Был конец февраля. Село Качки, занесенное снегом, оттаивало понемногу под дыханием мягкого южного ветра. С соломенных крыш, одетых в остеклившуюся белую броню, сбегала по сосулькам вода. По небу неслись светло‑желтоватые клочья, в сыром воздухе уже пахло весной.
За селом, возле водяной мельницы, стояло несколько подвод. Из мельницы доносился крупный разговор с перебранками. Двое односельчан, один в сивой шапке, а другой в картузе, сидели равнодушно на завалинке и, смакуя коротенькие трубочки, молча следили, как из проруба вырывалась с шумом пенистая вода и медленно вращала колесо, дробясь на противоположном конце его в целый дождь радужных сверкающих капель.
У самой двери, облокотясь о косяк, стояла, подперши рукой голову, не молодая уже, но сохранившая остатки прежней красоты женщина. Нужда и горе положили на лице ее печать какой‑то пришибленной и тупой покорности.
Появился хозяин мельницы, Шлема, в длинном сюртуке, припудренный сильно мукой, и, почесав азартно бороду, крикнул по направлению к подводам:
— Пане сотский, несите ваши мешки!
— А когда же дождусь я? — робко запротестовала женщина. — Ведь и то, почитай, с утра стою, а у меня в хате деток четверо, сирот; некому‑то и присмотреть за ними.
— Что же ты, баба, хочешь, чтобы я ради тебя пропустил старшину или сотского?
— Да у меня ж только полмешочка пшеницы да гречки полмерочки, духом бы смололи.
— Духом? — прижмурил правый глаз жид. — Какая ты разумная! А после твоей гречки чисть камень? Сказано — баба! Не понимает, что такое гречка, а что начальство!!
Сотский в это время взвалил на плечи два огромных мешка, и, влезая в двери, оттолкнул бедную женщину.
Она отошла на дорогу и остановилась среди лужи, погрузив в воду свои босые, потрескавшиеся красные ноги.
Стоит Софрониха в воде и не чувствует ее резкого, жгучего холода, а в голове у нее мелькает, как детки просили маму поскорее вернуться, как она обещала им к обеду сварить гречаные вареники. А вот и обед прошел, и полудник, а они, голодные, сидят в нетопленой хате да ждут… Хотя бы им, борони боже, не приключилось какой беды!
— Намерзнется Софрониха, — заметила сивая шапка с завалинки, — особенно если простоит до вечера.
— Одубеет, — лаконически ответил картуз.
Комментарии к книге «Вареники», Михаил Петрович Старицкий
Всего 0 комментариев