«Свет любви»

Майя Немировская

Свет любви

Ему было всего двадцать, когда окружающий мир навсегда закрылся для него темной, непроницаемой завесой... ... В то далекое и страшное утро, едва очнувшись от беспамятства, Науму показалось, что за окном глубокая ночь. Он стал шарить вокруг себя, пытался приподняться, но резкая пульсирующая боль в голове отбросила его назад.

- Смотрите, очнулся - услышал рядом чей-то голос, громко звавший медсестру.

Шершавая холодная ладонь на секунду коснулась шеи.

- Лежи, лежи, не двигайся. Сейчас укол сделаю, будешь спать.

Немного затуманилось сознание. Он провалился в тяжелый кошмарный сон. Затем пробуждение и снова темень вокруг. Из памяти стали медленно выплывать короткие отрывчатые картины... Он бежит под оглушающим обстрелом, взрывами гранат И вдруг эта ослепительно- жаркая вспышка огня и света, мгновенно опалившая его лицо и отбросившая в какую-то глубокую черную бездну. И дальше он ничего помнил...

Он попытался подняться. И снова его отбросило назад. Он стал медленно ощупывать себя. Поднял руку к лицу, коснулся плотной, как гипс повязки и вдруг страшная мысль обожгла его. Он был ранен тогда в глаза... Глухой стон вырвался из груди. Он стал метаться по кровати, пытаясь освободитться от бинтов. Поднимался и снова падал на подушку в глухой, бессильной ярости. Прибежала медсестра, снова укол и снова тяжелый наркотический сон.

Наверно, наступило утро. Меряли температуру, давали лекарство. Потом его переложили на каталку, повезли по коридору в перевязочную. Медсестра осторожно снимала длинную, слипшуюся от крови повязку. Когда последний виток бинта был отодран, Наум почувствовал приток свежего воздуха на лице. Болела вся верхняя часть головы. А вокруг была все та же прежняя чернота. Он с трудом поднял руку, пытаясь дотронуться до глаз, но остановился на полпути, не решаясь.

- Держись, солдат! - услышал он прокуренный хрипловатый голос склонившегося над ним хирурга. - Это война. Ты остался живой. Ты нужен своей матери. Держись, сынок!...

Позже в палате, после очередного пробуждения то ли от сна, то ли от беспамятства, с ним опять повторился приступ безысходной истерии. И снова после одурманивающего лекарства, отступала куда-то боль и наплывало тупое безразличие.