«Сборник стихотворений и рассказов»

Сергей Кравченко Сборник Стихотворений и рассказов

ОДЕССКИЙ МОТИВ

Ирине Бузько

Жил-был один рокфеллер, Имел один ротвейлер, Владел один подержанный роллс-ройс. И этому рокфеллеру, роллс-ройсу и ротвейлеру Не так чтобы особенно жилось!

Примечание. Вы спрашиваете, с чего это у такого обеспеченного гражданина, как господин Рокфеллер, подержанное авто? Спросите лучше это на Привозе. Вам всякий скажет, что никакого другого авто у этого Рокфеллера быть и не может. Неподержанные машины бывают только в автосалонах, да и то, если табличка «Товар не лапать!» установлена правильно, на видном месте.

С.К. 20.10.2001

МАРШ НОВОБРАНЦЕВ ВЕГЕТАРИАНСКОГО ПОЛКА

Мобильный хлев прибудет поутру, Нам выдадут патроны и портянки Зеленые погоны и по банке Таинственной «тушенки кенгуру». Мобильный хлев прибудет на заре, В последний раз мы сходим к водопою, И больше не увидят нас с тобою В арбатском растревоженном дворе. Гремит засов, а значит, нам пора! Какое мимолетное соседство — Безрогое, беспривязное детство И взрослая, жестокая игра! Сказали нам, что вновь коварный враг Намылился вредить святому Граду, Преодолев последнюю преграду, Форсировал навозный наш овраг. Но для того и ходят на войну Из области, района и глубинки, Чтобы ценой бекона и грудинки Спасти непобедимую страну, Где каждый дом с младенчества знаком, Где памятны великие победы, Где полегли безвестно наши деды, Где пахнет колбасой и шашлыком. Так отдадим щетинки до одной За то, чтоб имя каждого солдата В высоком храме Мясокомбината Застыло на гранитной накладной- Полк уходит. Хор молочных поросят поет вслед: И славит всякий сущий здесь урод Страну под управлением дебила, Которая одних не пощадила, Чтобы другим намазать бутерброд!

Необходимые прозаические комментарии

Уважаемый господин редактор!

Минувшим летом меня занесло в одно памятное место. Я собирал материалы для современного раздела моей хроники «Кривая Империя» и жарким полуднем 22 июня оказался на Горе, где в честь Шестидесятилетия Нападения бодро маршировали ветераны и сутулились призывники, не преуспевшие на ниве пацифизма. И все было, как всегда, только лица у окружающих казались не вполне человеческими. И предчувствие нависало, что парадом нынче дело не кончится, а придется участникам шествия топать далее, до вокзала. И ехать куда-то на Юг, где стреляют не понарошку.

Марш, который гремел из геликонов военного оркестра, поразил меня не менее, чем «Марсельеза» сентиментального парижанина в конце позапрошлого века. Я записал слова. Предлагаю их Вашему изданию. Воистину, в них нет ничего предосудительного, и мне не понятно, почему некий авангардистский журнал, с удовольствием публикующий мои рассказы и графические опусы, вежливо уклонился от предания гласности столь полезного текста.

Надо отметить, что содержание «Марша» пронизано некими характерными особенностями и внутренними противоречиями. Я насчитал их несколько: 1. При первых же словах «Мобильный хлев» я настроился на сатирическое восприятие армейской жизни, но оказалось, что речь действительно идет о хлеве. 2. Создатели и исполнители произведения явно не знакомы со вкусом тушенки, с трудом ориентируются в технологии переработки мясной продукции, не чувствуют двусмысленности названия Вегетарианского полка. 3. Они также наивно полагают, что их скотный двор — это и есть тот самый харизматический, легендарный Арбатский двор, в реальность которого теперь верят лишь поэты-шестидесятники да специалисты по кельтской культуре. 4. Певцы демонстрируют удивительную неосведомленность не только в собственных судьбах, но и в исторических событиях, произошедших с их «дедами». Блаженно их недоумение по поводу шашлычно-колбасного запаха нашей Родины! 5. Особенно умилил меня хор поросят, выводивших коду марша по нотным тетрадкам. Эти дети разделились на две неравные группы. Первая, меньшая капелла, состояла сплошь из «мальчиков», которых в хоровых заведениях обычно кастрируют для предотвращения «ломки голоса». Этих кастрировать к празднику не успели, и они выкрикивали слова «всякий сущий здесь урод» с глумливыми интонациями и скабрезными гримасками. Имя Руководителя они пропели с маленькой буквы и в ругательном наклонении. Вторая группа — сплошь из «девочек» — напротив, вполне понимала древнеславянский смысл упомянутых слов — «всякий существующий (проживающий, присутствующий) здесь уроженец». Имя Главнокомандующего они тоже пели правильно: «Дэ Билл», понимая его дворянское происхождение. В тетрадках некоторых певиц я даже заметил, что заглавные буквы славного имени обведены красным карандашом или губной помадой-

Надеюсь, господин редактор, что Вы и Ваши читатели, разделят то возвышенное настроение, которое охватывает каждого патриота при соприкосновении с настоящим произведением искусства, каковым несомненно является сия народная песнь!

С уважением, Сергей Кравченко,

Новочеркасск, Россия, 2001 г.

enc@novoch.ru

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ГЕОРГИЕВСКОЙ ЛЕНТЫ

Были мы былями, братьями, ратями. Были мы разными — белыми, красными. Были мы милыми и безобразными. Были любимы всю жизнь или миг. Были людьми... «Сами-с-усами»- стали крестами, Те, что под звездами, все ли опознаны? С пользой ли ползали в день по версте? Были доверчивы — сталью исчерчены, Были бы вечными,- пулей отмечены, Втоптаны толпами в степь...

5.12.86

ДОМ

Незыблемый мир Совершенных предметов: За впадиной бывшей реки — Плотина и пруд, Электрический монстр, Чьи гудки Привычнее боя часов. Запущенный ряд поседевших деревьев. Дороги, мощеные камнем. Закат. И Небо. И Ангел без имени, цвета, Укрывший старинный коричневый Дом. И я — ожидающий Ангела в нём...

11.03.88

НИЧЕЙНЫЙ ДОМИК

Старинный Дом светил окном в решетку сада, Его стена — и холодна, и горяча. Возведена необъяснимая преграда... из кирпича? Не приглашал. не ждал гостей. хранил ворота. И так берег крутой порог своей Земли, И так был строг и неприступен отчего-то, что был снесен. И лишь тогда в него вошли...

5.12.1992

ВОЗДЕЙСТВИЕ СИНИМ ЛУЧОМ

Там, где призрачный свет обратился иной стороной, Где неясная тень — непонятно, с какой стороны, Там застыл оскорбленный холодной, жестокой Луной, Бормоча про себя откровенье во славу Луны... Там, где чувство иглы — после чувства крыла за плечом, Где неволя любить, и свобода читать между строк, Там поник испытавший воздействие синим лучом, Преклоняя двойное копыто и сдвоенный рог...

13.01.93.

ПУТЬ В ГЛУБИНУ

Раздвигая кольцо за кольцом, Разрывая бездонные сны, Удивляешься сам: До какой глубины Предстоит дотянуться концом Возбужденной рукою струны, Чтобы выдохнуть: «Чей это дом?!»

18.01.93

ОЖИДАНИЕ

Я смотрел на нее, удивляясь: чего она ждет? То ли выбор не тот, То ли в профиль — урод, То ли вот — Вороным вороньем Закружили вокруг имена Тех, кто ждал не ее, Но кого ожидала она...

18.01.93

ДАР СЛОВА

Подари мне себя, — уступи, хоть на раз, хоть на миг. Так и быть — не сейчас, но потом, за полшага до ночи Ты меня догони по страницам зачитанных книг, По слезам запятых и коротким следам многоточий... Подари мне портрет, подари мне себя на бумаге, И течение лет навсегда обратится назад... Шесть на девять, не в цвет, — неужели не хватит отваги Для меня улыбнуться тайком в неживой аппарат?.. Оброни только взгляд, И его не подхватит никто, — Так роняют кольцо В тишину безответного зова... И за то, что тебе подарил это Слово, Подари мне хоть пуговицу от пальто!

***

Лунный стих, замороченный ночью, Ты пойди разберись — кто твой бог? Тот, кто нужен тебе, но не хочет? Или тот, кто хотел, но не смог?

***

Возвращеньем былой круговерти Очарован, отвергнут, казнен... У Любви, у Надежды, у Смерти Не бывает прошедших времен.

ПРИЧИНА ОТКАЗА ОТ ЭМИГРАЦИИ

Осень. Угасшие лица. Улицы тусклая медь... И я замечаю у птицы То, что мешает взлететь, Дернуться, выкрикнуть хрипло И двинуть в чужие края: Зернышко риса прилипло К нижней губе воробья...

Октябрь 1993.

ДЕНЬ АНГЕЛА НОЧИ

Она не полюбила: Взяла, да не дала... Зато и не курила — — не пила! Пройти хотела мимо — Почти уже прошла, Да дверью прищемила край крыла. И тело отпустила, Но душу увлекла Безвольным шевелением весла... Бесстрастна и бескрыла, Но все-таки мила — Она совсем забыла, кем была...

Это стихотворение целиком приснилось мне 6.04.1994 (в Благовещенье!) около 4 часов ночи: его распевал, аккомпанируя себе на лире, мордатый, пьяный какой-то Ангел... Он сидел, свесив ноги, прямо на столе среди выпивки и закуски... Здесь дописаны только первые две строки третьего блока, потому что после слов «край крыла» раздался скрип и хлопок двери, звук рвущейся ткани, резкий визг — вроде бы девичий, но очень уж какой-то утробный... Ангел вздрогнул, сбил лирой со стола бутылку, скрутил в сторону звуков фигу, потом изобразил еще более непристойную фигуру. Лицо его скривилось сначала горестной, а потом саркастической усмешкой... Пение, впрочем, не прекращалось — видимо, пел он под фонограмму. Слова третьего блока были почти полностью заглушены всем этим безобразием...

ШКОЛЬНЫЙ ФОКСТРОТ

Мне сон приснился снова, Как будто в полвосьмого, Небритый и проснувшийся едва, Иду я шагом тяжким В эсэсовской фуражке По коридорам школы тридцать два. И наша директриса Метнулась, словно крыса: Почуяла, что стало горячо! И смотрит с кислой рожей На плащ из черной кожи, Витой погон и «шмайсер» за плечом. Ребята в старших классах Застыли в круглых касках, Икают от испуга кореша: Фальшиво улыбаются, Но трогать опасаются Попрятанные в парты ППШ. Зашел я с автоматом К седьмым, восьмым, девятым, Железными подковками звеня... Вооружен неплохо я, Но почему-то охаю, Что нету огнемета у меня. И чувствую лопаткой, Что все не слишком гладко, И обреченно озираюсь я: Крадется за спиною Овчаркою седою Учи-ительница пе-ервая моя-я! Когда в ночном кошмаре Физрук в хмельном угаре По рации с КремлTм заговорил, Проснулся я, моргая: Ох, мама дорогая, Зачем я милой школы не спалил!?

10 мая 1994 г.

***

Надоедливой мухой — весна, Не поспать допоздна. Толку с этой весны — Только то, что оборваны сны, Потому что на самом-то деле была лишь одна Та весна, где Она, та весна, где Она, та весна...

Октябрь 1994 — март 1995.

LYING TO THE SKY

Лишнее всё — и лицо, и одежда, и мысли, Мебель и стены, Ковры и постельные рвы... Здесь неизменно нужна только плоскость травы, Чтобы вкусить неизбежное семя измены. Нужен лишь свет через линзы чердачных прорех, Призрак Луны Или вспышка дневного Светила, Чтобы и ты, наконец, поняла и простила Старое Время за первый родительский грех. Чтобы потом, восходя на заоблачный суд, Там, где напрасны мечты и нелепы желанья, Ты, наконец-то, МЕНЯ привела в оправданье И, наконец-то, поверила: НЕБУ НЕ ЛГУТ!

19.01.93

НЕ ЗНАЕТ НИКТО (три способа трансцендентальной связи)

Я пишу тебе письма, надеясь на милость огня. Я пишу и пишу, не надеясь на милость ответа, И они улетают, как бабочки, к лампе рассвета, И сгорают, едва долетев до грядущего дня... Я пишу в поездах на дистанции «осень — зима», Где колеса условны, а сердце стучит бестолково, Я пишу даже там, где не пишут обычного Слова, Где велят каждый день «начинать с делового письма»... Но без марки конверт! — он не будет отправлен тебе, Не вернется назад, окровавлен, обуглен, подмочен. Эти строки не терпят преград и цензурных пощечин, Их прочтет, задыхаясь, лишь ветер в каминной трубе... Напиши мне и ты, как бы ни был сейчас я далек, Напиши и прочти, или сразу сожги, не читая, Чтобы там, где над пеплом кружит белокрылая стая, Промелькнул к предрассветному пламени твой мотылек... Напиши только то, что считаешь возможным сама. Напиши мне ответ, без него я и в землю не лягу. Напиши, ведь с тех пор, как китаец придумал бумагу, Не писали на ней ничего, драгоценней письма... Позвони в никуда — я услышу, о чем ты молчишь, Поезжай на метро по кольцу без пятнадцати полночь, И, пока не закрыт перегон, ты, конечно же, вспомнишь Эти станции в мокрых плащах театральных афиш... Я пишу тебе письма, надеясь на милость огня, Я дышу в телефон, не надеясь на милость ответа, Я лечу в ледяных поездах, и спасибо за это, За письмо, за звонок и за то, что ты есть у меня...

20 апреля 1992.

СТРАННАЯ ПТИЦА ПО ИМЕНИ ЛЮБОВЬ

Снова осень протянет холодную руку — такая сухая ладонь! — прикоснись, погадай! Проведи остриём по хрустящим прожилкам листка: Эта тонкая линия — просто река, но сгорели ее берега, и уходит за Край Порожденье воды и песка... Ни ее глубина, ни изгибы волны, ни движение медленных вод не берутся в расчет И уже никому не видны. Только странная, глупая птица Любовь сумасшедшие песни свои здесь над нами поет По пути из безводной страны.

ДАМА, НЕ ДЕЛАВШАЯ ГЛУПОСТЕЙ

Спроси у Зеркала, не ставшего льстецом, Зачем оно нетронутым осталось? И для чего ему твоя усталость? И что там у него с твоим лицом? Но розовый исколотый язык Показывать не следует, однако: «Ах, помнится, вчера мы ели раков! И, помнится, еще там был балык!»... Спроси у Зеркала, зачем ему глаза? Спроси у глаз, куда они смотрели Все эти октябри и все апрели?.. Но по стеклу — вода, а не слеза... Спроси у Зеркала, зачем ему рука? Возьми его протянутую руку, И ты поймешь по лопнувшему звуку, Что нет тебе прощения пока... Ну, так спроси его, знакомо ли со мной? Промедли в ожидании ответа, И снова в наказание за это Меня ты не увидишь за спиной... И хрупкое безмолвие губя Жестоким и решительным расколом, Взмахни и запусти в стекло тяжTлым... И все спроси, но только у себя!

11.02.93.

УЛАН-БАТОР Восторженная Песнь монгольского цирика, разжалованного и демобилизованного. (Отрывок)

Из-за ветром обветренных гор, Из-за снегом заснеженных скал Пробирается Красный Батор — Наш родной Юмжагийн Цеденбал. И косматое знамя его Развевается в разных местах. Для врагов он укор и позор, Для друзей и товарищей — страх!

— Окончание Песни было заглушено непочтительным ржанием степного табуна. 1998.

ИНОК

На понедельник встану рано. Тисненый вензель чемодана Пудовой гирей, как ни странно, Не будет больше тяжек мне. И лишь тогда я успокоюсь, Когда чужой зеленый поезд, В тоннель протиснувшись по пояс, Затараторит в тишине. И вот тогда хмельной попутчик, Всем отъезжающим наскучив, Возьмет гитару и научит Меня ценить ее недуг. Он запоёт, и я запомню Тревожный голос незнакомый. Стихи порочащей истомой Заполнят мой усталый слух: «Капает закат вино. Ветрены долин уста. Нет, не я один устал, Медленная ты не та Давно... Белая вода в полях Не напоит корни пней. Обессилела земля: Нелегко шагать, пыля, По ней...» Побагровевшему соседу, Так подогревшему беседу, Я не поведаю, что еду Туда, где не бывать ему. Куда не ездят по билету, Где нет конца весне и лету И благоденствия поэту. Куда? — И сам я не пойму... Я вас покину там, где рифма Меня хлестнет азартом ритма, Где гекзаметр Афин и Рима Растормошит былую грусть. И, убегая по перрону, Я вас беспомощностью трону, И по дорожному закону На долгий взгляд не обернусь... Я выйду в степь, чтоб вы смогли Мою беду увидеть сами: Стою один среди земли В дурацкой шапке с бубенцами...

Август 1977

Я УКРАЛ!

Я украл, отрубите мне руку, Как рубили лет триста назад! Я украл не суконную штуку, Не часы, не с иконы оклад- Отрубите на площади древней, Там, где кровь изливалась рекой. Я смеюсь! Я кричу вам: «Деревня! Я украл, но украл не рукой!» Отрубите мне голову, что ли, Голова эта брани полна. Отрубите в отместку крамоле, Чтоб смеяться не смела она. Только это не даст вам покоя, И не кончится мука добром: Что еще там трепещет (живое!) Между сердцем и третьим ребром? Торопитесь! Kлистирная трубка Облегчения не принесет! Пропустите меня в мясорубку, И намажьте (живой!) бутерброд. Все равно, ни седой КГБэшник, Ни усталый стальной генерал Не сумеют без помощи женщин Разобраться, так что ж я украл?!

КРЕДО

Я верю в стих: «В Начале было Слово...» И в чистый лист, расчерченный дождем. И я беру перо и начинаю снова Писать все то, что будет лишь потом. Я верю в звук, ниспосланный мне свыше. Когда рука взлетает по струне, Я понимаю: кто его не слышит, Уж ничего не сможет сделать мне! Я верю в свет, в неоднозначность тени. Когда на холст ложится образ твой, Я там вхожу в твой дом и застаю в смятеньи Себя и тех, кто понял, что со мной... Я верю снам — они необходимы. Когда не знаешь, что тебя спасет, Мне удается быть во сне любимым Тобой. И там во сне ты помнишь все... Вот потому без сна, и вдохновенья, Без музыки, оглохший и немой, Я благодарен за соединенье Того, кем стал я, с теми, кто был мной.

ДАР СЛОВА 2

Вот тайный Дар. Его предназначенье Обречены скрывать из года в год И тот, кто сотворил запретный плод, И тот, кто пребывает в огорченьи, И тот, кто в отстранении живёт...

18.02.93.

СПОКОЙСТВИЕ ЛЕДИ N

Он убоялся бронзы монументов С тех пор, как угадал её состав: Свинец дуэли образует сплав С неверной медью женских комплиментов. Но звуки меди тем и хороши, Что колокол снимает тяжесть прозы И осветляет надмогильной бронзой Свинцовую поэзию души.

17.02.93.

АЛЛЕГОРИЯ ЛУННОЙ НОЧИ

Два вопроса — наследство убитого дня — День их задал, да ночь не ответила: «Почему ты, земля, так связала меня?» «Что ж ты, небо, меня не заметило?!»

21.10.1992

Снова кольнуло меня октябрем, В соединении звука и цвета — Город, бульвары, у церкви карета, Дверь неприметная под фонарем... Вместо вопроса: «Чего же мы ждем?», Видно уже не надеясь согреться, Бритва кленовая хлещет по сердцу, Лист окровавлен багровым дождем. Вместо вопроса: «Так кем же ты стал?», Вместо ответа о форме болезни, Я обращаюсь к Луне и созвездьям Именем Розы, во имя Креста. Я умоляю: «Не стой в стороне Тенью холодной без слова и вздоха!», Я не поверю, что может быть плохо То, что над нами, и то, что во мне. Там для тебя ни ожога, ни льда, Там для тебя только нежности мука, Вечный полет и смятение духа, Слово прощения, вздох: «Никогда...», Дверь неприметная под фонарем, Мокрый бульвар и у церкви карета, Соединение звука и цвета, Город, пронзивший меня октябрем...

20-30.10.91

ОПЫТ ПРИДВОРНОГО ПОРТРЕТА

Корабль на реке Июльским утром В стране ориентальной И далTкой... Под ветром искушения дневного Неслышно шевелится балдахин... Лицо Принцессы Леи — В окруженьи Рабов, прислуги, Палубных матросов, Холодных соискателей наследства, Рискующих жениться до седин... Принцесса снова чем-то недовольна. Глаза темны, Печален милый профиль, — Повидимому что-то не сложилось В цепи турниров, Праздников, интриг... У ног её опять Бессильно замер Бесплотный дух С палитрой и мольбертом... Он разгадал загадку Леонардо, Но медлит в откровениях своих... Куда и кем Гонимо это судно? Веслом раба? Попутным дуновеньем Небесных струй? Течением неспешным? Машиною на греческом огне? Неясен также век И год событий... Известно точно: Этим самым утром, И в этот час Пинк Флойд или Бетховен, Как раз писали что-то о Луне...

6.04.92 — 22.01.93.

Pink Floyd. The Dark Side Of The Moon, writen between July and December 1972.

ТРАМВАЙ «СЛУЧАЙНОСТЬ»

Задержись на трамвайном распутье, замри и смотри: В глубине переулка, под искрой контактной дуги Невесомая движется Тень со звездою внутри, Негасимой с одной стороны и незримой с других... Телефонный набор и трамвайный звонок в тишине Перепутали все имена, и остались с тех пор Только тень телефонной кабины на желтой стене, Только провод оборванный — вот нам и весь разговор... Оглянись на опасном распутье, смотри, не зевай! — Там за Гранью — встревоженной Тени укор и вина, И летит одноглазый бандит — двухвагонный трамвай... Так всегда в этом городе — вот он! А вот и Она...

14.09.92

НАИНА

Любовь оказалась служением ложным богам, Не то чтоб она отдавалась за тур до Багам, Но вот согласилась на случку в семейном раю И старого мужа получку — тройную мою. И время дошло до заката, и только теперь Проснулся в заснеженных датах оттаявший зверь, И тянет наивно озябшие лапы к огню. Входите, Наина, садитесь, я вас не гоню. Извольте коньяк, или чай, или кофе в постель, Хотите, стихи почитаю? – отсель и досель, Хотите, для вас пролистаю и даже спою Ужасную, темную, тайную книгу свою? Но медлит Наина, никак не находит ответ, Ей хочется, да, но, однако, не хочется, нет. Желанье превратно. И старого сада букет Уходит обратно. Такая досада! Привет.

13 июня 2000 г.

ПУТЕШЕСТВИЕ С «ПРЕДСТАВИТЕЛЕМ ЗАКАЗЧИКА»

В конце улицы — кабак, Искушение столицы... Капитан с орлом в петлице Не оденется никак. Вот такая же беда Приключилась и со мною, господа, Но я не скрою: Я не сам попал сюда. Перебиты зеркала, Звон бокала, визг девицы... Капитан с орлом в петлице В эту ночь гулял до тла! Пусть какой-нибудь чудак В эту лунную погоду Полицмейстеру в угоду Остается в номерах! Лишь немножко перебрав, Мы выходим освежиться: Капитан с орлом в петлицах Наконец попал в рукав! Объясните, где вокзал? Покажите нам дорогу! Мы уйдем, и слава богу — Без намека на скандал. Пусть вагон битком набит, Пусть доносчикам не спится: Капитан (с орлом в петлицах!) Президента материт! «Где же станция моя? Как доехать к добрым феям? Нет, не видно ни ...чего? Окна залиты портвейном...» И не видно ничего.

Звездный — Москва — Байконур. Май 1983.

P.S. Настоящего президента тогда не было, И за все отдувались Л.И. Брежнев, Ю.В. Андропов и проч.

Выпускной Бой

Весна в этом году была поздняя, и Мышиное Дерево (Muridendron floribus) отцвело только в мае. Теперь между его мохнатыми листьями повсюду свисали серые пушистые комочки на длинных розовых хвостиках. Моль деловито порхала косыми зигзагами от плода к плоду и портила понемногу мягкую шелковистую шерсть коконов.

Капрал Абрахамс стоял под Муридендроном на заброшенной платформе старой пригородной линии и скользил утренним взглядом по гирляндам мышиной завязи: «Не созреют к уборке озимых», — равнодушно подумал он. Капрал имел созерцательную направленность и философский склад ума, несмотря на многолетнюю строевую службу. «А может и созреют...», — развил он свою мысль. На крайних нижних ветках, свесившихся в сторону поржавевшего железнодорожного полотна, несколько дендраусов уже шевелили лапками.

Эта железнодорожная линия давно была бы разобрана и распахана, но военный округ один раз в году вывозил по ней выпускников двух городских военных училищ на экзаменационные бои.

Военком, наложивший вето на слом линии, считал к тому же, что полотно полезно для трудового воспитания молодежи: курсанты ежемесячно совершали марш-броски в разные точки линии и выполняли там мелкий дорожный ремонт.

Сегодня оба выпускных курса были подняты по тревоге еще до рассвета и выступили по секретным маршрутам к двум разным платформам на линии. Здесь их должен был подобрать дизель с тремя вагонами.

В первом вагоне ехал экзаменационный штаб: приемная комиссия, прислуга, сейфы с опечатанными пакетами заданий. Экзаменаторы, отставные генералы с большими заслугами, были рады случаю показать свой опыт, щегольнуть в мундирах и орденах. Следующий за штабным вагоном пульмановский «люкс» предназначался для кадетов аристократического Корпуса штаб-офицеров связи имени князя Михаила. Это место в составе было одной из двух последних дворянских привилегий, оставшихся с давних времен. Второй привилегией было то, что «придворная рота» всегда занимала свой вагон раньше соперника и поэтому совершала ночной марш-бросок по короткому маршруту к более близкой платформе.

Партнеры аристократов по выпускному бою, счастливые пассажиры третьего облупленного зеленого вагона, — юнкера Ударно-пехотного училища, парни грубые, но честные и преданные, как раз и сидели сейчас вокруг «мышовки» под присмотром Абрахамса и сонно давили бледную моль на полевых гимнастерках.

Абрахамс любил своих ребят. Он сам когда-то прошел их путь и знал, что будет с ними дальше. Не все дотянут до легкой и почетной преподавательской службы. Не все. Никто, пожалуй... Ну, один, два... Сейчас их не стоило дергать стойками и построениями. Задача предстояла непростая. После загрузки обеих рот окна в поезде будут затемнены и опечатаны. Абрахамс и командир «дворняг» получат задания. Высадка будет произведена в разных точках линии, причем каждая группа будет стараться сбить противника с толку, топоча на остановках по вагону и выкрикивая команды. После высадки (молча и на цыпочках) надо будет выйти к условной «базе пришельцев» и первыми захватить ее. Да увильнуть на этом пути от разведки противника. Или «уничтожить» ее.

Да не попасть под условный огонь.

Да не опоздать.

Да много еще чего.

Лучшим для себя исходом пехотинцы считали прямое столкновение с противником на подходах к «базе». Условия экзаменов допускали рукопашный бой третьей степени, а уж при виде загорелых и исцарапанных пролетарских кулаков «дворняги» сразу поджимали хвосты!

Абрахамс с удовлетворением вспоминал статистику выпускных боев. Он повесил свою старую фуражку с неуставной офицерской кокардой на нижнюю ветвь «мышовки» и прислонился зябнущей спиной к ее теплому пульсирующему стволу.

Солнце поднималось со стороны города там, где сходились на горизонте рельсы, теперь уже не ржавые, а золотые.

Солнце поднималось, и навстречу ему на Мышином Дереве раскрывались все новые и новые коконы. Несколько мышат на той ветке, где висела фуражка Абрахамса, уже вовсю вертели носами, раскачивались и тянулись растопыренными лапками к нагретому солнцем черному козырьку.

«Еще прожрут...» — меланхолически подумал капрал. Склонность к анализу подтолкнула его к формулировке альтернативы: «Да нет, не прожрут...», а затем и к постановке задачи: «А вот поглядим! Фуражка старая, чего жалеть?» Увлеченный зооботаническим опытом, Абрахамс не заметил, что в конце линии появился поезд. Да, впрочем, его и не было видно достаточно долго. Слепящее солнце уже полностью вышло из-за края земли и покатилось по рельсам вместе с поездом. Скоро, однако, пути их разошлись. Солнце безмолвно полетело по воздуху вверх и в сторону, а поезд все громче и громче застучал под гору на раздерганных стыках. Скоро этот стук прорвался сквозь густой слой мышиного писка и проник в сознание ученого капрала. Да еще машинист дизеля взвизгнул гудком на всю долину и совсем уж разрушил стройную цепь его рассуждений.

Времени до подхода поезда оставалось катастрофически мало. Абрахамс бегом кинулся к своим «пешкам», стал будить их, поднимать, строить, совсем забыв про фуражку и свой смелый эксперимент.

Эта забывчивость и суетливость при встрече экзаменационных генералов наверняка стоили бы капралу его легкой и почетной службы, но Судьба, так вольно играющая человеком военным, передумала и сменила гнев на милость.

Уже сонная рота пехотинцев оцепенело стояла на перроне.

Уже выставлены были вперед и вверх согнутые в локте руки и сжаты кулаки (традиционный салют пехоты).

Уже Абрахамс понял, что он «без головы» и ему «некуда» будет отдавать честь.

Уже зашторенный штабной вагон прополз мимо строя.

Уже показались в раскрытых окнах «люкса» наглые ухмылки аристократов.

Уже послышались первые шуточки по поводу лысины Абрахамса...

И тут Судьба напряглась в праведном возмущении, размахнулась и изо всех сил хлестнула по розовым необветренным рыльцам будущих штабных крыс колючей лапой Мышиного Дерева!

Та самая ветвь, на которой висела фуражка капрала и извивались самые зрелые подопытные дендраусы, зацепилась за штандарт, укрепленный у переднего тамбура «люкса», и теперь, распрямившись, прошлась серым веником по его окнам.

Фуражка капрала Абрахамса, награжденная вместе с хозяином боевым комплектом наград второй степени, «Крестом задора» и «Большой алюминиевой звездой», первой ринулась в бой!

Пулей влетела она в переднее окно вагона, сбила кивер и пенсне с командира штабников. Осмотревшись и выбрав наиболее эффективную тактику в условиях неравного боя, Фуражка пролетела над изумленными рядами противника и смертельным, самоубийственным тараном сбила с откидного столика четырехведерный сосуд Дюара с кипятком!

Вы скажете, что сосуд и так стоял еле-еле? Что из него только что разливали чай в мельхиоровые кружки? Ну, так что с того! Та единственная шальная пуля, которая убивает маршала, важнее целого артобстрела!

Грохот разорвавшегося снаряда слился с воплем врага, гибнущего в горячей дымовой завесе. Свершив свой повиг, «голова» Абрахамса отступила в укрытие и улеглась на пол под нижней полкой в конце вагона. Теперь она устало слушала отголоски развернувшегося боя и впитывала потихоньку чай, блестящий в проходе скользким зеркалом.

А битва кипела вовсю!

Вслед за неожиданным вождем в окна врывались ударные группы мышат с метущей по окнам ветки. Они приземлялись на столы и полки, на спины и головы вопящих и конвульсивно содрогающихся врагов, освобождались от серых маскировочных коконов, изрядно траченных молью, и в открытую, в светло-коричневой парадной форме молниеносно распространялись по площадям и проходам поверженной твердыни.

О каком сопротивлении могла тут идти речь? Да ни о каком! Очень уж не любила и боялась мышей белая кость! Аристократы полезли в окна. По телу командира, распростертому в поисках пенсне, отступал второй взвод... Экзаменационный генералитет, тем временем, уже стоял чинно на платформе и наблюдал баталию в полевые бинокли.

Абрахамс понял происходящее как возможность исправить свой конфуз и метнулся в тамбур «люкса» за «головой». По пути он нечаянно сбил вражеский штандарт, что было с удовлетворением воспринято сановными знатоками стратегии и тактики. А рота Абрахамса, возмущенная наглым десантом противника и поощренная тонким маневром командира, пошла в штыки!

Вся вековая ненависть простого человека к образованному захребетнику сжалась в один кулак!

Бой был короткий, но жестокий. Враг, избитый и жалкий, бежал к тупиковому пакгаузу и жался к его ветхим стенам с теневой стороны.

Кивер вражеского полководца вслед за пенсне был растоптан капралом, а Фуражка с честью водружена на пустое место.

Пушистый десант был с благодарностью демобилизован и ушел в поля закусить дворянский чай здоровым крестьянским хлебом.

Так простой народ, в лице своего боевого авангарда — пехоты, доказал свою историческую правоту!

Так Фуражка капрала Абрахамса отстояла право на офицерскую кокарду!!

Так мышиная молодежь подтвердила своевременность своего рождения и полную боевую готовность к созреванию урожая!!!

Ну что тут остается добавить? Только одно:

ПОМНИТЕ:

БЕЗОТВЕТСТВЕННЫЕ ЗАНЯТИЯ НАУКОЙ В ГОДИНУ ИСПЫТАНИЙ ЧРЕВАТЫ САМЫМИ НЕОЖИДАННЫМИ ПОСЛЕДСТВИЯМИ!

Где-то в Области Колена

Вася, сорокапятилетний мужик, успевший невредимо прокатиться на своём танке до Праги ещё освободителем, а не оккупантом, был назначен старостой палаты по причине миролюбивости и неболтливости. Рассказывать-то Вася любил, да языком ворочал с трудом — у него был расколот и деформирован череп, парализован лицевой нерв.

Ранение головы Вася получил в мирное время, у себя на шахте. Обидно, что даже не под землёй. Стропили стандартную бетонную плиту перекрытия, приподняли её краном на полметра, и зачем-то Васе как бригадиру понадобилось стать на четвереньки и подсунуть под неё голову! Осмотр дал удовлетворительный результат. Но на Васину отмашку похмельный кто-то вместо «вира» крикнул «майна»! Хруст Васиной коробки отрезвил мужиков, дружно ухватились они за плиту! И приподняли в запале! Нужно было теперь только оттащить Васю за ноги. Всего и делов, да руки-то у всех были заняты! Тут энергия иссякла, и плита вторично обрушилась на Васю.

Пока будили и били бухого крановщика, пока вызывали скорую, пока курили в ожидании, да ещё, пока везли Васю с отдалённого шурфа в поликлинику, так думали, что уж точно Васе кранты! И ничего удивительного, каждый день такое бывало...

В больнице врач только глянул на Васю и сразу велел оставить его в коридоре прямо на носилках, чтобы удобнее было нести в морг, когда найдутся добровольцы из лёгких больных. Но под утро следующего дня Вася попросил у проходящей медсестры водички, смиренно косясь выдавленным глазом ей под халатик. Тогда им занялись наконец...

Худо-бедно, но черепок Васе слепили (ох, видел я его снимки!), и стал он выздоравливать. Тут и произошла мелодрама, о которой Вася любил рассказывать молодой хозяйке терапевтического кабинета — она заставляла паралитиков упражнять поражённые части тела. У Васи, как мы знаем, это был язык...

Случилось так, что в тот день, когда Васин смертный приговор, известный всему посёлку, был заменён, пока еще негласно, на сакраментальное «будет жить», на первом этаже поликлиники, у двери «женской консультации» встретились две женщины. Васина теоретически-вдова и его же прижизненная подруга. Обе пришли сюда за одним и тем же деликатным делом — стереть последние следы Васи на этой грешной земле. Чтоб не продолжилась его козлиная порода в странном мире нашем.

Интересной и чудной по местным понятиям вышла эта встреча. Общая беда и забота как-то сгладили заочную ненависть и побудили несчастных женщин сначала к беседе, потом — к добродетельным слезам, а там — и к задушевным объятиям. Так и стояли две подколодные подруги, обнявшись и рыдая, когда наверху, на площадке широкой мраморной лестницы, ведущей в «хирургию» и «травматологию», появился Вася...

Он только что был оправдан судьями в белых мантиях и решил сразу возвратиться к жизни. Вот и вышёл он на площадку с тайным намерением покурить, поддерживаемый деловыми объятьями юной сестрички...

Разыгравшаяся здесь немая картина покрыла все гоголевские и станиславские сценические эффекты. Новоявленные подруги, пнув по разу друг друга — для порядка, — обратили штыки на Васю и его невинную опору.

Возникла безобразная драка, надолго продлившая больничные мытарства Васи. Так и попал он к нам в нервное отделение с параличом лица и языка...

Выписывался Вася под одобрительный гул больничных обывателей. На вопрос, не болит ли у него чего, отвечал гордо: «Почти ничего! Только здесь...». И, улыбаясь козлом, сжимал кулак где-то в области колена...

Гражданин и Государство: Путь к Новой Утопии

Пришло время прекратить позорную практику подавления человека человеком под видом общественной необходимости. У мирового сообщества не может быть более высокой цели, чем всеобщий, но индивидуальный комфорт его членов.

Каждый счастлив по-своему, поэтому недопустимо навязывать гражданину единые условия, нормы, принципы существования:

— один нуждается в защите и социальном обеспечении — другой нет, — один жаждет свободы слова — другой не слышит Слова и не владеет им, — один довольствуется малым и хочет гарантий достигнутого — другой ставит перед собой сверхзадачу и готов рискнуть многим ради ее решения, — один верит в Бога, нарисованного в ближайшей церкви, второй рисует своего Бога по собственному разумению, третий понимает, что Бог — это он сам.

Почему люди, такие разные по рождению и воспитанию, генетике и физиологии, потребностям и возможностям должны подчиняться групповым законам и правилам? Быть может, если подойти к общественным нормам более широко, позволить каждому выбрать не только страну, гражданство, но и форму общественных взаимоотношений, будет лучше всему сообществу?

Приведем электрический пример. Если у десяти лампочек разные нити накаливания, им нужно различное напряжение сети. Если их все включить на 220, половина сгорит сразу, часть — через неделю, часть будет тлеть вполнакала, одна-две — светить нормально. Конечно, лампочки могут разъехаться по разным странам, но это не выгодно родной стране — она останется пустой и темной, это нелегко и лампочкам: часть побьется по дороге, часть не вкрутится в тамошний патрон, часть будет светить слепым туземцам. Не лучше ли каждому устроиться дома на нужное напряжение?

Приведем определения объектов нашего исследования.

Частное лицо — это человек (гражданин или лицо без гражданства), вступающий в договорные отношения с другими частными лицами, государством или общественными институтами.

Любой человек имеет незыблемое право оставаться частным лицом или стремиться к получению любого гражданства.

Частное лицо имеет по крайней мере пять жизненных императивов:

Родная земля

Родной дом

Семья

Отношение с обществами

Отношение с государствами

Первые три понятия могут быть объединены общим названием «Родина».

Родина — это Семья, родная Земля, родной Дом.

Право частного лица на родную Землю и родной Дом, на свободные отношения внутри своей Семьи по ее собственным правилам и установлениям АБСОЛЮТНО, экстерриториально и не может быть оспорено никакими внешними государственными или групповыми установлениями.

Гражданин может поступиться этими правами во имя гражданства. Государственный служащий — в угоду государству.

Родная Земля — это то место, где человек родился, вырос, проживал некоторое время, и в отношении которого он совершил «родственные действия»: построил дом, создал семью, где родил или вырастил детей, выполнял профессиональные, в том числе и государственные, обязанности и др. Набор признаков «Родной Земли» может быть расширен или сужен, их вес может быть различным и определяться местными общественными и частными этическими нормами. Однако, право на Родную Землю, не утраченную добровольно, первично по отношению к любым государственным установлениям.

Родной Дом — это здание или сооружение, в котором человек родился, проживал на правах члена семьи, владевшей этим сооружением, воспитывал детей, в создание и поддержание которого он внес свой материальный, трудовой или духовный вклад. Право на Родной Дом не может быть ограничено государственными установлениями. Споры в отношении Родного Дома может решать Семья, общественные объединения, частные лица, государственные органы — но только в случае, если они признаются спорящими Третьей стороной.

Семья — это группа частных лиц, объединенных позитивными отношениями, основанными на родовом происхождении, генетическом, биологическом, эстетическом, интеллектуальном родстве, сближении и взаимном проникновении. Право человека на ничем не ограниченные извне отношения с другими членами Семьи имеет приоритет по отношению к любым государственным установлениям. Разумеется, последнее утверждение может не иметь силы для граждан или государственных служащих, однако, нашей целью пока являются только освобождение и защита Частного Лица...

Общество — это объединение граждан и (или) частных лиц в межгосударственном пространстве или на территории государства, под его политической или иной эгидой; или независимое от государства. Общество объединяет своих членов на добровольной или принудительной основе по произвольным признакам — от принадлежности к государственной службе или воровской «малине» — до привычки чесать за ухом пером археоптерикса. Общество в той или иной степени ограничивает свободу своих членов. Признаки общества, его цели и планы определяются общественными установлениями — конституцией, уставом, учредительным договором, устным или письменным соглашением (сговором) и т.п. Формы общественных организаций, по-видимому, намного более разнообразны, чем формы государств.

Свободное общество — такое общество, все добровольные члены которого его таковым считают. Ограничение свобод в Свободном обществе пренебрежимо мало для его членов по сравнению с получаемыми ими преимуществами.

Свободное общество — перспективная форма человеческого объединения, идущая на смену государству. Уже сейчас наблюдаются признаки замены большей части традиционных функций государства реальной деятельностью различных обществ.

Общество порождает Общественные институты, реализующие общественные установления для достижения целей Общества.

Государство — это традиционная территориально-национальная система подчиненности людей друг другу в некотором Обществе, при которой граждане соглашаются на исполнение чужой воли и жертвуют частью своей собственности ради обеспечения некоторых условий своей жизни.

Пока есть полное согласие граждан, государство может считаться Свободным Обществом, при отсутствии согласия — любое Общество (Государство) превращается в криминальный союз, в котором Несогласный реально не участвует и желает уничтожения этого союза; союз — ставит несогласного вне закона. Таким образом, человек, контролируемый сообществом (государством), воспринимает его как Свободное общество или как Криминальный союз.

Любое государство, конституция которого не предусматривает сосуществования на его территории или под его эгидой добровольных граждан и добровольных лиц без гражданства, является в той или иной степени криминальным. Степень криминальности государства определяется количеством Несогласных.

Признаки традиционного Государства:

1. Наличие системы государственных установлений — конституции, свода законов, формальных или неформальных традиций.

2. Наличие государственного (гражданского) населения — групп граждан и частных лиц, выполняющих (вынужденных или согласных выполнять) все или некоторые государственные установления.

3. Наличие государственного капитала — экономического потенциала, обращаемого Государством как хозяйствующим субъектом, для поддержания производственных отношений и выполнения государственных установлений.

4. Наличие Государственного аппарата — совокупности учреждений, реализующих государственные установления на условиях согласия и повиновения населения.

5. Вооруженные силы — внутренние и внешние силовые органы, обеспечивающие выполнение государственных установлений насильственным путем.

Основными причинами, поддерживающими до сих пор существование традиционных государств, являются:

Естественная территориальная разобщенность и информационная (языковая) изоляция населения, умышленно поддерживаемые правительствами; искусственные препятствия неформальному политическому, культурному, экономическому, физическому и иному взаимодействию граждан с внешним миром.

Неоднородность глобальной системы государств, наличие агрессивных, неспособных к ненасильственному сосуществованию государств и сообществ, представляющих реальную опасность для абстрактной свободной частной личности в межгосударственном пространстве.

Государственным служащим может быть, по идее, только гражданин.

Этот человек добровольно обменивает часть своих природных свобод на заранее обусловленные привилегии сначала гражданства, а, затем, государственной службы.

Гражданином — членом государственного объединения, может быть только Согласный выполнять государственные установления, признающий их безоговорочно или оставляющий за собой право оспаривать их в рамках самих этих установлений.

Несогласный считает Государство криминальной системой, становится ее узником, а по отношению к ней — преступником. Его преступность относительна. Она может считаться или не считаться таковой с точки зрения:

— самого человека,

— его семьи,

— общественных институтов,

— государства или внешнего криминального союза, — группы государств — союзников «нашего» государства — или сообщников криминального союза, — мирового сообщества,

— абстрактно-гуманистических моральных норм.

Гражданство — система привилегий и обязанностей.

Задачей Государства нового типа является создание таких законодательных и общественных условий, при которых как можно большая доля населения соглашается быть гражданами и при этом считает Государство Свободным обществом.

О чем Частное лицо может договориться с Государством?

О форме своего гражданства или негражданских отношениях. Конечно, текст такого договора может быть очень объемным, поскольку частное лицо может либо признать полностью конституцию и все остальные государственные установления, либо оговорить с государством свое отношение, права и обязательства по каждому пункту этих установлений. Может быть оговорено отношение и к каждому пункту всех действующих договоров государства с зарубежными партнерами, внутренними и внешними обществами и даже другими частными лицами, заключившими аналогичные договора о гражданстве.

Для массового употребления могут быть подготовлены готовые наборы статей гражданского или частного договора, соответственно возникает целый спектр гражданских категорий — каждая со своими правами, обязанностями, ответственностью. Могут возникнуть абсурдные или комичные казусы. Потребуется армия Новых Адвокатов. Но чего не сделаешь ради Свободы?! Или, хотя бы, ощущения ее...

При этом арбитром договора может выступить Третья сторона, имеющая соответствующий авторитет, возможность контроля и применения санкций к нарушителю договора. В идеале, Третьей стороной удобнее всего иметь некий Common World (CW) — глобальное сообщество без границ со своей экономикой и вооруженными силами. ООН — бледный и амморфный прообраз CW.

Третья сторона — частное лицо или общественный институт, с мнением и решениями которого по данному вопросу эти стороны заведомо согласны.

Третья сторона не может ни явно, ни тайно включать в себя ни одного представителя двух спорящих сторон.

Кто проследит за Третьей стороной? Мы все. Всемирный парламент космополитов, объединенных новой экстерриториальной нравственностью и универсальными средствами общения — CW.

Cанкции Третьей стороны

«...И тогда Первый Секретарь приказал отключить им воду и газ, пока они не подметут закрепленную территорию» (рассказ бывшего предрайисполкома).

КАК ЭТО СДЕЛАТЬ?

Мирным путем этого сделать нельзя. История показывает, что утопическая модель добровольного отказа эксплуататоров от части привилегий неосуществима.

Военным путем разбираться дорого и лень! Но мы не будем воевать. Мы просто подождем!

Новое тысячелетие — это порог НОВОЙ ГЛОБАЛЬНОЙ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ и ТЕХНИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ.

Техника уничтожит тиранов и их троны.

Техника уже сделала провинциального студента лично более мобильным, вооруженным, грамотным, свободным, интеллектуально перспективным и развитым, чем лично король или лично президент «великой» державы, хоть и окруженный паутиной правительственной связи, но погрязший в государственных зависимостях.

Отсутствие информационных границ убьет бюрократическую протоплазму государств прошлого.

Те, кто захочет оставаться «Государством», сами придут к нам. в Common World!

Ждать, судя по темпам технического прогресса, осталось совсем немного.

Система множественного квазигражданства Квазигосударство — объединение людей, обладающее признаками государства или способное их воспроизвести в короткий срок, но не входящее в список традиционных государств.

Сколько на свете Квазигосударств? Много. Ими являются де-факто все крупные корпорации, отвечающие предыдущему определению.

Где расположены Квазигосударства? Везде. Или почти везде, где есть потребители их продукции и информации, где сосредоточены их производства, входные или выходные ресурсы, куда распространяются их политические, экономические, культурные, информационные, гуманитарные или иные интересы. Каков их капитал? Велик. Не меньше, чем бюджеты некоторых обычных «великих» государств.

Где их вооруженные силы? Сегодня нигде, и поэтому они им ничего не стоят; завтра — везде, куда дотянется его капитал, где есть его интересы и квазиграждане.

Кто такие квазиграждане? Почти все люди. Или многие, приобщившиеся к продукции, информации, функциям и интересам квазигосударства.

— Хлопцы, чьи вы будете?

— А мы, батя, граждане IBM, SONY, Резервного фонда США, Сети INTERNET, Лондонского симфонического оркестра, Microsoft; Украинской Горилки, а Василий (вот он подъехал) — теперь еще и Форда...

— А России?

— Ну, пока еще и России...

А если так, то вот Вам бумага, извольте ознакомиться, дополнить, подправить, где нужно, и подписать:

ДОГОВОР О ГРАЖДАНСТВЕ N1

(Проект 1 октября 2000 года)

Мы, нижеподписавшиеся:

Частное лицо Кравченко Сергей Иванович (далее «Гражданин«), родившийся 19 марта 1952 года на территории, относившейся на момент его рождения к признанной международным сообществом в лице Организации Объединенных Наций (ООН) юрисдикции государства Союз Советских Социалистических Республик (СССР), относящейся на момент подписания настоящего Договора к признанной международным сообществом в лице Организации Объединенных Наций (ООН) юрисдикции государства Россия (Российская Федерация), а именно, в станице Кировской Кагальницкого района Ростовской области России; проживавший: в г. Шахты, Ростовской области (СССР) с1952 по 1969 год; в г. Новочеркасске, Ростовской области (СССР, Россия) с 1969 по настоящее время. И Признанное международным сообществом Государство Российская Федерация (Россия), в лице Президента Путина Владимира Владимировича (далее «Государство») заключили настоящий Договор о гражданстве.

Статья 1. Третьей стороной по настоящему Договору признается Комитет по правам человека ООН. (Варианты: Конституционный суд РФ; Международный суд в Гааге и др.) Статья 2. Правовое пространство настоящего Договора включает следующие документы, из которых извлекаются не противоречащие друг другу статьи, являющиеся юридической основой настоящего Договора:

Всемирная Хартия прав человека;

Конституция Российской Федерации;

Бюджет Российской Федерации (ежегодно прилагается к настоящему Договору в качестве его неотъемлемой части; при отсутствии утвержденного на текущий год Бюджета, все экономические обязательства Гражданина толкуются им произвольно) Статья 3. Гражданин отказывается от следующих гражданских прав и прав частного лица:

— Право избирать и быть избранным в Государственные органы;

— Право участия в митингах и уличных шествиях;

— Право на труд;

— Право на социальное обеспечение;

— Право на бесплатное медицинское обслуживание;

— Право на защиту от внешней агрессии;

— ...

Статья 4. Гражданин отказывается от исполнения следующих государственных обязательств:

Участие в вооруженных силах;

Оплата в виде сборов, налогов, в иной форме:

— расходов на оборону Государства;

— всех видов государственного социального страхования;

— расходов законодательной власти Государства;

— дотаций государственным предприятиям;

— внутренних и международных кредитных обязательств Государства, заключенных до «___» _______ 19__ года;

после «___»_____ 19__ года.

Статья 5. Гражданин принимает следующие гражданские права:

5.1. Право на свободу слова;

5.2. Право на свободу перемещения по территории Государства и за его пределы;

5.3....

Статья 6. Гражданин принимает к исполнению следующие обязательства:

6.1. Соблюдение Гражданского, Уголовного и Административного законодательство Государства, за исключением положений, противоречащих статьям настоящего Договора.

6.2. Оплата в виде сборов, налогов, в иной форме:

— Расходов правоохранительных органов в части их функций, не противоречащих статьям 3 — 5 настоящего Договора;

— Иных статей Бюджета Государства на текущий год, если это не противоречит статье 4 настоящего Договора.

Примечание: Гражданин считает благотворительным актом свои взносы в пользу статей Бюджета, относящихся к здравоохранению и культуре.

Таким образом, доля налога, уплачиваемого Гражданином составляет __% от Единого Государственного налога.

Статья 7. Гражданин имеет на территории Государства Дом:

строение: (адрес, данные)

строение:

строение:

строение:

Статья 8. Гражданин имеет на территории Государства Землю:

территория площадью (га): (адрес, описание границ) территория площадью (га):

территория площадью (га):

территория площадью (га):

Статья 9. Гражданин объявляет состав своей Семьи: ...

Статья 10. Гражданин принимает к исполнению все обязательства, в отношении Государства, его институтов, партнеров, других Граждан и Частных лиц, определенные государственными установлениями, если они не противоречат ст.ст.1-8 настоящего Договора.

Статья 11. Государство признает права и фиксирует обязанности Гражданина по ст. ст. 1-10. настоящего Договора.

От лица Государства: (подпись, печать)

Гражданин: (подпись, печать)

Послесловие

(Сначала автор написал «Заключение», но потом это слово в контексте Проекта показалось ему опасным и неприятным)

Вы, конечно, заметили, что текст «Договора» во многом не проработан, наивен, неполон. Это — только общая схема. Автор предлагает читателям увлекательное времяпрепровождение — напишите свой проект Договора о гражданстве. Быть может он пролежит в вашем архиве многие годы и даст повод для добрых шуток ваших внуков. А может быть, на нем не успеют высохнуть чернила, как он уже будет завизирован с двух сторон!

Кавалергард

1.

...И вот, господа, возвратился я в Столицу из Карлсбада после лечения на водах.

Немцы тамошние отрепарировали[1] меня вдоль и поперёк, так что выглядел я вполне прилично: товарищи по Офицерскому собранию узнавали меня не сразу.

Поручик Бесяев, который своими глазами видел, как под Дохенау виконт де Бордери снёс мне палашом кивер и выбил глаз, больше всех удивлялся моему перевоплощению. Его можно было понять: это он опознал потом тело виконта и нашёл на обочине кивер, из которого умиротворённо смотрел в высокое австрийское небо мой глаз...

Теперь Бесяев не находил слов радости и только таращил на меня свои мутные белки в апребуарных прожилках.

Кампания, пока я лечился, подошла к концу, и тыловая скука по мере возвращения полков сменилась сначала буйным весельем, а затем — расслабленным сплином, когда ждать уже нечего, осень полна горького очарования, вино пьется легко и беззлобно, и даже кое-как пишутся стихи...

Наконец, сезон взял разбег, и я почти без отвращения стал ездить в оперу. А там закружилась вереница балов и званных вечеров «по поводу» и «под предлогом». Неполнота штата кавалеров ещё сказывалась, и я, к своему удивлению, стал получать приглашение за приглашением. Бесяев, правда, легко разрешал этот кассетет: общество было возбуждено вестью о моём удачном вдовстве и преувеличенными слухами о тройном наследстве. Делать нечего, стал я ездить и по балам.

И вот, как-то в октябре у княгини Татьяны Васильевны, рекогносцируя фуршетный столик, был я окликнут, и более того! — тронут под локоть графиней Р., с которой когда-то... гм..., ну вот.

Улыбаясь и глядя, как обычно, в упор, она мне говорит: «Рада Вас видеть, mon cher ami! Позвольте recommander Вам мою дочь! У неё сегодня первый бал!». На мою реплику, что я не отказался бы recommencer с ней самой, madame изображает очаровательное притворное смущение и подводит меня к юному созданию, похожему, как две капли рейнского, на старую Р., в наши годы. Та же холодноватая грусть, загадочная, меланхолическая опустошенность, такие же круглые тёмные глаза...

— Позволь, мой друг, представить тебе графа К., моего старинного и верного... honori, — она ещё что-то говорит, но я не слушаю, а всё смотрю на юную Р., с которой происходит занятная метаморфоза. Она начинает дышать, туманно смотрит на меня, не мигая; из под пудры у неё проступают веснушки, вздрагивает верхняя губа, вздымается грудь...

Здесь неожиданно приключается досадный казус: мой левый глаз — гордость богемских стеклодувов, по непонятной причине покидает свою обитель и отправляется как раз туда, куда он перед этим пытался смотреть, — в декольте юной Р.!

С девицей случается обморок, maman охает и хлопочет...

Я, прикрываясь перчаткой, подхватываю свой магический кристал, выскочивший из под юбки потерпевшей, и конфузливо удаляюсь...

Таким образом, господа, все надежды разобраться в моих коллизиях с Р. я теперь почитаю утерянными навсегда.

Бесяев, впрочем, со мной не согласен. Дай-то Бог! Ему виднее вдвое!...

2.

... И поэтому, ma cheri Lora[2], maman повезла меня на Литейный к доктору. Не знаю, что он наговорил, но она пыталась с крайней precaution внушить мне всякие деликатные мысли: будто бы у меня какой-то особенный возраст, и душа у меня — desespoir, и угнетают меня какие-то тайные желания. А выход из этой situation только один — mariage sur-le-champ... Могли ли мы с тобой предположить, ma cheri, что barriere d'innocence вредна для здоровья?!...

Стали мы с maman ездить по балам. Я — с любопытством, она — с тайной надеждой на какой-то особенный demander de marier...

Однако ничего интересного до поры не происходило. Менуэты сменялись мазуркой, старики бормотали о войне и спиритических сеансах, девицы a trivialite липли к офицерам. И вот на балу у одной старой подруги maman сижу я, как обычно, скучаю, отмахиваюсь веером от духоты и каких-то противных статских балбесов. Тут всё и произошло...

Maman подводит ко мне военного. Седоватый такой chevalier, но мундир — великолепный. И глаза! Таких глаз я ещё не видела! — светло-серые, почти голубые, не бегают туда-сюда, как у всех этих наших cousins, смотрят прямо, умно, открыто, кристально чисто!

Maman что-то говорит, говорит, а я вся оказалась во власти этих глаз, излучающих доброту, тепло, проникающих насквозь...

Между нами протянулся le rayon optique, и я не стремилась освободиться от действия этого луча. Напротив, — вся отдалась возрастающему напряжению. Я уж совершенно не слышала maman, не видела ничего вокруг: ни танцующих пар, ни свечей в канделябрах. Только тёмный силуэт полковника, склонившегося к моей руке, был ещё различим в сгустившейся мистической мгле. Его прикосновение пронзило меня горячей сладкой болью. И вдруг, — будто молния сверкнула между нами! — огненная искра поразила меня в грудь, прокатилась обжигающей судорогой по всему телу! Я лишилась чувств...

Теперь я сама не своя. Не нахожу себе места, не могу измыслить повода, чтобы снова увидеть Его. Но maman меня не понимает, почти смеётся надо мной! И ничего, дескать, в графе нет, а глаза у него стеклянные, и уж она-то его знает: для замужества он непригоден, и ничего он по отношению ко мне не показывал, а только глумился над моей неопытностью из чувства мести к maman за её давнишний refus...

И ещё она говорила о какой-то выходке графа, и что эта выходка — совершенно в его духе...

...Так что, не знаю, ma cheri, как мне дальше и жить...

Граф всё не едет и не едет...

Попытка Прочтения Гоголя

ВнимАние! ЗаглАвная бУква в середИне цитИруемых слОв укАзывает нА постанОвку ударЕния герОями расскАза.

1. Вова Дудюк — мой милейший сосед по парте, — к восьмому классу так и не научился читать бегло и без запинок.

2. «Надя» — легендарный школьный деспот, — мало того, что вела у нас русский и литературу, но ещё досталась нам классным руководителем..

3. Среда стала днём кошмара: два последних урока — ненавистный Надин дуплет — переходили в безразмерный, инквизиторский классный час...

И вот, как-то по весне, в преддверии экзаменов, три эти фатальные линии пересеклись бесовской меткой на стриженом затылке добродушного Вовы.

Только что, на русском, Вова не смог толком ответить, что такое Главный Действующий Член Предложения. Да и что мог он выучить об этом члене, когда у него дома шёл помёт гупиков?

Теперь, на литературе, Вова был злобно поднят Надей с места читать вслух отрывок из гоголевского «Ивана Купалы». Прицел был двойной: провести сеанс декламаторской дрессировки и продолжить синтаксическую экзекуцию.

Вова захромал по слогам, спотыкаясь на стыках согласных:

— «Начали жить пИдор-ка и Пет-русь...» — ПидОрка, Дудюк!.. — деликатно поправила Надя, —

—»...с-лов-но пан с панею. В-сего в-доволь, в-сё б-лестит... Од-нако же доб-рые люди качали слег-ка головами, глядя на жи-тьё их. «От чёр-та не будет доб-ра, — поговаривали все в один голос.От-куда, как не от ис-кусителя люда правос-лав-ного, приш-ло к нему богат-ст-во? Г-де ему было в-зять такую кучу золота? От-чего вд-руг, в самый тот день, ко-гда раз-богател он, Басав-рюк п-ропал, как в воду?»...

Лицо Вовы, покрытое испариной, выражало муку смертную: будто это он, а не Петрусь, изнемогал в непосильной борьбе с чарами Басаврюка, будто это он, а не Хома Брут, читал Священное Писание в окружении нечистой силы!..

— Быстрее! — выкрикнула Надя сдавленным голосом грешной Панночки. Мистическая тишина повисла в «храме»...

— «Чего не делала пИдорка:...»

— ПидОрка, Басаврюк!... — смущенно оговорилась Надя, — класс захрюкал под парты...

—»...и совещалась с з-нахарями, и переполох выливали, и соняш-ницу заваривали — ни-что не помогало...» Звонок, криком третьего петуха оборвал муку! Вова стоял весь красный и вспотевший...

Тогда-то расслабленному школяру и был нанесен удар — воистину ниже пояса:

— А скажи-ка нам, Дудюк, — резко выкрикнула Надя, — КТО в последнем случае является Главным Действующим Членом Предложения?...

Ошеломленный сатанинским подвохом класс замер. Чувствительно потянуло серою...

И вдруг, искра божественного прозрения прошила сумеречную комнату!:

— пИдорка!!! — выпалил сияющий Вова...

14.05.92

Примечание автора: Эпизод строго соответствует действительному событию, произошедшему на уроке литературы в 8-а классе средней школы N32 г. Шахты, весной 1967 года. Текст диалога является точной реконструкцией. Фрагмент из повести Н. В. Гоголя «Вечер накануне Ивана Купалы» приведен по книге «Вечера на хуторе близ Диканьки», серия «Школьная библиотека», Ростовское книжное издательство, 1976 г. стр. 40, абз. 2-3. Фамилия главного героя изменена.

Три Графа

Допекли бабы старого графа Льва Николаевича Толстого, хоть из дому беги. А ведь предупреждали его двое других графьёв — Андрей (*) и Пьер, чтоб не очень-то он с этими бабами связывался, пока не закончит главное дело своей жизни. Но не читал старый Лев этих предупреждений. Писать — писал, а прочесть незамутненным глазом так и не собрался. Не смог за всякими куртуазными Excusez moi, mademoiselle воспринять свою же собственную мысль в качестве руководства к действию...

Прочтем за графа.

Воспользуемся мудростью великого старика. Хоть ему этим уже и не поможешь...

Два приличных господина вполне брачного возраста, встретившись приятным весенним вечером на изгибе Аничкова моста, взяли извозчика и поехали по Невскому к островам. Спешить им было некуда, и лошадь, зная это, шла беспечным шагом. Извозчик мечтал о деревне.

Один из господ — добродушный толстяк, откликающийся на иностранное имя Пьер, кокетливо сетовал по поводу странного недоразумения, то и дело возникающего между ним и прекрасными обитательницами столичных салонов. Его попутчик — несколько менее молодой человек преувеличенно благородной внешности по имени Андрей — скульптурно молчал и лишь покачивал головой в шаг лошади, так что его можно было бы заподозрить в каталепсии или курении чего-либо предосудительного, когда бы не было точно известно, что молодой человек — кавалергард и князь.

— Может, это происходит от того, друг мой, — настаивал толстяк, — что нрав мой испорчен парижским обыкновением вступать в беседу сразу и не делать некоторых жестикулярных приготовлений?..

— Оно дело конечное! — резонно согласился возница, слегка освежая кобылу кнутом.

Толстяк еще много и быстро говорил, пересыпая ломаным французским языком свой еще более неуклюжий русский, когда на мосту через Неву при очередном толчке коляски неожиданно возвратился к жизни князь и заговорил жестким флигель-адъютантским речитативом:

« — Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет, не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал все, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно, а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда не годным... А то пропадет все, что в тебе есть хорошего и высокого. Все истратится по мелочам...» Взгляд князя в продолжение монолога был попеременно направляем то в серенькое петербургское небо, то на кобылий зад — видимо в душе князя обожествление прекрасного пола жестоко боролось с физиологической правдой бытия...

Размеренный ход коляски и армейские наставления были прерваны у деревянного мостика, ведущего с правого берега Невы на Заячий остров. На этом страшноватом месте у подножия Петропавловской крепости беззлобно волновалась компания подвыпивших офицеров.

— Стой, стрелять буду! — закричал, выбегая оттуда под ноги удивленной кобыле, маленький растрепанный гусар с огромным кавалерийским палашом наголо и без малейшего признака огнестрельного оружия.

— А! — это поручик Бесяев, любимец моего полка, — успокоил князь, — хороший офицер, но и пьян непременно... Поручик был без сопротивления подобран в коляску и начал терпеливо и безуспешно попадать острием палаша в ножны. Его рука в грязной белой перчатке, неловко охватившая великоватый эфес, то и дело мелькала у самого носа светлейшего, нисколько, впрочем, не мешая плавному и неуклонному течению княжеской речи:

« — Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего-нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя все кончено, все закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом... Да что!...» — А вот здесь вы, батенька, категорически не правы! — встряла в монолог неприятная мелкотравчатая личность в выпирающем из под пиджака жилете и странном картузе, маскирующем очевидную обширную лысину, — Женщина не есть единица быта! Женщина, в последнем счете, есть инструмент эпохи и соответствующих этой эпохе классовых отношений!..

Пьер ошарашенно оборотился к плешивому, неизвестно каким чертом оказавшемуся в коляске. Бесяев, который закончил таки упражнения с палашом, теперь делал безуспешные попытки перекреститься... Князь брезгливо поморщился и продолжал, не удостаивая резонера ответом:

« — Моя жена — прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя». — Видимо, Бесяев, лысый, извозчик и кобыла у князя в счет не шли...

«Ты не понимаешь, отчего я это говорю. Ведь это целая история жизни... Ты говоришь, Бонапарте и его карьера; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к своей цели, он был свободен, у него ничего не было, — и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной — и, как скованный колодник, ты теряешь всякую свободу. И все, что есть в тебе надежд и сил, все только тяготит и раскаянием мучает тебя...

Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем — вот женщины, когда они показываются так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что-то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, кончил князь Андрей.» — Когда это я упоминал Наполеона? — мучительно задумался Пьер...

— Мерзавцы! Народ припомнит вам этот заговор против работниц — шипел про себя лысый философ...

— «Mon amour madame Belliac...», — начал развязно напевать Бесяев, но запнулся, тщетно пытаясь придумать русскую рифму к подозрительной французской фамилии...

— «Не разденется никак», — хотела подсказать кобыла, но постеснялась.

— Оно дело конечное! Вам, графьям можно и не жениться. А нам как быть?! — уныло думала она, наблюдая, как холостое петербургское солнце тонет в зыбком устье Невы.

Кобыла напряглась и повлекла пятерых мужчин обратно. К домашним тапочкам, пирогам, диванам. К неспешным вечерним рассуждениям о пользе и вреде брака...

Извозчик с удвоенной силой продолжил мечтать о деревне...

(*) Автор по наивности полагает, что если уж Андрей имеет титул князя, то более мелкий титул графа ему полагается автоматически. Это, как домашний халат или джинсы, которые благородный носитель фрака может себе позволить вечером трудного дня...

Новочеркасск, 1995-1998

УРОК ШАХИДИЗМА

В старые времена, когда китайцы вдруг обозвали нас ревизионистами, нам очень понравился этот термин, — мы ревизии от Гоголя уважаем. Мы перехватили это новое слово и стали гвоздить им самих китайцев.

Вот и сейчас наш народ остро нуждается в новых словах, которые вели бы нас вперед, вдохновляли, поражали в печень энергией и непонятностью. Пора нам найти побольше энергичных слов, какими были в свое время «большевик», «революция», «коммунизм», «фашизм», «демократия».

Свои слова мы за последние годы основательно поистратили. Но вокруг звучат полезные иностранные звуки. Их нужно только перевести в систему наших понятий.

Я предлагаю исследовать феномен слова «шахид».

В самом основании этого звука слышится исконно наше, одесское «ша!», так что арабам вряд ли удастся оспорить в суде его использование.

Слово «шахид» означает, по-видимому, человека, сознательно жертвующего жизнью за веру. Последняя оговорка необязательна. Люди вообще все делают из веры в лучшую жизнь для себя и своих детей.

Мы не должны путать понятия «шахид» и «герой». Героем можно стать и без самопожертвования, потея в блиндаже или за штурвалом комбайна. Героев в России всегда было навалом, а шахидов — недостаток. Поэтому, в русском языке нет эквивалента слову «шахид». Имеется слово «смертник», но оно какое-то обидное, а изящное японо-грузинское слово «камикадзе» приватизировали ночные мотоциклисты. Приходится брать термин «шахид». Он имеет неповторимый и очень полезный смысл. Почувствуйте его оттенок.

Евпатий Коловрат в 13 веке, напившись подсахаренного настоя белены (рецептом могу поделиться), садился в седло, брал оглоблю и скакал на татарские колонны, не разбирая пути. Татары разбегались при виде сумасшедшего русского. Но Коловрат все же надеялся, что останется в живых. Так и выходило до поры. Так что Коловрат, принимая допинг, не был уверен, что его убьют. Коловрат — герой, но не шахид.

Гришка Отрепьев, воцаряясь в Москве, тоже шел на верную смерть, но надеялся на удачу и верил, что проскочит. Гришка не шахид, — он симпатичный авантюрист.

Андрей Болконский, подхватывая знамя, верил, что французская пуля-дура не разглядит его флигель-адъютантского достоинства и влепит в какой-нибудь посторонний предмет. Например, в царя Александра. Болконский — герой, но тоже на шахида не вытягивает.

Саня Матросов, колонист-беспризорник, обученный надзирателями, что жизнь его не стоит ржаного сухаря, пожалуй, сознательно шел на амбразуру. Таковы же библейские Николай Гастелло и Виктор Талалихин. Авиационный таран — это все-таки верняк. Но эти парни действовали в запале боя. Они себя в камикадзе специально не готовили. Так что это тоже обычные герои.

Ну, кто у нас еще был такой — с запланированным летальным исходом?

Герой боевой организации СР Ваня Каляев? Конечно, Иван почти шахид. Но перед ним выжил его товарищ Сазонов — убийца министра Плеве. Это была расслабляющая нота. К тому же бомбометатели свои бомбы метали с нескольких шагов, — и им верилось, что можно уцелеть.

Итак, настоящих шахидов мы не нашли. Русский героизм предусматривает существенную примесь «авося», веры не в эффективность собственной смерти, а в возможность выживания.

Это — огромная недоработка, ибо методология нашего государства, особенно в последние десятилетия, была направлена именно на воспитание рафинированных шахидов. Армейский устав требовал от советского воина немедленного самострела при угрозе плена. Трудовые будни указывали на необходимость подставки позвоночника под шаткий штабель бревен. Места заключения тоже не отставали в правильном воспитании. И, тем не менее, шахидов нет. А как без них построить вселенскую антитеррористическую систему? В космический скафандр каждый норовит облачиться. А так, чтобы без возвращаемого модуля, без парашюта, как собака Лайка? — нет, таких борзых сейчас не сыщешь!

И что же нам делать? Как бороться с международным терроризмом, шахидским в своем основании? Мы же безоружные против него, братцы! И, ладно, русский человек еще может подставить грудь под шквальный огонь — авось пронесет! И проносит процентах в 50. Но наш американский партнер по антитеррору, — смотрите, как ходит на войне! — пригибаясь всем телом, как сопляк из Гитлер-югенда среди майского Трептов-парка. Он же наоборот вооружен! Он должен верить и надеяться, что его именно убьют за счастье всего человечества, а бояться только того, что враг сбежит с поля боя. А он надеется вернуться в Арканзас, верит, что никаких муджахедов на свете нету, боится, что могут стрелять не понарошку. Союзное командование тоже планирует операции не от конечного результата ценой любых потерь, а от допустимых потерь (один-два гроба) при неопределенном результате.

Нет! Нам такие союзники без пользы. Это типа австрийцев при Аустерлице. Только фронт занимают!

Нам нужна целая армия шахидов. Желательно с высшим образованием и без дурацких отсрочек от службы. Объясню почему.

Как устроена типовая шахидская бомба? Кило гексогена с гайками, электродетонатор, два провода, кнопка от дверного звонка, батарейка от карманного фонарика. Еще в схему включается верующая дева. Ее образования должно хватить на нажатие кнопки и выкрик «Аллах акбар!».

Нам этого недостаточно. Наш шахид обязан иметь серьезные навыки самоминирования. Если у него, например, от усердия села батарейка, он должен купить новую, все правильно соединить и не грохнуть ларек электротоваров вместо казенного небоскреба. Нести наш громовержец может уже не женский груз, а килограмм 10-15. И не сутулиться при этом. Идеологический заряд ему тоже внушается в соответствии с современными требованиями. Он обязан у последней черты внятно разъяснить уничтожаемым уродам нашу платформу. Мы же не убийцы, а исполнители приговора прогрессивного человечества, мы аллах-акбаром не ограничиваемся. Наш шахид должен внятно декламировать хельсинскую конвенцию, устав внутренней службы, военную доктрину, православные тезисы.

Цели для наших, правильных шахидов уже обозначены. Это враги в стране, ближнем, и, особенно, — дальнем зарубежье. Я предлагаю начать издали, чтоб не попортить с непривычки собственное население. Засылаем шахида в город Л. Прекрасным туманным утром он стучит в квартирку господина Б.: «Тук-тук-тук! Мистер Б., вы дома? Вам передачка, райские яблочки от вашего племянника!». И не успевает Б. понять, что «райские яблочки» имеют отношение к загробной эмиграции, как уже звучит большой «бух». И все! Никаких нот о выдаче, судов, адвокатов, присяжных и прочих! Так мы снимаем издержки цивилизации, снижающие эффективность борьбы.

Сколько нам нужно шахидов для «адекватного ответа» международному терроризму? Хотя бы несколько сотен в год. Где их взять? Призвать на контрактной основе. Что написать в контракте? Ну, это не моего ума дело, я не юрист. Для этого у нас имеется теперь целая «Общественная палата» — отстойник избыточного интеллекта.

И еще одно. Шахидизация должна затронуть всю государственную вертикаль. Недостаточно готовить подрывников в детских садах и санаториях, нельзя ограничиваться ненадежными сообществами типа «Бомбящие вместе». Нужно ввести функцию шахидизма в должностные инструкции всех чиновников. Не выходит у тебя пресечение преступности европейским путем, снимай синий мундир, подпоясывай живот, отправляйся на малину. «Здравствуйте, господа воры! Привет вам с полной отменой моратория!». И жми на пупок.

Должны соответственно модернизироваться чины и звания: «Генеральный шахид РФ», «Полномочный шахид в Южном Федеральном Округе», «Первый вице-шахид Государственной думы».

В итоге у нас начнется массовое антитеррористическое движение, и понадобятся государственные награды нового образца. «Герой России» уже есть. «Шахид России» должен стоять выше «Героя» — непосредственно под «Андреем Первозванным». В отраслях культуры, спорта и народного хозяйства тоже можно кое-что поправить: «Народный шахид республики», «Заслуженный шахид народного образования», «Шахид-испытатель».

А насколько резвее бежали бы наши олимпийцы, если б не берегли жизненных сил для последующих эгоистических целей?

Короче, мы нашли перспективное слово. Осталось только правильно внедрить его в жизнь.

Зубы

«...Я в пивной сижу, словно лорд, — Даже зубы есть у меня!».

(А. Галич. «Облака»)

... М. Булгакову, М. Зощенко, Д. Хармсу, а также памяти моего Первого-Левого-Нижнего Зуба посвящается...

1.

Расстреляли Колю Коркина не на рассвете и не в полночь, а так — ни туда ни сюда — в 12.58 дня, сразу после суда, чтобы успеть к обеденному перерыву. Обед в суде обычно бывал с часу до двух.

Надо сказать, что кару божью Коля заслужил вполне. Будучи командиром эскадрона, он кровушки людской пролил в избытке. Вырубал целые кварталы по принципу социальной принадлежности. А принадлежность определял по высоте солнца над линией горизонта.

Но шлепнули Колю не за душегубство, а за какую-то бумажную ерунду. То ли кто-то на него написал донос, то ли он на кого-то написать не догадался. Все юридическое дело слушалось в суде семь с половиной минут, поэтому в тонкостях его Коля разобраться не успел. Сами заседатели и поволокли Колю с «пенька подсудимого» в какой-то гадкий сарай. Будто нельзя было утолить гнев народный на солнышке.

И все бы прошло правильно и обыденно, если бы Колина сентиментальность едва не подпортила дела. Захотелось Коле в последний раз взглянуть на солнце, ну или хотя бы на небо. В расстрельные дыры, оставшиеся на стенке сарая от множества прежних судебных заседаний, видно было краешек степи, да головку церквушки с косым крестом, только это Коле было не интересно. Задрал он голову под стенкой в сарае. Неба за гнилой соломой не увидал, а процесс нарушил: пуля, как и полагается, вошла ему в затылок, но вышла не через глаз, а через нос.

Неприятностей от этого чуть было не произошло две. Во-первых, выходное отверстие, попади оно не в мясо, а в кость, разворотило бы весь череп, а во-вторых, задери Коля голову еще на вершок выше, пуля раскрошила бы ему все зубы...

А зубы у Коли были великолепные! Большие, белые, ровненькие, в непрокуренных розовых деснах. Улыбка у Коли была замечательная. Добрая и застенчивая, вводившая в замешательство, смущение и заблуждение классовых врагов и врагинь, когда он мягко приближался к ним для допроса, изнасилования или экзекуции...

Но, слава Богу, все обошлось. Пуля только разодрала носовую перегородку. Ну и черт с ней, с перегородкой, зато верхняя челюсть даже не треснула нигде... Стрелок-заседатель дунул в ствол маузера и побежал, подбрасывая фалды грязно-желтого клетчатого пиджака, с отчетом к Председателю. Тот сидел на пригорке, зажав под мышкой служебную трость с причудливым набалдашником в виде собачьей головы, и заправлял за шиворот френча салфетку — к обеду...

2.

Комсомолка Анна Антипова скончалась по дурости.

Среди жаркого, ясного московского вечера шла она себе домой из магазина. Думала, конечно, о своем — комсомольском. О мужиках. И надо ж было ей засмотреться на старого хрена с тростью и двух линялых граждан помоложе, которые о чем-то спорили на лавочке. Ничего привлекательного в этих лавочниках не было, а вот, поди ж ты, каблук у Анны попал между трамвайным рельсом и булыжником! Выдергивая каблук, Анна неловко взмахнула авоськой и грохнула свою добычу — два фунта подсолнечного масла о мостовую. Ох, и досада же ее взяла! Чертово место!.. Валить бы Анне отсюда, да побыстрее! Так нет же, наклонилась над потерей, как будто можно было собрать или отсосать масло из пазов между булыжниками! Отсосать не отсосала, а поскользнулась сломанным каблуком и упала.

А тут и трамвай налетел. Он здесь как раз спускается с горки по переулку и, натужно тормозя, заворачивает за угол. Вот этот трамвай в аккурат на Анну и наехал...

Упала Анна задом, платье новое, крепдешиновое, шитое к Первому мая, посадила в масляную лужу, затылком грянулась о рельс. Не зашибись Анна до беспамятства, так может еще успела бы она откатиться или приподняться. А так — нет, не успела...

Мужик с лавочки, не комсомолец, конечно, но в летах — кинулся Анну поднимать. Быстрее всего было оттянуть ее за ноги. Но мужик смутился, что юбка может задраться, и решил поднимать Анну за руки. Странный мужик, видно из бывших — то ли композитор, то ли даже писатель. Вот и не успел он до рук дотянуться. Одного шага не хватило. Пришлось мужику уже и самому от трамвая ноги уносить. Стоял теперь, опершись о железную вертушку у входа в парк, и думал о смысле жизни. Вот была комсомолка Анна Антипова баба с головой, а вот уже — не вполне баба и вполне без головы. И из комсомола теперь отчислят, — посмертных подвигов никаких не совершила...

Вокруг суетились давешние лавочники: «Это не правильно! Этого не должно было случиться! Так не договаривались!» — кричал клетчатый пиджак.

— Causa inratio — объяснил ему пожилой с тростью, наблюдавший происшествие рядом с писателем.

— Конечно, кауза! — горячился проворный тип, похожий на общепитовского кота, — не страна, а сплошная кауза!..

Одно успокаивало в этом безобразии: трамвай наехал удачно. Колесо пришлось точно по середине шеи, так что даже платья не задело. Грудь, неплохую по комсомольским меркам, тоже не повредило. Но самое главное — чудно сохранилась голова! Частенько в таких случаях голова попадает под вторую колесную пару, а тут все окончилось благополучно. Голова отделилась чисто, без потерь. И зубы, зубы уцелели!

Зубы у Анны были не то, что у бывшего комэска Коркина, но тоже ничего. Так что, пожилой с тростью разглядывал их теперь с завистью и досадой. Зубы, впрочем, у него имелись. Только не свои, а наполовину золотые, наполовину платиновые.

«Вот живу я невесть сколько, — думал Председатель (вы догадались — это был он!), — и еще жить буду, не приведи Господь. И дело у меня важное. А зубов уж и нет. Как же работать без зубов? Только задумаешь что-нибудь большое, куснешь трубку или травинку, — так прострелит — хуже маузера! И вот же обидно, — эти ублюдки молодые — уже не жильцы, и зубы им не нужны. Так не возьмешь и себе не вставишь. Не положено! Грешная материя! А без зубов положено? Не грешно?»...

Так сокрушался пожилой, усталый джентльмен в конце довоенного московского дня, утомленный созерцанием тяжкого, вязкого времени, бессмысленной жизни, бесцельной смерти...

Новочеркасск, 6 мая 1995 г. — 25 февраля 1998 г.

Примечания

1

Автор не отвечает за правильность употребления героем иностранных слов, ибо изучение их графом происходило обыкновенно в седле или за ломберным столом...

Отрепарировать — reparieren — ремонтировать (нем.), Апребуарный — aprez-boire — после выпивки (фр.), Кассетет — casse-tete — головоломка (фр.) и т.д....

(обратно)

2

Автор совершенно бессилен перед салонным щебетаньем по-французски, поэтому с извинениями предоставляет читательницам и читателям самим разбираться во всех этих подозрительных «ma cheri Lora»,излюбленных перезрелыми российскими девами. В суматохе бала автор с военной ловкостью успел понять только самые очевидные иностранные слова:

precaution — предосторожность

desespoir — ну, это расстройство какое-то, mariage sur-le-champ — выскочить замуж за первого встречного, barriere d'innocence — «преграда невинности»; совсем непонятно, что это такое, какие ещё могут быть преграды, и с какой стороны? demander de marier — выгодный брак; rayon optique — оптический луч; refus — от ворот поворот.

(обратно)

Оглавление

Сергей Кравченко Сборник Стихотворений и рассказов

ОДЕССКИЙ МОТИВ

МАРШ НОВОБРАНЦЕВ ВЕГЕТАРИАНСКОГО ПОЛКА

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ГЕОРГИЕВСКОЙ ЛЕНТЫ

ДОМ

НИЧЕЙНЫЙ ДОМИК

ВОЗДЕЙСТВИЕ СИНИМ ЛУЧОМ

ПУТЬ В ГЛУБИНУ

ОЖИДАНИЕ

ДАР СЛОВА

***

***

ПРИЧИНА ОТКАЗА ОТ ЭМИГРАЦИИ

ДЕНЬ АНГЕЛА НОЧИ

ШКОЛЬНЫЙ ФОКСТРОТ

***

LYING TO THE SKY

НЕ ЗНАЕТ НИКТО (три способа трансцендентальной связи)

СТРАННАЯ ПТИЦА ПО ИМЕНИ ЛЮБОВЬ

ДАМА, НЕ ДЕЛАВШАЯ ГЛУПОСТЕЙ

УЛАН-БАТОР Восторженная Песнь монгольского цирика, разжалованного и демобилизованного. (Отрывок)

ИНОК

Я УКРАЛ!

КРЕДО

ДАР СЛОВА 2

СПОКОЙСТВИЕ ЛЕДИ N

АЛЛЕГОРИЯ ЛУННОЙ НОЧИ

ОПЫТ ПРИДВОРНОГО ПОРТРЕТА

ТРАМВАЙ «СЛУЧАЙНОСТЬ»

НАИНА

ПУТЕШЕСТВИЕ С «ПРЕДСТАВИТЕЛЕМ ЗАКАЗЧИКА»

Выпускной Бой

Где-то в Области Колена

Гражданин и Государство: Путь к Новой Утопии

Кавалергард

Попытка Прочтения Гоголя

Три Графа

УРОК ШАХИДИЗМА

Зубы

Реклама на сайте