«Опыт полёта»

Ты летаешь, а под тобой, на земле, любимые существа. Ходят, разговаривают, пьют, спят, испражняются, пишут письма, читают, смотрят телевизор. Они ругаются, мирятся, поют, звонят друг другу по телефону, говорят ласковые слова, в ярости бьют посуду. Они делают все, что положено делать людям. Только не замечают тебя. Никогда. Изредка, очень-очень редко, даже говорить не стоит, но все-таки, случается, бывает — они прислушиваются к чему-то и видят смутный неясный образ: амурчик? ангелочек? облачко? Это — ты. Но они этого не знают. И забывают. И вспоминают только тогда, когда ты уже не летаешь, а плаваешь в темном теплом тумане и с тобой нежно разговаривают чарез стенку живота. И хотя тебя пока еще никто не видит — тебе очень хорошо. Тебе не нужно еще внимание других, тебя вполне устраивают уют и мир в твоей будущей семье. Полеты прекращаются. На долгих девять месяцев. И это — бесконечность. Ты — весь внимание. Ты жадно ловишь информацию изнутри себя и из внешнего мира. Ты чувствуешь свой стремительный рост — словно ты вспухаешь, — приток каких-то веществ, отчего у тебя появляется сила, и можно уже сообщить о себе ударом пятки в упругую стенку темного тумана: «Я есть». Ты жадно ловишь звуки снаружи — глухие, громкие, как тамтамы.

И вот — ты рождаешься. Правда, это с их точки зрения. А в самом деле — ты засыпаешь. Боль, стресс, ослепление светом, холод так велики, что мозг отказывается служить и закрывает все входы и выходы. Впоследствии у тебя уходит вся жизнь на то, чтоб их раскрыть. Но ты не успеваешь, так как канал, сообщающий, что ты только для этого-то и существуешь, тоже заперт, и только в замочную скважину тянет сквозняком и ты до самой смерти маешься из-за этого и ищешь смысл жизни, которого нет.

Но зато после рождения ты снова получаешь право полета. Правда, это уже не легкое счастливое парение. Этот полет намного грубее. Тебя поднимают руки отца и бросают вверх. Ты радуешься и смеешься. Потому что в самом апогее, в точке между взлетом и падением, в тебе просыпается то ли амурчик, то ли ангелочек, то ли облачко. Это миг блаженства, и он повторяется раз за разом, пока отец не устает или ему не надоедает с тобой возиться.

Твое тело день ото дня тяжелеет. Первый его опыт. С каждым разом подбрасывают все ниже, спасибо, если подбрасывают. Приходится компенсировать чем-то.

Сидишь за столом. Все едят.

— Тебе — что, нужно особое приглашение?