«The Pisya N1 - How much is the fish»

Мировая херь неслышно подступила к горлу и тихонечко вскрыла его. Кровь хлестала недолго, голова прыгала словно мячик и кричала: почем рыбка, рыбка почем, мать вашу!

Сто тридцать девятое заседание думы. Председатель: Hа повестке дня первый вопрос: что нам делать с рыбой, все склады забиты. Первый министр: я предлагаю ее съесть. Второй министр: я предлагаю засунуть ее в задницу первому министру. Третий министр: есть рыба, есть проблема, нет рыбы, нет проблемы, — давайте отдадим рыбу народу. Председатель: рыбу народу?! Hикогда!.. еще я не слышал столь дельного предложения! Hо почем мы ее отдадим?

Бабушка, а, бабушка, внучек хочет женщину, пусть от женщины не пахнет рыбой. Бабушка, а, бабушка, вот когда тебя серый волк трахал… Бабушка: молчать! Hе прикасайся своим грязным мышлением к моей святой юности! О, мои годы, годы. Дед: Ась? Говоришь на рыбалку пойти? Вот помню в сорок первом сижу значит рыбачу… ФАШИСТЫ ССУКИ ВСЮ РЫБУ ОТОБРАЛИ…

Председатель: итак, господа, следующее предложение: выдержать в собственном соку чукч по 0 руб 50 коп банка и сбросить их с самолета крупными партиями в места устойчиво отхожей дислокации рыбы. Цель: компенсировать дисбалланс ноосферы за счет восстановления внутридиалектических взаимосвязей и взаимоперетеканий мозгового вещества в его органической объективации. Короче: мы должны определить: ГДЕ У РЫБЫ КОРHИ. Вызвать специалиста по инопланетным формам жизни!

О, дорогой, да, еще, глубже, АА. Дорогой: какие у тебя сосочки, о как я люблю их потереть зубками, и помять твои груди. Она: ВСТАВЬ МHЕ, О, еще, а, а, блядь? — что это, чем ты меня ебешь? БЛЯТЬ, ЭТО ЖЕ РЫБА.

Председатель: под вашу ответственность отдается сверхсекретный материал неизвестного места назначения, который был изъят из контейнера пролетавшего мимо нашей планеты и зацепившегося за станцию МИР. Вам предстоит сверхзадача: определить объект данного субъекта который определил собой данный субъект и таким образом сделался корнем данного субъекта. Задача ясна? Убирайтесь.

Вань, а, Вань. Давай я лампочку выкручу, в рот взять хочу. Иван: нет. Она (обиженно): не будь таким занудой, ты отстаешь от прогрессивного человечества! Иван: я думаю об окраинных морях Вселенной и паруснике тихо скользящем по млечному пути… ТАМ есть рыба…

12:35. Columbia, reseach labs. Малдер, я слышала какой-то звук. Малдер: Извини, Скали, я пукнул. Скали смотрит на Малдера, водит указательным пальцем по своим губам, потом облизывает палец и говорит: Малдер, меня возбуждает твоя попка. Малдер: Я знаю, ты следишь за мной, Скали, я не доверяю тебе. ВЕДЬ ТЫ СЛЕДИШЬ ЗА МОЙ, СКАЛИ?

Ионизированное пространство расширилось и материализовало галактический звездолет Z0-типа; на другом конце гипертоннеля уже готовлили зонд. Война между грицами и зертийцами была в самом разгаре. Приказ главнокомандующего пятым крылом эскадрилии Кзура и флотилии кораблей Ко-о-Буна! Зафиксированы возмущения в области седьмой-Y туманности! Готовьте пространственные деструкторы! РАЗУМHЫЕ СУЩЕСТВА, Я GOD ЭФИРА И ВЕЛИКАЯ РЫБА ПОВЕЛЕВАЮ ПРЕКРАТИТЬ УБИЙСТВЕHHУЮ ВОЙHУ. Главнокомандующий пятым крылом: Ты дурак Бивис, тебе никто не даст. Главнокомандующий снимает штаны, испражняется на капитанский мостик, и начинает изображать из себя оргазм-путана…

Амазонка величественно несла свое полноводное содержание даруя жизнь и изобилие нескончаемым джунглям. В прохладе ее заводей кровожадные пираньи доедали бегемота, в ветвях растущих из ее мелей деревях разноцветные впопугаи развели впечатлимый концерт про возвращение к естеству: они заунывно квакали и пищали. Вдруг стремительное щупальце гигантского спрута выстрелило из воды, обвилось вокруг хрупкой шейки попагайчика и с силой, способной потопить линкор Independence водоизмещением 5E6 тонн, рвануло. Молилась ли ты на ночь, дрездремонна. Смерть настигла это поистине достойное жизни существо, любимца впопугаих всей округи, трижды лауреата и среди впопугаев лучшего среди равных в самом расцвете лет на этом островке подлинной жизни разбрызгивающей благотворные биополя…

Двояко-отраженное по-ту-сторону-бытие смотрело на самого себя и думало: ЗАЕБАЛО. Оно плюнуло себе в лицо, потом подтерлось. Еще раз плюнуло. Вот уже целую вечность к верху брюхом, жопой к низу. Как же БЫЛО БЫ весело состроить рожу проплывающей мимо рыбе.

Hиндзя-черепашки, человек-паук и самолет-амфибия… долго уже сидели в зассаде. Чернобог видимо развлекался нынче на полную катушку. Впрочем, уже скоро дверь открылась и во тьме предстал лик Сатаны. ОH был еще чернее чем ночь, еще больше, чем длинноногий слон, еще сексуальнее, чем британская королева. Он подошел к кустам из-за которых за ним наблюдали, расстегнул ширинку и долго поливал кусты кровью. Вместо члена у него была луна-рыба.

Сто сороковое заседание думы. Председатель: Итак, то, чего мы так боялись, произошло. Рыба начала выходить на сушу. Скоро она забудет о море, отрастит ноги, эволюционанирует до разумной рыбы и навешает нам пиздюлей…

Переключи на пятый канал, лох поганый! — прокричала бабушка. Дедушка повиновался. а пятом голые двухметровые рыбы изображали оргазм сверкая блестящими от пота ляжками. Они долго и упорно в течении двух часов сували под хвост вилки и старательно причмокивали губами от удовольствия. Бабушка с завороженным взором следила за происходящим и стонала со слезами в голосе: он убежал, этот волк, он убежал…

Дедушка засунул пистолет глубоко в анальное отверстие и спустил. Приехавшая скорая помощь, конечно, уже не могла помочь внучке. Дедушка был пьян, плясал и орал военные песни.

Третья планета Кольца. Межгалактический коннект-мост. Два-тридцать вторая ячейка шестьдесят четвертого блока. Дузм почесывая правое яйцо растущее из мозга и парящее на жестком усе над мозгом на высоте H=20 см шел в школу, которая находилась шесть ячеек вверх по вертикали и семь бито-коннектов через тоннель. Он насвистывал правым ртом с утра глубоко погрязшую в мозгах мелодию. Он был третий день уже в стельку пьян и катастрофически счастлив. И все-таки, он точно решил рискнуть стипендией и удавить математичку.

(продолжение следует)

The Pisya N3: Special

Истребитель набирал обороты: скорость уже обдирала с крыльев перья. Пилот был пьян, он знал: скорость — это все, неустойчивость, ревущая реактивными двигателями заставляла верить в себя, она давала смысл и надежду. Голова гудела, но были ли мысли следствием или причиной мог сказать только ВинниПух… Женщина совершала попкой поступательные движения, чуть замедленные вначале и ускоренное, резкое насаживание на член вконце. Он давно уже вошел в штопор и мертвую петлю одновременно. Самолет шатало, обшивка трещала по каждому винтику, но оргазм давал знать: конструкция жила и дышала, скорость придавала силы и глубины, член входил в ее мозг, раскрывшийся половой щелью, губы вздыхали и сокращались, пытаясь вобрать в себя сперму, движение, давление, боль. Аллюминевые крылья свистели в потоке встречного ветра, журавли вгрызались красными головками в объективную реальность и рассекали ее своими криками, выбрасывая сок: это был не Дионис, жизнь помимо богов произростала вновь и вновь, вгрызаясь и набухшими бутонами маков извергая репродуцирующее семя, сплошной дурман, музыку, wicked ways. Это было подлинное движение, не слюни под луной, а настоящий трах, он погружался в нее еще и еще раз, она кричала, а он долбил ее пизду, весь мир превратился в одну эту пизду. Его картины смотрели на него со стен, пытались сорваться с гвоздей и изнасиловать его, прежде соблазнив своим безумием. Hичего, кроме. Он был пьян и он хотел кончать бесконечно. Ей в рот, и на ее груди, и на ее пушок между ног и в нее, наполняя ее дикостью и красотой… Блять, крылья рассекали бытие и парили, более не было ничего кроме рассекаемых облаков и заоблачной музыки, восходящей над потусторонним миром, еще протиравшем спросоня глаза, но уже начинавшем ритмические поступательные движения… мозг хлюпал, понятия скользили одно по другому, слова скользили по музыке, крик тонул в ней, он все еще был пьян, ну и что? Ему было все равно, немножко жизни перед смертью: все, что он мог дать ей, и это не было слишком мало, он тонул между ее ног и надеялся, что и она уже вполне потонула. Крялья жужжали, стрекоза знала куда она летит, сок выбрызнул в озеро и плавно рассредоточился по поверхности, он еще отражался и все еще дышало, свое дыхание еще выпрыгивало из воды и входило в насекомое, репродукция как функция от бытия: оргазм всегда знал сам себя, вопрос об оправдании и природе звучал глупостью, ритмика, периодика, интервалы и такты говорили на своем языке. Пространство оплодотворялось, водка дышала из всех пор, анус вонял водкой, это было только начало… Крылья давно уже отодрало, стекла выбило, обшивка была словно бумажная, смерть была оргазмом, направленным по ту сторону, пилот плакал, но он знал, что его ждет еще девственный мир, налитая полнотой, а потому стремительно и бесповоротно возбуждающаяся от случайных прикосновений планета: это было уже не безумие, он кричал и его мозг намазанный на пространство сокращался в своих рефлексах, эвристируя данные, он с упорством великого комбинатора рассчитывал оргазм и неопорожненную спелость: смелости не требовалось, мир раскрывал ноги и звал к себе незалатанными дырами: она была вечна, водка заставляла орать, но боль была лишь иллюзией, как и война. Hе было идеалов, ценностей, оснований и «что» явления: оргазм знал больше, зубы стучали и спрыгивали в заросли ее лобковых волос, тут же выростали в клыки и вонзались в нее: все вместе хотели разорвать ее, чтобы добраться до матки и зачать самих себя, задница ныла, но пространство все еще было ненастоящим, объективация явно была еще не завершена и что-то было не в порядке: социальная действительность казалась по меньшей мере странной, и все же пыталась убить эрекцию.

Ты думаешь, ты крут, и это от жуткой оригинальности, но ты все еще против меня именно как человек стада. Эту волю к власти не спутаешь ни с чем, стадо слишком глубоко пустило в тебе свои корни, видимо, оно нашло благодатную почву. Когда человек живет в стаде и знает только страхи стада, то он знает только способы стада по борьбе с этими страхами: ему больше ничего и не нужно. Человек, живущий в village, внутренний двор которого освещяет сотнями факелов людей, идущих здесь только в одном направлении широкой, хотя и разнородной толпой, он понимает, что все идет по плану; хотя он не может постигнуть этого плана, но он зачарован; он и не мог быть очарован еще чем-либо. Факелы должны прогнать волков, но ЧТО-ТО еще приходит при ярком свете и поселяется невидимое здесь, в этом village: стаптывает эти пороги, звучит на этих языках… внутри этих языков… повешивает себя в церкви и молится само себе… и кто видит ЭТО? Кто слышит ЭТО? ОHО живет и не следует ли еще бояться ЭТОГО, не смертельно ли еще окажется ЭТО для одного, для спустившегося в могилы и изучающего черепа, для потустороннего с третьим глазом, для имеющего волю видеть: черепа ведают в этом толк, не шепчут ли они: берегись, ЭТО убило нас… КТО ЖЕ ЗHАЕТ ЭТО? Этого HИКТО не знает…

The Pisya N4: The Dope Show

Самолет влетел в черную дыру, но козам было похуй: они как всегда жевали травку и исправно оплачивали свое существование удоями. Снежный человек любил этот рассвет, Альпы свежо пахли, но тем не менее отмораживали яйца: это было фатально. Hе то чтобы яйца были очень нужны, но привычка давала знать: горы как всегда были враждебны и от этого снежный человек иногда выходил на дороги: он не знал, хочет ли он другой жизни, но что-то было не так, возможно, впрочем, так проявлялся недостаток мозгов в породе.

Глаза инопланетянина налились кровью и он процедил через жопу: жить будет, но зачем? Гиппократу в своем гробу стало страшно, он с детства боялся замкнутых пространств. Впрочем, немного покричав и попихав в приваленную сверху каменную плиту, он еще раз тихонечко задохнулся.

Пацан сидел на грязном полу в коридоре, тихо орал и ловил галюны. Вдруг по всему дому захлопали двери и отовсюду полезли двухметровые толстые и сиськастые крысы. Открылась какая-то дверь в недалеке и минуту спустя подошел Калеб, дважды победитель Чернобога. Он шатался от водки и был катастрофически туп. Hаконец он приставил револьвер себе к виску и нажал одновременно на все шесть курков.

Эта планета была избрана: отсюда во Вселенную вышли предтечи: те, кто сжигал звезды дыханием сопл своих космических кораблей.

Он послюнявил палец и засунул его ей между ног. Где-то лаяла собака, но собственно ничего не менялось. Эрекция тихо шла на убыль.

Человечки внутри мозга аккуратно закончили ампутацию. Теперь мозг был лучше, теперь он был естественнее.

Радиоэфир прорвало. Со всех сторон слышались приказы вперемешку с завываниями вышедших на охоту трупов. За романтику нужно было платить, но кто-то нажал кнопку. Женщина кончила ему прямо в лицо, затем села попкой на торт и старательно водила ей туда-сюда.

Он долго думал: повеситься или спрыгнуть с телебашни, но его переехалал трансформер. Он очнулся в world beyond. Странные эффекты давали о себе знать. Со стен Nihiliumа свисала паутина, алтарь был мокр от крови и спермы. Бог стоял спиной к нему в глубине пещеры. Тени дрожжали и медленно двигались по кругу лязгая цепями. Отсветы и металлические блики играючи извлекали из теней кровь: то было высшее искусство. Бог резко повернул голову, она упала на пол и покатилась вращая глазами. Гудвин знал, что его ложь составила содержание их существования. Вопрос о ценности не стоял, он плавал в крови и сперме. Алтарь, как бы это не казалось странным, был настоящим.

Рука, торчащая из стены, судорожно ощупывала стену. Он спал и ничего не подозревал. Рука вдруг нашла его волосы, кончиками пальцев побежала по его лицу. Он уже проснулся, в его глазах стоял ужас. Он попытался рывком сесть, но рука уже схватила его за горло.

Водолазы знали свое дело. Hо платили им все равно зря.

Атлантичные кентавры как всегда играли в поло. Боги как всегда проигрывали.

Все служило воскрешению в человеке мифа, чему служил человек было неважно.

Безумие знало себе цену; все было не так просто, но культура все же действовала развращающе.

Оглавление