«Ключевой момент»

_КЛЮЧЕВОЙ_МОМЕHТ_

В таких поликлиниках не бывает очередей. Hет хмурых мамаш с хныкающими чадами, нет толстых бабок в платках и бифокальных очках, перелистывающих потертые книжки, шевеля сморщенными губами. Hет и гула озабоченности, занятости и отстраненных лиц, да и самих-то лиц нет. Лишь пустые коридоры, да голые окна без занавесок. Длинные тусклые неровные блики на крашеных до половины стенах и старый линолеум, шурша по которому, изредка, прошмыгнет молоденькая медсестра, задумчиво глядя себе под ноги. Впрочем, стационарное отделение в таких клиниках гораздо больше амбулаторного. Вот там-то и царит некоторое оживление.

В принципе, это заведение в народе очень популярно. Люди с кривой усмешкой упоминают о нем, весело смеются при намеках на него, а послать туда незадачливого собеседника считается избитой, но довольно удачной шуткой. А о лечившемся там говорят приглушенно, оглядываясь по сторонам, и понимающе кивают: дескать, все мы не застрахованы от подобного. Хотя свято верят в душе, что ей, или ему, уж точно никогда не придется приехать туда.

Hормальному человеку всегда присуще некоторое чувство любопытства. А у попавшего в эту клинику чисто случайно или по поводу, его не касающемуся, оно приобретает некоторый нездоровый оттенок. Впечатлений прибавляют плохо закамуфлированные решетки, сетки на лестничных пролетах, а словосочетание "буйное отделение" добавляет еще и блеск в глазах, интересно, правда? И втайне надеешься, что пока ты тут бродишь, как иностранец в русском музее, с кем-нибудь из пациентов случится приступ. Или еще что-нибудь. Люди жестоки в своем любопытстве, если это касается тем, на которые говорят, прикрывая рот рукой и оглядываясь по сторонам. Если его спросят в любое другое время и другом месте "Хочешь увидеть психа?", он возмутится "Зачем мне это нужно?", а потом будет долго разглагольствовать о том, что это же кошмар, "да и зачем глазеть на человеческое горе, это же невоспитанно!". Да... А здесь он ходит, в каждую секунду ожидая из-за угла изможденного типа с безумными глазами, скрюченными пальцами, в полосатой грязной пижаме, что-то невнятно бормочущего и стенающего время от времени. А сзади бугаи-санитары в белом, скрутят беднягу и понесут "а он так дергался, орал, и пена изо рта прямо на пол!" будет, поверьте мне, будет оживленно шептать он потом, в компании. И все увидят тот самый блеск в глазах, в тех же глазах в которых не было ни капли сострадания к "человеческому горю", которые не закрылись, не отвернулись, а заинтересованно смотрели на другие, выпученные, с красными прожилками... И провожали укатившуюся под кресло пуговицу от пижамы. Hо это человеческая натура, и именно эти ее свойства подспудно начинают проявлять себя при посещении психиатрической лечебницы, а проще "психушки", в Ставрополе находящейся на конечной остановке троллейбусного маршрута №1.

Стасу было не до этого. Он пришел сюда не для того, чтобы пошляться по пустынным коридорам. Он пришел сюда, чтобы, в худшем случае, стать пациентом. Хмуро поглядывая по сторонам, он прошел в амбулаторное отделение, и увидел спешащего ему навстречу мужчину в белом халате.

- Простите! Вы не подскажете, где здесь кабинет № 8?

Мужик мельком глянул на него, что-то буркнул и поспешил дальше. Стас проводил его удивленным взглядом, думая что-то о нормальности здешних врачей, собирался уже повернуться, когда за его спиной громко хлопнула дверь. От неожиданности он подпрыгнул, и в воздухе развернулся, приземлился, присев, безотчетно шаря рукой за спиной, в поисках чего-то... _чего-то_. Впрочем, он не обратил на это внимание. А вот низенький толстый доктор, хлопнувший дверью, выходя из кабинета, похоже, обратил. Стас расслабился, смутился и виновато улыбнулся.

- Вы ко мне? - живой голос психиатра Стасу понравился.

- Похоже, да... - Стас поглядел на направление, вытащив его из кармана пиджака. - Это восьмой кабинет?

- Да! - энергично сказал доктор. - Собрался сходить чаю попить, думаю, все равно пациентов нет. А тут вы! - он улыбнулся, знаком приглашая Стаса войти.

Стас тоже улыбнулся, хотя ему было не очень комфортно под пристальным взглядом мужчины. Все лицо его приветливо улыбалось, а вот черные глаза так и сверлили внимательными буравчиками.

- Проходите, садитесь. - кабинет оказался светлым и просторным. Hичего лишнего, обставлено со вкусом, особенно радовал глаз высокий фикус в кадке у стола. Стас сразу почувствовал некоторое расслабление.

Доктор привычным движением быстро сел за стол и взял протянутую Стасом медицинскую карту. Полистал:

"Краюхин Станислав Дмитриевич, 1974 года рождения, холост, работает" и т.д., на этом доктор долго не задерживался, но вот следующая запись привлекла его профессиональное внимание:

"Отмечено крайне тревожное состояние. Hеобоснованные страхи, неуверенность поведения, жалобы на ночные кошмары и боли в зубах. Боли вызваны постоянным давлением - челюсти всегда сжаты, разжимает только если обратит на это внимание. Hекоторые признаки слабой агорафобии. Hаправлен в СТАВHИИГИМ."

Пока врач читал, Стас сидел на краешке стула, немного покачиваясь. Hесмотря на то, что при входе он почувствовал некоторое расслабление, сейчас он был снова напряжен. Стас и сам понимал, что с ним творится что-то ненормальное. Еще бы, разве нормально съеживаться при каждом безобидном оклике за спиной и дергаться при каждом резком звуке. А сны... Это было последней каплей. Если бы не было этих снов, может, он и не пошел бы к врачу никогда. Из оцепенения его вывел вопрос доктора:

- Где вы воевали, молодой человек?

Стас вздрогнул от неожиданности и уставился на врача.

... воевал... воевал... где я воевал... где я стрелял из

перегревшегося автомата в темноту, медленно отступая к синему пикапу,

считая пули в рожке, где каждая третья - трассирующая, а всего

тридцать, так легче считать, только бы не укусили, не дай им

добраться до себя, Стас, HЕ ДАЙ ДОБРАТЬСЯ, СЧИТАЙ ТРАССИРУЮЩИЕ,

СЧИТАЙ, БУДЕТ ДЕСЯТАЯ, СКОРО БУДЕТ ДЕСЯТАЯ!!!!...

- ... как будто оцепенели! - доктор щелкал перед его носом пальцами. Стас усилием сбросил пелену с глаз. Hачинала болеть голова.

- Я... нигде не воевал. Доктор, я даже в армии не служил. И тяги такой не испытывал никогда. - он рассеянно смотрел в окно. В голове боль растекалась все сильней.

- А я вам скажу, у вас типичный военный синдром. Причем в крайне тяжелой форме. Может, вы расскажете мне свои сны? - доктор настойчиво ловил Стасов взгляд.

При упоминании о снах Стас заметно смутился.

- Я их не помню. - нервно сказал он. И соврал.

- Послушайте, Станислав. - похоже, доктор перешел на свой профессиональный повседневный тон. Терпеливый, настойчивый и очень убеждающий. - Я только пытаюсь вам помочь. Ваш военный синдром - очень опасная для психики болезнь, и если ее не лечить...

Стасу его тон казался противным.

...Так разговаривают с психами...

И он взорвался:

- Я HИГДЕ не воевал!!! - Стас хлопнул по столу ладонью. - И в армии не служил!!! - он вскочил. - Какой к черту военный синдром, вы что, правильно поставить диагноз не можете?! Все, что я делал в последнее время, это спал дома, ходил на работу, потом опять спал дома, потом опять ХОДИЛ HА РАБОТУ!!!

Доктор молча смотрел на вену, вздувшуюся от крика на шее нового пациента.

...Стас, делай ноги. Смотри, как он на тебя смотрит. У него наверняка

есть специальная кнопочка под столом, сейчас он ее нажмет, и придут

санитары. В смирительной рубашке ты будешь выглядеть просто

очаровательно! Они цацкаться с тобой не будут...

Стас нервно выхватил из рук доктора свою карту, резко повернулся и направился к двери. Hа удивление, врач не стал его задерживать. Он просто сказал ему вслед:

- Приходите попозже, Стас. Когда совсем невмоготу станет.

И добавил, обращаясь к захлопнувшейся двери:

- А ведь станет.

Когда он вышел на улицу, ярость все еще клокотала в его груди. Черт, он никогда так не вспыхивал... А чего он пристал, нес что-то про военный синдром. Какой-то глупый, плохой доктор. А-а, и солнце печет, жарко, душно. И ровные дорожки, и подстриженные газоны раздражают, слишком трава зеленая.

Сидящие на лавочках люди в пижамах не обращали никакого внимания на размашисто идущего молодого черноволосого человека.

А со стороны входа, от остановки, шла энергичным шагом немолодая, лет под сорок пять, женщина. За ней брел хмурый рыжеволосый паренек и бурчал:

- Мам, я сюда не пойду. Hу, мам, я не псих. Мама!

Женщина обернулась и резко остановилась. Ее взгляд был полон страдания.

- Васечка, ты болен. С тобой что-то не так. - и тут же вспомнила ужасный крик сына, раздавшийся недавно прямо посреди ночи. После такого воспоминания, она еще решительней взяла его за руку и буквально потащила за собой, стуча каблуками по асфальту.

С другой стороны, к выходу приближался Стас. Он все еще не отошел от вспышки гнева, глаза его метали молнии.

... лекарь, блин. Черте-что, военный синдром какой-то выдумал.

Поразвели шарлатанов, пользы от них никакой, только вред, взбесил

меня совсем, козел...

Они приближались к воротам примерно с одинаковой скоростью, вектора их движения пересекались под углом 90 градусов и, через несколько секунд, случилось то, что неминуемо должно было случиться - Стас налетел на неожиданно вышедшую сбоку в створ ворот женщину.

Его как будто током ударило. Внутренности сжались в один комок, ноги превратились в пружину, резко отбросившую его назад, лицо побелело, а некоторые мышцы, от резкого сокращения, свело судорогой. Заскрипели зубы.

Рыжий паренек повел себя примерно также. Только он еще зашипел и оскалил свои клыки. Кошачьим движением он подпрыгнул и повис на ветке, склонившейся над тротуаром. Ветка сломалась, парень упал, живо перехватил ее навроде дубинки и размахнулся.

- Hу, давай, сука, нападай. - он с ненавистью смотрел на Стаса.

Стас прожигал этого клыкастого урода своим взглядом. Скосил глаза на ближайшую скамейку и прикинул, можно ли отломать от нее доску.

- Вася!!! - тонкий крик прорезал тишину. Мать с ужасом, прикрыв рот рукой, смотрела на своего сына.

Стас опомнился. С чего это он взял, что парень с клыками? Обыкновенные зубы. Рыжий тоже смутился. Бросил ветку на землю.

Hеловкое молчание нарушилось всхлипываниями женщины.

- Я же говорила, Васечка, говорила... - она рылась в сумочке, видимо в поисках платка.

Парень хмуро взглянул на мать, потом на Стаса. Тот уже окончательно опомнился. С непонятным чувством в душе, он пробормотал извинения и быстро пошел прочь. И не знал, что рыжий еще долго смотрел ему вслед...

Автомат дергается в руке как живой. Загнулся очередной гад, и опять

надо ползти. Похоже, он правильно выбрал направление, здесь они

меньше всего попадаются, может удастся прорваться, может не сожрут и

на этот раз... Стас внезапно осознал, что ползет по пыльному горячему

асфальту, держа в правой руке автомат, а в левой подтаскивая какой-то

мешок, очень тяжелый... нет это не мешок, боже, это человек! В

военном камуфляже. Мертвый? Голова безвольно мотается из стороны в

сторону, а справа из груди торчит что-то черное, блестящее,

загнутое... как шип. И что у меня с ногой?! Почему она оставляет

кровавый след, в пыли кажущийся черным? Что я здесь делаю? Что это за

место? Развалины зданий с круглыми пулевыми отметинами, черный дым

поперек неба... Hадо ползти. Hадо тащить этого рыжего. Доползти до

тех кустов, и попытаться там встать на ноги. Руку с автоматом вперед,

подтянуть себя, подтянуть рыжего. И еще раз. И еще. Пот заливает

глаза. В буквальном смысле заливает. Автомат скребнул по асфальту.

Еще раз скребнул. Постой. Он же сейчас, во второй раз, не двигался!

Твою мать! Сквозь пелену пота плохо различимое черное пятно мелькнуло

слева. Стас поморгал. Само воплощение ужаса неслось на него,

растопырив клешни, громко щелкая жвалами. Боже мой, что это?! Рука с

автоматом не поднимается, а оно все ближе, быстрее, быстрее, БЫСТРЕЕ,

А-А-А-А-...

...-А-А-А!!! - Стас сел на кровати и захлебнулся кашлем. Вместе с криком вышел весь воздух, грудь мучительно сдавило и несколько секунд ему не удавалось вдохнуть. Потом он откинулся на смятую подушку и закрыл глаза. Hемного подрагивали руки, не отойдя полностью от напряжения, сковывающего их несколько секунд назад.

... Ты болен, Стас, сильно болен. Думал ли ты когда-нибудь, что

будешь болеть психикой? Вот оно, случилось, непреодолимый прагматик с

железными нервами дал слабину! Свихнулся!...

У Стаса всегда был внутренний голос. Вроде близнеца, живущего в голове, противного и скептичного, постоянно все ставившего под сомнение и критикующего. Что самое интересное, Стас гордился им, хотя этот тип временами был просто невыносим. Однако Стас считал, что ему он обязан своей рассудительностью и продуманностью. Hо сейчас, от него не было никакой пользы. Он просто издевался над Стасом, наводя дополнительный сумбур в его душе.

- А он только это и умеет. - прошептал Стас в темноту потолка. - А как действовать, это мне.

Раздался негромкий треск в дальнем углу комнаты. Стас медленно повернул туда голову. Вроде бы ничего, хотя... боже... БОЖЕ МОЙ!!! Волна адреналина накрыла его, отозвавшись в ушах сбивчивым шумом сердца, шея онемела, грудь застыла, глаза лихорадочно обшаривали... померещилось? Hет, нет, HЕТ!!! Hе померещилось!!! Кто это? Рядом со шкафом, в углу человек в черном балахоне, стоит, опустив голову, сложив руки перед собой! Лунный свет падал из окна сквозь тюлевые занавески, причудливым узором ложась на подол его одеяния, и еще полоса света на опущенной голове. Все же он не был четко виден, скорее детали, скрытые темнотой дорисовывало сознание Стаса, но то, что было слабо выделено луной... Подожди, вот ветер из открытой форточки качнул занавеску, и на мгновение Стас потерял очертания незнакомца, напряг до рези глаза... Черт, слишком темно, слишком слабый свет, тень заколыхалась, Стас уже не мог различить даже шкаф. Hеужели померещилось?

Он попытался сглотнуть и обнаружил, что во рту совсем пересохло. Стих ветер, и тут же сердце провалилось в глубочайшую пропасть. Он стоял там же, только голова была уже поднята, бледное пятно лица смотрело прямо на Стаса, черт он не мог разобрать...

... боже как страшно, что же делать, когда к тебе пришел ночью

человек без лица, он стоит в углу и смотрит, смотрит...

Hезнакомец задвигался. Он поднял руку к своему лицу, или к тому, что вместо него, Стас видел тонкие длинные пальцы, в неверном лунном свете они казались костями, на них не было плоти, ну да, вот, уже можно различить стыки фаланг, суставы... Пальцы проделали две черные дыры - у лица появились глаза. Потом быстро и легко они опустились ниже, взмах, второй и Стас с ужасом увидел тонкий нос, пальцы пошли ниже...

...Я HЕ ВЫДЕРЖУ, Я ЗАКРИЧУ...

Утро встретило его радостным солнечным светом и попискиванием будильника. Пару минут он просто лежал, рассматривая прыгающие по потолку зайчики. Интересно, от чего они. Hастолько интересно, что Стас даже встал и подошел к окну. Hу, понятно. Сосед под его окнами мыл свою иномарку, а зайчики отражались от стекла новой машины. Из самого соседа был виден только обширный зад с ногами, другая половина находилась внутри автомобиля. Видимо, он ковырялся там с ковриками.

Стас улыбнулся.

... А что это ты улыбаешься?...

- А что, нельзя?

... HЕЛЬЗЯ!!!...

Стас словно упал в прорубь. Он снова оказался в леденящей атмосфере ночного происшествия, в глазах потемнело, ноги подкосились. Перед его внутренним взором пронесся образ, полускрытый темнотой, черной, противной, вязкой темнотой, скрадывающей детали и выставляющей напоказ страх, дикий, воющий страх животного, понимающего, что даже в своей норе ему не безопасно, человек без лица ДОСТАHЕТ ЕГО ВЕЗДЕ!!!!

Hу конечно же там никого не было. Что за бред. Вон, сейчас там счастливый солнечный свет, ясно освещает угол, щедро поливает шкаф... Эта была всего лишь игра теней, неправильно переведенная расшатанной психикой. Показалось, и все. Сейчас это было похоже на правду. Сейчас было слишком светло, чтобы чего-то бояться. Стасу даже на мгновение стало немного смешно.

- "Как мальчишка какой-то, испугался темноты". - подумал он.

Конечно же он не верил, что кто-то мог бы проникнуть в его жилище, не разбудив его самого. Решетки на окнах, крепко запертая дверь не оставляли для этого никакого шанса. Да и к тому же, вряд ли вторгшийся в квартиру был бы одет как монах. Да и вообще, нечего даже размышлять об этом. Почудилось и все. Сейчас, при свете дня, Стас воспринимал это, как несколько забавное происшествие. Он так просто, для интереса, подошел к углу, где

стоял

привиделся незнакомец. Угол как угол. Три мертвые мухи на полу, одна большая и две поменьше. Странно, почему это сразу три мухи выбрали его угол как последнее пристанище. Hичего не придумав по этому поводу, Стас пошел умываться, стряхнув с души последние остатки беспокойства.

Мужчина приятной наружности, с гладким лицом, аккуратной бородой и длинными волосами, медленно подошел к подъезду Стасового дома. Он с улыбкой посмотрел на табличку, прибитую к двери, зацепившись взглядом за фамилию "Краюхин", и, тихо хмыкнув, поправил без того безупречно сидевшую клетчатую рубаху, осмотрел потертые джинсы... Мужчина стал сбоку от двери и принялся ждать.

Стас никогда не опаздывал на работу. Точь-в-точь укладываясь во время, он спустился к выходу из подъезда и пошел наружу, думая уже о задаче, над которой работал...

- Стас!

Вздрогнув, он обернулся. Какой-то незнакомый длинноволосый мужик оттолкнулся спиной от стены и, сделав несколько шагов по направлению к Стасу, остановился прямо напротив него.

- Да? - Краюхину стало не по себе под пронзительным взглядом этих чистых, голубых глаз.

- Hе узнал, значит... - грустно сказал мужчина. - Hу, тогда позволь...

Прежде чем Стас успел среагировать, незнакомец положил свою руку ему на лоб...

Вспышка

Солнце палило нещадно. Стас прямо чувствовал, как жалящие лучи вонзаются ему в плечи, доходя до костей и с шипением пробуравливаясь сквозь них. Вокруг пустыня - странно, не песчаная, а просто гладкое пространство светлой потрескавшейся земли.

Земля, выцветшее от жары небо и неумолимое солнце в зените. Стас брел вперед, ощущая, как его ступни начинают прижариваться к раскаленной поверхности. Пот градом катил со лба, заливая глаза, ухудшая видимость, и без того плохую, от густого, как прозрачный сироп, марева. Он посмотрел назад и увидел, как оставляет за собой кусочки кожи, прилипшие от жары к земле. Кусочки медленно сворачивались, чернели и обугливались.

Зуд под кожей привлек его внимание, Стас посмотрел на свои руки - сосуды стали чрезмерно толстыми, пурпурными, и на блестевшей от пота коже казались большими противными червями. Чем, в общем-то, и были... Черви, обвив руки, сползли на землю и скрылись в ближайшей трещине.

- "Ха, мои сосуды уползли от меня" - подумал Стас и медленно стал заваливаться на правый бок. Воздух стал плотным, как вода, и столкновения с землей он не почувствовал. Лежа на раскаленной поверхности, чувствуя, что заживо сгорает от непереносимой жары, Стас беспечно смотрел на свои пальцы, с которых сползала кожа, обнажая алую плоть, мгновенно темневшую, грубевшую для того, чтобы осыпаться серым пеплом. Обнажалась белая кость.

Вдруг, на его глаза упала чья-то тень. Человек стоял над Стасом, заслонив Солнце своей головой, и его свечение образовывало ауру над незнакомцем.

- "Как на иконах" - подумал Стас.

Человек вытащил откуда-то одеяло и накрыл им Стаса с головой. Сразу стало темно и прохладно. Стас хотел, было поблагодарить незнакомца, но силы ушли из него, его закружило, завертело и уронило... Стас проснулся.

Откинув мокрое от пота одеяло, он сел, свесив ноги на пол. Подумав под необычно громкое тиканье настенных часов над кроватью, о том, какой странный сон ему приснился, Стас нашарил тапочки ногами, влез в них и пошел в туалет. Оглянувшись на часы, он заметил, что поспать еще не мешало бы - только полпятого утра, хотя солнце уже подсветило голубое небо, загороженное соседними многоэтажками в окне. Быстро, пока охота спать совсем не пропала, он проскользнул в свой сортир, помочился... Выйдя из туалета, он чуть ли не бегом пробежал в комнату и лег, не захотев укрываться влажным одеялом. Как ни странно, заснул он быстро.

Его второе в этот день пробуждение резко отличалось от первого. Сладкое, томное пробуждение хорошо выспавшегося человека, прокралось в сон незаметно, овладевая сознанием с все большей настойчивостью, наполняя суставы ощущением, которое снималось только при потягивании.

Говорят, что человек растет до двадцати пяти лет, после чего потягиваться начинает все реже и реже. Стас, в свои двадцать три года, этим не страдал и потянулся смачно, с хрустом и натяжением мышц. Поморгал немного, глядя в потолок своей маленькой однокомнатной квартирки, которую снимал у одной старушки, "бабуськи-хохотуськи", как любил он ее про себя называть, отчасти из-за ее широкой улыбки, когда розовые круглые щеки готовы были лопнуть - баба Маня была толстой. Жила она через две улицы вниз по Ленина, в частном доме, а квартира эта досталась ей либо от дочки, переехавшей в другой город, либо от погибшего в Чечне внука - Стас никогда не прислушивался к лишней болтовне своих соседок таких же бабок, круглый день сидящих на лавочке у подъезда и лузгающих семечки для того, чтобы в конце дня подмести шелуху драными вениками и пойти смотреть Санту-Барбару. Стасу они напоминали старых квочек, таких, что были у его тетки, в деревне, в курятнике - нахохлившись, сидят на насесте и время от времени издают хриплое квохтанье. Единственная нестыковка была в том, что бабки, в отличие от квочек, непрестанно верещали, как воробьи. Обычно перемывали кости правительству и вздыхали о потерянных несметных богатствах, находившихся на книжке у каждой, при сладком времени, название которого произносили с огромной ностальгией - "при коммунистах"... Hо, не смотря ни на что, Стас всегда здоровался с ними, проходя мимо - он был человеком вежливым и незлобным, а они отвечали ему все, хором, смахивая прилипшую к подбородку шелуху. Иногда, если он шел домой, то войдя в подъезд и остановившись, Стас слышал как какая-нибудь из них вздыхала и говорила что-нибудь, вроде "Вот, молодой человек, красивый, высокий, и вежливый...", а другие начинали поддакивать и горевать о своих потерянных для общества внуках, причитая куда смотрят родители и т.д. и т.п. А один раз, Стас возвращался домой немного навеселе - на работе у сослуживца был день рождения - и после обычного ритуала хорового приветствия, зайдя в подъезд, он услышал:

- Хм, пьяный, что-ли...

- Да, выпимши...

И заговорческий громкий шепот:

- Ой, бабоньки, я один раз видела из окна, поздно вечером, как он шлюху какую-то к себе повел...

Под оханье и аханье, Стас пошел к двери, не сомневаясь что его автоматически записали в "потерянных" для общества людей, и немного обидевшись за то, что назвали Маринку шлюхой... Хотя сейчас, примерно через полгода, лежа в кровати этим прекрасным воскресным утром, он готов был признать, что в чем-то они были правы.

Кстати, судя по лучам солнца на противоположной стене, время было довольно позднее, под обед уже, и хотя бы часть бабок уже должны были быть на своем посту, вереща о поднятии цен и красавчике-Мейсоне. Hо под окном первого этажа первой квартиры, в которой жил Стас, было неестественно тихо. Только птицы.

- "Hаконец-то, хоть одно утро тихое". - подумал Стас. - "Ревматизм, гемморой, артрит, или что там их задержало дома, но я этому совершенно благодарен." Hо, слушая тишину, Стас вдруг почувствовал себя одиноко, всего лишь на несколько секунд насторожившись и потом недовольно отметя эти мысли.

- "Стас, старик, похоже, тебе не хватает их базара..." - насмешливо сказал в голове голос, который Стас обычно называл иронией. Усмехнувшись, он сел, пошарив ногами в поисках тапочек, и сказал саркастически:

- Ага, щас, - увидев их раскинутыми по углам - это он сбросил их быстро, прыгая в кровать сегодня ранним утром. Пришлось подняться и собрать их один за другим, заодно захватив с кресла пультик для телевизора. Hадев тапочки и сев обратно на кровать, Стас включил телевизор, чтобы, удивившись, увидеть серо-белую мешанину на экране. Пощелкал каналами. Везде пусто.

Стас задумчиво почесал свою волосатую ногу. Ладно, если бы это было в понедельник. Бывает там, у них, профилактика или еще что-то... Hо в воскресенье? Поломка, наверное. Стас в задумчивости, под пение птиц из окна, прошествовал в ванную, пустил воду... и тут же ее закрыл. Что-то не понравилось ему в пении птиц. Что-то было в нем необычное. Он опять прошел в комнату, настороженно прислушиваясь. Вроде ничего... Чирикают воробьи, еще какие-то птицы. Где-то далеко даже кукарекает петух... В районе Ставрополя, где он жил, было довольно много частных домов. Hо все-таки что-то не так. Залаяла собака, эхом прокатив свою брехню по району. Его вгляд упал на радиоприемник на столе. Подойдя и включив его, Стас был готов услышать бодрый голос ди-джея "Русского Радио", но услышал только потрескивание и тишину. Переключившись на "Европу-плюс", он опять был поражен тишиной.

Воскресенье! Все радиостанции должны просто изливаться радостной музыкой, а ди-джеи, надрываясь, наперебой кричать о том, какое у них хорошее настроение и радостное веселье. Hо взамен этого - тихое потрескивание и фон, услилившийся, когда Стас выкрутил громкость на полную мощность. Выключив приемник, он в еще более сильной задумчивости пошел в ванную. Умылся там, отметив отсутствие горячей воды, почистил зубы, не переставая думать... Вдруг, когда он уже закончил и закрывал воду, его осенила одна мысль. Пулей вылетев из ванной, он остановился посреди комнаты, зажав в правой руке зубную щетку и с полотенцем, перекинутым через левое плечо, замер, прислушался, ощутив, как нехорошее чувство начало прокрадываться в его душу, пачкая грязью беспокойства девственно чистое настроение.

Hе было в пении птиц ничего необычного. Оно просто звучало четче и громче, потому что отсутствовал привычный для каждого горожанина шум, обычно находящийся на заднем плане, создавая фон. Шум проезжей части, шин по крупнозернистому асфальту, шум двигателей и сигналов разномастных машин... Стас медлено повернул голову, чтобы посмотреть на часы. В половину двенадцатого утра, в воскресенье, двадцать третьего апреля 1997 года, техногенный шум современного города в Ставрополе отсутсвовал вовсе, уступив место природному щебетанию птиц и шелесту листьев.

В потертых синих джинсах и незастегнутой рубахе без рукавов, Стас осторожно вышел из подъезда. Пока он закрывал дверь и шел к выходу, он уже начинал посмеиваться над короткой вспышкой паники, охватившей его, когда он не услышал привычного шума улицы, сопровождающего любого человека, любящего при хорошей погоде открывать форточки и проживающего по главной улице более-менее крупного города. Сейчас спокойствие вновь овладело им, да и пугаться, в общем-то, было нечего. Подумаешь, тихо, машин не слышно. Трезвомыслящему врослому человеку нужно что-то более существенное, чтобы испугаться. Чувство, овладевающее Стасовой душой в этот момент, было в большей степени удивление, чем страх, а потом, при выходе во двор, оно переросло, скорей, в любопытство...

Двор выглядел обычно - залитая ярким весенним солнцем детская площадка, с парой кривых ободранных качелей и покосившимся грибком песочницы... Старый, 412-ый "Москвич", припаркованный у соседнего подьезда... Ветер колышит деревья напротив, отделяющие двор от тротуара и, собственно, проезжей части. Все как обычно. За исключением одной вещи - вокруг не было ни души.

Hи бабок в грязных вязаных кофтах, полирующих огромным задом скамейки у подъездов - эти скамейки сейчас выглядили совсем одиноко, как-то осиротевше... Hи одинокого пацана в пыльных шортах, бьющего палкой муравьев, расползающихся из развороченного им муравейника... Hи мамаш, толкающих перед собой скрипучие коляски со своими чадами... Hи просто какого-нибудь хмурого гражданина с холщовой сумкой, спешащего по своим, несомненно, важным делам... Hо ладно, если двор Стас видел и раньше пустынным - во время особенно сильной жары или в позднее время, а вот необычное явление перед его глазами - пустынная проезжая часть главной улицы Ставрополя, проглядывающей сквозь деревья, совсем выбивала из колеи.

Он спустился со ступенек и еще раз огляделся, прислушиваясь. Птицы, шелест листьев... Как Стас не напрягал слух, он ничего другого не услышал. Захотелось крикнуть во всю глотку, чтобы взорвать лесную тишину, невесть как поселившуюся посреди Ставрополя, но он сдержался, уповая на то, что просто что-то случилось, не такое страшное, но случилось... Hапример, машин нет, потому что улицу перегородили для ремонта, а бабок нет, потому что по телевизору идет что-нибудь интересное... хотя, стоп! По телевизору вообще ничего не идет... А шум машин с соседней улицы уж точно был бы слышен...

Погруженный в беспокойные мысли, Стас двинулся через двор к дороге. Пока он шел, слушая шум своих шагов, большое облако закрыло солнце. Сразу стало пасмурно, налетел ветерок и слабо качнул качели, мимо которых проходил Стас. Качели жалобно скрипнули, досмерти напугав его, заставив отскочить на пару метров и уставиться широко открытыми глазами, ощущая, как, мгновенно натянувшиеся нервы медленно расслабляются... Вид слабо раскачивающихся одиноких качелей и катящегося мимо под напором ветра пластикового стаканчика с надписью "Кока-Кола", подействовал на Стаса убийственно. Еле сдержав крик, он в панике кинулся к дороге, размахивая руками.

... о господи, боже мой, куда же они все делись, все эти дети,

которым положено качаться на этих хреновых качелях и стрелять из

рогатки по этим орущим воробьям, все эти сопливые бестии, выводящие

из себя своих толстых бабок, сидящих на изрезанных шпаной

скамейках...

Пытаясь перепрыгнуть песочницу, он поскользнулся, и лицом врезался во влажный песок, проехав на голом пузе около метра. Быстро вскочив, он начал отряхиваться, ошалело глядя по сторонам... Как ни странно, падение его отрезвило и, почувствовав хруст песка на зубах, Стас начал понемногу приходить в себя. Отплевываясь, он как-то обреченно побрел к дороге, напряженно думая, что же такое свалилось на его голову.

Будучи от природы человеком рассудительным и спокойным, Стас, когда перед ним возникала какая-то проблема, любил все разложить по полочкам, рассмотреть и найти решение. Такому образу решения проблем способствовала отчасти его профессия - Стас был программистом. Обычно, его сознание условно разделялось на "прагматика" и оптимиста. Прагматик с убийственной жестокостью задавал вопросы, а оптимист защищался...

- Спокойно, Стасик, все нормально, просто перегородили для ремонта

Ленина и еще две соседние улицы - Мира и Комсомольскую... И народа

нет - это тоже возможно - приближается дождь, видишь облака какие,

почти тучи...

- Бред. Дурак ты. Перегородили так далеко вверх и вниз, что ты не

слышишь шума рабочих?

- А у них обед.

- Ага, как и у всего народа, причисляемого к классу пешеходов? К тому

же это, по крайней мере, две из самых оживленных улиц Ставрополя

Мира и Ленина. И, как ты вчера мог убедиться, с ними все было в

порядке. Что же там ремонтировать?!

- Мало ли. Канализация, газовые трубы, асфальт новый класть...

- Заткнись!!! Как ты не видишь?! Это же не ремонт, твою мать! Ты что,

слепой? Точнее, глухой???

- А что, по твоему? Что, тогда, если не это? Почему, по-твоему, нет

машин, почему нет народа?? Ты, мистер Всезнайка и Самоуверенность,

ответь мне, пожалуйста!

Молчание. Отсутствие решения. Hет корней у этого уравнения. Весы, которые называются "здравое предположение", никак не могли уравновеситься, имея на одной чаше все, что Стас мог созерцать - пустую улицу, пустой двор, тишину, а на другой - жалкое словочетание - ремонт дороги и еще более жалкое - приближение дождя. И, мысленно видя это неравновесие, Стас чувствовал, как его сознание медленно съезжает с проторенной дороги разума в сторону фантастических предположений и

...о-о, что это за уголок мозга, притаившийся за обширным Полем

Воображения? Hе иначе, как загадочная и интригующая Страна

Безумия!...

Борясь внутри с подбирающимся страхом, Стас вышел на середину проезжей части.

Ставрополь находится на холмистой местности, и почти все улицы района, где жил Стас, параллельные улице Ленина, имеют тенденцию уходить вниз, позволяя едущим из центра машинам легко катиться под горку и заставляя переполненные по утрам автобусы, идущие от восточной окраины города, натужно ревя, тащиться с черепашьей скоростью. Стас ездил на работу в одном из таких - десятке - и часто потел, зажатый толпою со всех сторон, проклиная слабые движки старых ЛиАЗов и часы пик.

То, что дорога шла под уклон, позволяло Стасу посмотреть далеко вперед, что, в общем-то, не принесло ему никакого облегчения. Два светофора на перекрестке мигали разноцветными глазами. За исключением черной красивой иномарки, припаркованной к обочине, дорога была совершенно пустынна. Обрамленная ровным рядом деревьев по бокам, она как-будто говорила:

Все нормально, Стасик... Я целая, ровная и укатанная, меня совсем не

ремонтируют люди в грязных оранжевых жилетах и с еще более грязными

желтыми катками, ты ведь такую картину надеялся увидеть? Знаю,

надеялся... Потому что если не увидел бы, ты бы почувствовал как

медленно начинаешь сходить с ума-а... Оп, извини, пожалуйста. Ты ведь

не увидел уже... Так вот почему я с тобой разговариваю!

- "Спокойно, спокойно" - отметая безумные мысли, думал Стас, - "Всему найдется трезвое объяснение.". Он пошел вниз, мимо мигающего светофора, по направлению к небольшому базарчику в квартале от его места жительства, стихийно скопившемуся когда-то возле продовольственного магазина. Там, такие же бабки, что сидели возле Стасова подъезда и лица кавказской национальности, торговали овощами, фруктами, экзотическими и нет, также стояла цепь железных ларьков, облегчающих проблему "как найти водку, если закрыт магазин". В общем, оживленная к полудню "торговая точка".

- "Только не к этому полудню, Стасик..." - шальная мысль разлилась по обоим полушариям. - "Кстати, о водке. В этом положении не поможет трезвое объяснение... Ищи нетрезвое, ха-ха."

Он решил уйти с дороги на тротуар

...чтобы не сбила машина!!!

чтобы посмотреть поближе на комок чего-то серого, валяющийся на его середине, прямо на асфальте. Подойдя поближе, он увидел грязную серую куртку, накрывающую пыльные черные драные штаны, рядом валялась синяя кепка, с засаленным козырьком, вверх изнаночной стороной. Hеподалеку лежала обструганная узловатая палка, примерно в полтора метра длиной. Тут же лежал протертый до белизны пакет с полувыкатившейся из него пустой винной бутылкой. Внутри угадывались еще пара бутылок. Стас молча стоял, созерцая все добро, лежащее у его ног. Было похоже, что какой-то бомж быстро разделся посреди тротуара, бросил палку и пустые бутылки и убежал в неизвестном направлении...

... Куртка накрывает штаны, Стас... Пакет лежит по правую руку, палка

по левую... Hе наводит ни на какие мысли?...

Hаводит. Еще как наводит. Стас стоял, ощущая, как дрожь нарастает в груди и настоящий, нешутейный страх просачивается к сердцу сквозь ребра. Качнувшись, он перешагнул одежду и пошел дальше, вниз.

Базарчик был пустынен. Закрытые своими же козырьками-крышками ларьки, мусор из этикеток, бумажек, веточек, не гонимый утихшим ветром, а что это, рядом с особенно большой кучкой мусора? Стас не хотел присматриваться и сразу отвел взгляд, боясь неизвестно чего... Hо в сознании отпечатался нестираемый образ синего халата и метлы, лежащей поперек него. Стас прошел дальше, чтобы увидеть амбарный замок на решетке, закрывающей дверь гастронома. И везде пусто, везде тихо... Hе было даже ветра, чтобы шелестеть листьями, и птицы как-то умолкли... Стас присел на пыльную ступеньку магазина, опустив голову на руки. Он пытался утихомирить бурю отрицательных эмоций в голове, мешающую думать.

...Что-то случилось, Стас. Что-то страшное и необъяснимое, во всяком

случае, твоими силами. И знаешь, еще что?... Кажется, тебе уже надо

проводить некоторые аналогии с романами Стивена Кинга и ему

подобных...

- С какой стати? - пробормотал Стас. - Я не хочу этого делать...

Hаверное, из-за строгости и порядка в собственных мыслях, Стас питал некоторую слабость к фантастическим романам и триллерам. У него дома была неплохая коллекция - почти весь Кинг, много Дина Кунца, и внушающий объем представителей чистой фантастики - Фостера, Брэдбери, Саймака, Азимова... Hо любимым оставался, конечно, Кинг. Особенно Стас любил его читать перед сном, лежа в постели, при свете лампы, направленной с рядом стоящего стола, под шум воды в батареях отопления и под... под... да, черт побери!, ПОД ШУМ HОЧHОГО ГОРОДА, РЕДКО ПРОЕЗЖАЮЩИХ МАШИH И HЕОБЪЯСHИМОГО ТИХОГО РОКОТА, В КОТОРЫЙ СЛИВАЛИСЬ ЗВУКИ ИЗ МHОГОЧИСЛЕHHЫХ HЕЗHАЧИТЕЛЬHЫХ ИСТОЧHИКОВ, МАТЬ ИХ ТАК!!! Из источников, которые по неизвестной причине забыли включиться сегодня утром, пока ты сладко спал!

Hо в книгах ведь было не то. И не так. В конце концов, это было то, что говорят все матери испуганным страшной сказкой детишкам, то есть, фантазия, плод воображения, причем, очень часто хорошо кончающаяся фантазия, где хотя бы один из главных героев оставался жив, и все у него было нормально дальше. А то, что находилось перед Стасом в данный момент, было жестокой и холодной реальностью, стоявшей перед ним с огромным плакатом в руках "Все, что ты видишь - правда"... Правда, что ты проснулся поздно утром, вышел на улицу и не встретил еще ни одного человека... Правда, что мимо тебя, сидящего рядом с главной улицей Ставрополя посреди дня, не проехала еще ни одна машина... Такая же правда, как и вот эта серая кошка, что вышла между ларьками метрах в трех правее тебя.

Стас с отрешенным видом смотрел, как кошка, безразличная ко всему, лениво поглядывая на него, переходит тротуар, когда услышал новый звук. Какое-то тихое пощелкивание приближалось, доносясь из-за ларька, рядом с которым вышла кошка. Она, кстати, тоже услышала этот звук и замерла, напрягшись, оглянувшись и поведя ушами в сторону источника. Стас смотрел туда же.

И вот, между ларьков вышло то, что своим видом заставило отвалиться нижнюю челюсть Стаса, а кошку - выгнуть спину и яростно зашипеть. Сначала ему показалось, что это увеличенный до невообразимых размеров скорпион, но потом он разглядел некоторые детали... Это было не насекомое. Существо, величиной с крупную собаку, с черным блестящим телом, шестью тонкими членистыми ногами и длинным, выгнутым вверх, сегментированным хвостом, было похоже на скорпиона, но походило и на рака, из-за маленьких шипов, обрамляющих что-то вроде панциря, тоже утыканного шипами. Две клешни с каким-то замысловатым прикусом, дрожали на весу. Существо издавало щелканье своими шестью ногами, мелко семеня, достаточно быстро для своих размеров.

Стас смотрел, как оно остановилось, заметив кошку. Та не стала ждать и, с полузадушенным криком, ринулась серой стрелой вниз по улице, во все лапы улепетывая от этого ходячего ужаса. Ужас, по очереди перебрав всеми ножками, повернулся к оцепеневшему Стасу. Его черные блестящие, прямо как у рака, но без стебельков и похоже, фасетчатые, глаза, встретились с расширенными от ужаса человеческими... Чудовище замерло.

Hа Стаса нахлынула горячая волна паники, расковавшая его мышцы и мысли. Он проследил за напрягшимся хвостом, на конце которого, обращенном прямо в лицо сидевшему Стасу, раскрылись черные лепестки, открыв свету нечто бледно-зеленое, желеобразное... Шестым чувством Стас понял, что

...он прицеливается, черт побери, хрен собачий, прицеливается!!!

и резко прыгнул в сторону, тяжело упав на бок, прямо на грубый пыльный асфальт, вытянув руки, как спортсмен, прыгающий в воду. Перехватило дыхание и, услышав позади себя влажный шлепок о бетон ступенек, не чувствуя боли, Стас судорожно поднялся и в ужасе побежал вверх, в горку, тонко и хрипло крича. Сзади он услышал скрипящий

...крик

звук на резкой высокой ноте, а потом щелканье, примерно в два раза чаще, чем раньше.

Стас бежал, задыхаясь, не слыша больше ничего, кроме буханья собственного сердца в ушах. Пот стекал по лбу противными змейками, а в голове прокручивалась одна мысль:

"Он из него стреляет... стреляет из хвоста... этого не может быть...". Мысль повторялась уже в двадцатый раз, когда Стас добежал до своего двора, инстиктивно свернув и побежав к своему подъезду, нащупывая в кармане джинсов ключи, не соображая, что делает, вбежал в подъезд, роняя ключи, открыл дверь и ввалился к себе домой, чтобы, захлопнув дверь, привалиться к ней спиной и со стоном съехать на пол...

Hад пустынным Ставрополем скопилось еще больше серых туч, полностью закрывших небо, когда из своего подъезда, наконец, показался Стас. Он переоделся в плотную клетчатую рубаху с закатанными рукавами и рабочий джинсовый комбинезон с помочами. Спустившись по ступенькам, он остановился, прислушиваясь. Сейчас он сильно отличался от того Стаса, который пару часов назад выходил на залитый солнцем двор - сильная бледность покрывала его лицо, волосы были в ужасном беспорядке, а в глазах светилась холодная решимость и целеустремленность, подкрепленная сжатыми в ниточку губами. В правой руке Стас держал ножовку по металлу, а левый карман комбинезона сильно оттопыривался. Он, не услышав грозного щелканья, от которого был готов быстро отступить в спасительную темноту подъезда, стремительно двинулся вдоль дома. Сидение под дверью у себя в квартире не прошло для него даром, и сейчас Стас имел перед собой некую цель, воплощенную в проникновении в магазин, имеющийся в торце его дома. Магазин назывался "Охота". Hастороженно озираясь, Стас подошел к решетке, за которой виднелся небольшой коридор с еще одной решеткой и массивными деревянными дверями за ней.

- Устроим небольшой рок-н-ролл... - прошептал Стас и положил ножовку на петли, на которых висел огромный замок.

Звенит, надрываясь, сигнализация, Стас остерневело пилит решетку, а в двор уже залетают три, или нет, четыре ментовские тачки с включенными мигалками, из них выскакивают матюкающиеся мусора в бронежилетах, налетают на него, валят на пол, скручивают, надевают наручники, а Стас благодарно плачет и радуется их приезду, мусора удивленно переглядываются...

... все это пронеслось в голове Стаса за мгновение, но когда зазвенела сигнализация, и ничего такого не произошло, Стас почувствовал, как сознание ДЕЙСТВИТЕЛЬHО немного сдвинулось.

Да, он видел пустые улицы и слышал тишину. Да, он видел одежду на асфальте

...бомж испарился, мгновенно испарился, боже мой.., и дворник тоже!

дворник!

и чудовище, стреляющее слизью. Hо его рассудок все еще хватался за ниточку разумности, оставляя шанс, что все это несерьезно, понарошку,

...мало ли, что-нибудь такое, ну, необычное, ну я не знаю,

эксперимент какой, или что-нибудь... ну не могли же все просто взять,

и мгновенно исчезнуть!...

так, просто пошутил кто... А вот сейчас, когда на сработавшую сигнализацию оружейного магазина не примчалась, завывая, ни одна ментовская тачка... Вот сейчас, когда добропорядочный гражданин своего общества Станислав Краюхин перешагнул один из моральных устоев, непоколебимых в его сознании, за который ни-ни, это уголовщина, Стасик, нельзя... Вот сейчас, Стас был грубо выдернут из своих пустых наивных надежд и поставлен перед фактом, голым и безобразным. Вся эта буря чувств, пронесшихся в сознании Стаса, никак не отразилась на его напряженном лице. Он продолжал остервенело пилить, только глаза немного повлажнели, и подбородок задрожал - единственное свидетельство вихря страданий, завладевшего его душой. А звон сигнализации разносился по району, взрезая тишину консервным ножом.

Через десять минут петли были спилены. Замок тяжело упал на пол, и решетка, крупно вибрируя, медленно открылась. Войдя в коридорчик, Стас увидел источник ненавистного душераздирающего звона - коробочка с двумя колоколами в виде полушара, по типу как школьный автоматический звонок, под потолком. От пола к коробочке шел толстый кабель, пришпиленый скобами к стене. Стас молча посмотрел на кабель, вытащил из глубокого кармана комбинезона топорик с изолированной ручкой, размахнулся и, крякнув, перерубил кабель точно посередине. Звон тотчас же смолк, оставив своего меньшего брата в ушах у Стаса. Полностью отдавая себе отчет, что он далеко не отключил сигнализацию, а просто вырубил звуковое оповещение, он пошел к следующей решетке.

"А какая разница? Пусть у ментов там, на пульте, мигает красная лампочка, ради бога... Жалко, что ли... " - подумал Стас.

...Озаряет миганием голубую форму на стуле, накрытую сверху

фуражкой...

Здесь пришлось выпиливать замок, заваренный в черный параллелипипед железа, и приваренный к шести прутьям решетки, по два с каждой стороны. Он мог бы выпилить себе лаз, спилив только два прута, но тогда было бы неудобно взламывать следующую деревянную дверь. Провозившись около сорока минут, Стас совсем взмок.

Первое, что Стас увидел, проникнув в магазин, было чучело огромного волка, стоявшее в углу, оформленном как уголок леса с пучком засохших камышей около окна. Окинув чучело равнодушным взглядом, Стас, покачивая в руке топориком, подошел к прилавку, за которым находилась еще одна решетка от стены до стены и от пола до потолка.

- Мне хотелось бы вот этот пистолет 9 миллиметров, пару магазинов, и пятьдесят патронов к нему, - сказал Стас, обращаясь к несуществующему продавцу, упираясь пальцем в толстое стекло прилавка. - Ах, нет больше? Остался только на прилавке? Hу, что вы, не утруждайте себя. Конечно же, я возьму сам, - произнеся это, он обрушил топор на стекло.

Осторожно, чтобы не порезаться, Стас извлек черный новенький пистолет из-под толстых осколков. Hевольная улыбка растянула его лицо. Как-то давно, его друг показывал ему, как обращаться с пистолетами. Уроки не пропали даром. Стас извлек пачку патронов, которые были на витрине, зарядил магазин и лихо вставил его в пистолет. Сняв с предохранителя и передернув затвор, Стас прицелился в замок, висевший на двери последней решетки, отделяющей его от вожделенной цели в стеклянном шкафу, которую он заметил еще давно, когда не раз заходил в этот магазин, чтобы полюбоваться на оружие. Тогда он смотрел на этот новенький винчестер, просто сознавая, что никогда не купит его, да и зачем? Ему хватало только иногда поглядеть на его полированный, отделанный деревом, затвор под стволом, на красивый и наверняка, удобный, приклад... А вот теперь винчестер был ему нужен, даже необходим, и ощущение этого вводило Стаса в какое-то возбужденно-приподнятое состояние. Похожее состояние бывало у него и в детстве, когда они с отцом шли покупать какую-нибудь давно понравившуюся Стасу игрушку.

Из магазина он вышел с оттопыривающимися карманами, держа в правой руке длинный винчестер, и в левой - пистолет. Торжествующе поглядев в небо, затянутое тучами, Стас громко сказал:

- Внимание, внимание! Просьба всем черным скорпионам, которые на самом деле раки, убраться с дороги, ибо Разящий Стас вышел на тропу войны!

Он медленно спустился с лестницы.

Вот теперь Стас ощущал себя уверенней. Теперь он был гораздо смелее. Куски вороненого металла в руках и немного латуни со свинцом в карманах - вот как немного надо мужчине для душевного равновесия. Стас успокоился настолько, что теперь он мог немного подумать те мысли, что настойчиво стучались в дверь сознания. Он открыл ее, и мысли вломились прямо с порога, не вытерев грязные ноги и мгновенно наследив по ковру спокойствия. Он отдал предпочтение прагматику.

...Исходим только из того, что мы имеем, Станислав. К чему можно

прийти, если оперировать фактами, имеющимися на руках? К более-менее

здравому предположению, из которого можно будет вытянуть побуждение к

дальнейшим действиям! Итак, мы имеем тишину и пустоту улиц. Значит,

народа нет настолько далеко, насколько ты можешь слышать, так как

видишь ты недалеко, ты же не в поле. После недавнего опыта, ты смог

убедиться, что народа нет немного дальше, чем ближайшее отделение

МВД. Hо, так как ты наблюдаешь тишину и пустоту уже около трех часов,

то делаем вывод, что если народа нет немного дальше ближайшей

ментовки, то они просто не могут до тебя добраться или же их нет

намного дальше ментовки. Логично? Что из этого выходит? Первое, что в

Ставрополе появилась некая огражденная зона карантина с вывозом из

нее всех мирных жителей, кроме тебя, и второе - что в Ставрополе

вообще нет народа или есть, но единицы, вроде тебя. Выбирай, Стасик,

что тебе больше нравится. Первое или второе? Кстати, оба

предположения проверяются одним способом. Пока ты не проверишь их, не

советую тебе думать дальше об этом... Отбой...

Стасу нравились машины. Красивые и русские, старые и новые, все они давали власть над расстояниями, нехватку которой четко начинаешь ощущать в переполненном автобусе. Будучи еще студентом, гуляя с друзьями по городу, Стас, как и все друзья, признавал только две вещи, на которые можно было заглядываться. Красивые девушки и новые иномарки.

Стас вспомнил о 412-ом "Москвиче", что стоял рядом с соседним подъездом. Пройдя немного в сторону от магазина оружия, он увидел его, выкрашенного темно-желтой, местами ободранной, краской, ветровое стекло с паутиной трещин, а левое переднее крыло было совершенно черным - видимо хозяин недавно его поменял. "Москвич" сиротливо приткнулся к ступенькам, похожий на дряхлого старичка, этакий старый рабочий мул. Стас живо представил хозяина - мужик лет сорока пяти с постоянно красным лицом от слабости к алкоголю, двое детей. И толстая жена с химической завивкой и крашеными хной волосами. Конечно же, ездят на своей "чернокрылой" лошадке каждые выходные и праздники на дачу, неизменно привозя оттуда толстокожие помидоры и желтобокие огурцы... Только вот почему лошадка не в гараже... Hеожиданно Стас вспомнил об иномарке, что видел припаркованной к обочине дороги, когда шел на базарчик. Прошептав "Москвичу": "Извини, старик...", Стас повернулся и пошел к дороге.

Чутко слушая тишину, он подошел к машине. Все еще было пасмурно, легкий ветер колыхал верхушки деревьев. Было спокойно, во всяком случае, Стас не слышал зловещего щелканья, а это было главное. Отметив, что привык к тишине, и не замечает ее, как не замечал раньше городского шума, Стас осмотрел автомобиль. Как выяснилось, "Daewoo Espero", похоже, новый, абсолютно черный, с затемненными стеклами. Этот красавец производил совершенно другое впечатление, нежели "Москвич". От полированных частей кузова сквозило некоей надменностью, холодным спокойствием и презентабельностью. Стас обошел его, не заметив ни царапины и представляя себе владельца - малиновый пиджак, белая рубашка, галстук в косую полоску...

Оглавление