«Тренажер»

Дмитрий Сорокин

Тренажер

заметка

Воспоминания имеют замечательное свойство: они приходят совершенно внезапно. Сидишь себе, покуриваешь, али чаек попиваешь, и вдруг вспоминаешь. Хуже, когда вспоминаешь, что не сделал что-то, что должен был сделать. Лучше - когда приходит что-нибудь светлое.

Давеча я как раз чаевничал после перекура, и ни с того ни с сего вот что вспомнил.

В 10 (он назывался 11-м) классе, на уроке начальной военной подготовке (был такой предмет, если кто помнит), как-то военрук нас весьма повеселил.

Был он в преклонных летах, но спину старался держать по-военному прямо, и столь же прям был во всем остальном. И был он полковник. Однажды наш полковник вошел в класс. Держа перед собой на вытянутых руках... здоровенную резиновую задницу. Класс, приученный к суровой дисциплине, встал, из последних сил давя в себе смех. Полковник, мужик самых честных правил, вместо того, чтобы поставить свою ношу на стол, принял ее на сгиб локтя, точно это была его фуражка. Пожелал нам здравия, мы ему прогавкали в ответ "Здрав жел тов пол!", после чего задница, наконец, была водружена на стол, а нам разрешили сесть.

-- Как вы думаете, что я принес на этот урок? - вопрос был задан с самой таинственной интонацией. И тут мы не выдержали. Класс грохнул, ученики стучали лбами по партам, заходясь в истеричном хохоте.

-- Как это что?! Жопу! - крикнули сразу несколько человек едва ли не хором. Полковник вздохнул, укоризненно покачал головой, погрозил нам пальцем.

-- Нет, ребята, это не жопа, - сказал он, когда утих шум. - Это тренажер.

Класс взвыл опять, со всех сторон посыпались предположения о методе использования тренажера, одно сальнее другого.

-- Этот тренажер предназначен для отработки простейших медицинских навыков! - провозгласил полковник, доставая из кармана шприц. - В частности, умения осуществлять инъекции.

Потом мы по очереди подходили к "тренажеру", и, стараясь сохранять спокойствие, вкатывали в исколотую задницу по пять кубиков воды из-под крана. В ответ тренажер громко скрипел, и сдержать смех было чертовски сложно, а смеяться больше было нельзя: уставший от наших истерик полковник пообещал ставить по двойке за улыбку...

***