«Толпа»

Когда сломили красных[1], пленных расстреливали пачками и по одиночке среди березняка на кладбище.

Был праздник.

В городе гудели колокола, а их приводили партиями на площадку среди крестов и наскоро приканчивали, чтобы не задержаться: работы еще много.

Праздная любопытная толпа лезла со всех концов огромной рощи кладбища.

Пришлось установить караулы, чтобы случайно не подстрелить безвинных.

И ложились один за другим молодые, сильные, смелые, без тени страха, мольбы, раскаяния, сожаления. Ложились среди кустов крапивы, малины, среди могил, крестов — тихие, спокойные, с безумной жаждой жизни. И лежали долго: убирать некогда, — после подберут, кому надо.

Из-за решетки ограды глазели любопытные, но их не гнали: зачем? Пусть смотрят, как нужно поступать с врагами…

… А когда привели новую партию полных жизни людей и расставили их у крестов, — один бежал, бежал дерзко, безрассудно, скрывшись за белыми стволами берез. Грянул один выстрел, другой, на разве за березами поймаешь?

Еще миг и беглец сорвался с огромного яра и исчез там, где далеко под обрывом течет мутноводная Обь.

— Чорт с ним, не уйдет, — сказал старший и крикнул своим: — Кончай, ребята этих, да за тем, далеко не уйдет!

Наскоро перестреляли всех и бросились к яру.

Там далеко по реке брел человек.

— Не уйдешь, — крикнул ему человек в серой шинели и вскинул винтовку. Рявкнул выстрел, другой. Человек в реке вздрогнул и бросился вплавь.

Толпы любопытных стерли посты. Берег закишел людьми праздными. У края щелкали винтовками люди в серых шинелях, сзади них — другие люди любовались небывалым зрелищем охоты на человека. Человек уходил. Река быстро сносила его вперед.

Толпа волновалась.

Выстрелы рявкали один за другим.

— Левей, левей, — кричал истошным голосом паренек, толкая стрелявшего: — Левей кати, не-то уйдет.

Рявкнул выстрел — мимо.

— Э! Говорил — левей.

— Выше, выше, — подсказывал другой и нервничал больше стрелявшего.

— Стрелять не умеют, а тоже… — заметил третий и полез к берегу. — Дай-ка я его дуплетом.

— Куда? — обозлился стрелявший и зло замахнулся винтовкой на глазевших.

— Расходись, не мешай!

Никто не пошевелился.