«Рассказы»

— Деда, деда! Смотри!

Аленка, стоя на коленях перед темными иконами в углу, в шутливом экстазе громко колотила об пол лбом. Дед тихо засмеялся, погрозив, однако, внучке пальцем:

— А ну прекрати! Вот Господь тебя увидит — ох как рассердится!

Отложив в сторону вязание, он снял очки и потер затекшую переносицу: «Эх, Аленушка… Видела бы твоя мать, какая ты уже большая выросла…» При мысли о покойной дочери сердце привычно кольнуло, — «И ведь как глупо, как обычно умерла!», — в тысячный раз думал старик, — «С мужем на колхозном грузовике поехали к свояку на свадьбу в другую деревню. Возвращались — оба пьяные — и тот не справился со скоростью, грузовик пробил гнилое ограждение и упал в реку, так быстро, вздыбив гору пены, и только через несколько дней нашли и вытащили,» — глаза старика стало резать. Было слышно, как проехал поезд. Дед поднялся, опираясь на палку:

— Ну, давай, давай, нечего баловаться. Пошли на огород.

— Деда, а можно я пойду погуляю?

— Ты же мне обещала редиску полить?

— Дед, ну можно, а?

— Ты же обещала!

— Ну, я тогда полью, а потом пойду погуляю, ладно?

— Тогда ладно… — улыбнулся дед. Сходив в сарай, он взял ржавую старую лопату, пошел к длинным грядкам картошки и неторопливо начал окучивать, стараясь не помять зеленые стебли.

Аленка, схватив маленькое ведерко, бегом принесла в нем воды и, по-детски пыхтя и надувая щеки, полила розовые бочка редиски, высовывавшиеся из земли, подбежала к деду:

— Деда, деда! Я все полила! Можно, я пойду?

— Ну, иди, Аленушка, иди. Только смотри — не балуйся!

— Ладно! — уже с улицы крикнула Аленка.

— И к поездам не ходи! — вдогонку крикнул старик, но она уже не слышала, со всей прыти детских ног мчась через деревню в сторону железной дороги, к огромному раскидистому дубу. Лазать по нему считалось привилегией самых отчаянных из мальчишек, поэтому вся немногочисленная детвора глухой деревеньки собиралась там — храбриться и хвастаться.