«У реки»

Тепло долго не наступало. Очевидно, лишь потому, что не было настоящего ветра. А задул ветер и сбил прошлогоднюю листву с дубняка, и все встало на свои места: теперь лес был совершенно обнаженным, готовым дать новую листву, и сразу же пришли теплые, солнечные дни.

Степану Назанову было чудно замечать, как из-под снега, среди желтой отрешенности прошлогодней травы, пробивается развеселая зелень. Вроде бы и с робостью тянется она к свету и теплу, но так упрямо и отчаянно, что Степан не рисковал без нужды сходить с тропинок, боясь растоптать эту молодую жизнь неловким шагом.

А когда трава пошла чуть бойчее и начал зацветать багульник, вскрылась ночью река. Степан этого момента ждал всю зиму, тщательно рассчитывал сроки и только самую малость промахнулся. Два дня назад двинулись забереги, но двинулись так нерешительно, что Степанова прорубь, с черным, утоптанным снегом вокруг, за два часа сместилась не более чем на сто пятьдесят шагов. И вот здесь-то он обмишурился, подумал что это еще не настоящая подвижка, а просто ветром сорвало несколько льдин и течением снесло к утесу. Собственно, так оно и было, а причиной раннего ледохода стал резкий подъем воды.

Заслышав ночью неясный шум, Степан Назанов бросился к окну, но ничего не разглядел: на улице было темно и ветрено, и только шум с каждой минутой становился все отчетливее.

Он быстро оделся и подходил уже к двери, когда из другой комнаты его сонно окликнула Наташа:

— Па, что, лед пошел?

— Пошел, — торопливо ответил Степан, — да ты спи, он и днем еще будет идти.

Степан вышел на улицу, и его разом охватило тем грохотом, который сдерживали стены дома. Река работала. С веселой методичностью, завидным упрямством и силой она исполняла свою самую тяжелую работу года. Трудно поднимая многотонные ледяные поля, упрямо ворочая постанывающие льдины, с музыкальным звоном рассыпающиеся на холодно искрящиеся кристаллы, река с привычным постоянством выходила из плена.