«Шахта»

Моему отцу Якову Ивановичу Балбачану

Партия состояла из девяти человек и занималась подготовкой к триангуляции северо-восточной части острова Сахалин. В монотонном чередовании лесистых сопок требовалось найти подходящие места и соорудить вышки так, чтобы получилась система треугольников, со сторонами примерно километров по пятнадцати. День за днем и неделю за неделей мотались они в сером облаке кровососущей мошки от «точки» к «точке», как странные улитки, с неуклюжими двухпудовыми рюкзаками на плечах. В густой тайге, чтобы разобраться в особенностях рельефа, кому-то приходилось взбираться на верхушки высоких деревьев. Задиристый сибирячок Балабанов, из бывших казаков, вроде бы как специализировался у них на этом деле. Сам он сызмальства хаживал за кедровой шишкой, к тому же бывал уже в разных экспедициях и выставлял себя заправским профессионалом. Имел даже особенные железные когти, крепившиеся к сапогам. С их помощью он действительно лазил замечательно ловко.

А вот для студента-практиканта Слепко все еще было внове. Спервоначалу он, будучи юношей наивным и имея нерастраченный запас сил, влезал на лесины просто так, как бы для собственного развлечения. Особых приспособлений у него не было. Он просто обхватывал ствол руками и ногами и лез, наподобие молодого мишки. Как-то раз на привале начальник отряда Грехов застукал его на высоченной пихте.

– А у вас это неплохо получается, молодой человек, – заметил он тем же вечером, когда вся компания, расположившись вокруг дымящего костерка, неторопливо потягивала из казенных жестяных кружек обжигающий черный чай. – Скажите, вы, что же, высоты совсем не боитесь?

– Нисколько! – похвастался студент и соврал. На самом деле он и лазил-то для того только, чтобы научиться преодолевать страх. Тогда его стали назначать попеременно с Балабановым, а он не смел сознаться в своем глупом вранье и не отказывался.

Случилось это, когда отряд уже больше месяца промаялся в тайге. Отупевшие от усталости, грязные, насквозь прокопченные, они вышли к поселку Котангли, в широкую, продуваемую всеми ветрами долину. Им показалось, что попали в настоящий город. В самом центре над длинным приземистым бараком исполкома возвышалась исполинская деревянная радиомачта.

На следующий день, когда личный состав наконец вдоволь отоспался, отпарился и в целом отмяк, Грехов устроил производственное собрание.