«Бобры»

Когда человек подошел, в пруду, обычно безмолвном, как стакан воды, раздался всплеск. Тяжелый всплеск, гораздо громче, чем от лягушки или выпрыгнувшей рыбы. Потом вода успокоилась и снова стала гладкой, как зеркало. Человек подождал, но было тихо. Он прошел по берегу — не видно ли где следов, — постоял, прислушался. В глаза ему бросился пень в дальнем конце пруда. Он пошел туда и увидел поваленный тополь с обкусанной макушкой и обкусанный пень. У него завелись бобры. Чужаки вторглись в его уединение. Окинув взглядом берег, он насчитал шесть деревьев, поваленных за ночь. Еще сутки, и склон над прудом станет похож на лесосеку. Еще два дня — и картина будет такая, словно здесь поработал бульдозер и снес красивый лесок, годами окаймлявший пруд. В свое время он с изумлением осматривал уничтоженный лес на участке Уиттлеси — эти пять гектаров выглядели так, как Аргоннский лес после артобстрела в Первую мировую войну. Рощу над прудом он должен был защитить.

Он опять повернулся к воде и увидел на поверхности плоскую голову плывущего грызуна. Застыв, наблюдал, как животное подплыло к узкому концу пруда и нырнуло, выбросив к небу кожистый хвост и на прощание шлепнув им по воде перед тем, как исчезнуть. Он подошел ближе к берегу и разглядел под отражающей небо гладью очертания хатки. Невероятно. Они построили ее за ночь: накануне он купался тут с Луизой, и еще ничего не было. По спине пробежал холодок изумления — узурпаторы! Он вспомнил, как где-то прочел, давно еще, что помет бобра токсичен. Теперь не поплавать здесь, как они плавали тридцать лет, наслаждаясь чистотой воды, отфильтрованной песком и пригодной для питья, — это подтвердил когда-то анализ.