«Я люблю»

Рекомендуя читателям «Юности» новую вещь Александра Авдеенко — вторую книгу его популярного романа «Я люблю», которая является совершенно самостоятельным, законченным произведением, я хочу привести три цитаты: одну из Добролюбова, другую из Плеханова и третью из Гейне.

Первая — из Добролюбова:

«Мерою достоинства писателя или отдельного произведения мы принимаем то, насколько служат они выражением естественных стремлений известного времени и народа».

Было знаменательно, что первая книга романа «Я люблю» молодого рабочего писателя родилась в горниле первых пятилеток.

Помню, какое большое впечатление произвел на меня этот взволнованный, горячий роман, и помню, как радовался ему его крестный отец М. Горький, который всегда считал, что о рабочем классе лучше всего напишет сам рабочий.

Вторая цитата — из Плеханова:

«Писатель является не только выразителем выдвинувшей его общественной среды, но и продуктом ее... он вносит с собой в литературу ее симпатии и антипатии, ее миросозерцание, привычки, мысли и даже язык».

В этом и заключалась причина громадного успеха романа «Я люблю» не только в нашей стране, но также и далеко за ее пределами: он был переведен почти на все европейские языки, выходил в США, Южной Америке, Китае, Японии...

Наконец, вот что говорит Гейне:

«Всякая книга должна иметь свой естественный рост, как дитя. Все наскоро, в течение недель написанные книги возбуждают во мне некоторое предубеждение относительно автора. Честная женщина не рожает своего ребенка до истечения девяти месяцев».

Вероятно, именно поэтому вторая книга романа написана уже в наши дни, то есть через тридцать лет после первой, хотя и начинается она с того же места, на каком кончилась первая книга «Я люблю». «Мне хочется обнять... весь мир!..» «...Молодое солнце встает над горою и обрушивает на меня и на землю жаркие потоки... Солнце Магнитки!.. Небо приблизилось, хоть рукой доставай».

Пожелаем же успеха новой книге Авдеенко, где, не меняя своей восторженной, приподнятой манеры тридцатых годов, автор рассматривает минувшие события первых пятилеток с новой исторической вышки, на которую его подняло время.