«Белые Росы»

Алексей ДУДАРЕВ

БЕЛЫЕ РОСЫ

Киноповесть

Минск, 1982 г.

Каждый день старик встречал солнце.

Как только черный звездный небосклон над далеким лесом подернется редкой синью, старик медленно и торжественно проходит сад, спускается в белый туман, который рукавами тянется от речки к деревне, и, скрытый до пояса, плывет в нем навстречу теплу и багровому диску, шепчет чуть слышно:

— Ну, давай уж просыпайся! Утро выдалось студеное, довоенный ревма­тизм кости ломит, в мире неспокойно, президенты сходят с ума — плюнь на все и просыпайся людей согреть... Видишь, как оно получается: был моло­дым — ты меня будило на рассвете, старым стал — я тебя тревожу... Пришли уж и сегодня мне какой-нибудь захудалый лучик старые кости погреть... Ну, и остальным, конечно... Просыпайся, просыпайся...

Солнце просыпается...

Но первые лучи падают не на деревню (она стоит в низине), а зажигают багровым светом тысячи квадратиков окон большого серого бетонного города, который со всех сторон навис над маленькой деревней...

Старик смотрел на солнце.

Солнце смотрело на старика.

Несмелый розовый лучик, пробившись через листву в хату старика, мягко лег на старую фотографию, с которой испуганно смотрели трое совершенно одинаковых ангелят... Васька, Сашка, Андрей.

Васька Ходас возвращался домой со свадьбы. Шел в обнимку со старой отцовской трехрядкой. Трезвый. На свадьбах Васька никогда не пил. На свадь­бах он играл. Тихий синеватый рассвет. Пустые улицы.

Васька приостановился, стал шарить по карманам в поисках курева. Нашел, стал вытаскивать... Гармошка неожиданно выскользнула из рук. Вась­ка судорожно схватил ее и сам на ногах не удержался, стал падать грудью на цветастые меха...

— Спокойно!!! — нервно выкрикнул Васька. В воздухе, спасая инстру­мент, перевернулся и припечатался затылком к прохладному асфальту.

Васька лежал на проезжей части рядом со светофором, который ехидно мигал желтым глазом.

— Ну че ты моргаешь? Че моргаешь? — спросил Васька у светофора. — Дурак... Железный...

Вздохнул, посмотрел в голубеющее небо и, закинув ногу за ногу, растянул на груди трехрядку... И полилась, полилась из-под светофора между домами непривычная, чужая и далекая мелодия...

В доме слева скрипнула балконная дверь на шестом этаже...