«Планета»

После точной работы отдых приходит не сразу. Сосредоточенное зрение дробит все существующее на детали, и мелкий мир засоряет сознание.

Чтобы увидеть вещи во весь рост, надо преодолеть усталость, отвоевать у нее масштабы.

Женщина встает из-за стола. Ей не больше двадцати лет. Волосы растрепаны. Синяя спецовка в черных слесарных отметинах свисает на боках, карманы оттянуты тяжестью, в боковом карманчике блестит складной металлический полуметр.

«Зачем после работы точные глаза? — думает женщина. — Совершенно излишняя роскошь! Зачем они? Чтоб видеть сухие трещины на восторженных губах? Чтоб видеть пятна, не вычищенные бензином? Чтоб видеть серебряную пыль в волосах любимого? Чтоб видеть клопиные гнезда на стенах картинных галерей? Совершенно излишняя роскошь — точные глаза. Мир прекрасен в общем и целом!»

Вдруг усталость исчезает, и женщина заявляет себе почти вслух:

— Нет! Они нужны!

Она поправляет волосы, сбрасывает утомление и становится ясным, что она еще девочка и что ее зовут Люся.

— Это подлость — заниматься звездами в наше время, — говорит Алексей. — У нас двадцать шесть человек окончательно без квартир, а он на восьмом этаже, сукин сын, занимается чистой поэзией! Один в четырех комнатах!

Ленечка соглашается:

— Безобразие! Такого старика нужно ко всем чертям отправить в богадельню или в музей.

Люся соглашается:

— Мы его вытянем на чистую воду! Мы ему покажем, где кончается его поэзия и где начинается жилищный кризис!

— Разве мы не легкая кавалерия?! — говорит Алексей. — У меня есть адрес. Идем!

В восемь часов осенью на улице совершенно темно. Фонари, звезды, луна, окна, огни в лужах, папиросы встречных — все это горит одинаково желтым светом. От огня к огню, как по черной реке, от бакена к бакену идут Алексей, Люся и Ленечка.

Все просто — когда есть адрес. Можно условиться, кто войдет первым, кто позвонит, кто представится, кто скажет:

— Как нам ни жаль, дорогой товарищ, но…

И кто, наконец, напишет протокол и даст его на утверждение домового управления.