«Винодел»

Путь нашей жизни проходит через виноград

Мать сидела посреди комнаты и смотрела в никуда.

— А, Макси, здравствуй, сынок.

— Мама, я еду в Италию.

— Да, конечно, сынок.

— Мама ты меня слышишь?

— Конечно, ты собираешься уехать.

— Мама я еду на практику в Венецию.

— Конечно, сынок.

— Ма, что с тобой?

— Твой отец уехал.

— Ну и что тут странного?

— Он навсегда уехал.

— Что значит навсегда?

— Исчез, не сказав ни слова.

— Как это исчез?

— Я давно это предчувствовала.

— Что ты предчувствовала, мама, ты меня пугаешь.

— Он давно хотел бросить меня.

— Бросить тебя, почему?

— Если бы я знала почему.

— Так, мам, я совсем не понимаю, что происходит, куда он исчез.

— В Чили.

— В Чили, зачем?

— Последнее время он часто говорил, что сможет жить только там и делать свое чертовое вино, как будто вино нельзя делать здесь. В вашей семье все мужчины такие, это Роббер, его двоюродный брат, сманил его. Он уже давно живет в Чили, так что и ты меня скоро бросишь, вы на месте сидеть не можете, вас все несет куда-то.

— Ну что ты говоришь, мама.

— Да, да, так и будет, чего сидеть на одном месте, мир огромен, и этот мир ждет тебя, только мы, женщины, живем своим домом и детьми.

Макс не знал, что сказать.

— Ладно, такова наша доля, итальянцы никогда под женскими юбками не сидели. Тебе нужно спуститься в погреб, он тебе там что-то оставил.

— Мне?

— Это единственное, что он вообще оставил, — и Моника протянула сыну лист бумаги.

Макс развернул записку, на которой было написано:

«То, что тебе нужно, — в погребе».

— Ты читала?

— Да, он и тебя заберет, — мать помолчала, потом как-то безучастно спросила. — Как у тебя с Анлор?

— Сложно.

— Что-то не так?

— Все не так.

— Я тебя не понимаю.

— Мам, я сам ничего не понимаю.

— Она тебя не любит.

— Анлор сама не знает, чего хочет.

— Да, французские женщины не очень горячи.

— Но, может быть, я что-то не так делаю.

— Нет, сынок ты все делаешь искренне, а значит правильно, она просто не твоя девушка, когда появится твоя, ты это сразу почувствуешь.

— Ма, ты как-то нерадостно об этом говоришь.

— Нельзя ошибаться в любви.

— Ты это о чем?