«Рассказы»

Шагают прохожие, друг на друга похожие, безликие, вечные, нарисованные на стеклах и дверях уносящихся вагонов. Все - навстречу, между ними - по коридору одинаковых дверей, по времени одинаковых лун, по тоске одинаковых дней...

- Кого ты ищешь, девочка? - участливый голос, полное тело и мягкие руки.

- Брата.

Нос в очках утыкается в полированный столик, в бумажные причуды на нм, в разлинованные листы со странными значками, непонятными, непохожими. Она удивленно поднимает глаза:

- Вы его знаете?

- Все они у нас тут, - легкий шлепок по шуршащим листкам, удовлетворенно и веско. - Только не брат он тебе.

- Какая разница, - отмахивается она торопливо. - Быстрее, пожалуйста!

- Сто тринадцать, дробь два, восьмой корпус, седьмое отделение, на звук голоса, после двух.

- А сейчас? - спрашивает она, лихорадочно пытаясь запомнить, оставить в памяти этот бессвязный набор цифр и звуков.

- У нас всегда двенадцать.

- Ночи? - обрадовано выдыхает она.

- Дня! - припечатывает ее голос к чистому, стерильному, натертому до блеска в глазах полу.

- А как же тогда? - растерянно оглядывается она.

- А ты не спрашивай, не спрашивай, - заводятся часы, на истертом циферблате синие стрелки дрожат и тают. - Иди, давай, иди.

Тормозят двери, и много коридоров, среди которых просто теряется ее маленькая фигурка, тает в тени стен и голосах лозунгов, кричащих всегда не о том.

Зелень деревьев и трав в крови, но это уже как-то привычно, она движется медленно, повторяя про себя тот странный набор цифр и звуков. А страх уже здесь, в кончиках пальцев, в развевающихся волосах, в больных глазах за стеклами синих очков...

Из-за поворота неожиданно кучка существ в халатах и телогрейках. Отсутствующие взгляды, упертые в окровавленную землю, усталые руки вдоль тела: куклы, куклы, марионетки, их ведет женщина в белом халате, выкрикивая на ходу что-то веселое и бодрое, подгоняя хлыстом слов обжигающе больно. Она видит себя одной из них, она уже идет в центре этой странной кучки, с такими же усталыми глазами, отсутствующими руками и абсолютно чистой коробкой головного мозга, ничего не помня и не зная, вздрагивая от ударов слов, оставляющих красно-синие полосы на теле и шрамы от порезанных вен.

Они проходят мимо, она ежится, возвращаясь в себя, долго привыкая к собственным мыслям, к ожившим рукам, сбрасывает с плеч волосы и прибавляет шаг.