«Бублик»

«Бубликом» в среде людей, употребляющих галлюциногенные вещества, называется «нулевой trip», то есть неожиданное отсутствие галлюцинаторного эффекта после приема препарата.

«Чугунным бубликом» называется состояние, когда ожидаемый эффект не просто отсутствует, но его отсутствие сопровождается явлениями психической угнетенности и физической истерзанности.

Двое стояли на краю горного плато. Была темная ночь — мрачные часы, предшествующие рассвету.

Справа угадывался горный кряж. Впереди плато, гладкое и ровное, как стол, обрывалось. Там была пропасть.

Один (назовем его «фигура No 1») подал голос, сдавленный тьмой и неподвижностью:

— Делать пока нечего. Скрасим скуку старинным способом — обменяемся историями наших существований. Если да, то начинайте.

Второй (скажем так: «фигура No 2») охотно отвечал, выговаривая слова быстро, негромко и четко. Видимо, он привык произносить речи.

— Моя история это история преступника. Она не для нежных ушей. Но вас-то она не сможет шокировать.

Родителей у меня не было. Я рос у чужих. Сначала меня кормили и грели какие-то кухонные тетки, а потом сдали в приют. Среди других подкидышей, сирот и бастардов я сразу выделился своей силой, умом и прожорливостью. Кормили нас вроде бы сытно, но мне все было мало — я так и льнул к кухням, не гнушался объедками.

Взросление мое было более быстрым, чем у других детей. Вскоре я сбежал. Холодный ветер в переулках заставил меня смеяться и хохотать. На городской помойке меня подобрали цыгане. Дорожный мир открылся мне, и я полагал тогда, что для бесконечной дороги появился на свет. Впервые я съел кусок мяса и выпил первую чашку вина. Я научился гадать. Я также научился воровству и пению. Я ходил колесом и проделывал другие акробатические трюки. В двенадцать лет я уже совокуплялся с цыганскими девчонками, носил нож и серьгу. Но свобода вскоре мне надоела. Поступил в школу. Страстью моей стало чтение книг, особенно романов с продолжениями. Все люди разделяются на тех, кому хочется знать «как было на самом деле», и на тех, кому хочется знать «что было дальше». Я принадлежу ко второй категории. Слова «продолжение следует» стали для меня символом веры.