Шел Ефим на суд, как курва с котелком, - нервничал. Вспомнил чего-то, как один раз, в войну, он, демобилизованный инвалид, без ноги, пьяный, возил костылем тогдашнего предсельсовета Митьку Трифонова и предлагал ему свои ордена, а взамен себе - его ногу. Его тогда легко могли посадить, но сам Митька "спустил на тормозах", в суд не подал, хотя долго после этого пугал: "Подать, что ли, Ефим? А?"
"Ну да, а я сейчас, выходит, иду человека топить, - думал Ефим. На кой бы она мне черт сдалась, если так-то, по-доброму-то?" И вспоминал, как гладкая Алла Кузьминична, когда толковала про самовозгорание, то на Ефима даже не глядела, а глядела на страхового агента; мол, Ефим Валиков все равно не поймет, что это такое самовозгорание.
Протез Ефим не надел, шел на костылях - чтоб заметней было, что он без ноги. Ордена, правда, не надел:
хватит того, что нашумел с ними тогда, после демобилизации.
"С другой стороны, если каждый будет поджигать вот так вот, я с одними костылями и останусь на белом свете. А то и самого опалят, как борова в соломе. Так что мое дело правое".
Гребенщикова была уже в сельсовете, посмотрела на Валикова гордо, ничего не сказала, не поздоровалась, отвернулась.
"Ох ты, горе мое, горюшко! - не желает мамзель с нами здороваться", - посмеялся сам с собой Ефим. Он не то чтобы обиделся, а захотелось, чтобы этой "баронке" так бы прямо и сказали: "Чем же тут гордиться-то, милая? Подожгла человека, да еще нос воротишь!"
Судья, молодой мужчина, усталый, долго смотрел в бумаги, потом посмотрел на Аллу Кузьминичну, на Ефима...
- Рассказывайте.
Ефим подумал, что надо, наверно, ему первому начинать.
- Видите ли, в чем тут дело: вот эта вот гражданка...
- Вы уж прямо как враги - "гражданка"... Соседи ведь.
- Соседи, - поспешил Ефим. - Да мне-то весь этот суд - собаке пятая нога...
- А подаете.
- Дак она же платить нисколько не хочет! А баня была новая, у меня вся деревня свидетели.
- Как все это произошло, Алла Кузьминична?
- Я разбила парничок и немного подогрела навоз...
- Подожгли его?
- Да, но он некоторое время погорел, потом я его завалила влажным навозом. Он, очевидно, хорошо прогрелся и самовозгорелся ночью.
Комментарии к книге «Суд», Василий Шукшин
Всего 0 комментариев