Неужели все благие намерения начинаются с неприятностей? Вчера условились: уволенные в запас пограничники и армейцы, отъезжающие на крупнейшую сибирскую стройку, прибудут в Дом офицеров на вручение комсомольских путевок. Явятся как на парад — точно в назначенный срок, со всеми знаками отличия…
И вот этот торжественный момент наступил. В президиум поднялись командование южного пограничного округа, секретарь ЦК комсомола республики, представитель треста Алюминстрой, офицеры. Раздались по-солдатски дружные аплодисменты.
А трое не пришли. И кто! Коммунист Гена Ветров, Кирилл Симагин, похвалявшийся, что на стройке сразу же будет бригадиром, и секретарь комсомольской организации пограничной заставы Ваня Щедров.
Борис Точкин, комиссар эшелона добровольцев, волновался. Он вспоминал наказ начальника политотдела при вручении мандата: «Работа комиссара эшелона посложнее командира отделения: люди собраны со всего округа, дорога дальняя, соблазнов в пути много. Но все должны прибыть к месту назначения организованно, как и полагается воинскому подразделению. Мы надеемся на вас».
«Надеемся на вас, — горько подумал Борис. — Еще в вагон не сели, а уже трех человек недосчитываюсь…»
Точкин нарочно сел в середине зала, чтобы не бросаться в глаза, но начальник политотдела округа заметил его и указал на место в президиуме. Ничего не поделаешь, надо взбираться на голгофу.
Генерал уже закончил напутственную речь, помощник по комсомолу разложил путевки.
— Геннадий Ветров! — назвал первого по алфавиту секретарь ЦК комсомола.
Точкин опустил глаза, чтобы не видеть зал, недоуменно-вопросительных взглядов членов президиума. Позорище! Но случилось невероятное: в тот момент, когда была названа фамилия Ветрова, дверь в зал стремительно распахнулась, и высокий, стройный Генка, печатая шаг, направился к столу президиума. Борис очнулся, мысленно обругал парня бронзовым идолом, но через минуту уже готов был расцеловать его. И ответил Генка по-военному: «Служу Советскому Союзу!» Каждый доброволец вслед за Ветровым повторял эти торжественные слова, награждался аплодисментами. Только дважды угрюмо промолчали присутствующие, когда были названы фамилии Кирилла Симагина и Ивана Щедрова.
Комментарии к книге «После отбоя», Николай Александрович Романов
Всего 0 комментариев