«Чудо-юдо»

Ирина Лисовская

Чудо-юдо

"Никогда я не буду любить," - еще в юности, давным - давно прочитала Наталья Сергеевна у Мирдза Кемпе и запомнила на всю жизнь. Но себе сказала: "Любить-то я буду, а вот стареть... Никогда я не буду стареть! Вот так вот вам всем!" - перефразировала она.

И действительно в свои пятьдесят она выглядела на тридцать пять: лицо гладкое, без морщин, глаза - большие, яркие, улыбка - ослепительная!

Она "бросала" свои жгучие глаза то вправо, то влево, натыкалась на восхищенные взгляды мужчин и испытывала удовольствие от этого взглядобстрела. Шея у Натальи Сергеевны была длинной, поэтому хочешь -не хочешь, а голову приходилось держать высоко. От высоко посаженной головы, от походки "а ля Клаудиа Шиффер" Натуся, как ее называли те, кто любил, казалась королевой.

А к королеве-то запросто не подойдешь и не спросишь у нее, к примеру: "Извините, где находится нофелет?" Вот и получилось у Натуси, что стареть то она не старела, но до сих пор прибывала в состоянии ожидания любви.

Наталья Сергеевна была человеком целеустремленным. Она готовилась к встрече с любовью ежедневно, как спортсмен к олимпийским играм. Вот почему она не позволяла лениться ни душе, ни телу. Она изнуряла тело всевозможными коллонетиками и шейпингами, очищала свой организм от шлаков по системе всех известных и неизвестных целителей, меняла прическу и цвет волос. Потому что знала - любят молодых, а не старых.

Все самое значительное приходило к Натусе с большим опозданием. Она жила в другом ритме, как будто на другой планете, где "дольше века длиться день". В иняз поступила позже всех своих одноклассников - в двадцать четыре года. Ребенка родила тоже позже всех - в тридцать. А любовь приготовилась ждать до пенсии.

Замужем была... когда-то. Но любовь и замужество не всегда одно и то же. Точнее - никогда.

После окончания ИНЯЗА Наталья Сергеевна поехала в Сибирь как декабристка, преподавать в институте английский. Познакомилась с "красой и гордостью" кафедры литературы. Стали жить вместе в комнате, которую снимала она. "Краса и гордость" был писателем. Пока непризнанным. Когда "краса и гордость" напивалась, она плакала и требовала признания своего таланта, хотя мало, что для этого делала. Натуся вдохновляла его, просила потерпеть и писать, как можно больше и лучше.