«Сценарист»

Откуда мне было знать, что всякое упоминание о самоубийстве в присутствии когорты врачей, совершавших пятничный обход, чревато не только потерей пропуска на выход в город по выходным, но и возможности справлять малую нужду без присмотра? Мысль о том, чтобы покончить с собой, впервые завладела мной лет в десять-одиннадцать-двенадцать, если не раньше, и с тех пор я настолько с ней свыкся, что всякого рода «суицидальные мечты» (как выражаются в здешнем учреждении) стали своеобразной колыбельной — убаюкивают. Конечно, зря я сказал своему лечащему, что не засыпаю по ночам, пока не улягусь навзничь и не натяну одеяло на голову, представляя, будто задвигаю крышку гроба. Но так хотелось быть честным и точным, заслужить репутацию образцово-показательного пациента. За то и поплатился: угодил в группу повышенного риска, где ко мне приставили невозмутимого крепыша из бывших спортсменов, который начал с того, что по-отечески похлопал меня по плечу и сказал: «Не боись!» — дескать, он и сам сценарист, пусть и не такой успешный и богатый, как я, но все же. Потом выяснилось, что его зовут Боб и что он пошел в санитары, чтобы набрать материал для сценария. Мне-то, наоборот, хотелось хотя бы в психушке забыть про кино, но с появлением Боба я только и думал: «Это годится для сценария? Или то? А может, и то, и это?» Он следовал за мной по пятам, держась на расстоянии двух-трех коротких шагов, скользил на подошвах больничных туфель так плавно, что мог бы сойти за тень, кабы не тревожное шарканье, казавшееся таким же оглушительным, как, наверное, оглушителен для муравья шорох оседающей пыли.