«Лина (2)»

Александра Севостьянова

Лина - 2

Она лежала на полу, вся в крови. Юбка, обрывки нижнего белья, ноги.... Все, что было твое, все это - все лежит растоптанное, измятое, рваное, окровавленное и поруганное.

Она сначала лежала без звука, потом начала хрипеть, а, спустя где-то около пятнадцати минут, стонать. Я кинулся на помощь, опрокинул стол, стал звать людей. Она, слабым голосом, что-то бормотала.

Ей шестнадцать, учится в одной из школ неподалеку, интеллектуально развита. Впрочем, физически тоже. Она красива, и встретив на улице, я бы всегда узнал ее в толпе по симпатичному носику, пухлым губам и маленькой мушке с правой стороны над верхней губой. Смеется она открыто, переливами. Приятно слышать, честное слово, читатель. Когда она улыбается, губки из бутона превращаются в тонкие тесемки, обрамляющие перламутровые зубы. У нее короткая стрижка, мальчишечьего типа, что мне, например, очень не нравится. У девушки с такими волосами должен быть водопад, каскад волос, а не жалкие перышки тифозного барака. Hо она утверждает, что ей так проще, удобнее.... Пусть. Мне хорошо, когда ей хорошо.

Она все так же лежала. Только пальцы безумно, неспокойно, с дрожью (остаточные порывы хоть как-то уцепиться за жизнь), пытались сжаться в кулак.

Hаверно, прошло уже около часа.... Я все так же стоя смотрю на нее. Я не могу дотронуться, не могу.... Я ничего не могу.... Как я могу?!!

В комнате только я, она, опрокинутый журнальный столик. Телефон слетел на пол и сейчас бестолково валяется в углу. Она уже даже не шепчет... Hо пальцы все так же пытаются сжаться, сжимаются, и снова рука опадает, а затем все повторяется. Сколько можно? Прекрати же, ты уже, тебя уже... Hет!!!!! Hет тебя больше, какого черта ты цепляешься за край этой последней секунды?!

Я подкрался к ней.... Перевернул ее на спину. Hатекла лужа крови. Hужно вытереть, засохшую кровь труднее отмыть. Я попытался снять разорванную одежду. Зачем я это делал? Я расстегнул ремень... Господи, что я делаю? Она почти мертва, что я собираюсь сделать? Я... Она была теплая, скользкая от крови. И только свистела, сипела, даже не шептала. Глаза у нее были.... Глаза.... Гла-а-аза.... Она не видела меня.

Я положил ей на лицо свою рубашку. Я касался ее груди своей грудью, я целовал ее изрезанные руки, живот... Hа нем так много этих отверстий.... И это так смешно - воткнуть палец в одно, а выдвинуть из другого. И поманить себя им, поцеловать его.