«Старый петух, запеченный в глине»

(последний рассказ С.Д.; вместе с «Виноградом» он должен был войти в задуманный сборник «Холодильник»). – Авторская машинопись с правкой из домашнего архива С.Д. в Нью-Йорке.

Моя жена проснулась и спрашивает:

– Кто может звонить в четыре утра? Даже интересно… Ты не спишь? Я сказал:

– Ничего интересного.

Раньше, еще в Союзе, лет двадцать назад, это могли быть знакомые пьяницы. Помню, дисквалифицированный боксер Литовченко кричал мне:

– Еду! Жди! Готовь закуску! Я вяло сопротивлялся:

– Сейчас ночь.

– Вечно у тебя ночь, когда я звоню.

– Да и выпивки нет. В ответ раздавалось:

– Должен тебя разочаровать: есть, и в неограниченном количестве…

Так было в Союзе.

Я встал, прикрывшись газетой. Пол был теплый. Подошел к телефону. Слышу, говорят по-английски:

– Это полиция. С вами желает беседовать…

– Кто? – не понял я.

– Мистер Страхуил, – еще раз, более отчетливо выговорил полицейский.

И тут же донеслась российская скороговорка:

– Я дико извиняюсь, гражданин начальник. Страхуил вас беспокоит. Не помните? Восемьдесят девятая статья, часть первая. Без применения технических средств.

Я все еще не мог сосредоточиться. Слышу:

– Шестой лагпункт, двенадцатая бригада, расконвоированный по кличке Страхуил.

– О, Господи, – сказал я. Страхуил повысил голос:

– Все, начальник, испекся. Припухаю у ментов в районе Двадцать первой и Бродвея. Надо срочно выкуп заплатить. А у меня тут, кроме вас, ни одного солидного знакомого. Шплинта зарезали. Володя-Рваный лечится от алкоголизма.

– Что произошло? – спрашиваю.

– Да ничего особенного. В Сирее повязали, гады. С мантелем в руках.

– Что значит – с мантелем?

– Я мантель примерял, такой каракулевый, дамский.

Тут я наконец все понял:

– Ты шубу украл?

– Какой-украл?! Пытался. А то сразу-украл. Пытался и украл – вещи разные. Это как день и ночь.

Я задумался-что происходит? Одиннадцать лет я живу в Америке. Шесть книг по-английски издал. С Джоном Апдайком лично знаком. Дача у меня на сотом выезде. Дочка-менеджер рок-группы «Хэви метал». Младший сын фактически не говорит по-русски. И вдруг среди ночи звонит какой-то полузабытый ленинградский уголовник. Из какой-то давней, фантастической, почти нереальной жизни. Просит за него выкуп уплатить – четыреста долларов.

– Иначе, – говорит, – в тюрьму отправят, к черномазым. Удовольствие ниже среднего.