L'imagination au pouvoir{1}
(Граффити)Этим вечером ветер ворвался в мой дом
И завел разговор над угасшим огнем
О любви, что давно мертва.
Пела осень о радостях прошлых дней
А скрипучие ставни вторили ей
И шуршали как листья слова.
Что осталось в итоге от нашей весны?
Пожелтевшие письма, поблекшие сны
И навязчивый старый мотив,
Сводящий с ума…
Что осталось в итоге от апрельских ночей?
От безумного счастья, от бессвязных речей?
Что осталось в итоге?
Догадайся сама.
Чей–то образ в тумане,
Потускневший мираж,
И запавший мне в память
Банальный пейзаж:
Городок с колокольней,
Где нас больше нет,
Фотография юности,
Тень прошлых лет.
Шарль Трене «Что осталось в итоге?»Cinémathèque française{2} находится в шестнадцатом округе между авеню Альбер–де–Мун и эспланадой Трокадеро. Достойная Муссолини монументальность дворца Шайо, в котором она располагается, так поражает киномана, впервые посетившего ее, что он начинает возносить хвалы небу за то, что живет в стране, где придается такое значение искусству, которое повсюду считается презренным. Представьте себе его разочарование, когда при ближайшем рассмотрении он обнаруживает, что Кинотека, как таковая, занимает только скромную часть дворца, да и заходить в нее надо как–то воровато через маленькую дверь, расположенную в торце здания.
До входа в Кинотеку можно добраться с площади Трокадеро: в этом случае придется пройти по эспланаде мимо всех расположившихся на ней бездельников — влюбленных, гитаристов, любителей катания на роликовых коньках, чернокожих торговцев сувенирами, маленьких девочек в юбочках–шотландках, сопровождаемых своими португальскими или английскими боннами, или же можно пройти по тенистой тропинке, проложенной параллельно авеню Альбер–де–Мун, — и этом случае путь лежит среди живых изгородей, где сквозь источающие солнечный свет щели в кустах видна железная Фудзияма Эйфелевой башни. Какой бы путь вы ни выбрали, вы спуститесь по ступенькам в полуподвал и окажетесь в фойе Кинотеки, пугающе суровый интерьер которой оживляют только кинетоскопы, праксиноскопы, механические райки, камеры–обскуры, волшебные фонари и другие обаятельно–наивные реликвии первобытной эпохи кинематографа.
Трижды за вечер — в шесть тридцать, восемь тридцать и десять тридцать — сквер заполняют киноманы.
Комментарии к книге «Мечтатели», Гилберт Адэр
Всего 0 комментариев