«Моя сто девяностая школа»

Вот уже пятьдесят лет, как я окончил свою школу. Сперва она называлась "Гимназия Л. Д. Лентовской", а потом – "190-я единая трудовая школа". Сегодня это "47-я Ленинградская средняя школа".

Сперва у нас был директор – Владимир Кириллович Иванов, с большой сияющей лысиной (которого мы звали "Помидор"), а потом вместо директора был заведующий школой – Александр Августович Герке (которого мы звали "Козел" за его бородку).

Но дело не в этом. Дело в том, что мы любили свою школу, своих учителей, своих товарищей. И я уверен, что именно школа научила меня тому хорошему, что есть во мне. (А тому плохому, что есть во мне, я научился вне школы.)

У нас были замечательные учителя, влюбленные в свой предмет, любившие нас и давшие нам первые понятия о том, что такое хорошо и что такое плохо, а значит – понятия о жизни.

Из нашей школы вышло много интересных людей; и все они обязаны своими успехами нашей школе, нашим учителям.

А сколько героев Великой Отечественной войны училось в нашей школе!

Сколько чудесных тружеников вышло из нее – врачи, ученые, инженеры, именитые рабочие, педагоги, юристы, артисты, советские служащие.

Дорогая! Любимая! Родная моя школа! Спасибо тебе и низкий поклон за все!

Эти маленькие рассказы – не выдуманы. Все, о чем в них написано, – правда. Это все так и было. И мне захотелось обо всем этом написать. И если я раскрыл кое-какие тайны, мои одноклассники и мои учителя меня простят.

Им я посвящаю эти рассказы.

Я родился в Петербурге на Петроградской стороне, в пятиэтажном доме на углу Большого проспекта и Гатчинской улицы. Тогда еще никому не приходило в голову, что город будет называться Ленинградом! Он даже именовался – Санкт-Петербург. Потом, в дни войны одна тысяча девятьсот четырнадцатого года, решили, что неудобно иметь русскому городу немецкое название, – и переименовали его в Петроград.

В дни революции стали ласково называть его Питер, а после смерти Ленина он стал Ленинградом.

Так вот, я еще застал его Санкт-Петербургом.

Наш дом не был ничем примечателен. Это был самый обыкновенный дом. В нем помещалась фотография. Ее вывеска была прикреплена к нашему балкону, и потому на балконе никогда не было светло. Отец просил снять вывеску, но фотография принадлежала хозяину дома, и он сказал: "Не нравится – выезжайте".