«Хазарула»

Нодар Владимирович ДУМБАДЗЕ

ХАЗАРУЛА

Рассказ

Перевод Н. Микава и М. Ткачева

Помню, в четырнадцать лет впервые заговорил я с деревом. Самому-то дереву давно уже перевалило за шестьдесят, точь-в-точь как моей бабушке. Это была яблоня, и звали ее Хазарула.

А раньше, бывало, бабушка каждую зиму привозила яблоки Хазарулы в Тбилиси. С первым утренним поездом приезжала она в город и мчалась с вокзала к нам, румяная, цветущая, благоухающая пряными запахами деревни. Обнимала меня, крепко прижимая к груди, потом бросала мне прямо в постель холодное неказистое - величиною с кулак - яблоко, приговаривая:

- Держи-ка, нена*, гостинец от Хазарулы с нашего двора. Она хоть и сморщилась вся - сущая Дапино, Алмасхановская кривляка, - зато лучше ее яблочка ничего нет. Ешь, золотце, и пусть твои беды уйдут со мною в могилу...

_______________

* Н е н а - здесь: ласковое обращение в ребенку.

Яблоки были и впрямь очень вкусные.

Когда началась война, я переехал в деревню к бабушке и здесь уже лично познакомился с Хазарулой. Яблоня высилась прямо над марани, душистая, кое-где изъеденная червями и тронутая сухоткой, но все еще гордая, красивая и сильная, широко разметавшая свои тенистые руки. На ней красовались черпаки, горшки и кувшины - побольше и поменьше, но, увы, узнал я: наша Хазарула не цвела больше и не приносила плодов.

Однажды ранней весной сорок второго года бабушка разбудила меня чуть свет. В руке она держала блестящий, острый как бритва топор.

- Ты что это, бабушка, - нарочно запричитал я, - хочешь меня погубить?

И спрятался под одеяло.

- А ну, не валяй дурака, щенок! - в сердцах вскричала бабушка. Вставай, покуда я за ухо не стащила тебя с тахты... Встань и займись делом...

- Какие такие дела у тебя на рассвете?! - возмутился я. - Что ты задумала?

- Пусть-ка почувствует мужскую руку, а то уж меня и в грош не ставит, - нахмурясь, бормотала она.

- Бабушка, ты это о ком?

- Ишь ты, мутруки* упрямый! Ты мне свои шуточки брось, слышишь?

_______________

* М у т р у к и - осленок, ослик.

- Встаю, бабуля, встаю. Объясни только, о ком речь? - отвечал я и стал одеваться.

- О ком, о ком - о Хазаруле! Уродина, ни стыда ни совести. Слыхано ли так предавать, да еще в голодуху?!

- Так ты... о дереве?.. - От изумления у меня еле ворочался язык.

- О дереве, о дереве!