«Вечная мерзлота»

— За двадцать пять рублей я вам прекрасную могилу отгрохаю. — Могучие руки кладбищенской сторожихи скрещиваются на груди. — Лучше и не надо.

— Видите ли, — я переминаюсь с ноги на ногу перед калиткой, которая висит на одном ремешке, — мне экспедиция выделила рабочих. Укажите, пожалуйста, место...

— Двадцать рублей — и дело с концом, — не унимается сторожиха.

Она проворно выскакивает за калитку. Устремившиеся было за ней крепкие, румяные ребятишки, козлята и цыплята остаются за оградой.

— Меня рабочие ждут там, поймите, — бормочу я, показывая рукой в сторону кладбища. — Отведите место, и все.

Сторожиха сердито сопит и делает шаг по направлению к кладбищу. Из-под кирзовых ее сапог с задранными, сплющенными носками желтой пудрой попыхивает пыль.

Я отстаю и с наслаждением дышу придорожным пыльным воздухом. Однако ноздри слышат сладкий запах тления. Может быть, он исходит от складок широкого платья сторожихи, от ее рук с кожей, как бурые скалы Витима? И я нащупываю в нагрудном кармане «энцефалитки» пузырек с духами «Белая сирень».

Отвинчиваю колпачок и втягиваю по способу йогов, как воду через ноздри, запах белой сирени. Рот сводит судорогой и наполняется горькой слюной.

Перестарался... Как только сдал покойника в морг, купил «Белую сирень» и надышался до одури. В детстве однажды увидел я покойника и целую неделю не мог есть. С тех пор я не был ни на одних похоронах. А тут пришлось сопровождать мертвого из тайги на вертолете. Нелепо погибшего Володю Ураганова.

Экспертизой выяснено, что Володя Ураганов проломил височную косточку, упав головой на пенек. «От нехватки витаминов и солей височная кость у них, якутов, истончается», — объяснил мне следователь, который давал санкцию на похороны Володи. Я проклял тот пенек, на который упал Володя. Ехал он хорошо на своем олене, пел песню. Но где-то в кустах зашебуршил медведь, и дернулся вожак. Володя свалился на просеку. А была она в заостренных пеньках. Сами же и рубили ее на гольце — вот что обидно. И песня Володина в ушах у меня долго звучала: не верилось, что погиб наш каюр. Даже вертолетный гул не мог ее заглушить. И если бы не мне сопровождать покойника, думал бы я о нем, как о живом. Просто ушел в дальний маршрут, и все. Но мне пришлось до конца прочувствовать, что наш Володя умолк навсегда.