«Девушки в черном»

Анна Дубчак Девушки в черном

– Ноябрь, а как будто уже зима. – Лиза подышала на свои пальцы и подставила мужу щеку для поцелуя. – Хорошо, что я в зимнем. В Москве всегда холоднее, чем у нас.

– Больше ты мне ничего не хочешь сказать? – Муж, мужчина средних лет, довольно полный, в длинном пальто с норковым воротником и высокой норковой же шапке, приобнял Лизу и коснулся ее щеки холодными губами. – Ну же, Лиза?

– Веди себя хорошо, не забывай обедать, корми попугая и рыбок, навещай Алешу с бабушкой… – Она улыбнулась и сама почувствовала, что улыбка вышла искусственной: ей это расставание порядком надоело, они стояли на перроне битый час, у нее замерзли ноги и руки, которые Сергей целовал ей все это время. «Хоть бы поскорее объявили посадку!» – Я буду скучать, – пробормотала она и отвернула лицо, словно бы от ветра.

– И я тоже буду скучать. – Сергей нежно провел рукой по ее подбородку и приподнял лицо жены. – Как приедешь, сразу дай телеграмму, хорошо? Чтобы мы тут не волновались.

– Конечно, о чем ты говоришь?!

– В прошлый раз ты тоже обещала, но почему-то не прислала.

– Ты мне не веришь? – Глаза Лизы гневно сверкнули, а щеки моментально покрылись румянцем. – Я отправляла, это почта так работает, я же не могу за нее отвечать…

– Ну хорошо, хорошо, не кипятись, просто мы ждали…

– Подумаешь, жена на курсы едет! Если поезд не сойдет с рельсов, что со мной может случиться?

Объявили посадку, Лиза облегченно вздохнула.

– Ну все, пока, дорогой. – Она чмокнула его в губы и заспешила к своему вагону.

– Ты не забыла? – крикнул ей вдогонку муж. – Насчет Ренуара?

– Нет. «Девушки в синем»!

– В черном!

– Ну в черном. Если встретится – привезу.

Сергей вбежал за ней в вагон:

– Тебе должно хватить даже на самый дорогой альбом.

– Ну прямо как «Аленький цветочек». Я же сказала: если встречу – куплю. Иди, Сережа, не мерзни, у тебя вон щеки побелели. – Она еще раз поцеловала его и, махнув рукой на прощанье, нырнула в узкий проход тамбура.

Уже в купе, сняв шубу и шапку, она увидела на перроне одиноко стоящего мужа и чуть было не топнула ногой. «Ну сколько можно?!» А он все стоял и стоял, делал ей какие-то знаки, пытаясь что-то еще сказать ей. Она кивала, думая при этом, как бы не отвалилась голова, а потом, когда поезд тронулся, в изнеможении опустилась на диван. Все – поехали!

Весь вечер она ела маринованные грибы и котлеты, которыми ее угощали соседи по купе. Все командированные, вырвавшиеся из дома, расслаблялись в теплом купе и пили водку. Их было трое – мужчин, которым разговоры об охоте и рыбной ловле доставляли неслыханное удовольствие. Лиза, закутавшись в длинный халат, слушала разговоры о дроби, снастях, лещах, карасях и кабанах и никак не могла понять, что в этом хорошего – посреди зимы, надев на себя тулупы и валенки, сидеть часами на морозе возле ледяной лунки. Ведь так недолго промерзнуть до костей, подхватить воспаление легких, а потом и вовсе умереть…

В полночь ее сморило. И снился ей огромный карась, который, вынырнув из проруби, попросил у нее свитер, а потом никак не мог надеть его – мешали острые плавники…

В Москве ее встретил Елисей.

– Привет, королевич! – Она бросилась ему в объятия на глазах знакомых командированных, которые, намереваясь помочь ей донести чемоданы и сумку, теперь вдруг быстро распрощались и смешались с толпой. – А где же цветы? – Лиза загадала: если Елисей встретит ее, как всегда, с розами, то все будет хорошо, а если нет… Об этом ей даже и думать не хотелось. Зато «хорошо» подразумевало: во-первых, пять дней после курсов она будет ночевать в большой квартире с дорогим сердцу мужчиной; а во-вторых, он будет нежен и внимателен, как никогда…

– Ты не успел купить розы?

– Знаешь, милая, я так торопился, да и телеграмму твою получил совсем недавно, часа четыре назад мне Катя позвонила… Ну прости!

– Как она, кстати?

– Хорошо. Родила мальчика. Так что теперь я – дядя. Ну что, пойдем? У меня машина, я довезу тебя…

– Куда это ты меня довезешь? – У Лизы замерло сердце.

– До твоего общежития. – Елисей, королевич в огромной белой куртке, в капюшоне которой тонула его красивая белокурая голова, выглядел растерянным. – Понимаешь, ко мне пока нельзя, я тебе вечером позвоню и все объясню.

– Ты что, женился? – У Лизы от нехороших предчувствий закружилась голова. Она тут же готова была пожалеть, что приехала в Москву.

– Да нет, что ты! Все нормально, я просто хотел сказать…

– Ну хорошо, – смягчилась Лиза. – Вези меня в общежитие, только перед этим давай где-нибудь пообедаем.

– Знаешь, Лизок, у меня цейтнот, я правда очень тороплюсь. Давай уж ты сама где-нибудь перекусишь, а вечером…

– Хорошо, – холодно произнесла Лиза.

После занятий всей группой было решено пробежаться по магазинам. Лиза же, незаметно отстав от подруг, села на автобус и поехала на Дмитровку. Ей казалось, что сейчас с ней происходит продолжение сна с карасем в свитере. Пропало ощущение реальности происходящего. Ей не хотелось уже ни учиться, ни покупать духи… Но у него цейтнот. До вечера было еще далеко, и она решила приблизить встречу. Подумаешь: друг-беженец живет, поэтому нельзя! Да она с ним сразу найдет общий язык и уж как-нибудь даст понять, что хотя бы один вечер им нужно будет провести вдвоем с Елисеем – взрослые же люди.

Она очнулась уже возле двери. Потрогала ладонью кожаную обивку и только тогда поняла, что это не сон – она в Москве и стоит перед дверью, за которой находится совсем другой мир, где все подчиняется только ей, где очень скоро – так говорил ей в прошлую встречу Елисей – вообще все будет принадлежать только ей одной…

Она позвонила. И совершенно не удивилась, когда поняла, что там никого нет. Цейтнот. Тогда она достала из сумочки ключ. Лиза заказала его в прошлый раз, чтобы иметь возможность сделать Елисею сюрприз. Или на тот случай, если он, к примеру, не получит вовремя ее телеграмму. Сколько раз она в воображении рисовала себе эту встречу!

Лиза открыла дверь и вошла. И сразу почувствовала облегчение.

Она почти дома. Как бы много она дала, чтобы не было этого «почти»!

Ступая босыми ногами по паркету, она спрятала в шкаф сумочку и шубу с шапкой, зашла на кухню, заглянула в холодильник и, обнаружив в нем две бутылки шампанского, застонала от счастья. Конечно, только ее дурацкая мнительность заставляет думать, что Елисей охладел к ней. Подумаешь, не купил цветов, так что ж с того? Может, у него сейчас денег нет?

Затем, вспомнив о друге-беженце, она еще раз обошла квартиру в поисках его вещей, но нашла лишь грязные носки в ванной и джинсы в спальне на кресле. Ей показалось, что они принадлежат Елисею. «Очевидно, беженец сам все понял и съехал на эту неделю с квартиры». Успокоив себя таким образом, Лиза подошла к магнитофону, поставила свою любимую кассету и села в кресло. Она закрыла глаза и стала вспоминать их вечера, проведенные в этой квартире, их разговоры, медленные танцы… Потом, утомившись и почему-то всплакнув, она побрела снова на кухню, достала початую банку консервированной фасоли, отрезала ветчины и, забравшись с ногами на табурет, стала жевать. Время тянулось медленно. Вернувшись в спальню, она легла и очень скоро заснула.

Проснувшись, она первые несколько минут приходила в себя, пытаясь вспомнить, где она и что с ней. Вдруг она услышала какое-то движение в соседней комнате. Нет, будет глупо, если она сразу обнаружит свое присутствие. Лиза очень тихо, стараясь почти не дышать, подошла к двери и прислушалась.

– …надо срезать шипы и бросить розы в ванну с водой, – услышала она до боли знакомый голос и подумала, что сходит с ума.

– Нож на кухне, наверное, в раковине, я не успел помыть, – ответил Елисей.

– А ты точно знаешь, что сегодня она будет ночевать в общежитии?

– Где же еще? Я, конечно, пытался что-то сказать про вечер, я же человек воспитанный…

– Бедолага, придется ей всю ночь умываться слезами и дышать хлором казенных простыней. Тебе ее не жалко?

– У нее есть муж, – спокойно возразил Елисей. – Я же не мальчик, может и у меня быть личная жизнь?

– Может, конечно, а все равно Лизку жалко… Пойми, я привыкла к ней. Мы же с ней рядом живем и в одной школе работаем… Если бы не она, я бы не встретилась с тобой.

– Ну тогда давай за нее выпьем. Может, ты весь вечер будешь мне рассказывать о ней? Ну расскажи об ее муже! Его, если мне не изменяет память, зовут Сергеем?

– Да, его зовут Сергеем…

– А почему так грустно? С ним тоже трудно было расставаться?

– Сосед как-никак.

– Понятно. Напишешь ему письмо, вместе напишем, что, мол, возвращаем тебе, Сережа, твою верную жену, Лизу, держи ее покрепче в руках, следи за ней и не пускай ни на какие курсы. Ты побледнела? Что с тобой?

– Знаешь, я вдруг подумала: а если бы на месте Лизы оказалась я?… Это ведь так страшно, Лис… Ведь она любит тебя! Она все эти месяцы только о тебе и мечтала. Придет ко мне, обхватит ладонями чашку с чаем и сидит, смотрит куда-то мимо меня, в пространство, а потом вдруг скажет: «Вот выйти бы сейчас из дома, взять такси и – к поезду. Упросить проводницу, чтоб так, без билета, взяла в Москву. Утром просыпаюсь – а я у Елисея…» Что ты так на меня смотришь? Тебе это не понравилось? Хорошо, не буду. Подними, пожалуйста.

– Что это?

– Календарик. Нравится? Сегодня купила.

– «Девушки в черном». Ренуар. Вот эта, что ближе, на тебя похожа.

– Да? Значит, он не зря мне говорил…

– Кто?

– Так, один знакомый… Сосед Сережа сказал мне то же, что и ты, – что я похожа на эту девушку в шляпе.

– Выпьем? За тебя, Женечка.

– За тебя, Лис.

Лиза вышла из спальни, подошла к шкафу и взяла оттуда свои вещи, затем в прихожей поспешно оделась и вышла из квартиры. Она не слышала ни Елисея, говорившего что-то быстро ей в спину, не слышала истерического вскрика Жени. Словно накрытая сверху стеклянным звуконепроницаемым колпаком, она, сосредоточив свое внимание лишь на ступеньках лестницы, почти бегом выбежала из дома.

В общежитие она вернулась поздно. Забралась под одеяло и, не обращая внимания на расспросы соседки по комнате, долго лежала с открытыми глазами, потом очень громко, отчетливо произнесла: «Завтра же дам телеграмму».

На другое утро ей стало плохо, поднялась температура. В комнате никого не было, в коридорах – ни души. Лиза выпила еще теплый чай, заваренный соседкой, сгрызла кусочек засохшего сыра. А потом в дверь постучали. Пришел незнакомый мужчина, назвался Андреем, принес аспирин и сбегал в магазин за молоком.

– Хотите, я поцелую вас, и все пройдет? – спросил он вдруг.

– Нет, я не люблю целоваться. Чтобы целоваться, нужно любить, а я вас ведь не люблю. Я вообще никого не люблю… Мне нужен Ренуар, телеграмма и немного горячего молока.

Она рассказала ему про «Девушек в черном».

– Хотите посмотреть?

– Нет, купить.

Андрей повез Лизу в Пушкинский музей. По дороге зашли в рюмочную. Лиза сказала, что за все заплатит сама. Потом Лиза дала телеграмму мужу: «Приеду двадцать третьего. Встречай все московские поезда».

В музее Лизу мутило, в зале, где посетители с любопытством разглядывали композиции абстракционистов, ее вообще чуть не стошнило. У импрессионистов она почувствовала себя как дома. Она попыталась сказать это спутнику, но так и не смогла подобрать выражения. От выпитого в рюмочной коньяка в голове все смешалось.

– Ты, карась в свитере, покажи мне этих девушек, в черном…

– Вы же, Лиза, только что прошли мимо них.

– Ну так вернемся к ним.

…На шум сбежались посетители и служащие музея: Лиза, ухватившись за раму ренуаровских «Девушек в черном», что-то пыталась сбивчиво объяснить. Был, конечно, скандал. Андрей куда-то исчез.

Лизе помогла какая-то незнакомая женщина. Она вывела ее на улицу и рассказала, как добраться до вокзала. Купив билет, Лиза прошлась по торговым рядам, зашла в кафе, где съела пирожок с брусникой и подала старушке-нищенке тысячу рублей. Времени до поезда оставалось еще много, и она решила зайти в книжный магазин. Там она купила фломастеры, зеленую ручку с рыженькой белочкой, коллекционный томик-миниатюру Кольцова, большую карту мира, несколько коробочек с цветными скрепками и собиралась было уже выйти из магазина, как вдруг увидела на одном из стендов большой альбом Ренуара.

– Заверните, – сказала она продавщице.

В купе ночью, когда поезд мчал ее домой, Лиза спросила у рыжей женщины в красном платье с блестками, которая пила много лимонада и без конца грызла кедровые орехи: «Вы бы простили своему мужу измену с собственной подругой?» Женщина в красном платье усмехнулась: «А куда бы это я, интересно, делась?» – «Вы, наверно, и сами изменяли мужу?» – «Это – жизнь!» – многозначительно изрекла многоопытная попутчица и отправила в рот очередную порцию орехов. «Вам нравится вот эта женщина?» Лиза ткнула пальцем в ренуаровскую девушку, что на переднем плане в черной шляпке. «Я же не розовая какая, мне больше, признаться, мужики нравятся. Но она вроде ничего… А вот эта зато, которая на нее сверху смотрит – точная копия…» – «Чья копия?» – «Как чья? Твоя. И нос, и губы такие же…»

Лиза подняла голову и взглянула с недоверием на рыжую женщину. Потом медленно закрыла альбом, легла и как-то незаметно уснула. В эту ночь ей не приснилось ничего.