии они будут интересны только тем, кто смотрел их в пору детства или молодости да киноведам и историкам кино. У современного зрителя своё кино, своё видение и понимание далёкого прошлого.

Современному зрителю фильмы, поставленные в годы войны и первые послевоенные, покажутся старомодными, игра актёров несколько театральной, не всё в этих фильмах будет выглядеть правдоподобным, некоторые эпизоды вызывать сомнение в достоверности. Но для зрителей, переживших войну, только что вернувшихся к мирной, разорённой войной жизни, эти фильмы полностью соответствуют настроению того времени. Мы одолели врага, мы победили, потому в кинофильмах выглядим непокорёнными, бесстрашными, не потерявшими чувство чести и достоинства советского человека, когда нас расстреливают и вешают для устрашения остальных, не сомневаемся в победе народа и Красной Армии, гневно презираем немногочисленных предателей и изменников Родины. Только такие люди могли победить.

Фильм «Она защищает Родину» первой посмотрела мать. Пришла домой расстроенная. Цепенея от ужаса, рассказала, как немецкий офицер вырвал из рук матери малолетнего сынишку, и тот погиб под гусеницами танка. «Изверги! – переводя дыхание, не унимая слёз, пыталась передать виденное в кино мать двоих детей, пережившая войну в тылу, не повидавшая вживую захватчиков. – Бросить под танк ребёнка на глазах матери!» Аркаша пойдёт смотреть фильм, зная об этом ужасном эпизоде. И всё равно не сможет сдержать слёз, глядя на мать, на глазах которой погибает её ребёнок, брошенный под гусеницы танка. Чувство удовлетворённой мести испытает парнишка, когда в конце фильма мать погибшего ребёнка, сев за рычаги немецкого танка раздавит этого гадину-убийцу. Сколько горя принесли фашисты нашему народу, но мы справились, мы победили. По-другому и быть не могло.

Аркадий Львович прочитает в книге доктора исторических наук Кондакова:

«… только такой фильм и мог быть снят в 43-м, на пике величайшей схватки всех времён и народов…» Старый учитель согласится с мнением автора: «“Она защищает Родину” – это фильм-плакат. Но назвать его просто «сталинской агиткой», как это делали ещё в советское время и делают сейчас некоторые кинокритики, полагаю, всё-таки нельзя. Настоящий плакат ведь тоже – художественное произведение, независимо от того, для чего он предназначался».

«Мы после четырёхлетних испытаний войной – продолжал свои рассуждения Аркадий Львович, – расценивали фильмы того времени ни как произведения искусства, а как наглядные свидетельства того, что пришлось испытать и пережить советским людям. Позже из документов узнаем о куда более зверских злодеяниях. А то, что в фильмах показывали успешно завершившиеся операции, что фильмы заканчивались нашими победами, большого преувеличения не было. Мы и в самом деле победили».

Запомнились фильмы «Зоя» и «Рядовой Александр Матросов». С какими переживаниями смотрели после них фильм «Марите» о литовской партизанке Марите Мельникайте. Родилась и выросла в Литве. После провозглашения советской власти в Литве в 1940 году стала активной комсомолкой. Когда началась война, Марите с другими литовскими комсомольцами отправили в Тюмень. Работала на лесозаготовках, заводской стройке и, наконец, на заводе «Механик», где производились мины и снаряды. Летом сорок второго добровольцем ушла на фронт. Прошла подготовку в спецшколе на минёра-подрывника. В мае сорок третьего года в составе группы литовской молодёжи переброшены в Литву для партизанской войны. Взрывали железнодорожные пути, пускали под откос составы с войсками и боевой техникой. Марите возглавляла диверсионные группы. Во время «рельсовой войны» Марите отличилась настолько, что за её голову назначили крупную сумму. По возвращении с очередного задания немцы выследили и окружили группу партизан. Когда из живых осталась одна Марите, она пыталась взорвать себя гранатой. Произошла осечка. Захваченную в плен партизанку пытали, чтобы получить сведения о партизанских отрядах. Избивали резиновыми палками, под ногти запускали иголки, ломали суставы ног и рук, подвешивали за руки, связанные за спиной, жгли ступни каленым железом.

Жутко было смотреть мальчишкам на эти пытки, представляли какую боль пришлось испытать отважной партизанке, будто на себе эту боль испытали, и были не уверены, что смогли бы перенести такие истязания. Немцы не добились признания. Согнали местных жителей, чтобы показать, что ждёт каждого, кто посмеет противиться новому порядку. На полпути из-за боли в перебитых суставах упала в обморок. К виселице подвезли на повозке. Марите нашла в себе силы, чтобы перед казнью броситься на немецкого офицера и вцепиться ему в лицо зубами. Автоматная очередь оборвала жизнь двадцатилетней девушки. Марите Мельникайте посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Мальчишки и взрослые выходили с киносеанса, называя героическую Марите – литовской Зоей Космодемьянской. Героическая гибель Зои Космодемьянской, Александра Матросова, Марите Мельникайте – это подвиги, благодаря которым и была одержана победа.

Двухсерийный фильм «Молодая гвардия» заканчивается казнью активистов молодёжного подполья. Какой ужас испытали зрители, когда у них на глазах немцы живыми сбросили в шахту героев-комсомольцев. Но победа всё равно пришла. Краснодон освобождён нашими войсками. Не успели. Не успели спасти тех, кто отдал жизнь за победу. Вот она цена победы. Молодые патриоты не могли сидеть и ждать, когда Красная Армия освободит захваченные врагом территории. Они вступили в борьбу и погибли. Их оплакивали не только родные, их оплакивала вся страна. Оплакивали и гордились. Гибель одних не могла остановить других продолжать борьбу, чтобы, в конечном счёте, победить.

А вот название фильма, действие которого происходило на оккупированной немцами Латвии, вспомнить никак не удавалось. Кинорассказ был посвящён латышской семье, проживающей на хуторе и что-то там про сына, который вступил в борьбу с немцами. Попробовал Аркадий Львович поискать в списке послевоенных фильмов Рижской киностудии. Но ничего похожего не обнаружил. И как-то чисто случайно попалась в списке «Ленфильма» кинокартина «Сыновья». Прочитал аннотацию. Похоже, тот фильм, что искал. Посмотрел и восстановил в памяти, что видел в далёком 1947 году.

Действительно речь шла о двух братьях из хуторской семьи. Один пытался скрываться от немецкой мобилизации, был схвачен, но удалось бежать, и после различных злоключений попал к партизанам. Другой служил у немцев, и однажды помог немцам арестовать брата. Оправдывался тем, что не знал, кого выслеживают. Судьба брата, пошедшего в услужение к немцам, оказалась трагичной. Заподозрив в предательстве, немецкий офицер его убивает в доме родителей, где была устроена засада на партизан. Фильм заканчивается, как это было принято в то время, наступлением частей Красной Армии, которые изгоняют немцев при вооружённой поддержке партизан.

С не меньшим энтузиазмом смотрели фильмы про гражданскую войну, прославленных героев: Чапаева, Щорса, Котовского, Пархоменко, Фрунзе. Фильм о Чапаеве так удачно поставлен, так потрясающе рассказывает о легендарном командире 25-й дивизии, что кинорассказы о командующем фронтами командарме Фрунзе не производили такого впечатления. Фильм о неуловимом Котовском, бесстрашном коннике был более увлекателен, чем победы, одержанные Фрунзе в масштабах целого фронта.

Поразительна оказалась биография бойца конной армии Павки Корчагина. Мало того, что в будёновке с саблей наголо проскакал на своём боевом коне по фронтам гражданской войны, Павел оказался принципиальным, преданным делу революции комсомольцем-вожаком, и когда в результате полученных ранений болезнь приковала его к постели, когда лишился зрения, у него хватило сил и мужества написать книгу о своём поколении «Как закалялась сталь». Смотрели фильм, читали книгу. Сверстники Аркаши, а сам Аркаша вне всякого сомнения, хотели быть такими как Павка Корчагин. Понимали, что зачастую не позволяет характер, силы воли не хватает, чтобы переломить себя, поступать так, как на их месте поступил бы Корчагин, но искренни были в своих намерениях и желаниях.

По кинофильмам больше узнали о вождях. Они не просто монументы и памятники. Знакомство с биографиями, их исторической деятельностью вызывало искреннее поклонение великим людям, возглавившим народ, поставившим самую благородную задачу привести к светлому будущему – коммунизму. «Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году», «Человек с ружьём». Сколько величия, благородства, самоотверженной заботы о простых людях – рабочих, крестьянах, солдатах. Завоевать счастье для народа, возглавить народ на построение новой жизни. Только великие люди, вожди народных масс способны на такое.

Ленин – вождь революции. А рядом его неизменный соратник, безотказный помощник, с которым Ленин советуется, которому поручает самые трудные ответственные задания, надёжный несгибаемый товарищ Сталин. Когда надо отстоять Царицын, нанести белым сокрушительный удар, Ленин поручает это Сталину. Смотрели фильм «Оборона Царицына» и пели песню:

По военной дороге

Шёл в борьбе и тревоге

Боевой восемнадцатый год.

Были сборы недолги,

От Кубани до Волги

Мы коней поднимали в поход.

Среди зноя и пыли

Мы с Будённым ходили

На рысях на большие дела.

По курганам горбатым,

По речным перекатам

Наша громкая слава прошла.

На Дону и в Замостье

Тлеют белые кости,

Над костями шумят ветерки.

Помнят псы-атаманы,

Помнят польские паны

Конармейские наши клинки.

Если в край наш спокойный

Хлынут новые войны

Проливным пулемётным дождём, —

По дорогам знакомым

За любимым наркомом

Мы коней боевых поведём!

Песня довоенная. Но многие годы после войны будут вдохновенно распевать её школьники на уроках пения во всю силу маломощных детских лёгких. Аркаша с увлечением будет петь сам себе, когда дома никого нет. Будут петь, не подозревая и не ведая, что от польских панов конармейские клинки потерпят жестокое поражение в 1920 году, когда Советская Россия утратит Западную Украину и Западную Белоруссию. И что когда хлынут новые войны, придётся отступать до самой Москвы, а на юге до Сталинграда. И что любимый нарком Ворошилов окажется не таким полководцем, как его изображали в фильмах и книгах, прославляли в песнях. Исход войны будут решать не конники, а танки и самолёты. Новая война окажется войной моторов, войной машин.

Не знали ничего этого школьники и их добросовестные учителя. А потому с неуёмным энтузиазмом будут петь про приказ, который дан – ему на запад, ей в другую сторону. И не для него, для себя будут просить, чтобы, не зная адреса, девушка написала письмецо. Вместе с сотней юных бойцов отправятся на разведку, и, встретившись с белыми, бесстрашно бросятся на врага, и не тот, другой, боец молодой, а поющий получит пулю в комсомольское сердце. С этими песнями жили, этими песнями вдохновлялись, эти песни побуждали любовь к Родине, готовность пожертвовать жизнью ради неё.

Вожди. Ленин и Сталин. Как же можно было не преклоняться перед ними? Перед их мужественной самоотверженностью, посвятивших себя целиком, сделав целью всей своей жизни борьбу за счастье народа, за счастливое будущее всего человечества?

Всякий раз, когда видели на экране вождей, с замиранием сердца смотрели, как они мудро действовали и поступали, как умело руководили страной, народными массами, как под их руководством народ одерживал одну победу за другой. Победа в Октябрьской революции и гражданской войне. Победа в индустриализации и коллективизации. Победа социализма, социалистического строя, самого гуманного и справедливого. И, наконец, Победа в такой страшной, кровопролитной войне. Победа над таким сильным и искушённым врагом, безжалостным и беспощадным. Это смогли сделать советские люди под руководством великого Сталина.

В Валке на территории просторного сквера перед Домом культуры будет воздвигнут монумент Сталину. На высоком пьедестале в солдатской шинели Сталин будет хорошо виден демонстрантам, проходящим мимо трибуны с руководителями уездной власти. Отвечая криками «ура» на приветствия с трибуны, демонстранты будут смотреть на вождя и своими восторженными криками подтверждать свою верность и преданность делу социализма, Родине и великому Сталину.

Когда в переполненном зале Дома культуры будут проходить разного рода торжественные собрания, на которых было принято избирать президиум, оратор, вошедший на трибуну, непременно предложит избрать на этом собрании почётный президиум в составе Политбюро во главе с товарищем Сталиным. Присутствующие своими аплодисментами будут бурно выражать своё согласие. Это была ещё одна демонстрация признания Сталина и его заслуг перед народом.

Но фильмы не только воспитывали мужество, рождали патриотизм в сознании и душах советских людей. Фильмы веселили, развлекали, заставляли поверить, что жизнь хороша и жить хорошо. Никто не сомневался в справедливости слов Сталина: «Жить стало лучше, жить стало веселей». Во всяком случае, фильмы это наглядно подтверждали.

Мама ещё до войны успела посмотреть «Весёлые ребята», «Волга-Волга», «Цирк». Или такой смешной с участием знаменитого Игоря Ильинского «Праздник святого Йоргена». Аркаша слышал от мамы про эти фильмы. И вот их стали показывать. И сколько бы раз не демонстрировали «Весёлых ребят» и «Волгу-Волгу» и дети и взрослые неизменно шли смотреть эти памятные фильмы. А «Цирк» с участием Орловой! В то время было немало знаменитых женщин-киноактрис: Ладынина, Целиковская, Серова, Смирнова. Из мужчин-актёров у Аркаши самым любимым был Крючков. Самый яркий, самый запоминающийся.

А сказки. Самое большое впечатление оставил первый цветной «Каменный цветок» с участием Тамары Макаровой и Владимира Дружникова. Цветные кадры волшебной сказки очаровывали. Переживали за молодого Данилу-мастера. Очень хотелось, чтобы ему удалась вырезать из камня живой каменный цветок. Сердились, возмущались на Хозяйку Медной Горы за то, что не хочет отпустить к любимой девушке. Козни всякие чинит, препятствия подстраивает. А сама такая красивая, залюбуешься. Глаз не оторвать от такой волшебной красоты. Но Данила любит девушку из своей деревни, к ней хочет вернуться. Что ему делать в каменном царстве, когда ждёт и тоскует невеста, когда его мастерство нужно людям, людей должен радовать своим искусством. И, несмотря на своё могущество, не смогла Хозяйка Медной Горы пересилить любовь мастеровитого парня к земной женщине. Благородно поступила, отпустила Данилу к людям, к своей возлюбленной невесте. И все мальчишки, смотревшие эту дивную историю, были благодарны Хозяйке Медной Горы за благородный поступок. И даже пожалели её за то, что не обрела любовного счастья, обречена на одиночество в своём сказочном богатстве.

Кино… Кино… Оно скрашивало бедность и неустроенность жизни, которые выпали на долю большей части народа, открывало неведомые миры, знакомило с жизнью, мыслями, проблемами других людей, современников и прошлых поколений. Кино учило, убеждало, крепило веру в лучшее будущее. В кино люди отдыхали душой от неприглядностей повседневной жизни.

Может оттого и появилось выражение: «Такое бывает только в кино». Взрослые догадывались, что кино всего лишь иллюзион. Но слишком много пережито, слишком исстрадались люди, потому охотно шли в кино, охотно верили иллюзиям кино, были искренни и непосредственны в своих чувствах.

13. Честное пионерское!

– Это что ещё такое! – возмутилась сестра, увидев, как Аркаша, её девятилетний братец курит.

Из небольшого участка леса с немолодыми высокими соснами и густыми зарослями ольхи, что начинался сразу за городским стадионом, на дорогу вышли три подростка: Аркаша со своими товарищами братьями Кудиновыми. Младший Борис был ровесником, а Виктор на целых два года старше. Длинный, тощий со странно иссохшей, потрескавшейся кожей по всему телу. Он ничего и никого не боялся. Его кожа, казалось, не чувствовала боли. В него на спор стреляли с близкого расстояния из рогатки, а он даже не морщился. Закалённый, на всё готовый парень. Все считали и называли Витьку хулиганом, а он словно гордился этим и постоянно что-нибудь вытворял, чтобы подтвердить полученное звание. Во всех мальчишеских проказах и проделках был главным организатором и исполнителем. Авторитет его среди мелюзги был непререкаем. И, конечно, он курил.

Денег у пацанов в те годы на курево не было. Подбирали бычки, так именовали окурки. Взрослые сплошь и рядом небрежно бросали на землю возле урны недокуренные папиросы и сигареты. Некоторые можно так было докурить. Из остальных собирали табак и сворачивали самокрутки. Аркаша бычки не собирал. Но Витька, демонстрируя свою взрослость и превосходство над пацанами, охотно делился имеющимся у него в достатке куревом, приобщая и поощряя младшую братию. «Пацанами» называли старшие ребята маленьких, тех, кто моложе. Называли с пренебрежением. Так и говорили: «Ты ещё пацан!» Куда денешься? Подрастут, будут старше, сами младших будут величать пацанами. Но, как бы не называли старшие младших, друг без друга не обходились. Вместе играли. В лесу, обычно играли в войну. Партизанили по кустам, отбивали атаки невидимых немцев, жгли костёр. В этот раз по возвращении Витька вручил всем по самокрутке, помог прикурить. Аркаша и раньше присутствовал при курении подростков. Чаще отнекивался, заявляя, что не курит. Но под давлением привередливого ребячьего мнения, чтобы избежать подтрунивания бойких товарищей, иногда уступал, курил вместе со всеми. Рос без отца, и потому панически боялся прослыть маменькиным сынком. Изо всех сил старался. Курил не в себя. Наберёт в рот дыма, а потом медленно выпускает. Даже через нос получалось. Курить в себя не пытался.

Вот и сейчас выходят из леса, дымят самокрутками, а навстречу сестра Аркаши. Она уже совсем взрослая, старше старшего Кудинова. В восьмой класс перешла, её и в комсомол уже приняли.

Аркашу в этом году приняли в пионеры. Только во втором полугодии. Ребята в классе по окончании войны все были переростками. Один Аркаша вовремя пошёл в школу. Потому был самым младшим. Кудинову старшему одиннадцать лет, а он только в третьем классе. Младший – ровесник Аркаше в том году первый класс окончил.

В пионеры принимать стали в самом начале учебного года. Кто по возрасту подходил. Аркаша очень просился, чтобы его приняли вместе со всеми. Но Христина Карловна, директор только что открытой школы для русских детей, которая вела все уроки во втором-четвёртом классах, сказала, что ещё рано, исполнится девять лет, тогда примем. У Аркаши день рождения только в конце января. Это сколько же надо ждать! Но Христина Карловна была непреклонна, порядок есть порядок, таковы правила приёма в пионеры. Как Аркаша завидовал ребятам. Они перед строем давали пионерскую клятву. Потом на них надевали пионерский галстук. Галстуки в виде треугольной косынки с длинными концами надевались под воротник и закреплялись специальным блестящим зажимом, на котором на фоне серпа и молота костёр и надпись «Всегда готов!» Пять поленьев костра – пять континентов. Три языка пламени обозначают III-й Интернационал. Костёр символизирует пламя революции на всех пяти континентах. У галстука три угла: указывают на связь трёх поколений – коммунистов, комсомольцев и пионеров. Это ребятам всё объяснила и рассказала Христина Карловна.

Наступил и для Аркадия торжественный момент. Вместе с ним было несколько девочек того же возраста. В классе в рамочке без стекла висело «Торжественное обещание юного пионера». На красном фоне, окаймлённом с четырёх сторон золотой каймой под заголовком слова обещания: «Я, юный пионер Союза Советских Социалистических Республик, перед лицом своих товарищей обещаю, что буду твёрдо стоять за дело Ленина – Сталина, за победу коммунизма. Обещаю жить и учиться так, чтобы стать достойным гражданином своей социалистической Родины». Все переписали себе текст пионерской клятвы и выучили наизусть. В первый послевоенный год в городе русских ребятишек оказалось мало. Укомплектовали только начальную школу. В школе поначалу не было пионерской дружины, а только пионерский отряд. Построился отряд. Вызывали по одному. Когда очередь дошла до Аркадия, он, сдерживая волнение, без запинки громко произнёс слова торжественного обещания. Христина Карловна надела на принятого в пионеры галстук и громко пред строем сказала: «Пионер Титов Аркадий! В борьбе за дело Ленина – Сталина будь готов!» На что Аркадий громко и чётко ответил: «Всегда готов!»

Дома Аркаша всем показывал галстук и подробно рассказывал, как его принимали в пионеры. Он был горд, что вместе со своими одноклассниками теперь будет называться пионером. Как все давать слово, говорить: «Честное пионерское!»

Вообще-то, ребята в совместных играх и общении чаще требовали сказать «честное слово!» Иногда говорили: «Поклянись!» Но когда стали пионерами, нет-нет, да и объявят, скажи «Честное пионерское!» Это случалось, когда надо было подтвердить, что человек не врёт, правду говорит. Поэтому дать пионерское слово не составляло труда. Часто произносилось. Вошло в привычку. Особой ответственности дающий слово не испытывал.

А вот когда сестра увидела Аркашу курящим, произошло непредвиденное.

– Не хватало, чтобы пионер курил! – повысив голос, продолжала сестра. – Это же безобразие! Мало того, что вредно для здоровья, какой пример ты можешь дать другим школьникам?

На товарищей Аркаши возмущённая девочка не обращала внимания, она разговаривала только с братом, на него вылился весь её гнев. Тем не менее, братья Кудиновы загасили и быстро выбросили свои окурки. Не то, чтобы испугались, но почувствовали себя неловко. Пожаловаться на них она не сможет. Да и кому. Время летнее, каникулы. К родителям не пойдёт, живут на другом краю города. Отца нет, а матери они не очень боялись.

А вот Аркаша перетрусил. Что же теперь будет? Расскажет тёте с дядей, и те долго будут по очереди разъяснять, что это непозволительно, как это вообще можно. Дядя Эрнест войну прошёл и не курит. Шпингалет, от стола два вершка, а туда же, взрослым подражать, табачным дымом себя травить. Как представил себе такие разговоры, худо стало Аркаше, мерзко от одной мысли, что придётся выслушивать всякие обидные слова, осуждение за недостойные дела.

Про маму и говорить нечего. Наказывать не будет. Как тут накажешь за то, что курил? А выговорить выговорит.

Аркаше ничего не оставалось, как начать оправдываться.

– Да, я вообще первый раз в жизни закурил. Я только хотел попробовать. Это и курением нельзя назвать. А так я не курю. И ребята подтвердить могут.

Долговязый Витька и маленький Борька согласно кивали головами и невразумительно поддакивали.

Витька на правах старшего:

– Точно. Никогда Аркаша не курил. Сегодня первый раз. Попробовать уговорили. Он даже отказывался. Мы и сами не курим. Так иногда балуемся. Понарошку. Сами знаем, что курить вредно.

– Вот что! – сказала сестрёнка, обращаясь в Аркаше. – Ты даёшь мне сейчас в присутствии своих товарищей честное пионерское слово, что курить больше не будешь, и я ничего не скажу дома. Не буду волновать и расстраивать маму. Но если ты не сдержишь слово, я приду в школу, расскажу, что ты не сдержал честное пионерское слово и пусть тебя исключат из пионеров. В пионерской организации не должно быть недостойных.

– Честное пионерское, не буду больше курить, – с радостным воодушевлением произнёс Аркаша, довольный, что гроза миновала, у него из-за этого злополучного курения не будет неприятностей. Вообще-то давать слово не хотелось. Аркаша не был уверен, что, оказавшись в кампании мальчишек, сумеет воздержаться, заявить, что курить отказывается. Но деваться было некуда. Положение безвыходное.

А тут ещё вспомнил, как они в прошедшем учебном году на уроке родной речи читали рассказ «Честное слово». На Аркашу рассказ произвёл сильное впечатление, он его ещё дома несколько раз перечитывал. Читал так, что сохранил в памяти эту историю на всю жизнь.

Кто автор рассказа, никто из школьников не запоминал, ни к чему. Ну, там Пушкин, Лермонтов или Толстой, куда ни шло. А на прочих авторов не обращали внимания, не пытались запомнить. Но сама история была потрясающей. Маленького мальчика во время игры в войну в городском парке старшие ребята поставили часовым возле будки, объяснив, что это пороховой склад. А чтобы часовой не покинул пост, взяли с него «честное слово», что не уйдёт, пока не сменят. Убежали мальчишки, заигрались и забыли про часового. Уже смеркаться начало, сторож ходил с колокольчиком и предупреждал, что сад закрывается. В это время писатель увидел возле будки плачущего мальчика. Хотел увести с собой, но тот отказался: «Я честное слово сказал». Взрослый дядя с пониманием отнёсся к мальчику и придумал выход. На трамвайной остановке попросил случайного военного о помощи. Военный оказался майором, спросил воинское звание у часового, тот ответил: «Сержант». «Товарищ сержант, приказываю оставить вверенный вам пост», – сказал военный. Вот собственно и вся история. В заключении автор размышляет: «А когда он вырастет… Ещё неизвестно, кем он будет, когда вырастет, но кем бы он ни был, можно ручаться, что это будет настоящий человек».

Когда Аркаша в первый раз слушал рассказ, он поначалу подивился несмышлености мальчика. «Глупый. Зачем надо было стоять на невзаправдашном посту, если ребята про него забыли. Я бы, не задумываясь, ушёл. Причём тут честное слово?» Но когда дочитал рассказ до конца, согласился, что мальчик поступил правильно, героически можно сказать, что человек должен держать данное слово. Это так запало в душу Аркаше, что когда вынужден был дать «честное пионерское» сестре, понял, что обязан его сдержать. Конечно, сестра не могла проследить, держит братишка слово или нет. Ничего не стоило вдали от дома, когда никто из взрослых и тем более сестра не увидят, покурить с ребятами. Они несколько раз предлагали. Но Аркаша всякий раз объяснял, что дал «честное пионерское», и мальчишки не настаивали.

Мать, пожалуй, лучше других знала сына. Часто догадывалась, когда сын врёт. А как было не соврать. Взрослые сами воспитывают у детей необходимость врать. Сознайся, говорят, тогда ничего не будет. И нередко так и поступают. Но сплошь и рядом по простоте душевной ребёнок сам рассказывает о содеянном, и его наказывают. Когда это происходит довольно часто, а у детей именно так и получается, что не сделаешь, по мнению взрослых так нельзя, куда деваться ребёнку? Всякий раз быть наказанным? Кому это понравится? Вот и прибегает ребёнок к всякого рода уловкам. Рассказывает дома, что это не он, а его товарищ залез в чужой огород и наелся гороху. Аркаша такого себе не позволяет, осуждает такие поступки. Как тут не похвалить сына за достойное поведение?

В самом раннем детстве Аркаша никогда не врал. Приходит тётя Зина к ним проведать, она часто навещала своего отца и сестру, приносит целую сумку продуктов. И говорит, обращаясь к Аркаше, ему тогда ещё пяти не было: «Придёт дядя Эрнест, мой муж, ты не говори ему, что я вам продукты и гостинцы принесла. Он ничего не знает, я потихоньку от него подарок сделала». Она, оказывается, так шутила, Аркашу испытывала. Аркаша ничего этого не знал. Как только в дом заходил дядя, с порога, тот ещё не успел раздеться, Аркаша бежал навстречу и громко сообщал: «Дядя Эрнест, я не скажу тебе, что тётя Зина нам продукты и гостинцы принесла». Не мог ребёнок соврать, ещё не умел. А когда подрастать стал, усвоил, что, если соврёшь, можешь от этого только выгадать, неприятностей избежать, а то и похвалу заслужить.

Или такой примечательный случай был. Закончилась первая четверть. У второклассника Аркаши каникулы. Вся страна отмечает 28-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. В этот день мимо трибуны, что возвышалась против красивого с колоннами Дома культуры, строем под звуки военного оркестра проходили солдаты. Красиво, как в кино. А потом была демонстрация. Жители города со своими организациями тоже проходили мимо трибуны. Начинали демонстрацию школьники. Проходила колонна учеников латышской гимназии, потом колонна русских школьников. В руках у них были веточки, украшенные самодельными цветами, красные флажки, портреты Сталина и членов Правительства. Впереди колонны два ученика несли транспарант, красное полотнище, на котором белой краской написан лозунг в честь Октябрьской революции. С трибуны им кричат приветствия, на что дети отвечают радостным «Ура-а-а!»

После демонстрации Петька Минин и Витька Минско, они учились в четвёртом классе, были самые старшие в школе и считались главными, собрали команду и повели к обрыву за школьным участком. Ребятишки и раньше видели там окоп. От обрыва шла широкая низина, на другой стороне которой начиналось возвышение. По этому возвышению по правую сторону было кладбище. С левой стороны вдали виднелась окраинная улица соседнего города с одноэтажными домиками. По низине проходила граница между городами двух соседних республик Латвии и Эстонии.

Минин объявил: «Сегодня будем воевать с эстонцами». Аркаша раньше ни разу не слышал про эту войну. Оказалось, ведется не в первый раз. Как договаривались о военных действиях Минин и Минско с эстонской стороной, Аркаша не знал. Сейчас он видел подготовку к бою. Окоп длинный, всем места хватило, чтобы укрыться. В окопе были аккуратно спрятанные обрез из настоящей армейской винтовки, запас патронов и толовые шашки. Цилиндрики тола, извлечённые из обыкновенных ручных гранат. Послевоенные мальчишки знали, если куски тола бросить в костёр, он не взрывается, будет гореть, распространяя черный коптящий дым. Внутри цилиндриков канал для капсюля. Если в канал вставить бикфордов шнур и поджечь, тол взрывается. Но поскольку не заключён в железную рубашку гранаты, получается довольно сильная, но безопасная взрывная волна.

Только закончила приготовления к бою русская армия, как на противоположной стороне низины появилась большая группа эстонских мальчишек. Они были вооружены рогатками. На головах у всех, а было их человек тридцать, а может и все пятьдесят, кто же во время боя будет считать, настоящие немецкие каски. Противник изображал немецкую армию. Увидев, приготовившихся к бою русских, эстонцы пошли в наступление. Место было неровное, поросло кустарником, много всяких рытвин и ям. Наступали умеренным шагом, заполнив неровными рядами всю низину. Когда приблизились на достаточно близкое расстояние, русские открыли огонь из рогаток. Эстонцы – ответным огнём. Из обреза стрелял Минин, Минско подавал патроны. Минин стрелял поверх голов. Стрелял для острастки, чтобы напугать противника, не подпустить к окопу. Из рогаток обе стороны стреляли желудями. Рядом с окопом росли два громадных развесистых дуба. Когда раздавались выстрелы, наступающая сторона останавливалась и даже отступала на почтительное расстояние. Потом снова переходили в атаку. Один раз подошли так близко, что командующие Минин и Минско, помогая друг другу, запалили бикфордов шнур и бросили в сторону наступающих толовую шашку. Раздался взрыв, но далеко от противника, травмировать не входило в планы обеих сторон. Тут Минско объявил, что патроны кончились, остались только шашки, и поручил оказавшемуся рядом Аркаше бежать к нему домой. «В нашем подъезде под лестницей, ведущей на второй этаж, спрятан запас патронов. Пошаришь рукой, найдешь. Надо быстро принести сюда», – распорядился командир. Аркаша бегом помчался выполнять приказ. Он торопился, надо успеть, чтобы отбить очередные атаки. Вернулся Аркаша вовремя. Но эстонская сторона стала сворачивать игру. Понемногу отходили на свою сторону, собрались вместе, посовещались и, не прощаясь с русскими, разошлись по домам.

Аркаша был в восторге от такой игры. И главное они выстояли, ушли с поля боя непобеждёнными. Дома стал с азартом рассказывать, как воевали с эстонцами. Рассказывал со всеми подробностями, и как стреляли из настоящего обреза настоящими патронами, и как взрывались толовые шашки, останавливая атакующих. Но почему-то взрослые не разделили его восторгов. С испугом выслушали рассказ. Аркаше ничего не сказали. Но когда через пару дней Аркаша пошёл к ребятам, они все сторонились его, молча, уходили, не хотели с ним играть. Аркаша понять ничего не мог, пока один из мальчишек вслух не произнёс: «Предатель!» Тогда понемногу всё прояснилось. Его откровенность дома обернулась большими неприятностями для Минина и Минско. Никто из них и младших товарищей, участников войны, ничего Аркаше не рассказал, как пострадали командиры.

Но мальчишки долго не умеют обижаться друг на друга. Некоторое время спустя, обиды были забыты. Никто не вспоминал закончившуюся драматически для командиров историю, никто не напоминал и не попрекал Аркашу в предательстве. Они по-прежнему проводили всё свободное время вместе, играли в свои мальчишеские игры. Но в войну с эстонцами больше ни разу не играли.

Аркаша получил хороший урок. Усвоил, что не всё можно рассказывать взрослым. А иногда полезно и соврать.

Мать не придавала особого значения маленьким вракам, взрослые тоже часто по мелочам врут, говорят неправду. Но в серьёзных случаях, желая услышать правду, мать обращалась к проверенному средству: «Скажи: честное пионерское!» В таких случаях Аркаша всегда сознавался, какие бы последствия его не ожидали. Дать «честное пионерское», чтобы скрыть ложь, он никогда себе не позволял. Такой характер вырабатывался у человека.

Аркадий Львович не мог сказать определённо, что именно с происшедшего с ним случая с курением, он стал ответственно относиться к обещанному слову, будь то «честное пионерское», «честное комсомольское» или просто «честное слово». Но он определённо помнил, что на протяжении всей последующей жизни выполнял обещанное, и, если давал слово, то непременно его соблюдал. Иногда это ставило в затруднительное положение, иногда приходилось поступать во вред себе, себе же наносить ущерб. Но все, кому приходилось общаться с Аркадием Львовичем, коллеги, друзья, просто знакомые, знали, слово его верное, такой человек никогда не подведёт.

И ещё одно качество проявилось в раннем возрасте у Аркаши – способность к самопожертвованию, готовность пострадать, чтобы выручить другого из беды, встать на защиту слабого, помочь нуждающемуся, подставить своё плечо даже в тех случаях, когда его об этом не просили. Он умел решительными действиями сострадать, сопереживать людям, а не просто проявлять сочувствие.

14. Побег в Африку

Читатель, возможно, запомнил, что в первом классе Аркаша учился в сельской школе, где первый класс занимался вместе с третьим, а второй с четвёртым. Ему дела не было, чем занимались третьеклассники, когда учительница учила первоклашек. Но хорошо запомнил, что уже во второй четверти даст задание младшим и начинает третьему классу рассказ читать. Рассказы в третьем классе длинные. Начнёт на уроке. На следующий день продолжит. Несколько дней читает, пока не закончит. Аркаша пристрастился слушать рассказы очень внимательно. Особенно понравился про Жилина и Костылина. За обоих переживал, когда оказались в плену. Но больше за Жилина, он такой храбрый оказался, не побоялся бежать из плена и потому спасся. А Костылина выкупать пришлось.

И ещё запал в память рассказ про двух мальчиков-гимназистов. Аркаша в том возрасте не очень хорошо понимал, почему их называли непонятным словом «гимназисты». Но рассказ понравился. Надо же такие маленькие, а хотели бежать в Америку.

Рассказ так запомнился, что в третьем классе на уроках «Родная речь», Аркаша его сразу узнал. Оказалось, что называется «Мальчики», и написал его знаменитый русский писатель Чехов. Ещё тогда подумал, может Чехов про себя написал, детство своё вспомнил. В этот раз Аркаша уже по-взрослому мог оценить намерение мальчиков. Куда же это годится, зимой бежать в Америку? А в Америке в это время тоже зима. И потом с чего это они взяли, что в Америке есть слоны? Понятное дело – маленькие, потому несмышлёные. Если уж надо бежать так это в Африку. Просто про Африку они, наверное, ещё не проходили.

Аркаша в третьем классе уже знал и про Африку, и что там зимы не бывает. И совсем необязательно охотиться на львов и слонов. Какой же ребёнок с ними справится? А в Африке можно прожить, питаясь плодами и разными тропическими фруктами.

Все школьники с замиранием сердца смотрели фильм «Таинственный остров». Аркаша не знал, как другие, а ему много раз было страшно. Особенно испугался, когда на экране из зарослей показалась обросшая со всех сторон голова. Многие в зале даже громко вскрикнули со страху. Аркаша тогда не проронил ни звука, но сильно перепугался. Фильм вспомнился вот почему. Таинственный остров – не Африка. Но там также тепло и такая же южная растительность. Главное добраться до Африки, а там не пропадёшь. Так родилось намерение совершить путешествие в Африку.

По карте Аркаша научился разбираться ещё в первом классе. Большая карта висела на стене. На переменках школьники подходили и рассматривали, где что находится. Разобраться в карте помогали третьеклассники. Правда, на той карте Африки не было. Это была карта нашей великой Родины – Союза Советских Социалистических Республик. Там на ней даже кусочек Америки можно было разглядеть, а Африки не было. Про Африку Аркаша в первом классе ещё ничего не слышал. А когда учился в третьем, уже много чего знал. Сестра к тому времени была в восьмом, и Аркаша часто пользовался её атласом. Вот с помощью атласа и определил, как лучше всего можно добраться до Африки.

Когда летом сорок пятого семья переехала в Латвию, Аркаша приступил к осуществлению занимавшего его плана. Километрах в пятнадцати от города протекает большая река Гауя. Туда один раз на машине на экскурсию всем классом ездили. Красивая река и большая, не то, что Педеле, что в городе. И течение такое быстрое. Когда стали купаться, на ногах трудно устоять, так и сносит напором воды.

Гауя впадает прямо в Рижский залив. Если не заплывать далеко в море, можно на лодке вдоль берега проплыть по Балтийскому морю, обогнуть всю Европу, доплыть до Гибралтара, пересечь пролив, место узкое, и Африка. Дальше лодка не понадобится. Аркаша так хорошо проработал и изучил маршрут, оставалось достать лодку. Неплохо бы отправиться вдвоём. Но готов путешествовать и в одиночку.

Перед началом учебного года во дворе поселилась семья из Хабаровска. Витька оказался ровесником и одноклассником. В третий класс пошли вместе и стали сидеть за одной партой. Витька прочитал много книжек, говорил, что в Хабаровске его друзья называли «профессором». Но, несмотря на свою учёность, он был компанейским парнем, участвовал во всех мальчишеских играх, был бойкий, а телом покрепче Аркаши.

Отец Витьки в городе был большим начальником, он назывался заведующим гаражом, что размещался близко от центра города на берегу реки. Гаражом называли здание, куда на ночь ставили машины и там же ремонтировали. Перед гаражом просторная площадка, обнесённая высоким забором. Гараж имел несколько полуторок и две или три ЗИС-5. К ЗИС-5 ребята относились с большим уважением. Эти машины участвовали в войне. А знакомые фронтовики говорили, что на них во время войны устанавливались «Катюши». Про «Катюши» ребята из фильмов знали. Ух, как немцы их боялись.

Однажды после уроков Аркаша завёл разговор.

– Ты хотел бы попасть в Африку? – обратился к Витьке.

– Африка – это интересно. А что там делать? – вопросом на вопрос ответил Витька.

– Как что? – изумился Аркаша. – Путешествовать.

– Тогда надо отправляться в Египет, – уверенно сказал Витька. – Ты читал книжку Ильина «Рассказы о вещах»?

– Нет, – с огорчением сознался Аркаша.

– В этой книге есть рассказ о Шамполлионе. Он первый прочитал древние надписи египтян. Слышал про египетские пирамиды?

– Ну, слышал, – неуверенно протянул Аркаша.

– В пирамидах хоронили египетских фараонов, – пояснил Витька. – Если попасть внутрь пирамиды, в Египте их очень много, то можно отыскать скрытые ходы и тайники, в которых спрятаны древние сокровища. Учёные ведут раскопки, изучают, как жили египтяне тысячи лет назад.

Книгу Ильина Аркаша прочитал. Понравилось про Шамполлиона и египетские надписи.

– Если найти неизвестные учёным надписи, про нас в газетах могут напечатать, – размечтался парнишка.

– Не только в газетах, – уточнил Витька. – Фотографии наших находок поместят в книгах по истории, сами находки в музей с указанием, кто их нашёл.

Итак, было решено: отправиться не просто в Африку, а в Египет. Это будет научная экспедиция. И хотя в Африке индейцев нет, в память о гимназисте Чечевицыне из рассказа Чехова Аркаша стал называть себя Монтигомо Ястребиный Коготь, а Витька не возражал, когда друг к нему обращался «Бледнолицый Брат мой», он и в самом деле был белобрысый и бледнолицый. Начальником экспедиции безоговорочно был признан Витька. Хотя вопрос, кто главней, не обсуждался. Экспедиция была совместная.

Витька где-то раздобыл лодку, сказал, что заплатил сто рублей. Лодку причалил на территории гаража, закрепив цепью на замке. Место надёжное, ночью гараж охранял сторож. Лодка оказалась очень маленькой. В длину чуть больше человеческого роста. Борта низкие, а дно изготовлено как лыжа. Такие лодки в кино видели. Во время войны лодку упряжкой прикрепляли к собаке, и собака вывозила раненых с поля боя. Почему и борта низкие, чтобы раненый сам мог перекатиться в лодку без посторонней помощи. А собак таких, про них в книжках читали, называли санитарами. На них даже санитарную сумку закрепляли со всем необходимым при ранениях, чтобы раненый мог сам себя забинтовать. На лодке и кольца сохранились, пристёгивать собаку-санитара.

Лодка вызвала у Аркаши большие сомнения. По реке на ней свободно плавали. Двоих выдерживала и место для продуктов и других нужных припасов оставалось. Но при этом была такой неустойчивой, так опасно качалась, что легко могла зачерпнуть воды.

Ежедневно тренировались, укрепляя мышцы в гребле веслом – двухметровой палкой, к концам которой гвоздями были прибиты фанерные лопасти.

Однажды Витька предложил совершить дальнее путешествие на лодке. До озера, что находилось в трёх километрах от города.

В ближайшее воскресенье ребята исполнили задуманное. Плыли против течения до самого конца города. А дальше река местами была такой мелкой, что приходилось вылезать из лодки и тащить волоком, ну прямо как «из варяг в греки». Про «варяг в греки» у четвероклассников в учебнике истории прочитали. Садились снова в лодку и плыли дальше. На полпути к озеру есть очень красивое и таинственное место. Речку перегораживают небольшие валуны, по которым можно перебегать с одного берега на другой, не замочив ноги. Каменная гряда задерживает воду, и на реке маленький водопад. Так что в этом месте пришлось перетаскивать лодку прямо по берегу в обход каменного препятствия.

Место здесь примечательно тем, что левый берег низменный, поросший в основном высокими елями, образующими лес до самого озера и ещё дальше. Правый отвесным обрывом спускается к воде. Высокая стена из красного песка. На этой стене какой-то художник из местных жителей вырезал контуры громадного льва длиной метров пять или шесть, не меньше. Лев изображён в гигантском прыжке.

Все, кто берегом реки направлялся к озеру, обязательно останавливались, чтобы посмотреть на диковинного льва и подивиться искусству неизвестного художника. Когда приходилось здесь быть одному, становилось не по себе, будто оказываешься в дремучем лесу один на один со львом. Но в этот раз прибыли отважные путешественники, преодолевающие заросли африканского леса, и нарисованный лев был совсем не страшен.

Чем ближе приближались к озеру, тем медленнее продвигались вперёд. Всё чаще приходилось вылезать из лодки прямо в воду. В промокшей одежде толкали лодку впереди себя. Без лодки уже давно были бы на озере. Прошло много часов, стало пасмурно. А тут ещё зарядил дождь. Дождь уже нипочём, ребята и без того вымокли насквозь. Было даже приятно, что попали в такие сложности и трудности, которые решительно преодолевали, как настоящие путешественники. Представляли себе, что находятся в настоящей Африке и их поливает тропический дождь. Правда, не знали, тропический дождь такой же холодный, как в Прибалтике. Этого не знал даже начитанный Витька.

К концу пути устали, но были довольны собой и горды тем, что смогли справиться с таким длинным и трудным маршрутом, не обращали внимания на вымокшую одежду, шагая вброд по реке под проливным дождём. Не пытались переждать и на время укрыться от дождя. Укрывать было уже нечего, потому упорно продвигались вперёд.

Когда увидели плотину, испытали то же, что альпинисты на подходе к вершине покорённой горы, или полярники, в двух шагах от полюса. Оставалось собраться с последними силами и перетащить лодку в озеро. Подъём к плотине был некрутой, так что, делая непродолжительные передышки, втащили лодку на дорогу возле моста, ещё метров тридцать-сорок и спустили лодку в озеро. Взобрались наверх невысокого берега и восторженно смотрели вдаль озера взглядом победителей.

Еды с собой не взяли, не думали, что путешествие растянется на целый день. Вдоль берега затащили лодку в ближайшие заросли под прикрытие наклонившихся ветвей смотрящего в воду дерева, привязали к корневищу, чтобы не унесло течением. Ещё раз взглянули на озеро и счастливые отправились домой. Обратный путь был намного короче.

В следующее воскресенье доставили лодку домой на своё место возле гаража. По течению было добираться быстрее и легче. Ребята решили, что готовы плыть в Африку.

Витька втайне от родителей насушил целый мешочек сухарей. Ещё он скопил 78 рублей и 65 копеек, чтобы можно было купить хлеб, когда кончатся сухари. Главным снаряжением были удочки, с их помощью ребята рассчитывали обеспечить себе пропитание по пути в Африку.

Как только закончились занятия, Витька договорился с одним из шоферов перевезти лодку на Гаую. Объяснил, что останутся на ночь, с лодки ловить рыбу. Этому шофёру не впервой доводилось возить Витькиного отца и Витьку на рыбалку. Витька заверил взрослого дядю, что родители знают о поездке на рыбалку. Какой шофёр откажет сыну начальника гаража? План удался на сто процентов.

Чтобы родители не беспокоились, зря не волновались, оставили записки, в которых понятно объяснили и успокоили, что когда прибудут на место, известят письмом. Из Африки должны ходить письма. Каждый имел толстую тетрадь для путевого дневника, запас бумаги для писем и почтовые конверты.

Летние ночи в Прибалтике светлые, правда, не такие, как за Полярным кругом, но в двенадцать ночи ещё не очень темно, а через час-другой начинает светать. Не мешкая, мальчики спустили лодку на воду. Путешествие в Африку началось.

Больше часа плыли по течению, грести не надо, управляли веслом, чтобы на очередном изгибе реки не врезаться в берег. Вдруг при опускании весла в воду лодка сильно накренилась. Чтобы не зачерпнуть воды, оба резко наклонились в противоположную сторону. Лодка стала заполняться водой и тонуть. Витька умел плавать, спокойно отнёсся к происходящему. Одежду не хотелось мочить. На обоих длинные брюки, тёплые рубашки, ботинки. Но каково было Аркаше? Он не умел плавать. Встал во весь рост в лодке. Судорожно стал набирать воздух, чтобы подольше хватило, когда будет тонуть. Приготовился к самому худшему.

Страшно было от одной мысли, что утонет, умрёт, что его больше никогда не будет. Ещё страшнее было представить, как будет тонуть. Как захлебнётся в воде, когда дышать будет нечем. Он не знал, что испытывают тонущие люди. Но представлял, что это не просто неприятно, задыхаться в воде мучительно неприятно, когда хочешь дышать, а дышать нечем, кругом вода.

Погружение было недолгим. Лодка коснулась дна, мальчишки по грудь оказались в воде. Но что успел пережить Аркаша, прежде чем понял, что не утонул. Витька громко смеялся, изображая, как выглядел Аркаша, широко раскрывая рот, чтобы набрать больше воздуху. Никак не мог угомониться, потешаясь над сконфузившимся утопленником. Аркаше было не до смеха. Хотя он тут же обрадовался и возликовал, что так всё закончилось, и не обращал внимания на насмешки товарища.

Оба были довольны, что отделались испугом. Витька не был уверен, что смог бы вытащить из воды тонущего, окажись место глубоким. Река быстрая, неизвестно куда могла унести товарища по несчастью.

После чудесного спасения вытащили лодку на берег. Сухари промокли, но спички были надёжно упакованы в металлическую коробку, вода не попала. Развели костёр, лес рядом, стали сушить одежду. Высушили, оделись и улеглись спать на ветках возле костра.

Проснулись, когда солнце хорошо пригрело пострадавших ночью мореплавателей, позавтракали подсушенными сухарями, и, соблюдая осторожность, продолжили путешествие.

– В следующий раз имей в виду, – разъяснял Витька, – лодка без груза не тонет, держится на поверхности воды. Надо руками взяться за борт и бить ногами, как пловцы. Так не только не утонешь, но доплывёшь до берега. Я читал, моряки спасались при кораблекрушении, держась руками за какой-нибудь плавающий предмет.

– Хорошо, что спички не промокли, – заговорил Аркаша. – В Африке проще, там будем разжигать костёр с помощью увеличительного стекла.

– Здесь не Африка, спички будут нужны, – отвечал Витька.

Как долго плыли ребята, сами не знали, часов у них не было, когда впереди по левую сторону увидели машину с тем же шофёром, который доставил их на рыбалку. Из кабины вышел отец Витьки. Перетрусили пацаны. Испугались, что будет ругать за побег из дома да ещё куда, в Африку. Но отец Витьки, молча, с шофёром водрузили лодку в кузов и туда же отправили ребят. Некоторое время спустя беглецы были дома.

Отец Витьки сообщил матери Аркаши, что дети возвращены, живы и здоровы, после чего состоялся мужской разговор.

– Вы знаете, сколько границ надо перейти, прежде чем добраться до Африки?

– Границы на суше, мы же собирались плыть морем, – отговаривался Витька. Аркаша помалкивал. Как и Витька, никогда не слышал, что по воде можно провести границы.

– Существуют морские границы. Морские пограничники на кораблях не пропускают суда, не имеющие на то разрешение. А чтобы попасть в Египет, надо иметь заграничный паспорт и визу.

Долгий был разговор. Отец Витьки много интересного рассказал про Африку, сколько там всего неизвестного и неисследованного, сколько всяких тайн хранит африканская земля. Рассказывал о раскопках, которые ведутся на территории Египта. А для этого надо выучиться на архе-е… слово такое трудное, так просто его не выговоришь, ребята не сразу запомнили. Позже в учебнике «История Древнего мира» прочтут – на археолога.

Но это сколько же надо ждать? Это когда ещё вырастишь и выучишься? Пройдут годы.

Со временем у мальчишек появятся новые увлечения. Они всё реже будет вспоминать историю о неудавшемся побеге в Африку. Ни взрослые, ни дети и предположить не могли, что, годы спустя, выросшим пацанам придётся стать участниками археологической экспедиции в районе строительства Асуанской плотины в Египте.

А то лето 1947 года запомнится Аркаше, как первое лето ежедневных трудовых будней в его длинной трудовой биографии. Люди привыкли прославлять труд, говорить, что это нужное благородное дело. Труд обеспечивает человеку необходимые жизненные блага, труд возвышает человека. Ценность человека, его значимость и признание обществом определяется трудовым вкладом в общественно-полезные дела. Правда, труд труду рознь. Есть престижные виды трудовой деятельности. Есть чёрная работа, которая выпадает на долю тех, кто не получил возможности более лёгким способом получать пропитание, добывать хлеб свой насущный. Таких людей в любом обществе оказывается большинство. Такой труд не требует высокого образования, большой квалификации, но он мало радости приносит его исполнителям.

Слово «труд» происходит от того же слова, что и «трудно». Трудиться означает испытывать трудности. Трудности многочасового выполнения работы, что утомляет человека, вызывает усталость. Чем больше усталость, тем менее приятен труд. Труд предполагает длительное выполнение однообразных операций, не требующих интеллекта, мыслительных усилий, доведённые до автоматизма эти бесконечно повторяющиеся операции отупляют человека, превращают в рабочее животное. Есть виды труда, которые требуют больших мышечных усилий. За многие годы такой труд лишает здоровья, раньше времени убивает человека.

Самая умная часть человечества ни одно столетие разрабатывает технические изобретения. Но не для того, чтобы облегчить труд человека, а для того чтобы повысить производительность труда. Труд и в двадцатом столетии оставался для большинства людей тяжёлой изнурительной необходимостью. Но только не в Советском Союзе. В стране победившего социализма, в обществе, где все трудятся, труд дело чести, славы, доблести и геройства. Так сказано в школьных учебниках, об этом ежедневно напоминали лозунги, писали газеты, говорили по радио. Героев труда приравнивали к героям войны за беззаветную самоотверженную работу на благо всего советского народа.

Аркаше и его товарищам не терпелось скорее вырасти, чтобы принять участие в общенародном деле, приближающим светлое будущее. Бойко декламировали: «Все работы хороши, выбирай на вкус». Они ещё не выбрали, не определились, но готовы выполнять любую работу, полезную и нужную советскому народу.

С дедушкой летом сорок седьмого нанялись пасти коров. Хозяева, жившие в районе стадиона в непосредственной близости с лесом и выпасами, предложили дедушке попастушить. Собралось небольшое стадо из восьми коров и трёх коз. По сто рублей в месяц за корову и пятьдесят за козу. Получался приличный заработок. Девятьсот пятьдесят рублей в месяц. Одному дедушке даже с небольшим стадом было бы не справиться. Посоветовались взрослые между собой и предложили Аркаше пойти в помощники к дедушке. Аркаша охотно согласился. Он уже большой. Ему десять лет, третий класс окончил. Это же здорово! Будет по-настоящему работать, и они с дедушкой заработают хорошие деньги.

Со стороны может показаться, что пасти коров занятие не затейливое, даже приятное, не требует больших усилий, изнурительного труда. Действительно не всё время бегаешь за коровами, можно присесть, отдохнуть. Время только тянется бесконечно долго. Дедушка в пять утра уже выходил из дома. Аркашу жалели. Будили в семь. И всё равно до обеда сполна набегаешься за строптивыми коровами, которые так и норовят разбрестись, или зайти на посевы. Побегать по кустам, спасаясь от укусов злых слепней. В три часа пригоняли на обед, дойка. В четыре вновь выгоняли на пастбище и до девяти вечера. Утром дедушка легко справлялся со стадом, прохладно, коровы спокойно бредут на выгон. А вот в послеобеденную жару пока доберёшься до пастбища, намучаешься. От укусов слепней коровы начинают беситься, на полном скаку устремляются в лес, подняв хвост трубой. И все в разные стороны. Вот и попробуй, угонись за ними. Набегаешься, пока доберёшься до пастбища. А слепни не разбирают, что ты не корова, так больно кусают, хоть на крик кричи, словно озверевшие осы.

А ещё как-то пришёл один из хозяев посмотреть, как пастухи справляются со своими обязанностями. Посмотрел, а несколько коров в это время разлеглись удобно и пережёвывают жвачку. Внушение сделал хозяин пастухам. Не дело, чтобы коровы на пастбище разлёживались. Поднимать надо. Пусть травку щиплют, не переставая. А пережёвывать дома будут в хлеву. С того случая следил Аркаша, чтобы ни одна корова не вздумала прилечь, тут же бежал и поднимал ленивицу. Так что за день пастухам заботы хватало. Потому и гордился Аркаша, что успешно справлялся со своими обязанностями, терпеливо сносил тягостные обязанности. Не жаловался на усталость и трудности пастушьего промысла. К чести Аркаши можно добавить, что всё лето без выходных провёл на пастбище. Такого парнишку приучать к труду было не надо. Прирождённый труженик.

15. Мы – не бандиты

С первых дней, как поселились в Валке, детей предупредили, что в лес ходить не следует. По уезду орудуют бандиты. И ни какие-нибудь грабители, а вооружённые небольшие отряды из тех латышей, кто воевал на немецкой стороне. Теперь скрываются в лесах от возмездия. И не только скрываются, но нападают на милиционеров, волостных руководителей, партийных работников. Расправляются с их семьями, убивают даже детей.

Аркаша видел, как дядя Эрнест, отправляясь в поездку по уезду, всякий раз брал с собой наган и гранату «лимонку». Все работники укома, кому приходилось выезжать в волости, были вооружены. Наган у дяди Эрнеста был именной, трофейный «парабеллум», с войны остался, имел право на личное оружие.

Но сколько лет прожили в Валке, Аркаша не помнит ни одного случая, чтобы этим оружием дядя воспользовался. Аркаша не слышал ни об одной бандитской акции в Валкском уезде. Может, и были, но взрослые об этом при детях не упоминали. Так что только в кинокартинах о прибалтийских республиках приходилось видеть, как расправлялись с советскими активистами бандиты. Чаще показывали фильмы, в которых латыши-партизаны мужественно сражались с немцами. Как в фильме о литовской девушке-партизанке Марите Мельникайте.

Сами бандиты именовали себя «лесными братьями» – борцами за независимость прибалтийских государств, которые боролись с ненавистным большевистским режимом. Кстати, немцы советских партизан в официальных документах тоже называли бандитами.

Считать вооруженных латышей, скрывающихся в лесах и совершающих убийства представителей властей, бандитами убеждали книги, написанные латышскими писателями. Аркаша в шестом классе прочитал роман «В гору» Анны Саксе. За роман писательница получила Сталинскую премию. Но предметом особой гордости Аркаши было то, что он сам, лично, своими глазами видел Анну Саксе. Проходила встреча избирателей с кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР в Доме культуры. С замиранием сердца слушал выступление знаменитости. Анна вышла на сцену в черного цвета бархатном длинном до пола платье. В представлении пацана выглядела королевой. Стройная, красивая, молодая, уверенно разговаривала с переполненным залом. Такой запомнилась Аркаше. Он – школьник присутствовал, слушал выступление настоящей писательницы, известной своим романом на весь Советский Союз.

В старших классах прочтёт Лациса «Сын рыбака», «Буря» и «К новому берегу». Не было никаких сомнений, что латыши приняли и признали советскую власть. Боролись с немецкими захватчиками. Погибали во время фашистской оккупации. И лишь небольшая кучка изменников, предателей продолжала партизанскую борьбу во вред латышскому народу. Среди погибших от рук «лесных братьев» большинство будут составлять латыши. Выходит, бандиты боролись против своего народа. Чего же тут неясного?

С любопытством рассматривали пацаны молодых солдат истребительного батальона, сформированного из латышей. Во время войны истребительные батальоны комплектовались из добровольцев, не подлежащих обязательной мобилизации. А в сорок пятом, в сорок шестом годах пополнялись за счёт призывников. Казарма находилась в двухэтажном особняке с изящной башенкой, на Рижской улице, рядам с банком, красным кирпичным зданием в глубине обширной территории, напоминающей парк. Одеты «истребки» в синюю форму из дешёвой ткани. Синие гимнастёрки, синие галифе, армейские сапоги. Всё как у настоящих солдат, только синего цвета. Вооружены автоматами ППШа, это те, что с круглыми дисками. У них была грузовая полуторка со скамейками по бортам. В холодное время сверху над кузовом натягивался серый брезент под цвет машины. Шинелей Аркаша у них не видел. Зимой выезжали на задание в телогрейках тоже синего цвета. Сколько их в батальоне горожане не считали. Но всем было известно, что на Рижской улице в любую минуту готов подняться по тревоге истребительный батальон. За годы, что прожил Аркаша в Валке, он всего два раза был свидетелем, как «истребки» по тревоге выезжали на задание. Один раз с оружием быстро заняли места в кузове автомобиля, и машина увезла их куда-то за город. В другой раз летом, уже к вечеру машина с истребками проехала мимо купающихся на озере и скрылась на лесной дороге. Некоторое время спустя, так же молча с сосредоточенными лицами, возвращались обратно. Стрельбы не было слышно, видимо, бандиты успели скрыться, вооружённое столкновение не состоялось.

Если в первое лето проживания в Валке предостережение взрослых не ходить в лес соблюдалось пацанами, то постепенно привыкли, что лесные прогулки в поисках патронов и оружия вполне безопасны. Бандиты видимо держались подальше от уездного центра, где размещалась воинская часть, а в соседней Валге целых три. Во всяком случае, ребята настолько осмелели, что самостоятельно ходили по ягоду, за три километра от города купаться на озеро, пешком за шестнадцать километров с удочками на Гаую рыбачить. Жизнь в маленьком городе проходила тихо, мирно, без бандитских вылазок, вооруженных столкновений и убийств, о чём предостерегали книги и показывали в кино. Мальчишки настолько освоились в местных лесах, что через болота проникали в самые потаённые уголки, не встречая никого, кроме белок и зайцев. Особенно часто встречали белок. Они забавные такие. Убегать не торопились. Сидит высоко на дереве и разглядывает пришельцев. Надоест, начинает прыгать с дерева на дерево, да так ловко, словно на крыльях преодолевает расстояния в несколько метров. И не боится высоты, видимо, привыкла.

С озера в город можно вернуться по шоссейной дороге, можно вдоль речки по протоптанной годами широкой тропе. А ещё рядом с тропой в сторону города шла лесная дорога, наезженная телегами. По этой дороге ребята ни разу не ходили, даже не знали, как она пролегает и куда выводит.

Однажды после купанья на озере, Аркаша со своими друзьями решили добраться в город по этой неизвестной им дороге. Но и ста метров не прошли, как увидели развилку. Одна дорога явно продолжала свой путь к городу. А влево от неё уходила другая почти под прямым углом неизвестно куда. Хотя нет. На дереве увидели дощечку, вырезанную в виде стрелки с надписью «Саласзвиргздни» на латышском языке. Ребята закончили четвёртый класс, прочитали без труда. Любопытство разобрало. Пошли по дороге, куда показывает указатель. Заблудиться не боялись. В случае чего повернут обратно.

Прошли совсем немного. Глядь, деревянные строения, а возле несколько громадных толстенных дубов. Дом с высокой крышей покрытой дранкой. Неподалёку высокий длинный сарай-амбар. Поприземестей сарай-ферма для скота. В глубине банька, сразу видно, её ни с каким другим строением не спутаешь. За баней виден спуск, и лес сплошной стеной начинается. По правую руку от дороги, прямо перед хутором, так поняли ребята этот набор построек, лес расступился по обе стороны, образуя широкое далеко уходящее поле. Идут ребята по дороге мимо хутора, а из фермы выходит женщина молодая с ведром молока, уже процеженным. На ведре марля висит и с неё молоко капает. Увидала женщина мальчишек, спрашивает: «Куда путь держите, “пуйки”?». Это так по-латышски звучит слово мальчики. Аркаша первый нашёлся: «Мы – русские. В школе изучаем латышский язык, но говорить ещё не научились. Мы из города. На озере купались. Хотим посмотреть, куда эта дорого ведёт». «О, далеко. Выходит на шоссе, которое ведёт в эстонскую Валгу. Хотите, молоком угощу?» – предложила женщина. Мальчишки дружно закивали головами. Вынесла женщина три кружки и три ломтя домашнего вкусно пахнущего хлеба. Ковшиком разлила по кружкам молоко, а ковшик на дужку ведра подвесила. Ребята давно из дома, проголодались. Да и молоко не часто приходилось пить. Сорок восьмой год. Карточки отменили, но сытной жизни дети ещё не видели. Потому так обрадовались угощению. С благодарностью посматривали на женщину, уминая хлеб и запивая молоком. Ребята дружно справились с угощением и каждый сказал: «Палдиес». «Спасибо» на латышском все знали.

Угощение подходило к концу, когда из дома вышел мужчина с автоматом в руке. Будь он в военной форме, ребята не удивились бы. А тут явно бандит. Не по себе стало. А мужчина увидел пацанов и к себе подзывает: «Кто такие будете? Откуда?» В дом пройти приглашает. Заходят. А в доме ёще пять мужчин, Аркаша машинально сосчитал. Сидят на лавках, у всех оружие рядом. Тут ребята не на шутку встревожились, страшно стало.

Бандиты, молча, разглядывают ребят. А тот, что привёл их в дом, продолжает расспрашивать, кто родители, откуда приехали, как в Латвии оказались. Витька рассказал, что его отец заведующий гаражом, из Хабаровска, с Дальнего Востока направили сюда работать. У Володи отца нет. Отчим – сапожник. Они из Псковской области приехали, родители прослышали, что в Латвии прожить легче. Дошла очередь до Аркаши. Сказал, что отец ещё до войны умер, их у матери двое и дедушка старенький с ними живёт. Привезла в Латвию мамина сестра, её направили сюда работать ещё в сорок четвёртом году сразу после освобождения от немцев. Где и кем работает тётя расспрашивать не стали. Аркаша всё равно не стал бы бандитам рассказывать, что она член партии, работает вместе с мужем в укоме. Но к концу рассказа осмелел и спросил: «Дяденька, а вы бандиты?» Засмеялся невесело мужчина и остальные дружно улыбнулись. «Нет, – сказал мужчина, – мы не бандиты. Мы – «лесные братья». Мы хотим, чтобы латышский народ имел собственное государство. Мы хотим, чтобы латышский народ получил свободу. Мы не хотим, будь то немцы или русские, чтобы нам указывали, как нам жить. Мы сами определим, какой жизни хотим». Не всё было понятно в словах дяденьки-латыша. Разве русские мешают им жить? Красная Армия изгнала фашистских захватчиков из Латвии. И дядя Эрнест воевал в латышской дивизии, чтобы не хозяйничали здесь больше немцы, чтобы, такие как он, латыши построили свободную счастливую жизнь. Трудно было в этом возрасте понять и разобраться, что происходит. Почему одни латыши воюют против других, и те и другие говорят, что хотят счастья латышскому народу.

Не всё было понятно, вернее, всё оказалось совсем непонятным, но слова «Мы – не бандиты» остались в памяти.

Весной следующего сорок девятого года все жители двух соседствующих городов были встревожены проводимым органами НКВД выселением неблагонадежных горожан и враждебных хуторян. Никто ничего толком не знал. Обменивались между собой слухами. Говорили вполголоса. Даже в русских семьях, которым выселение не грозило, говорили с сочувствием. Были уверены, что латыши и эстонцы никакой угрозы советской власти не представляют. Из-за небольших групп дезертиров и предателей, скрывающихся в лесах должны пострадать люди, целые семьи, никакого отношения к бандитам не имеющие.

Говорили, что составлялись специальные списки, кого выселять. Туда заносились граждане, сотрудничавшие с немцами во время оккупации, из сельской местности кулаки. Не меньше месяца люди жили в тревоге, в тревожном ожидании, что их могут выселить. Остальные, в особенности приезжие русские, сочувствовали оказавшимся в списках, считали, что с ними неправильно поступают. Четыре года прошло после окончания войны, какие могут быть враги?

Про кулаков тоже непонятно. Анна Саксе писала в своём романе, что сразу после освобождения Латвии от оккупации у богатых земельных собственников земельные наделы урезали, малоземельным и безземельным выделяли до тридцати гектаров на семью. Бери, сколько можешь, и обрабатывай. Стране нужны хлеб, мясо, молоко. На таких угодьях можно содержать целое стадо коров, отару овец, разводить свиней. Аркадий помнит разговоры, что хуторяне имеют по десять-пятнадцать коров, не считая другой живности. Под посевы зерна, картофеля, овощей земли хватало. И теперь всех этих хуторян причислили к кулакам?

Понятное дело, хутора обеспечивали бандитов продовольствием. Так не будет хуторов, бандиты начнут грабить продовольственные склады и магазины. Выходит, что выселение крепких хозяев в итоге ничего не даёт. Только разорит налаженное производство сельхозпродуктов. А положение с продовольствием в разорённой войной стране хуже некуда.

Депортация весной 1949 года из Литвы, Латвии и Эстонии проводилась по установленным нормам. В списки вносили и тех, кто вынужден был работать в немецких учреждениях, чтобы выжить. Чекисты, составляя списки, вносили туда учителей, врачей, простых служащих. Большую часть депортированных составили хуторяне. Их, как в своё время в России в период коллективизации, вносили в списки как кулаков. Обвиняли в связях с бандитами. Считали, что выселив кулаков, бандитам придёт конец. Только всё сельское население не вывезешь в Сибирь.

Выселили одинокую хозяйку хутора «Саласзвиргздне». И тем же летом на этом хуторе поселится семья Андрея Михайлова. Откуда приехали, Андрей не рассказывал, Аркаша лишних вопросов не привык задавать.

В классе появился новый ученик. Ежедневно с младшей сестрой приходили пешком за три километра в школу, а после уроков следовали обратно. Андрей был старше на целых два года. И Аркаша не то чтобы подружился, у него установились близкие товарищеские отношения. Узнав, что живёт на известном хуторе, Аркаша как-то наведался в выходной и провёл там целый день. Понравилось, зачастил почти на все выходные. А в летние каникулы проводил время в компании Андрея почти каждый день. У Андрея была скрипка, он иногда играл, и Аркаша с интересом слушал. Играть на скрипке так сложно, что Аркаша даже не пытался пробовать. А у Андрея здорово получалось. Хотя он обучение не продолжал. Негде и не у кого. В те годы в Валке не было музыкальной школы. Но игра мало занимала ребят. Интереснее было проводить время на открытом воздухе, в лесу. Когда ты не один, загородом скучать не приходится.

Аркаша никому из взрослых не рассказал о встрече с бандитами. Зачем пугать. Ещё запретят прогулки в лес. А с Андреем поделился, какая встреча годом раньше произошла в этом доме. Андрей подумал, и стал вслух говорить о своих соображениях:

– Может, и не зря выселили хозяйку, раз она была связана с бандитами.

– Что значит связана. Она же не бандит. Она ни в кого не стреляла и не убивала. А что она могла сделать против вооружённых мужиков?

– Да это так. Но меня сейчас интересует другое. Раз здесь бывали бандиты, они могли на хуторе прятать оружие.

– Давай поищем, – заинтересовался Аркаша.

Товарищи принялись за поиски. Но ничего не нашли. Искали под домом, облазили все закоулки сараев. После высылки хуторян был организован колхоз, куда вошли и земли бывшего «Саласзвиргздне». В амбаре хранилось колхозное сено. В коровнике на два десятка голов у высланной хозяйки было две. Мать Андрея держала одну корову. С пятнадцатилетним мужичком-подростком сена на большее количество голов не заготовишь.

Ребята не отчаивались и продолжали поиски. Не зря сказано: кто ищет, тот всегда найдёт. При одном непременном условии: если оно там есть. И это «оно» там оказалось. Ребята не ошиблись. Однажды случайно потянули за отошедшую от столба доску. Амбар был дощатый, обит досками снаружи и изнутри. Поиски вели в земле, под полом. Владельцы оружия оказались хитрее. Между досками в стене схоронили. В земле, как ни упаковывай, отсыреть может. Оружие от сырости ржаветь начинает. А тут и в сухости, и никому в голову не придёт искать в стене. Да его никто и не искал. Про запас прятали. А воспользоваться не довелось. Мальчишки склад и обнаружили. Ну, не склад. Но два десятка красноармейских винтовок и четырнадцать штук немецких автоматов в исправном состоянии и аккуратно уложенных насчитали. Отдельно гранаты упрятаны. К ним и прикасаться не стали. К чему рисковать? Патронов оказалось несколько металлических ящиков. Два с винтовочными патронами и три под автоматные.

Нашли, обрадовались. Сколько ликования было. Ясное дело, оставлять всё оружие себе не станешь. Сообразили ребята оставить один автомат и к нему ящик с патронами.

Об остальном оружии следовало сообщить куда надо. Оставленный для себя автомат на территории хутора прятать не решились. Наверняка попробуют «энкэвэдэшники» искать. Могут обнаружить спрятанное. Андрей предложил поблизости в лесу припрятать. Люди в этих местах в лесу редко появляются. Под приметной сосной разгребли мох, уложили ящик, рядом автомат, завернутый в старое тряпьё. Накрыли мхом, как было. Ничего не видно, ничего не заметно, попробуй, найди.

Прежде чем упрятать автомат на хранение сделали по несколько выстрелов каждый.

Много раз будут приходить в это потаённое место пострелять. Очередями только один раз попробовали. Короткими. Патроны жалели. А тех, что достались, на целое лето потом хватило. Когда кончились патроны, пожалели, что ещё ящик не прихватили. Но деваться некуда. Время от времени наведывались полюбоваться на автомат, подержать в руках, поцелиться в обступившие со всех сторон сосны и аккуратно укрыть до следующего прихода.

Заявить о находке Андрей попросил свою мать. Она рассказала председателю колхоза, а уж тот сообщил в соответствующие органы. Приехала целая бригада. С миноискателем обследовали все помещения и территорию. Андрей и Аркаша переглядывались, довольные, что ловко сообразили оставленный автомат спрятать в лесу.

Оружие погрузили на полуторку. А когда начался учебный год, на имя директора школы поступило благодарственное письмо о патриотическом поступке двух школьников за подписью самого начальника уездного отдела милиции. Николай Иванович на линейке поставил перед строем Андрея и Аркашу и зачитал письмо. Мальчишкам была приятна оказанная честь.

Десятилетия спустя учитель истории Аркадий Львович из опубликованных материалов узнает то, чего не знали дети в своё время. Да и не только дети, многие взрослые, можно сказать большинство жителей латвийского города.

В донесениях того времени указывалось на действия небольших групп по 10–20 человек. В двух назывались отряды в 150 и 270 человек.

Сообщалось, что 3 июня 1945 года совершено нападение на Жазукалинский сельсовет Абренского уезда, убиты председатель сельсовета Лоцан, его заместитель Кипуч и комсомолка Буковская.

12 июля сожжено здание сельсовета деревни Каймишки Даугавпилского уезда.

14 июля три гранаты брошены в помещение волисполкома волости Синолес, убит физрук Валкского уездного исполкома Цалис и ранен боец истребительного батальона.

17 июля убит председатель исполкома волости Валвес Екабпилского уезда

Будвига.

В 1946 году 26 января в деревне Видага Гауенской волости Валкского уезда отряд националистов до 25 человек напал на избирательный участок. Обезоружили двух бойцов истребительного батальона, порвали документы сельсовета, забрали списки избирателей, пять лошадей, захватили председателя и директора коннопрокатного пункта. В трёх километрах от деревни были настигнуты оперативно-войсковой группой и разбежались, оставив уведённых лиц.

Инспектор Я.Я.Диман побывал в Арбенском уезде по поручению ЦК компартии Латвии. В докладе сказано: «На 5 июля 1945 года из 57 сельсоветов разгромлены и не работают 24. Разгромлены и сожжены два волостных центра – Берзпилский и Тылженский. По всему уезду идёт истребление сельского актива. Нападения совершаются днём. Все главные дороги в уездный центр контролируются бандитами».

Только за январь 1946 года в Латвии зафиксировано 24 бандитских нападения, убито 22 человека.

В мае 1945 года было создано «Национальное объединение патриотов Латвии» из отрядов, действовавших на территории Вилякского, Валкского и Лудзенского уездов. За 1945 год ими совершено 300 террористических актов. Возглавлял агроном Суппе по кличке «Цинитис». После его ликвидации с апреля 1946 организацию возглавил бывший ксёндз Букш по кличке «Клинтс».

К установлению советской власти в Латвии сталинские исполнители привлекли латышей, проживающих в Латвии и присланных из России.

Современные прибалтийские историки справедливо обвиняют Сталина и сталинский режим в том, что республики Балтии были присоединены по сговору с Гитлером в результате оккупации. Подчёркивают, что народы в своём большинстве были против присоединения к СССР, были обмануты, введены в заблуждение, а выборы фальсифицированы. В этом вопросе предстоит еще разбираться. Коммунистические партии до сорокового года во всех республиках были малочисленны. Не соверши Сталин акт оккупации, советская власть в сороковом году усилиями трудового народа под руководством социалистов и коммунистов не была бы провозглашена.

Но было бы неправильно исследовать этот вопрос без учета численности трудового народа той же Латвии. Народ Латвии и в сороковом и в сорок четвёртом был представлен не только мелкой буржуазией, хуторянами и прочими обеспеченными сословиями. Не менее 2/3 населения составляли батраки и рабочие. Вряд ли они против провозглашения социализма. По крайней мере, в то время. Следует помнить, малоимущие в любом обществе составляют большинство.

Знакомясь с материалами по Латвии, Аркадий Львович был повергнут в изумление биографией и судьбой главы советского латвийского правительства Вилиса Лациса.

Родился в Риге в 1904 году. В 1917 перед оккупацией немцами Риги семья переехала в Барнаул. Латышей в сорок первом, за неделю до начала войны, и в сорок девятом будут ссылать в Сибирь. А семья Лацисов самостоятельно уехала туда на местожительство.

В 1921 году, когда по мирному договору между республикой Латвия и РСФСР было предусмотрено возвращение российских граждан в Россию, а латышей на свою родину, Лацисы вернулись в Латвию. В том же году молодой Вилис начинает печататься в периодических изданиях. Статьи, новеллы. В 1933 году заканчивает трилогию «Бескрылые птицы». Становится самым печатающимся и самым популярным писателем Латвии. С 1928 года член Коммунистической партии Латвии. Но его творчество нравится главе правительства диктатору Ульманису, и это спасает его от политического преследования. В 1940 Лацис становится во главе правительства Латвийской ССР. В годы войны находится в Москве, возглавляет формирование и организацию партизанского движения в оккупированной немцами Латвии. После окончания войны продолжает возглавлять правительство Латвии. Не оставляет литературной деятельности. В 1947 ему присвоено звание «Народный писатель Латвийской ССР». В 1949 году Сталинская премия за трилогию «Буря». Критика неодобрительно отозвалась о романе «К новому берегу». Но как в своё время в судьбу Лациса вмешался диктатор Ульманис, так в 50-е Сталин обеспечил покровительство писателю. В 1952 году роман «К новому берегу» удостоен Сталинской премии.

Историки вправе не оставить без внимания, что Вилис Лацис подписал в 1949 году постановление о депортации из Латвии кулаков и других неблагонадёжных элементов.

Но многие ли латыши сегодня знают, что в 1946 году председатель СНК Латвии Вилис Лацис и первый секретарь ЦК КП(б) Латвии Ян Калнберзин обратились к Молотову, как заместителю председателя СНК СССР, с просьбой вернуть на родину латышей – бывших легионеров немецкой армии. Мотивировали тем, что «отправка бывших легионеров вглубь страны вызвала отрицательные настроения среди населения Латвии». Указывали на то, что для восстановления и развития промышленности и сельского хозяйства республики нужна рабочая сила. Понятно, что просьба не была исполнена. Но сам факт обращения о многом говорит.

Как бы ни был успешен Лацис и в литературном творчестве и на государственной службе, беда и его не обошла. С подачи Пельше в Латвии обвинили ряд ведущих руководителей в национализме. Первый секретарь ЦК КП Латвии Ян Калнберзин в 1959 году освободил место для Пельше, заняв почётный пост председателя Президиума Верховного совета Латвии, а классик латышского социалистического реализма «сибирский латыш» Вилис Лацис в 55 лет ушёл на пенсию, посвятив остаток жизни литературному творчеству.

Малолетка Аркадий не смог решить, можно ли считать «лесных братьев» бандитами. Но и постаревшему Аркадию Львовичу после провозглашения независимости Латвии не просто было ответить на этот вопрос.

16. Детские игры

Чем запомнилась детство каждому из нас? Правильно! Играми.

Во все времена мальчишки играли «в войну». Тем более мальчишки после победы над ненавистными фашистами. С самодельным оружием, чаще всего это были палки, изображавшие автомат, с сучком, за который можно держаться, как за рожок магазина. В книжках русские автоматы изображались с дисками. Немецкие были с рожком. Находили в лесу, к сожалению ребятишек, без затвора, пострелять было невозможно. А лес ещё долго будет хранить следы и памятные свидетельства прошедших здесь боев.

После игры самоделки, изображавшие оружие, выбрасывались, чтобы в следующий раз изготовить заново.

Собравшиеся играть делились на две команды, назначались командиры, по жребию определяли, кто будет играть «русских», кто «немцев». Играли во дворах, в лесу, на берегу речки, поросшем кустарником и одинокими деревьями. Выстрелы обозначали выкрикиванием «кхы-ы, кхы-ы» или «тра-та-та», если стреляли из пулемёта. Войну вели по-партизански. Надо выследить противника и первым выстрелить, при этом остаться незамеченным для других вражеских бойцов, самому не быть «убитым». «Убитые» выбывали из игры, дожидаясь её окончания, кто победит.

Пока учились в младших классах, верховодили Минин и Минско. Когда перешли в пятый, семиклассники обособились, образовали своё сообщество, малышня их уже не интересовала. Но у малышни появился свой вожак. Это был Коля Озеровский. По возрасту, ровесник семиклассникам, общался с ними, но во внеурочное время жил одной жизнью с одноклассниками. Все охотно тянулись к нему, подчинялись без всякого принуждения. Коля был удивительный паренёк. Почти отличник, хотя особо не усердствовал, и не зазнавался своими успехами в учёбе. С ним было легко и просто общаться. Председатель совета пионерской дружины. Это принималось, как само собой разумеющееся. А в играх и мальчишеских забавах был со всеми, был на равных, но признавали его как старшего, как непререкаемый авторитет. И ничего он такого не говорил, ничего не делал, а все охотно тянулись к нему, общались, составляли его окружение. Учителя никогда не ставили его в пример, он и без того был для всех примером. Не книжным героем, как Павка Корчагин, а что ни на есть живым воплощением того, каким может и должен быть вожак.

Восьмого сентября на уроке истории Алексей Григорьевич, молодой учитель-фронтовик напомнил ребятам, что в этот день состоялась Куликовская битва. Стал расспрашивать, что им известно про знаменитое сражение, как вооружены были воины, как проходила битва.

После урока Коля Озеровский предложил ребятам в ближайшие дни изготовить оружие, доспехи и в воскресенье сыграть в Куликовскую битву. По жребию определились, кто будет русским воином, кто татарским. Соответственно изготовить щит, меч или саблю, пику-копьё. Русские воины должны быть в остроконечных шлемах. На груди каждый должен прикрепить полоску из бумаги. У кого во время битвы бумажный знак будет сорван, тот считается убитым. Коля, понятное дело, был признан Дмитрием Донским. Другу Аркаши Витьке досталось быть Мамаем. Он был на год старше, но парень крупный, широкоплечий, весь в отца, у того рост превышал метр восемьдесят. Так что Мамай выглядел внушительно, серьёзный противник.

Аркаша старательно готовился к предстоящему сражению. Из полосок картона склеил шлем и покрасил алюминиевой краской, выглядел, как серебряный. Меч изготовить труда не составляло. Для щита нашлось круглое сиденье от старого стула. Оставалось закрепить два ремня: один, чтобы надеть на руку, второй – держать в зажатой ладони. Копье делать не стал, мечом повоюет.

В назначенный день собрались на поляне за речкой. В конце города, недалеко от улицы, где жил Озеровский. В игре участвовали мальчишки из других классов. Всего воевать собралось более пятидесяти человек. По распоряжению Коли войска выстроились друг против друга на расстоянии двадцати-тридцати метров. Был объявлен поединок богатырей. Установить, кто победил, оказалось невозможно, у обоих бумажки оказались сорваны. Потом по сигналу войска начали сходиться, а когда сошлись, началась настоящая битва. Каждый хотел победить, каждый хотел проявить свою удаль. Аркаше удалось сорвать бумажку у татарина, но тут же подоспевший другой его «убил», ловко сорвав бумажку кривой саблей. Горестно покинул «убитый» воин поле битвы. Обидно. В самом начале. С грустью смотрел, как другие самоотверженно продолжали сражаться. Кому досталась победа в сражении, установить не удалось. Пришедшие в азарт воины с порванными бумажками не хотели покидать поле, признавать себя «убитыми». Так что к концу сражения, если считать по бумажкам на груди, ни у той, ни у другой стороны в живых не осталось никого. Итог игры решили подвести поединком князя Дмитрия Донского и хана Мамая. Но тут уж в исходе никто не сомневался. Коля Озеровский одержал блистательную победу. Так что игра, как и настоящая битва, закончилась победой русского войска. Возвращались домой радостные и возбуждённые. Даже поверженные «татары». Ведь сражались они мужественно и лихо. Только Аркадий был удручён. Вот и в этот раз, и в этой игре он оказался неудачником. Не везёт ему в играх. Всё из-за маленького росточка и физического слабосилия. Это не позволяло на равных играть во многих играх.

Взять ту же лапту. Прибегает сосед Сашка, кричит: «Аркашка! Айда играть в лапту». Не может отказаться Аркаша, неловко перед ребятами. Идёт с неохотой, знает, у него ничего хорошего не получится.

Вот подошла очередь бить по мячу Аркаши. Мяч в этот раз кто-то принёс арабский, он тяжелее обычного резинового, потому летит в случае удачного удара значительно дальше. Мальчишки постарше забивают так далеко, все успевают добежать до кона и обратно, пока один из водящих завладеет мячом. Аркаша не знает, почему мяч называют «арабским», на самом деле это теннисный мяч, но в те годы никто из мальчишек у них в городе про теннис не слышал и не видел в глаза теннисной ракетки.

Водящий знает, что Аркаша – «левша». Ему приходится стать спиной к тем, кому надо бежать до кона. Это неудобно, может проследить и вовремя не застукать бегущих. Но для левши делается исключение. Мяч подброшен, Аркаша размахивается битой, пытается с силой попасть в мяч, но промахивается.

– Мазила, – слышит неодобрительный возглас от ожидающих очереди метателей.

Разрешается три попытки. Но уже на второй Аркаша битой попадает по мячу. Бил осторожно, чтобы не промазать. Мяч отлетает совсем недалеко, не долетел до близстоящего водящего. Тому потребовалось время, чтобы приблизится к мячу и взять в руки. Этого оказалось достаточно, чтобы ожидающие удара игроки добежали до кона.

Аркаша становится на черту, надо изловчиться во время удара по мячу следующего игрока успеть сделать пробежку до кона.

И, несмотря на крайнюю неумелость левши играть в лапту, его команда одерживает победу. Никто не надсмехается над Аркашей, никто не попрекает неумелой игрой. Все видят, что Аркаша не вышел ростом, худенький и маломощный, но парень свой, компанейский, не продаст и не предаст, надёжный одним словом. Да и привыкли быть все вместе.

Мальчишки-латыши жили своей компанией. У них были свои игры и развлечения. Друг друга не трогали, не задирались, но и совместно не играли. В русской компании иногда случались ссоры между отдельными экземплярами, в игре всякое бывает. Случалось какая-нибудь парочка сорванцов подерётся. Например, возьмутся бороться. Один другому подножку подставит. А по правилам подножки ставить нельзя. Разозлится пострадавший и с кулаками драться лезет. Начинается потасовка. В лицо не бьют. В грудь да в бока. Повалятся на землю, сцепившись. Поволтузят друг друга кулачонками, устанут, расходятся недовольные. Вот и вся драка.

Таким манером и Аркаша один раз подрался с одноклассником. Равные были по росту и силе. Виталька, рассердившись, стал дразнить Аркашу, обзывать всякими обидными словами. Аркаша не стерпел, полез драться. Набили друг другу бока, вывалились в песке, разошлись, угрожая, в следующий раз надавать, как следует. Только следующего раза не представилось.

Не из-за чего было драться. Во-первых, большинство одноклассников были старше и сильнее. Во-вторых, и это самое главное, не было причин. Споры и ссоры во время игр возникали. Только детские ссоры и обиды быстро забываются. Уже на следующий день в одной компании играли, забыв про драку.

Одно время возникла мода в городки играть. Ловко получалось у ребят. Появились чемпионы. Аркаша несколько раз попробовал. То бита не долетит, то едва коснётся фигуры, развалит, и все рюхи в городе остались. Так что после нескольких неудачных попыток Аркаша в городки не играл.

Другое дело в чижика. Тут Аркаша не уступал даже старшим по возрасту своим друзьям. Чаще всего играли с Витькой. Жили по соседству. В этих поединках Аркаша часто становился победителем.

Город обозначали квадратом. Под один конец чижика – небольшую круглую палочку – клали такую же поперёк. По выступающему концу чижика бьёшь палкой, тот высоко подскакивает. В это время успеваешь размахнуться и далеко зафитилить в сторону водящего соперника. Тот изо всех сил старается поймать чижика, чтобы ход перехватить. Но не тут-то было. Аркаша так высоко пошлёт чижика, что Витьке не достать. Вот это игра так игра. В чижика можно часами играть и не надоест.

Побывал как-то с поручением директора Аркадий в квартире классной руководительницы Мильды Яновны, латышский язык преподавала в русской школе. Разглядел подвешенную на стене схематическую модель планера. Сам Аркаша такие ещё не делал, ни чертежей, ни соответствующих материалов не было. Но в моделях разбирался. У схематической крыло упрощённое, обтянуто только сверху папиросной бумагой, а фюзеляж – простая рейка нужного сечения. Рассказал Аркадий Коле про модель:

– Вот бы нам такую построить.

– А что? – стал размышлять Озеровский. – Если Мильда Яновна доверит нам модель, мы по этому образцу без всяких чертежей построим такую же. Папиросная бумага у меня есть, на модель должно хватить. А откуда у Мильды Яновны планер?

– Так у неё сын в латышской гимназии учится, в шестом или седьмом классе. Он из готового набора смастерил. В наборе все заготовки были, и бумага для обтяжки крыла, стабилизатора и киля, и даже клей специальный. Я берусь договориться с учительницей.

– Решено. В ближайшее воскресенье собираемся в школе и строим летающую модель. Пригласим всех мальчишек нашего класса.

Мильда Яновна охотно согласилась дать ребятам модель сына, только предупредила:

– Планер не запускать, можете повредить. Вернуть в целости и сохранности. Иначе, как я перед сыном буду отчитываться?

Аркаша заверил, что будут бережно обращаться. Нужен только образец. А запускать будут ту, которую построят.

Над постройкой трудились почти всё воскресенье, навыка не было, строили впервые. Во второй половине дня, часам к четырём модель была готова. Все размеры соблюдены. Только материал не настоящий. Рейки на крыло и хвостовое оперение должны быть из трёхслойной фанеры. За неимением сделали из сосновых реек соответствующей толщины. В результате на построенной модели крылья провисали. Нервюры, закругления крыльев, стабилизатора и киля у образца изготовлены из твёрдого алюминиевого сплава. На сделанной ребятами модели эти детали изготовили из мягкой алюминиевой проволоки. В итоге устойчивого планирующего полёта не получалось.

Запускали в помещении. От ударов в стенку все металлические детали искривлялись. После каждого запуска приходилось выправлять, что непросто, крыло обтянуто папиросной бумагой, материал непрочный. Возникали разрывы. На них наклеивали заплаты. Это, в конце концов, утяжелило модель настолько, что она стала неспособна летать.

Разочарование не охладило пыл собравшихся мальчишек. Кто-то предложил запустить образец. Аркаша воспротивился: «Повредим. Как я буду возвращать модель Мильде Яновне?»

– Мы осторожно, – заверяли ребята, и сделали первый запуск.

Полёт прошёл нормально. Это ещё больше раззадорило пацанов. Последовали новые запуски. Во время очередного полёта модель сильно врезалась в стенку, на обтяжке крыла появилась длинная от нервюры к нервюре трещина. Тут же заклеили имеющейся папиросной бумагой. Клей был темный канцелярский. Казеинового клея не было, да мальчишки и не слышали о таком.

Повреждение не уняло энтузиазм подростков. Запуски продолжались. Аркаша со страхом смотрел на новые повреждения обшивки крыльев и увеличивающееся число заплат, от чего на модель стало страшно смотреть.

Ничего не поделаешь. Модель пришлось возвращать в таком неприглядном виде. Аркадий чувствовал себя ужасно виноватым, когда вручал с извинениями модель учительнице. Та с пониманием отнеслась к ситуации, выразила сожаление, но не стала попрекать паренька, который в это время соображал, как было бы хорошо в этот момент провалиться сквозь землю, если бы это было только возможно. Мильда Яновна смотрела на него строгим, но ободряющим взглядом. Аркаша понял этот взгляд и с чувством облегчения удалился.

После этой истории приобретёт Аркаша появившуюся в магазине книжку «Одиннадцать моделей». Правда, на латышском языке. Читать на латышском умел, но язык так и не усвоил. Со второго класса изучали. Но учителя каждый год менялись. В класс приходили новые ученики, впервые оказавшиеся в Латвии. Учителя с ними занимались отдельно, с азов. И Аркадий с некоторыми одноклассниками охотно присоединялись к группе начинающих. В пятом классе латышский стала вести Мильда Яновна, Аркаша вновь оказался в группе начинающих. Учительница догадывалась о проделке ребят. Да и по школьной документации не трудно установить, кто с какого года учится в данной школе. Но делала вид, что не заметила ученических хитростей. Понимала, главное, чтобы занимались языком, изучали, а по программе какого класса это не так уж важно.

Книга «Одиннадцать моделей» оказалась ценным пособием. Не пытаясь читать текст, внимательно рассматривал чертежи и пояснительные рисунки, как и в какой последовательности строить модели, начиная от простейшей «стрелы» и «голубя» и кончая схематической моделью планера и самолёта. С этой книги начнётся путь Аркаши-авиамоделиста.

Кто-то не любит зиму. Холод, морозы. Чего хорошего? Только не ребятишки. С нетерпением ждали, когда уляжется снег. В Прибалтике существовало такое транспортное средство как «финки», или, чтобы быть понятным, финские санки. В магазине в продаже были. Тётя Зина с дядей Эрнестом пользовались такими. Два длинных гибких металлических полоза с закруглениями спереди, как у обычных санок. В передней части деревянное кресло с высокой спинкой, на концах которой ручки. Тётя Зина садится в кресло, а сзади, держась за ручки, одной ногой Эрнест Андреевич становится на подножку, укреплённую на полозе, второй, размахивая как маятником, отталкивается от снежного настила. На таких санках лучше всего по ледяному полю кататься. Но когда снег на улице наезжен так, что образовалась твёрдая корка, можно разъезжать по городу. Полозья гибкие, за ручки повороты выполняются в любую сторону. Летом тётя Зина с мужем на работу на велосипедах ездили, а зимой на «финках» добирались. Отличный вид транспорта.

Приспособились мальчишки по такому образцу делать самодельные финки из металлического прута арматуры шестигранного сечения. Согнут пополам арматурину, есть полозья. Переднюю согнутую дугой часть отогнут кверху под наклонным углом, чтоб было удобно держаться, финки готовы. Разъезжают по городу да ещё соревнуются, кто быстрее.

У Витьки отец хорошо зарабатывал, коньки «снегурочки» ему купил. Других в продаже не было. Коньки с ботинками тоже не продавались. Закрепляли на обычные ботинки. Но предпочитали крепить на валенки. И ноге тепло и ездить удобно, нога твёрдо стоит на коньке. Витька на коньках здорово катался. Ещё лучше получалось, когда зацепится за машину из длинной проволоки крючком незаметно и несётся на всех скоростях. Но коньки мало у кого были. Коньки в те годы редкость. Аркаша понимал, что живут бедно, о коньках не помышлял. А вот лыжи были у всех. В школе организовывали соревнования, но в основном учитель физкультуры старался, чтобы как можно больше учеников сдали нормы на БГТО. Не знаете что это такое? Это целый комплекс спортивных норм, которые надо выполнить, чтобы получить удостоверение и значок «Будь готов к Труду и Обороне». БГТО – это для школьников пионерского возраста. Для старших существовал комплекс ГТО – «Готов к Труду и Обороне». По этим комплексам надо было выполнить нормы по бегу, прыжкам в длину и высоту, а зимой пройти в установленное время на лыжах три, пять или даже десять километров.

Пробежки на дистанцию не очень привлекали мальчишек, зимним кроссам предпочитали катание с «цыганской» горки. Речка пересекала город из одного конца в другой. Правда, по другую сторону реки была всего одна улица. Два моста позволяли пройти в эту окраинную часть города. Второй мост находился в самой близи от границы с Эстонией. Если перейти этот мост и повернуть направо, очутишься на улице, которую все в городе звали «Цыганской». Там жили цыгане. Чем жили и как жили, Аркаша не знал. Цыганки по городу не ходили, не предлагали погадать. В школе никто из цыганских детей не учился.

Берег, где проходила цыганская улица, был высокий и крутой. Одно место было облюбовано мальчишками для катания с горки. С самого верха шёл крутой спуск, потом короткая почти горизонтальная площадка и снова длинный спуск. С самого верха катались ребята постарше. На втором спуске устраивали трамплин. Разогнавшись с большой высоты, прыгали и выезжали далеко на покрытый снегом лёд реки. Младшие катались со второй половины горы. Аркаша однажды набрался смелости, прокатился с самого верха и удачно. Даже после прыжка с трамплина сохранил равновесие и не упал.

Но больше не рисковал. Вместе с остальной малышнёй, ростом от них не отличался, катался с половины горы.

Вместе с Витькой по зиме несколько раз наведывались к Андрею на хутор. Андрей договорился с лесником сдавать сосновые шишки на семена. Шишки надо было брать с растущих деревьев. Срезать ножовкой нетолстые ветки с шишками. Делалось это зимой, когда нет движения сока, чтобы не навредить дереву. Шишки со спиленных веток складывали в мешок и к леснику. Он тут же деньгами расплачивался.

Одному таким способом шишки добывать несподручно, вот и приглашал Андрей помощников-одноклассников. За зиму несколько раз мальчишки занимались этим промыслом. Заработок невелик, каждый раз рублей пять на троих набегало. Но не из-за денег старались. Интересно было день провести в лесу за полезным занятием. К тому же сознавали, что, как пионеры, делают нужное: семена пойдут на посадки новых деревьев.

Если перечислить все игры, рассуждал Аркадий Львович, длинный получится список. Как-то счёт до тридцати довёл и на том остановился.

– В деньги играли? – обратился я к Аркадию Львовичу.

– По приезду в Валку года два можно было наблюдать азарт денежного выигрыша. Соберётся группа мальчишек, проведут черту, на ней стопкой сложат монеты. Вторая черта на расстоянии шагов десяти. Оттуда по очереди метают биту, попадая в денежную пирамидку. Потом начинают бить по монетам, та, что перевернётся орлом кверху, считается выигранной. Играли те, кто постарше. Игра не прижилась. Как-то незаметно сошла на нет, уступив место обычным, традиционным. В карты никто из мальчишек не играл. У взрослых карты были. Соберутся по-семейному и режутся в подкидного дурака. Ребятишки интереса к картам не проявляли. Предпочитали подвижные, на открытом воздухе.

– Иногда наши забавы, – продолжает Аркадий Львович, – проходили с риском для жизни. Пришёл к нам в седьмой класс новенький, а у него кисти правой руки напрочь нет. Оказалось, гранату разряжал, она в руке взорвалась. Как сам жив остался, чудо какое-то. Вот так из-за детского баловства на всю жизнь инвалидом стал. Среди моих друзей и знакомых ни одного такого случая не было. Особо не баловались, да и осторожность соблюдали. Из патронов порох высыпим и подожжём. Патроны с трассирующими пулями размещали в противоположную сторону, а сами прятались в безопасное место.

Был со мной случай другого порядка. В шестом классе прочитал в журнале «Пионер» рассказ про двух мальчишек и девочку. Ребята решили, что в одном из разрушенных домов партизаны тайник имели, оружие хранили, явку с подпольщиками устраивали. На втором или третьем этаже. Лестничные пролеты были сметены во время взрыва. И попасть туда, как выяснили ребята, можно одним единственным путём: по двутавровой балке из соседнего тоже полуразрушенного дома. Балка находилась на большой высоте, а пройти надо было метров десять, не менее. Немцы не станут рисковать. Да и кто мог подумать, что таким опасным путём можно воспользоваться. Ребята, придя к такой догадке, решили проверить, проникнуть в дом, балансируя на балке. Война кончилась, а им хотелось походить на настоящих партизан. И они все трое проникли в партизанский тайник. Рассказ произвёл сильное впечатление. Но, где же найдёшь в городе балку на большой высоте. А храбрость свою проверить очень хотелось. Раз ребятишки в рассказе смогли преодолеть страх высоты и проникнуть в недоступное помещение, чем хуже я. Улица Райня вела к станции и прямиком за город. Возле станции был высокий мост, под которым проходили паровозы, иногда с двумя-тремя вагонами. Поездов на станции не было. Сохранилась с довоенных времён. Использовалась как ремонтная база.

Мост был металлический с деревянным настилом. По обе стороны перила из металлических угольников. По верху во всю длину моста проходил угольник, образуя горизонтальную площадку. Ширина небольшая, примерно как верхняя часть рельса. Мы по рельсам любили ходить, сохраняя равновесие.

Однажды, проходя по мосту, я сообразил, вот подходящее место проверить свою смелость. Встал на перила с самого начала, откос вровень с мостом, никакого риска. И пошёл не спеша, соблюдая осторожность. Дошёл до места, где внизу были рельсы, самое большое расстояние до земли, и продолжил до конца перил. Опасность была. Если бы упал с такой высоты, в живых не остался. Но по другую сторону настил моста. Это же совсем рядом. В крайнем случае, можно было свалиться на мост. Неизвестно, осмелился бы я перейти по этой дорожке, если бы пропасть была с обеих сторон, но, даже проделав маршрут в таких облегчённых условиях, был доволен собой. Чувство гордости распирало меня, хотя свидетелем был один-единственный попутчик, мой одногодок. Про этот переход моста никому не стал рассказывать, к чему хвастаться. Главное, сам себе доказал, что не трус.

Тебе, писатель, если про все игры рассказать, на целую книгу хватит. Взрослые к детским играм снисходительно относятся. Смотрят как на детское развлечение. От озорства отвлекает. Для здоровья полезно. А многие игры смышлености требуют, мыслительные способности развивают. Только при этом упускают один важный момент. В играх формируется характер. В играх рождается будущий гражданин и воин. Уже в детских играх можно разглядеть, каким будет человек, когда вырастит.

Я иногда думаю, – заключил Аркадий Львович, – моё участие в играх должно бы породить комплекс неполноценности. Ан, нет! Порой удивляюсь, вспоминая детство. Но ответ прост. В посильных играх не уступал сверстникам и даже тем, кто постарше. И потому всегда и везде, во всех мальчишеских играх и проделках никто не мог меня назвать маменькиным сынком. А это показатель. Он характеризует и ребёнка и взрослого.

17. Бедность

Бедность – это судьба. Если человеку предопределено судьбой быть бедным, он всю жизнь таковым останется, как бы ни старался с ней бороться. При этом большинство людей во все времена обречены на бедность. А вот быть богатым, даже если и начертано судьбой, надо уметь. Богатства ненароком можно лишиться и оказаться в том большинстве, что представлено бедными.

Бедность и богатство неодинаково прилепляются к детям одних и тех же родителей. Понятно, что дети богатых родителей богатство наследуют. Их жизнь определится в соответствии с тем, как сумеют воспользоваться полученным даром судьбы. Кто-то прочтёт слово «дар» как подарок судьбы. А кто-то усмотрит в этом слове иной смысл, это то, что досталось даром, бесплатно, то, что потерять легко, остаться без ничего.

По-разному складываются судьбы и тех детей, родителям коих нечего передать по наследству.

Старший дедушкин сын Кирилл со специальностью геолога мог рассчитывать на безбедную жизнь. Но рано ушёл из жизни. Так что его в нашем повествовании можно не рассматривать. Александра – мать Аркаши замужем за прорабом-строителем тоже могла рассчитывать на обеспеченную жизнь. Если бы не преждевременная гибель мужа. Хотя, как знать, доживи он до войны, Шура могла стать вдовой фронтовика. Кто может предугадать судьбу женщины с двумя детьми, кто может избавить её от пожизненной бедности?

Следует признать, благополучно сложилась судьба у дяди Коли.

В сорок седьмом году получили от него первое известие. Уже и не надеялись. Все поиски, все запросы ни к чему не привели. Ни среди погибших, ни среди пропавших без вести не числился. А если в плен попал и там погиб, где же об этом узнаешь? Два года, как кончилась война, а о нём ни слуху, ни духу. Смирились. Сколько людей не вернулось с войны. Оплакивали. Да что ж поделаешь. А тут оказалось, что жив и здоров, рассчитывает на скорую встречу.

В сорок первом году по осени связист артиллерийского полка Николай Виноградов во время прокладки линии связи, когда пробирался с катушкой на спине, чтобы установить связь штаба полка с дивизионом, был ранен. Потерял сознание. На одинокого русского наткнулась группа немецких разведчиков. Видя, что жив, подобрали и доставили в своё расположение. Как «язык» солдат-связист никакого интереса не представлял. Никакими военными тайнами и секретами не располагал. Отправили в Германию в трудовой лагерь. Так в плену и прошли все годы войны. Немцам нужна была дешёвая рабочая сила, потому над работающими не издевались, кормили сносно, чтобы исправно работать могли.

По законам военного времени, все советские военнопленные считались предателями Родины. Но подходили к определению дальнейшей судьбы избирательно. Возвращённых из плена офицеров чаще всего расстреливали. Некоторым давали 15 лет лагерей. Писатель Смирнов, изучавший судьбу героев Брестской крепости, уверяет, что майор Гаврилов, который организовал оборону Брестской крепости, был направлен начальником лагеря для военнопленных японцев. Может быть, может быть. Только вернулся из Сибири через 10 лет. После разоблачения культа личности Сталина и публикации Смирновым книги «Защитники Брестской крепости». В хрущёвское время восстановлен в партии и получил звание Героя Советского Союза, его имя вписали в школьные учебники истории. Рядовым-власовцам, тем, кто вступил в Русскую освободительную армию генерала-предателя Власова, дали по пять лет лагерей.

Дядя Коля по окончании войны полной мерой испытал, что такое носить клеймо предателя. Одно время Аркаша думал, что дядя Коля тоже «власовец». Прочитал в журнале «Огонёк» статью. Там было сказано, что генерал Власов сдал в плен целую армию. Как это происходило? Из прочитанного Аркаше представилась такая картина. Построили полк красноармейцев в присутствии представителей немецкого командования и спросили через переводчика, согласны они сдаться в плен и в дальнейшем с оружием в руках воевать против режима большевиков. В статье было сказано, что не только рядовые красноармейцы выразили согласие, но и командиры и политработники, кого именовали комиссарами, считали непоколебимо преданными коммунистами, заявили о своём согласии воевать на стороне немцев. Это выглядело невероятно. В это трудно было поверить. Но так было написано в статье. Полк за полком подтвердили о своей сдаче в плен и готовности воевать против своего народа.

В конце статьи сообщалось, что сам генерал Власов после победы со своим ближайшем окружением предстал перед судом военного трибунала. Предатели были казнены. Из той статьи Аркаша и узнал, что рядовой состав, те, кто попал в плен и выжил, отбывали наказание в Сибири и на шахтах крайнего Севера.

В случае с дядей Колей, рассудил Аркаша, при определении меры наказания учли, что рядовой, следы от ранения имеются, подтверждающие, что сам в плен не сдавался, в дополнение по немецким документам определили, где и на каких работах находился в плену. Так что через год пребывания в фильтрационном лагере, направлен в один из северных лагерей на угольные шахты. Электриком. За примерную работу и поведение переведён на свободное поселение. В 1948 году уже был в Валке.

Позже из рассказов дяди Коли выяснит, что в плен попал в сорок первом, а армия Власова сражалась и погибла в 1942 году. Для Аркаши это было важное уточнение. Не хотелось ему, чтобы родной дядя оказался «власовцем».

Правду о «власовцах» узнает гораздо позже, когда в открытой печати историки будут расследовать, что же произошло со второй ударной армией, брошенной зимой 1942 года на прорыв блокады Ленинграда.

Дядя Коля устроился электриком на кирпичный завод в Валге. Жена в войну пропала без вести. В Калуге жила. Во время оккупации, скорее всего, погибла. Поиски ничего не дали. Была бы жива, сама разыскала.

Познакомился с двадцативосьмилетней девушкой-эстонкой. Работала в бухгалтерии на кирпичном заводе. Жила с родителями. Отец в своё время четырнадцатилетним подростком добрался до Петербурга, устроился учеником слесаря на Путиловский завод. Там приобрёл специальность и квалификацию. В годы революции вернулся в Эстонию. Работал в мастерских депо на железнодорожной станции Валга. Женился. Родились дочь, несколько лет спустя сын. Приход советской власти в сороковом году ничего не изменил в жизни семьи. В сорок первом с началом войны крупные промышленные предприятия с рабочими и семьями по возможности были эвакуированы вглубь России. Основная масса населения оказалась в оккупации. Эгон продолжал работать в мастерских и при немцах. Квалифицированные рабочие на железнодорожном транспорте всегда нужны, от призыва освобождались. Сын во время войны был малолеткой, тоже призыва в немецкую армию избежал. Так войну и пережили. А в сорок девятом пришлось поволноваться и основательно попереживать. Было с чего. Могли всей семьёй загреметь в Сибирь.

После перенесённых страданий немецкого плена и советских лагерей вернулся дядя Коля живой и не калекой. Устроил свою семейную жизнь. Работа не тяжёлая. Как-никак электрик. Сначала на кирпичном заводе, потом на электростанции. Заработки, не ахти какие. Но картошка и овощи со своего огорода. Покупать не надо. Корову держали, поросёнка ежегодно откармливали, несколько овечек. С таким хозяйством в маленьком городе жить можно.

По праздникам собирались все три семьи у дяди Коли. На столе всё своё. Еды невпроворот. Даже дядя Эрнест не отказывался встретиться с родственниками по-семейному. Общаться и встречаться мало и редко приходилось. Районное начальство – народ занятой. Тётя Зина к себе в гости только детей приглашала, когда сын подрос. А тут за столом, почему не выпить культурно? Для бодрящих напитков маленькие стопочки выставлены, на двадцать пять грамм не более. Дядя Коля не пил и не курил. Даже на фронте от боевых ста грамм отказывался. Но в семейном кругу две-три стопки свободно пропускал. Дядя Эрнест тоже к спиртному не тяготел. У дедушки язва желудка. Тот больше ста-ста пятидесяти граммов не мог себе позволить. А про женщин что говорить, им главное посидеть вместе за общим столом, пообщаться. Маленькие стопки, размеры которых изумляли Аркашу, устраивали всех. Во время войны праздников не отмечали, какие там праздники, когда беда на всю страну, голод несусветный.

А тут за обильным столом вспомнили все песни, что пели ещё в довоенное время. Пели про ямщика, что замёрз в степи, про бедного Хаз-Булата, у которого за коня хотел купить жену молодой князь. Пели про одинокую рябину, которая не может к дубу перебраться, и потому ей суждено век одной качаться. А как привольно звучала песня про молодца, на лодке приплывшего меж крутых бережков к своей возлюбленной, жены самого воеводы. Не забывали спеть про Стеньку Разина, за борт бросившего персидскую княжну. Пели лихо, и даже женщины восхищались поступком атамана, не променявшего на бабу казачье братство, не проявляли сочувствия к утонувшей несчастной персиянке.

У дяди Коли голос артистический, аккомпанирует на гитаре, с молодости владел инструментом. У сестёр голоса тоже, что надо. За столом непоющих не было. Пели громко во весь голос. В соседних домах слышно было. Только ни соседи, ни прохожие на раздольное пение не раздражались. Истомились за войну по этим малым радостям. От души пели. Вдохновенно. С каким азартом, когда доходили до исполнения цыганских романсов. Особенно умиляла Аркашу песня с припевом:

По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,

По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей.

Пьёшь, не пьёшь, всё равно помрёшь!

Выпьешь, закусишь и снова запоёшь!

Аркадий Львович попытался найти слова слышанной в детстве песни. Нашёл студенческий вариант. Там в припеве только первые две строки такие же. Остальной текст иной. Аркаша помнил песню с другим текстом. Но теперь это уже не имеет значения.

Пели о своём, привычном. Рюмочки и в самом деле были мизерными, как напёрстки, и потому слова «чем поют лошадей» вызывали особый восторг.

Удачней всех в семье состарившегося дедушки сложилась жизнь младшей дочери, тёти Зины. Зарплата у неё была небольшая. Какая, Аркаша не знал. Но понимал, что рядовой укомовский работник не мог получать много. Только эта ежемесячная сумма прилагалась к зарплате мужа. А у него оклад 1200 рублей. На такие деньги и без зарплаты тёти Зины можно было прожить безбедно. А ещё дядя Эрнест такую же сумму денег получал в конверте. Аркаша поначалу не верил, что руководящим партийным работникам производят доплату в размере месячной зарплаты. Позже достоверно узнает.

В сорок седьмом году будет денежная реформа, по которой старый рубль будут обменивать на новый до определённой суммы. Деньги свыше установленной нормы обменивались – десять старых на один новый. Пострадали тогда вкладчики сберкасс и те, кто хранил много денег дома. Вот тогда тётя Зина и поделилась своей радостью. Рассказала, что деньги, получаемые в конверте, они клали на сберкнижку. К 1947 году скопилась сумма немалая. Руководящим работникам все имеющиеся деньги сохранили в неприкосновенности, обменяли рубль к рублю. Аркашу и его семью это никак не касалось и потому мало интересовало. Им обменивать было нечего.

В трёхкомнатной квартире жить двум семьям тесно и неудобно. В декабре сорок пятого у тёти Зины родился сын. Надо было разъезжаться. И дедушка со старшей дочерью и детьми стали жить отдельно. К двухэтажному зданию амбулатории, что размещалась в центральной части города, примыкал обширный двор с оградой по всему периметру. Внутри одноэтажное строение. Большую часть занимал гараж. Под одной крышей с гаражом находилась квартира, туда и переехала семья Аркаши. Входная дверь вела в небольшой узкий коридор. По левую руку две двери: одна в туалет, другая в кладовку. Справа сразу у входа дверь в малюсенькую комнату. Комната квадратная: два метра на два. В ней свободно умещалась койка для взрослого человека и столик у окна. Комната не отапливалась. В летнее время там располагалась сестра Аркаши. Это была её комната. Но в зимнее время там находиться было невозможно. Дедушка мог бы сложить печь. Но для этого, сколько ещё дров потребовалось бы. Лишних не было. Приходилось экономить.

Поэтому вся семья размещалась в комнате, что находилась за дверью прямо по коридору. Там было одно окно. В правом углу притулилась плита с кирпичной стенкой-пристройкой для лучшего отопления жилья. В летнее время с помощью задвижек дым из плиты напрямую шёл в трубу. У дальней стены помещалась двуспальная деревянная кровать, место для Аркаши с мамой. В углу возле окна разместился под самый потолок шкаф с двумя дверцами. В правой части полочки для посуды. Левая половина для одежды. Между боковой стенкой шкафа и кроватью умещался узкий диван – спальное место для дедушки.

Возле окна вдоль стены поставили сундук, на нём швейная машинка, это было рабочее место мамы Аркаши. Чтобы подзаработать к маленькой зарплате, брала заказы на дом. Много подработать не удавалось. Обеднел народ за войну. Редко когда кто-нибудь из знакомых жён состоятельных начальников делал заказы. В основном заказчики были такие же бедные, как и портниха. Шила платья из дешёвых тканей, а чаще всего перелицовывала костюмы и пальто из поношенных. Платили, кто, чем мог.

Запомнил Аркаша, как одна из женщин, она работала в столовой, расплатилась несколькими вёдрами картофельных очисток. Мать эти очистки промывала, в сыром виде пропускала через мясорубку, в этот фарш добавляла немного муки для связки и пекла лепёшки. Ели вместо хлеба. Ели, пока не кончились приносимые женщиной очистки. Поджаренные на растительном масле картофельные котлетки имели неприятный привкус. Он будет ощущаться во рту десятилетия спустя при взгляде на сырую картошку. Вот почему и в пожилом возрасте Аркадий Львович картофельному пюре будет предпочитать макароны. С хлебом ещё несколько лет после войны будет плохо. Только в эпоху интернета Аркадий Львович узнает, что за два послевоенных года в стране умерло от голода два миллиона человек. В докладной Берия будет фигурировать такое зловещее число.

В Латвии до этого не дошло. Таких случаев не было слышно. Хотя откуда знать? Кто бы стал об этих фактах говорить, тем более властные структуры?

На ночь машинку убирали и стелили постель для Лёли. В центре комнаты продолговатый стол. Он был и обеденным и письменным, когда школьники делали уроки. Над столом висела электрическая лампочка с металлическим абажуром-тарелкой. На боковой стенке шкафа размещался репродуктор. По утрам передавали «Пионерскую зорьку» и ежедневную утреннюю физзарядку. Каждый понедельник диктор объявлял, что желающие заниматься утренней гимнастикой должны начинать с этого дня. С того времени Аркаша запомнил, что за всякое дело надо приниматься с понедельника.

С очередного понедельника Аркаша планировал ежедневно учить уроки, жить, соблюдая распорядок дня, не убегать на улицу, пока не сделал уроки. Много разных начинаний планировал Аркаша с понедельника. Аркаше очень хотелось, чтобы у него всё происходило правильно, по расписанию. Он много раз составлял распорядок дня. Со счёта сбился считать понедельники, с которых приступит неуклонно ежедневно заниматься физическими упражнениями. Но надолго его не хватало. Через неделю-другую гимнастика прекращалась. Нарушения распорядка наступали ещё раньше. Он осуждал себя, что такой не собранный и не организованный, но избавиться от такого порока так и не сумел до глубокой старости.

По прибытии в Валку мама Аркаши сразу смогла устроиться в швейную мастерскую. Мастерская интересно называлась «Артель инвалидов». Государственной мастерской в городе не было. Еврей из Петербурга Моисей Абрамович – мастер экстра-класса, специалист по мужскому и женскому пошиву, закройщик-художник сумел документально оформить в местных руководящих органах открытие частной швейной мастерской. Известно, что в Советском Союзе частное предпринимательство законом запрещено. Разрешалось открывать артели для разных там народных промыслов. Палех, Гжель. А после войны, чтобы трудоустроить инвалидов разрешено было открывать артели инвалидов, небольшие мастерские по ремонту обуви, пошиву одежды. Разрешение на открытие такой мастерской удалось пробить изворотливому еврею.

Я не ошибся, когда назвал Моисея Абрамовича петербуржцем. Родился до революции в Петербурге в семье богатого еврея. Мать дома рассказывала, что помимо швейного предприятия у отца Моисея Абрамовича было шесть многоэтажных домов, квартиры в которых сдавались внаём. После революции всё это богатство утратили, но сохранилось мастерство и умная голова, которая умела находить выход в самых непредвиденных ситуациях. Сын тоже овладел швейным мастерством и унаследовал сметливый ум отца.

Для того чтобы возглавлять артель самому необязательно быть инвалидом. Портных-инвалидов в Валке не нашлось. Но этот малозначительный факт не мог помешать открытию артели инвалидов. Налоги мастерская платила исправно, приносила городу доход. Работники финорганов в убытке тоже не были. Моисей Абрамович знал, какой нужен подход к нужным лицам, от которых зависела судьба и деятельность артели инвалидов.

Заработки у матери были небольшие. За день пальто не сошьёшь. Заказчик приходил на примерку, прежде чем пришивались рукава. Примерка с рукавами, пришитыми на живую нитку, позволяла убедиться, что нигде не тянет, не морщится, сидит на заказчике легко и свободно, не стесняет движения рук. За пошив пальто с заказчика брали сто рублей. Мастеру, выполнившему заказ, начислялось сорок. Аркаша не раз слышал жалобы матери, что несправедливо платят. Ведь изделие пошито полностью её руками. За исключением выкройки. Не знала женщина, что шестьдесят процентов полученных денег не присваиваются закройщиком. Он ко всему прочему был организатором производства, обеспечивал исправную работу швейных машинок, принимал и оформлял заказы, ткань, нитки. И с этих же шестидесяти процентов оплачивал налоги, вёл расчёты с финорганами. Не знала мать, что на государственных предприятиях работнику достаётся ещё меньший процент.

Артель просуществовала до пятидесятых годов. Закрылась, когда в Валге открылись государственные предприятия – швейная фабрика массового пошива и швейная мастерская индивидуального пошива. Матери удалось устроиться на массовый пошив. Мастеру, привыкшему выполнять всю работу от начала до конца самостоятельно, без спешки и излишней торопливости, пришлось на протяжении всего рабочего дня сидеть на одной и той же несложной операции в режиме конвейера. Шили для магазинной продажи по стандартным размерам платья и ещё какие-то изделия. Шили на машинках с электромоторчиком. Наибольшей выработки достигали молоденькие швеи, освоившие одну-две операции. Матери больше шестисот рублей в месяц заработать не удавалось.

Дедушка получал пенсию 115 рублей в месяц. Время от времени тёте Зине удавалось пристроить его на работу сторожем. Несколько месяцев проработал ночным сторожем в столовой. Когда приходил на работу, ему оставляли две-три котлетки. Если три, приносил одну домой полакомиться детям. Так что с питанием было худо. Одно время, больше года работал сторожем на бензохранилище городского гаража.

В сорок седьмом отменили карточки. Хлеб стали покупать по целой буханке. Стоила три рубля двадцать копеек. В городе был железнодорожный магазин. Там продавали всё: и промтовары и продукты. После отмены карточек в этом магазине стали продавать пеклеванный хлеб по четыре десять за килограмм. Он испечён из ржаной муки, как и чёрный, но более тонкого помола. Выглядел почти как белый. Белый хлеб – пшеничный и батоны появятся позже, спустя несколько лет после войны. У дедушки язва желудка, ему лучше питаться белым хлебом, от ржаного боли в желудке. Поэтому обязанностью Аркаши стало ходить покупать пеклеванный хлеб на вес, целую булку брать слишком дорого. Этот хлеб предназначался только для дедушки. Ему же покупали по сто граммов конфет-подушечек. Простые без обёртки конфеты с начинкой из повидла. Когда Аркаша приносил покупку, дедушка выделял из этого маленького кулёчка по одной конфетке внукам. Но всякий раз, когда Аркаша приносил конфеты, дедушка подозрительно спрашивал: «Небось, взял из кулька конфетку?» Аркаша честно отнекивался. А дедушка не переставал изводить обидным вопросом. Прекратил, когда однажды сам купил и пересчитал количество конфет в кульке. После этого прекратил допекать Аркашу.

Дедушка был заядлым грибником. Одному ходить в лес ему было несподручно, брал с собой внука. Грибы собирать дело интересное. Но ходить по грибы с дедушкой, мука хуже наказания. Дедушка не собирал грибы, он их искал. Он знал, где может вырасти белый гриб. И будет ходить вдоль и поперёк по этому месту целых полчаса, пока гриб не обнаружит. Ходили недалеко от города. Места не очень грибные. В основном сыроежки, иногда посчастливится рыжик высмотреть или целый выводок лисичек. Но дедушка никогда не уходил из лесу, не набрав полную корзину, а в неё с ведро грибов помещалось.

Потом грибы дома перебирали, очищали ножки от земли, шляпки от прилипших листиков и иголок. Однажды в очищенных дедушкой грибах Аркаша разглядел шевелящихся червей. Маленьких таких, едва глазом различимых. Потихоньку сказал матери. С тех пор мать поручала Аркаше все грибы проверять, чтобы в суп не попались червивые. После такого отбора количество принесённых грибов уменьшалось на треть. Дедушка сердился, но мать была неумолима. А дедушка всякий раз продолжал из леса приносить червивые грибы. Не потому, что не мог разглядеть. Не хватало сил не взять красивый отлично выглядевший гриб из-за несколько чёрных точек, головок прижившихся в грибе червей.

Кроме растительного масла было ещё сливочное или, как его называли коровье. Коровье масло покупали на базаре, когда были деньги, сразу полкило. Расходовали экономно. Когда появился маргарин, масло стали покупать реже. У маргарина был какой-то специфический неприятный привкус. Когда поджаривали лук в качестве приправы к супу или жарили картошку, привкус был не очень заметен. А вот намажешь на хлеб, такое ощущение, будто солидолом намазан или каким-то ещё нефтепродуктом. Дядя Коля утверждал, что маргарин из сланцев получают. Аркаша так и не понял, шутил дядя Коля или правду говорил. Но когда в старших классах органическую химию изучал, то узнал, что из углеводородов можно получить не только вазелин, но и массу других ароматических продуктов. Так что, почему бы не могли изготовить маргарин из сланцев или нефти?

Благодаря тёти Зины ежегодно за городом получали участок земли под картошку. Сажали сообща, урожай делили на две семьи. Это было подспорьем голодающей семье.

По опушкам росла земляника. Ходили с сестрой собирать. Но даже вдвоём редко удавалось собрать больше литровой банки. Лучше обстояло дело с черникой. Трёхлитровый бидончик набирали. Варенье не варили. Так съедали. Когда было, с молоком.

Предприимчивые женщины-горожанки собирали чернику вдали от города, набирали по целому ведру, потом стаканами на базаре торговали. Для них это был летний промысел. Кучками грибы продавали. Но только белые-боровички.

Летом сорок седьмого года печёный хлеб можно было на рынке купить, сто рублей буханка. Такой хлеб семье был не по карману.

Тётя Зина не раз предлагала отцу перейти к ней жить. Питанием был бы обеспечен. Но дедушка категорически отказывался, не мог покинуть дочь с двумя детьми. Предпочёл жить в нужде, но в надежде, что хоть чем-то облегчит её жизнь.

С дедушкой пилили и кололи дрова. В сорок седьмом целое лето Аркаша с дедушкой будут пасти коров. Заработают хорошие деньги. Но трудовое лето мало облегчило жизнь семьи. Лучше жить не стали.

Аркаша размечтался на следующее лето пойти пасти коров на хутор. Рассказывали, что хуторяне и деньги платят и кормят при этом. Но где их сыщешь хуторян? В Сибирь отправили, а те, что остались, в колхозное стадо коров сдали. Не суждено было сбыться мальчишеским мечтам.

Семья продолжала жить в нужде и бедности.

18. Знак доллара

Дядя Эрнест с тётей Зиной выписывали «Правду», они же коммунисты, на латышском языке «Циню», «Советскую Латвию» на русском, партийные журналы. Газетами дети не интересовались. О событиях в стране и за рубежом передавали по радио в «последних известиях». Партийные журналы были без картинок. Там ничего интересного. А вот журнал «Крокодил» полюбили. Рассматривали с сестрой смешные карикатуры и подписи к ним. Забавный журнал. Аркаша по многу раз просматривал один и тот же номер. Как потешно изображали толстенного американского «дядю Сэма». На шляпах-цилиндрах английских и американских империалистов были изображены соответственно американский и английский флаги. На картинках-карикатурах американские и английские миллионеры и военные размахивали бомбами, угрожали войной, были злейшими врагами СССР и советского народа. Но нас не запугаешь. Мы победили фашизм, справимся и с англо-американскими империалистами. Рабочих угнетают, в Америке негров притесняют и ещё осмеливаются нам угрожать. Конечно, у них атомная бомба. Но пройдёт совсем немного времени, и в 1947 году советские люди по радио услышат вдохновенное сообщение Молотова: у нас есть атомное оружие. Пусть попробуют с нами потягаться.

Сегодня трудно представить, в каком настроении жил советский народ в послевоенные годы. Радость одержанной победы гасилась тяжелейшими буднями. Тому находилось вразумительное объяснение. Даже дети понимали, какие разрушения принесла война. Людские потери в расчёт не принимались. Почти в каждой семье были не вернувшиеся с фронта. О них сострадали, их оплакивали. А тяжёлое положение объясняли неисчислимым количеством разрушенных городов и сожжённых сёл, превращённых в руины фабрик и заводов. Колхозные поля нечем обрабатывать, не хватает техники. Везде и во всём нехватка. Каких нечеловеческих усилий, отрешённого труда потребовало восстановление порушенного войной хозяйства. Где ж тут до хорошей жизни?

О том, какое неимоверное количество материальных средств ушло на создание атомного оружия, никто не ведал и не догадывался. Позже, когда после войны пройдёт один десяток лет, потом второй, а материальное положение народа будет оставаться неудовлетворительным, газеты и радио будут объяснять гонкой вооружений, навязанной нам империалистами. Они во всём виноваты. Чтобы быть готовыми защитить себя, отразить агрессию западных держав, объединившихся в блок НАТО, надо производить новое совершенное вооружение, лучшие в мире самолёты, запускать спутники, осваивать космос, чтобы иметь баллистические ракеты, способные нанести ответный удар по агрессорам. Надо строить атомные подводные лодки с ракетами на борту для боевого дежурства в непосредственной близости государств – вероятных противников.

С улучшением жизненного уровня приходится подождать, надо временно потерпеть нехватку продуктов питания и бытовую неустроенность. И терпели, не роптали, были политически грамотными и сознательными советскими гражданами, с пониманием относились к сложной международной политической обстановке. Мать Аркаши часто повторяла: «С голоду не помираем и ладно! Проживём, лишь бы войны не было!» Натерпелись от войны, кто же ещё захочет?

В послевоенные годы работники маленькой швейной мастерской устраивали вскладчину застолье совместно отметить очередной советский праздник или чей-то день рождения. Да мало ли было причин, чтобы раз в месяц собраться вместе и попировать от души. Коллектив небольшой, до десятка не дотягивал. На столе картошка, пожаренная на растительном масле, огурцы солёненькие, картошка варёная с селёдочкой или с развесной килькой. В Прибалтике килька своя, дешёвая, так и говорили: на рупь сто голов. Мать Аркаши непременно приговаривала: «Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!» И это было правдой. Закуска не ахти. Под такую закуску много не выпьешь. Так что пили работяги скромно. Для поднятия настроения. Потому как за столом любили попеть. Выпитое взбадривало, побуждало к громкому дружному пению. Пили, закусывали и радовались своему счастью, что живут в Стране Советов, сочувствовали американским рабочим, а заодно и неграм.

В такой обстановке разве могли плохо подумать о своей Родине, хоть в чём-то выразить недоверие, предъявить претензии. Презрительно относились ко всему заграничному, патриотизм был во всём. Потому с азартом и воодушевлением, с гордостью пели: «Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна». Или про страну Болгарию. Знали, что советские войска освободили Болгарию от фашистского ига. Не знали, по правде говоря, как жили болгары и чего там хорошего у них. Но с восторгом распевали: «Хороша страна Болгария, а Россия лучше всех». Пели искренне и искренне верили, что это так. Да и как может быть по-другому? Россия такая громадная, непобедимая и власть в этой стране принадлежит народу, страна, в которой покончено с эксплуатацией, с капиталистами и помещиками, чтобы все люди труда обрели счастье. Россия – наша Родина. Как же она может быть хуже других стран-государств?

Поэтому Аркаша был удивлён, понять ничего не мог, когда узнал, что сестру-восьмиклассницу учительница обвинила в преклонении перед американцами, в измене нашему рабоче-крестьянскому делу. А произошло вот что. На уроке географии в тетрадях рисовали от руки карту Северной Америки, пометили границы Соединённых Штатов. Ученица Титова Оля выполнила задание и даже цветными карандашами раскрасила карту, в те цвета, что и на карте, которая висела на классной доске. Пока другие продолжали пыхтеть в своих тетрадях, Оля от нечего делать на внутренней стороне обложки в конце тетрадки нарисовала завитушку в виде латинской буквы «S» и сверху вниз перечеркнула двумя линиями. В «Крокодиле» она видела и запомнила, что на мешке американского миллионера, на котором тот гордо восседал, стоял такой значок. Что обозначает, Оля не знала. И ей даже в голову не пришло спросить у взрослых, почему на мешке нарисована такая закорючка. Рисовать загогулину и пересекать двумя линиями, было легко и просто. Механически, не раздумывая, Оля разрисовала всю страничку обложки сверху донизу. В это время к ней подошла учительница и содрогнулась от ужаса. «Ты что тут нарисовала!? – завопила учительница. – Ты бы ещё свастику нарисовала!» Оля с непониманием смотрела на взбешенную учительницу. «Что я такого сделала?» – с робостью в голосе пролепетала ученица. «Как что! – продолжала возмущаться учительница громко на весь класс. – Ты нарисовала знаки американского империализма. Это знак доллара, с помощью которого американцы хотят купить, завоевать, покорить весь мир. Подчинить все народы. Обеспечить себе мировое господство. Объявить крестовый поход Советскому Союзу и дружественным нам странам народной демократии. А ты рисуешь эти знаки и тем самым выражаешь солидарность их замыслам мирового господства!»

– Я не знала, что означает этот знак. Рисовала как узор, чтобы украсить обложку тетради. Я никогда больше не стану рисовать таких значков. А эти сотру, – в конец испугалась ученица.

– Нет, это тебе так не сойдёт с рук, – и учительница схватила тетрадь и потрясла ей в воздухе. – Я передам тетрадь в комитет комсомола. Пусть рассмотрят персональное дело комсомолки Ольги Титовой. Пусть объяснят, откуда берутся враги народа. Ты ответишь за свою политическую незрелость. Таким не место в комсомоле!

Оле стало совсем страшно. Она вспомнила, как принимали её в комсомол. Как она радовалась и гордилась. Как искренне писала в заявлении: «Прошу принять меня в члены Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодёжи. Хочу быть в первых рядах молодых строителей коммунизма. Обязуюсь сделать всё, чтобы быть достойной этого высокого звания». Приём проходил на комсомольском собрании, окончательное решение на бюро райкома комсомола. В райкоме с ней разговаривали не школьники, а взрослые комсомольцы, которым доверено руководство всеми комсомольскими организациями уезда. Она смело и уверенно отвечала на вопросы, перечислила какими орденами и за что награждён Комсомол. Объяснила, почему обложка комсомольского билета имеет стальной цвет: «Комсомольцы – верные и преданные помощники партии. Они закалены и тверды как сталь в своём намерении строить коммунизм». Она знала, читала о комсомольцах поколения Павки Корчагина, не щадивших жизни, чтобы в боях с врагами советской власти победить и построить государство трудящихся, государство для трудящихся. Она завидовала комсомольцам – строителям Магнитки, Днепрогэса, Комсомольска-на-Амуре. Она знала имена и подвиги комсомольцев в Великой Отечественной войне. Она была уверена, что и её поколение не посрамит славы комсомольцев предшествующих поколений. Ведь именно ей, её поколению советской молодёжи предстоит осуществить заветную мечту трудового человечества – построить коммунистически организованное общество сознательных граждан.

Её поздравляли с вступлением в комсомол, ей сулили прекрасное будущее, ей желали успехов в созидательном труде советского народа на благо всего человечества. Она с гордостью носила значок с крупными буквами «ВЛКСМ».

И вот теперь предъявлено такое страшное обвинение. Она недостойна быть в рядах Ленинского комсомола. Томительно тянулись дни в ожидании разбирательства допущенной политической ошибки. Она же не знала, что означает этот злополучный знак. Должны правильно разобраться, поверить ей и не наказывать. Она не виновата. И в мыслях не имела прославлять американский империализм и оправдывать его, направленные против всего человечества намерения. Ей казалось, что комсомольцы должны понять, она целиком и полностью предана делу Ленина-Сталина, что она всей своей жизнью докажет, что достойна звания комсомольца-ленинца.

На самом деле всё оказалось гораздо хуже, чем она предполагала. Сначала на заседании комитета комсомола школы, потом на комсомольском собрании ей пришлось выслушать целый поток несправедливых обвинений, гневных упрёков. Клеймили позором. Говорили об утрате политической бдительности. О предательстве наших идеалов и советской символики: красной звезды, серпа и молота, герба СССР, символизирующего дружбу народов первого в мире государства трудящихся.

Аркаша поражался, как сестра смогла вынести все эти порицания, справиться с обвинениями, публично, смело, по-комсомольски признать свои ошибки и обещать их не допускать впредь, делом доказать свою преданность комсомолу, коммунистической партии и советскому народу. Оле объявили строгий выговор без занесения в учётную карточку. В душе понимала, что не виновата, но с готовностью соглашалась со всеми обвинениями, лишь бы дали возможность исправить, поверили ей, что она не враг. Она от души радовалась, что так легко отделалась, что её оставили в комсомоле.

Всё это время Аркаша переживал за сестру. Он не признавал вины сестры, а учительницу называл «дурой». Но исключения сестры из комсомола опасался. Главное, ничем не поможешь, никому ничего не докажешь.

Аркаша вспомнил, как он долго учился рисовать свастику. Ему никак не удавалось повернуть все концы в нужную сторону. Никак не мог запомнить, что они все повёрнуты в одну сторону. Потом навострился: рисовал зигзагообразную линию. Пересекал посредине другой под прямым углом. Вся трудность возникала, в каком направлении подрисовать концы. Свастику Аркаша рисовал, когда изображал немцев, как их громят советские танки и солдаты, а сверху краснозвёздные самолёты. Во время упражнений научиться рисовать свастику, целые тетрадочные страницы расписывал. Но делал это дома. В классных тетрадях не рисовал. А после случая с сестрой и свастику остерегался рисовать.

У сестры эта история оставила болезненный след. Ей ещё многие годы повсюду будут чудиться вражеские знаки, на фотографиях в журналах, на иллюстрациях в книгах. Она их будет обнаруживать в штрихах графического рисунка в книгах, никакого отношения не имеющих ни к фашизму, ни к американскому империализму. А однажды покажет Аркаше журнал с фотографией застывшей в прыжке гимнастки. «Смотри, – станет расшифровывать брату снимок, – фотограф заснял гимнастку в момент, когда её руки и ноги, согнутые в локтях и коленях, образовали свастику, и поместил специально в журнале». «Похоже, – согласился Аркаша, – только зачем гимнастке и фотографу демонстрировать свастику таким образом? Что это даёт?» На том разговор и кончился.

Позже, когда сестра будет учиться в Тартуском учительском институте, расскажет брату, что 7 ноября во время праздничной демонстрации студенты-эстонцы из университета пытались взорвать памятник Ленину.

– Откуда ты это могла узнать? – недоверчиво спросил Аркаша.

– Перед студентами выступал сотрудник органов безопасности, читал лекцию о международном положении, происках иностранных разведок, призывал к бдительности. Привёл этот случай: как органы безопасности смогли предотвратить враждебную политическую диверсию.

Аркаша как-то не очень тогда поверил сестре. Нет, разумеется, сестра не выдумала. Но органы безопасности могли специально пустить слух, чтобы поднять свой престиж и призвать к повышению бдительности против наших врагов.

Недавно Аркадий Львович, изучая материалы об акциях против советской власти на территории послевоенной Эстонии, откапал такую документированную историю: «8 мая 1946 года в Таллинне на площади Победы подорван монумент, установленный в память бойцов Красной Армии, погибших при освобождении эстонской столицы. Организаторами и исполнителями оказались ученицы 8 класса Агеэда-Андреа Паавел, 1930 года рождения, и Айли Юргенсон, 1931 года рождения».

«Не Бронзового ли солдата пытались взорвать школьницы? – подумал Аркадий Львович. – Так… Перезахоронение на холме Тынисмяги военнослужащих, погибших в ходе Таллиннской операции и похороненных ранее в других частях города состоялось 14 апреля 1945 года. Открытие памятника Воину-Освободителю состоялось 22 сентября 1947 года.

Мемориал создали эстонцы: скульптор Энн Роос и архитектор Арнольд Алас. Есть! Нашёл! В 1946 году на месте будущего Бронзового солдата на братской могиле возвышалась фронтовая пирамидка со звездой на вершине. Вот эту-то пирамидку и взорвали школьницы с помощью самодельного взрывного устройства. Несмотря на несовершеннолетие восемь лет провели в заключении. В 1998 году Агеэда Паавел и Айли Юргенсон награждены орденом Орлиного креста президентом Леннартом Мери за борьбу против коммунизма. А в 2007 году по решению правительства Эстонии Бронзовый солдат будет демонтирован и перенесён на воинское кладбище в Таллинне. Это вызовет массовые беспорядки в Таллинне и демонстрации в некоторых городах Эстонии. МИД России направит правительству Эстонии ноту протеста.

По примеру таллиннских школьниц советские военные памятники будут взорваны в Раквере и Тарту. Обратили внимание – в Тарту. Так что студентка Титова Оля, возможно, не заблуждалась, когда рассказывала, что тартуские студенты пытались взорвать памятник Ленину».

Повышенную бдительность проявляли не только сотрудники органов, но и партийное руководство. Читаем: «В 1946 году в национализме был обвинён эстонский журнал моды. Наблюдателю от ВКП(б) в Эстонии Георгию Перову показалось, что многие модели дамского платья используют традиционно эстонские цвета – черный, синий и белый. Перов заключил, что авторы журнала демонстрируют флаг буржуазной Эстонии».

Никто не разъяснял, мальчишки сами догадывались, что радиостанция «Голос Америки» запрещённая, когда крутили ручку большого радиоприёмника в квартире Витьки Афанасьева.

Афанасьевы жили на одной улице с Аркашей. Поэтому после уроков мальчишки часто общались. Тогда радиоприёмник был большой редкостью, а у Афанасьевых был. «Голос Америки» брал чётко, но после нескольких минут прослушивания в работу вступала «глушилка». Надо было быстро искать на другой волне. А там повторялась та же история. Слушать такие передачи было утомительно. К тому же ничего интересного не сообщали. Врали про СССР. Что у нас всё плохо, всё не так. Аркаша с Витей знали, что происходит в стране на самом деле. Им-то не соврёшь. Пусть эти враки рассказывают зарубежным слушателям. Так что несколько раз послушав «Голос», ребята прекратили это бесполезное занятие. «Голос Америки» советским школьникам совсем не интересен.

«Голос Америки» о себе напомнит, когда в Ленинграде в начале восьмидесятых произойдёт удививший Аркадия Львовича случай на школьной олимпиаде.

Готовились в районной олимпиаде по истории. Один из подопечных Аркадия Львовича подготовил реферат и устное выступление о деятельности Русской православной церкви по пропаганде христианского вероучения на современном этапе. Напомню читателю, что это было время воинствующего атеизма. Критика религии и церкви поощрялась и всячески поддерживалась руководством Коммунистической партии и Советского правительства. У Аркадия Львовича был знакомый преподаватель в Ленинградской духовной академии. Выпускник Ленинградского электротехнического института имени Ульянова (Ленина) вместо того, чтобы заняться диссертацией, его оставляли по окончании вуза в аспирантуре, получил духовное образование и был привлечён к преподавательской деятельности. Два человека разных мировоззрений и занимающих противоположные позиции в отношении к религии нашли общий язык, подружились, охотно общались, не меняя своих взглядов. Аркадий Львович воспользовался таким замечательным знакомством, чтобы иметь возможность читать свежие номера журнала «Православный вестник» и современную религиозную литературу. Несколькими номерами журнала Аркадий Львович снабдил десятиклассника, на материалах коих был написан реферат.

Сегодня только современники того исторического времени помнят, какой популярностью пользовалась ходившая в магнитофонных записях опера «Иисус Христос – Суперзвезда». Запись оперы Аркадий Львович обнаружил у пятнадцатилетнего сына. Дикторский голос оповещал, что опера записана на музыкальной передаче «Голоса Америки».

Когда Аркадий Львович готовил со своим докладчиком устное выступление на олимпиаде, решил воспользоваться фрагментом звукозаписи оперы об Иисусе Христе.

Как иллюстрацией, которая должна сделать выступление более интересным, привлекательным для слушателей.

Так и поступили. На олимпиаде Аркадий Львович сидел в президиуме рядом с председателем. Подошла очередь выступления подопечного Аркадия Львовича. Юноша поднялся на трибуну с магнитофоном. Установил и прежде чем включить, дал пояснение. Сказал, что образ Иисуса Христа нашёл воплощение в полотнах выдающихся художников и музыкальных произведениях. Примером может служить известная в молодёжных кругах опера «Иисус Христос – Суперзвезда».

– Сейчас я дам вам прослушать фрагмент оперы, записанной из передачи «Голоса Америки».

Как только прозвучали слова «Голос Америки», председательствующий подскочил словно ужаленный. Лицо изображало ужас.

– Ничего не надо включать! – завопил он. – Прошу прощения, – обратился в зал, – произошло недоразумение. Делайте Ваше сообщение без какого-либо музыкального сопровождения. Мы не на концерт пришли.

– Что Вы так всполошились? – обратился Аркадий Львович к трясущемуся, заикающемуся соседу. – Доклад посвящён критике религии, её несостоятельности и несовместимости для людей коммунистической цивилизации.

В ответ видел нескрываемый страх собеседника, чувство удовлетворения, что удалось предотвратить беду. Он не хотел ничего принимать в расчёт, никаких объяснений и пояснений. И Аркадий Львович всё понял. Испытавший потрясение и страх человек был постарше, принадлежал к тому поколению, которое не понаслышке, не из книг знало про 1937 год. Они прошли через это, они пережили это. Страх настолько прочно вошёл в их душу, в их существо, что и в восьмидесятые годы не покидал. Аркадий Львович в скором времени убедится, насколько прав был руководитель олимпиады.

Как-то молодой коллега – классный руководитель 8-го «Б» поделится по секрету с Аркадием Львовичем, в какую историю влип. У него приличный японский радиоприёмник и он иногда, так от случая к случаю, попав на волну, слушал «Голос Америки». Ничего предосудительного в этих информационных сообщениях не замечал. Даже кое-что полезное попадалось. На одной из политинформаций классный руководитель поведал ученикам: «Вчера «Голос Америки» передавал, что участие СССР в Афганской войне большая политическая ошибка и что было бы правильно вывести советские войска из Афганистана». Один из учеников рассказал дома родителям, о чём им говорил учитель, ссылаясь на «Голос Америки». Отец мальчика оказался человеком бдительным. Незамедлительно в письменной форме сообщил в КГБ о неблагонадёжности учителя, которому доверено обучение и воспитание советских школьников. Органы сработали оперативно. Учитель был приглашён в организацию, общения с которой старательно избегали даже самые правоверные советские граждане. Посетителю был заказан пропуск. В просторном кабинете состоялась неприятная во всех смыслах беседа. Представительный мужчина в форме сначала обстоятельно расспрашивал приглашённого, как часто слушает передачи «Голоса Америки», с какой целью и как к ним относится. Потом неторопливо и так же обстоятельно объяснил, к каким непредсказуемым последствиям может привести безобидное прослушивание «вражьих голосов». Дал понять какие жесткие меры органы безопасности могут применить к любителям таких передач. Удостоверившись, что учитель никаких враждебных мыслей о партийно-правительственном руководстве страны не имеет, получив заверение, что впредь не только не будет делиться своими впечатлениями о враждебной пропаганде, но и слушать подобного рода непозволительные передачи, хозяин важного государственного кабинета взял подписку. Учитель в письменной форме заверил, что никоим образом, даже под видом критики западной пропаганды, не будет заниматься деятельностью, которая может нанести ущерб государству, причинить вред воспитанию учащейся молодёжи.

Тогда в пору школьного детства ребята получали правильное советское воспитание. Они росли настоящими патриотами социалистической Родины.

19. Мой любимый герой

Аркадию Львовичу припомнилось, как в пятом классе Вера Макаровна устроила им домашнее сочинение на тему «Мой любимый герой». Собрались три друга после уроков у Володьки на квартире и стали кумекать, о ком писать. Героев много, всеми восхищались, каждый заслуживал почитания, на то он и герой, а кто самый любимый не задумывались. На себе примеряли подвиг каждого, а я бы смог так? Нередко испытывали неуверенность. Не сомневались в одном, когда вырастут, тоже станут героями.

Витька первый заученно скороговоркой выдал Маяковского:

– Юноше,

обдумывающему житьё,

решающему –

сделать бы жизнь с кого,

скажу не задумываясь –

«Делай её с товарища

Дзержинского».

Школьники много чего знали из Маяковского наизусть. Володька возразил:

– «Железный Феликс» – это железно. Помните, как он бесстрашно без оружия пошёл к бунтовавшим матросам-анархистам? Но сегодня время другое. Контру всю давно разгромили. С кем мы, как Феликс, будем бороться?

– Я бы написал про Чапая, – это уже Аркаша. – Всем героям герой.

– А что? – поддержал Володька. – Мы о нём такое напишем!

Кто в те времена не восхищался Чапаевым? Знали о нём по кинофильму. Фурманова мало кто читал, хотя книжку в библиотеке видели. Но после фильма казалось, читать ни к чему. Так всё ясно. Таким героем хотел бы стать любой мальчишка. Но что о нём написать? Как о Чапаеве рассказать в школьном сочинении?

Витька:

– И что напишем? Мечтаем, как Чапаев, мчаться на белом коне в атаку, саблей сокрушая врагов? Против современных танков и самолётов?

Стали перебирать другие имена. Вспоминать героев Великой Отечественной войны, совершивших бессмертные подвиги: Зоя Космодемьянская, Саша Чекалин, Лиза Чайкина, Юрий Смирнов. Никак не могли остановиться на каком-то одном имени.

И тут Аркаша:

– Погодите. Мы же решили стать лётчиками. А кто самый знаменитый лётчик? Чкалов. Вот о ком надо писать сочинение.

– Тогда я напишу о Кожедубе. Он совершил свои подвиги в смертельной схватке с врагом. Вступал в бой с лучшими фашистскими лётчиками и побеждал, на его счету 62 сбитых самолёта, больше, чем у Покрышкина, тоже трижды Героя, – заявил Володя.

– Я тоже напишу о Кожедубе. Мой отец воевал на Курской дуге. Видел как бесстрашно сражались лётчики, сбивая немецкие самолёты. В Курской битве прославился Кожедуб, одержал первые победы, – сделал свой выбор Витя.

– А я буду писать о Чкалове, – стоял на своём Аркадий. – И Кожедуб, и Покрышкин, все воевавшие лётчики образцом для себя считали Чкалова, стремились летать как Чкалов, воевать по-чкаловски. Помните как у Матусовского:

И в советских лётчиках живёт

Твёрдая маресьевская хватка,

Чкаловский стремительный полёт.

За сочинения все трое получили «пятёрки», с таким энтузиазмом и восторгом написали мальчишки о полюбившихся героях.

Аркадий Львович достал с полки папку с наклеенной цветной фотографией на обложке журнала. На фото спортивный самолёт Як-18 на лётном поле. Лётчик в полный рост, одной ногой в кабине, вторая на крыле. Ладонью защищаясь от солнца, смотрит вверх, следит за полётом своих товарищей.

Неспеша перебирает старый учитель вырезки из газет, журналов, статьи, цветные изображения летящих самолётов, перечитывает отдельные тексты, хранящие память о школьном детстве. Рассматривает портреты лётчиков. Больше всего портретов с Чкаловым: вот он в лётном шлеме, улыбающийся; вот после перелёта через Северный полюс в Америку, всем экипажем, вся тройка; а тут с ружьём, позирует сидя, без трофеев, значит, по пути на охоту; на календарном листке; в газете «Правда», номер целиком сохранился, в рубрике «Взгляд сквозь годы»; а вот портрет, выполненный художником. Ещё маленькая фотография, как на паспорт, это когда учились в восьмом классе. У девятиклассника Васи Басова был фотоаппарат со всеми принадлежностями, уважил просьбу, переснял из книги «Великий лётчик нашего времени В.П.Чкалов».

Сохранился плакат, многократно свёрнутый, чтобы уместиться в папке, на котором изображено звено реактивных самолётов, парашютный десант на поле Тушинского аэродрома, многочисленные зрители в день авиационного праздника и памятные для того времени слова: «СЛАВА СТАЛИНСКОЙ АВИАЦИИ!». Плакат выпущен в 1952 году. Висел над тумбочкой со школьными принадлежностями. Материалы Аркаша начал собирать с того времени, как решил стать лётчиком.

А случилось это летом после окончания четвёртого класса. Каникулы проводили в играх и забавах, ходили в кино, целыми днями пропадали на речке. Размышляли, какую выбрать профессию, когда вырастут. Больше всех усердствовал Аркаша.

Посмотрели фильм про подростка-ровесника, который сам с друзьями отремонтировал старый паровоз, и он у них поехал. Пошли в Валге на железнодорожную станцию, где скопились вышедшие из строя паровозы и решили, как паренёк из фильма, отремонтировать и самим поехать на настоящем паровозе. Но не знали что делать, с чего начать, чего ремонтировать.

Тогда переключились на автомобиль. В лесу попался на глаза кузов американского «Виллиса». Колёс и двигателя не было. Но это не смутило. В книжном магазине, к радости ребят, оказался в продаже альбом с техническим описанием «Виллиса», отдельных агрегатов и узлов. Купили. Изучали вместе и внимательно. Не знали, где достать детали. Так что и от этой затеи пришлось отказаться.

Тут в руки Аркаши и попадись небольшая книжечка авиаконструктора Яковлева «Рассказы из жизни». Читал не отрываясь. Завидовал детству будущего конструктора. В одиннадцать лет Саша Яковлев прочитал всего Жюль Верна. Гимназисту были доступны книги Майн Рида и Купера. В городской библиотеке Аркаша три книги Жюль Верна нашёл, Майн Рида и Купера вообще не было. Зато зачитывались «Кортиком» Анатолия Рыбакова, «Четвёртой высотой» Елены Ильиной, книгами Льва Кассиля о войне, о герое-пионере Володе Дубинине.

А как здорово сложилась судьба Яковлева. Строит летающие модели самолётов в школьном кружке. Побывав по счастливому случаю в Крыму на первых всесоюзных планерных соревнованиях, замышляет построить планер. Воспользовавшись наставлениями Ильюшина, известного по знаменитому штурмовику Ил-2, в то время слушателя Академии воздушного флота, и рекомендованными им книгами конструирует и строит в своей школе, которую недавно окончил, планер, собрав целую группу помощников. На вторых по счёту соревнованиях в Крыму планер показал хорошие лётные качества, и юный конструктор удостоен премии.

После двух лет работы в учебных мастерских переходит в лётный отряд на аэродром, наземная обслуга. В 1927 году, заработав трудовой стаж и построив свой первый самолёт АИР-1, Яковлев поступает в Военно-воздушную академию. В 1931 году по окончании академии – инженер на авиазаводе. Дальше непростая, многотрудная, полная тяжких испытаний карьера от рядового инженера до Генерального конструктора ОКБ, носящего его имя. Первая книжка Яковлева описывает его жизненный путь до начала Великой Отечественной войны.

Эти бесхитростные рассказы ставшего знаменитым авиаконструктора определили выбор школьника Аркаши, породнили с небом. Книжечка в каких-то сто страниц вдохновила парнишку не на конструирование самолётов, а породила неудержимое стремление летать, стать лётчиком, первым испытывать такие замечательные машины, которые создавали талантливые конструкторы.

Аркадий решил, будет лётчиком. Его увлечённость поддержали друзья. Им тоже захотелось стать лётчиками. Читали взятые из библиотеки книги, в которых рассказывалось о бесстрашных завоевателях пятого океана, рекордных перелётах, достижениях сталинской авиации. В те годы лётчиков называли сталинскими соколами. Все трое стали мечтать о дальних перелётах, надеялись, что им первым удастся осуществить мечту Чкалова облететь вокруг «шарика», как он почтительно называл нашу планету. Но при этом, как и Чкалов, стать непременно лётчиками-истребителями и заниматься испытанием новейших конструкций самолётов. Ведь это такая мужественная профессия. Им так не терпелось проявить своё мужество.

Прошли годы, да какой там годы, десятилетия, фактически жизнь прожита. Аркадий Львович не стал лётчиком, но любовь к небу сохранил, с мальчишеским задором, с заразительным восторгом рассказывал на уроках, когда заходила речь о тридцатых годах, о подвиге челюскинцев и участвовавших в их спасении лётчиках, первых Героях Советского Союза, о папанинцах, покоривших Северный полюс, которые были туда доставлены экипажами во главе с Водопьяновым, о рекордных перелётах Чкалова, Громова, Гризодубовой.

Учитель истории после событий 1991 года, заново изучая историю Советского государства, столкнулся с переоценкой деятельности личностей, которых в советское время прославляла официальная пропаганда.

Сталин любил в каждом деле, в каждой сфере социалистического строительства определять лучшего, первого, единственного. В поэзии собирался провозгласить Пастернака. Тот вежливо, со Сталиным по-другому нельзя, воспротивился. Тогда Сталин назвал великим, первым поэтом советской эпохи Маяковского. До самой смерти Сталина десятиклассники на уроках литературы обязаны были называть величайшим поэтом Страны Советов Маяковского, независимо от личного отношения и восприятия поэта.

В авиации первым, лучшим, великим Сталин назвал Чкалова. Всё, что было написано о Чкалове, всё, что смог прочитать о Чкалове Аркадий на протяжении всей своей взрослой жизни, подтверждало, Чкалов – лучший лётчик советской эпохи. Современники, а тем более все последующие поколения советских лётчиков считали Чкалова для себя образцом. Не ошибся пятиклассник Аркаша, когда в сочинении «Мой любимый герой» назвал имя Чкалова. Образ Чкалова всплывал в сознании в трудную минуту. А таких минут в жизни каждого человека набегает немало, сложить вместе годы получатся. Аркадий не подражал, в нужный момент он был таким как Чкалов, смелым, решительным и мудрым. По крайней мере, старался быть таким. И как ему казалось, у него это получалось.

Но вот наступило время, когда убеждения подверглись сомнению, поколеблены, требуют подтверждения, переосмысления. Авторы телефильма «Кремлёвские асы» заявили, что Чкалов не единственный и не самый лучший. Взять того же Громова. По тому же маршруту, что и Чкалов, пролетел через Северный полюс, достиг более отдалённого района, установив рекорд дальности.

Сильно поколебала отношение Аркадия Львовича к Чкалову информация, что гибель героя во время последнего трагически закончившегося испытательного полёта была по вине лётчика. Чкалов нарушил полётное задание. Ему предписывалось без уборки шасси, с ограничением скорости совершить полёт по кругу над аэродромом на высоте 600 метров. Продолжительность полёта 10–15 минут. Чкалов успешно выполнил первый круг и пошёл на второй. Второй круг сделал на значительном удалении от аэродрома и с набором высоты до 2000 тысяч метров. Чкалов – опытный пилот. Убедившись, что двигатель работает исправно, лётчик увеличивает радиус второго круга с одновременным набором высоты. Он рассчитал, что с этой высоты долетит до аэродрома даже при остановившемся двигателе. Но произошло непредвиденное, чего не мог предусмотреть такой мастер пилотажа, как Чкалов. Самолёт снижался быстрее, чего не знал и не мог знать лётчик. Это был первый вылет испытуемого самолёта. Затем двигатель и вовсе заглох. Если бы… Если бы второй круг совершался без нарушения лётного задания, строго над аэродромом и на высоте 600 метров, могла быть авария, авария без гибели лётчика и самолёта.

Самолёт был отвергнут. Перспективная машина снята с разработки.

Можно представить, какое разочарование к выдающемуся лётчику, кумиру детства испытал Аркадий Львович. Как огорчился он, когда в девяностые годы из другого телефильма узнал, что лётчик-испытатель удалился от аэродрома, чтобы над дачей Сталина совершить каскад фигур высшего пилотажа, продемонстрировать вождю накануне его дня рождения самолёт, равного которому не было в авиации ни одной страны мира. Это лихачество прославленного Чкалова, любимца Сталина стоило ему жизни, привело к гибели самолёта, аресту неповинных в аварии специалистов, о чём в сталинское время не было даже упоминаний. Один из авторов, не обращаясь к документам, как заклинание повторял на протяжении всей статьи: Говорят… Говорят… Говорят… «Говорят, что по этому делу было арестовано 60 человек». Про фигуры высшего пилотажа Аркадий Львович не поверил, а многочисленные аресты вполне могли быть. Военный юрист Вячеслав Звягинцев, не указывая точную цифру, подтверждает: арестовано несколько десятков человек.

Тогда Аркадий Львович предпринял собственное расследование. И вот что он для себя установил.

Обычно историю нового скоростного истребителя И-180 заканчивают гибелью лётчика-испытателя Чкалова и самолёта. Работы по проекту И-180 прекращены. У Поликарпова, главного конструктора последовала полоса неудач. Ни одной удачной конструкции знаменитому «королю истребителей» создать и запустить в серию больше не удалось. А в 1944 году Поликарпова не стало, тяжелое заболевание – рак желудка и смерть. Версия, что удача отвернулась от конструктора, стала распространяться особенно усердно после его смерти.

Но оказалось на гибели Чкалова история И-180 не заканчивается. Построен И-180 – второй экземпляр. Во время одного из испытательных полётов в феврале 1939 самолет развил рекордную скорость 540 километров в час. Был рекомендован к серийному производству. И-180-2 продолжал успешно проходить последующие испытания. Первый полёт И-180-2 состоялся 19 апреля. А 1-го мая того же года знаменитый лётчик Супрун демонстрировал машину на воздушном параде над Красной площадью.

5 сентября 1939 года полёт на достижение максимального потолка, 53-й по счёту. Через 21 минуту после взлёта с земли увидели на высоте 3000 метров в штопор вошедший самолёт, который перешёл в пикирование и врезался в землю. Лётчик-испытатель Томас Сузи покинул машину на высоте 200–250 метров, парашютом не успел воспользоваться и разбился. Аварийная комиссия пришла к заключению, что на максимальной высоте лопнул кольцевой маслорадиатор. Кипящим маслом ослепило лётчика, он потерял сознание. На высоте 3000 метров пилот очнулся, попытался воспользоваться парашютом, но не успел. Была ещё одна версия, у лётчика случился сердечный приступ, потерял управление машиной.

К этому времени прошёл государственные испытания новый двигатель М-88. Для отработки новой силовой установки построен третий экземпляр И-180-3, выпущено 10 серийных машин. Первые три серийные машины были показаны на параде 1-го мая 1940 года. В июле из-за дефектов в эксплуатации был снят с производства двигатель, предназначенный для установки на И-180. В августе полёты на И-180 запретили, серийное производство было остановлено. Потом завод получил новое задание: начать производство ЛАГГ-3 за подписью заместителя наркома авиапромышленности авиаконструктора Яковлева. Так в ином свете предстала фигура полюбившегося с детства конструктора, книжка которого определила выбор и судьбу Аркадия Львовича.

Состарившийся учитель читает: «Сказалась недобросовестная конкуренция авиаконструктора Яковлева, референта Сталина по вопросам авиации».

В «Википедии» на странице, посвященной Яковлеву, делается попытка защитить «любимца Сталина»: «На должность заместителя наркома по опытному самолётостроению он был назначен лишь в начале 1940 года, и таким образом не мог быть ответственным за сложности, возникшие при создании истребителя И-180 в 1938–1939 годах». И ни слова про второй и третий экземпляры И-180, ни слова о том, что И-180-3, третья по счету конструкция, снят с серийного производства в августе сорокового за подписью Яковлева.

И уж совсем нельзя игнорировать ход работ и испытаний истребителя И-185. Проектирование закончено в начале марта 1940 года. Возникли проблемы с двигателями. Первые испытания прошли в январе-марте 1941 года, до эвакуации. Потом эвакуация в Новосибирск. В январе 1942 года в Новосибирск доставлен один экземпляр нового истребителя. После испытаний НИИ ВВС рекомендовал принять И-185 на вооружение. Самолет прошел дополнительно фронтовые испытания. Мнение фронтовых лётчиков единодушно: самолёт превосходит все имеющиеся на вооружении.

Серийное производство И-185 не состоялось. Недобросовестность авиаконструктора Яковлева, занимающего высокую административную должность, оказалась решающей и в судьбе самолёта, и в судьбе конструктора Поликарпова.

Так в сознании Аркадия Львовича померкло имя авиаконструктора, имя с благоговейным трепетом на протяжении всей жизни произносимое в ряду самых знаменитых конструкторов военного и послевоенного времени.

А Чкалов? Он ценой собственной жизни расплатился за нарушение полётного задания. И не только собственной. После гибели Чкалова арестованы заместитель Поликарпова, ведущий конструктор Д.Л.Томашевич, директор авиазавода М.А.Усачев, начальник главка Наркомата авиапромышленности С.И.Беляйкин, начальник лётно-испытательной станции В.М.Порай. Усачев и Беляйкин получили по 15 лет лагерей, Порай – 10, по статье 58-7 УК РСФСР (вредительство). Беляйкин и Порай погибли в лагере. Усачев в 1943 году освобождён досрочно «за успешное выполнение ряда заданий оборонного значения». Ведущий конструктор Томашевич был осуждён тем же судом и по той же статье, что и остальные. Но его сразу направили в «шарашку» – так назывались конструкторские бюро за колючей проволокой в ведении НКВД. Успешно принимал участие в создании боевых самолётов. Позже под руководством Челомея работал над крылатыми ракетами. Доктор технических наук, профессор. Преподавал в Военно-воздушной инженерной академии имени Жуковского. В 1953 году удостоен Сталинской премии, в 1969 – Государственной. Сочетал преподавание в Московском авиационном институте с работой в Конструкторском Бюро № 1 (КБ-1).

– Вряд ли мы вправе сегодня судить выдающегося лётчика, действительно и по-настоящему великого, за допущенную роковую ошибку, – рассуждал сам с собой Аркадий Львович. – Сколько каждый из нас допустил в жизни больших и малых ошибок? Но свои ошибки мы себе прощаем. Тем более должны с пониманием относиться к ошибкам, которые происходят в экстремальных ситуациях. К ошибкам, с которыми сопряжена профессия лётчика-испытателя. Всей своей жизнью и даже гибелью Чкалов доказал, что я вправе считать его своим любимым героем.

20. Борис Кундза

Если люди между собой не конфликтуют, то отношения складываются доброжелательные. Нет причин возмущаться, говорить на повышенных тонах, грубить, того хуже сквернословить. При встрече приветливо улыбаются, приветствие произносят мягко, уважительно, искренне добра желая. Русских поначалу в Валке было немного. Город не промышленный. Соответственно русская детвора была немногочисленна и неприметна даже в таком небольшом городке. По пальцам можно пересчитать. И возрастом далеко не ушли. Самым старшим одиннадцать-двенадцать лет. Потому, когда в сорок пятом открыли русскую школу, она была начальной. Да и на ту набралось детей настолько мало, что в первый учебный год классы пришлось объединять, как это было в большинстве малых сельских школ по всей России.

У городских жителей участки возле домов были небольшие. Для посадки картошки земельные делянки за городом предоставлялись. За домом несколько грядок для овощей к столу, яблоньки, перед домом цветник. Сад не сад, но к концу лета можно было полакомиться своими яблоками и даже несколько банок компота в зиму сварить. Поначалу русские семьи снимали квартиры, как дядя Эрнест. Поскольку яблони были при каждом доме, у ребятишек не было соблазна лазать за яблоками по чужим садам. Присутствие русских детей не вызывало огорчения или раздражения у горожан. Их шалости, детские игры и забавы не портили настроения благовоспитанным латышам.

После марта 1949-го многие русские семьи поселятся в хорошо обустроенных квартирах в добротных домах. Им и в голову не придёт, что квартиры появились после выселения законных хозяев. Выселение проводилось под покровом ночи. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал.

Были в разных частях города большие двухэтажные деревянные дома барачного типа. В них разместятся русские рабочие семьи. Уездное начальство всех уровней и рангов определится в коттеджах либо в таких домах, как дядя Эрнест. Четыре укомовских семьи обоснуются в кирпичном двухэтажном доме по адресу Рижская, 40. Дяди Эрнесту с тётей Зиной достанется четырёхкомнатная квартира с мягкой резной мебелью красного бархата, с зеркалом под потолок в раме со стёршейся частично позолотой, такие зеркала годы спустя Аркаша увидит в ленинградском Эрмитаже и Екатерининском дворце в Пушкине. Гостиную будет украшать пианино.

По прибытии и на протяжении всех лет проживания в Латвии Аркаша не наблюдал проявление враждебности, недоброжелательства, косых взглядов или недобрых слов в адрес русских. В магазинах продавщицы были предельно вежливы даже с детьми, разговаривая по-русски и терпеливо отвечая на запросы малолетних покупателей.

Это не было идиллией. Русские были вежливы в обращении, а латыши при своём доброжелательном характере, такая уж латышская натура, не забывали о существовании Сибири. И всё же взаимоотношения были искренними и доброжелательными. По крайней мере, до тех пор, пока русские вели себя скромно и не нарушали правил приличия. Причин для недоброжелательного отношения к латышам не было, так что представители двух разных наций уживались без каких-либо проблем.

Прибывшим из России с первых дней пришлось столкнуться с латышским и эстонским языками. И тут проблем не возникло. За редким исключением можно было услышать от латышей «Нэ сапрот»(Не понимаю). Латыши свободно понимали и изъяснялись по-русски. Со своим своеобразным латышским акцентом. Эстонцы тоже произносили русские слова с акцентом. Но у них другой акцент, обусловленный особенностями звучания эстонского языка. Так что русский человек без труда мог отличить латыша от эстонца по акценту.

Незнание языка русскими иногда затрудняло общение, нередко приводило к курьёзным случаям. В первое лето пребывания в Латвии у хозяев на Рижской, 49 гостила семейная пара. Муж и жена, где-то не старше тридцати пяти – тридцати шести лет. Ровесники мамы Аркаши. В каком родстве состоят с хозяевами не было оснований уточнять, возможно, просто давние близкие знакомые. Русские квартиранты постоянно слышали, как хозяева, обращаясь к женщине-гостье, называли её Борис Кундза (ударение в имени Борис на «о»). Мама Аркаши с присущим русским добродушием, встречаясь с ней, называла её, как и хозяева, Борис Кундза. Дети, будучи прилежными и благовоспитанными тоже вежливо именовали женщину Борис Кундза. Однажды гостья не выдержала, она так часто слышала вежливое к себе обращение и приветливое отношение, что спросила у мамы Аркаши:

– Почему вы – русские – меня так величаете? Ведь у вас принято говорить «товарищ».

– Что Вас удивляет? Я к Вам обращаюсь по имени-отчеству, – пояснила Александра Николаевна.

Латышка рассмеялась:

– Борис кундзе – не имя и отчество, как принято у русских. Это обращение переводится как «госпожа Борис – жена господина Бориса. Борис – мой муж. Моё имя Артмане.

Так заново состоялось знакомство и разъяснилось недоразумение. Хозяева по привычке, как в прежние, досоветские времена называли гостью «госпожой Борис». Но русская женщина и дети привыкли называть «госпожой» красивую, весёлую, доброжелательную женщину, и в дальнейшем продолжали именовать её «Борис Кундза». На русском языке они наверняка не стали бы называть её госпожой, но словосочетание «Борис Кундза» так благозвучно, вызывало взаимное уважение, что и мысли не возникло обращаться по-другому.

Иная история, порождённая незнанием языка, произошла с Аркашей, когда тот учился уже в седьмом классе. То ли у Аркаши напрочь отсутствовали способности к усвоению других языков, то ли из-за недостаточного прилежания, но, изучая латышский язык со второго класса, к седьмому знал несколько десятков слов да наиболее употребительные общие выражения. Говорить на латышском не умела даже круглая отличница Наташа, хотя знала все пройденные латышские слова и самостоятельно, пользуясь словарём, переводила все заданные на дом тексты.

В конце второй четверти Аркадий заболел скарлатиной. Обязали лечь в инфекционное отделение больницы, чтобы изолировать от общения с другими детьми и не допустить распространения инфекции. Отделение находилось за городом в здании бывшей богадельни, о чём я рассказывал, когда знакомил, куда выходит улица Райня. Аркадий охотно согласился с такой мерой, полежать в больнице было интересно. Тем более что температура невысокая и никаких физических страданий от заболевания не испытывал.

Мама переживала, как же это её сыночек без мамы будет целых сорок дней, таким определили срок пребывания в больнице врачи.

Сколько в одноэтажном здании было палат, знали только сотрудники лечебного учреждения. Инфекционным больным разгуливать по больнице не разрешалось. Две соседние комнаты-палаты предназначались для детей. В одной размещались мальчики, рядом через тонкую деревянную перегородку находились девочки. Хотя все были со скарлатиной, заходить в соседнюю палату запрещалось. Но в перегородке были сделаны довольно широкие прорези, через которые дети охотно общались между собой, обменивались даже книгами.

В больнице Аркаше понравилось. Утром завтрак, который дети съедали без остатка. В 11 часов второй завтрак: небольшая порция манной каши на молоке с кусочком масла, который на глазах таял и после помешивания делал кашу особенно вкусной. С кашей подавали кусочек белого хлеба и кисель. Обед, как в настоящей столовой, из трёх блюд. В четыре часа полдник. А в завершение ещё и ужин. Дома Аркаша не имел такого питания. Так что пребывание в больнице оставило приятные воспоминания.

Мальчики и девочки двух палат сдружились. В установлении дружеских отношений главную роль сыграл самый старший среди мальчишек – Аркадий. Единственное неудобство поначалу возникло из-за языка. Все дети – и мальчики и девочки – были латыши. Аркаша – единственный русский в этом окружении. И он не владел латышским языком. А дети, большинство из сельских школ, не знали русского. Но отдельные слова и выражения семиклассник всё-таки знал. Так что сама обстановка и обстоятельства благоприятствовали общению на латышском языке. Аркадий понемногу овладевал разговорной речью. Не только понимал, но и сам мог обратиться на латышском языке. Так что пребывание в больнице имело положительный результат, Аркаша заговорил на латышском. И главное, преодолел боязнь, присущую всем начинающим, говорить на неродном языке.

Несмотря на своё возрастное преимущество, остальные учились на два-три класса ниже, были и вовсе малыши из начальной школы, ростом оказался не самый высокий. С первых дней по утрам выполнял физзарядку. В палате стояла разобранная койка на случай, если поступит ещё один больной. Спинку от койки Аркаша стал использовать, поднимая на вытянутых руках над головой. Ежедневные упражнения делал с такой методичностью и прилежанием, что сразу снискал уважение всей палаты. Хотя присоединиться к физическим упражнениям охотников не нашлось.

Доброжелательный улыбающийся русский пришёлся всем по вкусу. В нём видели старшего, с ним советовались. Не претендуя на ведущую роль, Аркадий стал лидером. И справился с этой ролью превосходно. Особенно завоевал симпатии обитателей обеих палат, когда продемонстрировал своё умение рисовать. Срисовав из книжки несколько картинок, когда каждый мог убедиться в поразительном сходстве рисунка с книжным, все стали выражать искреннее восхищение необычайным даром. Предлагали свои книжки с просьбой нарисовать. К заказам присоединились девочки. Так что вскоре значительную часть времени проводил за рисованием, а потом с удовлетворением наблюдал, как выражали свои чувства ребятишки, разглядывая старательно выполненные работы самодеятельного художника. Спустя какое-то время Аркадий обратил внимание, что дети, рассматривая очередной рисунок, вслух повторяли одно и то же слово «смуки». Аркадий этого слова не знал, а по интонации не мог определить, произносят с одобрением или надсмехаются. Раз-другой понаблюдав, как разглядывают его рисунки и неизменно многократно произносят, обращаясь друг к другу, это каверзное слово «смуки», Аркаша решил, что вида не подают, а сами сквернословят в адрес его рисунков, единодушно соглашаясь, что нарисовано скверно. Но открыто заявить не решаются, договорились между собой. В очередной раз, услышав это противное ставшее ненавистным слово «смуки», Аркадий забрал рисунок и на глазах ребят разорвал на несколько кусков.

– Раз «смуки», то и рисовать вам больше не буду.

Ребята обалдели, ничего понять не могли, за что обиделся на них русский. Пытались у него спросить, чтобы разъяснил. Долго длилось выяснение, пока не перевели слово «смуки» на русский. Оказалось всё проще простого. «Смуки» в переводе означает «красиво». Всякий раз этим словом выражали своё одобрение и восхищение, в то время как Аркадий в этом слове уловил другой смысл. Все потом дружно и весело смеялись. Аркадий объяснял, что он принял слово «смуки» за «сликты» (плохо). Мальчишки поделились открытием с девочками, и те дружно порадовались и подтвердили, что Аркадий рисует «смуки».

Сестра Аркаши была озабочена, что братишка больше месяца будет оторван от учебных занятий. Решила это нежелательное положение поправить, приобщив к чтению книг. Её предупредили, что свои книги приносить в больницу можно, но возврату не подлежат. Книга может стать источником инфекции. А дезинфекцией книг они не занимаются, не имеют такой возможности.

Не беда, дома найдутся книги, которые полезно Аркаше прочитать. Кое-какие можно купить в магазине, – решила студентка. Сестра училась на первом курсе Тартуского учительского института. На выходной приезжала домой. Всего два часа пригородным поездом. Вместе с мамой навещала братика в больнице.

Аркаша в выборе книг положился на сестру. И приступил к чтению. Это стало ежедневным обязательным занятием, как и утренняя физзарядка. Дома читал от случая к случаю. Когда попадалась интересная книга. Случалось, по многу дней не заглядывал в книги, кроме учебников. Нередко библиотечные книги сдавал непрочитанными. Чему тут удивляться?

Общение с одноклассниками, игры на улице, на выполнение домашних заданий не хватало времени. Сколько раз давал себе зарок, после школы обед, короткая передышка, подготовка к урокам и только потом улица. Но чаще всего наспех делал письменные задания, бежал к ребятам. Увлёкшись уличными играми и забавами, возвращался поздно. Тут уж не до занятий. Параграф по истории или географии нет сил прочитать, а про книги и не вспоминал в таких случаях. Так что в этом переходном, как его называют психологи, возрасте читалось ужасно мало. Пребывание в больнице оказалось кстати.

За весь учебный год не прочитал столько книг, как за сорок дней больничного режима. Из всех прочитанных больше всего запомнился «Дон Кихот». Во-первых, книга объёмная, приличных размеров. Во-вторых, это же настоящая классика. Прочитав в седьмом классе, на всю жизнь запомнит содержание знаменитой книги. На протяжении всей последующей жизни образ благородного рыцаря будет постоянно всплывать, упоминаться в разговорах с коллегами, приводиться в пример во время страстных дискуссий и разного рода обсуждений, как литературных произведений, так и различных жизненных ситуаций. Дон Кихот будет сопутствовать Аркадию Львовичу всю жизнь. Первоначальное чтение вызвало противоречивые чувства. Герой был какой-то ненастоящий. Все литературные герои нормальные люди, которые за что-то боролись, чего-то добивались в жизни. Они жили полнокровной жизнью. Влюблялись, женились. Преодолевали всякие трудности и невзгоды. Проявляли мужество, достигали успеха. У них всё было по-настоящему. А Дон Кихот какой-то придуманный. Вроде и не сказка, а поступает несуразно. Ну, как может человек всерьёз сражаться с мельницами? Очень много в повествовании всякой несообразности. Ведь не сумасшедший, в конце концов. А ведёт сплошь и рядом так, что и малый ребёнок на такое не решится. Получается, что у ребёнка здравого смысла больше, чем у этого литературного героя. А всё равно за него переживаешь. Жалко его. И люди с ним скверно обращаются, какие-то совсем безжалостные. Ведь они прекрасно понимают, что человек безобидный. Вместо того чтобы помочь ему, поддержать, посочувствовать, над ним надсмехаются, придумывают всякие каверзы, издеваются. Разве это дело? А ведь Дон Кихот и впрямь благородный, человек чести и достоинства. А что получается? Сервантес тоже хорош! Не мог об этом несчастном человеке, который возомнил себя рыцарем без страха и упрёка, который и в самом деле ведёт себя как благородный рыцарь, написать с сочувствием, выставил на посмешище, позволил мерзким людям издеваться над ним. И Санчо Панса заслуживающий уважения человек. Не всё правильно понимает, не во всём разбирается. Но как человек низшего сословия представляет народ, воплощение народной мудрости. Безусловно, этот человек бесправный, как и весь трудовой народ во все времена и исторические эпохи. А потому заслуживает уважительного отношения.

В детские годы Аркаша не донкихотствовал, возможно, что не было соответствующих условий и подходящего случая. А вот когда станет Аркадием Львовичем, не раз будет слышать в свой адрес в зависимости кто говорящий, то с одобрением, то с издёвкой: «Дон Кихот». А поскольку для Аркадия Львовича Дон Кихот личность положительная, он будет не без гордости думать о себе, что с детства унаследовал лучшие качества этого сумасбродного литературного героя.

Школьное обучение латышскому языку в седьмом классе закончилось. В восьмом на территории Эстонии начал изучать эстонский язык, опять с букваря. С латышами больше такого общения и практики, как в больнице, не было. Эстонский за три года учебы тоже не выучил.

И с немецким языком дела обстояли не лучше. Поблажек не делали. С пятого по десятый класс программа изучения немецкого языка была выполнена. Неплохо знал грамматику, мог правильно составить предложение, а вот со словарным запасом беда. Впоследствии во время обучения в университете, хотя и заставляли по газетным статьям переводить «тысячи» (тексты в несколько тысяч слов), овладение языком не состоялось. Заполняя анкету при оформлении на работу в графе: «Какими языками владеете?» – указывал «немецкий» и скромно уточнял: читаю и перевожу со словарём. На самом деле, в состоянии поднатужившись сделать не очень точный перевод со словарём несколько предложений. О чтении и речи быть не могло.

Десятилетия спустя несколько раз принимался самостоятельно овладеть языками. Был хороший учебник для изучения немецкого языка. Очень хотелось научиться читать газету без словаря. А ещё лучше попробовать читать художественную литературу. Приобрёл однажды «Фауста» Гёте. Где-то прочитал рекомендацию, что удобный и надёжный способ овладеть языком чтение художественной литературы. Но не хватило усидчивости, терпения. Много раз приступал к задуманному и столько же раз оставлял. Появлялись срочные неотложные дела. Перерывы в занятиях растягивались на годы. За ними следовали десятилетия. И кончилось тем, что так и не овладел ни одним языком. Искренне сожалел. Оправданий не искал. Оставалось смириться, к языкам не способен.

Был несказанно удивлён и поражён, когда его двоюродный брат, которого как-то навестил уже в немолодом возрасте, в его присутствии долго и непринуждённо разговаривал на латышском со своим знакомым. Аркадий Львович и не подозревал, что для сына латыша латышский язык такой же родной, как и русский, и по паспорту оказался латыш. Просто, когда братишка был маленький, не слышал от него ни одного латышского слова. Когда Аркаша учился в десятом, младший осваивал программу первого класса. После окончания школы Аркадий покинул Валку, много лет не общались, встретились, когда отслужив срочную службу, Роберт был студентом Рижского политехнического института. Последующие встречи были редкими и непродолжительными. Аркадий и предположить не мог, что его брат, на самом деле латыш.

Ещё большее изумление вызвал другой двоюродный брат, сын дяди Коли. Я уже рассказывал, что дядя Коля, потеряв жену, поселившись в Прибалтике, женился на эстонке. Но Аркадию Львовичу в голову не приходило, что у его сына в советском паспорте будет помечена национальность – эстонец. Впоследствии окажется немаловажным фактором, сыграет ему хорошую службу, когда Эстонская республика провозгласит свою самостоятельность и установит жёсткие ограничения по предоставлению гражданства. Ещё причудливей сложится судьба жены Вольдемара. Тася родилась в Валге в русской семье. Во дворе многоэтажки, где прошло её детство, обитали одни эстонцы. И в детском садике эстонцев в группе будет больше, чем русских. Воспитательницы – эстонки. Преимущественно будут общаться с детьми на эстонском. Так что по окончании школы Тася в совершенстве будет владеть эстонским. В Таллинн по распределению Тася по окончании Ленинградского института радиоэлектроники попадёт ещё до распада СССР. Муж Вольдемар по окончании режиссёрского отделения института культуры имени Крупской, вуз окончит в один год с женой, будет не против поселиться в столичном городе. И когда грянет революционный для СССР и всех входящих в него республик год, Вольдемар и Тася без проблем получат эстонское гражданство. Мало того, Тася в течение ряда лет будет преподавать эстонский язык в русских группах, для подготовки к сдаче языкового минимума в получении эстонского гражданства.

Так у русского Аркадия Львовича один брат оказался латышом, другой эстонцем. Прямо-таки настоящий семейный интернационал. До поры до времени. Мог ли в те далёкие годы предвидеть школьник Аркаша, что среди латышей и эстонцев окажутся люди, объявившие войну всему русскому, назвав русских оккупантами?

– Я должен тебе сказать, – обратился ко мне Аркадий Львович, – на долгие годы растянется непонимание того, что же произошло на самом деле. – Собеседник сделал паузу. – Отчего такая ненависть к русским? У учителя истории и без того много вопросов по собственной истории, истории России в ХХ веке, истории русского народа. Распад СССР вызвал множество проблем. Прежде всего, экономических, политических и социальных.

– Учитель истории – не ученый исследователь, – продолжал Аркадий Львович, – не политик, он располагает учебником и литературой, адресованной ко всем гражданам. Его знание истории позволяет лучше разобраться в информации, заполнившей телеканалы, газеты разных политических ориентаций и направлений. Понимает, что даже ему неплохо знающему историю в таком потоке разобраться непросто, что уж говорить про большинство рядовых граждан, техническую и прочую интеллигенцию, получившую политическое образование и идеологическую направленность на лекциях по истории КПСС и марксистско-ленинской философии.

– В России достаточно большая часть граждан продолжает исповедовать сталинизм, – с горечью, нескрываемым сожалением четко чеканил каждое слово учитель истории. Сказывалась десятилетиями выработанная привычка выступать перед аудиторией. – Возродилась коммунистическая партия, неважно, что в новом обличии. Переход к рынку сопровождался обвалом в экономике. И людям, оказавшимся безработными, трудящимся, которым месяцами не выплачивали зарплату, до лампочки, что крушение вызвано не переходом к рынку, а разрушением сложившейся системы промышленного и сельскохозяйственного производства, ликвидацией устойчивых экономических связей между предприятиями и целыми отраслями республик, входящих в единую экономическую зону.

– Выход из экономической системы прибалтийских государств обернулся для них ещё большей экономической катастрофой. Но, пришедшие к власти политики, опьянённые полученной свободой от монстра СССР, обрушили свою ненависть на Россию, русских. История – не только прошлое. История творится сегодня, сейчас, в данный момент, история происходит на наших глазах. История заставит, история научит политиков государств Балтии благоразумию, – без гнева, но уверенным голосом подвёл итог своему длинному рассуждению Аркадий Львович.

21. Юные строители коммунизма

Дети, пережившие войну, легче поддавались коммунистическому воспитанию.

После победы над фашизмом не только гордились, но и искренно любили Родину. Если миллионы советских людей отдали жизнь за Родину, могли наследники быть другими? Участвовать в строительстве коммунизма – могла быть иная цель у советского человека, у подрастающего поколения, как их привычно называли взрослые?

Всё было просто и понятно. Мы живём в государстве трудящихся. В такой стране люди свободны. Никто никого не притесняет. Нет эксплуататоров. Каждый работает не на себя, а на государство, ради общего блага, а государство, советская власть заботится обо всех и каждом в отдельности. Чем лучше трудишься, тем богаче становится государство, тем больше у него возможностей сделать жизнь каждого радостней и счастливее.

Благодаря социалистическому строю все народы нашей страны объединились в дружную могучую семью, стали одним народом. Наш народ непобедим. Мы доказали это в тяжёлой кровопролитной войне. Да, мы отступали. Враг был коварен и силён. Но мы оказались сильнее. Победили сильного врага. Это заслуга нашего народа. Нам есть чем гордиться.

Война нанесла большой урон народному хозяйству. Разрушены города и сёла, фабрики и заводы. Чтобы хорошо, в достатке жить, надо всё это восстановить, заново наладить выпуск продукции, снабдить всем необходимым. Надо возродить сельское хозяйство на территориях, подвергшихся фашистской оккупации, чтобы накормить население, изголодавшееся за годы войны. Всё это требует времени и громадных усилий. Поэтому временные трудности после войны неизбежны. Временные. Трудовой народ восстановит разрушенное хозяйство и заживёт сытой обеспеченной жизнью.

Руководство осуществляет Коммунистическая партия во главе с великим Сталиным. Мудрому вождю народ обязан построением социализма в стране, победе в Великой Отечественной войне. Сталин оказался единственным верным ленинцем и уверенно ведёт народ к самому справедливому строю на земле – коммунизму. Вместе с Лениным они осуществили Великую Октябрьскую социалистическую революцию, одержали победу в кровопролитной гражданской войне, вместе начали строительство первого в мире социалистического государства. После смерти Ленина Сталин продолжил его дело.

Из года в год, из класса в класс эти знания о вождях мирового пролетариата расширялись и укреплялись.

Седьмой класс ознаменовался важным в биографии Аркаши событием: он был принят в ряды ВЛКСМ, стал комсомольцем. В 1945 году школа была начальной. Через год появился пятый класс. Первоклассники перешли во второй, им на смену пришли новые первоклашки. Когда Аркаша учился в пятом, старшие ребята, с которыми пришли в школу в сорок пятом году, совместно играли, которые возглавили русскую детвору в Валке, были в седьмом. В школе создана комсомольская организация. Одноклассников Аркаши, кому исполнилось четырнадцать, уже в шестом классе приняли в комсомол. Почти все девочки, не только мальчики, в классе были комсомольцами. Аркаше пришлось ждать. Завидовал. У всех комсомольские значки, а он всё ещё носит пионерский галстук.

Но всяким ожиданиям неизбежно приходит конец. Так и Аркаша дождался, когда комсорг Коля Озеровский сказал, что надо написать заявление о вступлении в комсомол. Аркаша старательно писал: «Прошу принять в ряды Ленинского Комсомола, так как хочу быть в первых рядах строителей коммунизма. Обязуюсь соблюдать Устав ВЛКСМ, быть примером в учёбе и поведении». Все, вступающие в Комсомол, писали приблизительно одно и то же. Дальше началась подготовка: читал историю Комсомола, по пунктам изучал Устав.

Аркаша уже много чего знал про комсомол. Готовясь к вступлению, внимательно читал и запоминал, что было написано в книге «Комсомольский билет». Автор Губарев Виталий Георгиевич был известен Аркаше как детский писатель, как пионерский писатель. Его повесть «Павлик Морозов» прочитал пионер Аркадий Титов ещё в младших классах.

Виталий Губарев рассказывал: «В сентябре 1932 года я приехал в глухую таёжную деревню Герасимовку на севере Урала, чтобы принять участие в расследовании убийства двух братьев Морозовых, тринадцатилетнего Павлика и восьмилетнего Феди. Мало кто знал тогда, что один из погибших – не просто обыкновенный деревенский мальчик, а настоящий герой, имя которого станет известно всему миру».

Из книги Аркаша узнал, что дедушка Павлика Сергей в молодости, при царе жил в Витебской губернии. Когда по реформе Столыпина началось массовое переселение крестьян в Сибирь, переехал с семьёй в Герасимовку на пустующие уральские земли. Один из сыновей деда, отец Павлика отделился, завёл собственное хозяйство. Когда в Сибири установилась советская власть, отец Трофим Морозов стал председателем сельсовета в Герасимовке. Началась коллективизация, крестьяне не хотели объединяться в колхоз. Особенно зажиточные, у кого было хорошо налаженное хозяйство. Против колхоза был и дед Павлика Морозова.

Однажды Павлик обнаружил у отца бумагу-удостоверение, где было пропечатано, что выдано гражданину (фамилия вписывалась от руки), который «по личному желанию уезжает с места жительства. По социальному положению бедняк». Павлик сообщил представителю органов: «Эти бумажки отец продаёт врагам. Сосланным с Кубани кулакам». Трофима Морозова обвинили в том, что «будучи председателем сельсовета, дружил с кулаками, укрывал их хозяйства от обложения, способствовал бегству спецпереселенцев путём продажи документов». Осуждён на десять лет. Павлика за то, что раскрыл преступление своего отца, стали называть в деревне «Пашкой-коммунистом».

Всей деревне стало известно, что по доносам Павлика и его друзей-пионеров у Силина нашли закопанный хлеб, у Шитракова – оружие. Однажды Паша проснулся ночью, услышав шум во дворе деда, и подглядел, как прятали зерно в яму. Двоюродный брат Павлика девятнадцатилетний Данила обнаружил подглядывающего родственника. Днём комиссия нашла хлеб и конфисковала.

Все эти разоблачения не прошли бесследно. В начале осени Павлик с восьмилетним братом ушли в лес за клюквой и не вернулись. Через три дня искать братьев пошла вся деревня. В протоколе участкового милиционера записано: «Морозов Павел лежал от дороги на расстоянии 10 метров, головою в восточную сторону. На голове надет красный мешок. Павлу был нанесён смертельный удар в брюхо. Второй удар нанесён в грудь около сердца… Труп Фёдора Морозова находился в пятнадцати метрах от Павла в болотине и мелком осиннике. Фёдору был нанесён удар в левый висок палкой, правая щека испачкана кровью. Ножом нанесён смертельный удар в брюхо…, а также разрезана рука ножом до кости».

Суд пришёл к заключению: кулак Арсений Кулуканов сообщил внуку деда Сергея Даниле, что Павлик с братом ушли в лес по ягоду. Данила передал разговор деду, взял нож, и они вместе ушли в лес. Встретив детей, Данила ударил ножом Павла. Дед задержал убегающего Фёдора. Данила убил второго мальчика.

На суде Данила Морозов подтвердил обвинения. Дед Сергей то сознавался, то отрицал свою вину. Остальные обвиняемые вину отрицали.

По решению суда Арсений Кулуканов и Данила Морозов были расстреляны. Восьмидесятилетние дед Сергей и бабушка Ксения (обвинённая как соучастница убийства) умерли в тюрьме.

Молодая учительница Зоя Александровна пришла со школьниками к матери погибших детей и рассказала, «что дорогое имя пионера Павлика Морозова стало известно всей стране, что она, мать, не осталась забытой в своём горе, и правительство назначило ей пожизненную персональную пенсию. …что миллионы советских ребят всегда будут стремиться быть такими же честными и преданными сынами Родины».

Аркаша, как и все пионеры страны, поклонялся Павлику Морозову, его подвигу и героической гибели. Им не в чем было упрекнуть своих родителей. Родители пионеров были честными и преданными патриотами Страны Советов. Павлик Морозов и другие пионеры-герои служили образцом, им готовы были подражать, все пионеры хотели беззаветно служить Родине.

Виталий Георгиевич не только печатался в «Пионерской правде», но одно время был главным редактором этой газеты. И вот теперь он издал книгу о комсомоле и комсомольцах. Нужная и своевременная книга.

Аркаша читает: «…великие вожди Ленин и Сталин создали крепкую, сплочённую партию рабочего класса, партию большевиков, для того чтобы подготовить рабочий класс к свержению царя, помещиков и капиталистов и к строительству новой свободной жизни».

Далее следовали уже известные события. В феврале рабочие и крестьяне свергли ненавистное царское самодержавие. Но власть захватило Временное буржуазное правительство. В июле 1917 года Временное правительство расстреляло в Петрограде мирную демонстрацию рабочих и солдат. Большевики ушли в подполье. Ленину пришлось скрываться близ станции Разлив.

«В это трудное время собрался исторический VI съезд большевистской партии, – продолжает чтение Аркаша. – Работой съезда руководил товарищ Сталин. В дни Октябрьского вооружённого восстания молодые пролетарии – члены союзов молодёжи – были в первых рядах бойцов Красной гвардии. Вместе с коммунистами они заняли телефонную станцию и телеграф, вокзалы и мосты Петрограда, штурмовали Зимний Дворец».

Как это происходило, Аркаша много раз видел в кино. И как «Аврора» стреляла по Зимнему тоже видел. В то время во многих городах существовали союзы молодёжи.

29 октября 1918 года открылся I Всероссийский съезд союзов рабочей и крестьянской молодёжи.

«На I съезде был принят единый устав союза, Избран Центральный Комитет, утверждено название новой организации – Российский Коммунистический Союз Молодёжи. Дата открытия съезда – 29 октября 1918 года – считается днём рождения комсомола. Так осуществилась идея Ленина и Сталина о создании коммунистического союза молодёжи – верного помощника и боевого резерва коммунистической партии».

«В партии воплощено всё самое мудрое, самое передовое. И ленинский комсомол на протяжении всего своего пути учится у партии честно и неуклонно выполнять свои боевые задачи».

Заголовок «Комсомол в борьбе за власть Советов».

«…когда белогвардейские генералы и иностранные интервенты захотели вернуть власть помещикам и капиталистам, советская молодёжь по зову большевистской партии поднялась на борьбу с врагами Родины». «Вместе с отцами и старшими братьями по призыву великого Ленина на фронт уходили тысячи юношей и девушек».

В память об этом времени мальчишки с воодушевлением пели:

Дан приказ ему – на запад,

Ей – в другую сторону,

Уходили комсомольцы

На гражданскую войну.

Песню часто исполняли по радио, пели хором на уроках пения.

Аркаша читает о комсомольцах – героях гражданской войны.

Комиссаром Невельского полка 27-й дивизии был комсомолец Саша Кондратьев. Однажды под натиском белогвардейцев пришлось отступать к лесу. Комиссар дал возможность укрыться бойцам, расстреливая врагов из пулемёта. Когда был ранен, последнюю пулю оставил для себя. Посмертно награждён орденом Боевого Красного Знамени.

Отважно сражался будущий писатель Аркадий Гайдар. Ребятам казалось, что прочитали все книжки, которые написал Гайдар. А с каким азартом смотрели фильмы по книгам Гайдара. «РВС», «Школа», «Военная тайна», «Судьба барабанщика», «Тимур и его команда» учили мужеству, любви и преданности социалистической Родине.

И уж никто не оставался равнодушным к судьбе Николая Островского. С него и его героя Павки Корчагина брали пример, хотели подражать, прожить жизнь так, как завещал писатель. Читали «Как закалялась сталь» и представляли себя продолжателями славных дел комсомольцев, закалившихся в борьбе за советскую власть, за светлое будущее.

За боевые подвиги в гражданской войне Комсомол был награждён орденом Боевого Красного Знамени.

«В 1925 году, – продолжает чтение Аркадий, – товарищ Сталин поставил перед всем народом величественную задачу превращения нашей страны из отсталой в передовую индустриальную державу. Нужно было догнать и перегнать капиталистические страны. Путь, который проделали эти страны за сотню лет, нашему государству предстояло пройти в десять-пятнадцать лет».

«Повсюду первыми помощниками партии были комсомольцы, юноши и девушки советской страны. Вместе со старшими братьями и отцами строили тракторные заводы в Сталинграде и Харькове, воздвигали самую большую в Европе гидроэлектростанцию на Днепре, строили новую Туркестано-Сибирскую железную дорогу, металлургический гигант Магнитогорск, метрополитен в Москве…»

«Комсомол был в первых рядах борцов с кулачеством и строителей большевистских колхозов».

«Благодаря ударному труду всего советского народа план первой пятилетки был выполнен за четыре года и три месяца».

«Этот прекрасный, благородный труд комсомольцев был отмечен новой высокой наградой. В 1931 году комсомолу был вручен второй орден – орден Трудового Красного Знамени».

Аркадий читает, как в годы сталинских пятилеток в дальневосточной тайге построен город – Комсомольск на Амуре. Про этот город Аркаша и раньше слышал и читал. По путёвке комсомола на строительство этого города приехал волжанин комсомолец Алексей Маресьев. Здесь получил трудовую закалку будущий лётчик. Лётчик-легенда в истории Великой Отечественной войны. Будучи сбитым над вражеской территорией раненый в ноги восемнадцать дней добирался до своих. Когда не смог идти, полз. Крестьяне подобрали обессиленного лётчика. Удалось переправить через линию фронта, доставить в госпиталь. Ноги были обморожены, началась гангрена. Ампутация обеих ног в области голени. Упорно тренировался. Прошёл медкомиссию и направлен в лётную школу. Добился отправки на фронт. Продолжал воевать. Сбил 11 самолётов: четыре до ранения и семь – после ранения. Закончил войну Героем Советского Союза. О нём Борис Полевой написал «Повесть о настоящем человеке».

О Великой Отечественной войне сколько книг прочитано, сколько фильмов посмотрели. Всех героев знали поимённо. Александр Матросов грудью бросился на вражеский дот и на короткое время дал возможность однополчанам прорваться вперёд, успешно завершить атаку.

Выпускница московской школы Зоя Космодемьянская в составе диверсионной группы выполняла задание на вражеской территории в декабре 1941 года, когда оккупанты готовились к захвату столицы. Немцы схватили отважную девушку, пытали и казнили. С петлёй на шее кричала палачам: «Всех не перевешаете! Нас двести миллионов!» Зоя проявила мужество, стойкость, непреклонность перед ненавистными врагами. Стала образцом героизма для всех советских людей, для тех, кто сражался на фронте, для тех, кто самоотверженным трудом обеспечивал победу.

Захваченного в плен рядового Юрия Смирнова немцы пытали, а потом распяли. Когда бойцы, прорвавшие оборону, зашли в блиндаж, тело гвардейца было положено на крестовину из двух досок, руки и ноги прибиты гвоздями. Кровавые подтёки и глубокие раны свидетельствовали о перенесённых пытках. На столе комсомольский билет и красноармейская книжка.

О юных героях Краснодона, членах подпольной организации «Молодая гвардия» школьники смотрели кинофильм по роману Фадеева. Сцена казни, когда молодогвардейцев живыми сбрасывают в ствол шахты, потрясла всех, переживших войну.

А что пришлось пережить жителям и защитникам блокадного Ленинграда? Обречённые на голодную смерть продолжали сражаться, защищать город, продолжали работу на заводах, производящих военную технику, оружие и боеприпасы.

«За время войны, – сообщает писатель, – в комсомол вступили миллионы юношей и девушек. Три с половиной миллиона были награждены советским правительством орденами и медалями. Семь тысяч Героев Советского Союза – комсомольцы и воспитанники ВЛКСМ».

В ноябре 1945 года Михаил Иванович Калинин в Колонном зале Дома Союзов вручая комсомолу орден Ленина, сказал: «Товарищи, третий раз Советское правительство отмечает наградой Коммунистический Союз Молодёжи. Третий раз наш гениальный вождь товарищ Сталин высоко оценивает заслуги комсомола перед народом.

…Этим орденом, орденом Ленина, комсомол награждён за выдающиеся заслуги перед Родиной в годы Великой Отечественной войны Советского Союза против гитлеровской Германии и за большую работу по воспитанию советской молодёжи в духе беззаветной преданности Отечеству. Удостаивая комсомол этой наивысшей награды, правительство подчеркнуло большие заслуги комсомола в годы великой борьбы за Отчизну, как на фронтах Отечественной войны, так и в тылу – на фабриках, заводах, на колхозных полях».

Наступили послевоенные годы. Трудные, голодные. Виталий Губарев повествует: «В послевоенные годы комсомольцы, юноши и девушки нашей страны вместе со всем советским народом самоотверженно борются за выполнение сталинского пятилетнего плана восстановления и дальнейшего развития народного хозяйства нашей страны, за выполнение задач, поставленных перед советским народом товарищем Сталиным».

«Велики заслуги комсомола перед Родиной. 29 октября 1948 года советская страна отмечала тридцатилетие ВЛКСМ. За выдающиеся заслуги в деле коммунистического воспитания советской молодёжи и активное участие в социалистическом строительстве в связи с тридцатилетием со дня основания ВЛКСМ Президиум Верховного Совета СССР наградил Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодёжи орденом Ленина. Это четвёртая правительственная награда, украшающая знамя нашего родного комсомола!»

«Орденами и медалями было награждено также более трёх тысяч комсомольских работников. Так высоко Советское государство оценило заслуги комсомола перед Родиной».

Весной 1949 года в Москве проходил XI съезд ВЛКСМ. «XI съезд комсомола обратился с письмом к вождю народов, учителю и другу советской молодёжи товарищу Сталину. В этом письме съезд от имени комсомольцев и комсомола, от всего поколения страны социализма поклялся умножать славные традиции комсомола, быть и впредь верными помощниками коммунистической партии в борьбе за полную победу коммунизма в нашей стране».

Заключительная часть книги озаглавлена «Волей сталинской воспитан, духом ленинским взращён!»

«Молодёжь – наша будущность, наша надежда… – говорит товарищ Сталин. – Она должна донести наше знамя до победного конца».

Вот почему большевистская партия так любовно заботится о молодёжи. Юноши и девушки страны социализма отвечают на эту заботу беспредельной преданностью и любовью к партии, к родному Сталину.

Имя товарища Сталина является самым дорогим для нашей молодёжи. В краткой биографии товарища Сталина говорится:

«Имя Сталина носят в своём сердце юноши и девушки страны социализма, пионеры и пионерки. Самая заветная их мечта – быть как Ленин, как Сталин, быть политическими деятелями ленинско-сталинского типа. По призыву партии, товарища Сталина советская молодёжь строила гиганты социалистической индустрии, создавала города в тайге, строила и строит чудесные корабли, завоёвывает Арктику, осваивает новую технику в индустрии и в сельском хозяйстве, крепит оборону нашей Родины, творчески работает в науке, искусстве, показывая образцы героизма и мужества на полях сражений в Отечественной войне и образцы самоотверженного труда в тылу для победы Советской Армии. Воспитанный Лениным и Сталиным комсомол является верным помощником большевистской партии, надёжной сменой старшего поколения борцов за коммунизм».

Приём на заседании комитета комсомола и школьном комсомольском собрании воспринимался, как дело само собой разумеющееся. Самое ответственное – быть принятым на бюро райкома комсомола. Такой день запоминается на всю жизнь. Вместе с Озеровским целой группой пришли в здание райкома. Поднялись на второй этаж. Разместились в просторной приёмной. Заседание уже шло. После недолгого ожидания стали по одному приглашать в кабинет. Кабинет оказался небольшим. У единственного окна лицом к входящему сидел за письменным столом секретарь райкома комсомола. К его столу примыкал почти во всю длину кабинета стол для членов бюро. По обе стороны они и разместились. Четыре стула с одной стороны и четыре с другой. Слева при входе вдоль стены ещё целый ряд стульев. Видимо для расширенных заседаний. Процедура приёма проходила по одному и тому же сценарию.

Когда подошла очередь Аркадия, он вошёл в кабинет, ему указали место у торца стола. Секретарь, обращаясь к вошедшему, попросил рассказать автобиографию. Это было несложно. Какая биография у семиклассника? Где и когда родился? Кто родители? Когда и откуда приехали в Латвию? В каком классе учишься? Незамедлительно последовал вопрос, как учишься. Потом попросили рассказать по Уставу права и обязанности комсомольца. Обязательно следовал вопрос, что такое принцип демократического централизма и как он осуществляется в коммунистической молодёжной организации. Что является высшим органом Комсомола? В Уставе записано: съезд ВЛКСМ.

Непременно задавали: какими орденами и за что награждён комсомол? Это уж вовсе простой вопрос. На знамени ВЛКСМ в то время было четыре ордена.

Потом было голосование: принять Титова Аркадия в члены ВЛКСМ. Секретарь райкома подошёл, поздравил с вступлением коммунистический союз молодёжи и вручил стального цвета книжечку – членский билет, на обложке которого было написано: Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодёжи.

Что могло измениться в жизни школьника-семиклассника после вступления в комсомол? Прежние требования: учиться хорошо, чтобы не опозорить звание комсомольца, соблюдать дисциплину, быть примером для остальных. А как тут будешь примером, когда в классе все комсомольцы? Тут уж ничего не поделаешь. Надо ждать, когда вырастишь. Получишь специальность. Вот тогда начнётся настоящая жизнь для комсомольца. Быть первым везде и во всём. Своей самоотверженной работой, а для военнослужащих службой доказать преданность народу, любовь к Родине. Сделать как можно больше для приближения светлого будущего – коммунизма.

Аркадий с друзьями определили своё будущее. Они будут военными лётчиками. Они будут совершенствовать своё лётное мастерство, чтобы стать надёжной защитой для своей страны и своего народа. А если посчастливится попасть в лётчики-испытатели, они, рискуя жизнью, приложат все силы, чтобы советские авиаторы получили самые лучшие в мире самолёты. Они будут испытывать новейшую авиационную технику, совершенствовать её, делать её доступной в управлении и эксплуатации для рядовых лётчиков Военно-воздушных сил СССР.

А когда для испытания космических кораблей, для полётов в космос потребуются пилоты, они будут первыми в составе космических экипажей.

Да, сейчас они школьники. Но уже в этом возрасте должны тренировать себя, готовить к физическим перегрузкам, воспитывать волю, храбрость, способность не растеряться в минуту опасности.

Надо не просто изучать математику, физику, географию. Надо изучать книги, излагающие основы теории полёта самолёта и ракеты, конструкцию летательных аппаратов. Всё это понадобится, когда придёт время учёбы в авиационном училище, время осваивать профессию пилота.

Вступив в комсомол, школьник принимает ответственность за своё поведение, за своё будущее, демонстрирует готовность честно, добросовестно, с полной отдачей сил служить трудовому народу, приближать победу коммунизма во всём мире.

22. В восьмом классе

Чтобы не наскучить читателю своей однообразной речью, старательно соблюдающей нормы литературного языка, решил воспользоваться предложенными Аркадием Львовичем записями, выполненными им в девятом классе.

Аркаша видел, что его сестра ведёт дневник. Однажды украдкой заглянул. Нет, ничего предосудительного не совершал. Знал, что чужие письма и дневники читать не положено. Любопытно было взглянуть, как делаются записи, выстраивается самодельное литературное сочинительство. После короткого ознакомления, не вникая в личные замыслы и тайны сестры, решил писать не дневник, а поведать, как сложилась его ученическая жизнь в восьмом классе, изложить впечатления о первом парашютном прыжке, составить рассказ о своей жизни в селе на берегу Чудского озера, куда по распределению направлена сестра по окончании учительского института. При этом переписал себе эпиграф, который поместила сестра на обложке своего дневника. Это был призыв из книги Каверина «Два капитана»: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Девятиклассник решил сделать это вдохновенное выражение девизом своей жизни. Так и поступил. Поместил в качестве эпиграфа к своему сочинению. Не устраивало словосочетание: «бороться и искать». Подряд стоящие две буквы «и» сбивали с ритма, мешали чёткости фразы. «И» между словами была явно лишняя. Написал через запятую: «Бороться, искать, найти и не сдаваться!» Так получалось гораздо лучше, если читать, делая убедительную паузу после каждого слова. Но, как быть с Кавериным? Выражение принадлежит писателю. Никто не имеет права искажать авторский текст. В конце концов, смирился. Оставил без собственной поправки и, чтобы избежать претензий в свой адрес, подписал: Валентин Каверин. «Два капитана».

Вот что рассказал о себе школьник, избравший девизом: «Бороться и искать, найти и не сдаваться».

Мемуары ученика 9-го класса Титова Аркадия

В восьмом классе

Не понимают нас взрослые. Ой, как не понимают. От того себе только лишние хлопоты имеют. Потом же сами жалуются, от таких детей, говорят, голова кругом идёт, вся душа изболелась, каждый день ждёшь очередной пакости. Но это про других. У моей матери со мной проблем не было. И не потому, что избегал разных там мальчишеских проказ, или на уроках вёл безупречно. Случалось в младших классах и в угол ставили, когда на уроке расшалюсь и остановиться никак не могу. Характер такой непоседливый. Но в четверти за поведение мне всегда ставили «пять», так что жалоб от учителей мать не слышала, когда приходила на родительские собрания. Выговаривали моей мамочке только за то, что мальчик способный, но учится ниже своих возможностей. Учителя не ошибались, когда говорили матери про мои способности. Я и сам об этом догадывался.

Взять хотя бы тот случай с геометрией. В шестом классе начали изучать геометрию. Предмет понравился. Чертить разные геометрические фигуры, делить отрезок или угол на равные части, вписывать в окружность правильные многоугольники с разным количеством сторон с помощью циркуля и линейки. Увлекательное занятие. А когда подошли к доказательству теорем, почувствовал свою полную несостоятельность. Математику вёл директор школы Николай Иванович, человек строгий, требовательный, но, по единодушному мнению школяров, справедливый, чётко и понятно излагавший замысловатую науку. Уважал и ценил я директора, считал лучшим учителем школы. На один уровень с ним ставил только Веру Макаровну, учительницу русского языка и литературы. Об остальных тоже был хорошего мнения. Но эти двое были моими любимцами, кумирами.

Я внимательно следил за феерическими манипуляциями Николая Ивановича, как тот, словно фокусник, брал начерченную на доске сторону треугольника АВ накладывал на сторону А прим В прим. Потом то же самое проделывал со стороной АС, совмещая с А прим С прим. И в итоге оказывалось, что треугольник АВС равен треугольнику А прим В прим С прим. Эти А прим В прим С прим звучали как барабанная дробь и никак не хотели вложиться в моё сознание, как ни старался. Ход доказательства ускользал, оставляя в голове бесконечно звучащие А прим В прим С прим. Одноклассники спокойно выходили к доске и без затруднений доказывали теорему. А я после многократных повторений только и слышал: А прим В прим С прим. Число теорем неудержимо росло, но ни одно из доказательств не укладывалось в моей отчаявшейся голове.

Тогда однажды дома раскрыл «Геометрию» и, сделав в черновике чертёж, медленно стал воспроизводить те операции, что пропечатаны в учебнике. Кончиком карандаша касался буквы А, проводил по стороне треугольника до точки В, потом, подняв в воздух карандаш, точку А совмещал с точкой А прим. Накладывал треугольник АВС на треугольник А прим В прим С прим, фигуры совмещались в точном соответствии с условиями теоремы. Повторял доказательство, пока не запомнил его, не заглядывая в учебник. Так же поступил с остальными теоремами. Помогла способность все действия со сторонами и фигурами видеть так, будто действительно брал вырезанный из бумаги треугольник и накладывал на другой, начерченный в тетрадке. Оказалось, я, как художник, обладаю пространственным воображением.

Тогда в шестом классе уяснил, что если внимательно читать учебник и выполнять все указания, любая школьная премудрость становится постижимой.

Но готовить ежедневно домашние задания по всем предметам так и не научился. Наспех, кое-как делал письменные упражнения. Устный материал прочитывал на переменке, перед уроком, и то, если ожидал, что спросят. Класс большой. После того, как вызвали к доске, можно долго не учить уроки. Пока это очередь снова дойдёт до тебя.

Между прочим, материал по невыученным урокам всё равно запоминался, что-то во время объяснения учителя, даже если невнимательно слушаешь, что-то западает в память из ответов учеников.

Вспоминается ещё один любопытный случай из моей школьной биографии. После четвёртого класса летом во время каникул целые дни проводил на речке с мальчишками. Там сошёлся с третьеклассником, который был оставлен по математике на осень. Существовала такая мера преодоления неуспеваемости в школе. Как-то пацан обратился за помощью прорешать несколько задачек, номера которых указала учительница в качестве летнего задания. Я, не очень уверенный в себе, вдруг какие из задач окажутся мне не по зубам, третий класс, когда это было, согласился. Оказалось, задачи, которые не всегда мог решить в третьем классе, теперь после четвёртого не вызывали никаких затруднений. Поначалу подопечный просто переписывал решения незаправдашнего учителя. Потом сам пытался решать, пользуясь моими пояснениями и подсказками. Занятия увлекли обоих. Целый месяц занимались, пока не выполнили все задания в тетради. Трудно сказать, научил я решать задачи, или учительница не захотела иметь второгодника, но подшефный был переведён в следующий класс.

Впоследствии не раз убеждался: то, что представляется непосильным во время изучения в соответствующем классе, иногда так и остаётся неусвоенным, в старших классах оказывается простым и доступным для понимания. Пробелы, образовавшиеся при прохождении материала в младших классах, легко устраняются с возрастом, в старших классах.

Прочно занимая место в числе посредственных учеников, четвёртый класс, последний класс начальной школы, и седьмой – выпускной – окончание неполной средней школы, с этим образованием принимали в техникумы и многие военные училища – я окончил без единой «тройки».

А ведь в седьмом классе, заболев в середине второй четверти скарлатиной, сорок дней пролежал в инфекционном отделении больницы. Вышел на занятия уже в третьей четверти. За вторую не аттестовали. Тем не менее, без особого напряжения и каких-то самоотверженных усилий закончил учебный год, сдал выпускные экзамены и получил свидетельство, которым гордился.

В Валке была латышская средняя школа с двенадцатилетним сроком обучения – гимназия. Для русских детей открыли школу-семилетку. Те, кому надо было учиться в старших классах, ходили в среднюю школу № 2 города Валга. Номер один носила средняя школа с обучением на эстонском языке. Так что в восьмой класс я пошёл в Эстонию. Моя старшая сестра к тому времени окончила школу, была студенткой второго курса Тартуского учительского института. Были такие институты по всему СССР. После войны в школах не хватало учителей. Ускоренный, рассчитанный на два года курс подготовки учителей для школ-семилеток должен был помочь решению проблемы.

В восьмой класс пришёл ученик с хорошими отметками. На первых порах с учёбой всё ладилось. Меня избрали в учком, как представителя восьмых классов. Школа, обслуживающая два города, имела по два восьмых, девятых и десятых класса.

Вы не знаете, что такое учком? Поясню: ученический комитет. Так руководители народного образования представляли себе ученическое самоуправление в школе. Взрослые дяди и тёти пытались воплотить опыт Макаренко по детскому самоуправлению. Создавали видимость. Ученического самоуправления на самом деле не существовало. В каждом классе назначался староста. Но на уроках власть безраздельно принадлежала учителям. Во время перемен никакое управление нам не требовалось. Носились по коридорам и лестницам. Толкались, боролись, догоняли друг друга. В этой круговерти девчонки не уступали мальчишкам. И только немногие благовоспитанные девочки, взявшись за руки, неторопливо прогуливались по замкнутому кругу с раскрытым учебником перед глазами, наглядно демонстрируя, как надо вести себя на переменах. За порядком присматривал дежурный учитель с красной повязкой на рукаве. Даже собрания в классе проводил классный руководитель.

Работа ученического комитета сводилась к заседаниям, на которые для проработки вызывали нерадивых учеников, имеющих на данный момент неудовлетворительные оценки. Неуспевающих по одному выставляли перед суровой комиссией, члены которой должны своими вопросами и гневными выступлениями пристыдить провинившихся, призвать к ответу, заставить покаяться и пообещать в указанные сроки исправить полученные двойки. Виновные обещали. А мы обучались бесстрашно и беспощадно критиковать, не взирая на лица, бороться с теми, кто плохой учёбой порочит честь класса и школы. Взрослые наивно полагали, что наше воздействие на школьных товарищей приведёт к воспитанию трудолюбивых, сознательных граждан социалистического общества. Мы доверяли им и старались изо всех сил.

Кроме того в каждой школе существовала пионерская организация. Каждый класс – пионерский отряд, делился на звенья. Были звеньевые, командиры отрядов. Из отрядов слагалась пионерская дружина во главе с советом дружины. Общее руководство осуществляла пионервожатая. Время от времени проходили сборы пионерских отрядов. Накануне революционных праздников проходили торжественные сборы дружины. Отряды выстраивались в спортзале, командиры отдавали рапорт председателю совета дружины, выносилось знамя дружины. Проходил митинг, на котором лучшие пионеры говорили патриотические речи. В конце сбора пионервожатая обращалась со словами: «Пионеры! В борьбе за дело Ленина-Сталина будьте готовы!» И пионеры взмахом правой руки отдавали салют и хором отвечали: «Всегда готовы!». В остальное время у пионера была обязанность прилежно учиться, соблюдать дисциплину и носить пионерский галстук. Взрослые не очень хорошо знали, чем занять пионеров, поэтому большую часть времени те были предоставлены самим себе.

В комсомол принимали с четырнадцати лет, поэтому старшеклассники объединены в комсомольские организации.

С первых дней стал по вечерам три раза в неделю приходить на тренировки в гимнастическую секцию. Росточка был маленького, да и силёнок еще не набрался. Поэтому упражнения на перекладине мне давались плохо. На кольцах кое-что получалось, но лучше всего пошли упражнения на брусьях. Тренер даже хвалил.

В Валге стоял десантный полк. Ежегодно в школе создавался парашютный кружок. Предоставлялась возможность изучить парашют, научиться укладывать и сделать один прыжок. Подготовка парашютистов за счёт средств воинской части была рассчитана на то, чтобы юноши, совершившие ознакомительные прыжки, могли быть призваны в воздушно-десантные войска.

В кружок принимали с пятнадцати лет. Так что мне крупно повезло. Уже в восьмом классе совершил свой первый прыжок с парашютом. Был несказанно счастлив и гордился, что в юном возрасте пообщался с небом.

Казалось, всё складывается наилучшим образом. Только с учёбой подкачал. Увлечённый чтением книг по авиации, собирал библиотечку, на прилавках книжных магазинов время от времени появлялись брошюры о лётчиках – героях Великой Отечественной войны, книги об авиационных видах спорта, авиационной технике. Продолжал выписывать журнал «Крылья Родины». Из журнальных иллюстраций, вклеиваемых в альбом, составлял историю русской авиации. Поскольку нужных материалов не было, резину для резиномоторных моделей достать негде, строил бумажные, мастерил воздушные змеи и простейшие планеры с крыльями из картона.

Настольной книгой стала «Занимательная физика» Перельмана. На выполнение домашних заданий времени не хватало. Да и выполнять их было скучно, неинтересно. За невыученные уроки получал «двойки». Потом исправлял. Но в четверти больше «тройки» никто из учителей не ставил. А по литературе во второй четверти даже «двойку» схлопотал. И всё из-за этих самых литературных героев Онегина и Печорина. Онегин мне вообще не нравился. Вот Татьяна – это да! Такую я смог бы полюбить. А Онегин, видите ли, сначала её отверг, а потом влюбился. Ничего привлекательного в нём нет, хотя он и главный герой, и роман назван его именем. Учительница дала домашнее сочинение «Лишние люди: Онегин». А что о нём писать, если мне не нравится. С трудом нацарапал неполную страничку школьной тетрадки. Написал всё, что о нём думаю. Не знаю, может учительнице моё мнение не понравилось, а скорее всего за малый объём, потому что сказала переписать, и чтоб было не меньше четырёх страниц. Я ничего толкового про Онегина не придумал. Что я мог добавить к характеристике лишнего человека? Нового сочинения не написал.

А тут ещё одно сочинение. В классе на уроке «Образ Печорина». Это, правда, куда ни шло. Истории, которые приключались с Печориным, читал, страшно волнуясь и переживая за него, будто сам подвергался смертельной опасности. Восхищался его успехами у женщин. Завидовал и непрочь был по этой части сам походить на литературного героя. Осуждал, что тот делал несчастными влюблённых в него женщин. Соглашался с написанным в учебнике, что Печорин продолжил в русской литературе список «лишних» людей, что в силу двойственности натуры, её противоречивости не нашёл себя, не сыскал достойного применения своим незаурядным способностям на благо общества и светлого будущего России.

Себя я «лишним» представить никак не мог. Уж я-то найду своё место в жизни, у меня нет и не будет тех сомнений и колебаний, с которыми не справился Печорин, я сумею достойно прожить жизнь, а может и прославить Родину своими подвигами. В сочинении после некоторых раздумий двойственность характера героя решил обозначить одним словом, написал: «Печорин был двуличен», не подозревая, что эта характеристика имеет другой смысл. И, несмотря на то, что в это раз я расстарался, исписал целых полторы страницы, учительнице всё равно показалось мало, а учитывая допущенное непонимание смысла «двуличный» и ещё какие-то там ошибки, поставила убедительную «двойку».

Исправить две «двойки» я так и не удосужился. «Двойка» за четверть первая и единственная за десять лет учебы в школе украсила табель. Это я сейчас так выражаюсь «украсила». На самом деле это была превеликая неприятность. Текущую «двойку» ещё как-то можно пережить. Ну, не выучил урок. На следующий выучил и исправил. Стыдно, конечно, стыдно перед учителем, стыдно перед одноклассниками. Но с другой стороны, не выучил, подумаешь важность, с кем не бывает. И всё-таки ученику, который может и способен хорошо учиться, которому даётся учёба, стыдно получать «двойки». «Двоечникам» в такой ситуации тоже стыдно, но и они, и учителя, и одноклассники как-то с этим свыкаются, привыкают, когда за контрольную или диктант опять одним и тем же объявляют «двойки». Мне было стыдно за каждую «двойку». Ну, а «двойка» за четверть – это позор. Позор до конца жизни. Это пятно не сотрёшь, не устранишь из биографии.

Конечно, об этом можно не упоминать, никому впоследствии не рассказывать. Кто станет докапываться или ставить в вину, что та или иная неудача в жизни, неудача, которая плохо повлияла на жизнь и судьбу других людей, результат когда-то полученной «двойки» за четверть. А всё равно неприглядно, что когда-то допустил нечто непристойное. Кстати, кто читал биографии великих людей, мог обратить внимание, что все они в детстве были преуспевающими учениками, уже в годы учёбы поражали окружающих своим интеллектом. В опровержение сказанного могут привести в пример Пушкина-лицеиста. Но, во-первых, таких исключений крайне мало. А во-вторых, не только гении, но и таланты – большая редкость. Тем более среди тех, кому не давалась учёба в детстве, кто отставал от сверстников в умственном развитии.

В тот год пристрастился к чтению на уроках. Не на всех. На математике не почитаешь. А на многих других удавалось. Например, на географии. Увлёкся учитель рассказом, по карте указкой водит. А ты в это время книгу под партой выдвинул, временами поглядывая на учителя и делая вид, что внимательно слушаешь. Сидишь тихо, учитель в твою сторону бдительность теряет, а тебе только того и надо. Конечно, читать в таком случае приходится урывками, как солдат перебежками преодолевает открытое пространство, чтобы его не подстрелили. Тем не менее, немало книг было прочитано таким способом за год. Художественную литературу на уроках не читал. То были книги о лётчиках, путешествиях и путешественниках, об учёных, сделавших великие открытия в науке.

Ещё один удивительный случай произошёл со мной на экзамене по физике. В те годы переводные экзамены сдавали во всех классах, начиная с четвёртого. Мне на экзаменах всегда везло. Меньше четвёрки никогда не получал. А «везло» я сказал потому, что ни в одном классе, ни по одному предмету не было случая, чтобы проштудировал все билеты, подготовил ответы на все вопросы. Времени отводилось достаточно. Некоторые преподаватели в конце года часть билетов повторяли с учениками прямо на уроках, чтобы лучше подготовиться к экзаменам. За «двойки» ругают не только школьников, учителям тоже достаётся. Ведь это показатель их работы.

Так вот у меня никогда не хватало терпения и прилежания тщательно и добросовестно подготовиться к экзамену. Уже был сдан экзамен по русскому и литературе, экзамен по математике. Надо было готовиться к физике. И тут пришла в голову сногсшибательная идея. Выучить на «отлично» один-единственный билет. Вытянуть его на экзамене и получить «пятёрку». Скажете, бред. Но я убедил себя, что у меня получится. На всякий случай сделал шпаргалки из страниц приведённого в негодность учебника к большинству билетов, чтобы не тратить время на заучивание экзаменационного материала. Но уж билет, на который собрался отвечать, выучил назубок. Даже несколько раз репетировал вслух.

На экзамене желанный билет не достался. Но не всё потеряно. Надо воспользоваться шпаргалками. И здесь новая неудача. Учительница заметила, отобрала шпаргалки, а это очень стыдно, когда у тебя отбирают шпаргалки, и заставила взять другой билет. Существовало правило: если ученик на экзамене не может справиться с билетом, разрешалось тянуть второй, но при этом оценка на балл снижалась. Ничего не оставалось, как взять ещё один билет. И о! чудо! Хотите – верьте, хотите – нет. Считайте, что я нарочно это придумал, чтобы вам морочить голову. Но я вытащил билет, который так тщательно готовил дома. Можно не описывать радость, которую испытал в тот момент. Предложил сразу без подготовки отвечать. Но учительница выслушала в порядке очереди. Результат: за ответ – «пять», в журнал – «четыре».

Такого рода удачи не могли поправить общую картину: табель за восьмой класс в изобилии пестрел «тройками».

Главным событием года стал переезд в деревню, куда получила назначение по распределению сестра после института. Смена места жительства радовала и вдохновляла. По натуре я был путешественником. Тем более это был не просто переезд из города в деревню. А в какую деревню! Село располагалось на берегу Чудского озера, того самого озера, на котором произошла знаменитая битва Александра Невского с немецкими рыцарями, известная каждому школьнику как «ледовое побоище». Одна мысль, что предстоит жить в таком примечательном месте, вызывала восторг и чувство гордости, сопричастности к выдающемуся событию истории.

Переезжали во второй половине августа. Лето тогда выдалось жаркое. Целыми днями пропадал на речке, за всё лето не знал другой одежды кроме трусиков, как индеец, которому достаточно набедренной повязки, потому изрядно загорел.

На грузовичок поместили нехитрый домашний скарб, стол, двуспальную кровать, старенький диван, латанный-перелатанный кусками ткани самых невероятных и неподходящих цветов, единственное наследство от умершего дедушки, маминого отца. Жили бедно, всё добро уместилось в кузове полуторки. Мать с сестрой поместились в кабине. А я, довольный тем, что могу подставить грудь встречному потоку, занял место в кузове.

Маршрут пролегал через Тарту, до которого рукой подать, каких-то восемьдесят девять километров. И ещё около этого надо было ехать до места назначения. Вся поездка заняла не более трёх часов. Дорога не показалась утомительной. Столько впечатлений, когда едешь в открытом кузове. Любовался непритязательным ландшафтом холмистой местности, украшенной лесами, то подступающими к автостраде, то убегающими к линии горизонта. Время свидетельствовало, что путешествие подходит к концу, когда после очередного поворота глазам открылась изумительная картина беспредельной водной глади, сверкающей в лучах не утратившего жаркости августовского солнца. Я был ошеломлён. Поверить не мог, что вижу такое великолепие. По кинофильмам представлял, как выглядит море. Увиденное оказалось полной неожиданностью. Это было озеро. Но противоположный берег скрыт за линией горизонта, соединившей воду и небо. Я стал плясать от восторга, кричал что-то невразумительное и пел от переполнивших чувств. То, что испытал за короткое время сравнимо с чувствами моряков, которые после длительного перехода увидели на горизонте желанные полоски земли. Здесь причина была иная: впервые увидел морское величие огромного озера. Озеро оказалось не просто большое, оно уходило за пределы видимого горизонта. Впервые почувствовал, что такое море. Далее дорога следовала по берегу озера. Вот и конечная цель маршрута – село Лохусуу.

Поселение представляло собой разбросанные на значительных расстояниях друг от друга одиночные дома, либо сбившиеся небольшими кучками несколько домов-соседей. При въезде слева у самой дороги, ведущей на Нарву, длинное как барак одноэтажное здание сельсовета со следами побелки. Перед зданием государственного учреждения, обозначенного красным флагом на стене у входа, с магистрали спускается влево обычная сельская дорога, минует магазин, против которого несколько жилых домов, огибает величественное сооружение лютеранской кирхи с длиннющим шпилем, устремлённым в небо. На противоположной стороне просторной площади разместилась двухэтажная деревянная школа-семилетка, с фасадом, обращённым в сторону кирхи. Площадь покрыта зелёным ковром низкорослой травы. Дорога возле школы делает поворот, ведёт в лес, петляя вдоль реки к соседним сёлам. По правую руку от дороги, ближе к лесу между школой и кирхой длинное здание сельского клуба, обшитого почерневшими от времени досками, неизвестно когда и для каких целей построенного.

Отъехав несколько десятков метров от клуба, машина остановилась возле приземистого одноэтажного школьного интерната. С улицы вход через сени вёл в две просторные комнаты-спальни для детей из сёл, где только начальные школы. С тыльной стороны дома два крыльца. Одно вело в квартиру заведующей интернатом, второе – в квартиру, предназначенную для новой учительницы. Просторная кухня с печью для отопления и плитой для приготовления пищи. Посередине пола крышка, под которой достаточно вместительный погреб. Из кухни дверь в тонкой деревянной перегородке вела в чуть большего размера жилую комнату. Для семьи из трёх человек места было достаточно.

Метрах в десяти за домом земля обрывом спускалась вниз и далее ровной площадкой шла до реки, именуемой Авийыги, пересекающей село и впадающей в озеро-море. На краю обрыва росла громадная ива, один из стволов которой толщиной больше метра почти горизонтально смотрел в сторону реки.

К дому примыкал внушительных размеров сарай, напоминающий амбар, в зиму складывали дрова.

Автострада, минуя сельсовет, выходила на мост и далее в небольшом удалении от озера достигала сначала истока реки Нарва, а потом и самого города.

23. Пешком с неба

Мемуары ученика 9-го класса Аркадия Титова. Продолжение

Так забавно был озаглавлен короткий рассказ для самостоятельной работы в «Сборнике упражнений по орфографии и пунктуации». Я учился в шестом классе. Год назад, когда выкупал учебники в книжном магазине для пятого класса, мне уже вручили такой сборник. В этом году в стопке книг опять оказался. Отказываться постеснялся, все выкупали повторно, тоже купил. Хотя книжки оказались бесполезными, проще сказать, ненужными. Вера Макаровна за весь прошлый год только единожды из такого сборника зачитала на уроке изложение. Больше ни разу не обращалась, ни в пятом, ни в шестом классе. Диктанты зачитывала из своего сборника, там даже обложка другого цвета. На дом задавала упражнения из учебника. Получалось, зазря ученики второй год подряд выкупали пособие, которым не пользовались.

Однажды, когда мне наскучило делать уроки, стал листать этот никчёмный сборник. Задания состояли в том, чтобы в словах, где вместо пропущенных букв стояли жирные точки, вставить нужную. Увлёкшись этой игрой, открывая очередную страницу, увидел любопытный заголовок «Пешком с неба». И рисунок. Чёрно-белый, небрежно выполненный штрихами. Борт транспортного самолёта с открытой дверью, весь самолёт не поместился на рисунке, только часть борта и хвостовое оперение. Чуть ниже покинувший самолёт парашютист. Первая секунда после отделения, парашют ещё не раскрыт, в свободном падении парашютист удаляется от самолёта.

В тексте с пропущенными буквами, места которых обозначены точками, рассказывалось, что для опытного парашютиста покидание борта самолёта такое же простое дело, как если бы он соскакивал с подножки медленно идущего трамвая. Это для человека никогда не прыгавшего прыжок представляется падением в бездну. Автор статьи убеждал, что для парашютиста прыжок не падение, а парение, обычный шаг, сделанный к земле, чтобы под куполом раскрытого парашюта ступить на землю. Это хождение – с неба на землю – и назвал «пешком с неба».

Из книг знал, что военные лётчики в полёт обязаны брать парашют. Проходят парашютную подготовку и ежегодно делают тренировочные прыжки. Но одно дело знать про парашютные прыжки, а другое дело на себе испытать, попробовать, как всё это происходит. Несколько раз перечитывал статью. Размышлял, пробовал представить себя совершающим прыжок. Так наглядно вообразил все моменты хождения с неба, так многократно мысленно совершал прыжки, что поверил, прыгать с парашютом то же самое, что сойти пешком с неба.

Ждать, когда подрастёшь, когда по возрасту можно будет записаться в парашютный кружок, предстояло долго.

Выход был найден. Во дворе стояли рядом две сосны, касаясь ветвями друг друга. Одна с искривленным стволом, не в лесу выросла. Другая прямая, как мачта, и намного выше. Между деревьями, неизвестно когда и для каких надобностей, высыпана большая куча песка, целая машина, не меньше. Как-то лазая по деревьям со своими неразлучными друзьями, будущими лётчиками, я стал на толстый сук, горизонтально прилепившийся к дереву. Внизу куча песка. А что если прыгнуть? Высота на уровне окна второго этажа соседнего дома. Объявил о своём намерении друзьям и прыгнул. Прыжок оказался удачным. Ноги мягко вошли в песок, торможение и никакого удара. Восхитительное чувство свободного падения, точно такое испытывает парашютист, отделившись от летательного аппарата. Высота не так велика, и время падения короткое, но ощущения те же. Прыжки с дерева превратились в ежедневное увлекательное занятие.

На соседнем дереве нашли подходящий сук для прыжков с ещё большей высоты. Поначалу, даже страшновато было. Но преодолели страх и быстро освоились. Несколько прыжков с малой высоты и столько же с большей. Это была игра, мальчишеская забава и одновременно тренировка, привыкание тела к свободному падению. Прыжки стали подготовкой к настоящим, с парашютом.

В Валге стоял десантный полк. Лето десантники проводили где-то в лагерях. По осени возвращались. И как только выпадал снег, всю зиму на аэродроме, что в нескольких километрах от города, проходили учебные прыжки с аэростата. Мы нередко ходили на аэродром, подбегали к приземляющимся парашютистам, помогали свернуть купол, отряхивая от снега, собирали стропы скользящей петлёй, чтобы не спутались, укладывали всё это вместе с подвесной системой в переносную сумку. Вступали в разговор. Молодые солдаты-десантники охотно рассказывали, из каких они мест, откуда призывались, большинство до армии думать не думали о прыжках, а самолёты видели только высоко пролетающими над их деревнями. Городских ребят мало, в основном – сельские. Называли, какой по счёту прыжок. Попрощавшись с десантником, мы бежали встречать следующего. Так и бегали по лётному полю, пока не заканчивались прыжки, и можно было возвращаться домой.

Первые годы прыжки проводились только с аэростата. Позже стали присылать транспортный самолёт Ли-2, чтобы десантники освоили прыжки с самолёта. Однажды мы были свидетелями массового воздушного десанта вне аэродрома, на открытой местности вблизи города. Несколько десятков самолётов строем по три выбросили ни одну сотню парашютистов. Значительная часть десантников уже приземлилась, а в небе вслед за летящими самолётами продолжали вспыхивать белые купола раскрывающихся парашютов.

В десантном полку основная подготовка сводилась к прыжкам с аэростата. Экономия средств, надо полагать.

За все годы, пока мы учились в школе, было два несчастных случая, закончившиеся гибелью парашютистов. В обоих случаях погибшие – офицеры. В прыжке с аэростата пострадал старший лейтенант. Говорили, что главный купол вышел из ранца, но не наполнился, змеёй вращался вслед за парашютистом. И когда десантник открыл запасный парашют, тот запутался в основном. Со скоростью 50 метров в секунду парашютист ударился о землю. Умер не сразу. Но врачи спасти не смогли. Рассказывали, что все кости были переломаны, при этом обязательно добавляли, какая у человека прочная кожа: кости не выдержали удара о землю, а кожа осталась цела, ни одного разрыва. Хоронили старшего лейтенанта с воинскими почестями, троекратным салютом из карабинов на городском кладбище. Аркадий с друзьями не раз приходили на кладбище посмотреть на могилу и фотографию разбившегося десантника.

Несколько лет спустя погиб майор. Делал затяжной с самолёта. Как и в первом случае, ребята знали о гибели по слухам. Будто при укладке парашюта, стропы, чтобы не спутались, в нескольких местах до самого купола были перевязаны прочной ниткой от стропы. При укладке в ранец нитки снять забыли. Купол не мог наполниться. Запасный парашют запутался в нераскрывшемся основном. Как было на самом деле, никто из гражданского населения достоверно не знал. Достоверным был сам факт гибели двух парашютистов.

Ежегодно в школе десантники организовывали парашютный кружок. В восьмом классе мы получили возможность совершить первый прыжок. К прыжкам допускали с пятнадцати лет. Володька и Витька старше на год, им уже было по пятнадцать. Мне исполнялось в январе. Занятия начались после зимних каникул. Так что всё устраивалось лучшим образом.

Перед началом занятий провели собрание школьников, на которое пришли командир десантного полка полковник Георгий Пожаров, начальник парашютно-десантной службы (ПДС) полка капитан Осипов и его помощник старшина-сверхсрочник Жуков. Полковник Пожаров представил сопровождающих его десантников как инструкторов, с которыми будем проходить обучение. Затем рассказал о десантных войсках, их участии в Великой Отечественной войне, о развитии парашютного спорта в СССР. Рассказ перешёл в беседу. Полковнику задали вопрос: «Сколько у Вас прыжков?» Он с достоинством ответил: «Более ста. Мастер парашютного спорта». Ребятам тогда казалось, что это очень много. Позже прочитали о достижениях парашютиста-испытателя Романюка, который совершил прыжок с высоты тринадцати тысяч метров, из стратосферы. На его счету было более тысячи прыжков.

Но и число «сто» подростков впечатляло. Еще полковник рассказал, как он принимал участие в испытательных прыжках. Им была выполнена серия прыжков с взрывчаткой. Специалисты не знали, что будет с несколькими килограммами взрывчатого вещества после открытия парашюта и в момент приземления. Не произойдет ли детонация, не получится ли взрыв. Десантным группам для подрыва железнодорожных мостов нужна взрывчатка и в больших количествах. Обеспечить безопасную доставку взрывчатки на парашюте – такую задачу поставили перед офицером-десантником. Пожаров успешно справился с заданием. Он придумал взрывчатке такую упаковку, что сброшенная с высоты третьего этажа на асфальт, она не взрывалась. А при прыжке с парашютом? Вроде всё предусмотрел, была уверенность в успехе, но стопроцентной гарантии дать никто не мог, в том числе и сам испытатель. Все знают, что минёр ошибается один раз в жизни. И вот прыжок совершён. Серия проверочных. Отработана методика. Составлена подробная инструкция.

Партизанам доставляли взрывчатку транспортными самолётами. Теперь можно на парашютах. Диверсионные десантные группы, отправляясь на боевые задания, имели её при себе. Первооткрывателем стал военный парашютист Пожаров.

Полковника интересовало, что школьники знают об авиации, её истории, стал задавать вопросы. И тут я отличился. На все заданные вопросы дал точные ответы. Не только сказал, кто первый выполнил «мёртвую петлю», но назвал число, месяц и год, когда это произошло. «Но тогда, может быть, вы знаете, – продолжал полковник, – какой подвиг совершил капитан Нестеров?» И тут же последовал чёткий ответ: «В начале войны, которую в то время называли Великой европейской, на самолётах не было вооружения, использовались для разведки. Воздушные бои лётчики вели из карабинов и револьверов. 26 августа 1914 года австрийский самолёт «Альбатрос» вёл разведку на большой высоте. Нестеров пошёл наперерез на лёгком быстроходном «Моране». Австрийцы пытались уйти от преследования. Нестеров настиг вражеский самолёт и таранил его. «Альбатрос» потерял управление и разбился. Экипаж погиб. Нестеров погиб от удара в лобовое стекло. Его самолёт стал неуправляемо планировать и врезался в землю».

Ещё больше подивились учащиеся и гости, когда на вопрос, как был назван первый в мире ранцевый парашют, я не только назвал «РК-1», но и расшифровал «Русский-Котельников-первый». Начал было рассказывать историю изобретения первого в мире парашюта для лётчиков. Полковник пригласил меня на трибуну. Я, не смущаясь, вышел на сцену. Росточка оказался такого, что из-за трибуны виднелась только макушка. Гости быстро сообразили, поставили стул за трибуной, я на него вскарабкался. Теперь был виден всем сидящим в зале. И начал рассказ об изобретателе Котельникове, парашютами которого после революции были оснащены десантные войска и военные лётчики.

Хорошо прошла встреча. Интересно. Запоминающе.

Когда в спортивном зале на длинном зелёном полотнище, которое инструктора называли «стол для укладки парашюта», растянули во всю длину парашют, ребятам показался таким сложным, в этом хитросплетении ткани, строп и лямок ни в жизнь не разобраться, не то чтобы научиться укладывать. Инструктор объяснил, что надо не только знать устройство, отработать отделение от летательного аппарата, действия парашютиста в воздухе, повороты, чтобы приземляться на обе ступни лицом вперёд, что каждый парашютист сам укладывает для себя парашют.

Уже на первом занятии пришли ясность и понимание. Всё оказалось предельно просто. Купол парашюта в 70 квадратных метров квадратной формы обеспечивает безопасную скорость снижения, стропы соединяют купол с подвесной системой, которая равномерно облегает тело парашютиста, на спине парашютиста к подвесной системе крепится ранец, в который укладывается парашют перед прыжком. Вот и вся конструкция. С укладкой тоже освоились. Проводилась поэтапно. Инструктор проходит возле каждого укладчика, проверяет правильность выполненной процедуры, даёт команду проведения следующей операции. Хлопотно укладывать стропы в ячейки, при этом следить, чтобы не перекрутились. И самая физически трудная операция упаковать сложенный парашют в ранец, затянуть клапанами, зафиксировать шпильками вытяжного троса.

Укладка освоена до автоматизма. Проведены тренировочные занятия на подвесной системе для отработки действий парашютиста в воздухе. Выполнены упражнения по отделению из подвешенной к столбам гондолы. Отработано приземление с двухметрового трамплина. Заключительное занятие – прыжок с десятиметровой вышки-тренажёра. Не подумайте, что это так просто. Хоть и малая, но высота. И прежде чем повиснешь на тросах в уютной подвесной системе, надо прыгнуть и несколько метров провести в свободном падении. Для наших смельчаков, имеющих несчитанное количество прыжков с деревьев, упражнение пустячное. Хотелось повторить. Но дали только по одному прыжку.

В своей поликлинике проходили врачебную комиссию в полном объёме. Справки сдали инструктору. И ещё надо принести письменное разрешение родителей. Все несовершеннолетние. К моему удивлению и гордости мама без колебаний и невысказанных опасений написала и подписала разрешение. Она свыклась с мыслью, что сын будет лётчиком, пусть прыгает, приобщается к будущей профессии.

Сданы зачёты. Проведена укладка парашютов для прыжка. Заполнены паспорта-формуляры, какого числа произведена укладка, фамилия и подпись парашютиста-укладчика, фамилия и подпись инструктора, контролирующего укладку. Паспорт помещается в специальный кармашек в ранце парашюта. Парашюты отнесли на склад. Стали ждать, на какой день будут назначены прыжки.

И дождались. 21 марта. Я тут же вспомнил: день рождения Можайского, морского офицера, построившего в России первый самолёт. В пять утра школьники должны быть на вещевом складе десантного полка. Значит надо встать в четыре. Это такая рань. Никогда не приходилось в такое время пробуждаться. Аркадий боялся проспать. Попросил мать разбудить утром. Уснул быстро. Хотя переживал, как-то завтра прыгнет. Не струсит? Сквозь сон слышал, как мать несколько раз за ночь вставала, чтобы посмотреть на часы. Опасалась, что не разбудит вовремя.

Инструктора во все времена не забывали предупреждать, что самый ответственный момент в парашютном прыжке – приземление. Но когда прыгаешь первый раз, о приземлении не думаешь и не заботишься. Знаешь девиз десантников: мимо земли не пролетишь. Тревожит мысль, хватит ли смелости прыгнуть, шагнуть в пустоту с большой высоты. Какое там – «пешком с неба»! Хоть кулём, хоть с закрытыми глазами, лишь бы сделать скачок, отделиться от какой-никакой, но опоры.

Парашютисты-перворазники вида не подавали, даже уверенно улыбались друг другу, но никого не покидал страх. Страх не самим прыжком. В надёжности парашюта никто не сомневался. Страх за себя. Справишься? Не струсишь? Известны случаи, когда поднявшись в небо, люди не могут преодолеть страх высоты, сделать этот один-единственный шаг. Человек – не птица, не создан для полёта. Из всех млекопитающих только он научился летать. Да ещё как! Птицам далеко до него. Хотя они более совершенны и уникально приспособлены к воздушной среде.

Каждый получил шапку-ушанку, которую перед прыжком завязывали на подбородке, чтобы не слетела с головы во время прыжка, куртку из авизента с отложным воротником из искусственного меха, ватные брюки и валенки с тесёмками. Валенки подвязывали к брюкам, чтобы не соскочили при раскрытии парашюта.

Обмундировавшись, погрузив парашюты в кузов открытого грузовика, довольные в предвкушении знаменательного события своей жизни, отправились на аэродром. У военных всё было продумано и рассчитано по времени. На аэродром прибыли, когда уже рассвело. Вот первая четвёрка заняла места в гондоле аэростата, прикреплённого к тросу лебёдки, установленной на полуторке. Водитель плавно отпускает трос, аэростат набирает высоту. С земли хорошо видно, как парашютисты один за другим покидают гондолу, и раскрывшиеся парашюты доставляют смельчаков на поле аэродрома.

Лебёдка опустила аэростат, гондола коснулась земли, солдаты из команды обеспечения придержали квадратный фанерный ящик с открывающейся дверцей. Следующая четвёрка, в составе которой был я, направилась к аэростату. Как самый лёгкий в своей группе, шёл первым. Да, пожалуй, был самым маленьким и самым лёгким во всей команде школьников. Рост метр сорок четыре, вес 38 килограммов. Почти столько же весили парашюты: главный – двадцать кг и запасный – десять. Но я легко, без напряжения нёс на себе эту ношу.

При прыжках и с аэростата, и с самолёта первыми выпускают тех, кто потяжелее, оставляя самых лёгких напоследок. При входе в гондолу справа от дверцы место аэронавта. Два парашютиста размещаются на скамейке напротив, один рядом. Четвёртый, самый лёгкий на откидном сидении в вырезе задней стенки гондолы. На сидении не было спинки. Чтобы по нечаянности не вывалиться, опрокинувшись через спину, я обеими руками держусь за борт гондолы. Аэронавт закрепляет карабины вытяжных веревок за трубу, что возвышается над гондолой. Прыжки с принудительным открытием парашюта.

Аэронавт даёт команду, аэростат набирает высоту. Земля быстро удаляется, уплывает вниз. Вот уже видны в отдалении дома, с высоты выглядевшие совсем не так, как на большом расстоянии на земле. Вот уже и весь город уместился в поле зрения. Подъём напомнил Аркаше полёт бежавших из Ричмонда на воздушном шаре героев романа Жюль Верна «Таинственный остров». Такие же ощущения испытал в своё время, когда смотрел полёт в кинофильме. Сейчас эти ощущения повторились. Будто совершал не подъём на аэростате, а полёт на воздушном шаре.

Но вот подъём замедлился, потом аэростат застыл на одной высоте. Аркадий никогда не летал на самолёте, никогда не бывал на такой высоте. Опытные парашютисты советовали: во время первого прыжка не смотреть вниз, на землю, чтобы не испугаться высоты. Взгляд должен быть устремлён вперёд.

Меня поражает вид земли с находящимися на ней постройками, тонкой лентой дороги, тёмными пятнами леса на заснеженном фоне. Аэростат начинает возвращаться к земле. Спуск настолько заметен, что тут же пугающая мысль: как же прыгать при такой скорости снижения. Но это только в первые мгновения. Парашютисты быстро осваиваются и уже не замечают, не обращают внимания на равномерное снижение аэростата.

Аэронавт открыл дверцу и дал команду первому парашютисту: «Приготовиться!» Парашютист стал на порожек, одна рука на запасном парашюте, второй придерживается за борт гондолы. По команде «Пошёл!» – скачок обеими ногами из гондолы. Потом – второй. Третий. Подошла моя очередь. «Приготовиться!» – «Есть, приготовиться», – громко отвечаю, чтобы не подать вида, что переживаю, прохожу к проёму по слегка покачивающейся гондоле, стал на порожек в ожидании следующей команды. Смотрю прямо перед собой, не приглядываясь и не разглядывая, что там вдали. Стою в гондоле на высоте 600 метров, будто на вышке, до земли рукой подать. Команда: «Пошёл!» – «Есть, пошёл!» – дублирую команду и в тот же момент отталкиваюсь от гондолы. Падение. Точь-в-точь, как с дерева. Знаю, что до полного раскрытия парашюта пройдёт три секунды, за которые пролечу сто пятьдесят метров.

Надо вести счёт. Этому обучили. Трёхзначными числами: 321, 322, 323. Тренировались. Но совершив прыжок, отделившись от гондолы, про счёт забываю. Слышу за спиной шелест купола и строп, вытягивающихся из ранца. Перед глазами мелькает, мельтешит что-то, не различимое вдали. Это значит, во время прыжка глаза не закрыл. Многие не скрывали, что до раскрытия парашюта падали с закрытыми глазами. Невольно получалось.

Время падения в пустоту не показалось долгим. Даже не заметил, как проскочили эти три секунды, которые забыл сосчитать, и почувствовал рывок. Парашют раскрылся, падение прекратилось. Наступил самый чарующий, волшебный момент, медленное, почти не ощутимое на высоте снижение. Парашютист не снижался, парил. Парил на большой высоте, теперь высота не пугала. Надёжное устройство – парашют, – в котором никто и не сомневался, обеспечивал медленный, плавный полёт к земле.

Сразу после раскрытия парашюта, как требовала того инструкция, поднимаю голову, чтобы осмотреть купол, убедиться, что купол открылся полностью, нет перехлёста стропы, такое, предупреждали, хотя редко, но случается. Шапка упёрлась в воротник куртки, так что весь купол разглядеть не могу. Но по плавному медленному снижению понимаю, что всё в порядке. Оглядываясь во все стороны, смело гляжу на землю с такой высоты. Неожиданно для себя громко запел от переполнивших чувств: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…». Восторг неописуемый: я совершил прыжок, я сделал это, отныне доказал себе, что могу летать, смогу стать лётчиком. «Рождённый ползать, летать не может». Сколько раз повторял эту фразу. Теперь доказал, что рождён летать. Медленно снижаюсь, хочется одного, чтобы это длилось, как можно дольше.

Но вот движение ускорилось. Стало заметно, что парашют обеспечивает скорость снижения пять метров в секунду. При такой скорости удар о землю, как при прыжке с двухметрового трамплина без парашюта. Чувствительный толчок, если вес парашютиста семьдесят и более килограммов. Прыгали в валенках, на снег. Приземление оказалась мягким. Сказался мой цыплячий вес. После приземления, как и полагается по инструкции, падаю набок. Скорее всего вздувшийся купол парашюта уронил меня набок. Повернувшись на живот, тяну за нижние стропы, чтобы погасить купол. Но в это время подоспевшие товарищи и купол погасили и помогли подняться на ноги.

Поздравления. Расспросы. Тут же сообщили, что с волнением наблюдали за спуском. Ветра почти не было. Видно было, как последний отделившийся парашютист снижается в непосредственной близости от аэростата. У наблюдавших с земли создалось впечатление, что аэростат снижается быстрее парашютиста. Возникло опасение, как бы аэростат не настиг парашютиста, не зацепил его, не помешал безопасному спуску. Но всё обошлось.

Я понимал, что прыжок с парашютом не является чем-то героическим. Но совершив его, почувствовал, что могу причислить себя к людям мужественным, способным на подвиг. Правильную выбрал для себя профессию лётчика. Подхожу для неё.

Когда вся группа школьников отпрыгала, а я забыл сказать, что в списке из тридцати одного курсанта было шесть девушек, которые ни в чём не уступили мальчишкам, погрузили в машину парашюты и с песнями, счастливые и довольные вернулись в город. Для каждого из нас это был счастливый день в жизни.

* * *

И только значительно позже, когда на счету Аркадия, к тому времени Аркадия Львовича, будет ни один десяток прыжков, он вспомнит о школьном тексте «Пешком с неба» и признает его справедливость. Но сколько бы не было у парашютиста прыжков, каждый очередной прыжок воспринимается как радостное событие в жизни. Понятно, что речь идёт о прыжках в мирное время.

24. Место в жизни

Мемуары ученика 9-го класса Аркадия Титова. Продолжение

Село Лохусуу привольно разместилось на обоих берегах реки Авийыги. На левом берегу реки сразу за мостом наезженная дорога вела в сторону озера. В самом устье вдоль берега озера правильной улицей разместились дома старожилов этих мест русских рыбаков, поселившихся, Бог знает когда. Эта часть села неофициально именовалась «русская деревня». На подходе красивая красного кирпича православная церковь.

Деревня Лохусуу упоминается в списках польской ревизии ещё в конце шестнадцатого века. В начале семнадцатого эти места были опустошены шведско-польскими войнами. После чего вновь много новых русских поселилось здесь, по западному побережью. В конце семнадцатого века на побережье близ Муствеэ появились русские староверы. Рыбацкие семьи русской деревни в Лохусуу исповедовали православие. Православный храм сначала деревянный построен в начале 70-х годов девятнадцатого века. В 1898 на средства купца II гильдии Медведева из Петербурга возведено здание из булыжника, углы, карнизы и колокольня обложены кирпичом.

Из учебников я знал, что после Октябрьской революции в Прибалтике была провозглашена советская власть. После гражданской войны Эстония, Латвия и Литва объявили себя независимыми государствами. В сороковом году с согласия правительств этих республик введены части Красной Армии, чтобы надёжнее укрепить границы в возможной войне с Германией, как объясняли учебники. Летом того же года прошли выборы, народ проголосовал за новые государственные органы и присоединение к СССР. Получалась такая картина. Народ поверил, что в государстве рабочих и крестьян им будет лучше, голосовали за присоединение, потом убедились, что ошиблись, но было поздно. И я искренне сочувствую этому народу.

Интересные вещи попали в мои руки. Сестра у кого-то из местных жителей раздобыла целую пачку пластинок с романсами русской эмиграции. Не все же уехали во Францию или Германию. Многие обосновались поближе, нашли приют в Эстонии.

Память о белоэмигрантах в Эстонии хранили эти пластинки. Больше других понравился романс со словами: «Молись, кунак, в стране чужой, молись, кунак, за край родной». Слово «кунак» никогда не слышал, и разобрать его было невозможно, мне слышалось: «молись у нас».

Воспитан я на героических фильмах о гражданской войне, был за красных, меня очень огорчало, что поздно родился и не смог, как Павка Корчагин, в будёновке, на лихом коне саблей рубить белых, чтобы отстоять Республику Советов. Но белоэмигранты вызывали у меня сочувствие. Переживал так, будто сам оказался в их числе, вместе с ними заодно. Не осуждал, но считал, что совершили ошибку, не поняли, что такое власть трудового народа и со временем преодолеют заблуждение и вернутся на родину, как это сделали писатели Максим Горький, Алексей Толстой и Александр Куприн.

Вместе с этими неведомыми мне белоэмигрантами я пел:

Пускай теперь мы лишены

Родной семьи, родной страны.

Но верим мы, – настанет час,

И солнца луч блеснёт для нас.

Сочувствовать белоэмигрантам было не патриотично, в любом случае, предосудительно. Вслух об этом говорить не следовало. Но я ничего с собой поделать не мог. Слушал пластинку и пел, пел наедине, стеснялся в присутствии близких. Пел самозабвенно, словно о себе, о своём неудачном прошлом и неизвестном будущем. А когда слушал и пел романс:

Дорогой длинною и ночью лунною,

И с песней той, что вдаль летит, звеня,

И с той старинною, с той семиструнною,

Что по ночам так мучила меня…

– будто вспоминал своё прошлое, с молодецкой лихостью, бубенцами, влюблёнными женщинами, жизнь, которую утратил из-за происшедших в стране перемен.

Ценной находкой оказалась раздобытая сестрой «Антология русской поэзии», изданная где-то в Европе белоэмигрантами. Стихи особого впечатления не произвели, да я в них особо и не вчитывался. Завораживало предисловие, которое многократно читал и перечитывал. Сообщалось, что в годы революции в библиотеках уничтожалась контрреволюционная литература. Полуграмотные чекисты и политработники изымали из библиотек и уничтожали томики Пушкина, поскольку тот был дворянским писателем и поэтом. Уничтожали книги со стихами Лермонтова. На портретах был изображён царский офицер, следовательно, заключали инквизиторы – белогвардеец. И это не было выдумкой. Много всяких нелепостей и непоправимых бед принесла культуре революция.

Выпускники сельской школы поступали в техникумы и училища, но большинство продолжало учёбу в средней школе Муствеэ, поближе к дому, там был интернат. В том году восьмиклассников набралось на целый класс и девятиклассников оказалось более чем достаточно. Так что директор получила разрешение райцентра открыть вечернюю школу. Для меня это было очень кстати. Занятия четыре раза в неделю, по вечерам, целый день в твоём распоряжении.

У сестры была библиотечка в несколько десятков книг: Гюго, Бальзак, Золя, Мопассан, Драйзер, Диккенс, Джек Лондон. Русские классики, советские писатели, отмеченные Сталинской премией. Гордостью сестры было собрание сочинений Макаренко в семи томах. Кроме того рядом при клубе была отличная сельская библиотека. Питая интерес к науке, с увлечением читал биографии учёных, книги, написанные Ферсманом и другими известными учёными, выдающимися путешественниками, полярными исследователями, научно-популярную литературу.

Когда начался учебный год, съездил в Муствеэ, разыскал районный комитет ДОСААФ. Так сокращённо именовалось Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту. У председателя комитета оказалось много интересной литературы, в том числе по авиационным видам спорта, рассказы и воспоминания парашютистов. Самое ценное, в комитете нашлось несколько наборов материалов для изготовления моделей планёров и самолётов с резиновым мотором. Настоящая авиационная резина, прочная и тягучая. Накупил на все имеющиеся при себе деньги. В школе собрал членские взносы, и после очередного посещения районного комитета мальчишки с гордостью красовались значками оборонного общества.

Директор одобрительно отнеслась к моим инициативам. Для занятий авиамодельного кружка выделила пустовавшую комнату. Я получил ключ и по выходным стали строить модели. Начали с простейших бумажных, мастерили змеи, и, приобретя некоторые навыки, взялись за изготовление парящих планёров и самолётов с резиновыми моторами.

Вам когда-нибудь приходилось запускать модель планёра с леера? Леер – обычная катушка прочных ниток с проволочным колечком на конце. Один держит планёр. Колечко цепляется за специальный выступ в носу летательного аппарата. Второй идёт вперёд, разматывая катушку. Разойдясь метров на десять, оба начинают бежать. Когда планёр набирает скорость, впереди бегущий начинает понемногу разматывать катушку. Делается то, что и при запуске змея. Набрав высоту, планёр освобождается от леера и начинает свободно парить.

Допустим, вы никогда не интересовались авиацией, но много раз видели летящий в небе самолёт, и это зрелище не вызывало особого восторга. Увидев высоко в небе летящую модель самолёта, обязательно остановитесь и с нескрываемым изумлением будете наблюдать, как маленький летательный аппарат покоряет небо. Зрелище летящей игрушки никого не оставляет равнодушным. Ещё более поразительным выглядит полет модели самолёта. Выпущенный из рук, увлекаемый стрекочущим пропеллером миниатюрный самолёт, лишь крыльями и хвостовым оперением напоминающий настоящий, летит сам, преодолевая пространство.

Имя Сталина нам сопутствовало ежедневно по самым различным поводам. В газетах и по радио. В оформлении школы и сельского клуба. На уроках всех без исключения дисциплин. В разговорах взрослых. Мы к нему привыкли. Мы его почитали.

Я учился в шестом классе, когда в журнале «Пионер» прочитал статью о выставке подарков товарищу Сталину в связи с 70-летием со дня рождения. В журнале были помещены цветные изображения оригинальных ваз и кубков из фарфора и хрусталя с портретами вождя. Ковры, на которых рабочие, крестьяне, военные радостно приветствует великого Сталина. В статье рассказывалось, что из Индии в качестве подарка прислали рисовое зерно, на котором полностью уместилось содержание Сталинской Конституции. Читать можно только через микроскоп. Я тогда уже знал про Левшу Лескова, который сумел подковать английскую механическую блоху. Но уместить целую книжку на маленьком рисовом зёрнышке? Это было поразительно.

Разглядывая в журнале великолепные изделия, я загорелся желанием к очередному юбилею товарища Сталина тоже изготовить подарок. Поскольку моя мечта – стать лётчиком, а Сталин поставил задачу: «Летать дальше всех, выше всех, быстрее всех!», решил, что Сталину понравится, если получит от школьника в подарок модель самолёта будущего. Стал размышлять, мысленно представлять и делать эскизы на бумаге, как выглядит самолёт будущего. Я воображал, как Сталин посмотрит на мой самолёт и порадуется, какое будущее ожидает авиацию. Он, несомненно, одобрит мою модель. И, возможно, даст распоряжение авиаконструкторам создать по этому образцу настоящий самолёт. Не беда, если товарищ Сталин не запомнит мою фамилию. Когда стану знаменитым лётчиком, после выдающегося рекордного полёта товарищ Сталин устроит торжественный приём в Кремле, будет за руку поздравлять каждого из нас со славной победой, я ему тогда напомню о своём подарке, сделанном пионером-школьником.

В школе эстонские дети обучались в классах, где преподавание велось на родном языке. То есть обучение проходило на русском и эстонском языках. Была одна общая единая пионерская и комсомольская организация. В моём кружке вместе мастерили модели эстонцы и русские. Дети легко уживались под крышей одной школы. Между собой могли поссориться и повздорить, даже подраться. Но не было ссор и драк между русскими и эстонцами. Случалось какой-нибудь невоспитанный оболтус обзовёт эстонского парнишку какими-нибудь обидными словами. Но это не находило одобрения и поддержки у присутствующих русских одноклассников. Раздавалось: «Чего зазря пристаёшь?» И повздорившие стороны, игнорируя друг друга, расходились.

Учёба в вечерней школе нравилась. Но, чтобы поначалу сделать домашние задания, а потом перейти к любимым занятиям, так и не научился. За уроки садился в последний момент, когда надо было уже собираться в школу. Выполнив письменные работы, устные не всегда успевал прочитать. Класс был маленький, спрашивали ежедневно. Нередко выходил из положения тем, что перед самым уроком уже в школе прочтёшь первый кусочек параграфа на случай, если спросят первым. А потом во время урока, когда другие отвечают, дочитываешь параграф до конца. Так что учить приходилось весь пройденный материал.

У заведующей интернатом Валентины Андреевны сын Денис на год старше меня, тоже девятиклассник. Мы с ним стали приятели. У него были проблемы с математикой. Я охотно ему помогал, а то и просто давал списывать. Во всяком случае, на контрольных работах нередко выручал, сидели за одной партой. При этом Денис был сильный шахматист. Он на равных играл с учителем физики Натаном Давидовичем. Частенько по приглашению приходил к нему домой, и они часами могли сражаться, чтобы одержать победу, поставить красивый мат.

Я иногда присутствовал на этих турнирах и поражался, как умело одерживал мой школьный товарищ победу над маэстро. Меня Денис обыгрывал с такой лёгкостью, что, в конце концов, стал играть со мной, убирая с доски одну свою ладью. Такой маневр был обидным и унизительным. Мы часами просиживали за шахматной доской. За целый год, может, и было у меня несколько выигрышей, но, я так полагаю, что Денис специально мне проигрывал, чтобы не разочаровался в игре и не отказался от последующих партий, ему нужен был партнёр.

Я собственно проявлял интерес к шахматной игре из-за Ленина. В какой-то из книг прочитал, что Ленин любил шахматную игру и неплохо играл. Раз вождь мирового пролетариата ценил шахматную игру и самолично играл, значит и я должен владеть этой игрой. Я – человек коммунистического будущего должен быть всесторонне развитым, как Ленин, развивать у себя все имеющиеся способности. Если Ленин любил «Аппассионату», то и я должен прививать любовь к музыке, театру, искусству.

Тогда даже книжку приобрел «Школа начинающего шахматиста». Случайно попалась на глаза в книжном магазине. Очень ценное пособие. Но заучить все предлагаемые советы, разобрать различные варианты игры, потренироваться в решении шахматных этюдов у меня терпения не хватало. Много раз принимался за книгу, но где-то на десятой странице останавливался и дальше продвинуться не смог. Только и усвоил шахматный дебют е2 – е4. А Денис ещё и подшучивал надо мной: «Как же так, Аркаша? Мне не даётся математика, но я отлично владею шахматной игрой. Ты силён в математике и совершенно беспомощен в шахматах». Говорил безобидно. Потому меня не раздражали его рассуждения, но играть как он так и не научился. Оказалось, что нет у меня такой способности, и я с этим смирился.

В тот год я многие профессии перебрал, ко многим примеривался, о многих размышлял. И как витязь на перепутье никак не мог определиться. Конечно, мечта стать лётчиком не оставляла меня. Но были и другие не менее привлекательные профессии.

Попалась как-то в руки книжка, рассказывающая о сельских специалистах. Читаю про механизаторов: трактористов и комбайнёров. Так упоительно интересно. Это такая нужная и занятная работа. Ведь они обеспечивают продуктами питания всю страну. Сытая, обеспеченная жизнь, благополучие людей зависят от того, как сработают механизаторы, как обеспечат высокие урожаи, соберут без потерь, и на столе всех трудящихся страны в достатке будет ароматного свежевыпеченного хлеба, румяные булочки к чаю, аппетитные бутерброды с колбасой и сыром. Колбаса с круглыми жиринками мягкая, сочная, приправленная чесночком. Ломтики сыра все в дырочках, нежные, во рту такой смак.

Управлять трактором может и проще, чем автомобилем или самолётом. Но и с этой техникой надо умело обращаться. Напряжения и мастерства требует любая специальность. Чтобы трактор работал справно, чтобы нормы выполнять, агротехнику соблюдать, надо быть мастером высокой квалификации. Разве труд тракториста менее достоин, чем труд шофёра или лётчика?

Следующий очерк повествовал о сельских электриках. Обслуживание маленьких сельских электростанций, содержание в исправном состоянии электрической сети, механизация работ в животноводстве при посредстве электричества. Не зря Ленин сказал, что коммунизм – это есть советская власть плюс электрификация всей страны. Такая важная и ответственная специальность. Тем более, что и дома и в школе пользуемся до сих пор керосиновой лампой.

Поразил и изумил рассказ о доярах. Да, да. Не о доярках, а о доярах. Мы как привыкли? На ферме в стойлах разместилось целое стадо колхозных коров. Утром чуть свет доярки приходят на дойку. Стадо уходит на пастбище. Днём доярок везут в поле на обеденную дойку. Вечером дойка опять на ферме. Труд доярок тяжелый. Поэтому в советском государстве ведётся работа по механизации всех работ на ферме: чтобы напоить коровушек строится водопровод, для раздачи корма лебёдка с электромотором, дойка тоже электрифицируется. Доярки больше не нужны. На такой ферме два человека в состоянии управится со стадом в сто и даже двести коров. Тут теперь нужен технически подготовленный человек. Заниматься техническим обслуживанием фермы мне показалось не очень привлекательным. Не вызвали у меня энтузиазма профессии агронома и ветеринара. Никто не спорит, нужные профессии. Но мне по душе работа с техникой и её управлением.

Ещё в пятом классе увлекла физическая география. Географы совместно с геологами исследуют поверхность земли, расположение и строение её недр, изучают моря и океаны. Одним словом это путешественники. Вот это настоящая жизнь. С проникновением туда, где не ступала нога человека, с опасностями и трудностями выживания вдали от городов и человеческих поселений.

А когда мы стали изучать химию, сестра на день рождения подарила книгу Ферсмана «Занимательная геохимия». Я уже умел читать химические формулы. Вот это специальность.

Ферсман мне был хорошо известен. Он увлекательно рассказывает о геологических экспедициях, как он во главе таких экспедиций открыл нужные стране богатые месторождения полезных ископаемых. Стать геологом, как Ферсман, было бы здорово. При этом я заметил, что меня интересует поиск, нахождение месторождений. Разработка, строительство шахт, промышленная добыча меня не привлекали. Хотелось быть первопроходчиком, поисковиком, первооткрывателем. Осваивать придут другие люди, кому больше по душе оседлый образ жизни, наличие нормальных бытовых условий, без экзотики палаток и дыма костра, на котором готовится пища.

Конечно, я был бы не против стать учёным. На уроках физики, химии, биологии учителя обращают внимание, сколько еще не открытых тайн, сколько в науке всего неизвестного, какие великие открытия ждут будущих учёных. При этом мне хотелось быть не просто учёным-физиком или учёным-химиком, мне хочется быть таким как Ломоносов. Проводить исследования в самых разных науках, сделать великие открытия во множестве областей научного знания. Размышляя о Ломоносове, его достижениях во всех науках, к каким он проявлял интерес или внимание, я задался вопросом: «Сталин выше Ломоносова, или нет? Ведь Сталин также занимается и обеспечивает развитие всех наук, промышленности, авиационной техники. Нет такой области человеческой деятельности, куда бы не проникал мудрый взгляд вождя. И это не просто интерес, это непосредственное участие в разрешении научных и технических проблем. Но они занимают разное положение. Ломоносов – учёный, он непосредственно проводит научные опыты, чтобы прийти к великим открытиям. Сталин обладает не меньшими знаниями, но он руководит всей страной, организует и воплощает самые великие проекты. И самое главное, Сталин в результате многогранной деятельности, недоступной даже для такого учёного как универсальный Ломоносов, возглавляет строительство коммунизма, открывает реальные возможности для перехода всего человечества к коммунистической организации жизни. В этом отношении Сталин безусловно превосходит Ломоносова. И если бы Сталин был не вождём, а академическим учёным, то, работая в лабораториях, сделал бы гораздо больше открытий, чем числятся за Ломоносовым.

После всех этих рассуждений признавал, что и Ломоносовым стать совсем неплохо. В любом случае учёный, сделавший великие открытия, сколько бы их ни было, уже обессмертит своё имя. Другого бессмертия для человека не существует. Чтобы стать бессмертным, надо стать великим, известным своими достижениями во всём мире.

Время от времени в клубе выступали театральные коллективы, не уступающие профессиональным. Мне особенно запомнилось выступление народного танцевального ансамбля. Красиво выступали. Задорно. Весь зал от души аплодировал артистам. Я тоже испытал сильное вдохновение и не щадил ладоней. Но на протяжении всего концерта меня не оставляли философские размышления. Ансамбль исполняет коллективные номера. Здесь нет вокалистов. Красота исполнения в одновременном участии множества артистов. В жизни каждый в отдельности артист, самостоятельная личность. Но выступая в коллективе, утрачивает своё лицо, растворяется в массе. Зритель видит сразу всех участников, не успевает разглядеть и запечатлеть каждого в отдельности. Выступать на сцене в коллективе, который пользуется успехом, признанием, восхищением зрителей, почётно. Слава коллектива распространяется на каждого участника. Но каждый вне коллектива оказывается безвестным. Захотел бы я быть танцором в ансамбле? Однозначно нет. Я хочу, чтобы знали меня, признали мои выдающиеся способности, чтобы открытый в физике закон носил моё имя. Моим именем была бы названа горная вершина или кратер на Луне. Может я индивидуалист? Нет, я понимаю, что в современном мире все жизненно важные задачи решаются коллективами. Да и любая профессия носит массовый характер. Сколько в Советском Союзе лётчиков? Видимо-невидимо. Но среди них есть менее способные и более способные. Конечно, я хочу и рассчитываю оказаться среди более способных. Но таких тоже великое множество. Значит, я должен летать так, как на это делают единицы. Быть среди этих единиц лучшим – это и есть настоящий жизненный успех.

Участие в ансамбле такой перспективы не открывает. Или взять артиста, играющего в спектакле. Его игру смотрела заполнившая зал публика по числу имеющихся мест и проданных билетов. На следующие спектакли придут другие зрители. И всё же их число ограниченно. Автор пьесы может получить всемирное признание и славу. Артист останется известным только тому кругу лиц, которые побывали на его спектакле, видели его игру. За счёт гастролей его узнают в других городах, о его игре могут написать в газетах, круг его известности расширится. Театры, побывавшие с гастролями в иных странах, ещё больше поспособствуют известности актёра. И всё же узок круг известности актёра. К тому же он привязан к своему времени. В новые эпохи старые роли, а тем более новые, будут играть другие актёры. Недолговечна известность актёра. Даже киноактёра. Новые поколения увлечены игрой своих современников, они не будут считать своими кумирами актёров пятидесятилетней и, тем более, столетней давности. Но, видимо, не всем дано и не все рассчитывают на посмертную славу. Разве рассчитывает искусный печник или пекарь на посмертную известность и славу. Так что избравший профессию актёра изначально должен быть готов к тому, что посмертной славы ему не иметь.

На посмертную славу не могут рассчитывать люди любой профессии. Подвиг в жизни может совершить каждый человек при определённых благоприятных обстоятельствах. Благоприятных не в смысле последствий. Подвиг нередко приводит к гибели героя. Благоприятными обстоятельствами называю ситуацию, в которой человек, если преодолеет растерянность, забудет о страхе, о присущей ему трусости и инстинкте самосохранения, сделает решительное действие, не пытаясь думать о возможных последствиях для себя. Согласен, не каждый решиться в такой ситуации на самопожертвование. Но такие люди есть. Их деяния называем подвигом, а самих – героями. Но повторяю, для этого должна выпасть на долю человека такая критическая ситуация.

Я очень рано стал задумываться о том, кем буду, когда стану взрослым. Меня всегда привлекали профессии, требующие мужества, связанные со смертельным риском. Но желание прославиться, обессмертить своё имя не было главным в поисках места в жизни.

Не исключал, что жизнь может оборваться раньше, чем успею прославиться. Значит, что главное? Подготовить себя, закалить, не только физически, закалить свою волю, в совершенстве овладеть профессией. Стать мастером своего дела. Быть на равных с другими мастерами. Не соперничать с ними, не соревноваться, а быть на должном высоком уровне. Можно ли ставить вопрос: кто выше Моцарт или Бетховен? Две самостоятельные вершины. Горные вершины замеряют. С точностью до метра определяют, какая – выше. Вершины в музыкальном искусстве не соизмеримы, каждая недосягаема для простых смертных, каждая вызывает восхищение и преклонение. В большинстве видов человеческой деятельности лучшего не определяют. Но в любой деятельности есть люди, достигшие мастерства в своём ремесле. Чем их больше, тем лучше для человечества.

25. Кража

Мемуары ученика 9-го класса

Титова Аркадия. Окончание

Как мы были возмущены, когда прочитали в «Правде» о врачах-вредителях. Надо же! Пошли на такие преступления против выдающихся руководителей партии, всемирно известных деятелей культуры. Долго обсуждали раскрытое преступление и ждали сообщений о новых разоблачениях. Врача Тимошенко, проявившую бдительность, и получившую за это орден, считали героической личностью. Не каждый решится на такой подвиг в окружении затаившихся врагов.

Сообщение о смерти Сталина вызвало не только сильные переживания и скорбь о потере вождя, но у взрослых страх: что же теперь с нами будет, что будет со страной. Со Сталиным одержали победу в войне, со Сталиным были могущественнейшей державой, на которую никто не посмеет напасть. Сталин был гарантией, что не будет войны. Люди, пережившие страшную войну с фашизмом, выжившие в этой беспощадной войне, боялись новой войны. А газеты и радио постоянно напоминали, что англо-американские империалисты не могут смириться с существованием социалистического государства рабочих и крестьян, готовят новую войну – атомную. Было чего бояться после ужасов недавней войны. Моя мама агрессоров по-своему называла: «нагло-американские империалисты». При этом воинственно посмеивалась: «Мы им всё равно покажем, нас никто не сможет победить».

А тут вдруг Сталин умер. Как же без него? Было из-за чего бояться. Я ничего трагического не испытывал. Конечно, скорбел о смерти вождя. Смерть, уход из жизни неприятное событие. И только. Мне ещё не приходилось по-настоящему пережить, что такое смерть родственников, близких людей, знакомых.

Помню, сострадал матери одного молодого шофёра, которого и в лицо не знал, когда тот трагически погиб. Перевозил в кузове жидкий гудрон. Спустило заднее колесо. Поддомкратил, чтобы заменить на запасное. Пока раскручивал гайки, грунт под домкратом просел, домкрат соскочил. Машина резко накренилась и залила гудроном молодого парня. Сколько горя было для его матери. Когда узнал, мне и мать было жалко, и гибель парня переживал. Но тогда потрясла не столько смерть человека, сколько ужасало, каким образом она наступила.

В прошедшем году ушёл из жизни дедушка. Старенький был. Семьдесят четыре года. Нездоровилось. Положили в больницу. Вроде пошёл на поправку. А потом кровоизлияние в мозг. Врачи так и пояснили – атеросклероз. Умершего дедушку было жалко, но его смерть не была потрясением для меня. Дедушка не любил меня, зло отчитывал за мальчишеские проказы. Был всегда не просто сердит на внука, а озлоблен, ожесточён. Так что его смерть не вызвала у меня больших переживаний.

Сынишка тёти Зины был мал, ещё в школу не ходил. Она посчитала, что малышу лучше не присутствовать на похоронах, опасалась, что вид покойника может травмировать малолетку. Попросила погулять с братиком подальше от дома, пока идут похороны. Я охотно согласился, не хотелось присутствовать на похоронах дедушки.

Так что у меня ещё не было жизненного опыта, как относиться к смерти известных и неизвестных мне людей, как переживать по поводу их кончины. Не было острых переживаний и треволнений по поводу смерти Сталина. Но я был достаточно взрослый, чтобы не понимать трагизм ситуации, переживания взрослых в связи с кончиной вождя. Траурное настроение меня не минуло.

Вечером в клубе назначено траурное собрание. Директор поручила мне выступить на собрании. Я сел в пустом классе и составил текст выступления. Хельга Людвиговна одобрила.

Просторный зал сельского клуба переполнен народом. У всех печальные, скорбные лица, как будто пришли на похороны близкого родственника.

Собрались все: и русские и эстонцы. Собрание проходило на русском языке, но все местные эстонцы свободно владели русским.

В президиуме председатель сельсовета, директор школы, ещё какие-то официальные лица. Стол президиума накрыт красной скатертью с широкой черной траурной лентой во всю длину. На трибуну по очереди выходили взрослые, говорили траурные речи, призывали крепить единство народа, сохранять верность вождю и веру в идеалы коммунизма. И вот слово предоставляют мне. Короткое выступление выучил наизусть. Обращаюсь к жителям села, говорю о великой утрате, постигшей наш народ. То ли у меня нашлись такие слова, которые пришлись близко к сердцу присутствующим, то ли от того, что сказанное произнесено подростком-школьником, но по залу раздался плач. После моих слов люди плакали, не стесняясь и не скрывая своих чувств.

На следующий день всех школьников, желающих вступить в комсомол русских и эстонцев, собрали в классе. В присутствии комсомольцев школы я рассказал об Уставе ВЛКСМ, что нужно знать и помнить из Устава каждому комсомольцу, кратко изложил историю Ленинского Комсомола, какими орденами и за что награждён Комсомол. Тут же на комсомольском собрании проверили, как ребята усвоили необходимые для вступления в коммунистическую молодёжную организацию сведения и запротоколировали приём.

Назавтра я, как секретарь ученической комсомольской организации, сопровождал принятых на собрании в райком комсомола. Молодёжи много съехалось в тот день со всего района. Это был массовый сталинский приём в Комсомол. Члены бюро райкома работали оперативно, поздравив каждого принятого и вручив комсомольский билет.

Траур продолжался, а жизнь шла своим чередом. Моё намерение стать после окончания школы лётчиком сильно поколебал Антон Семёнович Макаренко. Сначала я прочитал «Педагогическую поэму». Впечатление было потрясающим. Я загорелся желанием стать педагогом. Насколько это увлекательно обучать и воспитывать детей, чтобы вырастить их достойными гражданами страны, решительными и самоотверженными строителями коммунизма. Если следовать опыту Макаренко, который из безнадёжных беспризорников воспитал превосходных людей, то общими усилиями всех педагогов страны мы воспитаем новое поколение, которое будет не только строить, но и жить при коммунизме. Какие радужные картины рисовал я себе. Какой заманчивой и привлекательной представлялась работа в школе. Ради этой вдохновенной работы готов оставить мечты о небе. Летать, безусловно, интересно, устанавливать мировые рекорды, испытывать, как Чкалов, новые самолёты, рисковать жизнью и, может быть, даже погибнуть во славу Родины. Погибнуть героем почётно и совсем не страшно.

Посвятить жизнь воспитанию человека, способного творить чудеса и совершать беспримерные подвиги, работа ещё более важная и ответственная. Я прочитал у Макаренко «Книгу для родителей». Уж я-то сумею правильно поступать и со своими детьми и с воспитанниками. У меня не будет промахов и ошибок, которые допускают родители и взрослые. Я читал Макаренко том за томом и всё больше убеждался, что стать педагогом моё призвание.

С увлечением читал «Что делать?», «Отцы и дети». Книги для меня были главными воспитателями. Сестру, хотя она и учительница, я не воспринимал как воспитателя. Мы с ней разговаривали, обсуждали поведение литературных героев и выдающийся успех Макаренко. Но её заботило, чтобы я приготовил уроки, знал пройденный материал. Как-то и мысли не допускал, что моя сестра меня воспитывает. Мать тоже больше заботилась, чтобы я не простыл, не забывал потеплее одеться в холодное время. Она меня вообще не воспитывала. Однозначно пришёл к заключению, всё, что есть во мне хорошего, обязан книгам. Тем более от книг я приобрёл черты характера, которых не было ни у сестры, ни у матери.

Так что к концу года я окончательно решил, буду педагогом, как Макаренко. Мало того, я прикинул, что до конца школы ещё целый год, а что если этот год провести в колонии? Там я пройду систему воспитания, какой нет в школе. Там я на себе испытаю педагогический метод Макаренко. Продолжая читать Макаренко, я всё больше и больше размышлял, как много полезного я получил бы в колонии. Вот как только туда попасть? Туда же так просто не берут. Колония для правонарушителей. Чтобы такое сделать? Преступление совершать не хотелось. Вот если что-нибудь безобидное, но достаточное для направления в колонию. А кто туда направляет? Скорее всего, милиция? На многие вопросы я не знал и не нашел ответа. Но на протяжении нескольких месяцев мысль провести год в колонии не оставляла меня.

Надо сказать, что год для меня оказался благополучно удачным. Лишь один-единственный случай вспоминается с огорчением.

В последних числах апреля побывал у председателя районного комитета ДОСААФ, и он без колебаний доверил мне малокалиберную спортивную винтовку, мишени и патроны, деньги за патроны я заранее собрал, для проведения учебно-тренировочной стрельбы у нас, в Лохусуу. На пустынном берегу озера, чтобы никого не подстрелить, оборудовали тир, и довольные школьники стреляли настоящими патронами по настоящим мишеням. На следующий день винтовку вместе с гильзами надо было вернуть в райцентр. Но я решил, что смогу это сделать днём позже, и после обеда ушёл в лес пострелять по живым мишеням, вдруг попаду в какую-нибудь зазевавшуюся птичку. С десяток патронов для этой цели у меня были. Ходил я недолго, может час, от силы полтора. Подстрелить ничего не удалось, пули выпустил по тонкоствольным молодым соснам.

Возвращаюсь из леса, а по дороге навстречу мать ведёт председателя ДОСААФ. Сердитый. Давай меня вразумлять, что накануне Первого мая он должен оружие поместить в несгораемый сейф, опечатать и доложить военкому, что оружие всё на месте и опечатано. Головомойку я тогда заслуженно получил. Но откуда мне было знать, что на праздники оружие опечатывается? Урок извлёк. Стыдобушка какая, подвести районного начальника. Долго переживал каверзный случай.

Год приближался к концу. Отметки были хорошие. Мне нравилось, что по большинству предметов у меня «пятёрки», но быть отличником, как-то не очень хотелось. Ещё подумают, что в отличники вышел из-за сестры-учительницы.

В конце года случайно обнаружил, что ключ от авиамодельной мастерской подходит к кабинету, где хранились наглядные пособия, химическая посуда, реактивы, демонстрационные приборы по физике. Ну, как случайно? Просто однажды проходя мимо таинственного кабинета, расположенного в угловой комнате на втором этаже возле лестницы, одиноко приютившегося возле двери, ведущей в рекреацию, вставил ключ от авиамодельной мастерской, который всегда был при себе, в замочную скважину, повернул раз, другой, и дверь открылась. Зашёл и был поражён богатству, хранившемуся в неприметной комнате. Налюбовавшись, в следующий раз привёл Дениса. Вместе испытали благоговейный трепет, разглядывая диковинные приборы, которые до этого видели только на иллюстрациях в учебнике физики. Наличие пробирок и колб, богатый выбор химикатов рождал желание самим проделать те реакции, которые описывались в учебнике и содержались в тетрадке по химии в виде застывших формул. Сам процесс химических баталий атомов и молекул существовал только в воображении. Химичка иногда демонстрировала некоторые простейшие реакции, опускала лакмусовую бумажку в реактив и потом показывала, как изменился цвет. Но всё это были демонстрационные реакции. Хотелось попробовать самому.

Больше всего привлёк наше внимание предназначенный для уроков астрономии телескоп. Как он оказался в школе-семилетке, догадаться нетрудно. Директор ежегодно должна израсходовать деньги, выделяемые по смете на приобретение учебного оборудования и наглядных пособий. Но когда попадала в учколлектор, нужные для обеспечения учебных дисциплин пособия, чаще всего, отсутствовали. Приходилось набирать всё, что попадёт под руку, лишь бы израсходовать выделенные средства. В противном случае на следующий год их могут урезать, передав в другие школы. Директор, по-видимому, прикинула, что если появится в школе учитель, знакомый с астрономией, можно астрономический кружок организовать. Или предложить учителю географии в непозднее ночное время, когда школьникам ещё рано ложиться спать, а звёзды вовсю разукрасили небо, не только показать Большую и Малую Медведицы, но и дать ребятишкам посмотреть в телескоп. Не знаю, чем на самом деле руководствовалась директриса, я предположил такое объяснение. Вряд ли она сама собиралась пользоваться прибором.

Но, то ли Хельга Людвиговна во время учебного года забыла о своём дорогостоящем приобретении, то ли учитель географии не прознал про телескоп, стоял тот сиротливо на полке поразительно новенький, привлекательный и никому ненужный. Даже лёгким слоем пыли покрылся, уборщицу редко приглашали в этот стоящий на отшибе кабинет.

Я уже говорил, в школьные годы меня влекло к науке. Мне было интересно самому проделать физический опыт. Не просто подтвердить правильность формулы Ньютона, выражающей закон всемирного тяготения, а самому открыть этот закон. То есть открыть для себя закон, известный со времён Ньютона. А то, что же получается? В большинстве своём взрослые пользуются знаниями, принятыми на веру. Скажите, кто-нибудь пытался проверить, что Земля вращается вокруг Солнца? Зато кого ни спроси, все будут единодушно заявлять, что это так, что они в этом не сомневаются. А проверить никто не удосужился. Вот с взрослыми всегда так. Нахватаются, чёрт знает, каких сведений, а потом гордо заявляют, так наукой установлено.

Преподавание было в основном теоретическим даже в городских школах. На уроки ботаники учитель ни разу не принёс гербарий или натуральное растение. Открывали учебник и в тетрадь перерисовывали цветные изображения, всякие там пестики и тычинки.

Мы с Денисом много раз приглядывались к телескопу, и у меня созрела мысль. А что если на лето унести домой. Установить в сарае, на чердаке место удобное. Там же можно и химическую лабораторию организовать. Вот будет здорово! Летом телескоп никому не понадобится. А перед началом учебного года вернём на место. Никто и не хватится.

Место надёжное. Чтобы попасть на чердак, надо приставить лестницу, которая в остальное время лежала прислонённой вдоль стены. Взрослые ей никогда не пользовались. Вынести телескоп, после занятий, когда детей в школе не было, ничего нет проще. Квартира директора находилась в здании школы на первом этаже. Так мы телескоп завернули в простыню, я нес в правой руке подмышкой, по левую сторону шёл Денис, загораживая меня на случай, если бы кто выглянул в окно. Донесли до дома. Никто не видел и не знал о нашей проделке. Пару раз ещё побывали в заветном кабинете, чтобы забрать необходимую химическую посуду, спиртовки, штативы. По заранее составленному списку отобрали реактивы. Можно было приступать к работе. С телескопом пришлось повременить. Июнь – время белых ночей. Решили дождаться августа, когда на ночном небе появятся звёзды. Хотя в полнолуние можно начать с изучения поверхности спутника Земли. В паспорте, который мы с собой прихватили, пояснялось, что данный телескоп обладает разрешением, позволяющем видеть кольца Сатурна, горы на Луне и даже ближайшие галактики, недоступные при обычном взгляде на небо невооружённым глазом.

В библиотеке нашли нужную литературу. Оказался кстати «Справочник любителя астрономии» с картой звёздного неба. К наблюдениям готовились по всем правилам. Оставалось дождаться, когда звёзды зажгутся на небе.

Пристрастились с Денисом на велосипедах ездить купаться на озеро. Можно было и в речке, она тут же за домом. По утрам или вечером так и делали. Но нравилось купаться и загорать на озере. Дно чистое песчаное, ни одного камушка. Но пройти надо метров пятьдесят, не меньше, пока дойдёшь до приемлемой глубины, чтобы можно было плавать. Дальше озеро резко набирало глубину. Отплыв с десяток метров от мелководья, я с удовольствием с открытыми глазами погружался в воду, чтобы достать ногами дно. Приходилось опускаться на два-три человеческих роста, чтобы, задержав дыхание, коснуться дна, а потом, энергично помогая руками, всплыть на поверхность. От таких погружений на большую глубину веяло романтикой. Иногда купались, отплывая на лодке со стороны Русской деревни. В таких случаях тоже пытался погружаться в глубину, но дна ни разу не достал. Боязно забираться слишком глубоко, вдруг воздуха не хватит.

Возвращаемся однажды с Денисом с озера после очередных купаний, время часов девять вечера, разошлись, захожу домой. Мать и сестра перепуганные:

– Ты в школе телескоп не брал? – Нет, – отвечаю уверенно, нисколько не смущаясь.

– Ну, слава Богу! – говорит мать. – А то мы так тут изволновались. Приходила Хельга Людвиговна с милиционером и понятыми, делали обыск. Всё какой-то телескоп искали. Ничего не нашли. Но Хельга Людвиговна увидела на окне дедушкино большое увеличительное стекло. – Так он же им в войну в летнее время бумагу поджигал, чтобы печку растопить. Спичек не было. И кресало сохранилось.

– Хельга Людвиговна вцепилась в стекло. Это, говорит, от школьного телескопа. Забрал милиционер стекло для проверки. А Хельга Людвиговна вся вне себя от возмущения. За такую кражу ваш сын в колонию пойдёт.

А я ведь совсем недавно о колонии размышлял, сам хотел туда попасть. Но потом как-то про колонию и думать перестал. А когда услышал, что директор грозится отправить меня в колонию, мне стало не по себе. Виду не подаю, а самого трясет, что как обнаружат телескоп в сарае. Матери с сестрой говорю: «Успокойтесь. Не брал я никакого телескопа. Потому ничего со мной сделать не могут». А сам в это время соображаю, что нужно немедленно избавиться от этого проклятого телескопа, чтобы и в самом деле не попасть в колонию. Успокоил родных, а сам в сарай на чердак. Телескоп на месте. Смотрю на него, каких бед мне наделал, и никаких звёзд не надо. Решение созрело сразу. Подальше от дома, там, где лес начинается, унести и в речке утопить. В этих местах никто никогда не купается. Глубина большая. Со временем и вовсе песком занесёт. Течение быстрое, не зря по реке лес сплавляют.

Денис дома от своей матери узнал, что милиция была, телескоп ищет. Тоже вышел на улицу. Мы с ним обо всём и договорились. Как стало немного попозднее, людей поблизости всё равно нет, интернат одиноко стоял на краю села. Завернули телескоп в тряпку, обвязали бечёвкой, в старый мешок сложили всю химию, нам теперь не до химии, в окно сбросили в траву. Обошли вокруг сарая, я взял телескоп, Денис мешок со склянками и реактивами, кустами вышли к реке, прошли по берегу метров двести-триста, подальше от села, и бросили злосчастный груз аж на самую середину реки. Теперь если и найдут, кто докажет, что это мы сделали. Возвращаемся, а страх не проходит.

Лёг в ту ночь спать и размышляю. Ну, почему взрослые такие не рассудительные? Зачем надо было панику поднимать, милицию вызывать? Ведь Хельга Людвиговна, как обнаружила пропажу, сразу догадалась, кто мог из школы вынести телескоп. Дверь в кабинет не взломана, ключом открыта. А ключ кроме неё только у меня был. Чего же тут не сообразить? Потому и направилась ко мне, а, допустим, не к Денису. Только зачем же с милицией? Пришла бы, спросила у меня: «Брал?» Я бы и отпираться не стал. Объяснил, всё как есть. Ведь взял только попользоваться. Без спросу, так кто же доверит дорогостоящую вещь школьнику? Вернул бы телескоп, сам бы отнёс и поставил на место, где взял. Ан нет! Нагнать такого страху, устроить такой переполох. А результат? Лишилась школа ценного прибора. И никто никогда уже не воспользуется им, никто через него не увидит звёздное небо, горы на Луне, кольца Сатурна и галактики, которые невооружённым взглядом звёздочками кажутся.

Не скоро прошёл страх разоблачения. Не скоро улеглись страсти, и я смог спокойно размышлять о происшедшем. Вновь и вновь возвращался к этой истории и пытался понять, правильно ли я поступил. Может, надо было пойти к директору, сознаться, сказать правду, а там будь, что будет.

Стоит у меня на полке любимая книжка «Как закалялась сталь». Как бы на моём месте поступил Павка Корчагин? Я ведь наизусть выучил его обращение: «Самое дорогое у человека – это жизнь. Она даётся ему один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, мог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире – борьбе за освобождение человечества».

Я не считаю, что жизнь самое дорогое. Здесь я не согласен с автором. Не уронить честь, отдать жизнь ради спасения, ради жизни других людей, за Родину, дороже собственной жизни. Честь и долг – дороже жизни однозначно. А в остальном всё верно. Мало того, в этих немногих словах раскрывается смысл человеческой жизни. Я это признал, принял и разделял. Когда же рассуждал об этой истории, которая помимо моей воли оказалась кражей, на память приходили слова Павки Корчагина: «чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое…» Эти слова звучали как приговор.

Я струсил, чтобы не подвергать себя опасности быть наказанным, а наказанием могла стать колония, я не поступил так, как это делали настоящие герои в книгах и жизни. Ради собственного благополучия уничтожил ценную вещь, лишил возможности других людей увидеть горы на Луне, кольца Сатурна, разглядеть галактики, приблизить людям звёздное небо, чтобы они могли лучше разглядеть мир звезд, всмотреться, понять величие мироздания.

А я попросту струсил. Можно назвать это ошибкой. Но где гарантия, что такие ошибки не повторятся? Подлежат ли такие ошибки прощению? Как должен поступить со своей совестью?

А с другой стороны вопрос напрашивается. Кто больше повинен? Взрослые или школьник? Поди, тут разберись.

26. Любви все возрасты покорны

Я уже рассказывал, думаю, читатель не забыл, как маленький Аркаша, увидев в газете фотографию суворовца, танцующего с девочкой, тоже захотел стать суворовцем. Пойти в суворовское училище, чтобы вырасти настоящим военным. А когда будет суворовцем, у него тоже появится знакомая девочка, с которой он будет красиво танцевать, как на той фотографии. Не понимал, зачем ему, суворовцу девочка. Но испытывал приятное чувство, что у него будет знакомая девочка.

Знакомые девочки были. Две сестрёнки. Одна – ровесница Аркаши, другая на два года моложе. Аркаша с этими и другими девочками, что жили в ближайших домах, редко играл. Лишь когда все вместе, мальчики и девочки уходили в степь вдаль от деревни, или лазали по лощинам в поисках детских приключений.

Сестрёнки приходили сами к ним в дом, в гости. Садились рядышком и смотрели, чем занимаются хозяева. Никому не мешали, сидели чинно, отвечали сообразительно, когда их спрашивали. Маму Аркаши всегда умиляла старшая. Всякий раз, когда в их присутствии садились за стол, Валя, так звали старшую, указывая на младшую, говорила: «Вера каши хочет». Младшая сама умела говорить, но просить стеснялась. Старшей тоже хотелось каши. Просить для себя было неловко. Другое дело, когда проявляешь заботу о сестрёнке. Мама Аркаши тут же в двух тарелочках подавала кашу, не было каши, угощала супом.

У соседей, чьи девочки приходили в гости, была корова. Их дедушка ещё крепкий мужчина каждый год за огородами засевал участок ячменём или пшеницей. Так что семья не испытывала тех трудностей с продуктами, как семья Аркаши. Но время было голодное. А дети есть дети.

Сам Аркаша, когда его пытались угостить взрослые соседи, категорически отказывался от подношений. Ему было стыдно. Стыдно, что его угощают. Стыдно брать предложенное. Отчего так, Аркаша объяснить не мог. Но стеснялся. И только если они были вместе с мамой, и мама говорила, что можно взять, брал. Вот такой робкий и застенчивый был мальчик.

Деревенские ребятишки – и мальчики и девочки – в таком девственном возрасте летом нередко бегали по улице голышом. Аркаша приехал из города, он стеснялся появиться на улице без трусиков. Он уже знал, что все дети делятся на мальчиков и девочек. Почему так? Этого пока не ведал. Потому и не пытался размышлять над тем, чего не знал. Но отличие все дети его возраста знали: девочки от мальчиков отличаются штучкой, вернее отсутствием штучки, которая есть у мальчиков.

Когда дядя Эрнест ушёл на фронт, тётя Зина переселилась к сестре. По утрам Аркаша иногда просыпался, когда тётя собиралась на работу. Ему было видно со своей кровати, что стояла за печкой, как снимала ночную рубашку и надевала бюстгальтер. Слово трудное для произношения в его возрасте, но он, как-то незаметно для себя, запомнил, может потому, что маме приходилось шить эти женские принадлежности, необычное слово многократно приходилось слышать. Из-за спинки кровати Аркаша видел тётю до пояса. Украдкой разглядывал упругие полушария груди молодой женщины. И тут же смущённо отворачивался. Рассматривать грудь обнажённой женщины было почему-то стыдно. Как будто делал что-то предосудительное. Почему разглядывать обнаженную женщину стыдно, Аркаша не мог объяснить. Никто ему об этом не говорил, ни от кого он таких запретов не слышал. Это было какое-то врождённое чувство стыдливости.

В семье никогда не произносили неприличных слов. Аркаша чувствовал себя неловко, ему стыдно было слышать от деревенских ребятишек вместо «попа» это же слово через букву «ж». Сам он не мог вслух произнести такое ужасное слово. Говорил «писать» и ёжился, когда слышал небрежно без всякого смущения это слово с букв «сс». Мат напрочь отсутствовал в разговорах семьи.

Деление на мальчиков и девочек для Аркаши было условным на протяжении всех лет учёбы в начальных классах. В четвёртом классе Аркаша впервые влюбился в одноклассницу. Это была миленькая девочка с красивым личиком, светлыми волосами, сплетёнными в две косички. Её мама – учительница у третьеклассников. Аркаша иногда видел их вместе, учительница-мама общалась с маленькой дочуркой. В классе и на переменах Аркаша часто посматривал в сторону объекта своего обожания. Но своего отношения к девочке не раскрывал. Ни она, никто в классе не знал и не догадывался, как сильно влюблён в Иру. Какое прекрасное имя. Как оно благозвучно.

Аркаша проследил, где живёт Ира. Далеко от школы, по ту сторону реки, на улице возле цыганской горы. Иногда Аркаша проходил эту улицу от начала до конца. Она состояла из одноэтажных невзрачных домиков. Аркаша знал, в каком из домов живёт Ира. Но сколько ни ходил на эту привлекательную улицу, увидеть Иру хотя бы издалека не удалось. Все ухаживания за полюбившейся девочкой свелись к тому, что украдкой следил за ней, любовался во время занятий в школе и провожал домой после уроков. Нет, они не шли рядом, непринуждённо болтая и делясь впечатлениями. Аркаша находился на некотором удалении, чтобы не быть обнаруженным. Девочка и не догадывалась, что её из школы провожает мальчик. А у мальчика даже такая форма общения с любимой девочкой вызывала чувство восторга, он удовлетворял своё возвышенное чувство, не раскрываясь. Главное, что он влюблён, у него есть девочка, которую он любит.

Во втором полугодии в класс пришла новенькая. У неё было сказочное имя Алина. Симпатичная девочка, с бледным лицом после перенесённой операции. Она сама бесстрашно рассказывала, как ей сделали «операцию аппендицита». И мальчики и девочки были поражены мужеством сверстницы. Оперировали под местным наркозом. Девочка рассказала, что в зеркало под потолком она видела, как ей делают надрез скальпелем и последующие действия рук хирурга. Аркаша представить себя не мог на её месте. Чтобы его резали, а он спокойно смотрел на это. От одной мысли ему становилось страшно и дурно. Такого он бы в жизнь не перенёс. А тут перед ним девочка, которая не только выдержала такое испытание, но и спокойно об этом рассказывает. Аркаша с благоговейным трепетом смотрел на маленькую героиню. Алина не только нравилась, он был покорён, преклонялся перед ней и даже думал, что такую девочку смог бы полюбить. Но у него была Ира. Аркаша остался верен своей любви.

Алина пробыла в классе до конца учебного года. Ира с мамой переехали в другой город. Любить на расстоянии Аркаша не умел. В пятом классе стал приглядываться к одноклассницам, в какую из них стоило влюбиться после отъезда Иры.

Девочек было полкласса. Но ни одной из них не мог отдать предпочтение. Аня была привлекательна и росточком подходила. Общительна, неплохо училась. И только. В ней не было чего-то такого, что заставило волноваться и воспылать сердце Аркаши. Другие девочки ростом превосходили Аркашу, поэтому при всей привлекательности оказались для него недосягаемы. Были две подружки, сидели за одной партой. Их дружба вызывала уважение всего класса. Но обе были какие-то невзрачные, невыразительные, мило и застенчиво улыбались, вели доброжелательно. Аркаша после продолжительных наблюдений за подружками, внимательно приглядываясь и примериваясь, утратил к ним интерес. Ни та, ни другая ему не подходили.

Прошло немало времени, когда Аркаша разглядел вожделенный идеал. Наташа не выделялась красотой среди одноклассниц. Черноброва и черноока. С правильными чертами лица, сплошь покрытого веснушками, отчего всегда выглядела смуглой. Веснушки – не беда. Аркаша сам каждую весну становился рыжим от веснушек. У Наташи веснушки не исчезали круглый год. Но у неё было большое преимущество перед девочками всей школы. Она была не просто умненькая, не просто отличница, по словам директора Николая Ивановича, она была гордостью школы, лучшая среди лучших. При этом держалась скромно, даже застенчиво, не проявляла качеств лидера, как Коля Озеровский или бессменная всеми признанная староста до окончания семилетки Люда Делянская. Ей лидерство ни к чему, она и без того активно участвовала во всех школьных мероприятиях. Она превосходила всех безукоризненной учёбой, доброжелательным отношением к ученикам и учителям, без тени заискивания, и отсутствием малейших притязаний, чтобы её признавали лучшей. Все школьники смотрели на неё с почтительным уважением. Она никогда не тянула руку, чтобы спросили первой, не бравировала знаниями. У неё всегда были выполнены домашние задания наилучшим образом. В глазах Аркаши была окружена ореолом недосягаемости. Ей можно только поклоняться, перед ней следовало преклоняться. Аркаше в голову не приходило, что может, посмеет влюбиться в непостижимую в своём величии девочку.

Но он был в том возрасте наивного безрассудства, когда однажды подумал, а почему он не может любить эту превосходную девочку. Взрослые люди теряют голову, влюбившись. Влюблённые, как известно, не способны соразмерно оценить себя, не задаются вопросом, способны ли они вызвать к себе ответное чувство, не подвергают сомнению, что если выбор сделан, то успех обеспечен. Аркаша не размышлял о том, представляет ли он интерес для девочки. Есть в нём что-то привлекательное? Может ли девочка, вглядываясь в этого неказистого мальчика испытать волнующие чувства, проявить симпатию, заинтересованность к нему? Не приходило в голову, что обожаемая девочка имеет возможность выбора, может отдать предпочтение кому-то другому. Но поскольку выяснения отношений не было, любовь была безмолвной, выражалась всего лишь в страстном чувстве к прекрасной фее.

Аркаша не знал, что для взаимности он должен был поведать о своих чувствах, какими-то косвенными способами и ухищрениями продемонстрировать свою любовь, добиваться ответных действий. На протяжении всех лет этой идиллической любви мальчик представить себе не мог, что он держит Наташу за руку, а тем более целует её. Поцеловать девочку, которую любишь, наверно приятно и сладостно. Но он никогда не помышлял о подобном и представить такое не мог. Просто-напросто не ведал, как должен вести себя с полюбившейся девочкой.

Наташа, ни о чём не догадывалась, вела с Аркашей как со всеми остальными одноклассниками. А он преисполнен был гордости и высокого к себе уважения, что влюблён, что он преданно и беззаветно любит девочку. Временами обстоятельства явно благоприятствовали Аркаше. В седьмом классе классная руководительница посадила Аркашу за одну парту с Наташей на время болезни соседки. Почти месяц Аркаша имел возможность боготворить полюбившуюся девочку. Но и в этой ситуации он ничего не сделал такого, чтобы Наташа поняла, какие чувства питает к ней мальчик. А ему длительное пребывание за одной партой запомнилось классным сочинением, которое дала Вера Макаровна. «Кем хочу быть» – так незамысловато называлось сочинение. И Аркаша постарался. Он писал о том, что по окончании школы поступит в лётное училище. Потому что именно лётчиков возьмут в качестве первых астронавтов. Современное развитие техники приблизило возможность осуществления космических полётов к Луне и на другие планеты Солнечной системы. Именно он, Аркадий Титов, будет первым астронавтом, который осуществит полёт на Луну, будет первым человеком на Луне, исполнит вековечную мечту человечества об освоении космического пространства. Писал и мысленно представлял, как Наташа узнает о его героическом полёте, тогда она поймёт, чего он стоит и не сможет не полюбить отважного лётчика-астронавта. Он сумеет доказать, что заслуживает её любви, достоин быть любимым.

После прочтения книги о приключениях Дон Кихота Аркаша мог бы однозначно определить, что его многолетняя любовь к Наташе очень похожа на любовь самоотверженного рыцаря без страха и упрёка к Дульсинее. Он такого сравнения не сделал. Ещё не научился строить аналогии между жизненным ситуациями и тем, что происходит с героями художественных произведений. Хотя именно у них многому научился. Литературные герои стали для него главными образцами в жизни. Они вдохновляли Аркашу на правильные поступки, помогали определить верную линию поведения, подсказывали, каким должен быть человек, к чему надо стремиться, ради чего стоит жить.

После окончания семилетки Наташа поступила в Псковское педучилище. Кем же, как ни учительницей, быть круглой отличнице? А три друга, удостоверившись, что с семью классами в лётные училища не принимают, пошли в восьмой класс.

В восьмом классе все мысли друзей были заняты авиацией, рассуждениями о профессии лётчика, рекордных полётах, о совместном полёте на Луну. Мысли о девочках потеряли актуальность. По крайней мере, для Аркаши. Чтобы Витя и Володя проявляли интерес к девочкам, Аркаша тоже не замечал. Воспоминания о любви к Наташе радовали, хотелось, чтобы со временем она поняла, какой он необыкновенный человек. Но девочка жила в другом городе, в отличие от парнишек уже приобретала жизненную профессию, непосредственное общение прекратилось.

Любовь перешла в сладостные размышления, которые ничем не подкреплялись, и постепенно растворялись и исчезали, как что-то несостоявшееся, несвершившееся, но не вызывали сожаления или душевного страдания. Аркаша ещё не умел, не научился страдать из-за несостоявшейся любви.

Увлечение авиацией захватило мальчишек целиком, не оставляя места для эфемерных мечтаний о любви. Аркаша испытывал приятные чувства, вспоминая свою любовь к Наташе, но мысли были заняты текущими событиями, поисками доступных способов приобщения к будущей профессии, мечтами о прекрасном будущем, которое ожидает трёх друзей.

Переезд в село, учёба в вечерней школе предоставили новые возможности удовлетворить юношескую потребность в любви, к поискам единственной и несравненной избранницы. Перемены в вечерней школе ученики восьмого и девятого класса проводили вместе, в совместных играх и забавах. Излюбленной игрой стала игра в догонялки. Девочки гурьбой выбегали из школы, огибали здание снаружи и через дверь, расположенную с тыльной стороны забегали в помещение, возвращаясь в свои классы. Мальчишки азартно преследовали девочек. Кому-то из мальчишек удавалось догнать замешкавшуюся девочку, он обхватывал жертву руками и целовал в щёчку. Такова была дань и награда удальцу. Аркаша и Денис участвовали в этой забавной игре. При этом Денис старался поймать и поцеловать Марину, которая ему нравилась, и которую он во время заездов в русскую деревню сажал на раму велосипеда и лихо катал себе и девочке в удовольствие.

Аркаша в этой игре охотился за Ниной. Нина была из восьмого класса. Аркаша с первых занятий в школе выделил её среди других девочек. В ней было что-то нежное, ласкающее. Выглядела совсем подростком с привлекательными чертами лица, застенчивым взглядом, доброй располагающей улыбкой. Всякий раз, когда затевали догонялки, Аркаша неизменно настигал свою любовь и стыдливо чмокал в щёчку. Нина краснела от смущения, но было видно, что она с удовольствием принимает робкие поцелуи. Аркаша видел, что нравится Нине, она явно тянется к нему, поощряет его устремления.

Но если Денис подъезжал к домику Марины, сигналил звонком, она выходила, подсаживалась к нему на велосипед и оба с довольным видом раскатывали по всей деревне, то Аркаше ни разу не удалось повстречать Нину, чтобы также покатать на велосипеде. Так что общение с Ниной ограничивалось встречами в школьные часы. Высматривал Нину в клубе перед началом киносеанса. Она отвечала ему понимающей улыбкой. Но садилась вместе с подругами. Ни разу не удалось посидеть с ней в кино рядом. Но уже то, что время от времени удавалось поцеловать в щёчку, то, что она явно проявляла к нему внимание и интерес, вдохновляло Аркашу, пробуждало радужные надежды. В чём эти надежды заключаются, Аркаша вряд ли смог объяснить. Он не представлял, к чему должна привести его любовь, ему было хорошо и приятно сейчас и теперь. Будущее никак не рисовалось, о нём просто не было мыслей. Поэтому в своих мемуарах Аркаша ничего не написал о своей любви к Нине. Стеснялся таких записей.

Последний год учёбы Аркаша провёл в Валке. Тётя Зина летом гостила у сестры на берегу Чудского озера. Чем не дом отдыха? Лето выдалось жаркое. Загорать и купаться можно было не хуже, чем на Рижском взморье. Тётя уговорила маму отпустить Аркашу на год пожить у неё. Таким нехитрым способом хотела принести хоть небольшое материальное облегчение семье. Жили на маленькую учительскую зарплату Лёли. Маме в селе работы не нашлось, шила дома. Но заказов было мало. Так что предложение тёти не без колебаний было принято. Аркаша тоже не возражал. Охотно возвращался в школу, где окончил восьмой класс, в город, где прошло школьное детство.

Расставание с любимой девочкой не вызвало душевных переживаний у Аркаши. Уехал в другую жизнь. Вспоминал свою любовь к Нине, по-прежнему боготворил её. С переездом была утрачена связь, возможность общаться. Но не было сожалений, огорчений по этому поводу. Ушла из жизни, остались сладостные воспоминания.

К концу первого полугодия Аркаша заметил, что его всё больше привлекает Таня. Он её знал ещё по школе в Валке. Вместе семилетку кончали, вместе в восьмом классе учились. Но тогда он был влюблён в Наташу. И вот теперь в десятом классе Аркаша обратил внимание на то, что Таня не только хорошо успешно учится, но и выглядит очень даже привлекательно. Аркаша повёл себя решительно. Несколько раз перед уроками тригонометрии обращался за разъяснениями именно к Тане. В классе были парни, которые могли бы не хуже одноклассницы помочествовать. Да дело-то не в помощи. Нужен был предлог. И после нескольких обращений Таня сама предложила прийти к ней домой позаниматься. Два раза в неделю перед тригонометрией Аркаша смиренно приходил на занятия и прилежно выслушивал объяснения, выполнял задачи с arc sin, arc cos и всеми остальными arc-ами. Но вскоре девушка, а в семнадцать лет она была уже девушкой, мечтающей о волнующей любви, поняла истинные мотивы свиданий Аркаши, его нескрываемые знаки внимания и намерения. В двух десятых классах были юноши куда более привлекательные и мужественные, с красивой мускулатурой и внушительным ростом. Так что у повзрослевшей девушки симпатии были направлены в адрес великолепно смотрящихся парней. Ничего привлекательного в Аркаше она не видела. Поэтому после одного из очередных занятий вежливо, но решительно попросила Аркашу больше не приходить к ней на занятия. Надо сказать, что ничего трагичного он в этом не усмотрел. Он не успел ещё сильно в неё влюбиться. Поэтому получив «от ворот поворот», огорчился, но не осудил, обиделся, но без всяких претензий. Видел, что среди десятиклассников есть куда более привлекательные и сильные соперники. Им он ничего противопоставить не мог. Спокойно перенёс неудачу. Понял, что в жизни не всё зависит от нашего желания или намерения.

Вот собственно на этом и кончаются любовные похождения моего юного героя на первом этапе жизни, который завершился получением аттестата зрелости.

Должен от себя сказать и признать, что детский опыт влюбляться и любить во многом определит многие свойства души и человеческие качества взрослого Аркадия. Трепетное волнение перед женщиной, преклонение перед ней, признание её величия перенял не от Дон Кихота. Это скорее врождённое качество, как оказались у него врождёнными чувство стыдливости и совесть. Уверяю вас, что нельзя у человека воспитать совесть никакими самыми совершенными педагогическими приёмами и средствами, если его душевные способности не предрасположены к этому. Не был, к примеру, расположен Аркадий к жестокости. Нельзя из него было воспитать, вырастить, сделать человекоубийцу или палача. Он никогда бы не согласился на это, он никогда бы не пошёл на это. Но есть немало людей, вы их возможно встречали, способных на жестокость, насилие, которые, если и не испытывают наслаждение садиста при виде пыток, то спокойно переносят это зрелище, способны совершать такие злодеяния.

Так что с детства Аркадий умел сопереживать людям, не подвержен злодеянию. По натуре, по своему врождённому естеству оказался альтруистом. Общение с людьми, уроки в школе, прочитанные книги укрепляли его в этой ипостаси. Тем более эти его благородные качества переносились на отношение к девочке, девушке, женщине. Женщины слабее мужчин не только в физическом смысле, они нежнее, чувственнее. Они изначально достойны того, чтобы мужчины их опекали, защищали, любили.

Аркаша дословно воспринял из романа Чернышевского слова: «Умри, но не дай поцелуя без любви!» В романе фраза произнесена женщиной. Но он принял это как жизненный принцип, как обязательное правило для каждого порядочного мужчины.

И ещё признал для себя юный Аркадий, что в любви надо быть искренним, честным и преданным. Искренним и честным это само собой разумеется. Это вытекало из общих жизненных установок и принципов нравственного поведения человека.

Преданным. На это способен далеко не каждый. Тем более, когда речь идёт о преданности женщине. Любимой женщине. Любящей женщине. В жизни, как впоследствии узнает и убедится Аркадий, возникают самые различные, не укладывающиеся в рамки общепринятой морали, ситуации. Мужчины и женщины ревнуют друг друга, нередко без достаточных оснований, только на злостных наговорах и собственных ошибочных догадках.

Мужчины и женщины изменяют друг другу, не всегда ясно осознавая истинные причины измены.

Мужчины и женщины расторгают браки, разочаровавшись в избраннике или избраннице, оправдывая себя в допущенной ошибке и не всегда уясняя истинные причины развода.

Идеальные представления и полученный опыт любви сыграли определяющую роль во взрослой жизни Аркадия. Любить можно только ту женщину, которую боготворишь, с которой в любых ситуациях будешь искренен и честен, которую никогда и ни за что не променяешь на другую, которой останешься верен и предан до конца жизни. Ради которой не пощадишь собственной жизни.

27. Конец детства

Десятый год обучения прошёл в Валке. Вернее жил в Валке, школу посещал в Валге.

Это был знаменательный год. Последний год учёбы в школе. Подготовка к государственным экзаменам на аттестат зрелости. Ответственный момент в жизни школьника. Но особого страха не испытывали. Детская самонадеянность. Нет, не в том, что «двойку» не поставят. Напротив не сомневались, засыплешься, провала не миновать. Были уверены в себе. Не могут не сдать экзамен. А экзаменов была целая куча: сочинение, русский и литература (устно), история, математика (письменно), математика (устно), физика, химия и иностранный язык. После таких экзаменов можно смело поступать в любой вуз, хоть технический, хоть гуманитарный.

У Аркаши с друзьями одна дорога – в авиацию. В том году парашютный кружок для молодёжи организовали при Доме офицеров. Володя первым прознал, и все трое аккуратно посещали занятия, у Аркадия один прыжок, у Володи и Виктора по два, уверенно сдали зачёты и совершили ещё один.

В конце апреля в школе объявились представители военных училищ. Аркадий Львович протянул мне письмо. У матери сохранилось с того времени:

«Здравствуйте, дорогие мама и Лёля! Не ругайте, что редко пишу. Поздравляю с Первомаем! Мама, вышли справку, что ты домохозяйка (в сельсовете возьми) и метрику (высылайте скорей, а то будет поздно). Нужна справка о роде занятий родителей. Сегодня в школе был представитель от морских училищ: моряк-лейтенант. Он ездит по всей Эстонии. Хорошо, что я учусь и состою на учете в военкомате в Валге. Оказывается, в этом году проводится четвёртый набор комсомольцев в морские училища. Первый набор был в 1924 году. Этот всего четвёртый. Поступать по набору значительно легче. Имеет свои преимущества. Не нужно сдавать конкурсные экзамены. Только вступительные. На каждое место по одному человеку. Сдашь хоть на «тройки», всё равно примут. Но отбирают только таких, у кого в аттестате по основным предметам не ниже «четвёрок». А у меня вообще «троек» не предвидится. Ничего учусь. И кончу неплохо, и знания есть. Вы, наверное, удивитесь, зачем мне «воздушному волку» море? Не удивляйтесь. Дело в том, что есть одно место в Высшее Военно-Морское авиационное училище. Срок обучения три года. Отделения летчиков-истребителей и торпедоносцев. Как раз то, что мне нужно. Летать на сухопутных машинах. Только больше над морем. Училище под Ленинградом в Лебяжьем. Форма морская (морской офицер-лётчик). Выходишь лейтенантом. В общем, условия хорошие, главное попасть. Высылайте скорей документы. 13 мая будем проходить врачебную комиссию. Потом числа 28 июня мандатно-отборочную в Таллинне. Приёмные экзамены в конце июля. Проезд, питание бесплатные. Если мандатная комиссия примет, на 50 % можно сказать в училище. Сейчас остаётся поднажать на учёбу, сделать последний рывок. 29 апреля прыгали. Подробности расскажу, когда приеду. До свидания! Крепко целую! Без пяти минут пилот». Росчерком из букв «АТ» подпись заканчивается изображением «мёртвой петли», по выходе витки «штопора» и летящий над морем самолёт.

Первый раз врачебную комиссию по полной программе Аркаша с Витькой прошли после окончания седьмого класса. Заявились в амбулаторию, сказали, что нужно пройти комиссию для поступления в военное училище. Прошли успешно, везде врачи-специалисты поставили «годен». Только в том году не нашли авиационного училища, куда принимали бы с семилетним образованием. Перед прыжками тоже проходили врачебную комиссию. Никаких погрешностей в здоровье.

Так что на врачебную комиссию в военкомате Аркаша шёл, не сомневаясь в успехе. Но случилось непредвиденное. Женщина-терапевт объявила присутствующим после осмотра, что у юноши хроническая ангина, хроническая, ещё раз подчеркнула она, если мы напишем «годен», в училище комиссия всё равно не пропустит. Молодому человеку надо избрать гражданскую профессию.

Это был жестокий удар. Крушение многолетней мечты о небе. Первое серьёзное поражение в жизни. Позже во взрослой жизни Аркадию Львовичу доведётся испытать разные жизненные неудачи, но эта была самая памятная, самая трудная. Надо отдать должное, Аркаша стоически перенёс свою беду, удар судьбы, как принято выражаться. В запасе были другие профессии, которым он мог посвятить свою жизнь, в которых сможет проявить себя, показать, на что способен.

Вспомнил, как сожалел, что в городе нет художественной школы. Получив необходимые навыки, освоив технику рисунка и живописи, мог бы пойти в высшее художественное учебное заведение. И, как знать, может быть стал знаменитым художником. Он помнит, как увлекли его уроки физической географии, когда вознамерился стать географом-путешественником. В девятом классе под впечатлением прочитанных книг Макаренко всерьёз помышлял о профессии педагога. На уроках физики и химии учителя говорили о том, сколько неизведанных тайн предстоит раскрыть, сколько великих открытий ожидает человечество в этих науках. «А почему бы не стать учёным? – размышлял Аркаша.

Вспомнил, как с Витькой пытались совершить путешествие в Африку. А что если стать историком? Пойти учиться на исторический факультет университета? Осталось определить, в какой университет поступать. Закончилось строительство новых зданий Московского университета на Ленинских горах. Поделился своими соображениями с друзьями и некоторыми одноклассниками. Все единодушно отговаривали. Это нереально. Большие конкурсы везде. Надо выбрать учебное заведение поскромнее. А то замахнулся аж на Московский университет! Чего захотел! Но Аркаша остановил свой выбор на Московском. Что он плохо подготовлен?

Витька сам передумал поступать в авиационное училище. Вернее его отговорил отец-фронтовик. Зачем в мирное время рисковать жизнью? В военное время никуда не денешься. Все воюют. А сейчас какая необходимость? И Витька поддался уговорам отца. Видимо, не так был влюблён в небо, как Аркаша. Аркаша ни за что ни отказался, если бы не подвела врачебная комиссия. Аркаша и останется верен мечте.

Витька учился прилично, решили вместе поступать на исторический.

Потом почти целый месяц шли выпускные экзамены. Напряжённое было время. Волнительное. Но в успехе оба не сомневались.

Запомнился выпускной. Торжественная обстановка. Директор каждому вручал аттестат зрелости под аплодисменты присутствующих, говорил добрые напутственные слова. Потом торжественное застолье. По такому случаю было разрешено красное вино в расчете бутылка на четверых. Одна рюмка, тем более и тост был один: «С успешным окончанием! С вступлением в самостоятельную жизнь!»

Юноши с аттестатом зрелости почувствовали себя взрослыми, тайком принесли ещё вина и потихоньку распивали. Аркаша не пригубил даже единственного бокала. Он собирался стать лётчиком, читал, что настоящие лётчики не должны ни пить, ни курить. И хотя Чкалов курил трубку и в Кремлёвском дворце пил вино вместе со Сталиным, Аркаша для себя решил, что он не позволит излишеств, которые могут повредить здоровью, помешать безупречно летать, выполняя самые сложные задания. И хотя теперь знал, что лётчиком не будет, решил не менять своего отношения к ненужным привычкам.

Покидая школу, Аркаша сохранил особое уважение к учителям математики и истории. Математику преподавал учитель-фронтовик Геннадий Иосифович Геродник. Крупный плотный мужчина. Немолодой. На уроки приходил всегда в одном и том же тёмно-синем костюме, наград не носил. Уроки вёл деловито, никогда не улыбался. Не делился своими воспоминаниями. Всё общение замыкалось на школьном курсе математики.

Но Аркаша знал о нём то, о чём не ведали одноклассники. В своё время сестра Аркаши училась у Геннадия Иосифовича. Она рассказала, что учитель математики пишет и издаёт книги. У неё была небольшая книжечка – сборник рассказов, на обложке значилась фамилия автора – Г.И.Геродник. Аркаша эту книжечку ещё в девятом классе прочитал.

Но представить себе, что его учитель математики писатель, как-то в голове не укладывалось. Настоящие писатели те, кто в учебник литературы попали, книги которых удостоены Сталинской премии. Сам Геннадий Иосифович никогда с учениками о своём литературном творчестве речь не заводил. Поэтому в глазах школьников был и оставался обычным, как и все остальные, учителем. И только десятилетия спустя Аркадий Львович узнает, что Геродник Геннадий Иосифович – член союза писателей СССР. С уважением поставит на книжную полку повесть школьного учителя «Моя фронтовая лыжня».

К тому времени Аркадий Львович будет знать правду о второй ударной армии. Геннадий Иосифович помянет в книге о том, что десятилетия после окончания войны не следовало упоминать, что воевал во второй ударной. И в печати, и в народном представлении, кто воевал во 2-й ударной армии Власова, «власовцы» – предатели.

Возможно, некоторые читатели что-то слышали о «власовцах» и генерале Власове. Но уверен, не все знают, что произошло со второй ударной армией в 1942 году. Военные историки повествуют о Любанской наступательной операции. Однозначно указывают дату начала и окончания: 7 января – 31 апреля 1942 года. Ставка Верховного Командования поставила задачу совместным встречным наступлением 2-й ударной, 52-й и 59-й армий Волховского фронта и 54-й Ленинградского фронта прорвать блокаду Ленинграда.

Наступление начала 2-я ударная армия при поддержке 52-й и 59-й 7 января с форсирования реки Волхов. Наступление провалилось. 13 января Волховский фронт возобновил наступление. 54-я армия, наступавшая изнутри блокадного кольца, израсходовала боезапас и 17 января прекратила масштабные боевые действия.

В трудных условиях, получая снабжение через узкий коридор в Мясном Бору, 2-я ударная начала наступление на Любань. До Любани оставалось 15 километров. 54-я находилась 30–40 километрах от Любани. Ставка требовала взять Любань. 1 марта войска 2-й ударной оказались в окружении, тем не менее, 10 марта продолжили наступление.

12-го возобновила наступление 54-я армия. Район, занимаемый 2-й ударной, выглядел как колба радиусом 25 километров с узкой горловиной в Мясном Бору. 19 марта противник перекрыл коридор. По существу армия оказалась в окружении вторично. 20 марта в штаб армии самолётом пребывает представитель командующего фронтом генерал Власов. 28 марта удалось пробить не широкий коридор.

20 апреля, через месяц после прибытия в расположение 2-й ударной армии Власов приказом ставки назначен исполняющим обязанности командующего. Хочу обратить внимание читателя, что армия была уже обречена, когда принял командование Власов. Армию надо было вывести ещё в марте до наступления весенней распутицы. Ставка не учла, что имеющимися силами сопротивление немцев не сломить, осуществить прорыв невозможно. Армия не сдавалась. Тем более армию не сдавал и не мог сдать в плен генерал Власов. Приказ прекратить наступление и перейти к обороне поступил 30 апреля.

Вот почему военные историки окончание Любанской наступательной операции датируют 31 апреля. Но армия продолжает сражаться. 25 июня группа во главе с командармом пытается самостоятельно выйти из окружения. Попытка не удалась. Власов в шоковом состоянии, командование принимает на себя начальник штаба армии полковник Виноградов. В группе 45 человек. Отходят на юг. Потом снова меняют направление. 11 июля (обратите внимание – уже июль месяц) скрытно перешли железную дорогу Батецкая – Ленинград и остановились в 2-х километрах от деревни Поддубья. Виноградов предложил разделиться на мелкие группы.

Начальник связи армии генерал Афанасьев настаивает идти всем вместе до реки Оредеж и искать партизан. Не поддержали. С генералом ушли четыре человека, и нашли партизан. Генерал Афанасьев был самолётом отправлен в тыл.

Оставшиеся разделились на мелкие группы. Власов взял с собой солдата, штабного шофёра и медсестру (она же шеф-повар столовой военного совета) Воронову. На следующий день 12 июля встретили немцев. Солдат Котов был ранен. Ушли в болото и оказались около двух деревень.

Власов и Воронова пошли в одну деревню, сопровождавшие рядовые в другую. Власов представился учителем, объяснил, что беженцы, попросил поесть. Полицаи приняли за партизан, заперли в сарае. 13 июля староста вызвал немецкий патруль.

Обер-лейтенанту на немецком языке: «Не стрелять, я генерал Власов». И передал документы немецкому офицеру. 14 июля берлинское радио сообщило: «…взят в плен командующий 2-й ударной армией генерал-лейтенант Власов».

Далее следует история предательства. Власов согласился сотрудничать с немцами, возглавить Русскую освободительную армию (РОА). Предложил сформировать 10 дивизий из русских военнопленных. Немцы остановились на пяти. Но кроме двух дивизий и нескольких батальонов сформировать не удалось. К тому же немцы с недоверием отнеслись к сформированным частям, избегали держать на фронте. Власовцев использовали против партизан и как карателей.

Сталину нужно было свалить на кого-то ответственность за провал Любанской операции. Для этого более всего подходил генерал Власов. Сдал в плен армию и сам пошёл служить к немцам. Так из-за предательства Власова была оболгана вся армия.

Из-за просчётов Ставки потери составили по официальным данным – 146546 погибших. Немецкие сведения о захваченных в плен во время Любанской операции и при выходе из окружения – 30 000 человек. Сюда входят не только воины 2-й ударной, но и других волховских армий.

О судьбе раненых страшно говорить. По воспоминаниям ветеранов, часть раненых перед прорывом из окружения 24 июня уничтожил Особый отдел 2-й ударной армии: особисты убивали раненых из ручного пулемёта; автомашины, на которых были погружены раненые, взрывали.

Случаи уничтожения наших раненых особыми отделами в условиях окружения в минувшую войну не были редкостью. Но особисты не могли на виду у всех уничтожить много раненых. Это в штольнях Севастополя в конце обороны взорвали всех раненых одновременно. Это в окружении под Вязьмой в 1942 году расстреляли всех сразу в домах-госпиталях и госпитальных палатках.

Оставшихся раненых 2-й ударной армии, кого не уничтожили особисты, добили немцы.

В Мясной Бор немцы прислали дополнительные отряды поляков, «фольксдойче», голландцев из легиона «Нидерланд». Дольше всех в Мясном Бору находились части латышского легиона СС, о чем свидетельствует большое кладбище у реки Кересть.

Только в 1983 году учитель математики смог опубликовать свою книгу воспоминаний. Десятилетия после окончания войны замалчивалась правда о 2-й ударной армии, считали «власовцами».

Научный сотрудник Института российской истории Академии Наук Борис Иванович Гаврилов в своей книге «Долина смерти. Трагедия и подвиг 2 ударной армии» среди других имён называет новгородского краеведа Н.И.Орлова и писателя Г.И.Геродника, статьи и воспоминания которого помогли воссозданию правды о героизме солдат и офицеров 2-й ударной армии. Школьный учитель оставил о себе память в воссоздании истории Великой Отечественной войны.

Уроки истории Аркаша не выделял среди остальных школьных дисциплин. Но учительница истории была не похожа на остальных учителей. Красивая женщина, не достигшая тридцати, могла бы пользоваться, по мнению Аркаши, большим успехом на сцене. Её походка, жесты, мимика завораживали, приковывали внимание старшеклассников. Речь благозвучная, эмоционально насыщенная не оставляла места равнодушию. Изучать историю современности не очень занимательно. Другое дело древние цивилизации: Египет, шумеры, загадочный Китай или сказочная Индия.

Но Лидия Петровна рассказывала столько интересного, знала такое, чего нет в учебнике. Поэтому историю уважали за то, что ведёт такая учительница. Но больше всего Лидия Петровна поразила Аркадия, когда на последнем уроке, прощаясь с выпускниками, сказала: «История – не только наука о прошлом. История учит, как надо устраивать жизнь сегодня, чему следовать, к чему стремиться. История хранит и указывает на ошибки прошлого. Не всё благополучно в обществе, когда власть сосредоточивается в руках одного человека: фараона, царя, вождя. Ошибки маленького человека могут иметь неприятные последствия для ограниченного круга лиц. Ошибки исторической личности, кто вознесён цепью исторических событий на вершину власти, пагубны для всего общества, для целого народа. Неумеренное восхваление и поклонение исторической личности может обернуться трагедией для всего народа».

Аркадий не мог объяснить, почему эти слова учительницы запомнились и запали в душу. В тот момент показались какими-то пророческими. Каково же будет удивление, когда студентам на комсомольском собрании в 1956 году зачитали закрытое письмо ЦК КПСС о культе личности Сталина. Аркадий сразу вспомнит свою учительницу истории Лидию Петровну. И будет недоумевать: она знала, что имел место культ Сталина или это интуиция историка высокой квалификации?

Самое яркое впечатление на Аркашу во все годы учёбы в школе производили уроки литературы. Вернее рассказы, с которыми знакомились на уроках литературы. Длинные дочитывали дома. В памяти всплывает, прежде всего, рассказ о детстве Илюши Обломова.

Любопытно было читать о жизни такого же маленького мальчика, детские годы которого проходили в барской усадьбе. Легко и беззаботно жилось барчуку. Он не знал ни в чём нужды. Окружён вниманием, заботой, любовью. Но родительская любовь к Илюше не знала границ. Ему не позволяли подняться на галерею, залезть на голубятню, забраться по крутой лестнице на сеновал, уйти со двора, сходить до таинственного оврага, о котором рассказывают невероятные истории, поиграть с деревенскими мальчишками.

Когда няня после обильного обеда не могла противиться обаянию сна и впадала во всеобщий послеобеденный сон, начиналась настоящая жизнь для Илюши. Пока взрослые вновь не брали под контроль каждый шаг ребёнка. Жил в тепле и уюте. Но ограничения во всём. Аркаша сочувствовал ему. Илюша хороший мальчик, с ним можно было дружить, играть, совместно проводить время.

Но родители не позволяли мальчику даже одеться самому. Учёбой не докучали. А в результате вырос несчастный человек, не приспособленный к жизни, её трудностям и невзгодам. Аркаша сам не очень прилежен в учёбе, Аркаша видит, что в нём многое от Обломова. Он непрочь был понежиться в постели вместо того, чтобы спешно собираться и идти в школу, ему часто бывает лень приниматься за дела, которые необходимы, но делать неинтересно, не хочется.

И всё-таки Аркаша предоставлен себе. Дедушка строг, если Аркаша делал не то на его глазах. Мама на работе, дома тоже всегда занята. Ей недосуг приглядывать за сыном. Только когда вместе садились за стол, тут возможны всякие напоминания, предостережения и нравоучения. Аркаша рос самостоятельным, потому сочувствовал Илюше Обломову, которому не повезло в жизни, оттого и взрослая жизнь потом не удалась. У Аркаши всё будет по-другому. Ведь он живет в советской стране, которой нужны люди решительные, мужественные, способные к борьбе за светлое будущее народа и всего человечества.

Живо, с большим интересом знакомился семиклассник Аркаша с рассказом Максима Горького о своём детстве. Мальчик понимал, что детство писателя несопоставимо с собственным детством. Это, прежде всего, другая эпоха. Время было другое. Это же было в царское время, когда были капиталисты и помещики. И, тем не менее, читал о жизни маленького Алёши, а воспринимал, будто речь шла о собственном детстве. Всё время представлял себя на месте Алёши, словно всё происходило с самим. Как и Алёша испытывал страх перед дедом с первых строк, с момента, когда увидел его и попал в его дом.

Когда разгневанный дед сёк Алёшу розгами, Аркаша испытал и пережил ту нестерпимую, жгучую боль. Это Аркаша хворал несколько дней, лёжа вверх спиной на постели. Переживал за маленького Алёшу, сочувствовал ему. Алёша пристрастился к книгам, когда научился читать. Такого пристрастия к книгам Аркаша не питал. Он с уважением относился к книгам. Но обучаясь в нормальной школе, читал учебники и что требовали прочитать учителя по множеству школьных предметов. Учебники были главными книгами школьника. В школе получал все необходимые для жизни и полноценного образования знания.

Алёша Пешков вырос в неимоверно трудных условиях, не хотел для себя такого детства Аркаша. Детство Аркаши совпало с тяжелейшим периодом истории страны – войной. Жестокой, кровопролитной. Тяжелое время, тяжкие испытания. Но это происходило со всем народом. Аркаша не пережил тех зверств, нечеловеческого обращения, унижения человеческого достоинства, которое выпало на долю Алёши Пешкова в семье деда.

Но Алёша оказался талантливым человеком. Смог самостоятельно постичь то, что другие с меньшими трудностями приобретали в школе, а потом в университете. И не только постиг, но стал великим писателем. Аркаша не собирался стать писателем. У него другие планы и намерения. У него другая жизнь. Но многие качества, которыми обладал писатель Максим Горький, хотел иметь, унаследовать, обладать школьник Аркадий Титов.

«Детство» Толстого Аркадий прочитал в девятом классе. Рассказ великого писателя поразил воображение подростка. Оказалось, многое, что испытал и пережил в детстве Николенька, имеет прямое отношение к нему. Повезло тому с Карлом Ивановичем. «Какой он добрый и как он нас любит», – признаёт мальчик. И это не могло не отразиться на характере взрослого Толстого. В жизни Аркаши тоже было много добрых людей.

Николеньку Карл Иваныч ставил в угол на колени. И Аркаше из-за подвижного, неугомонного характера немало пришлось постоять в углу. Вслед за Николенькой повторял Аркаша: «Когда же я буду большой, перестану учиться и всегда буду сидеть не за диалогами, а с теми, кого я люблю?»

Аркаша, по правде сказать, никого так не любил, с кем хотел бы подолгу сидеть вместе. Аркаша вообще не собирается сидеть, терпеть не мог сидеть. Всё остальное прямо про него сказано.

Когда матушка Николеньки улыбалась, её хорошее лицо становилось ещё лучше, и кругом всё как будто веселело. Читает Аркаша эти строки и видит улыбку своей мамы. Она почти всегда улыбается. И когда разговаривает с кем-нибудь, и когда обращается с просьбой, и когда шьёт. Ей идёт улыбка. Улыбка мамы добрая, располагающая, часто застенчивая, иногда грустная. Улыбку мамы унаследовал Аркаша. Вернее улыбчивость. Постоянно приветливо улыбался, с улыбкой обращался даже к незнакомым людям. Улыбка такая же доброжелательная и застенчивая, как у мамы.

Аркаше, как и Николеньке, была присуща жалость к людям, сострадание к тем, кто в этом нуждался.

Ему были близки и понятны стремления Николеньки увильнуть, избежать нудного заучивания скучных знаний. Закрадывалась надежда. Если из мальчика не очень прилежного в учебных занятиях вырос знаменитый писатель, может, и его огрехи в учёбе не помешают со временем достичь успеха в жизни, прославиться, стать знаменитым?

Как и Николенька мог подолгу наблюдать за трудолюбивыми муравьями, сосредоточенно и целеустремлённо пробирающимися по проторенным дорожкам, за стрекозой, сверкающей на солнце прозрачными крылышками, то неподвижно зависающей в воздухе, то ускользающей в стремительном полёте. Обожал бабочек. Любовался их изумительной раскраской, едва поспевал переводить взгляд за хитроумными перелётами, ухитрялся поймать, накрыв ладошкой, и отпускал на волю, не повредив нежных крылышек. Или бывало, снимет с листика божью коровку, поместит на раскрытую ладошку и смотрит, как та уверенно ползёт до самого кончика пальца. Доползёт, а Аркаша: «Божья коровка! Улети на небо, принеси мне хлеба». И коровка замашет крыльями и улетает. На самом деле хлеба не просил и не ожидал такого чуда. Все так говорили. И Аркаша повторял. И хорошо ему было в это время.

Николенька пережил смерть матери. У Аркаши умер отец. Но Аркаша был в том младенческом возрасте, когда это произошло, что вообще не помнит отца. Не помнит общения с ним. Не помнит, каким тот был, как выглядел, не помнит его лица. Память не сохранила никаких признаков отца, будто у Аркаши его никогда и не было.

Лев Толстой записал: «Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминания о ней?» Аркадию Львовичу на протяжении всей жизни было приятно вспоминать своё детство. Было ли оно счастливым? Затруднялся ответить. Но оно было радужным, воспоминания были светлыми, милыми сердцу, дорогими. Охотно мысленно возвращался в детство, припоминал те или иные подробности, эпизоды, зримые как волшебный сон картины. Дорожил этими воспоминаниями.

Лев Толстой описал своё детство, отрочество и юность. Максим Горький детство, пребывание в людях и свои «университеты». Психологи установили возрастные границы детства, юности, годы зрелости и старости. Детство до десяти-одиннадцати лет. Отрочество: от одиннадцати-двенадцати до пятнадцати-шестнадцати лет.

У Аркаши границы не совпадают с установленными всезнающими учёными. Детство Аркаши кончилось с получением аттестата зрелости. Он не ощутил переходные ступени. Детство продолжалось до семнадцати лет. Но это нисколько не смущало и не огорчало юношу.

Вместо эпилога. Государства Балтии – военный трофей Сталина

Первую книгу моего повествования о советском учителе истории и его судьбе хочу закончить диалогом, который произошёл после распада СССР, провозглашения государственности Эстонией, Латвией и Литвой. 2013 год.

Аркадий Львович, старый учитель истории, русский, школьные годы прошли в Латвии и Эстонии, приветствовал выход государств Прибалтики из СССР, был огорчён поднявшейся волной национализма и фашизма, притеснениями русских, проживающих в Прибалтике. По его мнению, ссылки на историю не должны препятствовать установлению дружественных и доброжелательных отношений между большими и малыми народами. Партнёрство в области экономики и культуры должно быть добросовестным, не следует причинять вред другой стороне.

Двоюродный брат Аркадия Львовича по сестре матери, тёти Зины – Роберт Эрнестович Крумин, по паспорту латыш, усвоил коммунистическое воспитание от отца, распад СССР воспринял резко отрицательно, переход государств Балтии, как и России, к рыночным отношениям не признал, Сталина не оправдывал, но не отрицал выдающейся роли в создании могущественного государства с атомной бомбой, в победе во Второй мировой войне, коммунистическое устройство признавал единственно правильным и справедливым.

Двоюродный брат Аркадия Львовича по брату матери, дяди Коли – Вольдемар Николаевич Виноградов, по паспорту эстонец, национализм и фашизм не одобряет, но твёрдо стоит за независимость и самостоятельность Эстонии и остальных прибалтийских государств, притеснять русских не стоит, но было бы лучше, если они вернулись в Россию, эстонский народ проживёт без их участия в экономике и государственной жизни.

Вольдемар: Не понимаю, почему правительство России не признало очевидное: оккупацию русскими Прибалтики?

Роберт: А потому что никакой оккупации не было. Был заключён договор с Гитлером о разделе зон влияния в Европе. Два могущественных хорошо вооружённых государства поделили Европу. Гитлер начал с военного вторжения в Польшу, Сталин присоединился. Ввод войск в сороковом году ещё не означает оккупацию. Войска ввели с согласия правительств прибалтийских государств, на основе заключённых договоров. Сталин вынужден был пойти на такой шаг, чтобы создать более благоприятные условия в случае войны с Германией. Сталин предвидел неизбежность войны Германии против нашей страны и делал всё возможное, чтобы отразить фашистскую агрессию с наименьшими потерями, воевать собирался на территории противника.

Вольдемар: Будет правильнее говорить не о готовящемся нападении Германии, а о подготовке Сталина к военному походу в Европу. Не секрет, что Сталину нужна была новая мировая война, чтобы штыками Красной Армии завершить мировую революцию. Первая мировая война привела к победе социалистической революции в одной, отдельно взятой стране. Оккупация Прибалтики, раздел Польши между Германией и СССР вывел нашу армию на непосредственную границу с союзником, пакт о ненападении с которым был подписан 23 августа 1939 года. Усыпив бдительность Гитлера, Сталин готовился первым начать войну с Германией. Победа над Германией открывала путь для покорения всей Европы и включения всех европейских государств в состав СССР.

Аркадий: Все разговоры об оккупации ни к чему хорошему не ведут. Даже если бы не было присоединения государств Балтии к СССР в сороковом году, Прибалтика вошла бы в состав Советского Союза после разгрома Германии и её союзников, как военный трофей. Население прибалтийских республик, оставшееся после отступления частей Краской Армии, вынуждено было подчиниться немецким оккупационным властям. Призванные в состав вооружённых сил Германии литовцы, латыши, эстонцы с оружием в руках приняли участие в войне против СССР. Принципиально неважно, добровольно они это сделали или принудительно. Остаётся фактом то, что Литва, Латвия и Эстония оказались военными союзниками Германии. Финляндия сумела вовремя выйти из союза с Германией. Страны Балтии боролись с большевизмом, как им казалось, а на самом деле на стороне Германии до полного поражения.

Прибалтика для СССР такой же трофей как Калининградская область, о возврате которой современная Германия не помышляет. Японцы никак не могут смириться с утратой Курильских островов. Но после победоносной войны 1905 года они в течение 40 лет не предлагали России вернуть южную часть Сахалина. Так что в обозримом будущем вряд ли Россия станет возвращать полученные в результате военной победы острова.

Чем закончились события в Венгрии в 1956 году? Чего добились чехи в 1968 году? То же самое ожидало и Прибалтику. Политические лидеры стран Балтии ссылками на незаконность договора Сталина с Гитлером о разделе сфер влияния в Европе, юридическую несостоятельность секретных протоколов 1939 года, никому ничего не доказали. Никакие ссылки на международное право не позволили бы народам Прибалтики выйти из состава СССР. Страны Балтии не обрели государственный суверенитет и государственную самостоятельность, если бы не произошёл распад СССР.

Роберт: Тем более что трудящиеся массы, а именно они составляют большую часть населения, получили то, чего не имели при буржуазных правительствах. Отвлечённые разговоры о народе, от имени народа. А большинство, выше двух третей этого народа промышленные рабочие и сельские батраки.

Аркадий: Ну, о преимуществах социализма и что дала советская власть трудящимся говорить не будем. А вот нагнетание вражды к России и русскому народу самая большая ошибка прибалтийских политиков. Россия покончила с коммунизмом, трудно, болезненно перешла на рыночную экономику. Не обошлось без ошибок и необратимых потерь. Тем более надо было бывшим республикам СССР сохранять экономическую интеграцию. Пора понять прибалтам, что Россия не претендует на их территорию, не нуждается в присоединении, а вот экономическое, культурное сотрудничество полезно и выгодно всем. Когда политики это поймут, не останется места для национальной вражды между соседствующими народами.

Вольдемар: В этом отношении с тобой можно согласиться. Если русские всегда сочувственно относились к неграм, не питали неприязни, то уж с народами Прибалтики они точно способны жить в дружбе, мире и добре.

Конец первой книги 2013

ОглавлениеПредисловие1. У каждого была своя война – 19412. Самый страшный год – 19423. Как возьмём Харьков – 19434. Десять сталинских ударов – 19445. Нет никакого Бога, сынок6. Победа – 19457. Вожди8. Ригас иела, 499. Следы войны10. Какой была война11. Книги12. Кино13. Честное пионерское!14. Побег в Африку15. Мы – не бандиты16. Детские игры17. Бедность18. Знак доллара19. Мой любимый герой20. Борис Кундза21. Юные строители коммунизма22. В восьмом классе23. Пешком с неба24. Место в жизни25. Кража26. Любви все возрасты покорны27. Конец детстваВместо эпилога. Государства Балтии – военный трофей Сталина