«Менестрель»

Спасибо БГ за то, что он есть.

Пальцы коснулись струн. Волшебный звук гитары разлился по таверне и наполнил ее звенящим серебром. Менестрель взял еще пару аккордов. И высоким голосом запел.

Ветер, туман и снег.Мы одни в этом доме.Hе бойся стука в окно — это ко мне,Это северный ветер,Мы у него в ладонях.Hо северный ветер мой друг,Он хранит то, что скрыто.Он сделает так,Что небо будет свободным от тучТам где взойдет звезда Аделаида.

Звук поющей гитары переходил из тягучего золота в звенящее серебро и тончайший хрусталь. Голос блуждал где-то очень высоко. В таверну кто-то зашел, с улицы потянуло пронизывающим холодом, но никто не обратил на этого внимания — все были зачарованы пением Андрея — бывшего придворного барда короля Алерика и лучшего ученика гениального Бориса.

Я помню движение губ,Прикосновенье руками.Я слышал, что время стирает все.Ты слышишь стук сердцаЭто коса нашла на камень.И нет ни печали, ни зла,ни гордости, ни обиды.Есть только северный ветерИ он разбудит меняТам где взойдет звезда Аделаида.

Hа последней строчке и особенно на последнем слове голос перешел в то, что у любого человека, пожелай он повторить это, называлось бы воплями. У него это было бесподобно страстное, пронизывающее, душераздирающее пение. Менестрель допел последнюю ноту, подождал, пока затухнет звук гитары, и взял бокал вина. И, глядя сквозь наполненное кислым рейнвейном дешевое стекло и слушая фразы людей, улыбнулся и осушил бокал.

«Гениально», «потрясающе», «никогда не слышал такого пения», «достойный ученик Бориса» — вот о чем беседовали посетители таверны, когда бард, упаковав гитару, доедал безвкусный, но сытный деревенский обед.

Вдруг за один столик с Андреем сел какой-то мужчина. Андрей иронично отметил про себя «средней зажиточности, среднего ума бюргер».

— Андрей, вы ведь путешествуете?

— А я-то думал, что в этой деревушке каждая собака уже gm`er, что меня изгнали со двора, после того, как Алерик умер и что сейчас я иду к восточному князю Доу Л'Кату.

— Hе горячитесь, Андрей, — эта фраза привела Андрея в замешательство. Сидевший перед ним человек был не мог быть восторженным горожанином.

— Hе горячитесь. Вы ведь много путешествуете?

— Да.

— И вы слышали что-нибудь об Иване Бодхихарме?

Андрей поперхнулся вином.

— Я вижу, что слышали. А что слышали?