«Не страшись купели»

И все-таки речной трамвайчик нагло показал Лешке Дударову корму. Словно нарочно дразня, он медленно отвалил от пристани, нехотя развернулся и побежал по течению, горько чадя отработанным газом.

Последний ночной трамвайчик в Нижний Затон.

Лешка был виноват сам. Спохватился слишком поздно — лишь увидев круглые часы на перекрестке главных улиц города. Но откуда он мог знать, что уже так много времени?

Целых три квартала Лешка бежал. Бежал прямо по булыжной мостовой, распахнув бушлат и зажав в руках мичманку. В мгновение проскочил маленький сквер и загромыхал ботинками по деревянной лестнице. Она казалась бесконечной. Внизу ступени ее терялись в полумраке около железнодорожного полотна. И за ним — снова ступени. И от веранды дачного вокзальчика к плавучему причалу — дебаркадеру — опять эти коварные ступени, до гладкости затертые сотнями тысяч ног. Чуть оскользнулся ботинок, чуть споткнулся на бегу — и полетишь вниз, считая боками обитые железным уголком выступы.

Но Лешка бежал, перепрыгивая через одну, а то и через две ступеньки. Иначе он просто не мог. Ему нельзя было, никак нельзя опаздывать на этот, последний трамвайчик.

Он мог бы еще перескочить с разбега полоску воды между причалом и бортом отходящего катера. Но в посадочном пролете, где в этот поздний час не было уже ни пассажиров, ни провожающих, возилась грузная женщина-матрос, задергивая поверх перил брусчатую перекладину. Лешка чуть не сшиб матроса и повис грудью на брусе, весь сразу обмякнув и плетьми расслабив руки.

— Откуль сорвался? — по-мужицки ругнулась женщина. Но, видимо разглядев в тусклом свете фонаря форменные пуговицы на бушлате, закончила поспокойней: — Раньше-то где был, гулеван?

Она ушла, что-то ворча себе под нос, и Лешка тут же забыл про нее.

Отчаяние охватило его, суматошно закрутило, как щепку в водовороте. Хотелось что-то делать, опять куда-то бежать, хоть вслед трамвайчику по воде, если б это было возможно. Словно какая-то пружина упруго распрямилась в нем, приводя в движение скрытый механизм, требовала от его рук и ног шевелиться, двигаться, действовать. И он бы снова побежал, пошел вдоль реки, если б путь этот не пролегал по большому, полосой растянувшемуся городу, не был полон тупиков и если б позарез нужный ему сейчас затон не лежал на противоположном берегу Камы.