P.S. — Ну, здравствуй, дружище! Как быстро ты вернулся. Чем же тебя обрадовать? Накормить мясом, отнять горб или показать лицо твоей матери?
— Дай мне боли. Я к ней привык.
Жизнь далеко немногих из нас достойна описания. Ещё меньше тех, чья смерть оставила след в наших сердцах. Между появлением живого существа на свет и его уходом существует разрыв. Он заполняется мягкой прозрачной субстанцией, которая называется судьбой. Она легко ранится осколком чужого разбитого зеркала. И, если принимать слишком близко к сердцу чью-то судьбу, то достаётся и тебе — царапина или глубокий укол. После таких случаев на сердце остаются шрамы. На всю жизнь. Они-то и не позволяют нам забыть о боли. Не о своей, а о чьей-то.
Его жизнь была такой же короткой, как и этот рассказ о ней, а его боль тянулась бесконечно, потому что складывалась из сотен тысяч секунд. Но при этом я ни разу не видел, чтобы он плакал — значит он был настоящим мужчиной. Да-да, мужчиной, хоть Господь и поместил его до появления на свет в чрево обыкновенной собаки.
Сначала о том, кто его спас. В юности его называли Железо — это потому, что он ещё в том возрасте был необычайно силён и ловок, и на вопрос: обещаешь? — всегда отвечал — железно! — и ничего не исполнял. И потом, после армии, когда он, накручивая «солнце» на турнике, сорвался и сломал позвоночник его продолжали называть Железом, потому, что он выжил, хотя врачи, осмотрев травму, сказали, что он не протянет и недели. Пролежав полгода, жадный до жизни больной сожрал весь запас обезболивающих средств палаты на год вперёд, и тогда администрация выставила его из больницы. Первое, что он сделал, когда вышел — купил бутылку вина. С тех пор он пил очень долго и каждый день, пытаясь унять постоянную боль в спине. Двадцать пять лет река из дешёвого вина вливалась в грубую глотку, ежесуточно убивая способность выговаривать слова. Скоро в его лексиконе остались только междометья и мат, не считая долгих пауз с выпученными глазами.
Комментарии к книге «Судьба Риголетто», Владимир Сачков
Всего 0 комментариев