«На каникулах»

-- Марья Николаевна, неужели никто из нас не имеет права на личное счастье?

Разговор происходил в лодке, плывшей вниз по течению посредине большой реки. Говоривший гребец, чтобы задать свой вопрос, выпустил на минуту из рук короткие ручки неуклюжих вёсел, как будто ему необходимо было сосредоточить всю энергию в своих словах. Он даже немного приподнялся на скамье, возбуждённо заглядывая в лицо собеседнице.

На корме, в узком углу сходящихся набоев, сидела молодая девушка. Она сидела праздно, и кормовое весло лежало перед нею поперёк лодки. Она примостилась внизу, положив дощечку сиденья на внутренние выступы днища, и небрежно откинулась назад, опираясь спиной о деревянную иглу, продетую сквозь верхние доски лодки. Глаза её лениво и несколько устало смотрели вперёд, обнимая в одно время и гребца, сидевшего на передней скамье, и гладкую поверхность блестящей реки, широко разостлавшуюся по обе стороны, и узкую полоску лесистого берега, чуть выступавшую, Бог знает на каком расстоянии, за носом лодки.

Услышав вопрос, молодая девушка на минуту остановила взгляд на лице своего спутника.

-- Что такое счастье? -- сказала она, без запинки задавая ему тот самый вопрос, над разрешением которого тщетно трудились столько беспокойных умов и взволнованных сердец на полях человечества.

Но у человека, сидевшего на вёслах, ответ, по-видимому, был приготовлен заранее.

-- Счастье? -- пылко сказал он. -- Высшее счастье на земле есть любовь!

Дав этот короткий, но энергичный ответ, он опять схватился за ручки вёсел и сделал несколько долгих и сильных взмахов, как будто желая подчеркнуть ими свои слова.

-- О, любовь! -- сказала с сомнением девушка, откидывая назад голову.

Странно было слышать из таких молодых уст этот пренебрежительный тон.

Человек на передней скамье вдруг выдернул обе лопасти из воды и с шумом бросил вёсла на дно лодки. Он, очевидно, хотел сосредоточить все свои силы для этого разговора и не мог ограничиться минутной остановкой как прежде.