«Как Петрович жизнь изучал»

Геннадий Исаков

КАК ПЕТРОВИЧ ЖИЗНЬ ИЗУЧАЛ

Инженер Олег Петрович Иванов считался в своем институте первоклассным специалистом в области методов исследования операций, довольно внушительной части кибернетики, пленившей миллионы людей его уходящего поколения. Невероятные вещи были доступны инженеру. Вязью формул описывал события, возможные исходы и был уверен, что таким образом теоретически возможно все предвидеть. Но, оказалось, что не все.

Он не смог постичь своим рациональным умом немыслимые виражи демократических преобразований, выдвинувших вчерашних безнадежных двоечников в вершителей судеб интеллектуалов.

- Петрович, - сказали ему, делая выразительные глаза, завтра альтернативные выборы директора. Надо протолкнуть Пронкина.

- А почему не Архимандритова? - Глупо спросил Иванов. - Пронкин бездарен и нахален. Директором должен быть порядочный честный человек, интеллигент и глубокий знаток дела. Архимандритов наиболее достойный.

- Твой аристократ в жизни ничего не понимает. Он дурак. А Пронкин жить умеет и все нам устроит.

- Не понимаю, что устроит?

- Большую лопату для денег.

Петрович пожал плечами и ушел прочь.

Выборы состоялись и большинством голосов директором был выбран проныра авантюрный Пронкин.

Деятельность института стала напоминать прыжки наскипидаренной собаки. Уже никого не интересовал основной профиль института. Основными стали те, которые могли стать предметом финансового шантажа нечаянно связавшихся с ними заказчиков. Цены заломили до космических высот. Целью стала не стратегия, а тактика мгновенной наживы. За месяцы специализированный интеллектуальный кулак превратился в сборную шарашку румяных шабашников. Шабашники сплотились вокруг избранного директора и, чтобы не делить доходы, да и попросту повыгодней распорядится техникой и площадями института, уволили ненужный контингент.

На улице оказались прежние столпы. Как упомянутый Архимандритов и наш герой.

Инженер ничего не мог понять. Деньги, как некую формальность, думал он, ввели для удобства круговорота вещей. Вещи во всем своем множественном разнообразии стараются уложиться в некую оптимальную систему, как микроэлементы в едином живом организме. Что нужно - печени, что нужно сердцу, а что - уму. Общественный организм человечества не закончил свое формирование. Он растет, развивается, как внутриутробный плод земли. Физически уже окреп, да так, что может даже мать-землю уничтожить. На повестке встала проблема ускорения умственного и духовного развития. Человечеству предстояло двигаться в направлении осуществления высоких и светлых идей достижения духовного совершенства. Какого? Да такого, которое даст ему возможность выйти из земли в духовный космос безграничной Вселенной полезным ей элементом. Только гармония с миром удовлетворит потребность в свободе, господа, больше ничто! И никакая страсть по собственному благу! Деньги и вещи сейчас нужны ровно настолько, насколько способствуют такой высокой задаче. Как этого желает каждый достаточно созревший человек, если он не спился, не деградировал, не заболел психической болезнью. Как можно "грести" деньги? - Удивлялся Петрович. - Ведь это будет равносильно выкачиванию миллионами шприцов крови и веществ из упорядоченного организма экономики. Можно убить его и обесценить те же деньги. Цена денег отражает уровень порядка в деле достижения ведущей цели. Причем всего общества целиком, а не отдельной шарашки. И только лишь порядка, как условия движения вперед. Деньги уже никакой не эквивалент. Они выросли из примитивных отношений и требуют иного толкования себя.

Что там думают двоечники у власти? Нельзя под вчерашнюю глупость кроить завтрашнюю жизнь! Как не понимают, что, если все начнут силой, нахальством, изворотливостью отнимать необходимое друг от друга, затаптывая в грязь об?единяющую всех цель духовного расцвета, то общество неизбежно должно будет рассыпаться, упасть, уничтожить душу, интеллект. Да просто убить не способных людей жить по варварским законам. Наконец, выродиться в некоего уродца, используемого вещами для вещей. Цивилизация, как мучительный труд умов и сердец, оказалась попросту ненужной. Слово "цивилизация" приняла другой оттенок. Оно стало означать успехи человечества в закрепощении самого себя вещами. Декорации, задуманные оправой смысла, с?ели его и с?ели смысл в самих декорациях, определившись самоцелью.

Олег Петрович не мог понять, как такая вывернутая наизнанку "цивилизация" определилась благом и стала вектором развития. Почему в угоду закабаления себя материей и энергией люди отказались от единственно возможного и достойного пути проникновения в духовную гармонию мира. Почему отказались от предопределенного историей и природой пути слияния внутреннего космоса с внешним.

Он не мог понять, как, когда и почему рудиментарная рыночная экономика, укрепившаяся в отсталых варварских странах, к которым относил Америку и государства Запада, была признана нормальной навсегда. Она - всего лишь продолжение диких законов природы и должна остаться в прошлом.

Ну, нравится им, как дикарям, играть в идолопоклонство цветастой мишуре различных декораций жизни, как будто нужных для бесконечных брачных танцев, так бог с ними. Пусть побалуются, попрыгают, раз еще дети. Дети, правда, смышленые, энергичные, но очень увлекающиеся. Потом остепенятся, если не упустят время, запутавшись в бессмысленности. А мы-то почему затеяли такие ж пляски? Мы-то уж немолодые. Не было у нас такой танцплощадки, да с таким фейерверком, ну возможности были не те, так что ж теперь? Обратно ехать в детство? Так стыдно ж! Невероятно стыдно превращаться в полудурков! Деньги клянчить, учиться жить нам, старым дуракам, у молодежи. Да и деньги их, между прочим, содержат их порядок, а не наш. Придумали же - соотношение курсов! А чего на самом деле - не поймут. Целей и порядков, господа, и больше ничего! Россия, которая всегда тем и отличалась, что имела свой особый путь, путь нравственных исканий, она с чего вдруг поглупела? Вот только не сожгли б в забавах детских весь наш общий дом! Да и ресурсы в ненужное потом барахло переводить не надо б так стремительно. Еще потом понадобятся. Вон земля как возмущается! Нам надо их учить уму, а не наоборот! Жизнь долгая еще впереди. Мишура, как плотские инстинкты, останется в далеком прошлом. А впереди - Гармония и Разум.

Ну, что же, решил Петрович, видимо, чтобы глупость стала очевидной, ей следует, как прыщику, созреть. Но надо проанализировать ее причины. Он оставался специалистом по исследованию систем.

Для начала зарегистрировался на бирже труда, как безработный. И в свободное время, что оставалось от безрезультатных хождений по отделам кадров, которым требовались молодые и изворотливые дельцы, изучал телевизионные программы.

Оплакивают убитую женщину, видимо, достойного человека, и вдруг реклама жвачки! Пожевали со счастливым выражением на лице, плачем дальше. Загадка.

Реклама, глупая, незваная, бесцеремонная врывается в квартиры и умы. Залепляет слух, зрение, ввинчивается в мозг. Человек беззащитен перед этим наваждением. Как перед хулиганом, нарушающем ход мысли. Люди превратились в стадо, которое никто не уважает. А зачем? Униженные заслуживают унижения, раз позволяют это делать. Идет интенсивная работа по деградации населения и развитию его шизофрении.

Учителя с голодными глазами навевают на детей леденящий холод безразличия и безрадостности жизни вообще, потому что не могут донести идеи смысла, а молодой и сытый политик, умело организовавший поток чужих денег на свой счет, рекомендует им поумней работать. Видимо, учить за деньги, а нищих незачем учить. Ему, как браку воспитания, не стыдно показаться на экране. Страна двоечников. Институты не престижны, нужна наука одурачивания. Дети даже в школы уже не ходят. И не хотят рождаться.

Зачем мы платим за Мавзолей? - Спрашивают одни. - Зачем мы платим генералам? Чиновникам, милиции и просто власти? - Спрашивают другие. Всем тем, которых мы боимся. А мы боимся всех. Почему мы стали такими беспомощными, что каждый пустяк становится предметом вздорной страсти? Ну, выброси чиновника! Не можем. Власть их защищает. Ну, выброси такую власть! Нельзя, народ такую выбрал. Так радуйтесь! Не радуются - плачут. Опять загадка.

Вот требуют расстрелов. Показывают приятную рекламу оружия с "вашим первым пистолетом". Ваяют строгий и романтичный образ настоящего мужчины с лицом, не измученным сомнениями. И крутят фильмы с чередой таких мужчин. Кому нужен Раскольников с его виной по поводу убийства каких-то там старух, когда во имя цели не грех перестрелять сотни, тысячи людей? При этом безнаказанно, ну как в Чечне. А что такого? Так поступают настоящие мужчины. Принудительно впадаем в детство? Но как-то уж цинично.

- Коммунисты обозвали евреев жидами, - пятнадцатый раз сообщил популярный диктор. И, видимо, когда-нибудь достигнет непонятной цели озлобления и отчуждения людей.

- Остановите все это безумство! - Просят не потерявшие рассудок. Но власть просит потерпеть. - Мы только на полпути, курс будем продолжать.

- Куда вы нас ведете? - Где будет всем вам хорошо. Как в Нидерландах, например, где полная свобода секса. Или Америке, где каждый на деньгах, как чокнутый, помешан. И рационален лишь наличный счет. Ну, а мораль? Мораль игра. Она, естественно, пока им не понятна.

Какая-то дама от политики провозглашает идею экономики искусства. По этой идее не искусство должно воспитывать богатого дурака, а богатый дурак искусство. Чтоб выбить вздор всех озарений мысли.

Игра заполонила все. Экран и мысли. Вворачивают идею, что жизнь - игра. Смышленые и глупые мальчики сверкают умом, гоняют мяч, утверждая полную бессмысленность бытия. То ли во имя азарта, то ли - денег, а может быть и личной славы. Всенародно романтизируется постыдная процедура унижения и вырывания победы. То, что во всех мировых религиях было признано постыдным, стало модным. Сплошной театр скоморохов.

Петрович сидит перед телевизором. Проводит синтез и анализ. А жена тем временем обегает рынки, магазины, стараясь сделать покупки подешевле. Такое сложное дело она не решается доверить мужу. Муж ищет виноватых в измене общечеловеческим ценностям. И в унижении достоинства людей.

Но тут случилось непредвиденное. Жену схватил радикулит и она слегла.

- Петрович, - говорит больная, - делать нечего, придется тебе купить продукты.

Инженер не из тех, которых страшат трудности. Ему и раньше доводилось хаживать по магазинам. Что тут особенного: продукт, цена, покупка.

Получил он женин заказ - пачка масла, творога килограмм, попробовать надо, да рыбы подешевле. Лампочку, вместо перегоревшей.

Пошел на рынок и все купил по списку. Масло у худой, творог у толстой, да рыбу у крикливой теток. А лампочку у небритого мужичка со звездой Героя Советского Союза на повидавшем виды пиджачке. Одно удивило и охватило теплым чувством. Некоторые прощали, если не было копеек до нужной суммы. Но Петрович не поленился где-то наменять мелочи, чтобы доплатить как полагалось. Пустяк, но человечность всем приятна.

- Уйдите, гражданин. Не помним и не знаем. - Отвечали те, кому он с извинением протягивал свой долг.

Изумленный инженер принес покупки домой и поделился изумлением с женой. Та посмотрела на него, как на недотепу, и повелела развернуть пакеты. В пачке масла было завернуто что-то, напоминающее мыло с маргарином, творог кислотой перекосил лицо, рыба оказалась тухлой, лампочка, конечно, не горела.

- Я пробовал творог. - Оправдывался озадаченный Петрович.

- Теперь все выброси. - Горько отвечала больная жена.

Обескураженный добытчик снова все упаковал в сумочку и собрался пойти обратно с намерением исправить оплошность, которая, по всей видимости, явилась следствием невероятного стечения ошибок продавцов.

- Не надо! - Упрашивала жена. - Не поедим разок, не умрем.

Но разве упрямого упросишь.

- Не ходи, побьют! - Криком умоляла за его спиной.

- Тысяча извинений! - Обратился инженер к торговке маслом. - Видите ли какой курьез случился. Я вот покупал масло, но в пачке оказался маргарин. На фабрике, наверно, кто-то ошибся. Нельзя ли обменять?

- Митя! - Крикнула худая дама кому-то сзади. - Поди, разберись тут с алкашом! Ходил тут давеча с копейками, на водку собирал. Интеллигент паршивый.

- Вышло недоразумение! Вы меня не поняли! - Стал об?яснять Петрович ей и подошедшему мордовороту.

Дальше он летел от толчка, произведенным призванным помощником не сильно, но мощно, стараясь удержаться на ногах и прижимая лампочку к груди, дабы та случайно не разбилась. Оппоненты вернулись к своим занятиям. То есть Митя растворился за спиной невозмутимой тонкой дамы, а паршивый интеллигент отправился на переговоры к следующей, полной даме, решив по поводу первой попозже обратиться в администрацию рынка.

- Голубушка! - Срывающимся голосом пристал к торговке творогом. - Я у вас пробовал другой творог! А этот кушать невозможно! Попробуйте сами.

- Митя! - Крикнула она кому-то за спиной. И снова из-за кулис появился тот же самый мордоворот.

- Вы что, не долечились? - Поинтересовался.

Дальше беседа как-то не сложилась, потому что инженер покатился еще дальше, к следующей торговой точке, преодолев часть пути по грязной луже на спине. Попутно он отметил, что мужичонка с лампочками куда-то отлучился.

По поводу несвежей рыбы разговор вообще не получился. Только грязный покупатель вытащил вонючую мойву и положил ее у тетки на прилавок, чтобы оживить дискуссию ее предметом, как та завопила на весь базар:

- Митя!

Петрович, с которого не прекращала капать грязь, и мордоворот присели друг напротив друга, как это делают японские борцы, и кивнули головами. Так и пошли по кругу, приседая.

- А-а! - Начал Митя подготовку к хуку, но покупатель вдруг выкинул неожиданный номер. Он выдернул из-за пазухи лампочку и размахнулся ею, как рядовой на полигоне.

Торгующая публика пришла в движение, наиболее предприимчивые глубокими нырками ушли под прилавки и затаились там. Митя с невиданной скоростью куда-то исчез. Но тут же появился с группой вооруженных бойцов в непонятных формах. Бойцы зафиксировались за ближайшими укрытиями и стали перебежками пугать террориста.

Неожиданно на прилавке с покупками инженера выстроилась помятая фигура продавца фальшивых лампочек со звездой Героя на пиджаке. Герой вынес вперед руку, как это делают на митинге, и торжественно провозгласил, обращаясь к присутствующим.

- Бейте евреев! По телевизору нам говорят, что их повсюду бьют! А мы чем хуже! Через них никакие лампочки не горят!

Артистично переступил ногой и угодил в тухлый творог и такую же рыбу инженера. Оратор посмотрел туда и сильно удивился. И было отчего. Под ногами сильно пахло. Да и картина была неприятной. Только начал формулировать вопрос: "Кто тут", как поскользнувшись, угодил на бабу с рыбой. На ней и закончил возмущенную фразу: "Насер?" Имея, видимо, ввиду евреев. Та его на землю, а сама - нырком в толпу. Звезда отцепилась и откатилась к террористу с лампочкой. От торговки отлетел бумажник.

Толпа оцепенела. Петрович только нагнулся, чтобы поднять орден, как тут же на него навалилась группа бдительных бойцов.

- Всем лежать! - Проревела их команда. Кто мог, принялся ее выполнять, стараясь упасть на уже лежащего небритого героя, ввиду того, что было очень грязно. Поэтому охранники его потом не обнаружили.

Пока одни заковывали инженера в наручники и поднимали его, лишенного сухого места, другие тщательно обыскивали территорию эпизода в поисках вещдоков. Однако кроме звезды героя и бумажника торговки ничего стоящего не нашли. И, учитывая, что хозяева данных предметов не нашлись, они были признаны предметами бандитов, от которых террорист нахально старался откреститься. Он только требовал, чтобы собрали все его покупки. Что и было сделано.

Иванова отконвоировали в отделение милиции, где перед дежурным офицером разложили все предметы арестованного.

- Это что? - Спросил тот, указывая на пачку масла.

- Масло! - С вызовом ответил инженер.

Офицер развернул пачку и лизнул содержимое. После чего заорал.

- Ты видел когда-нибудь такое масло? Да это динамит! Откуда?

Арестованный тут же выдал худую даму. За ней побежали.

- А это что? - Указал на размазанный вонючий творог. Пробовать не стал.

- Из этого делают аммонал. - Раз?яснил инженер и выдал полную даму.

- Звезда Героя откуда?

Петрович стал отпираться, что не знает, но милиционеры вскоре сами разобрались, проявив удивительную сообразительность. Оказывается, что митинговавший антисемит во время падения выдал свое имя. Его зовут Насер. Был такой международный террорист, которого за что-то коммунисты наградили эдакой Звездой. Стало быть и Петрович принадлежит к таким же террористам. Удивление сменилось на уважение.

Офицер приступил к изучению содержания бумажника торговки рыбы. По ходу этого действия одутловатое его лицо приобретало все более строгие черты. "Надо же!" - шептали губы.

- Давно этим занимаетесь?

- Недавно. А чем, собственно говоря?

- Торговлей проститутками.

- А не может быть ошибки?

- Да вот же записи и справки с фальшивыми печатями. - Протянул Петровичу.

Тот не столько прочел, сколько разгадал бездарные каракули: "Рыба нынешней путаны блядюга потрошеная идет за первый сорт". Тут же гигиенические сертификаты из Госростеста, доллары, таможенные справки.

- Ну что, осознаете полный Ваш провал?

И вот тут глупый инженер доконал свое ужасное положение. Он встал и торжественно провозгласил:

- Аргумэнтум ад хоминэм.

Все были поражены. Такой нахальной дерзости никто не ожидал. Это можно было бы перевести с латыни, как бездоказательный поклеп на человека, и тем задать беседе светский тон, но милиционеры поняли его иначе.

- Хомейни! - Возбужденно закричали. - Арафат!

- Найдите Пронкина. - Безнадежно попросил Петрович по дороге в камеру предварительного заключения.

В камере было темно, напукано и многолюдно. Конвоиры, наполненные важностью по поводу отлова необычной персоны, предупредили заключенных, что новенький - араб, международный террорист и под охраной Интерпола. Постояльцы тут же затихли и затаились по углам. Петровичу тоже захотелось куда-нибудь забиться, да уж было некуда. Оцепенение продолжалось недолго.

- Ассалям алейшем! - Выполз какой-то громила.

- И вам всего хорошего. - Ответствовал араб.

С громилой подползли еще парочка таких же и жарко в ухо террориста зашептали:

- Ты по чему специалист?

- Анализ операций. Комбинаторика.

- Во дает! - Возбужденно завосклицали. - Ты что, Великий Комбинатор?

- Ну, это будет слишком.

- Маэстро, мы из группы поддержки Архимандритова. Если не знаешь, то услышишь. Невероятно башковитый. Надо помочь хорошему человеку попасть во власть.

- А что вам надо? Небось, оружие? А может, баксы?

- Окстись, Маэстро! Только форму американских полицейских. Штук, скажем, пять. Вот наши визитки. - И затолкали карточки ему в карман.

Металлическая дверь загремела, открылась и в камеру вошли милиционеры.

- Араб Иванов! На выход!

В дежурной комнате сидели три надувшие его торговки, лежали ящики с их продукцией. А с офицером - Пронкин, который что-то страстно шептал тому на ухо и пихал в карман конвертик.

Офицер поднялся и радостно об?явил задержанному.

- Вы свободны! А с этой мафией, - на теток, - разберемся.

Он улыбнулся Пронкину.

- Можете его забрать.

Петрович важно прошелся по ряду обманщиц.

- Ну, что, паразитки! Будете теперь знать, как гадость покупателю совать. У меня не забалуешь! Где мои деньги! - Протянул он руку. И тетки послушно отдали востребованное. - Имейте в виду, офицер, эти дамы имели специальное задание отравить Иванова, а затем и всю Россию. - Бросил на прощание удивленному милиционеру. - Результаты дознания буду проверять лично.

Пронкин настоятельно приглашал инженера в свою машину, но тот, беспокоясь за жену, отказывался.

- Я Вас, Олег Петрович, понимаю. У Вас своя работа. Конспирация, отряды, заграница, Интерпол. В общем, заботы строительства новой России. Чем могу помочь?

- Направьте по этому адресу штук пять форм американских полицейских. И протянул визитки давешних громил.

Он стоял перед домом, не решаясь перейти разделявшую улицу, потому что по ней приближалась армада устрашающих иномарок. Они промчались мимо, окатив его густым потоком жидкой грязи. Инженер задумчиво подождал, пока стекут с одежды ручейки, отряхнулся и пошел дальше. Петрович обдумывал новую мысль. Она пока не прояснялась, но было в ней что-то такое, что побуждало к героизму. Иванов расправил плечи. Сердце застучало четким механизмом.

На следующий день он снова отправился на рынок. Но уже по собственной инициативе. Беспокойная рождающаяся мысль, видимо, нуждалась в его активном действии.

Петрович шел по родным уже местам и тихо удивлялся. Криминальные особы по-прежнему располагались по своим местам. И подавали давешний испорченный продукт. Все было также, да не совсем. Перед ними красовались свежие об?явления. "Продажа динамита" - у прилавка с маслом. Пониже примечание "Лицензия оформляется". "Продажа аммонала" - там, где творог. "Проститутки" - у торговки рыбой. Он подошел к ней поближе и увидел разложенную потрошеную бильдюгу, от которой исходил томный запах надушенного женского тела.

- Митя! - Заорал Иванов голосом хозяина.

Из глубин тарного завала выскочила знакомая до боли фигура и выстроилась перед террористом. Два васильковых глаза преданно скосились в ожидании команды.

- Мне место повидней!

Митя тут же соорудил подобие прилавка, достал клееночку и стульчик.

- Чем будем торговать? - Положил листок бумаги.

Петрович начертал. "Исследование операций. Комбинаторика". Подумал и подписал: "Маэстро".

Точка инженера пользовалась большой популярностью Кто только не ютился у него. От шаромыжников до "новых русских". Появлялись и кадровые американские полицейские, придавая точке солидный образ фирмы.

Странным в его деятельности было одно. Маэстро не брал денег. Потому что, во-первых, официально числился безработным и получал пособие, а во-вторых, считал, что работает на стратегическую задачу страны, ставшей его личной задачей. Дело не в деньгах, а нечто в большем.

Иванов все понял. Чтобы плохое превратилось в хорошее, оказывается, надо проглотить его. Поглощает земля, пучина, зверь, человек. Другого способа в природе нет. В этом диалектика прогресса и развития. Но это может сделать лишь уверенный и сильный организм. Не Америка нас глотает, а Россия Америку. Мы заглатываем ее порядки, а не она наши. Только Россия с ее мощным духовным инвариантным потенциалом может рассыпаться в мириады примитивных клеток, перетереть те порядки внутри себя, как в жерновах или желудке из камней и клеток, и собраться вновь обогащенной этой пищей. Чтобы дальше научить Америку, как жить и чтобы та не застряла в своем тупике. И не держала прочих. Кто ей еще поможет? С атрибутами самодовольства и силы своей только взрывом наполняется она. Потому что слабый станет слабее, а сильный сильнее. Если, конечно, силу понять не как мышцы с кулаками, а как дух человеческий от Вселенной, способный жить в ней дальше.