«Тауфик и Резеда»

— Корову бы завести, — мечтал Тауфик, поглаживая лоб. — Утром в Лядской сад вывел, привязал к дереву — и хоть что делай. Садовник цветы нюхает, корову обижать ему ни к чему. Зато молоком залейся.

— Ну и додумался! Кто же тебе разрешит: в городе — корова! Ну и голова у тебя! — оборачивалась от корыта мать. К стене прислонялась занемевшей спиной. — Теперь не война, макароны выделяют. Без каши и масла не живешь. Сахар во рту тает. Проголодался, что ли?

— Без коровы плохо, — сказал Тауфик. — Не хуже лошади.

— Лошадь телегу возит. Городской, а языком за коровой ходишь. Далась она тебе, ненаглядная. Руки, ноги с ней потеряешь, молоку не возрадуешься. По камням колеса бегают, не копыта.

Тауфик съездил на санях в деревню, вот и заговорил о корове. В базарный день нагрянули родственники — развязали платки, почаевничали, обсуждая новости, и увезли его на побывку в деревню Марясово. Только полозья завизжали по морозному снегу. А там — корова Резеда паром дышит, сосульки вокруг нее слезами текут. В заголубевшем глазу влага не остывает, на костистой голове солнце пляшет. Было морозно, а тут вдруг весна снежным комом с крыши упала. В животе коровы теленок толкается. Навоз в углу преет. Тауфик прижался ухом к вздымающемуся боку коровы, услышал, как погуживает, томится там, в потемках, в тесной замкнутости, неизвестная жизнь, и будто стукнулся своим сердцем о ее сердце, крупно призывающее из мрака, живое, теплое, непомерное. Отзывалось оно громкими толчками, всплывая, уплывая, могучее, как колокол, звучащий над тишиной поля, — коровье сердце, без устали разгоняющее кровь по необъятному телу. И тогда удивился Тауфик, приняв слухом наружный гомон деревни, пронзило его блескучей иглой бесконечное течение нескудеющей жизни на земле — белизна снега за воротами, кудрявый дым над крышами, одинокое дерево у колодца. Жизнь выходила шумным потоком из ноздрей коровы, из нутра ее, жуткого и тайного, присоединяясь к звукам мира теплом и запахом. И каждый день — утро ли, вечер — гладил Тауфик корову Резеду по голове, угощал корочками хлеба. Корова была покорная, терпеливая, задумчивая.

С тем теплом и вернулся в город, и словно корова Резеда пришла за ним на веревочке по весенним булыжникам. И никуда больше не захотела уходить.