«Путь к женщине»

I

Через весь зал протянуты два гигантских матерчатых плаката. На одном написано: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" На другом: "Галоши снимать обязательно!"

Зал от края до края заставлен столиками. Ресторан не ресторан, пивная не пивная, с первого взгляда не поймешь что.

Вокруг каждого столика – за стакана ми чая, за бутылками пива, перед шашечными-шахматными досками, над раскрытыми журналами, газетами – сидят тесными группами люди самой разнообразной, самой неожиданной внешности.

Частная беседа этих групп время от времени переходит в общий крикливый спор, в котором принимает участие весь зал.

Вот все посетители зала вдруг обращают пышущие удовольствием лица в одну сторону, неистово аплодируют, стучат в пол ногами, стульями, бренчат стаканами, бутылками, кричат, кого-то вызывают.

– Браво! Браво!

– Шибалин, браво!

– Никита Шибалин!

– Вот так ши-ба-нул!

– Это по-нашему, по-большевистскому!

– Товарищ, скажите, вы не знаете, Шибалин коммунист?

– Нет. Он левее коммунистов. Коммунисты стоят на месте. А он вон куда хватанул.

– Да. Можно сказать, шарапнул по всему старому миру. По самой головке.

Наконец тот, кого так усиленно вызывают, поднимается из-за своего столика, показывается публике всей фигурой, немножко польщенно, немножко смущенно улыбается.

Рукоплескания крутой волной вдруг забирают в гору, в гору… Крики усиливаются…

Какой-то остроглазый юноша вскакивает со стула и, за чем-то показывая пальцем на Шибалина, радостно взвизгивает:

– Вот он!

И сейчас же садится, раскатываясь мелким, довольным желудочным хохотом.

В то же время в другом углу зала истерический, почти кликушеский вопль женщины:

– Шибалин, спасибо вам!

Шибалин, крепко сложенный мужчина, с пристальным, чуточку исподлобья, несуетливым взглядом, стоит среди битком набитого зала, кланяется аплодирующим в одну сторону, другую, третью, потом снова садится за свой столик, тонет в море других вертлявых, беспокойных голов.

Прежняя женщина, в черной бархатной тюбетейке, в длиннополом мужском пиджаке с горизонтальными плечами, Анна Новая, все время что-то записывающая в тетрадку, привстает, бледнеет, нервно кричит из своего дальнего угла:

– Пусть Шибалин выйдет на кафедру! А то многим ничего не слыхать!