«Сад опавших листьев»

Каяма исполнилось шестьдесят лет, когда он занялся садом. С тех пор прошло десять лет… Тогда, в шестьдесят, не верилось, что он сможет прожить еще десять лет; самое большее – два-три года, вот и придумал себе занятие. А нынче уже семьдесят… Правда, он с самого начала сознавал, что потребуется по меньшей мере лет десять, чтобы сад мог дать ту необъяснимую радость, на которую он рассчитывал, и тем не менее почти весь свой капитал Каяма истратил на покупку участка в двести цубо.[1] Капиталом же было то немногое, что оставалось у него от денег, полученных при уходе с работы.

На краю рощи близ реки Тамагава, где еще сохранился облик прежней равнины Мусасино, он построил дом, в остальном полностью доверившись природе. А потому летом он жил в прохладе деревьев, осенью – среди ворохов опавших листьев. Во все времена в сад залетали птицы, летом появлялись змеи. Так и жил бы он, предоставляя ветрам ворошить и трепать опавшие листья, если бы вдруг не охватило его желание садовничать – это произошло через год после того, как двое его детей почти одновременно обзавелись семьями и покинули дом.

Каяма было пятьдесят два года, когда умерла его жена. А вскоре и дети – сын и дочь – попросили его согласия на брак. С тех пор они почти не появлялись в доме Каяма. Иногда Каяма невесело думал: уж не превращается ли он в типичного старого брюзгу? Может быть, в этой долгой трудной жизни без спутника как-то незаметно накапливаются странности, калечащие душу? – пытался он разобраться в самом себе. Но эти попытки лишь оставляли какое-то ощущение подавленности. Когда сын объявил о намерении жениться, Каяма испугался, не просит ли он согласия на брак уже после свершившегося факта, но, поговорив с сыном, сразу дал согласие. И с дочерью было почти так же. Да нет, скорее уж он проявил снисходительность.

Дети с семьями жили в удобных современных домах и не очень-то стремились бывать в его старом доме. Это вызывало у Каяма не столько чувство горечи по поводу нравов современной эпохи, сколько опять же ощущение одиночества и оторванности… Прежде детей было двое, теперь их стало четверо, и, когда он думал о них, ему казалось, что и потерял он уже четверых… Ведь Каяма и не женился вторично только потому, что решил прежде вывести детей в люди. И может быть, чувствуя себя одиноким, именно в саде пытался он найти друга, к которому взывал.