«Марево»

По залитой светом месяца степи шатаются ветерки.

Далью ползет не то туман, не то дым. Оттуда доносятся перекличка перепелов и надсадный хрип дергачей:

— Дррр-дррр…

Шалаш пялится черными прорехами в простор. Остатки костра синими волокнами вплетаются в свет месяца.

В загоне клубятся всхрапы быков, тяжелый хруст, чавканье и дремотные вздохи. И все это-ночная жизнь загона, голоса комаров, шорохи-по ветерку плывет на посеребренный месяцем колодезный журавель.

Голова Корнея лежит на свернутой в комок поле свитки. Другая пола щитом торчит над лбом. Над серой бородой, под опаленными махоркой усами ледком поблескивают зубы. За Корнеем шевелится белоголовый Онуфрий и говорит:

— Как кусок дыни, хм…

Корней садится, шуршит кисетом и спрашивает:

— Ты насчет чего?

— Я про месяц: на кусок дыни похож.

— Угу.

Корней пальцем выбрасывает из золы уголек, и тот описывает в воздухе красную дугу. Корней приникает к нему и сипит цыгаркой. Дым запутывается в его бороде, ползет к свитке и прячется под нее.

— А хорошо б теперь дыньки! — вкусно говорит за костром Зосима.

— Дыням рано еще. Завтра мать вишен принесет.

— Туман находит.

— Угу, спите…

Огонек цыгарки расцветает, вянет и, дав тени упасть на лицо, опять расцветает. А степь до самого кургана уже в тумане. Даже не верится, что она серая, что ее палило солнце, — она похожа на большое, сизое, покойное море.

Ветерки спадают и шепчут:

«Спать, спать…»

Комариный писк, переклички перепелов глохнут в смутном серебряном гуле: земля пьет росу, содрогается и стонет.

Первым стон ее слышит вихрастый Рябчик. Он вытягивает в простор шею, прислушивается и взвизгивает.

Где-то конь копытами колотит по степи, и ее гул сквозь свитку вползает в уши:

— Топ-топ-топ-топ…

Корней ухом приникает к земле, думает: «Кажется, близко», — садится и глядит в сторону кургана. Рябчик вскакивает, топорщится и с лаем бежит к туману.

«Сюда, значит».

В сизой полоске у кургана появляется смутный клубок с мигающей красной точкой, и Онуфрию кажется, что по туману катится серая голова с разгорающимся глазом. Клубок медленно вырастает и превращается в лошадь и человека.

Рябчик мечется перед ними, свирепеет и давится лаем.

Человек сплевывает папиросу, машет нагайкой и тонко, зло кричит:

— Да уйми пса, лешай тебя задери! Стоит, дьявол!..