«Поцелуй»

И пока они опускались — все одиннадцать этажей — длился этот немыслимый поцелуй.

Лифт остановился, открыл нехотя дверцы, и только тут он разомкнул руки и отпустил ее.

Может, и следовало что-нибудь сказать, хотя бы воскликнуть «ну и ну!» или «вы с ума сошли!», но дыханье еще не успокоилось, и она промолчала. Молчал и он.

Надежда Михайловна пошла вперед — спокойно, неспешно, только стройная спина выражала отчуждение. Виктор догнал ее, остановил — стал закуривать. Дул холодный сырой ветер, в котором таяли редкие снежинки. Она смотрела на его лицо в коротких вспышках огня. Он был хорош — крупные черты, твердый рот. Смотрела на огонь в сомкнутых ладонях и думала, как хорошо предаться таким рукам — сильным, надежным, твердым.

Это было хорошо, но не для нее. Она вздохнула, повернулась и пошла дальше, к автобусу. Ей хотелось остаться одной.

Ничего, собственно, не случилось. Были у общих знакомых на семейном торжестве. Встречались здесь и раньше раза два-три. Виктор — старший приятель молодого поколенья, она — молодая знакомая родителей. Впрочем, больше тридцати пяти ей не дают. Она еще интересная женщина — изящная, живая. И сегодня — она это знает — была особенно привлекательна.

Когда гости стали расходиться и Надежда Михайловна поднялась тоже, Виктор сказал: «Подождите, я ставлю вашу любимую пластинку». Она осталась, не спросив даже, какую пластинку он держит в руках. Действительно, она любила Грига, но Виктор не мог этого знать. Случайность? Или судьба? Слушая песню Сольвейг, Надежда Михайловна не печалилась, как обычно, а посмеивалась: «Зацепила молодого парня!» Радовалась бездумно, и даже чуть бесстыдно радовалась.

А теперь он шагает рядом, и она не знает, что с ним делать.