«Шахматист»

Фридрих Дюрренматт

Шахматист

Перевод - Александр Хартманн

.........................................................

Это скорее не литературное произведение, а зарисовка, которая могла лечь в основу как рассказа, так и пьесы. Тем не менее, данная вещь типичный пример дюрренматтовского подхода к драматургии: "история додумана только тогда до конца, когда принимает наихудший оборот". "Шахматист" был найден в бумагах писателя после смерти и не вошел ни в одно регулярное собрание сочинений. Произведение было опубликовано во Frankfurter Allgemeine Zeitung от 5.09.1998

.........................................................

Молодой прокурор идет на похороны своего предшественника. При этом он знакомится ближе с судьей, дружившим со старым прокурором. И вот, пока они плетутся в похоронной процессии, судья рассказывает, что он играл с покойным в шахматы - один раз в месяц. Прокурор отвечает (они уже приближаются к крематорию), что он тоже любитель шахмат.

Оба принимают участие в траурной церемонии и идут вслед за гробом к свежевырытой могиле. Старый судья спрашивает молодого прокурора, не отказался бы тот от приглашения сыграть партию в шахматы. Прокурор соглашается и они договариваются на следующую субботу. Юная жена прокурора также приглашена; хотя старый судья и вдовец, его дочь ведет домашнее хозяйство. И вот, в следующую субботу, около семи, молодой прокурор со своей женой приходит в гости к старому судье, живущему в тихой вилле, окруженной большим парком с огромными елями; все это находится в предместье, где живут одни богачи: в так называемом "английском квартале". В деревьях щебечут птицы. Вдалеке видны последние лучи солнца. Еда великолепна. Вино отменного качества.

После ужина дочь судьи уводит жену прокурора в салон, мужчины же удаляются в кабинет. Шахматная доска уже разложена. Старый судья подает коньяк и игроки усаживаются напротив друг друга. Но перед тем, как начать, судья говорит, что должен прокурору кое в чем признаться. Прошло уже двадцать лет с тех пор, как он познакомился с покойным прокурором; случай свел их на похоронах судьи, чье место он теперь занимает. Во время похорон они разговорились о шахматах, поскольку покойный прокурор тоже раз в месяц играл в шахматы с умершим теперь уже двадцать лет назад судьей. Игра была особой: фигуры обозначали конкретных людей, определенных самими игроками. Ферзем обязан был быть наиболее близкий игроку человек; для тогдашнего прокурора - сестра, занимавшаяся домом после смерти супруги; для судьи это была жена. Оба игрока назначали офицерами знакомых священников или учителей, конями - адвокатов и военных, турами становились промышленники и политики. Пешки набирались из простых сограждан, ими могли быть, к примеру, горничная или молочник.

Правило игры заключалось в том, что потеряв фигуру, игрок обязан был умертвить и того, кто ею обозначался. Игра возобновлялась только после совершения убийства. Получивший же мат, должен был покончить с собой. Это вело к тому, что одна игра длилась десятилетиями. Зачастую ходы обдумывались месяцами: так, например, покойный прокурор играл с предшественником старого судьи пятнадцать лет, пока не поставил ему мат. Причем до этого и ему, и его противнику пришлось убить своих жен. Кто эту игру придумал - невозможно узнать. Предшественник судьи играл в нее с предшественником недавно скончавшегося прокурора, приняв эстафету у предшественника предшественника старого судьи... Похоже, что в этом городе уже всегда судья играл таким образом с прокурором. По крайней мере, таково было объяснение покойного прокурора ему, судье. За объяснением тогда же последовала и исповедь в убийствах, совершенных ныне покойными прокурором и судьей. Первой его реакцией, продолжает старый судья, было желание немедленно арестовать прокурора. Но затем он не смог удержаться от соблазна начать новую игру: прокурор назначил ферзем свою старшую дочь, занимавшуюся хозяйством, поскольку жена к тому времени ушла в мир иной по шахматным причинам; он же, судья, поставил свою молодую жену. Начиная с того момента, жизнь получила совершенно иной смысл: благодаря шахматам, в руках игроков имелась почти божественная власть над конкретными людьми. Они сидели друг против друга подобно Ариману и Ормузду.

Двадцать лет они играли таким образом, борьба шла за каждую фигуру. Это было ужасно и одновременно невероятно по силе ощущений в моменты необходимости пожертвовать фигурой. И никогда ему не забыть тот день, когда, спасаясь от мата, пришлось отдать собственную супругу. Это продолжалось до тех пор, пока на прошлой неделе старый прокурор не вынужден был покончить с собой, получив мат. Может показаться удивительным, что убийства, совершенные в течение этих двадцати лет ни разу не были раскрыты. Но кроме того, что они каждый раз планировались с особой тщательностью (судья приводит несколько примеров), причина была и в другом: никто не мог предположить, что такой странный мотив, как шахматная партия, может лечь в основу преступления.

Молодой прокурор с ужасом выслушивает откровения старого судьи. Тот, закончив, откидывается на спинку кресла. Из соседней комнаты слышны бодрые голоса обеих женщин.

- Все. Можете меня арестовать, - произносит он.

Молодой прокурор погружается на некоторое время в собственные мысли. Затем с задумчивым видом протягивает руку к фигурам, стоящим рядом с доской. Поместив ферзя на полагающееся место, он говорит:

- Ставлю свою жену.

Старый судья также берется за ферзя:

- Ставлю свою дочь.