«Путь в счастливую страну»

Самая покорно протянутая рука не могла вытянуть за день и пятачка, самая жалостная рожица не могли вымолить ничего из очерствевших карманов пермяков.

Те дни, когда подавали беленькими, стали далеким былым, и ни один самый отчаянный враль не осмеливался заявить, что он получил гривенник. Его бы непременно избили.

В одну из последних весен захлопнулись для беспризорников окна в городе Перми; на стук в ворота отвечали только собаки злым лаем, и стали нещадно выгонять с вокзалов. Сильней заговорили о счастливой стране, имени ее не называли, но была она где–то на западе, и нужно было ехать в нее с поездами, которые шли на Вятку, Вологду и Москву.

Началась тяга, и ни одному поезду не удавалось уйти из Перми на запад, что бы не увязалось за ним полдесятка безбилетных пассажиров.

С одним из поездов решил уехать и оголец Сингапур выбрал он для своего путешествия скорый, идущий из Читы на Москву, справился об отправлении по расписанию и за час до отхода залег в вагоне с каменным углем. Сингапуру четырнадцать лет, десять из них он жил на воспитании у одной мещанки в городе Вольске на реке Волга. Она считала его сыном. В 1920 году, когда начался голод, мещанка сказала Сингапуру, что он ей не родной, а приемыш, и держать его она не хочет. Может уходить куда угодно, это ее не беспокоит. И Сингапур ушел. Четыре года живет Сингапур, как пыль, которую ветер гонит по дорогам, полям, кидает по своей прихоти. Много такой пыли, как Сингапур, гонит ветер по дорогам нашей страны, и от этого трудно приходилось Сингапуру. Куда бы он ни приехал тянуть руку, там уже были и тянули; где бы он ни стал петь и показывать фокусы, до него уже пели и показывали; каким бы несчастьем он ни вздумал разжалобить людей, до него уже многие рассказывали о тех же несчастьях.