«Четвертая стихия»

Первыми птицами были не птицы. Первыми птицами были насекомые.

Это может вызвать недоверие: дескать, как же это? Такие маленькие — и не побоялись летать? А вот не побоялись.[1]

Когда предки насекомых высадились на суше, на ней не было ни души, то есть буквально никого из представителей животного мира. Все представители животного мира представительствовали в воде и даже помыслить не могли[2], чтобы пуститься в рискованное плавание по суше. Неизвестность пугает, известность разочаровывает. Предки насекомых прошли этот путь — от страха к разочарованию.

Земля их разочаровала. Она оказалась совсем не такой, какой рисовалась в воде, — нужно все же учесть, что это была земля Палеозойской эры. Всего три континента, вместо современных пяти, с довольно убогой первобытной растительностью, которая не могла удовлетворить растущих потребностей обитателей суши. Однако пути назад не было: все пройденные пути повысыхали.

Суша состояла из бывших морей и рек, приспособившихся к сухопутному существованию. И растения суши при ближайшем рассмотрении оказались бывшими водорослями, потерпевшими бедствие на земле. С этого, собственно, и началась дружба растений и насекомых, дошедшая до того, что они совершенно не могут друг без друга существовать. Предки насекомых были рады встретить на суше своих, а растения рады были порасспрашивать, как там сейчас в воде, повспоминать, как это было раньше.