«Я пишу - лучше всех»

Николай ПЕРЕЯСЛОВ

Я ПИШУ - ЛУЧШЕ ВСЕХ

Дневник литературного критика.

(Апрель 2001 - май 2002 гг.)

12 апреля 2001 года[Н. В.1]. ...Именно ТАК и не иначе! Покуда в сознании сочинителя не проклюнется и не разрастётся затем до размеров неколебимой уверенности игорь-северянинская формула "я - гений" или же вынесенное в название этого дневника убеждение "я пишу - лучше всех", он ещё никакой не писатель, а всего лишь, как говаривал когда-то Федор Михайлович Достоевский, так - штафирка. Во всяком случае, если бы во мне самом не было такой вот уверенности, я бы, наверное, давно уже сломался и, оставив сочинение своих статей и романов, занялся каким-нибудь другим делом. Потому что ничто так не подрывает творческие силы, как написание произведений "в стол", когда из года в год твой труд не приносит тебе никакой отдачи - ни моральной, ни материальной. Вместо того, чтобы вызывать потрясения общественного сознания, написанные "кровью твоего сердца" романы раз за разом выбрасываются из всех толстожурнальных редакций и издательств, слово твое остается никем не услышанным, жизнь скатывается куда-то всё дальше на обочину времени, а душа наполняется тяжким грехом уныния...

Но поглядишь на то, что сделано твоими собратьями или соперниками по цеху - нет, друзья мои, мелко копаете, всё-таки я пишу лучше вас всех, вместе взятых! И опять поверишь в то, что наступит-таки однажды тот день, когда, как сказала когда-то Марина Цветаева, и моим, отвергаемым ныне, романам и повестям "настанет свой черед".

(Понятно, что есть некоторая доля опасности и в том, что я сейчас утверждаю - ведь таким образом практически любой графоман может запросто убедить себя в том, что именно он-то как раз и "пишет лучше всех", да ведь и убеждают уже - скажем, те же Дмитрий Пригов, Владимир Сорокин или так называемые "куртуазные маньеристы". И если бы ещё они убеждали в этом только самих себя! А то ведь наше, доверившее свою культуру Михаилу Швыдкому государство, только, кажется, того и ждет, чтобы нашелся кто-нибудь, кто назовет дерьмо повидлом, дабы начать тут же кормить этим блюдом и весь народ...)

И тем не менее, не будучи убежденным в том, что именно ты пришел в мир, чтобы огласить ему утраченную Истину, нечего даже и браться за перо.

15 апреля, СВЕТЛОЕ ВОСКРЕСЕНИЕ. Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав! Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав! Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!..

* * *

Сегодня - ПЕРВАЯ ПАСХА ТРЕТЬЕГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ, и чтобы не пролежать её на диване перед телевизором, я решил поехать в город Старицу Тверской области к игумену отцу Гермогену. Сначала мы хотели приехать сюда все втроем - я, Марина и Алинка, но неделю назад мои женщины вдруг ни с того, ни с сего разболелись - у одной начались проблемы с позвоночником, а другая свалилась с температурой под сорок. Но я подумал, что если останусь в Москве, то буду сидеть с ними дома и ни в какой храм без них не пойду, а поэтому попросил у них прощения и отправился в Старицу один. Несколько лет назад я служил здесь в храме Святого Ильи-пророка псаломщиком, потом о. Гермоген начал возрождать к жизни Старицкий Успенский монастырь, в котором когда-то начинал свое служение Первый Патриарх Руси святой Иов, и хотел, чтобы я тоже принял постриг, и мы бы с ним занимались этим делом вместе. Но у меня в Самаре к тому времени уже делала свои первые шажки Алинка, и потому летом 1994 года я оставил батюшку одного и отправился на берега Волги создавать свою семью (о чем ещё ни разу за все эти годы не пожалел). А вот батюшка на меня за это долго обижался, но в нынешнюю встречу был откровенно рад и все эти два дня не отпускал от себя ни на шаг. Да я и сам не хотел уходить из храма - в Москве так редко удается постоять в церкви перед иконами, всё время куда-то бежишь, торопишься...

Погода в Старице была отвратительной - весь день дул сильный ветер, а часов в пять дня пошел холодный дождь, который шел часов до трех ночи, так что крестный ход мы совершали чуть ли не бегом, хлюпая ногами по лужам. Понятно, что народу в храм пришло не очень много, но я был просто счастлив простоять ночь в церкви. Потом о. Гермоген оставил меня на праздничную трапезу, и мы до самого утра говорили о вере, литературе и России...

На другой день я немного побыл у своих друзей - врачей здешней больницы Виктора и Валентины Хотулёвых (Виктор помимо врачебной практики занимается ещё журналистикой и краеведением), а потом опять ушел в храм и оставался там с отцом Гермогеном...

Когда шел по мосту через Волгу, в голове само собой родилось такое четверостишие: "Над Старицей - ветер. Деревья качаются. / В ветвях раздраженно кричит вороньё. / Над Старицей - Вечность. Течет, не кончается... / О, Господи! Как переплыть мне её?.."

* * *

...На обратном пути я всю дорогу смотрел в окно автобуса и поражался: самые красивейшие места России - обязательно испоганены! Что ни живописный берег или поляна, то тут же - какие-то торчащие трубы, горы металлолома, мусорные свалки, цементные заводы или что-нибудь в таком же духе. А такая природа вокруг! Леса - точно шитье ручной работы: двух одинаковых берез, как двух одинаковых узоров, не встретить...

16 апреля, понедельник. С сегодняшнего дня Марина работает в Исполкоме Международного сообщества писательских союзов (МСПС), куда её взяли консультантом по славянским литературам. До этого она четыре года перебивалась всякими временными заработками - брала интервью для "Парламентской газеты" и журнала "К единству", писала статьи для журналов "Свет" ("Природа и человек") и "Мир библиографии", выполняла какие-то другие разовые поручения. Сколько я ни просил своих друзей помочь подыскать ей постоянную работу, никто фактически не пошевелил и пальцем, так что она в последнее время даже начала испытывать чувство дискомфорта из-за своей непристроенности. И вот, благодаря Людмиле Васильевне Щипахиной, её взяли в МСПС. С одной стороны - я очень рад за нее, так как видел, как ей тяжело сидеть дома без дела, а с другой - хоть Союз писателей и является одним из основных учредителей этой организация, между ним и МСПС тем не менее все время продолжает оставаться состояние некоторой скрытой войны, так как мы до сих пор считаем себя единственными истинными правопреемниками СП СССР, а значит, и владельцами здания на Поварской улице, которое сегодня занимает Исполком сообщества. Поэтому, конечно, определенные сложности из-за Марининого устройства в эту организацию у меня (да и у неё тоже) ещё будут. Ну да на все, как говорится, воля Божья...

17 апреля, вторник. Получил сегодня письмо из Пензы от главного редактора журнала "Сура" Виктора Сидоренко. Он пишет: "Дорогой Николай Владимирович! С тоской и горечью читал Ваш обзор "Жизнь журналов" в "Дне литературы". Вы как бы сняли маску благополучия и уверенности с нашего писательского искусства (таким, как мне кажется, оно до сих пор рисовалось в глазах общественного мнения), Вы обнажили его подлинное, трагически усталое и безразличное лицо. Всё сказанное Вами каждой строчкой, каждой буквой накладывается на жизнь нашей писательской организации: никто никого и ничего не читает. За 10 лет ни одного обсуждения, разбора, критики. Не льстивой, угодливой, а по существу, во имя торжества истины, торжества созидательности на путях формирования и движения литературного процесса, его духовной циркуляции из столицы в провинцию и возвращения в большой мир... Я давно уже изболелся мыслью, которую Вы озвучили: в пору, когда формируется литература нового тысячелетия, кому она будет нужна, коли не интересна нам самим? Утешает одно, что мы хотя бы это осознаём и имеем шанс сделать нужные и важные шаги..."

Казалось бы, надо быть счастливым, что моя статья оказалась настолько созвучной хотя бы одному из читателей, но это именно тот случай, когда подтверждение истинности всего высказанного мной в газете не радует, а ещё больше печалит. Лучше бы уж я ошибался, чем узнавать, что подмеченные мною симптомы характерны не только для литературной жизни нашей столицы, но и для других городов России...

23 апреля, понедельник. Придя сегодня на работу (а я - рабочий секретарь Союза писателей России и каждый день должен находиться в нашем Правлении на Комсомольском проспекте, 13), я узнал, что накануне умерла Татьяна Михайловна Глушкова. Я следил за её публикациями, мы были знакомы с ней в течение нескольких последних лет - встречались в Доме творчества в Переделкине, вместе ездили на Пушкинские праздники в Псков и Михайловское, потом я пробивал в печать её последний поэтический сборник "Возвращение к Некрасову". Надо признать, что она была довольно тяжелым в общении человеком, да и в своих статьях не щадила тех, с кем полемизировала (порой мне казалось, что она даже перехлестывает в уличении своих коллег-патриотов во всевозможных идеологических просчетах и ошибках, так как это её ожесточение приводило не к "улучшению" тактики поведения патриотического лагеря, а только к внутреннему расколу в нем), но в то же время она была весьма интересным собеседником - мы много говорили с ней о "Слове о полку Игореве", и она подарила мне свою книгу 1987 года издания: "Традиция совесть поэзии".

Кстати, сегодня же позвонил из Самары, где печаталась её последняя поэтическая книга, Александр Громов и сказал, что завтра утром он привозит в Москву её отпечатанный тираж... Так что Татьяна Михайловна "разминулась" со своей книгой всего-то на один денёчек!

25 апреля, среда. С утра был с Громовым в храме Большого Вознесения на отпевании Т.М. Глушковой. Были В.Н. Ганичев, С.Ю. Куняев, А.К. Поздняев, Ф.И. Кузнецов, Г.М. Гусев и некоторые другие. Там же мы встретились с приехавшим из Санкт-Петербурга на мой вечер Володей Шемшученко. Впервые видел в храме Владимира Ивановича Гусева - он так за все время службы ни разу и не осенил себя крестом.

* * *

Вечером в малом зале Центрального Дома литераторов (ЦДЛ) под председательством Вадима Дементьева состоялось обсуждение книги моих литературоведческих исследований "Нерасшифрованные послания" (издательство "Крафт+", 2001) и вообще - критической части моего творчества. Были Игорь Штокман, Олег Шестинский, Валерий Рогов, Семен Шуртаков, Юрий Кувалдин, Сергей Сибирцев, Гарий Немченко, Николай Коняев, приехал из Питера Володя Шемшученко, а из Самары - Саша Громов...

Зал был, на удивление, полон, хотя в этот же день проводилось вручение премии Солженицына, и целая часть тех, кто обещал прийти ко мне, отправились к Александру Исаевичу (Павел Басинский, Владимир Бондаренко и т. д.), а часть (в том числе и писавшая обо мне Людмила Щипахина) уехала с Олегом Бавыкиным на Валдай на Романовские чтения. Если бы пришли все, то половине пришлось бы стоять в дверях...

Обсуждение прошло очень хорошо - два часа говорили о современной критике, так что некоторым даже не осталось времени выступить. Затевая это обсуждение, я как раз и хотел, чтобы речь шла не столько обо мне лично, сколько о том, что происходит в нашей сегодняшней литературе и что надо делать, чтобы вернуть ей былой вес в обществе. Я потому-то и допускаю иногда чисто эпатажные приемы (вроде утверждения того, что в стихотворении Рубцова "В горнице" изображено, как матушка гонит ночью самогон), чтобы, как рыбу на блесну, зацепить на них читательское внимание и заставить, не отрываясь, прочитать главное. Критика и литературоведение, на мой взгляд это никакие не вспомогательные жанры и не "посредники" между писателем и читателем, как утверждают некоторые специалисты, а вполне самостоятельные и в общем-то самоценные ветви литературы, и работать в них нужно так, чтобы они были интересны и понятны любому читателю, независимо от того, читал ли он ту книгу, о которой говорит критик, или нет. "От литературоведения должно захватывать дух", - так озаглавил я когда-то свое вступление к книжке "Загадки литературы", и то же самое могу сказать сегодня и о критике, и о любом другом жанре. Если мы хотим, чтобы литература оставалась необходимой людям даже в наше нелитературное время, нужно писать так, чтобы, раскрыв первую страницу, читатель не смог закрыть книгу, не дочитав её до последней...

27 апреля, пятница. В три часа дня в кабинете В.Н. Ганичева совместно с представителями Международного сообщества писательских союзов состоялось обсуждение "Роман-журнала, ХХI век" - первое дело Марины на её новом рабочем месте. Были достаточно объективные, в меру хвалебные, в меру критические выступления. Я говорил о том, что журналу не достает работы в направлении поиска новых имен, а также представления своих региональных коллег. То есть необходимо шире представлять молодых и отдавать хотя бы по несколько страниц в каждом номере для представления журналов "Дон", "Подъем", "Дальний Восток" и так далее.

Критичнее всех был слегка выпивший А. Громов, который высказал обиду на то, что журнал не печатает провинциалов. Увы, в этом имеется определенная доля истины. Журнал время от времени представляет на своих страницах ту или иную писательскую организацию (если губернатор перечислит деньги на издание номера), но в основном, конечно, печатаются москвичи, и когда я увидел, что в нем пошли по второму кругу практически одни и те же имена (М. Попов, А. Сегень, К. Раш, А. Проханов и другие), то я перестал воспринимать его как потенциально и "мое" издание. Естественно, что после этого он сделался мне менее близок и соответственно - менее интересен. Хотя там и прошло за это время несколько по-настоящему значительных вещей...

* * *

...Вечером подумалось о том, что, не допуская в советские годы молодых писателей к журналам и издательствам, "генералы" СП СССР сами взрастили себе в виде всех этих модернистов-метафористов не наследников, а ярых антагонистов, которые поняли, что их тут так до седых волос никуда и не пропустят, и чтобы обрести возможность печататься и получать литературные премии, есть только один выход - смести всех этих стариков вместе с оберегающим их социалистическим строем. Ничего не поделаешь - диалектика! Класс, который из-за своей жадности не подпускает к кормушке никого другого, сам взращивает себе своего собственного могильщика. Очевидная, казалось бы, истина, но, к сожалению, история ничему никого не учит. Сегодня всё опять повторяется почти так же, только на фоне других политических лозунгов...

1 мая, вторник. Ездили втроем (я, Марина и Алинка) на станцию Загорянка смотреть дачу, которую нам предлагают снять на лето в "Мосдачтресте". Она на четырех хозяев, нам предлагают две большие комнаты на первом этаже да плюс ещё кухня и веранда. Вода во дворе, но нет печки, так что придется покупать электрокамин для обогрева, а то в прошлом году было холодное лето, и мы чуть ли не все ночи спали одетыми.

Главное, что здесь очень красивая природа и есть река - Клязьма. Марина не может без купания, да и Алинке нужна вода... Так что придется соглашаться на этот вариант, хотя он и дороговат. Но зато как хорошо на природе пишется! В прошлом году я остановиться не мог, пока не записал сыпавшиеся на меня откуда-то, как соловьиные трели, поэтические строчки, сложившиеся потом в целый роман в стихах ("Моление о миллениуме"). Не случайно писатели так любили жить за городом...

* * *

...Ну вот как объяснить Президенту, что я не хочу быть в оппозиции? Я не бунтарь по своему духу, я очень люблю свое Отечество и хочу, чтобы в России была такая власть, за которую мне бы хотелось отдать свою жизнь. Почему же наши правители делают всё возможное, чтобы я их возненавидел? Почему загоняют всех в нищету и бесправие, а потом жалуются на то, что народ их не поддерживает? Неужели же всем профессиям и сословиям нужно обязательно отстучать касками на Горбатом мосту, чтобы о них вспомнили в Кремле?.. Да и чем стучать писателям - головой?..

2 мая. Побывал в Переделкино, где в эти дни остановились мои литинститутские товарищи Громов и Смоленцев. Вручил Лешке Почетную грамоту СП России, журналы с его публикациями (мне, хотя и с сокращениями, все же удалось напечатать в журналах "К единству!" и "Час России" его статьи о Бунине и Грине), а также газету "Российский писатель" с моей статьей о его книге "Иван Бунин. Гармония страдания".

Когда ехал в электричке, то неожиданно - не знаю даже, по какой ассоциативной связи - вдруг вспомнились стихи популярного в восьмидесятые годы поэта-метаметафориста Александра Еременко - про "густую" ласточку, которая летала "в глуши коленчатого вала", и про дебильную девочку, которая "к болту на 18 идет с ключом на 28". И мне подумалось, что, не потому ли эти ребята так быстро исчезли с литературного горизонта и их поэзия не поддается никакому реанимированию (хотя в последнее время это пытались делать и Павел Басинский, и Юрий Кувалдин, и целый ряд других авторов), что их стихи описывают не реальную жизнь, а только её муляжи. Ну не может ласточка летать "в глуши коленчатого вала", потому что он цельнометаллическое изделие, а стандарт болтов и ключей в СССР был иной на 12, 14, 17, 19, 22, 24, 27, 29, 32, 36, 41 и 46 мм, но не на 18 и 28, таких (за исключением специзготовления) у нас в практике не было, это подтвердит любой слесарь. Так что, бунтуя против тогдашней реальности, Александр Еременко её просто-напросто НЕ ЗНАЛ, и по сути дела сам лез "к болту на 18 с ключом на 28" - то есть брался за поэтическую трепанацию мира, не имея толком представлений о его истинных ценностях. Понятно, что после того, как прошел эффект остроты восприятия, производимый его стихами в условиях стандартизованной литературы соцреализма, исчезла и всякая потребность возвращаться к ним, как исчезла бы нужда извлекать из ящика ключ на 28, когда тебе надо крутить болты на 27.

3 мая. С самого утра сел за компьютер и пытаюсь втянуть себя в работу. После того, как я в начале апреля закончил описывать первые сто дней наступившего тысячелетия ("Сто дней миллениума"), я не написал во все последующие дни ни одного слова, сделал только несколько беглых записей в этом дневнике - и всё, хотя работы на столе ждет непочатый край. Во-первых, я так до сих пор и не закончил уже сложившийся в сознании и на две трети написанный роман "Мой дедушка застрелил Берию", в котором я взял вымышленного героя и поместил его в свою биографическую ауру, окружив его нашими родовыми легендами о моем двоюродном дедушке - дважды Герое Советского Союза маршале СССР Кирилле Семеновиче Москаленко. Во-вторых, накопился целый ряд статей критико-рецензионного характера - для издательства "Гелеос", газеты "Патриот", других изданий. И в-третьих, необходимо срочно писать несколько служебных писем.

Для раскачки составил от имени секретариата СП письмо вице-премьеру Правительства РФ Валентине Ивановне Матвиенко по поводу нефинансирования патриотических журналов. Из года в год происходит одна и та же картина Министерство печати и Министерство культуры РОССИИ дают деньги только журналам прозападной, антирусской (в смысле культурных тенденций) направленности - "Октябрю", "Знамени", "Дружбе народов" и изданиям близкого им круга, но никак не "Нашему современнику", "Молодой гвардии" и не "Роман-журналу, ХХI век". Описал ей всё напрямоту, пусть знает, что мы не дети и прекрасно видим всё, что они делают. Пора говорить с Правительством открыто, без всех этих ненужных реверансов, иначе нам никакого результата не добиться.

Вот текст, который я после праздников покажу В.Н. Ганичеву - надеюсь, он ничего в нем не сократит:

"Уважаемая Валентина Ивановна!

Секретариат Правления Союза писателей России просит Вас обратить внимание Правительства Российской Федерации на определенный "перекос" в отношении поддержки так называемых "толстых" литературно-художественных журналов. Общепризнанно, что издания такого типа являются уникальным явлением российской культуры и не имеют аналогов в мировой литературной практике. Являвшиеся в годы советской власти примером государственной заботы о развитии отечественной литературы, сегодня эти журналы полностью предоставлены сами себе и брошены в океан рыночных отношений на тех же самых условиях, что ликероводочные заводы, казино или колбасные магазины. Понятно, что культура просто не в состоянии быть такой же конкурентоспособной, как коммерческие предприятия, и без помощи государства ей в условиях зарождающегося капитализма не выжить, о чем сегодня свидетельствуют катастрофически снижающиеся тиражи не только периферейных изданий, но даже и тех журналов, которые представляют собой гордость отечественной культуры, вызывая во всем мире неугасающий интерес к феномену российской литературной журналистики.

Однако здесь и проявляет себя тот очевидный уже для всех необъективный подход в оказании финансовой помощи существующим литературным журналам, который выражается в поддержке изданий исключительно прозападной разрушительной для нашей культуры и духовности - ориентации и игнорировании журналов традиционной державоукрепляющей направленности. Ни для кого ведь не секрет, что, начиная с 1992 года, журналы "Октябрь", "Знамя", "Дружба народов", "Нева", "Звезда", "Иностранная литература" и другие издания этого идейно-эстетического круга существовали благодаря активной денежной подпитке Фонда Джорджа Сороса, тогда как "Наш современник", "Молодая гвардия" и все остальные "почвеннические" журналы вынуждены были выживать самостоятельно.

Начиная с 2000 года, после сворачивания Соросом программы помощи российским "толстым" журналам, его функции приняли на себя сразу два государственных ведомства - Министерство культуры РФ и Министерство по делам печати РФ, сохранившие те же самые симпатии, что и руководство Фондом Сороса. Но если Фонд Сороса является всё-таки ЧАСТНОЙ организацией и вправе выбирать себе кандидатуры для оказания помощи исключительно из круга своих идеологических "любимчиков", то, как писала 21 декабря 2000 года даже не симпатизирующая "почвенническим" журналам газета "Ex libris НГ": "министерства, как ОРГАНЫ ВЛАСТИ, обязаны соблюдать баланс в обществе - и уж если помогать, то ВСЕМ, кто в этом нуждается".

Показательно, что помимо "Независимой газеты", на эту сторону дела обращала внимание также "Литературная газета" и некоторые другие - не только патриотические, но и демократические - издания. Неоднократно обращались с письмами к Правительству РФ также секретариат Правления СП России и делегаты ХI внеочередного съезда Союза писателей России, просившие обратить внимание на ситуацию с литературными журналами, но результат, к сожалению, остается прежним - в чести у министерств, как и раньше, находятся всё те же "Октябрь", "Знамя", "Дружба народов" и аналогичные им журналы, печатающие либо постмодернистскую тягомотину, либо всевозможные эротические похождения, тогда как "Наш современник", "Молодая гвардия", "Роман-журнал, ХХI век" и другие глубокие в духовном плане издания пребывают в роли нелюбимых и отверженных "пасынков". Вот и ответ М.В. Сеславинского от 28.02.2001 года на письмо делегатов ХI съезда СП России о помощи журналам патриотического направления опять не несет в себе должной конкретики и напоминает скорее традиционную министерскую "отписку".

А между тем на состоявшемся в конце апреля "круглом столе" по работе с молодыми, проходившем под председательством С.А. Филатова, опять говорилось о готовящейся со стороны Минпечати финансовой помощи "толстым" журналам, и опять в числе удостоенных этой министерской милости фигурировали те же самые "Октябрь", "Знамя", "Новый мир", "Дружба народов", но не "Москва", не "Наш современник" и не другие патриотические издания.

Можно ли, видя всё это, говорить о каких-либо РАВНЫХ возможностях и о беспристрастном отношении Министерства по печати и Министерства культуры РФ ко ВСЕМ литературным изданиям? Данная ситуация напоминает собой скорее подготовку к бою двух боксеров, когда одного из них усиленно подкармливают, а другого держат на голодном пайке. Вряд ли такой подход к развитию двух ветвей отечественной литературы можно назвать СПРАВЕДЛИВЫМ...

Исходя из всего выше сказанного, мы искренне надеемся, что Вы, Валентина Ивановна, сумеете понять состояние писателей, публикующихся в журналах патриотического направления (а это такие мастера слова как Валентин Распутин, Владимир Крупин, Евгений Носов, Василий Белов, Петр Проскурин, Владимир Личутин, Владимир Костров и многие другие поэты и прозаики) и найдете возможность сделать государственную поддержку РАВНО СПРАВЕДЛИВОЙ для литературных журналов ВСЕХ направлений.

С уважением, и проч."

* * *

После составления письма В.И. Матвиенко - опять-таки, чтобы заставить себя работать, - перегнал на дискету фрагмент своего романа в стихах "Моление о миллениуме" для подготавливаемого "Дня поэзии, 2001", а также собрал воедино для него же в статью "Поэзия в лицах" свои заметки о стихах Марины Струковой, Льва Котюкова, Владимира Шемшученко и некоторых других авторов, ну и ещё - подготовил подборку самарского поэта Александра Малиновского. Александр Станиславович сделал для меня в жизни много хорошего и я чувствую себя перед ним немного в долгу. Так что будет хорошо, если его стихи появятся в столичном альманахе - он, может быть, поэт и не гениальный, и даже в плане мастерства довольно наивный, но зато чистый и светлый.

4 мая, пятница. Сегодня пришлось вставать в шесть часов утра, чтобы быть первым в очереди в "Мосдачтрест" на оформление аренды. Но, к сожалению, произошел небольшой облом - с нас хотят взять стоимость по коммерческой цене (то есть 500-800 долларов за лето, и это - при том, что май уже фактически пропал), а потому мне пришлось идти к заместителю начальника и узнавать, что можно сделать для получения скидки, потом ехать в Союз за бланками СП и составлять ходатайство от имени нашего секретариата, чтобы мне оформили дачу по льготной цене. Если не оформят, то лето пропало, так как ни 800, ни даже 500 долларов на её аренду у меня сейчас просто нет...

Отдав ходатайство, зашел в книжный магазин "Библио-Глобус" и ужаснулся. Сколько книг, Боже Ты мой! Тысячи неотличимых обложек, все яркие, однообразные! Что же нужно сегодня написать, чтобы тебя здесь заметили? Затолкают под самый потолок, и простоишь там до скончания века никем не прочитанный...

Просто необходима предварительная "раскрутка", информационный взрыв о твоей книге, чтобы покупатель шел в магазин не просто за чем-нибудь, что понравится глазу, а с вполне конкретной целью - купить твою и только твою книгу. Но для этого, естественно, надо, чтобы о ней прокатилась какая-то опережающая волна информации или слухов...

После магазина заехал в Международное сообщество писательских союзов к Марине. Попил там чаю, потом зашел к располагающемуся в том же здании директору издательства "Рекламная Библиотечка Поэзии" Владимиру Ленцову и неожиданно для себя получил от него диплом и медальку. Дело в том, что я недавно написал хорошую рецензию на выпущенную им антологию любовной лирики от Пушкина до наших дней, и поскольку никто больше на её выход не откликнулся, то он меня таким образом отблагодарил.

* * *

Вечером читал оставленную Сашей Громовым книгу "Русская литература и религия" (Новосибирск: "Наука", 1997), где в статье Ф.З. Канунова, посвященной нравственно-философским исканиям русского романтизма, в частности, в абзацах, касающихся творчества Жуковского, встретил слова о том, что "призыв к покаянию как важнейшее требование религии имеет современный смысл" и что "тема покаяния теснейшим образом связана с темой смерти не только как конца, но и как начала новой преображенной жизни". Вот этого, как мне кажется, как раз и не учитывает Владимир Иванович Гусев, постоянно нападающий на Русское Православие за его "смирение, покаяние, то да сё". Мол: "Америка - христианская страна, но что-то я ни разу не слышал, чтобы она не то что смирялась и каялась, а хотя бы и разговаривала об этом..." На этой почве проистекает и все наше с ним непонимание друг друга. Но как мне объяснить ему ту простую истину, что я не хочу, чтобы моя Россия превратилась в Америку!?. Не знаю...

5 мая, суббота. Написал статью о книжных сериях издательства "ЛГ Информэйшн Груп" (Издательский дом "Гелеос"), которую хочу после праздников опубликовать в нашем "Российском писателе". Помимо того, что это издательство готовит к выпуску книгу моей прозы "Прости, брат", я хочу привлечь его к участию в межиздательском проекте под эгидой Союза писателей России, который мы сейчас пытаемся воплотить в реальность с Геннадием Ивановым. И чтобы издатели видели, что от нас есть хоть какая-то польза, надо показать им, что мы можем обеспечивать их имиджевой и другой рекламой, популяризировать их деятельность. Да и почему бы не сказать несколько добрых слов об издательстве, в котором и без всяких наших проектов уже готовы печатать меня, Коняева, Сегеня других наших авторов?..

Сегеню я сам дал адрес издательства, хотя у меня к нему весьма непростое отношение. Мне нравятся его современные романы, я много пишу о них, но в то же время не могу забыть и того, что это именно он и Владислав Артемов на целых десять лет задержали мое вхождение в литературу, не пропустив в печать ни одной из написанных мною, начиная с 1991 года, повестей и ни одного романа! Позже я опубликовал все это в различных региональных журналах - и выброшенный Артемовым из журнала "Москва" роман "Я не брошу бомбу на Париж", и мистическую историю "Чудо о Змие", и не пропущенный Сегенем в "Наш современник" триллер "А иначе нам будет очень далеко возвращаться", и даже пугающую всех своим названием повесть "Ни одного еврея в городе" (также отвергнутую в свое время Сегенем). Но всё это произошло с десятилетней задержкой и упало, как говорится, уже на каменистую почву читательского невнимания к современной литературе, тогда как в 1991-1994 годах, когда эти вещи были написаны, они могли произвести самый настоящий взрыв национального самосознания...

* * *

...Устав сидеть за компьютером, взялся читать сонеты Альберта Ванеева в переводах Андрея Расторгуева (нас с ним в январе 1994 года вместе принимали в Союз на Совещании молодых писателей), а также журнал Юрия Кувалдина "Наша улица" и книжку Бориса Шереметьева "Морской рундучок отставного капитана Усова". У Шереметьева больше всего понравилось вступление - то есть сам художественный прием с находкой рундучка, после которого помещены простенькие реалистические рассказы о российских флотоводцах. Милорад Павич в своем "Ящике для письменных принадлежностей" пошел в аналогичной ситуации по гораздо более изобретательному пути, вытащив из каждого уголка ящика по самостоятельной истории...

6 мая, воскресенье. Начал составлять информационную полосу для газеты "День литературы" - написал несколько заметок о новостях писательской жизни, сделал обзоры некоторых периодических изданий и новых книг. Самый запомнившийся среди новинок последнего времени - роман Эдуарда Скобелева "Прыжок дьявола". Название, надо признать сразу, не имеет к содержанию абсолютно ни малейшего отношения, оно как будто прилепилось к нему от какого-то другого произведения, но сам роман отличается редким для последнего времени бесстрашием. Мало того, что в нем обличается антинародная, античеловеческая сущность такого явления, как глобализм, но в нем ещё и прямо указывается, что распространителями этого губительного вируса являются именно евреи.

"...Введение мудрого мирового порядка среди безвольных, спившихся, разложившихся, утративших всякую культурную ценность народов - вещь чрезвычайной сложности. Она посильна только нам и непосильна всем прочим! Пророк Моисей не обманулся в своих надеждах, - говорит главному герою один из его непосредственных начальников - господин Гурински и далее конкретизирует принципы исповедуемой ими политики: - С массой, как со шлюхой, церемониться нельзя ни в коем случае!.. Надо только умело бить по зубам: вызывать не злость, а страх и ошеломленность. Для этого все люди должны быть отделены друг от друга. А главное - никаких националистических и идеологических организаций..."

Задача главных "демиургов" глобализма - "обчистить до нитки все нации, выгрести все золото, кругом поставить своих людей, чтобы потом, - когда по планете поползет новая страшная холера, вибрионы которой уже заготовлены и развезены в намеченные точки, и люди станут умирать в массовом количестве, - объявить о "гуманитарной катастрофе" и силой ввести международное правление..."

Спрашивается: что же можно противопоставить размыванию народа и превращению его в сумму отдельных особей? Роман дает четкий ответ на этот вопрос. "Поддерживать национальную культуру - вот главное назначение каждого гражданина. Вот его главная жизненная задача. Кто вполне успешно осваивает эту роль, не может не подниматься на следующую ступень. Это уже воспроизводство национальной культуры - стихи и проза, музыка и живопись, пение и танцы, ваяние и зодчество, и многое ещё другое, без чего культура съеживается и скудеет... Чем выше общий идеал, тем результативней труд и творчество, тем совершеннее общество... Подлинно значительный деятель культуры - это непременно ИДЕОЛОГ..."

7 мая, понедельник. Думаю над составом группы для поездки в Михайловское. В прошлом году мы с Мариной уже были там - был Владимир Костров, Людмила Щипахина, Татьяна Глушкова, Сергей Куняев, кто-то ещё из наших, не помню, а от Союза российских писателей - Юрий Кублановский с молодой порослью поэтессочек, Римма Казакова и другие. Праздник на Пушкинской поляне тогда вел Кублановский, но наши выступали так, что мероприятие все равно выглядело полностью нашим.

* * *

Забегал на несколько минут Вадим Дементьев, который принес текст своего вступительного слова, прочитанного им на моем литературном вечере. Чего тут скрывать? Мне приятно было перечитать места, где он говорил обо мне хвалебные вещи. Ну хоть вот это: "Николай Переяслов поддержал честь гильдии московских критиков и доказал, что король - не голый. (Имею в виду под "королём" наш многострадальный критический цех...)" Или же, к примеру, вот это: "Имея стойкий характер, не чураясь никакой работы, Переяслов быстро "завоевал Москву". Он не в центре, а в эпицентре литературного процесса... Приставка "пере-" в его фамилии Пере-яслов весьма символична: он пере-читывает литературу, пере-осмысливает хрестоматийные книги и сюжеты, пере-оспаривает устоявшиеся мнения..."

Грех тешить себя самообольщением, но хочется верить, что я действительно чего-то стою в современной литературе.

8 мая. Слава Богу, вопрос со льготной оплатой дачи удалось-таки решить положительно - но даже при этом она обошлась нам в восемь тысяч рублей за лето! И это, не считая предстоящих впереди трат по аренде мебели. Но зато с мая и до конца сентября мы обеспечены пребыванием на природе, а это главное.

* * *

Как ни тяжело осознавать, а в Македонии началась самая настоящая война, но потворствующее албанцам руководство НАТО не позволяет македонскому правительству ввести военное положение.

* * *

...Сегодня в метро, пытаясь осмыслить развитие своей литературной судьбы, вдруг сочинил четыре весьма пессимистические строчки: "Сгоревшие годы итожа, / шепчу я до студа в крови: / "Ну что ж Ты пассивен так, Боже, / в Своей всемогущей любви?!."

Увы, как ни горько осознавать, но получается, что любое говно оказывается в своем влиянии на судьбу человека сильнее Самого Господа Бога. Если это так, то сам собой напрашивается вопрос: в чем же тогда смысл принятия такого Бога? В чем выражаются Его любовь и покровительство человеку, если Он не в состоянии не только помочь ему реализовать полученный от Него же талант, но не может даже нейтрализовать негативные силы всяких мелких бесов?..

Наверное, я впадаю в грех, но очень хочется, чтобы Господь наконец-то начал нам ПОМОГАТЬ, а не только ИСПЫТЫВАТЬ наши веру и терпение.

10 мая, четверг. Не выдержал и купил себе роман Стивена Кинга "Библиотечная полиция". Понимаю, что это чисто коммерческая литература, но мне ХОЧЕТСЯ узнать, как он делает свои вещи, чем берет в плен массового читателя. Заодно уж взял и мистический роман Светланы Сухомизской "Дьявольский коктейль" - нужно "держать руку на пульсе" и нашей современной прозы. Вот такой я себе сделал подарок к приближающемуся (12 мая) дню рождения.

11 мая. В предстоящее воскресенье (т. е. послезавтра) Ганичев поручил мне присутствовать на Учредительной Конференции "Союза молодежных организаций Российской Федерации" как Общероссийской ассоциации общественных объединений, где надо произносить приветствие. Я знаю, что это мероприятие далеко не патриотического толка, руководит им Иосиф Кобзон, но не быть там, значит, полностью отдать молодежь в руки демократов. А потому надо идти туда, обозначиться самому и обозначить патриотические ориентиры. Их я и заложил в сочиненный только что текст приветствия:

"Дорогие друзья! Уважаемые делегаты и гости Конференции!

С чувством глубочайшего волнения я передаю вам приветствие многонационального Союза писателей России, в который входят такие известные всему просвещенному миру писатели как Валентин Распутин, Владимир Личутин, Юрий Бондарев, Виктор Лихоносов, Василий Белов, Расул Гамзатов, Евгений Носов и целый ряд других, не менее признанных и любимых в народе поэтов и прозаиков. С одной стороны, это мое волнение вызвано той ответственностью, которую всегда испытываешь, когда говоришь не только от себя, но и от имени таких титанов слова и мысли, а с другой - как можно оставаться спокойным, когда речь идет о завтрашнем бытии нашей культуры, нашего образа жизни и самой России? Ведь говоря без всякого преувеличения, это именно вам, молодежи, предстоит нести образ РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА через новый век, - а значит, от вас зависит и то, будет ли наша Родина только бесправной "шестёркой" в мировом сообществе, или же вы сумеете заставить мир относиться к вам с подобающим уважением.

Нравится нам наше историческое прошлое или не нравится, а каждое новое поколение - это живой мост между тем, что уже БЫЛО, и тем, что ещё только БУДЕТ; и вот то, что в вашей жизни БУДЕТ, не в последнюю очередь зависит от того, что вы в него возьмете из того, что у нас БЫЛО. Понятно, что надо быть последним идиотом, чтобы тащить в свой завтрашний день всё то, что мы называем "перегибами истории". Но и отбросить вместе с изъянами неудавшегося социального эксперимента такие нравственные категории как честь, совесть, гордость за то, что ты родился в России - это практически то же, что продать, как Исав за чечевичную похлебку, свое первородство и перечеркнуть подвиг своих предков, начиная от их битв с печенегами и вплоть до сражений Великой Отечественной.

Помните, что без тени русских героев за своими плечами - вы будете просто обречены на исторической "сиротство", а сироту, к сожалению, может обидеть любой - заступиться-то некому..

В этом плане создание "Союза молодежных организаций Российской Федерации" как Общероссийской ассоциации общественных объединений имеет шанс стать той собирательной силой, которая уже не раз на протяжении сложнейшей российской истории превращала разрозненных, как растопыренные пальцы, граждан в единый плотно сжатый кулак национального авангарда, разбивавший орды Батыя, Наполеона и Гитлера. Главное, о чем надо помнить, чтобы начинаемое дело не стало заведомо провальным, - это о том, что нельзя соединить в монолит людей, для которых не существует ЕДИНЫХ политических, нравственных, религиозных, социальных или эстетических ценностей. То есть, как ни крути, а без выработки такой ИДЕИ, которая бы перевесила собой все частные разногласия и вознесла данную акцию от уровня заурядной "тусовки" до категории ДЕЛА ВСЕЙ ЖИЗНИ (а иначе ведь и огород городить не стоит, не так ли?) обойтись никак не удастся. И тут нет более высокой идеи, чем служение нашей великой России - той, которую вам когда-то предстоит передать уже своим детям. Хочется верить, что деятельность создаваемого ныне "Союза молодежных организаций" будет направлена не на доламывание и доворовывание того, что ещё осталось в стране, а на её укрепление и процветание. Если это и вправду будет так, то на этом направлении вы всегда найдете поддержку в лице Союза писателей России и выпускаемых им изданий."

12 мая, суббота. Сегодня мне исполнилось 47 лет. Ездил в Загорянку, окончательно дооформил аренду дачи, оплатив мебель и газ, так что теперь можно заезжать и жить там. Но увы - испортилась погода, второй день льет дождь. Так что пришлось даже отменить намеченный на завтра пикник у Людмилы Щипахиной на её переделкинской даче.

Но зато какой божественной сирени я наломал у себя на участке в Загорянке - причем преогромнейшую охапку! Запах сейчас в квартире стоит, словно в саду - аж голова кружится...

* * *

...По дороге на дачу и обратно прочитал в электричке роман Стивена Кинга "Библиотечная полиция". Надо, не кривя душой, признать, что читал я его с большим интересом - интрига и вправду так прочно привязывает к себе внимание читающего, что оторваться от сюжетной линии просто невозможно. Но в итоге испытываешь чувство откровенного разочарования. Не потому, что это сделано плохо, и не потому даже, что - жестоко, а потому, что проблема мистического характера решается исключительно на материальном уровне. То есть - с инфернальной нечистью и дьявольщиной герои борются практически теми же методами, что и с рядовыми бандитами - путем физического устранения. А то, что против них существует такое мощное оружие как молитва, пост и церковное покаяние, им, похоже, даже и невдомёк. А поэтому, и одержанная ими победа кажется неубедительной: вампиры, бесы, ведьмы и прочие дьявольские отродия - это не та категория, которая исчезает с умерщвлением её плоти...

13 мая. Хотя сегодня и воскресенье, пришлось сходить по поручению Ганичева в штаб Российского молодежного Парламента на Учредительную Конференцию "Союза молодежных организаций Российской Федерации", где должен был огласить приветствие от СП России. Однако оргкомитет решил провести всю акцию за один час, и поэтому слова для приветствия никому не дали, собрали тексты и сказали, что опубликуют их в сборнике документов. Первым с вступительным словом выступил Иосиф Кобзон, который много говорил о патриотизме и необходимости востребовать опыт ВЛКСМ. Потом выступал депутат Госдумы Артур Чилингаров, тоже вспоминавший о том, как он был комсоргом на полярной станции...

Самым конкретным из нескольких прозвучавших выступлений было слово Киры Шафаровны Мансуровой, зачитавшей текст Обращения к мэру Москвы Лужкову с требованием внести законодательный запрет на употребление сквернословия в общественных местах. Ну и ещё представитель молодежных движений Питера сказал, что они внимательно прочитали Послание Президента Путина, за которого голосовали как за своего земляка, и, к своему сожалению, не обнаружили там ни слова о молодежи и её проблемах.

В итоге всего быстренько выбрали руководителем Союза Владимира Владимировича Журавлева и на этом официальную часть закончили. Оставаться на концерт я не стал - и так потерял полдня на нетворческие дела! - а взял раздаваемые в фойе пять номеров журнала современной фантастики "Звездная дорога" и поехал домой. Ясно, что наши теряющие поддержку политики решили прибрать к рукам молодежь - это ведь голоса завтрашнего (а если удастся протащить через Думу снижение избирательного ценза до шестнадцати лет, как этого добиваются некоторые), то и сегодняшнего электората. Так что инициаторы создания "Союза молодежных организаций" (сокращенно "Союз-морг") знают, что делают.

* * *

...Всю дорогу в метро и дома читал в одном из номеров "Звездной дороги" повесть Олега Синицына "Двадцать пятый час". В ней, как и у Стивена Кинга, тоже действуют инфернальные сущности, но победа над ними одерживается не столько силой оружия, сколько силой духа. Уже самим фактом того, что герой не испугался адских чудищ, угрожающих из преисподней миру живых, и не пошел им в услужение, он снял печать заклятия с ангелов, а уже они своими огненными мечами начали очищать мир от губительной нечисти.

Вот без этого божественного "противовеса" всем лешим, троллям, бесам, ведьмам и прочей мистической заразе, современная фантастика выглядит как самолёт с одним крылом - в ней присутствуют только сам человек и силы зла, тогда как второго "крыла" - сил добра - как правило нет, и человеку приходится во всем уповать только на свои силы. Отсюда и эта заполонившая страницы фантастики заведомо беспобедная борьба с бесами при помощи одних только физических методов - молиться-то ведь героям некому, в их мире не существует Бога!..

Повесть Олега Синицына - одна из немногих, где эта традиция нарушается, и поэтому она воспринимается как обещание того, что в создаваемые писателями миры наконец-то возвращаются полнота и равновесие, благодаря чему, перед их героями открывается перспектива не только вечно бороться со злом, но и делать выбор между ним и силами добра.

14 мая, понедельник; праздник иконы Божией Матери "Нечаянная Радость". После работы пришлось присутствовать на общем собрании участников-учредителей еженедельника "Литературная Россия", где рассматривался вопрос о вхождении Союза писателей России в число учредителей. В связи с нашим конфликтом с газетой, мы вышли из состава учредителей ещё на своем ХI внеочередном съезде, о чем неоднократно и извещали как редакцию "Лит. России", так и юридические органы. Но, как пытался уверить меня сегодня В.В. Еременко, мы везде послали неправильно составленные документы, а потому надо всё написать заново.

Признаться, мне вся эта история не нравится и я предпочел бы в ней не участвовать, так как чувствую, что основная причина конфликта скрыта от меня, как подводная часть айсберга. Да и вообще нам (то есть - Правлению Союза писателей России) надо сегодня не в тяжбы влезать по поводу выпущенных из рук изданий, а ставить на ноги и раскручивать на полную мощность то, что у нас ещё есть у самих - к примеру, газету "Российский писатель". Да думать, как сделать так, чтобы и с ней когда-нибудь не произошло то же самое, что с "ЛитРоссией".

15 мая. День начался с секретариата, на котором я рассказал об итогах встречи в "Литературной России", а потом поговорили о предстоящих планах и текущих делах. Пользуясь случаем, передал через Сегеня в "Наш современник" свою статью о книге Владимира Бондаренко "Дети 1937 года" (М.: Изд-во ИТРК, 2001. - 640 с.). Она, правда, уже была раньше опубликована в газете "Ex libris НГ", но в сильно урезанном виде, с потерей самой главной мысли, а хочется донести её до читателя целиком. Поскольку она весьма невелика по объему, приведу её здесь целиком:

ЗАКОН КОЛОДЦА

(Год 1937-й: обрыв культуры или начало её нового витка?..)

Как показывает опыт, издавна характеризовавшая Россию литературоцентричность (от которой её пока что не избавил даже прагматизм нашего дикого капитализма) проявляет себя не только в том, что российские граждане черпают свою мудрость не из жизни, а из стихов и романов, но и в том, что любая связанная с литературой гипотеза, точно айсберг свою подводную часть, волочит за собой и некую философскую модель бытия, о которую, словно брюхо "Титаника", способны распороться самые устоявшиеся законы жизни. Вот и литературный критик Владимир Бондаренко, написав книгу о писателях 1937-1938 годов рождения, казалось бы, просто сотворил очередной миф, эпатировав читающую публику и своих коллег-критиков возведением этого страшного времени в ранг источника "мощного пассионарного взрыва народной энергии", в результате которого, по его мнению, появились на свет, во-первых, сама советская нация, а во-вторых, "необычное количество талантливых людей", которому "передалась неосуществленная энергия погибших в 1937-м году Николая Клюева, Павла Васильева, Осипа Мандельштама" и других известных писателей начала ХХ века. Однако данная гипотеза тут же влечет за собой необходимость кардинального пересмотра понимания самой природы Истории, потому что из неё вытекает тот вывод, что на "ампутацию" лучшей в интеллектуальном отношении части генофонда нация способна отвечать массовым вбросом будущих талантов, самостоятельно, таким образом, воспроизводя понесенную в результате общественной трагедии утрату. Грубо говоря, народ способен регенерировать свой духовно-культурный уровень, срочно рожая необходимое количество завтрашних поэтов и художников и восстанавливая тем самым свой расстрелянный потенциал, как ящерица восстанавливает отсеченный хвост.

В качестве иллюстрации к этой гипотезе Владимир Бондаренко выводит на страницах своей книги целую галерею кратких жизнеописаний писателей, чьи даты рождения пришлись на эти трагические для России 1937 и 1938 годы. Читатель встретит здесь имена таких непохожих друг на друга и действительно знаковых для отечественной литературы писателей как Владимир Маканин, Валентин Распутин, Белла Ахмадулина, Андрей Битов, Владимир Высоцкий, Александр Проханов, Леонид Бородин, Венедикт Ерофеев и многие другие.

"Уникальное поколение ХХ века! - восклицает автор в предисловии к своей книге. - Я рад, что первым, ещё двадцать лет назад обратил внимание на этот загадочный мистический феномен. Это был Божий замысел, сотворивший на фоне страсти и страданий самое уникальное поколение в ХХ веке!"

Несмотря на некоторую сомнительность последней строки этого предисловия (получается, что замышляя рождение Андрея Битова и Венички Ерофеева, Творец, чтобы было из кого переливать в них "неосуществленную энергию", сначала спустил в органы ГПУ разнарядку на расстрел Николая Клюева и Осипа Мандельштама), в целом гипотеза выглядит весьма привлекательно и, как ни пародийно это звучит, объясняет феномен появления множества Героев Социалистического Труда в 1960-80 годы, так как это, оказывается - проявили себя те самые пассионарии, которые, вобрав "неосуществленную энергию" тысяч расстрелянных и сосланных "кулаков", металлургов и ученых, пришли вместо них "по Божьему замыслу" на поля, в цеха и лаборатории послевоенного СССР.

Бондаренко всегда был склонен к дерзости и эпатированию публики, и его, конечно же, никак не мог устроить тот факт, что "поколение сорокалетних", о котором он пишет ещё с начала 80-х, может быть, только потому и обратило на себя его внимание, что к сорока годам человек достигает пика своего интеллектуального и творческого развития, а тут в литературу вошла сразу целая группа близких по возрасту авторов. Уже за саму только "историю русской литературы в портретах её писателей" (а именно к такому жанру я бы отнес его "Детей 1937 года") его можно было назвать одновременно и Плутархом, и Костомаровым нашего времени, но Бондаренко просто не был бы Бондаренко, если бы не продлил мысленно вектор судеб своих персонажей и не посмотрел, из какой именно точки истории они все появились. И увидел там бериевское пенсне и колючую проволоку ГУЛАГа, но не заледенел от ужаса, а написал оптимистическую книгу, словно бы воскликнув ею: "Ад, где твой плен? Смерть, где твое жало?.."

И, наверное, сам не заметил, что заложил основу новой концепции развития общества и истории. Ибо если он действительно прав, и появление плеяды талантов 37-го года рождения - это не что иное как ответная реакция "организма нации" на уничтожение прежней интеллигенции, то нам в таком случае не страшны ни новый Афган, ни Чечня, ни очередная перестройка. Потому что становится воочию видно, что народ существует по "закону колодца": чем больше из него черпают, тем активнее прибывает в него новая вода, и тем более она свежа. И губительным для него оказываются как раз не экстремальные периоды истории, а неподвижные застойные эпохи, когда его "вода" стоит на месте и загнивает, превращаясь в разлагающееся болото, что и подтвердил нам собой не так давно период брежневского правления.

Именно то обстоятельство, что явившиеся на место "отчерпнутых ведром эпохи" новые писатели представляляли собой, как мы только что сказали выше, "свежую" в творческом отношении "воду", делает справедливым и то наблюдение Бондаренко, что при всей своей разности и непохожести друг на друга (и даже, как выявило наше время, весьма отчетливом идейном антагонизме) "дети 1937 года" принесли в советскую литературу "героя, осознающего себя как личность, отстраняющегося от господствующей лжи". Понятно, что заполняя собой практически пустой, вычерпанный до дна колодец, они, пишет Бондаренко, не могли в своем созревании никого и ничто "продолжать" и "как бы начинали литературу заново, находили новые тропы, новых, непривычных для советской литературы героев". И когда "отчерпывавший" воду гулаговский ковш после смерти Сталина потихоньку все-таки остановился и в 70-80-е годы начался застой, в котором начала вызревать "тотальная порча партийной верхушки", они предъявили миру "героя-одиночку, отстаивающего права на порядочность, на правду, на свое соучастие в обществе перед серой тьмой..."

Без сомнения, книга Владимира Бондаренко вызовет у многих резкое неприятие и критику. И за то, что он отобрал для неё "не тех" кандидатур, и за саму её концепцию. Но главное - что она все же дает возможность понять нам сегодняшнее время. Увидеть, что вместо былого "отчерпывания воды", сейчас происходит полная засыпка колодца культуры и - не испугаться этого. Потому что опыт 1937 года показывает, что завтрашнее время ответит на этот акт прорывом новых родников - звонких, незамутненных, глубинных, таких, от которых аж зубы заломит. Которые, может быть, ещё только-только просачиваются где-то сквозь неразбериху наших будней, но которые уже наверняка родились, потому что время не может не компенсировать вычерпанные или засыпанные источники достойной заменой. А это значит, что будут ещё в нашей литературе и новый "Пушкинский дом", и новое "Прощание с Матерой", и новые "Москва - Петушки", и какой-нибудь будущий Бондаренко ещё обязательно напишет о них свою книгу, назвав её, скажем, "Дети 1993 года".

* * *

Вечером в малом зале Центрального дома литераторов проходило обсуждение саранского литературного журнала "Странник", о котором я пару раз писал в "Дне литературы". Были Капитолина Кокшенева, Вячеслав Дегтев, Петр Алешкин, Юрий Козлов, Виктор Широков, Владимир Дагуров, Александр Рекемчук... Поскольку обсуждение было затеяно артелью "ЛитРос", то, само собой, были Владимир Еременко, Вячеслав Огрызко и Аршак Тер-Маркарьян.

Практически все выступавшие журнал хвалили, говорили о сделанных им открытиях новых имен, о его православности. Я один пел не в унисон говорил о "ножницах" между острой и глубокой публицистикой "Странника" и его социально пустой, не отвечающей тому, о чем говорится в теоретической части журнала, прозе, в изобилии представленной жанром фэнтези, который своим псевдоисторическим антуражем и абстрактными добром и злом размывает всё то, что вроде бы вытекало из публикуемых тут же публицистических материалов.

16 мая, среда. По пути на работу купил "Литературную газету" - первый номер, который вышел под редакторством уже Юрия Полякова. Подробный анализ за время поездки в метро, конечно, не сделаешь, но какой-то принципиальной новизны по сравнению с тем, что было, я не заметил. Да и сам Поляков показался мне в своей передовой статье "Слово не птеродактиль" несколько как бы бледнее, чем в прежних его публикациях в "Московском комсомольце" или "Труде". Появился откуда-то несвойственный ему ранее симптом упредить кого-то в своей полной лояльности. Вот в первых же строках своего редакторского "манифеста" он заявляет, используя изобретенный, кажется, Александром Сегенем неологизм: "Давайте сознаемся: мы живем в эпоху нарастающего антиСМИтизма", - и тут же, словно испугавшись, что кто-то вдруг заподозрит в этом намек на его нелюбовь к евреям, опережающе выкрикивает: "Не путать с антисемитизмом - явлением непростительным!" (Здесь так и напрашивается догадка о том, что сегеневский антиСМИтизм только лишь для того им и использован, чтобы появилась возможность пристегнуть к чему-нибудь это замечание о "непростительности антисемитизма".) В целом же газета пока что осталась прежней - та же структура в подаче материалов, тот же круг обозреваемых авторов (Игорь Волгин, Стелла Моротская, Евгения Лавут, Дмитрий Воденников), тот же академик Сахаров в качестве символа русской науки...

Хотя Юре там, наверное, виднее, что делать. Может быть, менять сразу направление газеты и опасно - его просто тут же выкинут с должности, да и всё. Но я почему-то верю в него и жду, что он сделает "Литературку" лучше и открытее, чем она была в последние годы.

* * *

...Едва я только решил сегодня пораньше сбежать домой, чтобы хоть немного посидеть над своими рукописями, как хлынул проливной дождь, заставивший меня на некоторое время задержаться, а потом вдруг появился некий издатель из Ростова-на-Дону - президент ЗАО "АКРА" Александр Николаевич Крахалёв, который затеял разговор о поиске новых авторов. Я предложил ему свой роман о "Курске" и книгу прозы, а также познакомил с Вячеславом Дегтевым и рассказал о Михаиле Волостнове. Кто его знает? Вдруг да из этого разговора получится что-нибудь реальное? Хотя-я-я-я-я-я...

* * *

...Читал в сегодняшней "Литературке" речь Евгения Носова на вручении ему премии Александра Солженицына, и почувствовал, как неприятно встречать у талантливых писателей нотки заискивания перед тем, кто платит! А Евгений Иванович кинулся не только клеймить ГУЛАГ, но ещё и оправдывать (хотя от него этого никто вроде бы и не требовал) расстрел Белого Дома, якобы предотвративший очередную гражданскую войну в России... Вот и думай после этого - во благо ли русским писателям премии?..

17 мая. В 11 часов 30 минут началось представление книги стихов бурятского поэта (а также философа, целителя, религиозного деятеля и проч.) Матвея Рабдановича Чойбонова "Мои друзья - мои живые боги", стихи для которой перевел Иван Тертычный, а издала которую администрация Смоленской области. Поэтому на этой презентации были заместитель главы администрации Смоленской области Раиса Ивановна Захаренкова (сестра моего друга из Старицы Виктора Хотулёва, к которому я ездил на Пасху) и руководитель смоленской писательской организации Виктор Смирнов. Ни Лыкошина, ни Ганичева не было, так что мне пришлось вести эту встречу, из-за чего я три часа просидел в зале, хотя было много других дел. Но нельзя было и отказаться - мы с Чойбоновым вместе ездили год назад в Смоленск, да и Ивана Алексеевича со Светланой не хотелось обидеть. Ну и чего уж там скрывать переводческую работу Иван проделал немалую, это заслуживает похвалы...

Выйдя из зала, увидел Льва Котюкова - он привез свежий номер журнала "Поэзия" со стихами Шемшученко. Поговорили о завтрашней поездке в Питер и презентации альманаха "День поэзии, 2000", которую В.Е. Волков будет вечером проводить в Большом зале ЦДЛ. Лев не доволен, что в афише указаны имена демократов - Евтушенко, Ахмадулиной, Рейна и т. п. Но мне по этому поводу ругаться неинтересно - от врагов нужно не отгораживаться, пряча голову, как страус в песок, а побеждать их, выступая рядом с ними и читая лучше, чем они.

* * *

После работы заехал в Литературный фонд к Ивану Переверзину - получил командировочные на поездку в Санкт-Петербург, материальную помощь на аренду дачи, и он мне рассказал о почти полностью затопленном половодьем городе Ленске (его якутской родине). Говорит, что открыл счет для сбора пожертвований и ищет теперь способы, как об этом объявить. Я взял объявление с реквизитами счета, завтра передам в наш пресс-центр, чтобы разбросали по всем газетам...

* * *

Вечером в газете "Ex libris НГ" прочитал интервью с известным певцом Львом Лещенко, которое сильно удивило меня прямотой и честностью высказываний. Надо признаться, за последние годы многие популярные ранее деятели культуры показали себя самыми настоящими оборотнями, перешагнув через все святыни и бросившись в угоду новому режиму оплевывать те самые ценности, за воспевание которых они вчера получали звания и премии. Примерно таким же мне казался и Лев Лещенко, мелькавший всё это время вместе с разными там Агутиными, Киркоровыми и "Иванушками Интернэшнл" на демократических тусовках да в различных предвыборных кампаниях.

И вот - абсолютно честные ответы, для которых необходимо иметь немалую смелость, так как критиковать курс реформ - это значит, прослыть почти что красно-коричневым. Шутка ли - певец говорит, что сегодняшнее государство "в социальном смысле и в бытовом, безусловно, ХУЖЕ", того, что было до перестройки! Тогда, говорит он, "человек знал, что, выйдя на пенсию, он будет иметь на кусок хлеба - может быть, не с икрой, но с маслом точно!.. Главная задача государства сейчас - защитить наш народ именно социально... С кем бы я ни говорил из своих сверстников, все сходятся в едином мнении: тогдашнее руководство государства было в десятки раз скромнее, рачительнее и порядочнее, чем нынешнее. Все они ушли и уходят из жизни, имея в карманах одну пыль!.. Да, они имели привилегии, им давали квартиры, путевки, они лечились бесплатно. Но у нас тогда ВСЕ лечились бесплатно!.. Да, наверное, была ортодоксальная коммунистическая идея, но цель была светлая, яркая и, честно говоря, чистая..."

Исправление ошибок, как известно, начинается с факта их признания. Так что это хорошо, что ошибочность проводимых реформ признают сегодня даже те, кто сумел к ним приспособиться. Выходит, не совсем ещё отмерла в людях совесть, а это значит, что мы можем изменить нашу жизнь к лучшему...

18 - 21 мая. В пятницу, 18 мая, в Большом зале ЦДЛ состоялась презентация альманаха "День Поэзии", выпуск которого был прерван десять лет тому назад и теперь вот возобновился снова. Я помогал составлять его "периферийную" часть - добывал и готовил стихи поэтов Самары, Кирова, Санкт-Петербурга... Из моих же собственных вещей в альманах попали статья "Три источника и три составные части поэзии", маленькое стихотворение в раздел, посвященный христианству, и мини-поэма "Я шагаю по Москве", которую я очень люблю.

На презентацию приехал из Питера Володя Шемшученко, мы выступили на вечере, немного побыли на фуршете и той же ночью отбыли в северную столицу на Конференцию молодых писателей Северо-Запада. Кроме нас двоих, на неё поехали ещё поэты Лев Котюков и Григорий Осипов.

В Питере в эти дни было ужасно холодно, последние годы май вообще перестал быть теплым месяцем, так что мы практически нигде, кроме Союза писателей, и не были - днем обсуждали рукописи молодых, а после окончания работы семинаров ехали к Шемшученко, жарили шашлык и до двух часов ночи говорили о литературе.

По итогам работы Конференции шесть человек из шестидесяти были рекомендованы в Союз писателей России - два критика, прозаик и три поэта. При этом у меня создалось впечатление, что поэзия, выигрывавшая ранее у других жанров в силу того, что она оперативнее откликалась на внешние изменения жизни, сегодня начала пробуксовывать, скатилась в какое-то инфантильное сюсюкание, тогда как проза и критика выходят из анабиоза и начинают осмысливать произошедшие с Россией перемены.

* * *

По возвращении сходил в Союз, утвердил на секретариате протокол о принятии в СП участников Конференции, а потом заканчивал формирование делегации для поездки в Псков и Михайловское.

По пути домой увидел в вагоне метро сразу человек пять с книгами Б. Акунина в руках и подумал о том, что мы, может быть, абсолютно не знаем своего собственного народа и вследствие этого работаем на несуществующего в природе, выдуманного нами же самими читателя, который, по нашим представлениям, должен отчаянно жаждать откровений Владимира Крупина или Валентина Распутина о том, как ему жить в ладу с Богом да спасать Россию от тлетворного влияния масскультуры, а он вместо этого расхватывает миллионные тиражи Александры Марининой и того же Акунина, с пристрастием наркомана смотрит зарубежные "мыльные оперы" и доморощенные сериалы про ментов, и ничего ему, кроме этого (разве что ещё куска колбасы в руках) не надо. Тысячелетия прошли со времен древнего Рима, а народ по-прежнему требует "хлеба и зрелищ", а не Слова и Духа. Печально, если это и вправду так...

* * *

В эти же дни вышла газета "Литературная Россия" с наполовину усеченной статьей Вадима Дементьева о моей книге "Нерасшифрованные послания". В результате произведенного сокращения она получила несколько неоправданный, на мой взгляд, перекос в сторону вопроса о евразийстве, о котором я и упоминаю-то в книге лишь мимоходом. Но в целом статья доброжелательная и хорошая, Вадим сумел увидеть в моей работе главное - то, что я хочу показать, что критика - это вовсе не "посредник" между читателем и литературой как таковой, а жанр, интересный и сам по себе, и что она может читаться так же захватывающе, как и художественная литература.

22 мая, вторник; память святого Николая Угодника. Нынешний день является праздником моего небесного покровителя - святителя Николая Мирликийского (в народе этот день зовется - Никола Вешний). По пути на работу зашел в расположенный рядом с Союзом писателей красивейший в Москве храм Николы в Хамовниках - тот самый, где, по преданию, прозвучало отлучение Льва Толстого от Церкви... Как же здесь всегда хорошо, Господи!

Правило веры и образ кротости, воздержания учителя яви тя стаду твоему яже вещей истина; сего ради стяжал еси смирением высокая, нищетою богатая, отче священноначальниче Николае, моли Христа Бога спастися душам нашим!

Немного постоял, помолился. Поставил свечи и пошел в Правление...

* * *

...Вечером прочитал мистический детектив писательницы Светланы Сухомизской "Дьявольский коктейль" - этакий любовно-авантюрный роман "под Булгакова", к сожалению, очень схематичный и, что называется, "шитый белыми нитками". Буквально с первых же страниц по глазам бьет искусственная сконструированность сюжета. Роман начинается с того, что герой прячется в чужой квартире от преследователей и вдруг слышит, как во двор въезжает автомобиль и, выйдя из него, приехавшие начинают между собой громко разговаривать:

"- Как мы его найдем, даже если он здесь?

- Дождемся утра, а там будет видно. Осмотрим все квартиры. Найдем..."

То есть - действие устраивается по принципу сцены, где все разговоры и поступки совершаются с нарочитой демонстративностью, чтобы зрителю было видно, ЧТО происходит. Логики в романе практически нет, есть только авторитарная воля автора, которой и движутся все сюжетные повороты, а поэтому никакие самостоятельные поступки героев здесь просто невозможны. А главное - что посвященный, казалось бы, самой высокой любви роман не только не поднимает читателя над сегодняшней грязью, но словно бы ещё и подтверждает собой её беспрекословное торжество в нашем мире. Ведь что происходит в рассказанной нам Светланой Сухомизской истории? Два оказавшихся среди людей ангела влюбляются в земных женщин, но вместо того, чтобы поднять их своей любовью до уровня небесной чистоты, они сами - ради ласк этих поблядушек! - отрекаются от ангельских чинов и променивают небо на их постели.

И это - при том, что нашей эпохе безлюбья так не хватает книг о настоящей возвышающей любви. Какой же мелкой и убогой становится современная литература...

23 мая, среда. Сегодня вышел из печати свежий номер "Дня литературы" с моим традиционным обзором "Жизнь журналов", а кроме того, я купил по дороге на работу "Литературную газету", в которой опубликована потрясающе откровенная статья известного политолога Александра Ципко, открыто признающего, что "за время реформ утрачена значительная часть национального суверенитета, существенно подорвана военная и экономическая безопасность страны, утрачены многие геополитические преимущества исторической России, значительная часть национального производства, научно-технического и человеческого потенциала страны..." Трудно, говорит он, "оставаясь в ладах с совестью, с элементарным нравственным чувством и пребывая в здравом уме, не признать, что, по крайней мере, на сегодняшний день наша антикоммунистическая революция забрала у народа реальных благ жизни намного больше, чем дала, что она была революцией меньшинства за счет большинства, во имя собственных корыстных интересов. Ленинцы при всех ужасах строительства нового общества все же осуществили культурную революцию, дали миллионам детей право на бесплатное образование, на духовное здоровье, принесли общественный порядок и личную безопасность. Новая же революция сознательно разрушает систему всеобщего бесплатного, в том числе и высшего, образования, обрекая миллионы детей малообеспеченных, детей большинства на духовную маргинализацию. Наша антисоветская революция вызвала огромное разрушение общественной жизни..."

Статья такая, что её хочется цитировать всю от начала и до конца, но главное, что из неё следует, это - то, что даже апологеты и идеологи антикоммунизма вынуждены сегодня признать, что они повели Россию по гибельному пути. Дай Бог, чтобы это стало началом не только покаяния, но и исправления сделанных ошибок...

Так что молодец Поляков, я ведь чувствовал, что он раскрепостит газету! Вечером позвонил ему, чтобы хоть и с опозданием, но поздравить с назначением на должность главного редактора "Литературки" и высказать свое впечатление от статьи Ципко, но его дома не было, и пришлось надиктовать свои слова на автоответчик.

* * *

В вечерних теленовостях показали похороны Алексея Маресьева - летчика, Героя Советского Союза, "настоящего человека", бывшего в течение десятилетий символом героизма советской эпохи. Разве могло раньше подуматься, что поколения, выросшие на примере его подвига, смогут предать и его самого, и все то, что он защищал тогда, добившись права управлять самолетом с протезами?..

24 мая, четверг; день равноапостольных учителей Словенских Мефодия и Кирилла. Священную двоицу просветителей наших почтим, Божественных писаний приложением источник богопознания нам источивших, из негоже даже до днесь неоскудно почерпающе ублажаем вас, Кирилле и Мефодие, Престолу Вышняго предстоящих и тепле молящихся о душах наших!

Хоть сегодня и День славянской письменности и культуры, но вместо Божьего храма мне пришлось пойти с утра к Алинке в школу на последний звонок, а после обеда - на презентацию книг издательства "Гелеос", в котором готовится к выходу и мой сборник прозы. Посидел там на официальной части, попил минералки в перерыв, пообщался с Александром Трапезниковым и Виктором Широковым и уехал домой. Дел накопилось столько, что просто непростительно оставаться ещё на два часа слушать рассказы Николая Климонтовича и Евгения Попова, чтобы получить потом за это свои бутерброды и рюмку водки. Тем более, что я уже больше года совсем не пью...

25 мая. По дороге на работу прочитал в "Независимой газете" интервью со Светланой Василенко "Новые амазонки изящной словесности", в которой она рассказывает, как им, участницам Первой международной конференции писательниц, удалось переломить сопротивление мужчин-редакторов и заставить их издавать женскую прозу. И я тут же вспомнил прочитанный на днях роман Светланы Сухомизской "Дьявольский коктейль", представляющий собой не более как только схему настоящего романа с примитивно-принижающей трактовкой небесной любви, и подумал, что так происходит всегда: едва лишь только талантам удается пробить брешь в административном или цензурном заслоне, как в неё тут же устремляется поток создателей коммерческого ширпотреба, который отбрасывает на обочину тех, кому он, собственно, и обязан фактом своего признания...

* * *

...Едва пришел в Правление, как позвонил Юра Поляков - попросил телефон Александра Дугина и заказал статью о литературном процессе. Я и сам все время думаю на эту тему, поэтому пообещал сделать. Если, конечно, никакие внешние обстоятельства этому не помешают...

Около часа дня пришел Александр Трапезников со своей женой Евгенией, принес мне два только что изданных романа - "Механический рай" и "Проект "Мегаполис", о которых я хочу написать статью. По просьбе Полякова связал его с Министерством культуры, где просили найти человека для поездки в Казахстан.

Потом заехал к Марине в МСПС, завез им несколько экземпляров вышедшего из печати номера "Российского писателя" и поехал в "Независимую газету" за гонораром, а уже оттуда - домой...

* * *

...Вечером по ТV показали, как во время многолюдной свадьбы на третьем этаже иерусалимского развлекательного центра "Версаль" под ногами танцующих обвалился пол, и 600 с лишним человек упали с 15-метровой высоты в нижний зал. Более 20 человек погибло, полторы сотни лежат в больнице в тяжелом состоянии, остальных сейчас извлекают из-под обломков спасатели.

26 мая, суббота. Сделал сегодня одно огромное дело - перевез дачные вещи из Заветов Ильича, где они хранились у Мишки Зубавина, в Загорянку, где я снял в этом году дачу. Помог в этом поэт Григорий Осипов, с которым я ездил на днях в Питер на Конференцию молодых писателей - он прислал мне своего друга поэта Владимира Кокина, который и перевез на джипе мои вещи.

* * *

Покуда ездили по дорогам и искали переезд (ну не символично ли, что на станцию "Заветы Ильича" можно проехать только через станцию "Правда"?), в голову лезли какие-то постмодернистские штучки, вроде названий: поэма "Зуд памяти", стихотворение "Куплю козу в начале мая", роман "Орбита Арбата" и так далее.

А потом сочинил несколько строчек из какого-то, вряд ли когда-нибудь до конца дописанного, стихотворения: "...У "Тверской", "Арбатской" и "Лубянки" / не летают больше голубянки, / и в прибрежных зарослях давно / соловьёв не слышно в Люблино. // А когда-то, с удалью неслыханной, / свист стоял от "Свиблово" до "Выхино", / ширясь до "Калужской", "Беговой", - / будто гром гремел над головой!.."

Тянуть подобные стихи я сегодня могу километрами. Да вот только делать это стало почему-то неинтересно. Стихи должны быть абсолютно новыми по стилю, образной яркости и глубине содержания, а иначе всё это уже было, было, было...

* * *

...Кстати, об интересности литературного творчества. Вечером прочитал в "Комсомольской правде" статью о нижегородском писателе Николае Культяпове, написавшем два романа, которые занесены в Книгу рекордов Гиннеса. Один называется "Ольгин остров" и в нем все слова начинаются на букву "о": "Однажды отец Онуфрий, отслужив обедню, отправился осматривать окрестности Онежского озера. Осматривая окрестности, отец Онуфрий обнаружил обнаженную Ольгу. Отдайся, Ольга, озолочу!.." - и т. д., и т. п. Второй из романов называется "Приключения пехотинца Павла Петрова" и в нем все слова, соответственно, начинаются на букву "п", как например, вот в этом фрагменте, посвященном Пугачевой: "...Появившись простенькой певичкой, постепенно поднималась по приступкам популярности, преодолевая препятствия. Поменялись поколения певцов, примадонна по-прежнему поет, поныне продолжает пребывать простой Пугачевой, презирая псевдонимы..." Заканчивает он свое произведение "Посланием пехотинца Павла Петрова президенту" (Путину, понятно. - Примечание Переяслова)): "...Произведя планомерные перестановки, предстоит постаревших, поглупевших примитивов поспешно поменять, повинных прохвостов, пьяниц, просто преступников привлечь, передав правосудию, подготовленные позитивные планы побыстрее претворить, перенять положительные прецеденты, поднять почти приостановленное производство, повысить престиж производимой продукции, помочь подрастающему поколению, покалеченным, пенсионерам..." - и прочее в таком же духе, весьма любопытное с точки зрения формального эксперимента и в то же время - не лишенное смысловой нагрузки.

27 мая, воскресенье. История России, на мой взгляд - это наглядная иллюстрация её отклонения от Божественного кода бытия, явленного нам святыми Кириллом и Мефодием в славянской азбуке. А литература - это как бы стенограмма огреховления народа. Хотя, кажется, я уже об этом где-то выше говорил...

28 мая, понедельник. Весь сегодняшний день провел в Правлении. Если б кто-нибудь только знал, как удручает это множество нетворческих дел, которые имеют тенденцию не заканчиваться, а только нарастать наподобие снежного кома... Правда, привезли билеты для нашей делегации в Псков, так что я сразу же позвонил Сергею Николаевичу Есину, который в ответ на приглашение ставил условие, что поедет, только увидев обратный билет, и сообщил ему время отбытия туда и возвращения обратно. Хотя мне почему-то кажется, что даже на таких условиях он придумает какую-нибудь причину и в последнюю минуту от поездки откажется...

Сегодня же стало известно, что умерли прозаик Михаил Варфоломеев и поэт Виктор Гончаров. Вечером к этому скорбному списку добавилось ещё и имя актера Николая Еременко. Что характерно, у всех - инсульт.

29 мая, вторник. В сегодняшнем "Московском литераторе" - небольшой "наезд" на меня в статье Максима Замшева "Русский вопрос". Не называя моей фамилии, он оспаривает право русских на смирение и покаяние, которое я отстаивал в своем журнальном обзоре в "Дне литературы" от нападок В.И. Гусева (см. выше запись от 4 мая). Так что Владимир Иванович теперь работает против меня уже целой командой - ну да Бог с ним, без полемики литература была бы скучна.

* * *

После работы заехал в издательство "Гелеос", занес газету "Российский писатель" со своей статьей об их книгах. Поговорили о планах на будущее они хотят с осени устраивать регулярные литературные чтения в "Домике Чехова", чтобы два прозаика и поэт читали там отрывки из своих произведений. Хотят, чтобы это потом показывали по телевизору...

31 мая - 3 июня. С четверга по воскресенье находился в Пскове и Пушкиногорье - сопровождал делегацию нашего Союза на Пушкинский праздник. Я уже писал однажды, что кто бы что ни говорил, а всё-таки так и не появилось до сих пор в России ни более СОВРЕМЕННОГО, ни более СВОЕВРЕМЕННОГО писателя, чем Пушкин. Наслушаешься иной раз за день чьих-то кликушеских визгов о смерти русской литературы, насмотришься на всех спешащих справить по ней панихиду, а вечером дома откроешь знакомый заветный томик, проведешь рукой по странице, повторив про себя, практически не глядя на шеренги построенных, как гренадеры на плацу, слов: "Нет, весь я не умру - душа в заветной лире / Мой прах переживет и тленья убежит..." - и с облегчением улыбнешься. Что тут поделать? Всё в мире развивается по одним и тем же ПРИРОДНЫМ законам, проходя обязательную дистанцию от рождения до смерти, но разве порог физиологический кончины - это и вправду КОНЕЦ ВСЕМУ, последняя точка существования? "Нет, ВЕСЬ я не умру", - сказал Поэт, и это утверждение в равной мере распространяется и на всю нашу литературу в целом.

Да, вполне справедливо, что та литература, которую мы знали под именем "советской", исчерпав до конца выданные ей социалистической эпохой художественные возможности, "приказала всем долго жить", но это ведь ещё не ВСЯ литература, а только её износившаяся, израсходовавшая свои энергетические ресурсы бренная ПЛОТЬ, тогда как "душа в заветной лире" пережила её прах и, перейдя на качественно иные творческие высоты, продолжает ЖИВОЙ разговор с читателем, пробуждая в нем те самые "чувства добрые", за которые был любезен народу и сам Александр Сергеевич.

Да, наверное, прав был в своё время Владислав Ходасевич, писавший в статье "Колеблемый треножник" о периодическом падении интереса к поэзии Пушкина. Прав и профессор Владимир Гусев, упрекающий нас сегодняшних в "в постыдном незнании текстов" нашего национального Гения и не читании его произведений. Но прав и редактор газеты "День литературы" критик Владимир Бондаренко, утверждающий в своей газете, что "сейчас наступает время Пушкина", а это - "время собирания всех русских сил воедино во имя великой Победы".

Всё это действительно так, потому что Пушкин - это всегда загадка, всегда неразгаданная тайна. Причем совсем не та, которую сегодня усиленно раздувают дельцы от псевдолитературы, тиражируя книжонки, изображающие поэта этаким повесой с бесчисленным "донжуанским списком" за спиной, ветреным гулякой, извращенцем и даже сатанистом. Тайна Пушкина, феномен его гения заключаются совершенно в другом. Вспомним какими определениями наделяли его современники и потомки: "Пушкин - это наше ВСЁ", Пушкин - это "образ русского человека, каким он явится через двести лет", Пушкин - это "СОЛНЦЕ русской поэзии" и так далее. То есть на каком-то подсознательном уровне Пушкин прочно ассоциируется у нас с понятием некоего недостижимого, но сохраняемого в глубине души ИДЕАЛА и одновременно с этим - чего-то исключительного, НЕЗЕМНОГО, СИЯЮЩЕГО где-то высоко-высоко НАД НАМИ.

Практически этими же самыми категориями мы определяем для себя и понятия Бога, говоря, что в каждом из нас кроется ОБРАЗ БОЖИЙ (т. е. тот же недостижимый нами ИДЕАЛ) и что Иисус Христос - это наше СОЛНЦЕ ПРАВДЫ (т. е. почти то же, что и употребляемое по отношению к Пушкину выражение СОЛНЦЕ ПОЭЗИИ).

Таким образом видно, что Пушкин давно перестал для нас быть просто ПОЭТОМ и стал своего рода новым общерусским БОГОМ, приняв на себя вместе с нашим религиозным трепетом и нашу религиозную пассивность. И точно так же, как мы в своем большинстве не читаем ни Библию, ни другие священные книги, мы не читаем и произведений Пушкина. И так же, как многие из нас не ходят в храмы на Литургию, не постятся, не молятся, не принимают святого Причастия и не выполняют никаких других церковных обрядов, а только раз в год, в порядке этакого массового поклонения, приходят в церковь на Рождество или на Пасху, чтобы, отстояв половину богослужения да поскорее отметив это за гульбищным столом, тут же забыть о своем Боге до следующего года, так и о Пушкине мы вспоминаем только в дни его годовщин да юбилеев, чтобы, съехавшись отовсюду в Берново, Болдино или Михайловское, послушать организованный в его честь концерт, потолкаться по импровизированной ярмарке, съесть непрожаренный шашлык с пивом да уехать до следующего юбилея.

Что на это можно сказать? Въевшийся в нас за семь десятилетий дух атеизма дает себя знать не только в отношении Православия, но в отношении всей русской культуры и, неся в себе унаследованную от предков генетическую веру в Бога, мы живем, фактически не зная Его, как неся в себе любовь к Пушкину, живем, не читая его. Но в то же время, являясь народом, уже тысячу лет живущим по принципам православной морали и с самого раннего детства окруженным пушкинскими сказками, мы хоть и живем, нарушая все христианские заповеди, всё же испытываем необъяснимый трепет при звуках церковного благовеста, и, хоть и не перечитываем на ночь стихов Пушкина, чувствуем, как учащается стук сердца при одном только упоминании его имени. И если мы и не можем заявить, что с Пушкиным нам всем на этом свете живется ЛЕГЧЕ, то можем с уверенностью сказать, что без него нам было бы намного ТЯЖЕЛЕЕ.

* * *

Вот и очередной наш приезд в Пушкиногорье подтвердил, что всенародная любовь к Пушкину остается на неизменно высоком уровне. Разумеется, что из-за постоянно растущих цен на билеты и прочие услуги, паломников в Пушкинские места стало сегодня намного меньше, чем было в былые годы, но они есть - зал областного театра был заполнен до отказа, и никто до конца выступления не ушел, да и на поляне сидело хоть и не несколько тысяч, а человек пятьсот, но это были настоящие ценители поэзии.

А надо сказать, что в этом году гостями Михайловского были представители исключительно нашего СП - не было регулярно наезжавших сюда на предыдущие праздники (и соперничавших с нами за право их ведения) Риммы Казаковой, Юрия Кублановского и других представителей "демократического" стана. От нас же были Владимир Костров (с Галиной Степановной), Олег Шестинский, Людмила Щипахина, Александр Бобров, Геннадий Фролов, Гарий Немченко, Вячеслав Орлов (которого чуть ли не в последнюю минуту удалось вставить в делегацию вместо не поехавшего, как я и подозревал, Сергея Есина), Александр Сегень, два поэтических Ивана - Тертычный и Голубничий, Марина Котова, руководитель Союза писателей Беларуси Ольга Михайловна Ипатова да четыре человека из Питера - Володя Шемшученко, Лена Родченкова, Игорь Кравченко и Владислав Шошин. А также болгарский поэт Валентин Качев, докторантка Шанхайского университета иностранных языков (КНР) Ван Лидань, несколько местных авторов, ну и - аз, грешный.

Были в эти дни встречи с читателями в библиотеках, выступления, интервью. Было много бесед друг с другом, экскурсий, официальных мероприятий. В Пскове мы осмотрели местный кремль с их главным собором, где попали на архиерейскую службу, а потом побывали в Поганкиных палатах, где находится меч князя Довмонта (, правда, его в прошлом году уже видел, поэтому в этот раз смотреть не пошел). А в Пушкинских горах (2 июня) участвовали в открытии отреставрированного имения Ганнибалов.

Самым запоминающимся событием этих трех дней стало выступление Валентина Курбатова на могиле А.С. Пушкина в Святогорском монастыре. Он никого ни в чем не обвинял и ни к чему не призывал, но, как признались позже даже представители власти, после его слов хотелось пойти и постричься в монахи.

Закончилось всё 3 июня торжественным обедом, который после литературного праздника на Пушкинской поляне (у въезда в Михайловское) дал в пушкиногорской гостинице "Дружба" губернатор области Е.Э. Михайлов, и прямо с которого мы отправились автобусом на вокзал.

Не знаю, когда, но, помимо всего выше перечисленного, я успел за эти дни просмотреть ещё и целую кучу подаренных мне здешними авторами поэтических и прозаических книжек, а также прочитать роман Александра Трапезникова "Механический рай", который я специально брал с собой, так как по возвращении должен написать на него рецензию. Роман мне понравился - в нем есть именно то, чего я все время добиваюсь от наших авторов, то есть: увлекательная интрига, формальная свежесть и социально-философская наполненность. В романе много переплетающихся между собой идейно-философских и сюжетных линий, одна из которых обрисовывает такую, казалось бы, будничную историю, как разрушение семьи: потерю друг друга любимыми, отпадение детей от родителей, короче, трагедию её полного развала, а затем - воссоединение в любви. И в этом нелегком пути хочется видеть прогноз развития судьбы России - то, что мы сначала изменим друг другу, поддадимся всяческим дьявольским соблазнам, отвернемся друг от друга, а затем пройдем испытания горем и возвратимся в лоно любви и доверия.

Уже на вокзале в Пскове ко мне подошел прозаик Игорь Смолькин, которого я не так давно рекомендовал по просьбе Валентина Курбатова в члены Союза писателей, и подарил сразу несколько своих, а также составленных им книг, среди которых мне особенно пришелся по сердцу сборник "Год души", представляющий собой замечательный православный календарь на 2001 год с чтением на каждый день.

Дорогой было много интересных разговоров - о русской литературе и истории, о поэме Юрия Кузнецова "Путь Христа", о журнале "Наш современник", о качестве китайской водки, о русской земле, Псковщине, о знакомых писателях и поэтах, ну и само собой - о Пушкине. Что бы мы без него делали? В нем действительно сошлось так много...

* * *

...Помнится, в посвященной творчеству Пушкина главе, входящей в мою литературоведческую книгу "Нерасшифрованные послания" (Москва: Издательство "Крафт+", 2001), я писал:

"Не нужно бояться говорить правду о гениях - этим их оскорбить невозможно. Я это понял, читая дневниковую запись любимого мною Юрия Карловича Олеши за 15 марта 1930 года, где он, в частности, пишет: "(...) Мне хочется по секрету сказать кощунственную вещь... А именно, что вся изысканность пушкинской прозы - есть результат п о д р а ж а н и я М е р и м е. Мне стыдно и жутко: я - о с к о р б л я ю Пушкина. И действительно, мне кажется, что величайшим русским гением был Гоголь. Казаки в "Тарасе Бульбе" стоят сивые, как голуби. И душа из убитого казака вылетает, оглядываясь и дивясь, что так рано вылетела из молодого и могучего тела. А думая о прозе Пушкина, я вижу эмалевую фабулу, вижу плоскостную картинку, на которой нерусский, глубоко литературный незнакомец стреляет из пистолета в какой-то портрет.

Однако сам Гоголь говорит, что Пушкин дал ему тему "Мертвых душ". Может быть, потому и подзаголовок у них "поэма". Словом, я терплю крах..." (Встречи с прошлым: Выпуск 6. - М., 1988, с. 309.)

Называя свое состояние "крахом", Олеша напоминает того самого, изображенного Ильфом и Петровым в "12 стульях" васюкинского шахматиста, который из-за парализовавшего его страха перед ложным гроссмейстером думает, не сдаться ли ему уже после первого хода Остапа Бендера, тогда как очень скоро начатая партия оборачивается его безусловной победой. Ведь Олеше - НЕ ЗА ЧТО извиняться перед Пушкиным и его поклонниками, поскольку он действительно прав, говоря о "плоскостной картинке" его повести "Выстрел"! Вопрос только в том, правомерно ли переносить эту характеристику на ВСЁ пушкинское творчество и на него самого как художника?

Да, замечание Олеши оказывается справедливым почти для каждого из прозаических произведений Пушкина ПО ОТДЕЛЬНОСТИ, ибо каждое из них действительно иллюстрирует собой в основном только какое-то ОДНО конкретное чувство или ОДНУ узкую тему. Возьмем ли мы "Путешествие в Арзрум", "Каменного гостя", "Моцарта и Сальери", "Барышню-крестьянку", "Метель", "Гробовщика", "Выстрел", "Дубровского", "Бахчисарайский фонтан", "Скупого рыцаря", "Графа Нулина", "Историю Пугачева" и некоторые его другие вещи, и мы увидим, что каждое из этих произведений является отчетливо МОНОФОНИЧЕСКИМ, разрабатывает собой только какую-то ОДНУ-ЕДИНСТВЕННУЮ тематическую, сюжетную или идейную линию.

Однако, если мы охватим взором ВСЁ творчество Пушкина СРАЗУ, во всём его объеме, то мы будем поражены тем, насколько ПОЛИФОНИЧНО оно в своей СОВОКУПНОСТИ - пушкинская многогранность как будто "размазана" по всему его литературному наследию, и "плоскостные" каждое в отдельности, его произведения создают в своей сумме объемнейшую картину русской жизни, охватывая практически ВЕСЬ спектр литературных жанров, художественных методов, человеческих типов и социальных идей. Фактически Пушкиным было открыто и намечено всё, что соединилось впоследствии в полифонической прозе Толстого, Достоевского и даже Булгакова: историческая тема ("Капитанская дочка", истории Емельяна Пугачева и Петра Великого), авантюрно-приключенческая повесть ("Дубровский"), метод магического реализма ("Гробовщик", "Пиковая дама"), путевые заметки ("Путешествие в Арзрум"), филологическое эссе (записи к "Слову о полку Игореве", размышления о творчестве своих современников и о литературном труде вообще), исповедальная проза ("Роман в письмах"), сентиментальный водевиль ("Барышня-крестьянка", "Метель", "Домик в Коломне") и так далее.

В русской литературе ХIХ века практически нет ни одного значительного писателя, над творчеством которого хотя бы легким облачком не витала белозубая тень Пушкина. Да и разве только в литературе этого периода? Займемся ли мы изучением бессмертного "Слова о полку Игореве" - и окажется, что одним из первых о нем писал не кто иной, как Пушкин (лучше других, кстати, ощутивший своим гениальным чутьем ПОДЛИННОСТЬ этого древнерусского памятника!). Обратимся ли мы к творчеству Николая Васильевича Гоголя - и тут же припомним, что сюжет его лучшей повести был ему подарен Пушкиным. Откроем ли стихи Николая Клюева - и увидим продолжение той же самой тропы к русскому фольклору, которую первым начинал торить и автор "Руслана и Людмилы". Попробуем разобраться в закономерностях и тенденциях текущего литературного процесса - и поймем, что никакая периодизация литературы невозможна, если на оси координат культуры отсутствует такая "точка отсчета" как имя Пушкина...

Глубоко ошибается тот, кто считает русскую литературу понятной, как одноименный учебник. Русская литература (и это справедливо и для произведений сегодняшних авторов) - это нескончаемая игра, самый настоящий Диснейленд, населенный такими, вроде бы знакомыми ещё по школьным хрестоматиям и многократно объясненными учителями и критиками, но каждый раз опять непостижимо таинственными и приводящими в волнение художественными образами. Возможно ли разгадать их однажды РАЗ - и НАВСЕГДА? Скорее всего, что вряд ли...

Но как же безумно интересно это делать, видя, как "плоскостная картинка" текста вдруг начинает оживать, и чаща синтаксиса заполняется живыми фигурами, словно сказочное Лукоморье гостями! И чья бы фамилия не стояла над читаемым произведением, а чувствуя, как парит над страницами русской литературы легкая тень в развевающейся крылатке, так и хочется хлопнуть себя по ляжке и, подпрыгнув, воскликнуть классическое: "Ай, да Пушкин! Ай, да сукин сын!.."

4 июня, понедельник; День Святого Духа. ...Шел после приезда из Пскова на работу, вокруг звенели колокола, над Комсомольским проспектом кружился тополиный пух, и в голове начали сами собой рождаться строчки: "На праздник сошествия Духа / пронизана солнцем земля. / Щекотным кружением пуха / наполнили мир тополя..." Но дальше сочинять не захотелось - поэзия должна приходить сама, а когда её дописываешь умом, то это уже ремесленничество...

5 июня. Заходил Анатолий Парпара, занес свою "Историческую газету", в которой опубликована речь М.С. Горбачева в Американском университете в Турции. "Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма, невыносимой диктатуры над людьми, - говорит в ней этот недавний генеральный секретарь нашей Коммунистической партии. - Меня полностью поддержала моя жена, которая поняла необходимость этого даже раньше, чем я. Именно для достижения этой цели я использовал мое положение в партии и стране. Именно поэтому моя жена все время подталкивала меня к тому, чтобы я последовательно занимал все более и более высокое положение в стране..."

Если всё это не позднее бахвальство, то становится видна роль Раисы Максимовны в развале СССР, что ещё раз подтверждает ту истину, что со времен Адама и Евы дьявол действует исключительно через женщину, и враждебные России силы это очень хорошо понимали и использовали.

* * *

В два часа дня на рабочем секретариате обсуждали кандидатуры на премию "Хрустальная роза", которую учредил драматург Виктор Розов. Услышав, что нам некого на неё выдвигать, я вспомнил о своей повести "Алиби нет даже у покойника", которая посвящена событиям театральной жизни. Почему бы мне не выдвинуть на эту премию ее? Думаю, что в этом нет ничего неэтичного...

* * *

...После работы побывал в журнале "Москва", хотел увидеть Глеба Кузьмина, но его не было. Немного поговорил с Капитолиной Кокшеневой и уехал. Как-то у меня не очень ладятся отношения с этим изданием, хотя одни из моих первых статей и были опубликованы именно у них.

6 июня, среда. Сегодня - день рождения А.С. Пушкина, и я вместе с В.Н. Ганичевым, В.А. Костровым и В.М. Гуминским выступал на Пушкинской площади, а потом возлагал цветы к памятнику Поэта. После этого поехали с Ганичевым в его машине в Правление, дорогой говорили о современной литературе и о книге Владимира Бондаренко "Дети 1937 года". В "Литературной газете" сегодня как раз напечатана статья Геннадия Красникова об этой книге - видно, что она всех раздражает своей концепцией; никто не хочет верить в то, что чем кровавей годы, тем большее количество талантов рождается, но никто не может не признать и того, что в книге всё-таки "что-то есть", и что она несомненное явление в сегодняшней литературе.

В газете "Жизнь" прочитал статью о свержении Рема Вяхирева с поста председателя "Газпрома", которая откровенно провозглашает принцип: "Отцов в отставку, детей - в тюрьму". Пишут, что от отчаяния Вяхирев чуть не наложил на себя руки, "и только боязнь за будущее его детей удержала его от этого страшного шага. Однако над ними - как и над детьми других "газовых королей России - висит дамоклов меч: их ждет не просто изгнание из рая, который построили для них родители, но и перспектива оказаться за решеткой..." Увы, "Газпром" хотя и реставрировал церкви и музеи, но вместе с тем и в страшных масштабах разворовывал народное достояние, каким является природный газ. Раньше доход от его добычи шел на обеспечение бесплатного образования, медицины и других общенародных благ, а теперь почти все деньги уходят в карман руководителей "Газпрома". Я не раз бывал и в квартире, и на даче своего свата, который работает членом Правления "Газпрома", и видел в каких царских палатах он живет. Очень нелегко мне давались такие визиты, но Яна вышла замуж за его сына Диму, так что приходилось общаться. Хотя о чем нам было говорить при встречах? О его хоромах? Он ими хвастается, а я не могу отделаться от осознания того, что это украдено у моей Алинки, лишив её тем самым в её завтрашней жизни бесплатного образования, доступных по цене турбаз, санаториев, домов отдыха... (Пусть в этом виноват и не лично он, а установившаяся ныне система, но ситуация от этого не меняется.)

В то же время беспокоит теперь мысль о том, что будет дальше с нашими молодятами Димой и Яной. Сегодня они по командировке "Газпрома" работают в Германии, но газета пишет, что правительство собирается перекрыть все западные проекты Вяхирева, так что не исключена возможность их отзыва в Россию. Так, не успев обрести в жизни ничего, кроме разочарования и крушения надежд, они могут автоматически попасть в категорию "детей газовых королей" и вылететь с работы.

7 июня. Возвращаясь из Вятки, куда он ездил для участия в Крестном Ходе к чудотворной иконе Николы Великорецкого, ко мне в Правление зашел сегодня мой литинститутский друг - самарский прозаик Саша Громов. Он должен был возвратить мне книгу Милорада Павича "Ящик для письменных принадлежностей", которую Марина хотела дать почитать Борису Шереметьеву, чтобы он сравнил её со своим "Морским рундучком отставного капитана Усова" и увидел, что можно вытащить из подобных изделий. Книгу Громов, конечно же, забыл, но зато привез протокол о моем выдвижении на премию "Хрустальная роза", о которой как раз шел на днях разговор. Сегодня же, откликнувшись на мою просьбу, прислал факс с поддержкой этого выдвижения и главный редактор журнала "Нижний Новгород" Женя Шишкин, так что я всё это прямо на секретариате передал в Комиссию по присуждению премии.

Там же на секретариате обсуждали предстоящий нам в июле "Пленум на колесах" - МПС предоставляет для его проведения спецвагон с кондиционерами на 16 человек, вагон с душевыми кабинами, вагон-церковь, обеспечивает нас питанием на время всего путешествия и отправляет по Транссибирской магистрали от Челябинска до Владивостока с тем, чтобы мы выступали в проезжаемых городах перед народом. Тема Пленума: "Державный путь России".

Идея великолепная, и в любое другое время я бы с удовольствием проехал весь этот путь от начала до конца (ведь это готовая книга, только успевай записывать!), но акция намечена на 7 - 27 июля, я столько ждал этого месяца, чтобы пойти в отпуск, выкинул 10 тысяч рублей на аренду дачи - и что? Проездить все это время в вагоне, а с августа уже опять втягиваться в работу?.. У меня накопилось столько ненаписанных сюжетов, хочется поработать над двумя романами, ждут написания несколько статей, да и просто я уже очень устал, хочется отдохнуть и побыть с ребенком... Поэтому я сказал Ганичеву, что, возможно, не смогу поехать, и похоже, его этим огорчил. Ну, а как быть?..

* * *

После секретариата часа полтора гуляли с Громовым по Арбату, поели сосисок, попили "меринды" и зашли в редакцию журнала "Москва", где я передал Александре Григорьевне Васильевой рецензию Олега Шестинского на роман Арсения Ларионова "Раскаяние", а Громов выяснил дела со своей рукописью. Прежний зам. главного редактора Виктор Калугин говорил, что уже подготовил к печати один из его рассказов, а также повесть самарского прозаика Ивана Никульшина, но потом его внезапно отстранили от работы и все эти материалы пропали. Как всякий безалаберный русский человек он ничего никому не передал, бросил рукописи неизвестно где (в том числе, кстати, и мои тоже) и оставил работу. Так что теперь его ищут, чтобы он их отдал, но у него умерла в эти дни жена, и т. д., и т. п. Короче, пока что всё тормознулось.

8 июня, пятница. Столько дней уже мечтаю как следует выспаться, но опять пришлось подниматься в шесть утра! И всё из-за зуба, который меня мучит уже целую неделю - нельзя взять в рот ни горячего, ни сладкого. Вынужден здесь признаться, что я очень боюсь зубных врачей, мне всегда лечили и удаляли зубы с такой невероятной болью, что я обращаюсь в стоматологию только уже в самых крайних случаях. Сегодня такой наступил, и я поехал в больницу. Боясь, что не выдержу сверления бормашиной, я хотел, чтобы мне болящий зуб удалили, да и всё. Но хирург заставил меня сделать рентген и, посмотрев снимок, отправил лечить зуб у терапевта. "К опытному мастеру большая очередь, если хотите, то идите к начинающему врачу, у него нет ни одного клиента", - сказали мне в регистратуре, и я пошел к начинающему. И это было настоящее чудо - первый раз в жизни мне лечили зуб совершенно без боли! Или у парня золотые руки, или за то время, пока я боялся стоматологов и не ходил в больницу, так сильно усовершенствовались стоматологическая техника и технология зуболечения. Надо бы набраться духу, да отремонтировать у этого врача все больные зубы...

* * *

Сегодня вышел из печати очередной номер газеты "Российский писатель" с несколькими из моих заметок о новостях писательской жизни. В частности, я отдал сюда не уместившиеся в "День литературы" статьи о нашей литературной студии "Марьинская Муза", о съезде краеведов, в котором участвовал мой старицкий друг Александр Шитков, и о назначении Юрия Полякова главным редактором "Литературной газеты".

Пролистав газету, попытался читать книгу стихов Александра Глембоцкого "Вкус жизни", о чем он меня просит уже чуть ли не год, а я всё оттягиваю это "удовольствие". Увы, мои опасения оказались не напрасными - диссонанс между полиграфическим оформлением книги и её художественным уровнем просто разительный! Под сверкающей цветной суперобложкой с репродукцией картины Клода Моне "Завтрак на траве", на сверхкачественной плотной бумаге, напечатаны по-дилетантски слабые, без всякого преувеличения графоманские стихи. При этом одно из них даже вынесено на обложку, и оно весьма красноречиво говорит о поэтическом уровне всей книги: "Стихи мои узнает вся планета, / и каждый, кто к Поэзии не глух, / услышит в рифмах русского поэта / благословенный протестантский дух". Вот так-то. А кто, стало быть, этого протестантского духа в стихах русского поэта не услышит, тот пусть пеняет исключительно на свою поэтическую (или же все-таки религиозную?) глухоту...

Хотя, может быть, я и зря тут иронизирую, так как, по утверждению самого автора, его за эти стихи уже приняли в Московскую писательскую организацию. Не глухи, выходит, оказались там люди к поэзии. А может, и к протестантскому духу - кто знает?..

* * *

После работы заехал в МСПС к Марине, взял оставленную там для меня Николаем Лугиновым книгу "По велению Чингисхана" (первую её часть я читал ещё больше года назад, мы её тогда обсуждали в Правлении СП) да прочитал у них свежий номер "Литературной России" со статьей Владимира Ивановича Гусева "Литературный стиль: ориентация на местности". Есть много точных дельных наблюдений, видно, что автор успевает следить за появлением новых имен, но в общем-то статья представляет собой не более как констатацию литературной ситуации.

В метро, по дороге на работу и обратно, успел прочитать во втором номере журнала "Московский Вестник" пьесу Станислава Говорухина и Юрия Полякова "Контрольный выстрел" - грустную историю о том, как практически всё в нашей жизни, включая чувства любви, верности и патриотизма, становится предметом купли-продажи...

* * *

...Вечером, уже не боясь, что на зуб попадет что-нибудь горячее, с наслаждением попил чаю.

9 июня, суббота. Весь день читал подаренный мне в Пскове Игорем Смолькиным роман "Спастись ещё возможно", выпущенный им под псевдонимом "И. Изборцев", - этакую уникальную попытку соединения православной проповеди с коммерческим триллером. На первый взгляд, автор делает в своей книге то же самое, что и большинство других корифеев криминального жанра, вот только его творческое внимание сосредоточено не на разборках и перестрелках (хотя в романе присутствует и это), а - на том, как, казалось бы, уже окончательно погибшая в грехах душа обретает отвергнутого ею ранее Бога. При этом Игорь Смолькин не просто изображает возвращение одного из заблудших бандюков к православной вере, но показывает всем (даже самым падшим!) путь к подлинному спасению души. Это - именно то, чего мне не доставало в романах Анатолия Афанасьева и многих других детективщиков и триллерщиков.

* * *

Вечером по телевизору передавали интервью с Александром Солженицыным, в котором он, в частности, сказал, что Запад не испытал в своей истории того, что испытали мы, а потому не может быть для нас судьёй и учителем, а также, что Ельцин и Чубайс произвели над Россией чудовищный эксперимент, создав из неё государство, основанное на ограблении большинства меньшинством. Увы, всё абсолютно правильно, да только кто сегодня к его словам прислушивается? Это ведь почти то же самое, если бы Иуда Искариот после казни Христа взялся разоблачать иерусалимских первосвященников в попрании принципов гуманизма...

10 июня, воскресенье; праздник Всех Святых. Прочитал появившийся недавно журнал "Золотое перо", самым интересным в котором оказалось интервью с Михаилом Алексеевым. Всё остальное - довольно среднего уровня и на звание золотого пера явно не вытягивает. Хотя, может быть, это характерно только для данного номера?..

Потом готовился к предстоящей поездке в Пензенскую область на столетний юбилей Петра Замойского - автора знаменитого некогда романа "Лапти". Читал его "Рассказ о себе", в котором есть эпизод о том, как он написал в детстве первый свой рассказ (о двух турках, разрезавших живот беременной болгарке, чтобы посмотреть, кем она брюхата - мальчиком или девочкой) и прочитал его односельчанам. "...По мере того, как читал, мужики курить перестали, а бабы принялись вздыхать и совсем пришли в ужас от конца рассказа. Как ругали они турок, как жалели болгарку! Особенно возмущалась моя мать. Они со своей кумой Маврой сидели на "судьей лавке" возле печки и обе чуть не плакали. Ведь какое дело: живот разрезали! А мне было радостно, что рассказ понравился. И толкнула меня нелегкая похвалиться:

- А ведь это я написал!

Все вдруг умолкли, а почему - не знаю.

- Как это - ты написал? - тихо спрашивает дядя Матвей.

- Так и написал. Сам придумал.

Сказал и покосился на мать. У неё вдруг поджались губы - признак нехороший. А тут ещё дядя Матвей вновь потянул из трубки и, пуская дым через ноздри, обратился к матери:

- Ну-у-у-у, Аринка, и этот не жилец в селе будет. Не поилец тебе и не кормилец. Вырастет и, как Мишка, тронется куда-нибудь на сторону; аль в приказчики, аль в фабришные. Не-ет, не кормилец..."

Читал эту сцену и тут же вспомнилось отношение моей матери к моим занятиям литературой - как ни радовалась она моим успехам и публикациям, как ни хвасталась перед соседями журналами с моими стихами или статьями, а в душе (я это прекрасно видел!) все время считала меня каким-то ущербным, полублаженным, не таким, как все нормальные люди. Ей было бы намного спокойнее, если бы я ничего в жизни не искал, а стал обыкновенным шахтером, женился, растил на её глазах детей, был сыт, одет, обут... А эта литература, по её мнению, "сбила меня с истинного пути", куда-то все время влекла по свету, заставляла менять города и профессии, наполняла жизнь неопределенностью, долго не давала завести семью...

Думаю, мама ещё и сейчас, наверное, не до конца верит, что я и правда стал писателем и живу за счет своего литературного труда и литературного имени...

* * *

Ровно в двенадцать часов дня вспомнил о недавнем звонке из Воронежа, в котором Иван Иванович Евсеенко жаловался на то, что после выборов у них нового губернатора редактируемый им журнал "Подъем" стали плохо финансировать. Пришлось всё отложив и написать главе Воронежской области В.Г. Кулакову письмо от имени секретариата СП с просьбой об оказании помощи "Подъему":

"Уважаемый Владимир Григорьевич!

Секретариат Правления Союза писателей России просит Вас не оставить без своего внимания и поддержки издающийся у Вас в области литературно-художественный журнал "Подъем", которым руководит известный русский прозаик Иван Иванович Евсеенко. В силу своей неординарности и высокого художественного уровня этот журнал давно уже вышагнул за рамки регионального издания и пользуется весомым авторитетом и известностью как в кругах литературных критиков, так и среди широких читательских слоёв. Надо признать, что, при всем многообразии творческих дарований российской провинции, похвастаться таким изданием может сегодня далеко не каждая область, и существование у Вас данного журнала ставит Воронежскую землю в один ряд с культурнейшими центрами Российской Федерации.

К сожалению, из-за известных и Вам экономических трудностей, выживать самостоятельно литературным журналам сегодня стало весьма и весьма непросто, а потому мы искренне надеемся, что, понимая важность сохранения и поддержания высокого уровня российской культуры, Вы, Владимир Григорьевич, сумеете изыскать возможность и оказать необходимую материальную помощь редакции журнала "Подъем" для обеспечения его бесперебойного выхода к читателю, а также для достойного существования работающих в нем писателей.

С глубоким уважением, и проч.

Число, подпись."

Писем, аналогичных этому, я за время работы в Правлении написал уже, наверное, несколько десятков - всё это страшно нетворческие дела, которые отнимают массу сил и времени, и утешает только то, что по крайней мере половина из них приносит кому-то реальную пользу.

* * *

Закончив с письмом в Воронеж, я наскоро поел пельменей и сел сочинять предложения к Правительству РФ от имени нашего Союза писателей. Наряду с заявкой на десять писательских грантов, просьбами о выделении финансовой помощи на создание писательского сайта в Интернете и на выпуск трехтомного альманаха прозы, поэзии и критики под названием "День русской литературы", я выкатил ещё предложение о совместном с Правительством издании нового журнала:

"Секретариат Правления СП России высказывает предложение о создании художественно-политического журнала "ЛИТЕРАТУРА и ВЛАСТЬ", в котором бы могли публиковать свои произведения как представители власти, пробующие свои силы в литературе, так и писатели, пишущие на тему власти.

Пример таких публикаций:

- личные воспоминания политических деятелей недавнего прошлого;

- дневники известных политиков, юристов, предпринимателей и писателей;

- стихи членов Правительства и Госдумы, записки министров и генералов;

- статьи политологов и экономистов о роли литературы и культуры в развитии государства; отклики деятелей государства на конкретные книги и творчество конкретных авторов;

- романы и рассказы современных писателей, затрагивающие тему политической власти в России;

- критические статьи, рассматривающие развитие темы власти в русской литературе;

- заметки известных писателей о власти и государственном устройстве;

- постоянная рубрика: "Слово Солженицына" (если, конечно, он захочет её вести);

- открытая трибуна: "Как нам обустроить Россию", и другие разделы.

......................................................................

Последние годы показали, что не меньше, чем профессиональные писатели, к перу сегодня обращаются президенты, политики, депутаты, губернаторы, мэры, генералы, промышленники и иные представители различных структур власти. В то же самое время тема управления страной все чаще становится объектом исследования писателей - об этом ныне пишут А. Солженицын и А. Проханов, Н. Коняев и А. Сегень (в историческом плане), П. Крусанов и В. Рыбаков, и многие другие. Так что журнал "ЛИТЕРАТУРА и ВЛАСТЬ" мог бы явить собой абсолютно новый тип издания, интересный и нужный самым широким слоям населения, полезный государству и выгодный писателям."

После выходных покажу эти бумаги Ганичеву, и если он их утвердит, то отправим их Касьянову и останется только надеяться, чтобы эту идею поддержали в Правительстве. Хотя опыт почти всех наших предыдущих обращений к власти показывает, что нас там, к сожалению, стараются откровенно НЕ СЛЫШАТЬ...

11 июня, понедельник. На днях мне попал в руки выходящий в Казахстане литературный журнал "Нива", и я решил послать в него кое-что из своих вещей, а заодно - попытаться ещё раз забросить через него запрос о маминых родителях. Она ведь у меня родилась именно в Казахстане, в селе Георгиевка, но помнит только то, что её отец был немец, и в конце двадцатых годов он уехал в Германию, и что мама её умерла, когда ей было шесть лет, брат Григорий погиб, а двое других - Иван и Егор - куда-то уехали. Я посылал два официальных запроса в Алма-Ату и Георгиевку, но разве же сегодня кто-нибудь на них ответит? Осталось одно - обратиться через журнал...

Решил послать им повесть "Сладкая прихоть" и такую врезку о себе:

"Николай ПЕРЕЯСЛОВ - поэт, критик, прозаик, родился в 1954 году в Донбассе, работал шахтером, геологом, инструктором туризма, журналистом. Окончил заочное отделение Литературного института им. А. М. Горького, автор четырех поэтических и трех литературоведческих книг, а также множества публикаций в периодике. Статьи, стихи и повести Н. Переяслова публиковались в журналах "Москва", "Октябрь", "Юность", "Простор" (Алма-Ата), "Поэзия", "Проза", "Роман-журнал, ХХI век", "Донбасс", "Север", "Наш современник", "Родина", "Вопросы истории", "Мы", "Новая Россия", "Подъем" (Воронеж), "Дальний Восток" (Хабаровск), "Десна" (Брянск), "Молодая гвардия", "Постскриптум", "Дон" (Ростов), "Нижний Новгород" (Н. Н.), "Литература в школе", "Русское эхо" (Самара), и других.

В настоящее время живет в Москве. Член Петровской Академии наук и искусств. Секретарь Правления Союза писателей России.

Пользуясь случаем, автор просит откликнуться всех частных лиц и административных работников, кому хоть что-нибудь известно о родителях или братьях его матери - ПОПОВОЙ Елизаветы Кирилловны, родившейся предположительно в 1924 году (или чуть позже) в селе Георгиевка Семипалатинской области. Ее мать (Наталья) умерла, когда ей было около шести лет, отец (он был немец, звали Карл) уехал в Германию и следы его там потерялись, братья Иван и Егор тоже разъехались по стране и исчезли из виду, а Григорий погиб. Но, может быть, ещё остался кто-нибудь из земляков или дальних родственников, кто может сообщить хоть какую-то информацию, или таковая сохранилась в местных или центральных архивах?.."

...Кто знает, может, кто-нибудь и вправду откликнется? Не хочется верить, что мир наш оглох окончательно...

* * *

Весь остаток дня работал над окончанием романа "Мой дедушка застрелил Берию", и вот эта вещь наконец-то дописана. Это принципиально новая для меня работа, в которой я взял вымышленного героя и наделил его фактами своей собственной биографии. И вообще вся атмосфера романа наполнена легендами нашего рода...

* * *

Вечером больше двух часов гулял с Мариной в парке имени 850-летия Москвы. В воздухе так чудесно пахло свежескошенной травой, аллеи полны истосковавшегося по хорошей погоде народа... Завтра решили поехать на дачу - пора обживать и помещение, и окружающее пространство, чтобы с началом отпуска там все было готово к нашему приезду.

12 июня. Вчера до двух часов ночи смотрели с Мариной по телевизору кинофильм "Дневник его жены" - якобы история жизни Ивана Алексеевича Бунина в Грасе. Я говорю: "якобы", потому что от Бунинской жизни там осталась одна только грязная физиология - он и Вера Николаевна, он и Галина Кузнецова, Галина Кузнецова и Марга, да ещё вешающийся от любви к жене Бунина приживальщик Алексей Зуров... Не считая бегло показанной поездки Бунина в Стокгольм за Нобелевской премией да пятисекундного эпизода, в котором он читает свой новый рассказ собаке, в фильме практически нет ни одной сцены, которая бы рисовала нам Бунина-творца - ведь самое-то интересное в жизни писателя это как раз то, как он, в какой бы физиологической мерзости не жил, остается носителем светлых идеалов! Ведь в прозе Бунина нет ни грана пошлости, вот что интересно! А авторы фильма сознательно исключили из своей киноверсии какие бы то ни было проявления духовного поиска своего героя, сведя его жизнь исключительно к скотскому существованию в среде лесбиянок и пьяниц. Вот, мол, что такое писатель, и это - ещё один из лучших среди них, а что же тогда представляют из себя остальные? И слову таких людей должны внимать народы?..

Нет, "Дневник его жены" - это не просто образчик того, что получается, когда современное киноискусство стремится потрафлять самым низменным вкусам своих потребителей. Этот фильм - сознательный и подлый удар по самой сути искусства, попытка "опустить" его до уровня порнографического комикса, вывести за рамки духовного водительства. Что останется в памяти зрителей "Дневника..." о жизни великого русского прозаика Ивана Бунина? Только нераспутанный клубок сексуальных страстей да нарочито выпяченная создателями фильма бунинская грубость, только грязь. И после этого кто-то будет верить словам писателей о красоте, которая спасет мир?..

* * *

Сегодня, наконец, выполнил данное Алинке обещание и загнал в компьютер два сочиненных ею стихотворения. Помнится, незадолго до своего отъезда к бабушке в Новокуйбышевск она как-то позвонила мне на работу и прочитала их в телефонную трубку. Я даже не поверил, что это написала она сама и переспросил, не переписала ли она их из какой-нибудь книжки - ведь до этого она сочиняла стихи лишь от случая к случаю, да и то не больше четырех-шести строчек. Но, посмотрев дома написанное глазами, я понял, что это действительно её собственные творения, и пообещал ей, что чуть позже подправлю кое-какие слабые места и, распечатав их на компьютере, перешлю ей в Новокуйбышевск.

Первое стихотворение называется "Чудеса вверх тормашками", и после небольшой моей правки оно выглядит так: "Солнце светит - день прекрасный. / Дождь идёт - так день ненастный. / Если ж дождик с солнцем вместе, / Это значит, день - чудесный: / Чудеса вершатся тут! / То кошачья миска скачет, / То собачья будка плачет, / То заборчик встрепенулся, / Закружился, развернулся, / Крылышки расправил - / К морю путь направил. // Всё идёт наоборот - / Въехал домик в огород, / Речка по небу течёт, / Ну, а солнце в огороде, / В огороде нашем ходит. / Всё идёт наоборот! // ...Но - уймется дождь потом. / И опять на месте дом! / Речка по полю журчит. / Мурка радостно урчит. // Всё - на месте. Нет чудес. / Чудеса - умчались в лес!"

По сути дела, это уже полностью завершенное стихотворение, достойное опубликования в любом из печатных органов. В отличие от предыдущих Алинкиных попыток творить поэзию, в нем ей удалось выдержать ритм и размер, а также прорисовать некую логическую картинку. Мое редакторское вторжение ограничилось следующим. В строчке "чудеса проходят тут" я заменил слово "проходят" на "вершатся", а в строчке о заборе, который "крылышки расправил, на моря направил" поставил "к морю путь направил", - так будет грамотнее и точнее. Последняя часть стихотворения начиналась строкой: "Брызнул дождик. Пыль столбом. И на месте стоит дом..." - и тут, во-первых, была одна смысловая неточность (одновременно и дождь, и пыль столбом, а, главное, нет никакой объективной предпосылки для прекращения чудес - дождь ведь шел и в начале стихотворения, так что всё должно оставаться в перевернутом виде и дальше), а во-вторых, смещение ударения в слове "стоИт", которое в авторском варианте читалось как "стОит"). Поэтому я и вынужден был поставить строку: "Но - уймется дождь потом", которая как бы предвещала возвращение всего на своё место.

Сложнее обстояло дело со вторым стихотворением, которое называлось "Сказочный переход", но рассказывало скорее о метро, потому что в нем был эскалатор и турникет, за проход через который надо платить, а в конце дня этот переход закрывался. Поэтому я и вынужден был ввести в стихотворение букву "М", символизирующую собой вход в метро, заменив неуклюже звучащие строчки: "Переход на улице - главный пешеход" на: "Буква "М" над улицей видишь, пешеход?" Далее шли несколько сумбурные, не отшлифованные и не увязанные между собой строки: "Переход, переход, / Главный в мире пешеход, / Над ним ездиют машины, / Ну, а в нем народ идёт. / Не проколют люди шины, / Ведь - под шинами идут", которые пришлось организовывать совсем в другом порядке.

С учетом нескольких более мелких поправок, получилось следующее стихотворение, которому пришлось дать название "Сказочное подземелье": "Улица-тянулица, / Шумит, гудит, снуёт. / Буква "М" над улицей - / Видишь, пешеход? // Для тебя прорыт тоннель - под землёй, / Так что можешь ездить ты - под Москвой! // Вот зияет вход - в переход. / Главный в мире кто? Пешеход! / Пусть над ним машины гудят, / В переходе - ходят, едят, / Не боятся быстрых машин, / Хоть и слышат пение шин. // В переходе будто базар - / Продается всякий товар: / Много разных сумок, газет, / Сигарет и вкусных конфет. // (Если ж вниз эскалатор зовёт, / То сперва - оплатить нужно вход...) // ........................ // ...Вот и всё. И закончен рассказ. / Подземелье с народом прощается... / Но грустить мы не будем сейчас, / Ведь метро - утром вновь открывается!"

Думаю, что мы могли бы сочинять с ней в четыре руки вполне неплохие стихотворения. Сам я за такие вещи никогда в жизни не возьмусь, а по созданной ею канве пройдусь с удовольствием. Можно даже составить такую книжку - с объяснением того, что я и почему меняю в стихах дочери, то есть как бы этакий наглядный урок по стихосложению...

* * *

До конца дня сидел за компьютером - подчищал какие-то свои прежние вещи да пытался работать над статьей о проблемах современной литературы, которую мне ещё неделю назад заказал для своей "Литературки" Юра Поляков.

Даже не знаю пока, на чем сосредоточиться, так как во мне одновременно бьются сразу три темы: о том, что современная литература очень сильно уронила свой художественный уровень (да и в идейном плане стала мельче); о том, что писатели перестали быть интересны не только читателям, но даже друг другу, и никто уже давно никого не читает; а также том, что сегодняшней литературе очень сильно не хватает настоящей любви - к своим героям, к читателю, к русскому языку, к России, к Богу и к себе самой...

Хотя именно в этом, пожалуй, таится ключ и к двум предыдущим темам.

* * *

Вечером в теленовостях показали, как Президент вручает Государственную премию по литературе Владимиру Войновичу. И после этого я должен продолжать верить в то, что он - патриот России?..

13 июня, среда. Второй день читаю роман Елены Сулимы "Невменяемые" (Издательский дом "Гелеос", 2001). В аннотации сказано, что его героиня "страстно влюбляется" в бандита, но на самом деле любви в романе нет, так как сожитель героини просто терроризирует её своими чувствами, как вампир выпивая её жизнь. Это самый настоящий садист, от которого она не может избавиться никакими способами. Если это образ сегодняшней любви, то такая любовь несёт в себе только убивающую функцию.

Хотя не могу не отметить того, что роман довольно-таки смел в плане критики существующего ныне в России строя. Говорить правду о реформировании страны сегодня решается далеко не каждый писатель даже мужского пола, не то что женщины. Вон, к примеру - социально безликие детективы Марининой... А Сулима в этом смысле молодец, не боится давать анализ того, что произошло со страной и с народом...

* * *

С учетом того, что Ганичев уехал в Ялту на русско-украинскую встречу, хотел сегодня остаться на весь день дома и поработать за письменным столом, но отчего-то не высидел и поехал в Правление. Там как раз вышел июньский номер газеты "День литературы" с моей информполосой, содержащей материалы о недавней презентации "Дня поэзии", о санкт-петербургской Конференции молодых писателей Северо-Запада, обсуждении моей книги в ЦДЛ, а также с рецензиями на книги Виктора Брюховецкого, Бориса Шереметьева, Петра Алешкина и многих других. А на четвертой полосе в статье "Хлеб и зрелища" Илья Кириллов, ополчившись за что-то на своего учителя Сергея Есина, громит его "Дневники" и, говоря (с какой-то неприкрытой злобой) о качественной недостаточности личности их автора, превращающей все его наблюдения в эдакие "полные предрассудков старческие записки-сплетни", в скобках мимоходом замечает: "Отдадим должное: в навязывании себя он все-таки преуспел, если о его самолюбовании неодобрительно написал даже Ник. Переяслов, обычно осторожный и не отличающийся в своих оценках ни моральной, ни художественной взыскательностью".

Такой вот мне попутный пинок в задницу. И это при том, что я практически только и делаю, что лезу на рожон, высказывая свое искреннее мнение о прочитанном.

На обратном пути читал в метро газету "Ex libris", в которой помещено интервью с украинской поэтессой Оксаной Забужко, прославившейся своим романом "Полевые исследования украинского секса". В моем (пока ещё неопубликованном) романе "Урок кириллицы" есть навеянный ею образ Роксаны Забодужко, которая читает на Васильевском спуске отрывок из поэмы "Монолог Хохлуши": "Я хохлушка молода, / звать мэнэ - Маруся. / Кажуть вси, що я манда, / а я й нэ журюся. // Гляну в нэбо - дэсь бо там / Бог всих гришных судэ... / Ну так що ж! Я й Богу дам - / з мэнэ нэ убудэ!.."

Хотя, надо признать, что в интервью она высказывает ряд весьма любопытных вещей, так что мне захотелось почитать и её прозу.

14 июня, четверг. Неожиданно для себя втянулся в рекламную авантюру под названием "Хорошо иметь домик в деревне", раскрученную компанией "Вимм-Билль-Данн". Покупателям молочной продукции предлагается собрать девять частей рекламной картинки, которые печатаются на упаковке этой фирмы, и, наклеив их на специальный купон, отослать для участия в розыгрыше по указанному адресу. Победителей, мол, ожидает целая куча всевозможных призов, главный среди которых - уютный домик в деревне.

Марина смеется надо мной, напоминает истину о бесплатном сыре, который бывает только в мышеловке, говорит, что здесь наверняка таится какой-то подвох - мол, восемь картинок наклеишь, а девятой потом нигде найдешь, или ещё что-нибудь в таком же духе, а даже если всё будет на первый взгляд нормально, то приз все равно дадут кому-нибудь из своих людей, но мне хоть кол на голове теши - я, как пацан, ни с того, ни с сего вдруг поверил, что это Господь нам дает возможность решить нашу дачную проблему. Собрал уже семь фрагментов, так что осталось ещё две. До 10 августа, когда надо отослать купон, времени ещё полно, и нам все равно придется покупать молоко или ряженку - так почему бы не брать продукцию марки "Домик в деревне"? Она, правда, чуть подороже обычной, но зато дает нам этот небольшой шанс... У меня на этой почве даже само собой написалось рекламное стихотворение: "То ль голос звучит во мне древний, / то ль кровь шумит, словно река, / но слышу, как ДОМИК В ДЕРЕВНЕ / зовет меня из далека. // Хоть вышли мы все из народа, / назад путь - не каждому дан. / Лишь тех привечает природа, / кто знает пароль: "Вимм-Билль-Данн". // Три слова всего, а запомнишь - / и станешь с удачей знаком, / и жизнь свою счастьем наполнишь, / как крынку парным молоком. // И скрипнув раскрывшейся дверью, / распахнутой в сад-огород, / уютнейший ДОМИК В ДЕРЕВНЕ / из снов твоих - в явь заплывёт!"

...И сам понимаю, что мои ожидания смешны и наивны, и что на девяносто девять процентов вся эта акция - исключительно рекламный трюк и никакого домика мне ни от кого не светит, но как же иногда хочется поверить в возможность чуда, Боже Ты мой!..

15 июня. Вчера, наконец, дочитал роман Елены Сулимы "Невменяемые", о котором меня просили написать в издательстве "Гелеос". Ужасно тяжелое чтение, под стать прозе Сергея Сибирцева, на осмысление двухтомника которого мне понадобилось чуть ли не около года! Весь роман наполнен шизофрениками, которые убивают друг друга своей любовью. И если бы это носило тот характер, что в прочитанной мною много лет назад прекрасной "Балладе об охоте" Валентина Устинова: "Мы вознесём друг друга в высоту, / и свергнем вниз, захлёбываясь болью... / Какая грусть! Так страстно красоту / искать, чтоб убивать её - любовью". Увы, но в романе Сулимы как раз и нет этого "вознесения в высоту", описываемая ею история происходит исключительно на животном, даже скорее скотском уровне существования, свидетельствующем о безмерном обездуховливании человека перестроечной и постперестроечной поры. Хотя во второй части книги есть ряд весьма интересных моментов, связанных с обретением героиней некоего целительского опыта. Думаю, что при самостоятельном развитии этой линии можно было выйти на весьма интересные духовные уровни...

* * *

К трем часам дня с неохотой вышел в сырой и серый день и поехал в поликлинику долечивать зуб. Вчера по телевизору обещали, что к выходным у нас будет погода "как на юге", но, глядя на постоянно беременное дождями небо, поверить в это очень и очень непросто. Вон - прошло уже полтора весенне-летних месяца, а мы ещё ни одного дня не пожили на даче! И зачем только, спрашивается, выбросили на неё такие далеко не лишние в нашем бюджете десять тысяч рублей? Ты это можешь мне объяснить, Господи?..

* * *

...По дороге в стоматологическую поликлинику купил выходящее приложением к "Независимой газете" издание "Кулиса-НГ" (№ 10 от 15 июня) и газету "Культура" (№ 22 за 14-20 июня). В "Культуре" опубликован уже знакомый мне президентский Указ о присуждении Государственных премий. В области литературы таких премий две: Владимиру Войновичу - за роман "Монументальная пропаганда" и Андрею Волосу - за роман "Хуррамабад". Кроме того, присуждена также Пушкинская премия в области поэзии, которую получил Александр Кушнер.

Здесь же - сообщение о присвоении звания "Народный артист Российской Федерации" Александру Розенбауму, репортаж о праздновании очередной годовщины смерти Булата Окуджавы с фотографией закатившего в экстазе глаза Андрея Макаревича, заметка о краже из Еврейского музея в Нью-Йорке картины Марка Шагала "Над городом", оцениваемой в один миллион долларов, и так далее...

Самый интересный материал номера - статья Павла Нуйкина о положении дел в Союзе писателей Румынии, рассказывающая о том, что в Парламенте этой страны насчитывается 40 писателей, и что там принят целый ряд законов о различных отчислениях, позволяющих им не только выживать, но и издавать 12 литературных журналов на румынском языке (четыре из которых - еженедельные) и два на венгерском, а также содержать два издательства.

В "Кулисе" - статья Марии Ремизовой о всё тех же Волосе и Войновиче, а также интервью с нобелевским лауреатом 1998 года - португальским писателем Жозе Сарамаго и стихи Алексея Цветкова. Размышляя над тем, что могут сделать сегодняшние португальские писатели в противостоянии антинародным курсам политиков, Жозе Сарамаго без обиняков признался: "...Очень мало. В нашем обществе превалирует идея ЛИЧНОГО успеха, ЛИЧНОГО триумфа. Ведь все мы в той или иной мере ЭГОИСТЫ, ибо само общество постоянно внушает каждому: "не верь и не доверяй никому", "добивайся своего собственного успеха", "куй свою собственную победу, даже если для этого тебе придется убирать, уничтожать других".

Увы, но то же самое сегодня проповедуется и НАШИМ обществом тоже...

У Алексея Цветкова запомнились строчки: "Зачем же ласточки старались? / Над чем работали стрижи? / Так быстро в воздухе стирались / Тончайших крыльев чертежи..." Остальное как-то растворилось в похожести на все читанное ранее.

* * *

...Поздно вечером звонил поэт Николай Беседин, поговорили о его бесконечно дописываемой поэме о художнике, в частности, о последней главе, которую он мне давал читать, описывающей искушение. Поэма откровенно богоискательская, в ней много хороших в ритмическом, стилистическом и образном плане кусков, но в основе лежит гипотеза, по которой Христос является не Сыном, а всего только творением Бога (тогда как человек в противовес Ему - творением дьявола). Есть также и другие отклонения от догматов Священного Писания, которые представляют собой определенный интерес с точки зрения философии, но с позиций православной веры с трудом балансируют на грани ереси...

* * *

И ещё одна новость: сегодня умер Михаил Глузский - актер, сумевший при всех наших сволочных режимах и продажных правителях сохранить свою глубокую внутреннюю порядочность. К сожалению, я не был знаком с ним лично, хотя прошлой зимой мы и были вместе на презентации книги нашего самарского друга писателя Алексея Солоницына "Я всего лишь трубач", посвященной его знаменитому брату - актеру Анатолию Солоницыну, исполнителю главных ролей почти во всех фильмах Андрея Тарковского, начиная с его "Андрея Рублева" и до таких работ как "Сталкер" и другие. Что-то много последнее время смертей в мире искусства. Любовь Соколова, Савва Кулиш...

16 - 17 июня. ...Ну наконец-таки и в нашу Москву заглянуло лето! В субботу утром, увидев освободившееся от насупленных туч небо, поехали с Мариной в Загорянку разбирать сваленные на веранде кучей в наш прошлый приезд вещи, однако разгулялась такая замечательная погода, что мы не захотели уезжать и остались там ночевать. Спать, правда, пришлось при включенном электрообогревателе и в одежде, так как ночью ещё довольно холодно, но два прошедших дня были просто чудесными - грело солнце и, разложив наше имущество по полочкам, мы ходили осматривать окрестности, глядели на пасущихся на лугу лошадей, бродили по берегу Клязьмы, балдели от запахов цветущего шиповника, пения соловьев, вида воды и зелени, и если бы не забыли захватить с собой купальники, то обязательно бы залезли в речку...

Впечатления от встречи с природой были настолько острыми, что я думал, не смогу в эти дни даже смотреть на книги. Однако между делом все же успел прочитать роман Александра Трапезникова "Проект "Мегаполис" патриотический боевик, герой которого то и дело влипает в опасные для жизни криминально-политические авантюры, но движимый чувством любви выходит из всего этого чистым, успев при этом вернуть Родине чуть было не вывезенную за границу историческую ценность, наказать подлецов и спасти от уничтожения столицу. Роман написан превосходно - лихо закрученный сюжет не дает отложить его в сторону ни на минуту, но при этом событийная сторона имеет отнюдь не самоценное значение. Главное в романе А. Трапезникова - его глубокая социальная значимость, автор не боится говорить о политическом курсе сегодняшней России, вскрывая антинародную сущность утверждаемого ныне в стране строя. Смущение вносит только по-американски киношная концовка, в которой преследуемый одновременно и бандюками, и всеми спецслужбами России герой и его юная возлюбленная, спасаясь с территории полыхающей огнем и штурмуемой фээсбэшниками базы, успевают вскочить под пулями в небольшой двухместный самолетик и подняться на нем в ночное российское небо. А дальше что? На следующее утро о них все вдруг забудут и прекратят пытаться их ликвидировать? Простят герою то, что он сорвал план сверхсекретной операции, узнал не предназначавшуюся для него информацию? У меня такие вот символические выходы из смертельно закрученных сюжетов вызывают обычно только раздражение...

* * *

...Вернувшись в Москву, узнали, что Вячеслав Полунин проводит сегодня на Тверской улице парад карнавалов. В честь чего, правда, неизвестно. Да и сами такие карнавалы вроде бы исконно русскими праздниками никогда не являлись. Но разве кому-нибудь сейчас для организации шоу ещё нужны народные традиции или хотя бы какие-нибудь даты? Чем диковиннее и экзотичнее - тем лучше. Как, например, день святого Валентина, который в этом году праздновали во всех школах русской столицы. Да ещё и заставляли детей писать кому-нибудь из своих одноклассников признания в любви. Я, правда, своей Алинке не разрешил этого делать - думаю, что для третьего класса такой опыт несколько преждевременен. Если, конечно, не мечтать увидеть свою дочь - проституткой...

* * *

...Перед сном посмотрели по телевизору фильм "Брат-2", против показа которого по ТV протестовали украинцы, говоря, что он сеет межнациональную вражду и рознь. Но протестовать, на мой взгляд, надо было скорее американцам, так как в первую очередь этот фильм создает отрицательный образ Соединенных Штатов. По сути дела, именно эта его - редкая для нашего откровенно прозападного искусства - антиамериканская заряженность единственно и отличают этот фильм от потока аналогичной кинопродукции о суперменах-одиночках, заваливающих зрителя трупами, как доказательствами существования высшей справедливости. Я и сам когда-то написал похожую повесть под названием "Прости, брат, мне приказано тебя убить", в которой в противовес распространявшимся тогда по России культам американских супергероев попытался создать образ своего русского Рэмбо - этакого паренька, метр с кепкой ростом, который бы мочил бандюков не хуже героев Сталлоне или Шварценнегера. Я даже хотел тогда создать журнал под названием "Русский Рэмбо", который был бы посвящен русским, патриотически ориентированным боевикам.

И вот - "Брат-2", продолжающий эту мою идею. Фильм, в котором полтора часа мочат всех и в сортирах, и где это только возможно, и при этом говорят о Родине. Антиамериканизм и органично дополняющая его (и что особенно невероятно - откровенно декларируемая создателями фильма) любовь к России это то, что можно отнести чуть ли не к революционным подвижкам в отечественном кинематографе последнего десятилетия. Всё же остальное - то есть сами горы трупов, которые Бодров наворачивает на пути своего шествия через сюжет - это, по сути, только копирование образцов кинопродукции той самой Америки, против которой якобы и нацелен фильм. Потому что психологическая основа у него уже не русская, а американская, и схема развития сюжета - тоже. Подобно множеству американских фильмов, "Брат-2" рассказывает, как герой отомстил мафии за убитого ими брата, легко и хладнокровно перестреляв для этого кучу народа в Москве и Чикаго. Для героя не существует ни расстояний, ни языковых, ни финансовых проблем, волей создателей сюжета он свободно перемещается по свету и валит, валит, валит вокруг себя трупы приговоренных им к высшей мере наказания людей...

САМОСУД - вот та главная черта, которая выводит и этот фильм, и аналогичные ему произведения за рамки исконно русского искусства. Никогда в истории нашей литературы (и позднее - кино) физическое отмщение преступнику или обидчику не являлось, так сказать, самоцелью акта возмездия. Главным для русского человека всегда было - восстановление справедливости на внутреннем, духовно-нравственном уровне, а не путем самочинной расправы над злодеем (что равнозначно опусканию себя до уровня такого же самого убийцы, как и он). И если в Америке, выросшей с судом Линча в крови, совершение самочинного акта возмездия воспринимается как законное завершение истории о восстановлении попранной справедливости, то у нас оно вызывает целый ряд вопросов. Ибо для меня как раз важно знать, не то, как герой превзошел американских бандюков и полицейских, а что с ним будет, когда он выйдет из самолета в России, где его ждет либо суд за совершенные убийства, либо пуля от охотящихся за ним мафиози. Так что концовка вызывает такое же раздражение, как и прочитанный днем раньше роман Александра Трапезникова.

18 июня, понедельник. Отдал на прочтение рукопись своего романа о Москаленко - один экземпляр в "Роман-журнал, ХХI век", а другой в "Наш современник".

Днем в кабинете Геннадия Иванова встретил Сашу Кана - мы с ним одновременно учились в Литинституте, я у Валентина Сидорова, а потом у Всеволода Алексеевича Сурганова, а он, кажется, у Вячеслава Шугаева. Его считали надеждой курса, он опубликовал в каком-то коллективном сборнике роман, много писал. Но в Алма-Ате жизнь не сложилась и он переехал в Москву к другому нашему сокурснику - Леониду Артюшенко, который руководит сейчас рекламно-издательской фирмой и смог предоставить ему работу.

К Иванову же Саша пришел, чтобы узнать об условиях приема в члены СП. Я помог ему написать заявление.

19 июня. Полистал с утра принесенный вчера из Правления "Роман-журнал, ХХI век", а также поэтический сборник Станислава Золотцева "Летописец любви", который он передал в МСПС через Марину. Стержневая публикация "Роман-журнала" - это, без сомнения, цикл очерков покойного Д.М. Балашова "Города страны", посвященный портретам Киева, Смоленска, Пскова и других исторических центров Руси-России. Но запоминаются в них не столько даже заметки о самих городах, сколько высказывания писателя об искусстве и литературе. Говоря, например, в "киевской" главе о Гоголе, Дмитрий Михайлович восклицает: "...И тут я, человек верующий и убежденный православный, скажу, может быть, ересь, но ересь, в которую верую и на которой стою и буду стоять, выстрадав её многими десятилетиями и размышлений, и наблюдений, и исторических исследований, и творческого труда. А именно: художник не подчинен никому, никакой земной (даже церковной!) власти, ибо творческая реальность есть высшая реальность, по которой выстраивается всякая другая..." И чуть далее еще: "...Конкретные наблюдения за талантом приводят к убеждению, что талант дается свыше, нисходит, так сказать. Его можно загубить, но создать искусственно невозможно..."

Потом следуют воинская повесть Кавада Раша "Железные солдаты" - о железнодорожных войсках и истории железных дорог России, и целый ряд других материалов в жанре прозы, поэзия и очерка...

И все время, покуда я сидел и листал журнал, в голове вертелся один странный вопрос: почему, когда оцениваешь каждый материал в отдельности, он кажется вроде бы и весомым, и значимым, и интересным, а от всего номера в целом веет ярко выраженной скукой? То же самое - и со стихами Золотцева: каждое само по себе вроде замечательно, а вся книга целиком кажется уже неоднократно ранее читанной... Я давно разлюбил поэзию Андрея Вознесенского, но я ведь не забыл, с каким чувством брал много лет назад его новые книги - это было действительно ожидание встречи с НОВЫМ, поэт всегда удивлял своей неожиданностью, выходом на какие-то новые уровни. И пускай это частенько было и чистым трюкачеством, эпатированием публики, но он (да и не только он один!) не позволял потерять к себе интереса, не давал читателю ПРИВЫКНУТЬ к своему творчеству, избегал предсказуемости. А в сегодняшней литературе этого почти не стало, и потому она сделалась скучноватой...

* * *

К часу дня я уже был у Марины в МСПС, где назначил встречу приехавшему из Самары писателю Александру Малиновскому. Когда-то, ещё во время моей жизни в Самаре, мы с Громовым помогли ему издать несколько книжек, вступить в члены Союза писателей, позже я организовал его творческий вечер у нас в Правлении... В свою очередь, А.С. Малиновский помог нам при создании журнала "Русское эхо", выделив для этого компьютер (он тогда работал директором Новокуйбышевского завода синтетического спирта), так что нас связывают давние отношения. Революции в русской литературе он, правда, не сделал, но некоторые написанные им вещи достойны читательского внимания - к примеру, документальная повесть о земляке Малиновского из села Утевка, родившемся без рук и без ног художнике Григории Журавлеве, научившемся по Божьей милости держать кисть в зубах и ставшем впоследствии знаменитым иконописцем. А также книга новелл "Степной чай" или роман "Черный ящик".

Недавно у Малиновского опубликовали несколько небольших рассказов в журнале "Москва", на которые я откликнулся в своем обзоре в газете "День литературы", за что он и зашел меня поблагодарить. Но были и другие темы для разговора, и мы пошли в ресторан МСПС, где Марина угостила нас на свои талоны обедом, после чего мы ещё посидели в её кабинете и, заканчивая свою беседу, пили чай.

К трем часам дня мне нужно было идти в Центральный дом архитектора на презентацию серии книг по избирательным технологиям, куда меня пригласила критик Людмила Лаврова, поэтому пришлось проститься с Малиновским и бежать туда. Придя в ЦДА, тут же встретился с прозаиком Сергеем Сибирцевым, потом увидел Людмилу Лаврову и нашего консультанта Николая Сергованцева. Получил несколько презентуемых книг, послушал выступления, после чего всех пригласили на фуршет. После того, как я в мае прошлого года бросил пить, это стало для меня самой скучной частью таких мероприятий, а потому, наевшись минут за двадцать бутербродов с красной рыбой и винограда, я поболтал немного с встреченной здесь директором Марьинского учебного центра № 491 Валентиной Ивановной Ипатовой, в учреждении которой мы с Мариной три года подряд проводили заключительные вечера литературных конкурсов "Марьинская Муза", потом попрощался с знакомыми и вернулся в МСПС к Марине. Оставив у неё полученные книги и рукопись повести Малиновского (которую тот попросил передать в журнал "Час России"), пошел с ней в сад "Эрмитаж", где в эти дни шло непрерывное карнавальное представление Вячеслава Полунина. Однако, оказалось, что один только вход в парк стоит 200 рублей, само же представление ещё 2500, так что мы развернулись и пошли искать мороженное. Но, видимо, сегодня был "не наш" день, потому что и мороженого мы, протопав пол-Москвы, нигде не нашли (и это - при рыночных-то отношениях, Господи?!.), так что на всё плюнули и поехали домой в Марьино. Здесь, практически рядом со своим подъездом, купили, наконец, в магазинчике по два стаканчика сливочного мороженного по 3 рубля 50 копеек и, поднявшись в квартиру, тут же съели.

* * *

В сегодняшней газете "Московский литератор" напечатана передовица Владимира Ивановича Гусева под названием "Обман", в которой он, попинав для порядка Чубайса и Ельцина, обрушивается вдруг на меня (а получается, что на патриарха Алексия да на Ганичева, который является его правой рукой по Всемирному Русскому Народному Собору) говоря, что в то время, как "риммы казаковы борются с "русским фашизмом" (...), ПРАВОСЛАВНЫЕ ИЕРАРХИ и их ЛИТЕРАТУРНЫЕ СЛУГИ снова поддакивают геноциду собственного народа и неустанно, неустанно призывают к смирению. Причем, литслуги при этом обвиняют собственно русских в... американизме."

Но, заключает он в интригующе оборванном двустишии: "Не Гусев из американцев, / А Недояслов из за..."

Хотя чего уж тут не договаривать - "из засранцев", читатель-то у нас не дурак, сумеет дорифмовать начатое. Да и фамилию знающие люди легко расшифруют, заменив "Недо-" на "Пере-", суть ведь не в этом. Она - в том, что вступив однажды в полемику с Гусевым, который требовал "усовершенствовать" Православие, слишком много, по его мнению, требующее от русских людей смирения и покаяния, я спорил в общем-то даже не столько с ним, сколько с высказываемыми им идеями, тогда как в ответ от него слышу не опровержения моих аргументов, а лишь откровенно хамскую брань в свой адрес, вызванную не столько содержанием того, что я говорю, сколько самим фактом того, что я осмеливаюсь противоречить его мнению! Ну что это в самом деле за критические "аргументы"? То - недозашифрованный "засранец", то "остановил бы ты на заднице пропеллер, / чтоб боле не жужжал критический бестселлер..." (это его же эпиграмма на мою книгу, опубликованная в "Московском литераторе" недели три назад под псевдонимом "Георгий Косцов"). Разве это - литературная полемика? Это самое натуральное неприкрытое хамство, выдающее в нем амбициозного, распустившегося самодура. И такой человек - руководит крупнейшей писательской организацией России и ведет творческий семинар в Литинституте! То-то вырастит себе литературную смену...

И не хотелось бы больше связываться, но тут все-таки надо ответить. Причем основательно, чтоб это не осталось незамеченным. Иначе мое молчание могут расценить как трусость.

20 июня, среда. Перед работой зашел на почту и отправил письмо с купоном розыгрыша ДОМИКА В ДЕРЕВНЕ. Марина надо мной откровенно посмеивается, да я и сам понимаю, что всё это наивная глупость, но надо довести дело до конца, а то ведь оно не даст мне делать ничего другого...

* * *

...Возвращаясь домой из Правления, купил "Литературную газету". Хороша статья Павла Басинского "Из рук в руки", без всяких экивоков рисующая систему раздачи Государственных премий в области литературы членам одной и той же идеологической тусовки (мы с Геной Ивановым только позавчера отослали факс в Комиссию по Госпремиям о необходимости расширения в ней квоты для членов нашего СП, так как на сегодня в ней нет ни одного русского писателя!). С такой же жесткой прямотой написана и статья Сергея Яковлева "Привет от бомжа", раскрывающая более чем сомнительный принцип раздачи стипендий "Альфа-Банка" и Московского Литфонда. Любопытна также статья Всеволода Сахарова "Слово в Сетях", посвященная российскому Интернету. А вот колонка Льва Пирогова меня сильно удивила. Говорить о Дмитрии Пригове, Льве Рубинштейне и Мирославе Немирове как о лидерах современной российской поэзии - это уже даже не вчерашний день, а прямо какой-то литературный мезозой, перебирание истлевающей словесной ветоши, отброшенной новой эпохой в кювет истории...

К поистине революционным переменам в "Литературке" можно отнести появление в ней (в анкете "Как вы встретили первый день войны?") рассказ Михаила Лобанова о 22 июня 1941 года, заканчивающийся словами: "О, какое это было величайшее счастье для моего поколения, что мы вступали в жизнь и борьбу под сенью Сталина!.."

Впрочем, это я дочитывал уже дома.

* * *

...Едва я сварил пельмени и собрался садиться ужинать, как раздались длинные трели междугородки - звонил министр культуры Пензенской области Евгений Семенович Попов, уточнял, приедем ли мы с Мариной на 105-летие Петра Замойского и Лермонтовский праздник. Мы хотели было отделаться одним лишь Замойским, но Евгений Семенович такой чудный человек, что его просто жалко обидеть. Он с таким горением бьется за поддержание высокого уровня культуры у себя в области, что я бы дал ему звание министр-подвижник. Ну как к такому не поедешь?..

* * *

Чуть позже раздался звонок от Юры Полякова, который попросил заехать к нему в пятницу, чтобы обсудить возможность ведения мною постоянной критической колонки в возглавляемой им ныне "Литературке". Поговорили о газете, о только что прочитанных мною статьях, в том числе и не понравившейся мне колонке Льва Пирогова. Юра сказал, что как раз и зовет меня к сотрудничеству, чтобы было что противопоставить материалам подобного рода, а не запрещать их в директивном порядке...

Я пообещал ему к пятнице всё обдумать.

21 июня, четверг; праздник Владимирской иконы Божией Матери. Днесь светло красуется славнейший град Москва. Яко зарю солнечную воспиимши, Владычице, чудотворную Твою икону, к нейже ныне мы притекающе и молящеся, Тебе взываем сице: о, пречудная Владычице Богородице, молися из Тебе воплощенному Христу Богу нашему, да избавит град сей и вся грады и страны христианския невредимы от всех навет вражиих, и спасет души наша, яко Милосерд.

* * *

С утра съездил в журнал "Свет" за небольшим гонораром, а потом писал статью для Полякова. Не знаю, подойдет ли ему, ведь "Литературка" не совсем ещё патриотической издание, а мои рассуждения носят откровенно патриотический характер.

Вот, что получилось:

ИГРА НА ПОНИЖЕНИЕ

Судя по разговорам, которые я иногда слышу вокруг себя, для многих ещё и сегодня остается непонятной причина возвеличения солунских братьев Мефодия и Кирилла до уровня равноапостольного чина. В чем же, мол, их подвиг-то христианский? Ну придумали для славян кириллицу... Хотя в их собственном "Житии" ясно сказано, что по прибытии в Херсонес им принесли "Евангелие и псалтирь, русскими письмены писана", так что и создавать вроде нечего было, поскольку "русские письмена" (то есть азбука) уже давно существовали.

И так для многих и остается неразъясненным, что значение труда святых первоучителей словенских заключается не в том, что они научили русичей писать на горшках слово "гороухша" да выцарапывать на храмовых стенах, кто кому и сколько заплатил за купленную землю, а в том, что существовавшие начертания славянских букв были ими приведены в соответствие с сакральным пониманием сущности языка как установленного свыше кода бытия народа. С этой целью буквенный массив славянской азбуки был разделен ими на две половины, которые помимо числовых значений были наделены как индивидуальными прочтениями ("аз", "буки", "веди", "глаголь", "добро" и т. п.), так и соединенными в краткие смысловые формулы ("како люди мыслете", "наш он покой", "рцы слово твердо"), причем каждая из этих половин рисовала в своем тайном звучании два диаметрально противоположных пути земного существования - ПРАВЕДНЫЙ ("изначально стремись к знаниям, говори-поступай добронравно; по-естеству живи; крепко люби землю и, мысля как люди, станешь всем братом духовным; изречешь слово твердое, укрепишь закон; обретешь славу вечную") и ГРЕХОВНЫЙ ("безродный, пустой, утробная тварь, шваль суетная, вор, пьянюга, еретик, враг, прими долю горькую: изгнанником измаешься, изловят, свяжут, заточат в темнице, казнен будешь").

В этом ключе вся история России предстаёт перед нами как наглядная иллюстрация к её отклонению от заданного Богом кода бытия, который нам как раз и открыли в своей азбуке святые Кирилл и Мефодий. А великая русская литература - это не что иное, как своего рода стенограмма огреховления народа, фиксирующая и в своих сюжетах, и в самом языке степень нашего удаления от пути праведного и уклонения в сторону пути греховного. Именно так воспринимаются сегодня (и думается, что воспринимались всегда) "Слово о полку Игореве", "Дубровский", "Песня про купца Калашникова", "Тихий Дон", "Доктор Живаго", "Архипелаг ГУЛАГ", "Лолита", "Чевенгур" да и по сути всё, что создано писателями России за это время, вплоть до романов Леонида Бородина, Юрия Бондарева, Александра Проханова и произведений других авторов последних лет. Сильное отклонение - и книга получается полной крови и боли, заставляя читателя страдать и мучиться вместе с её героями. Меньшее отклонение - и она оказывается полной света и любви, несет в себе торжество и радость...

Схематически тысячу лет существования русской литературы можно изобразить как всё увеличивающуюся в амплитуде синусоиду, то максимально удаляющуюся от оси праведности, то вновь стремящуюся к ней приблизиться. Такие колебания - это вполне естественная форма её развития, отражающая постоянно происходящие в обществе изменения нравственных ориентиров и пересмотры этических ценностей.

Принципиальное же отличие литературы сегодняшних дней заключается, на мой взгляд, в том, что она уже не просто фиксирует степень происходящего на её глазах огреховления народа, показывая, сколь сильно он уклонился на путь неправедной жизни и как ему далеко будет оттуда возвращаться, но - пытается сама задавать курс на это уклонение, подменяя постмодернистскими, концептуалистскими и другими псевдохудожественными истинами тысячелетние духовные ориентиры и сбивая читателя с толку! "В важнейшей поэтической функции, которая есть исполнение воли языка, гению Пушкина конгруэнтны (т. е. РАВНЫ. - Н. П.) трое наших современников. Мирослав Немиров, Дмитрий Пригов и Лев Рубинштейн", - без тени смущения заявляет в опубликованной недавно статье "Боливар на троих" ("ЛГ" № 24-25 за 20-26 июня 2001 года) критик Лев Пирогов. Вот так вот просто взял и поставил знак равенства. Между поэмами "Руслан и Людмила" - и "Великая Махроть". Между фигурами царя Петра - и Милицанера. Между Поэзией с большой буквы - и рифмованной хохмой...

Кажется, на бирже это называется "игрой на понижение".

Ну кто в самом деле обратил бы внимание на литературные поделки какого-то Пригова с его дефективным Милицанером (а также Вик. Ерофеева, Владимира Сорокина, И. Иртеньева и иже с ними), если бы наша культура продолжала существовать в координатах поэзии А.С. Пушкина и прозы И.С. Тургенева? У кого бы повернулся язык говорить о "явлении" Акунина или Болмата, если бы мы оценивали их писания в проекции на "Бесов" Достоевского?

Единственным условием для сохранения искусственно созданной литературной значимости стало для многих сегодняшних авторов насаждение мифа о литературе как об этаком видимом глазу пятачке, за пределами которого, как за очерченным пелевинским "глиняным пулеметом" кругом, нет ничего, кроме зияющей вселенской пустоты. Главное для всех этих производителей "Голубого сала" - это чтобы их было НЕ С КЕМ сравнивать. Отсюда и стратегия поведения, диктующая им тотальное спихивание с корабля современности всех литературных предшественников и беспринципнейшее замалчивание современников. Нету, мол, никого больше в литературе, только я да вон друг мой Вася...

Ан, нет - не только! Земля наша по-прежнему велика и обильна, и талантов в ней, окромя лауреатов Букеровских да Антибукеровских премий, немерено. Ткнись в Самарскую область - там творит свою благоухающую сенокосами прозу Иван Никульшин, сочиняет удивительные стихи Евгений Чепурных, собирает по следочкам биографию Есенина Вадим Баранов. Загляни на Валдай - там творит невероятные истории про ведьм и леших перебравшийся недавно из Татарии Михаил Волостнов. Перенеси взгляд на Псковщину - и вот он, роман Игоря Смолькина "Спастись ещё возможно", представляющий собой оригинальное сплетение православной проповеди и коммерческого триллера...

Да что тут говорить! И в поэзии, и в прозе сегодня работает множество по-настоящему талантливых авторов, творчество которых читателям надо знать отнюдь не в пересказе. Правда, знакомство с их произведениями может весьма сильно поколебать искусственно создаваемую кем-то картину отечественной литературы, но пусть это беспокоит Пригова или Ерофеева. Крупину и Распутину, я думаю, от появления новых талантов в литературе не тесно...

22 июня, пятница; 60-летие начала Великой Отечественной войны. Встал сегодня пораньше и решил на всякий случай написать ещё одну статью для "Литературной газеты", а то в понедельник я уеду на неделю в Пензу, а там навалятся ещё какие-нибудь дела, поэтому лучше подстраховаться. На этот раз о себе заявила тема нехватки любви в постперестроечной эпохе и соответственно - в сегодняшней литературе. К половине двенадцатого я уже поставил точку и распечатал обе работы.

Заехав на часок в Правление СП, я узнал, что только что вышел из печати очередной номер "Роман-журнала, ХХI век" с моей рецензией на книгу Владимира Бондаренко "Дети 1937 года", а потом отвез свои статьи в "Литературку". Минут двадцать проговорили там с Поляковым о текущем литературном процессе и планах на будущее. Моя колонка ("Письма о русской словесности") будет выходить раз в две недели - через номер.

* * *

До двенадцати часов ночи читал роман Татьяны Толстой "Кысь" фантастическую антиутопию, посвященную описанию жизни после Взрыва, который полностью уничтожил нашу цивилизацию и отбросил оставшихся в живых, но превратившихся в мутантов людей во времена изобретения саней, колеса и лучины. Одной из наиболее рельефно проступающих в романе линий воспринимается, на первый взгляд, уже неоднократно высказывавшаяся в произведениях как наших, так и зарубежных авторов (к примеру, в романах Евгения Замятина "Мы", Джорджа Оруэлла "1984" или Рэя Брэдбери "451 градус по Фаренгейту") идея беззащитности культуры перед прогрессом, а также мысль о неиссякаемой потребности человека в художественном Слове - не случайно же их вождь Федор Кузьмич, слава ему, постоянно заставляет писцов размножать сохранившиеся книги, которые он выдает за свои собственные сочинения. Однако к финалу романа становится резко видна его разница с упомянутыми выше произведениями, ибо оказывается, что само по себе чтение книг не способно абсолютно никого сделать лучше. И напрасно не забывший ещё Прежнюю жизнь Никита Иваныч отрубает Бенедикту появившийся у него хвостик атавизмом в данном случае является совсем не эта деталь человеческого тела, а сама его способность к чтению, потребность в литературе. Зачем она, если, перечитав сотни сохранившихся после Взрыва книг, Бенедикт остается на том же самом уровне духовного и умственного развития, что и раньше? Увы, но без подтверждающего её жизненного опыта литература стала похожа на обнаруженную в вещах одной из умерших старушек инструкцию к давно исчезнувшим из людской жизни мясорубкам, глядя на которую, один из персонажей романа патетически восклицает: "Главное - сберечь духовное наследие! Предмета как такового нет, но есть инструкция к пользованию, духовное, не побоюсь этого слова, завещание..."

То же самое, по сути, оказывается и с запечатленным в литературе духовным опытом человечества - "предмета как такового нет, но есть инструкция..." А потому, соответственно, и результат от чтения книг никакой, ибо блажь это и пустая трата времени, и ничего эта литература в жизни изменить не может.

Перечеркивая все 378 страниц рассуждений "о пользе чтения", воспаряющий над местом своего несостоявшегося сожжения Никита Иваныч словно бы иллюстрирует собой постулат о том, что подлинно свободный "дух веет там, где хочет", и стоящие на библиотечных полках тысячи книг тут вовсе ни при чем. Да и вообще этот убогий и бесперспективный мир себя исчерпал и, какие сказки ему ни читай, уже ни на что, кроме повторения одних и тех же ошибок, не способен. А потому и сама сцена расставания с ним представляет собой как бы последнюю - явленную уже не в слове, а в самом действии - Евангельскую цитату об отрясании праха: "...А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя, отрясите прах от ног ваших; истинно говорю вам: отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому..." (Мф. 10; 14). Именно так поступает, возносясь над отторгнувшей его землей, и Никита Иваныч, которого чуть было не сожгли на костре за его усилия по сохранению духовной и культурной памяти об исчезнувшей во время Взрыва цивилизации:

"...Никита Иваныч обтряхивал с ног золу - ступня об ступню, быстро-быстро - и немножко запорошил Бенедикту глаза.

- Э-э-э, вы чего?! - крикнул Бенедикт, утираясь.

- А ничего! - ответили сверху.

- Вы чего не сгорели-то?

- А неохота! Не-о-хо-та!..

- Так вы не умерли, что ли? А?.. Или умерли?..

- А понимай как знаешь!.."

И на этой сцене роман Татьяны Толстой завершается. Хотя такое вот его "открытое" окончание и предполагает самостоятельную работу читательской мысли после того, как будет перевернута последняя страница.

Но думается, что главная идея "Кыси" ясна и так. Она принципиально повторяет собой церковный постулат о единстве священного ПИСАНИЯ и священного ПРЕДАНИЯ, первое из которых в романе олицетворяют собой и Набольший Мурза Федор Кузьмич (который хотя и занимается откровенным плагиатом, тем не менее на государственном уровне проталкивает литературу в массы), и влюбленная в поэзию Варвара Лукинишна, и не мыслящий своей жизни без чтения Бенедикт; а второе - устанавливающий столбы с указателями исчезнувших улиц да памятник Пушкину Никита Иваныч. Как говорится, теория без практики мертва, во всем необходимы единство и гармония.

Впрочем, роман читается с большим интересом и почти лишен пошлости, а для сегодняшних дней это уже и само по себе немало.

(Не знаю, почему в патриотическом стане этот роман Толстой вызвал такое резкое неприятие - мол, в нем унижается и оскорбляется великий русский народ, и всё такое прочее. Может быть, конечно, я чего-то в "Кыси" и недопонял, но мне этот роман Толстой откровенно понравился. Так что каюсь...)

23 июня, суббота. Получил от Николая Ивеншева письмо с Кубани, в котором он сообщает, что отправил в "Литературную Россию" рецензию на мою книгу критики "Нерасшифрованные послания", а также просит передать в редакцию "Дня поэзии, 2001" рукопись и дискету с его стихами.

* * *

В три часа дня решил-таки взяться за написание статьи, отвечающей на выпады В.И. Гусева. Пришлось буквально заставлять себя это делать, но откладывать больше нельзя, так как я уже вижу, что мое отмалчивание начинают воспринимать как слабость. А кроме того, речь ведь идет не только о моем личном задетом самолюбии - тут-то как раз я бы промолчал и смирился, пусть бы он тешился. Но он постоянно "наезжает" на Православие и на заповеди Христа, а здесь я отсиживаться в стороне уже просто не имею права, ибо, как говорили святые отцы, "молчанием предается Бог". А потому я пошел ва-банк и решил высказать, всё, что накопилось. Статья получилась довольно жесткая, но все равно война уже начата и мира не видать, а потому отступать некуда, надо открывать забрало и побеждать. Так что, Господи, благослови!..

* * *

...После окончания работы над статьей написал от имени секретариата письмо Юрию Лужкову с просьбой о помощи в решении наших жилищных проблем. Шансов на положительную реакцию не очень много, но это по крайней мере приятнее писать, чем статью о Гусеве:

"Глубокоуважаемый Юрий Михайлович!

Секретариат Правления Союза писателей России просит Вас обратить свое внимание на ситуацию, сложившуюся в области решения жилищного вопроса для писателей столицы. Не секрет, что в течение последнего десятилетия представители отечественной словесности, так много сделавшие для приближения демократических перемен в России и консолидации духовных сил общества, оказались сегодня как бы вычеркнутыми из сферы государственного внимания и фактически лишены законодательно подтвержденного права на пенсию, четко разработанной системы оплаты своего труда, а главное возможности улучшения жилищных условий, способстствующих максимальному раскрытию их творческого потенциала и таланта.

По сути дела, благополучие мастеров современной прозы и поэзии сегодня зависит только от отношения глав областных и районных администраций к культуре да их понимания значения писательского слова в деле возрождения Отечества.

В этом плане представляется показательным пример главы Администрации Орловской области Е.С. Строева, установившего целый ряд литературных премий, стипендий и доплат к писательским пенсиям, а также Президента Республики Башкортостан Муртазы Губайдулловича Рахимова, во всеуслышание заявившего на ХIII съезде Союза писателей РБ о намерении построить до конца текущего года тридцатиквартирный "писательский" дом.

Искренне веря в то, что Правительство Москвы и лично Вы, Юрий Михайлович, не хуже руководителей других субъектов Российской Федерации понимаете важность поддержания достойного уровня жизни современных писателей, секретариат Правления СП России обращается к Вам с просьбой изыскать возможность создания в Москве квартирного фонда для эффективного улучшения жилищных условий членам Союза писателей РФ и их семей.

С искренним уважением к Вашей административной, градостроительной

и общественно-политической деятельности

подпись, и проч."

* * *

После письма Марина захотела чего-нибудь сладенького, так что пришлось вырубить не отдыхающий весь сегодняшний день компьютер и сходить в магазин за конфетами. Купил зефир, карамель в шоколаде, вафли... После прошедшего недавно ливня и жарившего затем предзакатного солнца вечер напоминал собой какие-то дивные тропики - не хватало только жирафьих шей на фоне неба да раскачивающихся на лианах обезьян...

Вернувшись из магазина, я приготовил на ужин салат из помидоров и зелени, яишницу с сосисками и чай, и пока мы ели, Марина пересказывала свое интервью с Николаем Бурляевым, которое она сейчас перепечатывает для журнала "К единству!" Я чувствую, что ей до сих пор мир кинематографа ближе, чем мир литературы, не случайно она с детства мечтала быть киноактрисой...

24 июня, воскресенье. Сегодня воскресенье, можно было бы поехать на дачу, искупаться в Клязьме, но завтра мы отправляемся в Пензенскую область на 105-летие Петра Замойского и Лермонтовские дни, так что надо подобрать все недоделанные дела. Жалко, конечно, терять целую неделю, но и отказаться от поездки уже тоже нельзя. Хотя, если Бог даст, может, хоть отдохну там от музыки над головой, а то у нас тут на шестом этаже цыгане гуляют, так из-за них весь дом не спит. Начинают, как правило, часов в одиннадцать вечера и, врубив на весь дом магнитофон, гудят до самого утра. Потом немного поспят и опять. Не считаются ни с кем, как будто мир существует только для них одних...

* * *

Начал читать книгу Марии-Анны Голод "Зеркало пана Севастьяна" на украинском языке - этакие пугающие истории в духе "Вечеров на хуторе близ Диканьки" с примесью Гофмана. Надо будет предложить их перевести для "Дружбы народов".

25 июня - 1 июля. В понедельник вечером по приглашению администрации Пензенской области выехали на празднование 105-летия со дня рождения Петра Ивановича Замойского, автора романа "Лапти". Глядя во время отъезда на десятки приходящих-отходящих поездов, я подумал, что города - это гигантские насосы, которые поршнями снующих туда-сюда составов перекачивают людские потоки...

По приезде нас встретил на пензенском вокзале министр культуры области Евгений Семенович Попов и, устроив нас в гостиницу, мы вместе с сыном писателя Лоллием Петровичем Замойским и другими его родственниками тут же отправились на родину юбиляра в село Соболёвку. Были, как водится, посещение школьного музея, торжественные речи возле памятного камня (я прочитал там сочинившееся вдруг четверостишие: "Среди народа неподдельно свойский, / простой, как эти рощи и трава, / шел по земле писатель - Петр Замойский / и собирал, как ягоды, слова..."), потом замечательный концерт местного хора в Соболевском Доме культуры, а после него - праздничный обед, с которого мы уехали вместе с главой администрации Каменского района Анатолием Васильевичем Пуставовым, устроившим для нас сначала экскурсию по району, а затем ужин в кафе "Виктория" у себя в Каменке.

Утром следующего дня дал интервью пензенскому радио (о Лермонтове, современной литературе и своем собственном творчестве), а днем в помещении Литературного музея состоялась презентация книги "Петр Замойский. Судьба. Творчество. Память.", и мне опять пришлось произносить небольшую речь. Надо признаться, что я не специалист по Замойскому, но говорить о творчестве по-настоящему талантливых писателей не трудно, так как они всегда современны, и в их произведениях есть очень много созвучных нашим дням интонаций. Так, например, в книгу Петра Замойского включен рассказ "Владыки мира" - этакая классификация "погорельцев", промышляющих по всей России сбором милостыни, что один к одному перекликается с "зарабатывающими" таким же самым способом сегодняшними нищими в московском метро.

После презентации сходили в гости к Марининому дяде Юре, а потом погуляли по городу.

В четверг, 28 июня, у нас выдался свободный день, и мы побывали в гостях в областной писательской организации (руководитель - мой земляк по Донбассу Н.А. Куленко) и в редакции журнала "Сура" (главный редактор - В.А. Сидоренко). Как почти и во всех других городах России, здесь намечается разделение писателей на два стана - вокруг редакции группируются те, кто более активен и жаждет оживления творческой жизни, а вокруг самой писательской организации сплачиваются те, кого все и так устраивает. Пассивность в этом стане просто удручающая, десять лет уже не действует местное отделение Литфонда России, хотя он обладает так необходимой им лицензией на издательскую деятельность. Увы, стратегия существования всего нашего СП нуждается сегодня в очень сильном обновлении...

Разговаривая в редакции "Суры" о книгах последнего времени, я вдруг подумал, что наша литература опять вернулась к теме "Униженных и оскорбленных", впала в некоторое нытье и жалобы на судьбу, вместо того, чтобы воспитывать в читателе героя и зажигать перед ним свет веры...

После встречи в "Суре" зашли на местный рынок и купили мне двое летних брюк и туфли, что обошлось здесь намного дешевле, чем в Москве. С учетом того, что писатели надарили нам кучу своих книг, а Виктор Сидоренко дал несколько номеров очередного журнала с моей статьей "Куда ж нам плыть?", нам опять придется тащить домой полные сумки.

Вечером включил в гостинице барахлящий черно-белый телевизор и узнал, что за эти дни, что мы находимся в Пензе, правительство Югославии сдало Гаагскому трибуналу Слободана Милошевича. А точнее сказать - продало американцам за обещание дать деньги на восстановление ими же разбомбленной югославской экономики...

Перед сном открыл стихотворение Лермонтова "Валерик" и словно бы прочитал боевую сводку из сегодняшней Чечни - это опять говорит о том, что настоящая литература всегда современна, хотя иной раз и подтверждает тем самым неизбежную закономерность нашего возвращения на трагедийные круги бытия.

В пятницу, 29 июня, открылась Международная Лермонтовская конференция, участникам которой я передал приветствие Правления СП России, а на следующий день - 30-го - состоялся ХХХ Лермонтовский праздник в Тарханах.

С утра мы встретили в аэропорту самолет, на котором прилетел председатель Государственной Думы Геннадий Селезнев, а также целая делегация гостей, в том числе и нынешний главный редактор "Литературной газеты" Юрий Поляков. Я рассказал ему, что ни в одном из киосков Пензы не смог отыскать свежего номера "Литературки" - продавцы говорят, что не заказывают эту газету по причине её "полной невостребованности". Это значит, что надо начинать "раскрутку" газеты практически с нуля, выезжать редакцией в народ и проводить рекламную работу. (Хотя в Москве обновленную "Литературку" купить уже совсем не просто, я в этом сам убедился, когда через день вернулся и Пензы).

Покуда ехали в автобусе, думал о первичности духа перед материей. Ну вот что, в самом деле, осталось нам от прошедших эпох? Развалившиеся колхозы? Неработающие заводы? Территориальные владения?.. Фигушки! Только творческое наследие Лермонтова да Пушкина, да ещё связанные с их именами места. Если бы не Тарханы, кто бы и знал об этой Пензенской области? Говорят, что Сергей Кириенко и так называет её "неперспективной" и предлагает разделить на части и присоединить к соседним областям. (Ну да для таких, как Кириенко, мы вообще все - "неперспективный народ", и к нам, точно отличников к отстающим ученикам, следовало бы "прикрепить" для благотворного воздействия какие-нибудь более прогрессивные народы...)

По приезде в Тарханы мы приняли участие в возложении цветов к могиле поэта, затем я и губернатор области Василий Кузьмич Бочкарев вручили лауреатам 2001-го года Лермонтовскую премию, попили чай в дирекции музея, осмотрели усадьбу, а потом пошли на заседание Оргкомитета Лермонтовского праздника, где главный редактор издательства "Воскресение" Георгий Владимирович Пряхин рассказывал об издании его восьмитомника. И мне подумалось, что в России писателю только жить трудно, а умирать даже совсем и не страшно, так как тебя после смерти и издадут во многих томах, и увековечат, и учредят премию твоего имени...

После окончания работы Оргкомитета мы поехали на завод минеральной воды "Кувака", где уже были год назад с В.Н. Ганичевым и где и на этот раз состоялся торжественный обед для гостей. В частных разговорах практически все местные руководители не могли скрыть свою обиду на Москву. Что ни указ, говорят, что ни закон, то обязательно нам во вред. Уже все соки из регионов выпила. Россия бы давно встала на ноги и была богатой страной, надо только огородить Москву колючей проволокой, чтобы оттуда не лезли и не мешали жить...

В девять часов вечера нас привезли в Каменку и посадили на поезд. Долго смотрел на вечереющие за окном вагона леса. "Полощут душу сквозняки, / но поезд мчится по Отчизне / сквозь сосняки, березняки - / и сердце снова верит жизни..."

А следующим утром мы были уже в столь ненавидимой региональными хозяйственниками, но любимой нами столице...

* * *

Дома нас ожидал сюрприз - в целях подготовки к зиме нам отключили аж до 17 июля горячую воду. И это именно в те дни, когда начался такой зной, что только бы и не выходить из душа! Я попробовал постоять под холодной водой и не выдержал - слишком ледяная.

Вечером позвонили из администрации Пензенской области и сказали, что передали с поездом фотографии Селезнева, необходимые для публикации праздничного материала в "Литературке". А поскольку репортаж писала Марина, то мне завтра предстоит ехать к восьми часам утра на Казанский вокзал и получать передачу.

* * *

...Покуда раскатывали по Пензенской земле, я успел прочитать опубликованный в пятом номере "Роман-журнала, ХХI век" роман Миши Волостнова "Авсень при Матрешках". Мы с Бавыкиным давно пробивали этого интересного автора, и вот, наконец, его напечатали. Хотя первый его роман "Несусветное в Поганочках" - мне понравился больше, так как был больше наполнен народными верованиями. Рядом с реальными сельчанами там жили ведьмы, лешие, всякая другая нечисть. Но люди при этом прекрасно понимали, Кто в этом мире Главный и Кому надо служить...

2 июля, понедельник. Встретив опоздавший всего на десять минут поезд, я получил пакет с фотографиями и, отвезя его в "Литературную газету", оставил на вахте для Полякова, после чего поехал к себе на Комсомольский проспект. Времени до работы была целая уйма, и я зашел в свою любимую церковь Николы в Хамовниках, поставил несколько свечечек, немного помолился, подал записочку за здравие и только потом уже пошел в Правление. И все весь день было хорошо. Поговорил по телефону с Ростовским издательством "АКРА" относительно выпуска моего романа о "Курске", который они вроде бы - тьфу! тьфу! тьфу! - хотя и на не очень выгодных для меня условиях, но все-таки готовы издать к концу лета. Потом был секретариат, другие дела, потом я разговаривал с главным редактором журнала "Дон" Виктором Петровым, который просит прислать рукопись моего романа про Москаленко. (Кстати, на секретариате Саша Сегень сказал, что с удовольствием сейчас читает эту рукопись в "Нашем современнике". Посмотрим, какой будет у этого чтения результат...)

Перед секретариатом передал Ганичеву подготовленные мною ещё перед поездкой в Пензу проекты нескольких писем Премьеру РФ М.М. Касьянову. Эта процедура происходит каждый год - они сами напоминают нам о необходимости подавать заявки и предложения на финансирование тех или иных проектов, мы такие заявки подаем, и ничего на них не получаем. Но писать все равно надо, и поэтому я предложил рассмотреть следующие идеи.

ПИСЬМО ПЕРВОЕ:

"Секретариат Правления СП России высказывает предложение о создании художественно-политического журнала "ЛИТЕРАТУРА и ВЛАСТЬ", в котором бы могли публиковать свои произведения представители власти, пробующие свои силы в литературе, а также писатели, пишущие на тему власти.

Пример таких публикаций:

- воспоминания политических деятелей недавнего прошлого;

- дневники известных политиков, юристов, предпринимателей;

- стихи членов Правительства и Госдумы, записки министров и генералов;

- статьи политологов и экономистов о роли литературы и культуры в развитии государства;

- романы и рассказы современных писателей, затрагивающие тему политической власти в России;

- критические статьи, рассматривающие развитие темы власти в русской литературе;

- заметки известных писателей о власти и государственном устройстве;

- открытая трибуна: "Как нам обустроить Россию", и другие разделы.

Последние годы показали, что не меньше, чем профессиональные писатели, к перу сегодня обращаются президенты, политики, генералы, промышленники и иные представители различных структур власти. В то же самое время тема управления страной все чаще становится объектом исследования писателей - об этом пишут А. Солженицын, А. Проханов, Н. Коняев, В. Личутин и А. Сегень (в историческом плане), П. Крусанов и многие другие. Так что журнал "ЛИТЕРАТУРА и ВЛАСТЬ" мог бы явить собой абсолютно новый тип издания, интересный и нужный самым широким слоям населения, полезный государству и выгодный писателям.

Периодичность данного издания - 4 номера в год. Объем - 14 печатных листов. Примерная смета на 1-е полугодие 2002-го года - 520 тысяч рублей. Издательская база - Редакционно-издательский дом "Роман-журнал, ХХI век".

ПИСЬМО ВТОРОЕ:

"Для обеспечения максимально широкой информационной открытости в делах Союза писателей России и наиболее оперативного доступа пользователей Интернета к произведениям современных российских писателей секретариат Правления СП России просит Вас выделить на 2002 год средства на создание и систематическое обновление в Сети Интернет сайта Союза писателей России. В условиях продолжающегося удорожания выпуска печатной продукции и отсутствия какой бы то ни было финансовой помощи литературно-художественным журналам СП России со стороны министерств культуры и печати Российской Федерации создание собственного "писательского" сайта в Интернете представляется наиболее эффективным способом пропаганды достижений отечественной литературы, доступным не только жителям РФ, но и русскоязычным пользователям Сети всего мира.

Ориентировочная стоимость данного проекта оценивается в 10 000 (десять тысяч) долларов США. В числе главных эффектов - восстановление интереса к современной русской литературе, а через неё - подъем авторитета всей русской культуры (и России в целом) на международном уровне."

ПИСЬМО ТРЕТЬЕ:

"Секретариат Правления СП России просит Вас поддержать своим авторитетом и финансовой помощью идею ежегодного выпуска (приложением к "Роман-журналу, ХХI век") альманаха "День русской литературы" в трех томах.

Жанровая структура издания:

том 1-й - поэзия, теоретические работы по поэтике;

том 2-й - проза, публицистика, очерк, путевые заметки;

том 3-й - критика, эссеистика, дневники, мемуары, история.

Художественное оформление:

обложка 1-го тома - белого цвета;

обложка 2-го тома - голубая;

обложка 3-го тома - красная,

а все три тома вместе складываются в символику государственного флага Российской Федерации.

Идейная направленность:

- демонстрация сегодняшнего уровня творческого потенциала России;

- оформление и закрепление государственно-патриотических мотивов нового времени в художественном слове;

- возвращение российской литературе её исконных - летописных, просветительских и нравственно-воспитательных - задач взамен навязанной ей рыночными отношениями исключительно развлекательной функции;

- объединение писателей, принадлежащих к различным направлениям и союзам, в единое творческое целое.

Ориентировочная стоимость проекта: 20 000 (двадцать тысяч) долларов."

Ну и ещё одно письмо я приводить здесь не буду - оно заключает в себе просто просьбу о грантах членам СП России на разработку различных тем. Хотя, конечно, как ни мотивируй необходимость поддержки таких разработок, никто нам никаких грантов никогда не выделит. Опять дадут каким-нибудь либералам, пишущим о проблемах однополой любви, это уж проверено опытом...

* * *

Перед концом рабочего дня забежал Гарий Немченко, рассказ которого "Тайна драгунского батюшки" напечатан с моей подачи в "Российском писателе". Набрал кипу газет и прочитал взамен стихотворение кубанского поэта Николая Зиновьева: "В степи, покрытой пылью бренной, / сидел и плакал человек. / А мимо шел Творец Вселенной. / Остановившись, Он изрек: / "Меня печалит вид твой грустный. / Какой бедою ты тесним?" / А человек сказал: "Я - русский!" / И Бог - заплакал вместе с ним..." Хорошее стихотворение, хотя и повторяет тему уже упоминаемых мною выше "Оскорбленных и униженных", тогда как нам сегодня необходима скорее "Песня о Буревестнике".

* * *

До самой ночи составлял по просьбе Полякова список адресов наших периферийных журналов и альманахов - он хочет договориться с ними о взаимном рекламировании друг друга. Окончил поздно, так что сил на чтение уже не осталось.

3 июля. Прочитал в "Парламентской газете" великолепную статью Анатолия Салуцкого о том, что перестройка (а через неё - и вся дальнейшая трагедия разрушения России) началась именно с внутриинтеллигентской распри за близость к власти.

Днем получил от Шемшученко посылку с двумя первыми номерами журнала "Нева" за текущий год, в которых опубликован роман-воспоминание Сергея Яковлева "На задворках "России", посвященный времени его работы в "Новом мире" - и там примерно та же картина: распри, склоки, интриги, подсиживания, и все это на фоне такой идеологической борьбы, какая не снилась даже работникам ЦК КПСС!

Увы, в этой же посылке - рукопись моей книги прозы "А ты - улыбайся", которую я так надеялся увидеть изданной в питерской "Амфоре". Позвонил Павлу Крусанову, мол, почему не подошла? Говорит: мы, мол, печатаем у себя прозу с прибамбасами, а у тебя там - голый реализм... И это - при том, что я послал им самые свои модернистские вещи, похлеще даже, чем у Павича! Не читают, ничего не читают... Просто поразительно, как сегодня никто не заинтересован в открытии новых имен, расширении круга интересных авторов. (Увы, но такая же картина наблюдается ныне и в журналах, причем как демократических, так, к сожалению, и в наших...)

В конце дня зашел приехавший из Питера Николай Коняев, и мы поговорили о проблемах отсутствия единой для представителей всех направлений литературной критики. Были также Лев Котюков и Валентин Устинов. Все говорят о переменах в "Литературке" и надеются там напечататься.

Дома распечатывал список журналов для Полякова, а потом читал "Неву" и рукопись романа Коняева "Галактика обетованная".

* * *

Из рифм этих дней:

...Стране - абзац. В унынье ходят люди. / Всё развалил ужасный катаклизм. / И впредь нам общим памятником будет - / построенный в ларьках капитализм...

(Похоже, что и я заразился мотивом "Униженных и оскорбленных".)

* * *

В ночных новостях сообщили о падении нашего самолета Ту-154 под Иркутском. Предположительно, погибло свыше 130 человек. Как после этого не бояться летать аэрофлотом?..

4 июля, среда. Сегодня похоронили члена нашей Приемной комиссии поэта и переводчика Якова Абрамовича Козловского. Я, правда, на похороны не поехал, так как лично знаком с ним не был - встречались несколько раз в коридорах, и только... К тому же мне необходимо было отвезти в "Литературную газету" обещанный список провинциальных журналов и интервью Марины с Николаем Бурляевым. Да ещё Коняев вчера передал несколько статей для них. Поэтому сразу же после завтрака я двинулся в сторону метро "Тургеневская" - сначала занес в "Независимую газету" юбилейный номер журнала "Сура" с моей статьей, а потом пошел в Костянский переулок, 13, к Полякову.

Юры в газете не оказалось, и мне опять пришлось оставить для него материалы на вахте. Заодно взял свежую "Литературку" с Марининым репортажем о празднике в Тарханах и Соболёвке.

В Правлении - заседание Приемной комиссии, много приезжих. Борис Сударушкин привез мне из Рыбинска свежий номер журнала "Русь" с моей статьей о тайнах "Слова о полку Игореве". Я посылал им её лет восемь, если не больше, назад, и вот, оказывается, что рукописи и правда не горят выползла-таки к читателю и она...

* * *

Ну и ещё из случайных, ни к чему не относящихся, рифм:

...Мне собраться - только подпоясаться, / мне прощаться - слёз не проливать. / Пусть опять, стелясь под ноги, ластятся / пыль дорог да вся в росе трава. // Но куда ж зовёт дорога древняя? / Что на ней в конце концов найдешь - / ЗОЛОТОЙ венец или ИЗ ТЕРНИЯ?.. / Не узнать, покуда не пройдешь...

5 июля, четверг. Сегодня в 11 часов утра у нас на Комсомольском состоялся расширенный секретариат Правления, на котором Ганичев рассказал о предстоящем "Пленуме на колёсах". То есть о том, что в понедельник, 9 июля, писательская делегация выедет из Москвы специальным поездом, который организовал в честь 100-летия Транссиба министр МПС Николай Аксёненко, и будет ехать в нем до Владивостока, проводя во всех крупных городах на пути своего следования литературные встречи, митинги и заседания.

Я по целому ряду причин от этой поездки отказался, хотя для писателя такое мероприятие сущий клад.

На секретариате были С.Н. Есин, Н.М. Коняев, М.Г. Петров, И.И. Переверзин, П.Ф. Алешкин, С.И. Шуртаков и многие другие писатели. Светлана Виноградова привезла выпуск газеты "Московский железнодорожник" с небольшой подборочкой моих стихов и гонорар за них.

После доклада о поездке по Транссибу поговорили о планах на III квартал: о предполагаемой 31 июля встрече с губернатором Саратовской области Аяцковым, который обещает привезти в Москву всех своих писателей, и намеченном на 5-6 сентября Пленуме СП России в Мурманске, возможно, прямо на одном из кораблей Северного Флота. После секретариата я послал об этом факс в Ростов директору издательства "АКРА" А.Н. Крахалёву, собирающемуся издавать мой роман о "Курске" - чтобы он постарался успеть отпечатать его к этой дате, и мы могли его там представить. Но среагирует ли? Сегодняшние издатели так неповоротливо мыслят...

Позвонил также в издательство "Крафт+", договорился, что завтра приеду к ним, и они напишут мне ходатайство о выдвижении моего "филологического бестселлера" "Нерасшифрованные послания" на объявленный Оргкомитетом ХIV Международной Московской книжной ярмарки конкурс и дадут мне несколько экземпляров

После работы сделал себе подарок - поехал в магазин "Библио-Глобус" и, походив там не менее часа, купил романы Татьяны Суворовой "Сердце бездны", Сергея Иванова "Миро-творцы" и Олега Авраменко "Все грани мира". Все три книги - фантастика, я хочу посмотреть, что делается в этом жанре сегодня и написать в очередную колонку для "Литературки".

* * *

Вечером мне позвонил домой Виктор Широков и сказал, что готовится к печати "Антология русской словесности", где у меня идет статья "Россия в зеркале романа", которую было бы неплохо вычитать. Договорились встретиться завтра в час дня у меня в кабинете. После этого раздался ещё один звонок, и Владимир Степанов (из газеты "Россiя") предложил ответить на вопрос: "Какой Закон необходимо сегодня принять в России?" Пообещав ему переслать завтра ответ по факсу, я сел отвечать. Но оказалось, что это не так-то и просто... Ну какой, в самом деле, Закон нам необходим сегодня наибольше всего?

Наверное, подумал я, нам нужно сегодня в первую очередь принять "Закон о приоритетных направлениях в государственной политике России", который бы ставил на первое место такие категории как культура нации, здоровье нации и безопасность нации. Без сохранения трех этих составляющих нация может просто прекратить свое существование, а это значит, что исчезнет и потребность в развитии каких бы то ни было других направлений народного хозяйства вообще. Приоритетность же этих направлений предопределит интенсификацию и всех остальных сфер государственного развития, ибо протежирование, к примеру, одной только культуре потребует от государства, во-первых, обеспечения высокого уровня образования в стране, во-вторых, хорошей материальной базы (современной полиграфии, мощных киноцентров, сети выставочных залов и филармоний), в-третьих, наличия финансовых средств на организацию фестивалей, конкурсов, оплату всевозможных гонораров, грантов и премий, а также гарантию свободы творчества и юридически узаконенных прав деятелей культуры на свой труд и пенсионное обеспечение по старости. Забота о здоровье нации будет диктовать прежде всего необходимость всеобщего бесплатного медицинского и санаторного обслуживания, поддержания высокого уровня медицинской науки, создания новейшей диагностической аппаратуры и подготовки медицинских кадров, строительства современных клиник, а главное - обеспечения здорового образа жизни, щадящих условий труда, достойного отдыха и самого серьезного контроля за экологической обстановкой в стране. Ну и что касается проблемы обеспечения безопасности нации, то эта сторона жизни потребует от государства в первую очередь создания мощнейшей экономики, позволяющей содержать сильную армию и сильную полицию, обеспеченные передовыми техническими средствами, новейшим вооружением, системами электронной связи и слежения, затем - надежной правовой системой, аппаратом борьбы с правонарушениями и развитой юридической базой.

Таким образом, приоритетность трех этих направлений вынуждала бы государство развивать и содержать на высоком уровне одновременно и свою экономику, и финансовую систему, и науку, и образование, и правозащитные органы, и оборону, и все прочие системы жизнедеятельности. А капиталистический или же социалистический путь развития окажется для этого максимально соответствующим - не имеет значения, ибо, как говорил Господь, дерево узнаётся по плодам.

Для того же, чтобы "Закон о приоритетных направлениях" не превратился в фикцию, необходимо одновременно с ним принять ещё один Закон - "Об ответственности власти перед народом". Не сумел, скажем, губернатор сохранить достойный уровень жизни своим жителям, допустил мэр города повышение квартплаты - отвечайте в соответствии с такой-то статьей УК конфискацией всего своего имущества. Не обеспечил министр МВД безопасного существования гражданам страны, не пресёк прокурор действия мафии отсиживайте за них в тюрьме причитающийся за эти преступления срок... То же самое - и в отношении Президента: не сдержал своих предвыборных обещаний, посадил на шею народу Гайдаров и Чубайсов - слезай с кресла и отправляйся, как Алексашка Меньшиков, доживать свои дни в деревню, да не в подмосковные охраняемые Горки, а куда-нибудь в российскую глухомань с её бесхлебьем, грязью да веерными отключениями электроэнергии. А то расстрелял, понимаешь, свой собственный Парламент, развязал кровопролитную войну на Кавказе, вверг в нищету народ, а ему за это - дачу, пенсию да ещё и неприкосновенность.

6 июля, пятница. Съездил после работы в издательство "КРАФТ+" за экземплярами своей книги и ходатайством о её выдвижении на открытый конкурс ХIV Московской международной книжной ярмарки. Не знаю, что это даст, но лишним, думаю, это не будет. К тому же и самарцы прислали свою поддержку в виде письма, поддерживающего выдвижение:

"...Литературоведческие гипотезы Н. Переяслова пользуются большой популярностью в преподавательско-студенческой среде филологических факультетов вузов Самары и других городов России. Насколько известно, по его книге "Загадки литературы" (Самара, 1996), положенной в основу нынешнего - весьма расширенного и дополненного новыми работами издания уже несколько лет ведется преподавание на факультативах и внеклассных уроках школ и институтов Санкт-Петербурга, Вологды, Омска, Екатеринбурга и целого ряда других городов России. Выпустив книгу "Нерасшифрованные послания", Николай Переяслов и издательство "КРАФТ+" сделали огромное дело, придав изучению отечественной литературы детективно-исследовательский интерес, позволяющий докопаться до самых сокровенных смыслов изучаемых (или просто читаемых) произведений.

Сборник статей Н. Переяслова - это поистине новый шаг в российском литературоведении и критике и он заслуживает не только признания, но и самой широкой популяризации. Для чего, как нам думается, и служат мероприятия, подобные проводимой ныне ХIV ММКЯ..."

Не совсем скромно, но иначе нет смысла ничего о себе и говорить. Хотя шансов на получение диплома все равно очень мало.

* * *

Вечером мы с Мариной набрали с собой непрочитанных книг и уехали в Загорянку на дачу.

7 - 8 июля. Это были два с лишним дня настоящего кайфа! Накупались вволю, отдыхали, сколько хотели - красотища! Вспомнился Булгаков с его знаменитым романом: "А сейчас хорошо на Клязьме, - подзудила присутствующих Штурман Жорж, зная, что дачный литераторский поселок Перелыгино на Клязьме - общее больное место. - Теперь уж соловьи, наверно, поют. Мне всегда как-то лучше работается за городом, в особенности весной..."

Соловьи там и вправду поют, и пишется легко - опять, как и в прошлом году, начали сыпаться куски какой-то ещё невидимой мне во всем замысле поэмы: "...Бывают ночи - только лягу, / и рифмы сразу льются в масть, / и всё былое на бумагу / само торопится упасть. (...) И лишь случится в Загорянку / от дел писательских удрать, / как мы с Мариной спозаранку / бежим на Клязьму загорать..."

(Надо признаться, что с загаром мы даже переборщили - Марина сожгла себе кожу до красноты, я чуть поменьше.)

И дальше: "...Россия. Звезды. Ночь купанья. / И весь в черемухе овраг..."

* * *

Прочитал за эти дни статьи Вл. Бондаренко "Имперский авангард" в газете "Завтра", "Чтобы стать нормальной страной" Александра Ципко в "ЛГ" и книгу Татьяны Суворовой "Сердце бездны".

Бондаренко, конечно, мощен, его статья изобилует очень глубокими наблюдениями. Например: "Может показаться парадоксом, но великие традиционалистские ценности сегодня взяты на вооружение писателями, выросшими из авангарда". Хотя в ряде случаев я узнаю повторение каких-то своих собственных мыслей, высказанных в предыдущих статьях: "Требуется литература футурологическая, устремленная в будущее... И главное - идея имперского единения..."

Очень интересна и откровенна статья Александра Ципко, в которой он говорит о сложившемся на данный момент у нас диком парадоксе: "Путин призывает общество объединиться вокруг "традиционных ценностей россиян", вернуть уважение к патриотизму, к идеям "государственничества" и "державности". А партия, которая на сегодняшний день является мозгом и волей президентской команды, а значит, кремлевской, формирует её либерально-экономический курс, расставляет на ключевые позиции в правительстве, и прежде всего в его экономическом блоке, свои кадры, открыто объявляет войну традициям российского суверенитета и державности, призывает Россию добровольно стать контролируемой ИЗВНЕ территорией..."

А вот о времени, потраченном на чтение книги Суворовой, пришлось откровенно пожалеть - полная мура, отягощенная постоянными сносками типа того, что "глюоны - это частицы, связывающие кварки между собой", или что "в Черном Секторе крайне опасно пользоваться ментакнопками, поэтому используют аварийные регуляторы".

* * *

В субботу ходили с Мариной на здешний рыночек, и я купил там себе в киоске журналы "Махаон" и "Щелково". При этом первый из них взял даже не раскрывая, а доверившись уже одному только вынесенному на обложку определению "художественно-публицистический", под которым, как оказалось впоследствии, меня ожидала компания самых что ни на есть откровенно порнографических фотографий да в самом конце номера - небольшая заметка Татьяны Камчатовой "Горбатого могила исправит", камня на камне не оставляющая от политического имиджа М.С. Горбачева. "Горби сегодня заявляет, что ему "всё удалось", - пишет она. - И судя по тому, что скромный пенсионер Горбачев в трудную минуту одолжил прогоревшему Инкомбанку почти миллион долларов на успокоение готовых разнести его в клочья доверчивых вкладчиков - живется бедолаге неплохо..."

А вот "Щелково" своим культурным уровнем удивил - такое бережное отношение к русской истории, к своим местным литераторам встретишь не часто...

9 июля, понедельник. Проснувшись, когда ещё только начинало сереть, я к шести часам утра уже приехал в Центральные железнодорожные кассы у Ленинградского вокзала, чтобы быть первым в очереди и купить билеты: Марине - на 28 июля в Новокуйбышевск и на 2 августа обратно (причем, обратно уже с Алинкой), а себе и Алинке - на 6-е августа в Донецк и на 10-е - назад, хочу съездить с ней в гости к бабушке Лизе (моей маме).

В семь часов, когда открыли одну из дверей, меня чуть не раздавила о стойку рванувшаяся внутрь толпа - из-за запутавшейся в чужих телах сумки, я оказался в таком опасном положении, что ещё бы немного, и мне бы могли сломать руки и ребра. Теперь я знаю, что такое Ходынка. И что люди и сегодня остались теми же - затопчут, раздавят, будут наступать на лежащего у них под ногами, но ни за что не остановятся... Слава Богу, почувствовав, что я не имею ни малейшей возможности отжаться и через несколько минут буду разрезан об острую грань двери напополам, я (к счастью, голосина-то у меня ого-го!) прокричал куда-то за спину диким голосом: "Стоять!!!" - и пока народ на какую-то долю секунды замер, все же успел оттолкнуться от междверной стойки и выскользнуть из (без всякого преувеличения) смертельных объятий толпы. Правда, при этом сильно ободрал кожу на левой руке и растянул (или вывихнул) кисть правой, а также разорвал брюки, но зато остался жив и даже купил билеты.

(При этом опять-таки нельзя не поразиться тому обстоятельству, что от Москвы до Новокуйбышевска билет стоит 238 рублей, а от Новокуйбышевска до Москвы - 939.)

* * *

В 12 часов 42 минуты от Ярославского вокзала отправился наш поезд, на котором поехали по Сибири Ганичев, Сегень, Костров, Раш, Лощиц и ещё человек пятнадцать наших писателей. Я из-за своего подавленного (и в прямом и в переносном смысле) состояния ждать митинга не стал, а съездил домой переодел рваные штаны и поехал сразу в Союз. В 13 часов передал там Широкову вычитанную верстку своей статьи, потом отвез в Оргкомитет ХIV ММКЯ два экземпляра своих "Посланий" и документы о их выдвижении на конкурс и поехал домой.

* * *

...Почти уже перед сном вдруг вспомнил, что мне необходимо просматривать телевизор для участия в экспертном опросе в "ЛГ" и, включив его, наткнулся на новости, из которых узнал, что разлившимися от дождей реками затопило половину Иркутской области, а также, что в автомобильной катастрофе погиб известный баянист Геннадий Заволокин.

10 июля, вторник. На днях вдруг ненароком узнал, что на меня здорово обиделся Александр Казинцев, об одной из статей которого я сказал в своем журнальном обзоре, что она написана благодаря Олегу Бавыкину, организовавшему его поездку в Китай. И сколько теперь ни звоню ему, не могу найти, чтобы извиниться. Дело в том, что у него настолько умные и глубокие статьи, что говорить что-либо о них мне не было никакой необходимости, их глубина представлялась мне для всех очевидной, а вот Олег Бавыкин в те дни нуждался в некоторой моральной поддержке, я и посчитал возможным подчеркнуть факт его "соучастия" в появлении этой статьи. А получилось, что нанес обиду. Увы, так иногда тоже случается...

* * *

В первой половине дня съездил в журнал "Москва", где мне возвратили рукописи моего дневника "Сто дней миллениума" и повести "Бродиссея". Не могу понять, что происходит! Журналы становятся все скучнее и предсказуемее, практически ничего из публикуемого в них не вызывает почти ни малейшего отклика, но в то же время всё, что я им предлагаю, возвращается назад ненапечатанным! И это при том, что я ведь не просто читатель, а знаю сегодняшний уровень нашей литературы и без всякого хвастовства могу сказать, что пишу на текущий момент намного лучше большинства своих коллег! Поэтому я не могу объяснить происходящее ничем другим, кроме личного отношения ко мне редакторов и сотрудников редакций. Одни из них обижены на какую-то мою критику, другие боятся того, что я пишу непохоже на общепринятые образцы, третьи просто завидуют моей творческой активности и делают всё, чтобы не допускать меня к журнальным страницам... Это так мелко, некрасиво, а главное - всё больше и больше опускает уровень литературы и отвращает от неё и без того переставшего выписывать журналы читателя. Печально всё это...

11 июля, среда. Сегодня вышел из печати очередной номер "Дня литературы" с моей анти-Гусевской статьей. Взяв несколько её экземпляров, съездил в "Литературную газету", где сегодня опубликована моя колонка "Игра на понижение", а также Маринино интервью с Николаем Бурляевым. С час посидел в редакции, Полякова не дождался, но там были Павел Басинский, Игорь Кузнецов, Александр Яковлев, посидели, поговорили... Басинский купил новую квартиру и скоро будет жить неподалеку от меня в Братеево - это на другой стороне реки, сразу за мостом, похоже, что в одном доме с Юрием Кувалдиным.

После разговора в "ЛГ" зашел в редакцию журнала "Континент" и оставил им почитать рукопись своего романа "Урок кириллицы" - это моя попытка создания патриотического романа в постмодернистском стиле, я написал его ровно год назад, но до сих пор никак не могу нигде опубликовать. Для наших он слишком модернистичен, а для демократов - слишком социален. Взял в редакции последние номера журнала и увидел, что в одном из них упоминают в обзоре критики и меня - в связи с моей статьей в "Нашем современнике" о прозе Сергея Сибирцева. Потом поехал на станцию "Ботанический сад" в издательство "Вече" и забрал у них рукопись своего романа о "Курске". Вот тоже горемычная книга, которая могла бы стать бестселлером Третьего тысячелетия, разбудить Россию от спячки, а я не могу её нигде пристроить! Никто не хочет рисковать, все печатают потихоньку что-то серенькое, незаметное, понемножку зарабатывают на этом, и довольны. Нет издателей, готовых произвести потрясение читательского сознания, все чего-то боятся...

* * *

...Приехав домой, получил бандероль из Самары - Саша Громов прислал выпущенную Самарским отделением Литфонда России книгу Ивана Никульшина и свою повесть для журнала "Баталист и маринист". Пишет в письме, что сходил с Лёшкой Смоленцевым в Крестный Ход к Николе Великорецкому в Кировской области, а потом уже дома, с отцом Евгением Шестуном - к иконе Божией Матери "Избавительница от бед" в селе Ташла. Когда он после этого появился в самарском Доме литератора, то руководитель областной писательской организации Евгений Васильевич Лазарев сказал: "Ты уж, наверное, Богу-то надоел..." Видно мастера слова. Хоть и не пишет ничего уже лет тридцать, но зато уж как скажет что-нибудь - аж рот раскроешь...

* * *

Вечером позвонил Сергей Артамонович Лыкошин, высказал свое одобрение по поводу моей статьи о Гусеве. Сказал, что все написано правильно.

Это хорошо, что меня понимают в СП, значит, сказать правду было уже просто необходимо, иначе этот нарыв разросся бы до самых неприличных размеров. Вон - Марина принесла с работы свежий номер "Московского литератора" и там опять очередной наезд на меня, на этот раз устами Максима Замшева. Мол, не такой уж я и патриот, раз отираюсь возле либеральной "Литературной газеты". Тут же Иван Голубничий размазывает Басинского за его рецензию на книгу Солженицына о еврейском вопросе, да и вообще поносит всю поляковскую газету. Как будто Московская писательская организация с её бесконечными пьянками и драками - образец патриотизма! Да Поляков делает для России в сто раз больше, чем всё гусевское окружение вместе взятое...

Но впрочем, как писал в своем дневнике Ф.М. Достоевский: "Если ты направился к цели и станешь дорогою останавливаться, чтобы швырять камни во всякую лающую на тебя собаку, то никогда не дойдешь до цели" (турецкая пословица). А потому я отныне считаю этот вопрос для себя закрытым и реагировать на какие бы то ни было укусы со стороны Гусева и его свиты больше не собираюсь. Надо идти к своей цели и не оглядываться на лающих шавок...

12 - 16 июля. Итак, начиная с дня славных и всехвальных апостолов Петра и Павла, я - в отпуске, а потому решил прямо с утра отправиться на дачу и хотя бы немножечко отдохнуть. (Апостолов первопрестольницы, и вселенныя учителие, Владыку всех молите, мир вселенней даровати, и душам нашим велию милость.) Набрал с собой книг, журналов (я ведь должен к концу месяца написать в "День литературы" свой очередной обзор "Жизнь журналов", да и Полякову обещал готовить и колонки, и статью для начала дискуссии о современной литературе).

Но для начала все-таки - позагораю и высплюсь.

* * *

...Купание в реке - это поистине верх наслаждения, видно, все живое и доныне помнит, что оно произошло из воды и было крещено в воде! К тому же, после нашего отъезда из Самары, где Волга была под боком и можно было хоть каждый день в ней купаться, я за последние четыре лета окунался в водоемы всего несколько раз - один раз в речке Тёше, под Арзамасом, другой раз в Лермонтовском пруду на входе в усадьбу Тарханы, третий - в прошлом году в реке Серебрянке возле Заветов Ильича и четвертый... четвертого не помню. Четвертый как раз и был в Загорянке, на Клязьме, где мы снимаем в этом году дачу. За эти дни, что я там прожил, я ходил на речку по два раза - и кажется, не вылезал бы из воды вообще, так в ней хорошо...

* * *

Однако купание - купанием, а пришлось и кое-что за эти дни прочитать. В первую очередь ознакомился с романом Арсения Ларионова "Раскаянье", о котором давно слышал хорошие слова и от Марины, и от Олега Шестинского. Роман оказался действительно очень серьезный - о пути человека к вере и познании им Бога, хотя я это чтение не назвал бы легким. Дело в том, что все действие романа протекает в сумасшедшем доме, где герой оказался после неудачной попытки самоубийства. И эта давящая атмосфера переливается через край повествования и отягощает душу, не дает получать от романа ещё и эстетическое удовольствие. А и герой почти все время пребывает в состоянии глубокого пессимизма - вроде и к Богу идет, и все время ноет, не хочет жить, со всем смиряется...

Опять - "оскорбленные и униженные", опять попытка втиснуть представителя дня вчерашнего в обстоятельства сегодняшней жизни. Он и там-то был не пассионарием, а здесь, да ещё при свалившемся на него несчастье, и вовсе превратился в тряпку. Понятно, что автор не мог привести сюжетную развязку к чему-нибудь иному, кроме его смерти, ибо, даже став верующим человеком, его персонаж все равно уже не мог превратиться в активного борца за жизнь, и что с ним было делать дальше, неизвестно...

Любопытно, что главного героя романа Ларионова зовут Алексей Варламов - точь-в-точь как писателя Алексея Варламова, и между ним и героями повестей Варламова можно проследить некое сходство.

* * *

В понедельник, 16 июля, приехал в Москву, сделал кое-какие дела в Правлении, а потом поработал дома. Надо было доделать информационную полосу для "Дня литературы" да загнать в Word "Жизнь журналов".

* * *

Увы, едва пришел домой, пошли звонки. Опять звонил ростовский издатель насчет романа о "Курске" - вроде у них он уже готов к печати, но вот они чего-то там боятся, их смущает, что в абсолютно реальную и памятную всем обстановку я загнал вымышленного героя. Вот если бы его как-то отделить?.. Так что я уже почти не верю, что кто-нибудь решится издать этот роман. Хотя он мог бы стать событием если не века, то по крайней мере этого года.

* * *

До конца дня просидел за компьютером. Труднее всего мне дался обзор журналов - они стали настолько скучными, что я не нахожу уже, о чем мне в связи с ними говорить. А поэтому решил на время "закрыть тему" - сказал, что не хочу заниматься простым анонсированием количества литературных произведений (да к тому же ещё задним числом) и попрощался с читателями до качественного скачка в литературе.

* * *

...А над головой до глубокой ночи поют и пляшут цыгане. С криками, с притопыванием. Изо дня в день, как будто в мире не падают самолеты, не гибнут люди. И как будто вокруг них никто не живет, и их танцы никому не мешают. Что это? Полное отсутствие совести? Или их разум до сего дня пребывает в первобытном состоянии?..

17 - 23 июля. Закончил кое-какие необходимые дела и с величайшей радостью уехал в Загорянку. Целые дни валялся на маленьком травяном пляжике да купался в Клязьме. Настолько расплавился от жары и покоя, что перестал думать не только о своих замыслах, но даже о порожденной моей статьей войне с Владимиром Гусевым.

Писать не мог ничего, но читал много - книгу Алексея Варламова "Ночь славянских фильмов", а также трилогию Александра Трапезникова о "Русском Ордене". Это смелейшая вещь, вскрывающая борьбу мирового еврейства и созданного им для своих целей масонства против России, написанная в живой, детективной манере - трудно даже ответить, почему эта самая смелая из литературно-художественных произведений последнего времени не была опубликована ни в "Нашем современнике", ни в "Москве", ни в "Молодой гвардии", а вышла мизерными тиражами в трех небольших издательствах. Зачем же нам тогда, спрашивается, нужны патриотические журналы, если за их "бортом" остаются самые "горячие" из современных романов, единственно, может быть, только и оправдывающие собой всю нашу сегодняшнюю литературу?

24 июля, вторник. Стыдно признаться, но сегодня я впал в очередное искушение. Поехав в Москву, я по дороге домой увидел в вагоне электрички объявление, гласящее о том, что фирма "Русский продукт" приглашает всех принять участие в конкурсе - сочинить частушку со словами "СУП" и "РУССКИЙ ПРОДУКТ", приложить три упаковки от супа и отослать все это для розыгрыша. Счастливчики, мол, получат машину, холодильник и т. п. выигрыши. И опять я, как и в случае с "Домиком в деревне", неожиданно для себя увлекся и начал прямо в вагоне сочинять частушки: "Я ни сколечко не скуп, / но люблю покушать СУП. / Блюда "РУССКОГО ПРОДУКТА" - / ем, пока не треснет пуп! // Нынче в гости жду милашку / приготовил СУПА чашку. / После "РУССКОГО ПРОДУКТА" / мы уймемся лишь под утро! // Если ты ещё не труп, / то свари скорее СУП - / с ложки "РУССКОГО ПРОДУКТА" / кое-что стоит, как дуб! // Приходи сегодня, Люб, / будем вместе кушать СУП. / В славу "РУССКОГО ПРОДУКТА", / создадим с тобой секс-клуб! // Пусть метелями продута / моя Русь из края в край, / с СУПОМ "РУССКОГО ПРОДУКТА" / в ней и в стужу будет рай!.."

(...Оказывается, это такое заразное дело, что просто невозможно остановиться. Пришлось по пути домой зайти на рынок и купить три пакета супа, чтобы было что отослать на конкурс. И хотя я прекрасно понимаю, что все это только рекламный трюк, но вот поди ж ты - опять дал вовлечь себя в авантюру...)

* * *

...Вернулся на несколько дней в Москву - хочу сходить в одно литературное агентство и показать свои рукописи. И тут узнал, что в Татарии погиб Миша Волостнов! Поехал навестить родителей и попал в ДТП. Только-только у него вышел роман "Авсень при Матрешках", я упомянул о нем в своей колонке в "Литгазете", наметился некоторый успех... И такая нелепая смерть! Оказывается, накануне своего возвращения на Валдай он, идя домой из поселковой бани, встретил по пути своего пьяного одноклассника, который всего-то на один этот день и приезжал в поселок в гости к своим старикам (будто для того, чтобы выполнить эту ужасную роль!), и Мишка пошел проводить его до дома, да дорогой заболтались и, проминув дом приятеля, вышли на шоссе, где их и сбил автомобиль. Вот и не верь после этого в судьбу... Упокой, Господи, его душу в селениях праведных, идеже несть ни болезнь, ни печаль, ни воздыхание.

Сразу же написал некролог в "День литературы" - в четверг сдам Бондаренко.

* * *

А между тем, над Москвой только что прошумел небольшой ураган - стоял такой ветер, что от пыли не было видно неба, а потом прошел дождь. Кое-где, как потом стало известно, летали гаражи в воздухе, и вечером по ТV сообщили, что в столице погибли три человека и пятьдесят госпитализировано.

25 июля, среда. Днем съездил в литературное агентство "Авторский Дом" - заключил с ними договор и оставил несколько дискет и рукописей, может быть, им удастся хотя бы для одной из моих книг найти издателя.

В свежей "Литературке" - Лев Пирогов отвечает на мою колонку, защищает Пригова и его коллег по выпендрежу. Так и напечатано: "Ответ Николаю Переяслову". А в "Московском литераторе" - прямо-таки волчий вой по поводу моей статьи о Гусеве! Судя по всему, они думают, что все это затеяно мною единственно для того, чтобы, сместив Гусева, самому сесть на его место. Но, как прямо отвечает мне на это (опять-таки, из-под псевдонима Георгия Косцова) В.И. Гусев, надежды мои напрасны: "...Что ж до московских сборищ и собраний, / Т е б я не изберут, скажу заране."

Но больше даже, чем сам Владимир Иванович, хорохорится Ваня Голубничий. Грубит, передергивает факты и написанные мной строчки. А впрочем, Бог ему за это судья...

* * *

Вернувшись после всех своих дел домой, я поработал пару часов за компьютером, а к вечеру не вытерпел и уехал в Загорянку на дачу. Слава Богу, там нет никаких литературных споров...

26 июля, пятница. С утра отвез в "День литературы" дискету с информационной полосой, в которую включил большой материал о литературной поездке в Пензу и Маринино интервью с Людмилой Щипахиной, а также со своим обозрением "Жизнь журналов", в котором я на время попрощался с читателями, объяснив свой отход от рецензирования периодики тем, что сегодняшняя журнальная литература растет, на мой взгляд, главным образом в количественном отношении, качественно оставаясь практически на одном и том же уровне. Мне же - и как читателю, и особенно как критику - интересна именно качественная сторона литературного процесса, расширение художественных возможностей Слова, а заниматься рядовым анонсированием журналов мне скучно.

Днем приехал из Самары Саша Громов и после того, как он сделал в Правлении свои дела, мы съездили к Марине в МСПС пообедали, а потом поехали на нашу дачу.

* * *

...В один из этих дней я прочитал в газете "Подмосковье-Неделя" (№ 17 от 18 июля 2001 года) статью главы администрации поселка Деденево Дмитровского района Светланы Тягачевой "Давайте сделаем то, что невозможно", в которой она, в частности, пишет: "Как случилось, что сильный, гордый народ, с развитым чувством национального достоинства, любви и сострадания, перестает ощущать себя единой нацией? Как случилось, что сходит на нет русская национальная культура и стирается историческая память народа? Куда девался русский национальный дух, на котором держалась крепость нации и без которого народ, как корабль без паруса, может быть поднят ветром времени и рассеян в истории? Государственная мощь покоится прежде всего на чувстве патриотизма и государственном сознании граждан. Когда человек перестает любить свою родину или утрачивает её, ему все равно, что будет с ней. (...) Главное, что нужно вернуть сегодня людям, главное, чем нужно пропитать души наших детей, - это чувство патриотизма и вера, которая всегда была, есть и будет цементирующей основой социально-политического и духовного единства общества. (...) Думаю, уместно вспомнить известную из школьного учебника формулу: "Православие самодержавие - народность", которую её автор граф Уваров сегодня, может быть, сформулировал бы так: "Православие - государственность - патриотизм". Россия спасется творчеством - обновленной религиозной верой (в пределах православного христианства), новым пониманием человека, новым политическим строительством, новыми социальными идеями..."

Перечитал всю статью ещё раз и откровенно пожалел, что её автор управляет всего лишь небольшим поселком, а не всей Россией. Вот таких бы людей нам сегодня в президенты! Настоящих патриотов, мыслящих. Пускай даже и в юбке...

27 - 30 июля. Проводив 28 числа Марину в Новокуйбышевск, я опять возвратился на дачу к оставленному там Громову. Купались все эти дни в Клязьме, загорали, говорили о литературе, читали. Я прочел за эти дни романы Хольма ван Зайчика "Дело о полку Игореве" и Евгения Лукина "Зона справедливости". Понятно, что первый из них я читал с гораздо большим интересом, нежели второй - ведь я около десяти лет посвятил изучению тайн "Слова о полку Игореве", распутывая его символику, а заодно и породившие его исторические события, так что просто не мог пройти мимо романа с именем князя Игоря в названии! Начав же читать, я к своему изумлению очень скоро обнаружил, что Хольм ван Зайчик буквально слово в слово повторяет в нем мою гипотезу не о военной, а о свадебной сути Игорева похода в Степь, высказанную мной в литературоведческом детективе "Сваты попоиша, а сами полегоша", который я ещё в 1995 году опубликовал в журнале "Русское эхо", а затем - в книгах "Загадки литературы" (Самара, 1996) и "Нерасшифрованные послания" (Москва, 2001), не считая сокращенных статей об этом в различных периодических изданиях (журналах "Русь", "Родина" и т. д.). Но тут я даже ещё порадовался, увидев, что кто-то, значит, сумел отыскать в библиотеке одну из этих моих публикаций и как минимум прочитать её, раз уж он положил в основу своего романа мою трактовку "Слова" (хотя и придав ей некоторый антирусский характер). Гораздо же более смутные подозрения шевельнулись у меня при знакомстве с именами персонажей ван Зайчика - такими, например, как Редедя Пересветович Алимагомедов, Мокий Нилович Рабинович, Рудольф Глебович Сыма и им подобными, что сразу же напомнило мне имена героев моей повести "Шир-Ака - страна моя родная": Тараса Федотовича Магомедова, его отца Федота Яновича, тетушек Алтышаш, Саламат и Одарку, дядюшку Абая и его племянницу Елизавету Мурадовну Криничкину... Я понимаю, что идеи, как говорится, носятся в воздухе и на совпадения такого рода просто не стоило бы и обращать внимания, если бы сюда не примешивалось одно маленькое обстоятельство. Дело в том, что ещё в начале 1997 года я отослал в одно питерское издательство рукопись своей книги прозы, которая включала в себя и эту повесть про Шир-Аку. Книга тогда издана не была, а рукопись мне из издательства так и не возвратили, хотя я и просил переслать её назад наложенным платежом. И вот теперь я встречаю этот же самый прием в книге того самого ван Зайчика, роман которого опирается на мою версию прочтения "Слова о полку Игореве". И на её титульном листе стоит марка того же самого издательства, куда я четыре года назад отправил и свою рукопись - "Азбука"! Поневоле усомнишься в случайности всех этих совпадений...

Что же касается второй книги - т. е. романа Евгения Лукина "Зона справедливости", то эта вещь, как мне кажется, могла бы вполне дорасти до масштабов настоящего бестселлера, если бы автор не испугался неожиданно наметившегося в ней приближения к Богу и не провалил вторую часть романа, уведя действие от разговора о грехе и его искуплении в сторону чисто материалистического развития событий. Таким образом получилось следующее. В арке одного из элитных домов в самом центре города (в которой, по слухам, в сталинские времена органы ЧК - ГПУ якобы прямо среди бела дня расстреливали людей под звуки работающих автомобильных моторов) возникла вдруг некая зона, в которой каждому, кто попадал в неё после полуночи, возвращались все нанесенные им кому-нибудь ранее удары и увечия. Но поскольку, как мы отметили выше, действие происходит исключительно в материалистической плоскости, то и возмездие отмеривается каждому с беспристрастностью и скрупулезностью бездушной машины: отвесил, скажем, отец подзатыльник ребенку - вечером получил в ответ столько же, пырнул хулиган ножом прохожего - жди в арке ответного удара, застрелил киллер жертву - зона ответит ему точно таким же выстрелом. Лишенная автором нравственной стороны дела, "зона справедливости" распространяет со временем свои карательные меры даже на участников Великой Отечественной войны, которые стреляли во врагов не по своей собственной прихоти, а защищая Родину... Так проявляет себя на практике принцип действия Ветхозаветного Закона "Око - за око, зуб - за зуб".

31 июля, пятница. Читал записные книжки Александра Вампилова, и кое-что из них даже выписал: "...Человек может быть гол, нищ, но если у него есть хоть какая-нибудь задрипанная идея - он ещё человек и его существование имеет смысл..." И еще: "...Человечество родит (в смысле: рожает) одинаковое количество гениев и знаменитых убийц. Последние века эта пропорция нарушена и появляются - гениальные убийцы..."

* * *

...Загорянка, полдень, солнце в листве. Мы чего-то поели с утра, сходили на речку, а теперь Громов лежит на тахте под старой яблоней и взахлеб читает книгу А.И. Солженицына о евреях в России - "Двести лет вместе", на которую уже успели появиться в печати и гневные, и сочувственные отклики.

Вокруг стрекочут кузнечики, тишина, покой... Но завтра у Громова поезд на Самару, а значит, надо нынче вечером уезжать в Москву. Если б только кто-нибудь знал, как я успел от неё отвыкнуть! Но нужно ещё созвониться с Михаилом Ножкиным, чтоб он подвез к отходу поезда кассеты со своими песнями для Ирины Колмогоровой - она организует в Новокуйбышевске его концерт, и для его подготовки необходимы песни Михаила Ивановича. Так что придется опять возвращаться в город...

1 августа, среда; день памяти преподобного батюшки Серафима, Саровского чудотворца. Преподобне отче наш Серафиме, моли Бога о нас!

* * *

Прочитав с утра молитву батюшке Серафиму и ненароком вспомнив нашу с Мариной поездку в Дивеево и на Серафимов источник в составе участников Крестного Хода по Волге в 1999 году, я съездил в литературное агентство "Авторский Дом" - получил на руки свой экземпляр договора с ними, а потом побывал с Громовым в "Литературке".

...На обратном пути прошел без оплаты в метро - и странное дело, надо бы испытывать стыд и раскаяние, а я просто ликую от такой мелочи, как сэкономленная поездка. Как будто это важнее, чем спокойствие души...

Господи, помилуй!

* * *

Вечером включил телевизор:

- На Ставрополье бандит захватил в заложники автобус с пассажирами, требовал вертолет, оружие и освобождения своих отбывающих срок подельников, но был убит снайпером... Израиль - на грани войны с Палестиной. В Сицилии началось очередное извержение вулкана Этна. Английская королева-мать легла в больницу. Международный террорист бен Ладен назначен министром обороны талибов. Япония дала добро на клонирование человека. А в Интернет запущен супер-современный вирус "красный код".

* * *

В то же самое время в России:

- В Казани все сильнее распространяется эпидемия холеры. В Сочи встретились главы государств СНГ. В Сретенском мужском монастыре в Москве случился очень сильный пожар...

2 августа, четверг; память святого славного пророка Илии. До своего переезда в Самару к Марине и родившейся Алинке я пару лет прослужил чтецом-псаломщиком в храме имени этого пророка в городе Старице Тверской области, так что это ещё один мой небесный покровитель.

Во плоти Ангел, пророков основание, вторый предтече пришествия Христова Илиа славный, свыше пославый Елисееви благодать недуги отгоняти и прокаженныя очищати, темже и почитающим его точит исцеления.

Пророче и провидче великих дел Бога нашего, Илие великоимените, вещанием твоим уставивый водоточныя облаки, моли о нас единаго Человеколюбца.

Величаем тя, святый пророче Божий Илие, и почитаем еже на колеснице огненней преславное восхождение твое.

* * *

В обед позвонил Олег Бавыкин и попросил срочно передать ему привезенные Громовым из Самары от А. Малиновского деньги на поездку в Китай. Пришлось ехать на Курский вокзал, где мы договорились встретиться, а потом - раз уже все равно выехал из дому - я решил заглянуть в "Библио-Глобус", где не удержался и купил две книги Джоан К. Ролинг "Гарри Поттер и философский камень" и "Гарри Поттер и тайная комната". Во-первых, надо сделать Алинке подарок к её возвращению домой, а во-вторых, нелишне будет и самому посмотреть, из чего же на Западе делают миллионные тиражи?..

Возвращаясь с покупками из магазина, видел ссущих прямо в метро, орущих какие-то гадости и дерущихся между собой пьянущих парней в голубых беретах. Включив дома телевизор, узнал, что сегодня день рождения ВДВ элитных войск Российской Армии, десанта.

* * *

Из других сообщений ТV:

- В Ингушетии упал с обрыва военный грузовик с солдатами, одиннадцать человек госпитализировано. А в Гааге состоялось заседание международного военного трибунала по делу генерала армии боснийских сербов Радислава Кристича, которого обвинили в геноциде и присудили к 46 годам тюрьмы.

* * *

Ночью добавили:

- В Москве зарегистрирован первый заболевший холерой...

3 августа, пятница. Утром, в 7 часов 12 минут, встретил на Казанском вокзале возвратившихся из Новокуйбышевска Марину и Алинку. Они сразу же отправились в Загорянку на дачу, а я забрал у них сумки и поехал отвозить их домой. Потом, взяв дома Алинкин велосипед, поехал вслед за ними на Ярославский вокзал, а оттуда - в Загорянку. Еле успел проскочить перед закрытием вокзала, которое устроили наши дуроломы в связи с прибытием в Москву бронепоезда товарища Ким Чен Ира. "Московский комсомолец" на другой день позлорадствовал по этому поводу, и надо признать, что это была одна из немногих для этого издания статей, с которой я полностью согласен. Нельзя же из-за приезда даже самого желанного для нас политического гостя перекрывать на пол дня движение электропоездов на самом многолюдном вокзале! Да ещё в пятницу, когда весь народ старается выехать на дачи...

Но, слава Богу, я благополучно довез велик до Алинки, и до вечера 5 августа мы отдыхали на даче и даже один раз, поймав солнечный денек, искупались в речке. А в воскресенье к вечеру уехали в Москву собираться к поездке на Украину.

6 августа, понедельник. Распечатал с утра три материала для колонки "Письма о русской словесности", которую я теперь веду в "ЛГ". Одна называется "Жизнь после Взрыва" и посвящена роману Татьяны Толстой "Кысь" и взаимоотношениям культуры и прогресса, другая - "Самолет с одним крылом" опирается на анализ романов Стивена Кинга "Библиотечная полиция" и Евгения Лукина "Зона справедливости" и говорит о проблемах соотношения дьявольского и Божественного в современной мистической и фантастической прозе. Третья называется "В поисках героя":

"Спор о литературном герое - это, пожалуй, последнее, что ещё хотя бы изредка оживляет литературный процесс текущего десятилетия, заставляя современных писателей задумываться над тем, что происходит в отечественной словесности, а - соответственно - и в питающей её своими темами действительности. Помнится, статья Романа Сенчина в шестом номере "Литературной России" за 2000 год так и называлась: "Куда исчезли герои?" и высказанная мысль в ней звучала отнюдь не как глас вопиющего в пустыне, ибо проблема исчезновения героя тревожит сегодня далеко не его одного. И надо признаться, что причины для возникновения такой тревоги действительно имеются. Ворвавшийся в русскую литературу вместе с Павкой Корчагиным романтический герой времён Гражданской войны, научившись затем под лозунгом "Время, вперёд!" радоваться успехам социалистического строительства и окончательно возмужав позднее "В окопах Сталинграда", каким-то непостижимым образом скатился вдруг к семидесятым годам в категорию "амбивалентного" героя и так уже из этой ямы к высотам духа больше и не выбрался. То, что мы видим в литературе сегодня, к героям не отнесёшь даже с большой натяжкой. И не потому, что изображенные авторами персонажи выглядят "дохляками" или "хлюпиками", наоборот - большинство нынешних романов населено таким народом, от которого бы и Рэмбо с Терминатором умылись кровавыми соплями, но в том-то всё и дело, что умение стрелять с двух рук и ломать ударом кулака черепа и челюсти - это, на мой взгляд, показатели, характеризующие скорее СУПЕРМЕНА (или даже АНТИГЕРОЯ), но только не ГЕРОЯ, ибо для превращения персонажа именно в героя необходимо прежде всего наличие за ним БОЛЬШОЙ ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕИ, во имя которой (а не только ради отмщения за поруганную честь возлюбленной или убитого товарища, хоть это само по себе и благородно) и пускался бы на подвиги и жертвы описываемый писателем персонаж. Без этого, к сожалению, даже вскормленный с конца армейского копия полковник Хлопьянов из романа Александра Проханова "Красно-коричневый" напоминает собой только этакого лесковского Левшу, который, как по царским чиновникам, бегает по современным политическим лидерам и, словно про англичан, которые "ружья кирпичом не чистят", талдычит им про необходимость создания службы безопасности оппозиции, ибо Ельцин, мол, уже прорабатывает вариант силового захвата Верховного Совета...

Но Хлопьянов - это опять-таки не выразитель народных чаяний, а персонаж-ОДИНОЧКА, ибо национальная идея в обществе, похоже, ещё не вызрела, и потому его беспомощные метания оказываются заведомо обреченными на неудачу. (Тогда как при наличии четко оформившейся ВЕЛИКОЙ ИДЕИ даже смерть героя не воспринималась читателем как трагедия, ибо она не только не обрывала, но ещё и освящала собой продолжение борьбы за осуществление этой идеи на практике!)

Иными словами, получить статус литературного героя персонаж может только борясь за СОЦИАЛЬНО ЗНАЧИМУЮ, БЛИЗКУЮ ВСЕМУ НАРОДУ ИДЕЮ или, так сказать, за ОБЩУЮ ПРАВДУ, но уж никак не за справедливость ЧАСТНОГО порядка.

К сожалению, в произведениях большинства нынешних авторов настоящих героев сегодня нет, ибо в народе, как мы отмечали выше, сегодня ещё не вызрела такая социально значимая идея, борьба за которую не опустила бы героя до уровня тех самых антигероев, с которыми он за неё как раз и полосуется (см. романы Даниила Корецкого, Анатолия Афанасьева и иже с ними). Убери же идею общенациональной справедливости, во имя которой действуют персонажи великой русской литературы, и Чапай в развевающейся бурке превратится в бандита с большой дороги, Павка Корчагин, горбатящийся забесплатно на строительстве Боярской узкоколейки - в шизанутого лоха, а шукшинские "чудики" - в спивающихся сельских идиотов...

Именно растаптывание средствами массовой информации общенациональной идеи превратило сначала воинов-афганцев, а затем и участников первой чеченской кампании сразу в целое "потерянное поколение". Воевавшие, как теперь следует из газет, непонятно за что, погибавшие неизвестно во имя чего и, в конце концов, возвратившиеся со своих войн ПОБЕЖДЕННЫМИ представители этого поколения ни в жизни, ни в литературе не смогли (да и не могли!) стать никем, кроме очередных антигероев, пополнивших собой ряды всевозможных солнцевских, люберецких и иных преступных группировок (в самом лучшем случае - штаты каких-либо охранных контор). Ведь для того, чтобы стать антигероем, нужно всего лишь удачно продать своё умение убивать, и не более. А вот для того, чтобы стать героем, нужно ещё быть уверенным, что тебя поддерживает в твоем деле (хотя бы морально) ВСЯ СТРАНА.

Раньше, в эпоху социалистического реализма, к категории настоящих героев можно было отнести и отважных милиционеров, и не спящих ночами следователей, и мужественных полярников, и принципиальных парторгов, и романтических геологов (вспомним-ка "Территорию" Олега Куваева!), и представителей десятков других опасных, но нужных обществу профессий, тогда как сегодня, кажется, только их - тонкошеих мальчишек с автоматами на броне бэтээров, громящих международные бандформирования на территории Чеченской республики. Это благодаря им и их генералам, там, под Урус-Мартаном, Гудермесом и Автурами, сегодня возрождается утраченный нами за последнее десятилетие менталитет великого народа-ПОБЕДИТЕЛЯ...

Прочувствуют ли этот момент писатели современной России? Сумеют ли воплотить этот дух в создаваемых ими произведениях или же пойдут по пути выискивания "компромата" на нашу армию, как это наблюдается в практике некоторых тележурналистов?

Кончается срок службы, и участники второй Чеченской кампании возвращаются домой, в нашу с вами мирную жизнь. Не поддержанные современной литературой (а стало быть, и не раскрытые перед народом в своем истинном ГЕРОИЧЕСКОМ - облике) они и осознают себя, вернувшись домой, не столько героями, сколько ИЗГОЯМИ, а значит, и наша литература будет продолжать наводняться образами этих самых изгоев, взявшихся от тоски и безысходности кто за бандитский нож, а кто и за ствол киллера. Тогда как ощущавший на себе всенародную любовь Василий Теркин мечтал, возвратившись с войны, взять в руки - ГАРМОШКУ..."

* * *

В 14-45 поездом № 9 "Москва - Донецк" выехали с Алинкой на Украину в гости к бабушке Лизе (моей маме).

7 - 10 августа. Три дня в Донбассе прошли как на другой планете, до того чужим сделался мне этот край за прошедшее время. И дело не в том, что я стал жить в другом месте и забыл свою малую родину, нет - просто здешняя жизнь настолько СУЗИЛАСЬ, что в ней задыхаешься, точно в тесной комнате. Весь смысл существования свелся единственно к физиологическому существованию, разговоры только о еде, заработке, ценах на рынке, урожае картошки и тому подобных вещах. В моем родном городе Родинское закрылся последний на 19 тысяч населения книжный магазин! В нем, как сказали мне, нынче полностью отпала надобность...

Сходил в местную церковь иконы Божией Матери "Почаевская", познакомился с отцом Николаем. Говорит: очень безбожный город. Пришел на другой день на Литургию (а был как раз день святого великомученика и целителя Пантелеимона) - в храме человек шесть-семь, не более.

Порылся в своих архивах, нашел забытый рассказ и несколько записных книжек с недописанными стихами типа:

"Мне было не до красок мая, / я словно при смерти дышал - / в меня входила, жизнь ломая, / страны ранимая душа..."

"В вековой темноте сосны охают ранено / и, печи заглушая восторженный фон, / ветер воет в трубе триолет Северяниным / и, как дудочка кобру, уводит в полон..."

"Пускай приснится мне хорошее - / зеленый луг, туман и лошади, / река, предчувствие рассвета, / беспечность, молодость и лето. // И я - худой и тонкошеий - / но в жизнь уверивший сполна / смотрю с отвагою на женщин, / как Моська смотрит на слона..."

И таким оказалось исписано несколько геологических полевых книжек.

Роясь на книжных полках наткнулся на пособие по литературному языку Киевской Руси, в котором отыскал свою любимую берестяную грамоту № 43:

"От Бориса ко Ностасии. Како приде ся грамота, тако пришли ми цоловек на жерепце, зане ми здесе дел много. Да пришли сороцицю, сороцице забыле." ("От Бориса к Настасье. Как придет это письмо, сразу пошли ко мне человека на лошади, так как одному мне здесь не управиться. Да пришли чистую рубаху, я рубаху забыл").

С учетом того, что пишущий, хотя и просит жену прислать к нему кого-нибудь из работников, тем не менее выехал делать некую работу ЛИЧНО, а стало быть - является человеком хотя и не бедным, но РЯДОВЫМ, грамотность на Руси в Х веке была явлением вполне распространенным (ведь эту грамоту ещё должна была прочесть эта самая Наталья, а значит, она была тоже грамотной).

* * *

...За одним из ужинов мама вдруг рассказала, что в детстве, когда мне было ещё только недели три от роду, в комнату, где я лежал, влетела шаровая молния. Мама была через дорогу во дворе у бабушки, когда раздался раскат грома и в окно домика, который они тогда снимали, влетел электрический разряд. Практически тут же раздался мой крик, а вслед за тем огненный шар вылетел из чердачного окна и, повернув во двор соседа, взорвался там, развалив ему то ли сарай, то ли копну сена. А я остался цел и невредим. Выходит, для чего-то я на этом свете Господу нужен?..

* * *

Десятого августа на разбитом автобусе семидесятых годов выпуска доехали до Донецка и три часа ожидали свой поезд. Хотел купить украинских книг или газет, но во всех киосках продаются только Маринина, Чейз, Акунин, "Спид-Инфо", "Экспресс", "Оракул" и наши же кроссворды.

11 - 12 августа. В 10 часов 36 минут были уже на Курском вокзале. Не увидев среди встречающих Марины, поехали сразу на Ярославский вокзал и сели в электричку до Загорянки. Усевшись на сидение, я взглянул в открытую дверь соседнего вагона и с удивлением увидел там Марину. Оказалось, она всё перепутала и ездила нас встречать не на Курский, а на Киевский вокзал, и теперь расстроенная ехала назад. Слава Богу, всё хорошо завершилось, и на дачу мы ехали вместе. День выдался солнечным, и мы ещё сходили на Клязьму и с удовольствием искупались.

В "Литературной газете" за мое отсутствие завершилась дискуссия вокруг моей колонки, задевающей творчество Д.А. Пригова - откликнулись Лев Пирогов и Виктор Широков. Пирогов был откровенно раздражен, а Широков расплывчат и неконкретен.

В "Литературной России" понравилась статья Валентина Курбатова о Юрии Нагибине. Я хорошо помню ту бурю негативной критики, которую породило опубликование его "Дневника" и некоторых последних произведений (в частности, повести "Моя золотая теща"). Но когда я прочитал их сам, то увидел, что о чем бы ни писал настоящий талант, он не может быть пошлым, потому что сам стиль, само отношение к слову и, в конце концов, сама искренность его творческого посыла перекроют собой любую - на первый взгляд, самую наипошлейшую! - тематику его книги, сделав её принадлежностью высокого искусства. Нагибин подтвердил мне то, что для писателя нет запретных тем. Можно писать о чем угодно, на самые интимные темы, нужно только не красоваться при этом и не выставлять себя невинным ягненком, а быть предельно честным перед собой и Богом...

* * *

...На другой день погода испортилась, стало холодно и сыро, и к вечеру мы возвратились в Москву. Подстриг Алинку и Марину, посмотрел новости, из которых узнал, что:

- Израиль воюет с Палестиной;

- Македония пытается изгнать влезших на её территорию при попустительстве натовских миротворцев албанских боевиков;

- Россия отмечает годовщину гибели атомной подводной лодки "Курск", которую в эти дни распиливают на дне, чтобы, вытащив заднюю часть, похоронить в пучине тайну её гибели.

К сожалению, всё это сегодня можно безошибочно предсказывать и не включая телевизор.

* * *

Сегодня же, кстати, миновала годовщина гибели нашей атомной подводной лодки "Курск". Мой роман об этом событии по-прежнему пока не опубликован, и тайну гибели АПЛ знаю до сих пор один только я...

13 августа, понедельник. В первой половине дня поехал с Алинкой в наше Правление, чтобы попросить себе отгулы за работу в выходные дни (а практически все мероприятия, на которые я ездил в командировки - и семинар критиков в Сыктывкаре, и Совещание молодых писателей Северо-Запада, и съезд писателей Башкортостана, - проходили в субботу-воскресенье). Но в Союзе нынче пусто, практически все в отпусках, так что я пообщался с Вл. Бондаренко, Геной Ивановым да Николаем Дорошенко и уехал домой. Через неделю выйду да и все дела.

(Бондаренко просил меня не оставлять рубрику "Жизнь журналов", говорит, что я сейчас чуть ли не единственный, кто отдувается за всю современную критику, обозревая текущий литературный процесс. Но мне неинтересно просто констатировать, что там-то напечатан такой-то роман, а там-то такая-то повесть, я не хочу, как говорится, "сопровождать больного к смерти", а потому ответил, что впредь буду писать не обо всех журнальных публикациях подряд, а только о том, что меня потрясло или хотя бы как-то затронуло. А не то я превращусь в рядового составителя журнальных анонсов, а это очень нетворческое и откровенно скучное дело...)

* * *

По дороге в метро начал читать вторую книгу Джоан К. Ролинг - "Гарри Поттер и тайная комната". Первую я прочитал ещё несколько дней назад, когда вез её Алинке на дачу. Рядовая сказка, вполне увлекательная, но и не более того. Вся её мировая суперпопулярность раздута рекламой, и именно ей и ничему иному (по крайней мере - на 99 %) книга обязана своими миллионными тиражами.

* * *

Из событий в мире:

- Война между Израилем и Палестиной разгорается;

- В Чечне активизировались боевики, убившие уже нескольких глав районных администраций.

14 августа, вторник. С утра пошли в магазин и купили Алинке за 1000 рублей фотоаппарат - она стремится к творческому самопроявлению, так что пускай учится снимать, это ведь тоже искусство - увидеть эстетически привлекательный объект, выбрать оригинальный ракурс его съемки...

Тут же зарядив пленку, поехали в Загорянку. Погуляли по окрестностям, отсняли несколько пробных кадров, почитали. Вечером приехала Марина, и мы вместе поужинали.

15 - 18 августа. ...Прочитав этот дневник (а я надеюсь, что когда-нибудь он все же да будет опубликован), раздосадованный читатель, приученный мемуарами Андрона Кончаловского к "тьме низких истин", быть может, воскликнет в сердцах: "Да что же это, мол, за дневник такой - ни перечисления, кто с кем спал, ни описания, кто с кем пил!.." - и будет по-своему прав, потому что все эти детали почему-то выпадают из фокуса моего зрения. Я - критик, и полем моей жизни является литература, а потому и самые памятные для меня встречи происходят здесь, на страницах литературных журналов и книг. Без сомнения, человеческая жизнь намного богаче и шире, чем один только процесс чтения художественных романов. Пускай и не так часто, как мне этого хотелось бы, но я бываю и на выставках, и в театре, и на всевозможных вечерах, приемах и фуршетах, захожу помолиться в московские храмы, но почему-то, сколько ни говорю себе: "Не забудь потом описать всё это в дневнике", - а и эти мероприятия, и тем более подававшиеся на них закуски почему-то выпадают из моей памяти, как будто их никогда и не было. Хотя вон тот же Есин в своем "Дневнике" не забывает отметить ни одного пирожка, которым его угостили (или не угостили) на том или ином приеме.

Но, видимо, каждому из нас, как сказал Иоанну во время Своего крещения в Иордане Господь, "надлежит исполнить всякую правду", а потому о быте наших дней читатель прочитает у одних авторов, о а книгах наших дней - у меня. И я почему-то думаю, что рассказы о встречах с сюжетами и персонажами могут быть интересны ничуть не менее, чем и записи об общении с живыми людьми. Во всяком случае, опыт опубликования нескольких блоков "Мелочей из критического блокнота", в которых я несколько более сокращенно, чем здесь, рассказываю о своих впечатлениях от прочитанного, показывает, что это сегодня вызывает не меньше интереса, чем и воспоминания иных деятелей нашей культуры об их многочисленных женах...

19 августа, воскресенье; праздник ПРЕОБРАЖЕНИЯ Господня. Я только что приехал с дачи и телевизор пока не включал, но, Слава Богу, на этот раз, кажется, этот день проходит без каких бы то ни было, уже традиционных для России, дефолтов и путчей.

Преобразился еси на горе, Христе Боже, показавый учеником Твоим славу Твою, якоже можаху; да возсияет и нам грешным свет Твой присносущный, молитвами Богородицы, Светодавче, слава Тебе.

* * *

...Покуда я досиживал в Загорянке остатки своего отпуска, вышли из печати очередные номера газет "День литературы" с моей информполосой и обзором "Жизнь журналов", а также "Литературки" с колонкой "Письма о русской словесности", в которой помещены мои размышления о современном герое.

В "Дне литературы" - большая новелла Тимура Зульфикарова, в связи с его 65-летием. До сих пор не могу понять, нравится ли мне его творчество. Он пишет так, как рисуют лубок - когда, забыв о центральной теме картины, художник вдруг начинает выписывать цветок в углу, увлекается этим, делает лепестки все больше и больше, и вот уже появляется несоразмерный персонажам экзотический куст сказочного растения. Потом он начинает рисовать над головой своего героя воробья - перышко к перышку, розовое, желтое, синее (ну какой, в самом деле-то, малевать одним серым?) - и вот уже летит по небу расписная жар-птица несоразмерной со стоящими под ней на земле людишками... Вот так и Тимур - весь в деталях, в нескончаемых вереницах эпитетов, за которыми нередко теряются и мысль, и сюжет. Если они, конечно, вообще играют для него какую-то роль, потому что отдельные "лепестки и перышки" кажутся порой самоценнее целой картины...

* * *

Дочитал за эти дни вторую книгу Дж. К. Ролинг о Гарри Поттере. Первое, что бросается в глаза - это разночтения в именах одних тех же героев и названиях, например, в первой книге (перевод И.В. Оранского) факультеты школы волшебства Хогвартс носили названия Гриффиндор, Хаффлпафф, Рэйвенкло и Слайзерин, а во второй (перевод М.Д. Литвиновой) они уже называются Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. Но главное, на мой взгляд, заключается не в этом (хотя такое солидное издательство как "Росмэн" просто обязано было отследить соответствие имен в томах друг другу), а в том, что, несмотря на помещенное в конце каждого тома обилие восторженных откликов, истории про Гарри Поттера нельзя воспринимать как однозначно положительные книги, так как они несут в себе один скрытый, но тем не менее легко вычленимый и весьма опасный вывод. Романы Джоан Ролинг без обиняков рисуют перед юными читателями два ясно очерченных мира - примитивный, отталкивающий и грубый мир обычных людей, которые именуются маглами и представлены в романе единственно отвратительным семейством Дарслей (Дурслей), и привлекательный мир школы волшебников Хогвартс, где происходят хотя и страшные, но увлекательные приключения, и где полно верных друзей и понимающих преподавателей. Так что после прочтения книг про Гарри Поттера симпатии юных читателей почти неминуемо окажутся на стороне мира вымышленного, а не реального, что грозит уводом их мыслей от мира, в котором они живут, в очередную виртуальную реальность.

Ну и самое печальное, что раскручивая в России это издание, наши книгоиздатели поступают практически так же, как реализаторы импортного товара - т. е. вытесняют чужой продукцией своего собственного производителя. Ну что, в самом деле, у нас нет авторов, умеющих писать аналогичные сказки? Да полным-полно! Только издателям выгоднее стричь купоны на мировой знаменитости, чем раскручивать свои российские таланты. И в этом - то отрицательное значение, которое несет с собой книга Дж. К. Ролинг для нашей литературы...

Прочитал также вышедший ещё в 1994 году в библиотечке журнала "Щит и меч" роман Капитана Н. (Николая Иванова) "Черные береты" - думаю, что самый сильный из романов, посвященных событиям 1991 - 1993 годов в России, какие мне довелось читать. Буквально все разложено по полочкам - что произошло в августе 1991-го, что случилось в октябре 1993-го, кто виноват в пролитой крови и так далее. Казалось бы, ситуация понятна даже слепому, но вот надо же - ничего в России не меняется, хоть ты сто самых подробных романов напиши. И причиной тому, как мне кажется, является фраза, которую произносит один из героев романа "Черные беретов", который подал рапорт об уходе из ОМОНА, когда тот в октябре 1993 года начали использовать против своего же народа. "...Меня продолжает удивлять другое, - говорит он в разговоре с любимой. - Почему не все положили на стол рапорта? Мы же русские офицеры! Мы всегда служили идее, а не деньгам. Где наша честь? Стоит в очереди за квартирой? За близким очередным званием? За выслугой лет? Измельчали мы..."

Такая вот горькая истина. Мы - ИЗМЕЛЬЧАЛИ... Думается, в этом и есть причина того, что мы ещё и сегодня продолжаем смотреть в рот своему Президенту, хотя уже, наверное, всем понятно, что это совсем не тот человек, который станет национальной легендой России, выведя её из-под власти казнокрадов.

В этом плане показательно также опубликованное в газетах "Советская Россия" и "Завтра" адресованное В.В. Путину обращение сорока трех деятелей русской культуры "Остановить реформы смерти", в котором они просят его "сбросить груз ельцинизма, освободиться от ненавистного народу ельцинского окружения - этих волошиных, фридманов, абрамовичей, которые, как жернова, утягивают его в пучину бед..." Вроде бы все правильно и под всем сказанным мог бы подписаться и я, но в то же время не могу отделаться от ощущения, что делается что-то не то. Не могу, например, представить себе В.И. Ленина, который от имени большевистского ЦК сочиняет в шалаше на озере Разлив адресованное Государю Императору "Обращение сорока трех" - мол, прогони ты, батюшка, ненавистного Гришку Распутина да и заживем мы с тобой душа в душу...

Нет уж! Когда хотят и вправду изменить политическую ситуацию в стране и достичь победы, то пишут обращения не к циникам на вершине власти, а непосредственно к народу, ибо в конечном счете это именно от него зависит, каким путем пойдет Россия в свое историческое завтра.

* * *

Начал листать принесенную Мариной из библиотеки книгу Сергея Михалкова "От и до" и наткнулся на текст предсмертной записки Александра Фадеева, где, в частности, он писал: "...Литература - эта святая святых - отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам народа... Литература отдана во власть людей неталантливых, мелких, злопамятных. Нет никакого стимула в душе, чтобы творить... Литература - этот высший плод нового строя - уничтожена, затравлена, загублена. Самодовольство нуворишей (...) привело к полному недоверию к ним с моей стороны, ибо от них можно ждать ещё худшего, чем от Сталина. Тот был хоть образован, а эти - невежды... Жизнь моя, как писателя, теряет всякий смысл..."

Разве это касается только атмосферы советского строя? Увы, это один к одному соответствует состоянию литературы и положению писателя в наши дни. Литература сегодня почти стопроцентно отдана на откуп дельцам, превратившим её в такую же коммерческую отрасль, как производство водки. На книжный рынок пропускается только самая дешевая продукция - "самопальные", как несертифицированная водка, детективные романы, эротика, и тому подобная халтура. Вкус читателя отравлен всем этим непоправимо. А жизнь человека, пишущего серьезные произведения, и правда теряет смысл. Видит ли все это Путин?..

* * *

Из главных новостей сегодняшнего дня:

- В Донецке на шахте имени А.Ф. Засядько произошел взрыв метаново-угольной смеси, в результате которого погибли 36 человек и 22 госпитализированы. Еще 14 горняков остались заблокированными в забое на глубине 1400 метров, где бушует пожар и температура поднялась до 1000 градусов. (Два года назад на этой же шахте в результате взрыва погибли 50 шахтеров и более 40 получили ранения. Всего же за последние два года на угольных предприятиях Донбасса погибли более 300 человек.)

- Еще один взрыв прогремел сегодня на рынке города Астрахани. Шесть человек погибли и несколько десятков оказались ранеными. Следственная бригада расследует, что это - теракт или разборки местных мафий.

- Сегодня день десятилетия августовского путча, и в Москве у Белого Дома состоялся митинг участников "живого кольца", защищавшего в 1991 году Ельцина от ГКЧП. Но что они праздную сегодня, если даже для его вчерашних сторонников имя Ельцина стало символом развала и тупиковой политики?..

- А в московском Храме Христа Спасителя Патриарх Алексий II отслужил торжественную Литургию в честь праздника Преображения, в конце которой состоялся чин освящения яблок. ВЕЛИЧАЕМ ТЯ, ЖИВОДАВЧЕ ХРИСТЕ И ПОЧИТАЕМ ПРЕЧИСТЫЯ ПЛОТИ ТВОЕЯ ПРЕСЛАВНОЕ ПРЕОБРАЖЕНИЕ.

20 августа, понедельник. Получил из Хабаровска очередной номер журнала "Дальний Восток" с моим - уже третьим по счету - блоком "Мелочей из критического блокнота" и одновременно с этим - письмо главного редактора В.М. Федорова. Дело в том, что ещё весной этого года мне звонили из администрации Хабаровского края и сообщили, что руководитель региональной писательской организации М.Ф. Асламов (отец знаменитой "дрянной девчонки" Дарьи Асламовой) привез им из Москвы написанное якобы от имени делегатов ХI съезда СП России и подписанное Игорем Ивановичем Ляпиным письмо о необходимости внесения изменения в Устав журнала "Дальний Восток" с тем, чтобы писательская организация могла самочинно менять в нем состав редколлегии, включая и самого главного редактора. Однако для того, чтобы журнал можно было финансировать из бюджета краевой администрации, он недавно был перерегистрирован как её печатный орган, а стало быть и редактор назначается именно с её согласия. Если же, сказала мне заместитель главы администрации по культуре, Асламов будет добиваться пересмотра Устава, мы просто откажемся от учредительства и прекратим его финансирование. Исходя из этого, я, согласовав все тонкости с М.В. Зубавиной и председателем ревизиооной комиссии М.М. Числовым, и отправил в Хабаровск письмо, в котором просил не принимать скоропалительных решений и дать нам возможность разобраться с Уставом, а чуть позже, прочитав этот Устав и увидев, что он и вправду обеспечивает выборы любого редактора, сказал, что мы не видим необходимости во внесении в него изменений.

Однако Асламов продолжает гнуть свое. Ему, видимо, необходима полная власть над краевой литературой и возможность снять В.М. Федорова с должности главного редактора, а потому, встретившись во время недавней поездки наших писателей по Транссибу с В.Н. Ганичевым, он уговорил его все-таки надавить на краевую администрацию и потребовать изменения Устава, и Ганичев это сделал.

"...В письме гадком, странно лживом и безграмотном три ссылки на несуществующее Обращение чрезвычайного ХI съезда писателей России к губернатору нашего края, - пишет мне В.М. Федоров. - Удивляюсь, в каком это состоянии надо было быть В. Ганичеву, чтобы написать такое письмо. Ведь на встрече с дальневосточными писателями он похвалил журнал и хотел видеть меня... Но Асламов приказал пригласить на встречу только по его списку, в нем меня не было, не было и моего зама. Присутствовало на встрече всего 9 местных писателей, в письме Ганичева это число названо "широким писательским активом". Ложь, ложь, ложь! И, конечно, если сам В. Ганичев взял её в свои помощники, теперь журналу "Дальний Восток" и в самом деле осталось прибегнуть к Вашему совету - ждать помощи только от Бога..."

Я не знаю, чем руководствовался Валерий Николаевич, но в пересланной мне Федоровым копии его письма к В.И. Ишаеву он просит не обращать внимание на "опрометчивое письмо молодого секретаря правления Н.В. Переяслова, которое сводит на нет наши усилия" и настаивает на изменении Устава журнала по проекту М.Ф. Асламова. Трудно угадать, какое решение примет на этот счет Ишаев, но боюсь, что, идя на поводу у Асламова, мы только погубим уже вполне сформировавшееся под руководством В.М. Федорова и весьма неплохое в литературном отношении издание.

Впрочем, при любом раскладе, я, кажется, заработаю от В.Н. Ганичева пилюлю за несогласование с ним своих действий. Хотя, думаю, что он все-таки не должен был так меня подставлять - ведь мне теперь больше просто нельзя разговаривать с Хабаровской администрацией, кто же там меня после такой его характеристики станет слушать?..

* * *

Еще одну бандероль я получил, придя в обед в Правление, на этот раз от редактора воронежского журнала "Подъем" И.И. Евсеенко, который прислал два экземпляра шестого номера с просьбой обозреть его в "Российском писателе". Оставил один экземпляр для Н.И. Дорошенко, а один взял, чтобы передать при случае в "Литгазету".

Потом дал по телефону интервью Александру Яковлеву ("ЛГ") о предстоящей в сентябре ХIV ММКЯ. Сказал, что СП России не является ни книготоргующей, ни даже книгоиздающей организацией, но что ярмарка могла бы выполнять гигантскую роль, став местом встречи писателей и издателей. Для этого надо бы предоставить один бесплатный стенд под литературное агентство, которое бы представляло там издателям потенциал творческих союзов и заключало договоры на издание книг. Это было бы самым важным достижением ярмарки...

* * *

Вечером, перебирая дома привезенные из Донбасса бумаги, я наткнулся на рецензию, написанную 25 ноября 1987 года Геннадием Щуровым на рукопись моей книги "Пространство для сада", поданную мною в то время в издательство "Донбасс". Книга тогда, к сожалению, так и не вышла, хотя авторитетный в мире донецкой литературы рецензент и писал: "Давно не читал рукописей с таким интересом. Заинтриговало уже первое стихотворение, безусловно, одно из программных, написанное от имени вступающего в жизнь поколения ("Стансы"): "Мы входим не в моду. Мы входим - во время. / Так донорский шприц входит в слабые вены. / Так входит в привычку, ломая обряды, / не грохот бравад, а желание Правды... / ...Мы входим строкой, содрогнувшей редактора, / погашенным собственной жизнью реактором. / Звучит наше слово, врачует, сражается. / И время, как в зеркале, в нас отражается. / Наш голос отчаян. Но мы - не случайны. / Мы вызваны вашим молчаньем... / Встречайте!" Книга, повторяю, была тогда по разным причинам заморожена, но мне захотелось посмотреть, что же я писал в те годы, и я начал листать сохранившиеся у меня записные книжки 1980 - 1983 годов, которыми пользовался во время своей работы в геологических партиях Забайкалья. Почитав обнаруженные в них записи, не могу удержаться, чтобы не выписать сюда хотя бы некоторые строки и четверостишия. Например:

"Мы в жизнь плывем. Пускай невзрачен плотик, / мы выдержим экзамен океана. / И наши души обрастают плотью, / как планы наших будущих романов..."

"Жизнь не напрасно сравнивают с морем - / в ней так маяк нетрудно проглядеть! / Я тоже был с самим собой в раздоре / и пил, когда мне надо было - петь..."

"...Рассвет был такой, что хотелось, как в кинозале, засвистать в два пальца и крикнуть во всё горло: "Сапожники!.."

Из набросков к поэме "Церковь декабристов":

"...У церквушки бревенчатой / я стою соглядатаем праздным. / Даже церкви - не вечны! / Нету вечного в мире, всё - разово. / Век назад и сейчас, / лишь родясь, мы уже понимаем: / жизнь дана - один раз... / Боже, как это мало!.."; "...Вся поэзия в целом - / смелость и вольнодумство..."; "...Досадная оплошность / ценою в жизнь всего... / О если б вновь на площадь - / в тот день, в тот год! // И, остывая телом, / он слышал залпов шум. / Но - вместо светлых дум - / незавершенность дела / терзала ум..."; "...И сколько время ни текло, / так на Руси перекликались - / пасхальный звон колоколов / и вольнодумства звон кандальный...; "...Остаются от нас книги или строения. / Остаются от нас - сыновья и названия улиц. / Блеск в глазах молодых, мысли и настроения, / и стихи, и ещё - революции... // В суете, в духоте ресторанной, / как сберкнижка, пустеет душа. / Мы спохватимся, может, но - ша! - / не спасти никакой реставрацией. // И когда, как ракушек на днища, / понавесят нам фальши балласт, / жизнь сама инструменты отыщет, // реставрируя нас..."; "...Он думал, глядя в вечер синий, / в Читы печальные огни: / "Нет, не вдали от нас Россия! / Мы - в ней, а значит - не одни". // Он подходил к замерзшей речке / и, глядя в сумрак, видел тех, / кто завтра их подхватит речи... / И плакал, веруя в успех..."

Из неоконченных стихов:

"...И как-то вечером / к нам в помещение / заходят женщины / и вдохновение..."

"Месяц легоньким яликом / промелькнул в облаках. / С веток падают яблоки, / словно звезды в луга..."

"И соло на трубе / в судьбе, как в светлом зале, / прелюдией к тебе / аккорды зазвучали..."

"Жмется вымокший пес у дверей, / и ночами больней и больнее / опадает листва с фонарей / и деревья горят вдоль аллеи..."

"Про тебя говорили: "с придурью", / "вертихвостка" и "егоза". / Были главным твоим приданным / колдовские твои глаза. // Говорили, мол непослушная / и характер - под стать змее. / А я знал, что ты самая лучшая/ на земле. // Тебе дегтем ворота мазали / те, кого ты отвергла давно. / А я розы носил за пазухой - / чтобы бросить в твое окно..."

"...Блюдя проспектов чистоту, / а может быть, поэтов муча, / сгребают дворники листву / в заката огненную кучу... // ...И снова день длиною в год / тоской мне вымотает душу, / а к ночи - женщина придет / признанья липовые слушать... // Я выворачивал, как мог, / себя и душу наизнанку. / Но я напрасно сердце жег - прошла эпоха Данко..."

"Хлынет дождь, искрясь на солнце ртутью, / и, не пряча от него лицо, / девушка с наметившейся грудью / выбежит на мокрое крыльцо..."

"Я выбирался к людям, городам, / свиданья час казался скор и сладок, / но сотнями ненужных пересадок / мешали мне последние года. // Я уезжал. От пройденных дорог - / к не нажитым моим квадратным метрам, / к стихам - от черновых своих заметок, / к своим спокойным будням - от тревог. // Я улетал. Аэропорт светился / неоновым табло разлук и встреч. / Я ничего не мог уже сберечь. / И потому - уже не торопился..."

Что интересно, у мамы на чердаке хранятся ещё два мешка и чемодан с блокнотами и тетрадями, содержащими записи аналогичного рода. Помню, там где-то должны быть три или четыре романа, множество фантастических рассказов про угонщика звездолетов Драя Квиквера, бездна оконченных и неоконченных стихов, поэм, а также масса черновиков и набросков к другим произведениям. Но что с ними делать? Везти с Украины в Москву? Но вряд ли я буду с ними что-нибудь делать, у меня не хватает времени реализовать и сегодняшние замыслы. Пусть уж остаются там, где они были написаны...

* * *

...Вечером Марина принесла с работы роман Б. Акунина "Любовник Смерти" - надо же, мол, посмотреть, как пишет этот лидирующий во всех книжных рейтингах автор. Целых полчаса я вполне добросовестно пытался вчитаться в абсолютно искусственно сконструированную историю, написанную каким-то стилизованным под девятнадцатый век языком, но в конце концов бросил. Ну зачем мне читать то, что мне абсолютно неинтересно? Не могу, не могу я сопереживать высосанным из пальца героям, существующим в некоем виртуальном, никаким боком не пересекающимся с моим мире! Все это - так, развлекаловка. Очередная компьютерная игра, хотя и в псевдоисторической упаковке...

21 - 22 августа. Во вторник сходили с Алинкой с утра на очередной сеанс иглотерапии (лечим ей аллергию), а потом уехали в Загорянку. Стоят такие солнечные дни, что просто грех держать ребенка в городе, от которого у нее, кстати, эта аллергия и возникла.

Приехав на дачу, переоделись и, быстро перекусив, поспешили на речку. Температура воды в Клязьме +21 градус, так что до приезда Марины мы с ней пару раз с удовольствием искупались. Но вообще-то уже во всем ощущается приближение осени - ни земля, ни воздух ни капельки ни пригреваются, так что на берегу мерзнешь намного сильнее, чем в воде.

Читать ничего не брал, думал над новым замыслом - хочу написать "Большую книгу любви": большеобъемное свободное эссе с включением чужих стихов, рассказов, писем, прочитанных или услышанных ранее историй на данную тему, моих собственных размышлений и моего личного опыта. Эпиграф из Пушкина: "...Здесь нет места ни для аристократа, ни для демократа. Здесь только одна-единственная великая сила - ЛЮБОВЬ".

* * *

Ночью проснулся от сильнейшего ливня и часа два лежал, слушая его шум. В среду Марине было нужно к 12 часам на работу, и потому она поехала рано, а мы с Алинкой ещё подремали, потом позавтракали и отправились следом одиннадцатичасовой электричкой. Заскочил на десять минут в "Литгазету", потом побывал в Союзе писателей, где я взял свежий номер газеты "Завтра", и поехал с Алинкой домой, так как к 16-30 ей нужно было быть в Марьино у врача на сеансе иглоукалывания.

* * *

В "Завтра" - прочитал сообщение о том, что на редакцию журнала "Наш современник" упала стена рядом стоящего шестиэтажного дома, в котором велся ремонт. Тут же помещен снимок Станислава Куняева на фоне руин... Попробовал дозвониться до кого-нибудь из редакции, чтобы узнать, насколько серьезно повреждено здание, но все телефоны молчат, видно, никого нет в городе. Боюсь, как бы эта авария не послужила основанием для отказа в публикации моего романа о Москаленко, который я ещё в июне оставил для ознакомления Куняеву - скажут теперь, что, мол, рукопись погибла под руинами, так что, извини...

Гвоздь "Литературной газеты" - статья Дмитрия Беловецкого о предательстве генерала КГБ Олега Калугина, выдавшего Западу некоторых из своих коллег по разведке, и Вадима Бакатина, выложившего американцам на блюдечке прочие тайны наших спецслужб. И хотя автор статьи и пытается заслонить сущность сделанного этими людьми витиеватыми высказываниями типа: "я думаю, что предательство - это ещё и момент нравственной саморегуляции, подчиненной не только собственной эмоциональной оценке, но общечеловеческим принципам, нормам, понятиям добра и зла", клеймо Иуд двум этим "деятелям" не смыть с себя уже никогда.

В этом же номере "Литературки" мне запомнился рассказ Виктора Широкова "Счастливчик Белов" - о крахе частных ожиданий, вызванном крушением СССР, а также стихи донецкой поэтессы Натальи Хаткиной. Ее поэтический голос я запомнил ещё со времен своей жизни в Донбассе - я до сих пор помню, как, познакомившись впервые с её стихами (лет, наверное, уже пятнадцать двадцать тому назад назад), я вполне серьезно, хотя, так сказать, и "заочно", влюбился в их автора. Но надо признаться, что мое чувство так и осталось тогда платоническим, так как я в то время был ещё мало кому известный начинающий критик, а она уже вовсю печаталась в донбасских изданиях, а главное опубликовала тогда счастливые стихи о состоявшейся любви и испытанном чувстве материнства: "Под окошком больничной палаты / ты кричишь: "На кого он похож?" - / На тебя, дурачок. Всё как надо. / Ты теперь никогда не умрешь..." В новой подборке, насколько можно видеть, преобладают совсем иные мотивы и настроения, но талант поэтессы остался на том же высоком уровне: "Когда я слышу гаммы за стеной, / я мучусь неизжитою виной. / Мне мама в детстве говорила с чувством - / коль я не овладею сим искусством, / то стану бедной, старой и больной... // И это всё произошло со мной"; "...Потемнело окно - и так хочется быть откровенным. / И кого-то большого за малые беды корить. / Ты приходишь ко мне темным вечером с белым портвейном. / Не ходи без портвейна - о чем нам с тобой говорить?"; "В темное небо смотрю - / как-то мне всё непонятно. / "Господи, - говорю. - / Тошно без связи обратной!.."

* * *

...Ну а вечером я опять листал свои записные книжки двадцатилетней давности, обнаруживая в них будто бы и не мною написанные строки:

"...И будет день. А значит, будет пища. / А может быть, совсем наоборот: / потухнет печь в моем пустом жилище / и кредиторы встанут у ворот. // Но будет день! А значит, будет солнце. / Но даже если будет дождик густ, / я выйду в сад и прямо под оконцем / жасмина посажу красивый куст. / Или забор поправлю у старушки / и из колодца наношу воды. / Иль будут виться под рубанком стружки, / и буду я, как прежде, молодым... // Я работягу - не изображаю. / Но жизнь - идет, и это - не пустяк. / Я строю дом. Я дерево сажаю. / Я вижу мир... И я в нем - не в гостях."

"Постигаю рождение дня, / по ноге хворостинкой стегаю. / Жизнь, как в улицу, входит в меня, / шагом спринтерским настигая..."

"Ездил я с шоферьем отчаянным / по суровым сибирским зимникам. / Подкреплялся в дешевых чайных, / ночевал у знакомых Зинок. // И на сотни таежных милей / слыл я ухарем и пижоном. / Мужики меня - в чайных били, / утешали меня - их жены..."

"Поземка мыкалась по улице / и в переулках, что тихи, / с грудным надрывом Ахмадулинским / читала белые стихи..."

"Замерзну - ног не разогнуть - / в твой двор сверну с большой дороги, / и словно самый трудный путь, / пройду пять метров до порога. // Ты вскрикнешь: "Снегом не труси!" / А я - не в силах ни словечка - / скорей замерзшие усы / развешу над горячей печкой. // А после будет крепкий чай / тепло в избе и ужин грубый. / Прикосновенья невзначай / и поцелуй пьянящий в губы... / И как тут не сойти с ума / от теплоты, тебя и ласки? / И жизнь - прекрасна! И зима - / уже не злей, чем волк из сказки!"

"...И в сад, в цветы, в размытые черты / открыть окно, как будто створки шлюза, / и музыка придет из темноты, / а может быть, не музыка, а Муза..."

"...Отшлифовать строку до лоска, / мысль очищая от оков, / и получить диплом философа / за тонкий сборничек стихов..."

"Улыбнись - и обнаружишь ты, / что живут с тобою по соседству / мотыльки, деревья и цветы, / и стихи, и собственное детство. // Годы сбрось - раскрепостись, запой, / смеха шар подбросив, словно мячик, / и на дождик ласковый слепой / поспеши, забыв, что ты не мальчик. // И пускай, сбегая по щекам, / станут капли чуть солоноваты - / наклонись и глупого щенка, / защитив под тканью пиджака, / отогрей на сердце, как когда-то..."

"...Вот так и любовь - не сложней и не проще, / чем песнь соловья над притихшею рощей..."

"...Еще вчера я мог дать дёру / на Сахалин иль в Магадан, / но мне судьбу за косы дергать / уже - увы! - не по годам..."

"...Укутав стареньким платком / по-детски острые ключицы, / трет Муза, всхлипнувши тайком, / озябший носик рукавицей..."

"Знаю я - судьба не балует, / что ж скулить от пустяков? / Даже лисы улыбаются, / свесившись с воротников..."

"...И глядя в ночь, в окне - увидеть отраженье, / и плохо понимать, что это тоже - ты..."

23 августа, четверг. На 14-30 я был приглашен в Международный фонд славянской письменности и культуры, где должна была состояться пресс-конференция в защиту Слободана Милошевича. Так как Алинку сейчас не с кем оставлять дома, то решил взять её с собой, и после визита к врачу на очередной сеанс иглотерапии мы с ней поехали в центр города. Пока было свободное время, заехали в книжный магазин "Библио-Глобус", узнали, что третья книга о Гарри Поттере выйдет только к концу года, а потому купили Алинке две книги нашей писательницы Людмилы Матвеевой о школьницах - пускай читает не переводную, а свою русскую литературу.

В назначенное время мы были в Черниговском переулке, немного подождали и встреча началась. Одним из первых выступал брат Слободана - Борислав Милошевич, и во время его выступления произошел один почти мистический эпизодик. Когда он говорил о ситуации в Югославии и о своем брате, раздался вдруг звонок мобильного телефона и из гаагской тюрьмы позвонил Слободан Милошевич. Журналисты ринулись к трубке, чтобы услышать голос президента-узника, нам, правда, было его слышно хуже, но Борислав слушал и передавал нам слова своего брата...

Потом говорили Геннадий Зюганов, Николай Иванович Рыжков, другие ораторы. Все были единодушны - Международный Трибунал нелигитимен и не имеет права судить лидеров суверенных государств. А я сидел и испытывал чувство глубокого позора. Увы, мы вместе с нашими речами давно проиграли схватку. Милошевич сидит в тюрьме, Косово отдано албанцам, миром правят США, а нас никто уже давно всерьез не слушает. Сегодня нужно не Бушу протесты слать, а делать все возможное, чтобы руководство России наконец-то оправилось от чувства страха перед НАТО, и чтобы наши Путин, Касьянов и министр обороны Иванов вспомнили, что они, едри их в корень, мужчины, а не тряпки. Если мы не покажем Америке свою силу, то скоро и мы, и весь остальной мир превратится не более как в её задворки.

Официальная часть встречи длилась часа полтора, Алинка успела сильно проголодаться, так что последовавший в завершение мероприятия фуршет оказался весьма кстати. Отведав шашлыков, рыбы в кляре, жареного поросенка и запив все это кока-колой, мы сфотографировались на фоне модели памятника митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому Иоанну работы Вячеслава Клыкова и поехали домой.

* * *

Вечером, по уже установившейся привычке, я закончил миновавший день ревизией своих записных книжек. И опять не удержался, чтобы кое-что из них не выписать сюда:

"...А я, дурак, уверовал в триумф, / считал тебя, словно монеты в ларе. / Но оказалось - посох и треух / да нищенская сумка - мои лавры..."

"Как одноглазый волк в кустах, / за мной следит тайком звезда, / и как когтями шатуны, / хватают ветки за штаны. / И в страхе я свернул назад, / и понял я, что виноват / за то, что я - один из тех, / кому убийство - род потех, / кому что роща, что зверьё - / материал, еда, сырье, / и потому мы - не в чести... / Природа, милая, прости."

Запись на полях завхозовского гроссбуха: "Отпуская тушенку - не забудь про душонку!"

* * *

...Уже перед тем как лечь спать, Алинка прочитала нам свои дневниковые записи за этот день. Фрагмент, касающийся нашего с ней посещения Фонда славянской письменности и культуры, заканчивается словами: "...А потом был фуршет, на котором были вкусные шашлыки и "Пепси", но в зале было очень сильно тесно и Зюганов все время мешал своим задом папе есть".

24 августа, пятница. Едва проснувшись, взялся за недолистанные вчера записные книжки. За последние дни это стало прямо каким-то наваждением перебирать руины недописанных стихов своей далекой юности:

"...И все снится, снится мне ночами, / как, захлопнув юность за собой, / мальчик с неокрепшими плечами / за меня спускается в забой..."

"Ни женщина любимая, ни друг / не в состояньи, жертвуя собою, / тебя отвлечь, когда найдет запоем / стихов всепоглощающий недуг..."

"Сколько ж сидеть затворником? / Сколько же лет мечтать? / Выучиться б на дворника, / улицы б - подметать..."

"...Ночь поразвесила кошму, / слегка проточенную молью, / и свет потусторонний - с болью - / просачивается в нашу тьму..."

"Зря мотался я по дорогам, / увязая средь луж и жиж, / счастье сутью подобно Богу: / верить - веришь, а видеть - шиш..."

"...Но не внемля угрозам зимы, / ни копья не заначив в резерве, / я раздал, как получку взаймы, / свое сердце..."

"...И отмолчаться не с руки, / и не поведать миру мысли... / Я начал жизнь с такой строки, / что продолжать - уже нет смысла."

* * *

К двенадцати часам дня (опять с Алинкой, которую боязно бросать дома одну) поехал в Правление Союза писателей России. Созвонился там с Виктором Васильевичем Петелиным относительно нашей предстоящей поездки в Сызрань и передал Громову в Самару номер его паспорта, чтобы там покупали билеты на поезд. Потом поговорил с Владимиром Бондаренко, послонялся по полупустому зданию и поехал домой сидеть за компьютером.

В метро, на переходе с "Курской" на "Чкаловскую", увидел индивидуальные гороскопы на четвертый квартал 2001 года и купил себе (знак Тельца) и Марине (Девы). Понимаю, что пользоваться советами астрологов это большой грех, но все равно не могу удержаться, чтобы хотя бы одним глазком не заглянуть в будущее. Господи! Ну когда же Ты пошлешь нашей многострадальной России мир и процветание, а мне, грешному - успех и везение?.. Спаси и помилуй...

25 августа. Всю субботу работал над началом задуманного ещё год назад в Заветах Ильича романа "Лаборанты Лабиринта". Вещь намечается очень сложная, многое я вижу ещё только в общих чертах, четкого сюжета покуда нет, так что работа продвигается медленно и трудно. Но я не хочу писать то, что могут вместо меня написать другие, мне хочется сделать такой роман, который бы буквально ЗАСТАВИЛ прочитать себя и правых, и левых, и авангардистов, и традиционалистов. Сегодня вообще нужно писать такие вещи, чтобы они, словно шаровые молнии, разрывали темноту общественного сознания и гипнотизировали читателей своей яркостью и необычностью. Но при этом чтобы и не оказались такими же идейными пустышками, как романы пресловутого Бориса Акунина и ему подобных...

* * *

...Во второй половине дня Марина и Алинка сагитировали меня сходить к метро "Марьино" на рынок и поискать там Алинке туфельки к первому сентября. Походив часа полтора по торговым рядам двух рынков, мы ничего подходящего не нашли (отечественной продукции на рынке нет совсем, а импортная обувь очень узка в пальцах и из-за этого непригодна для носки), мы купили шестикилограммовый астраханский арбуз и вернулись домой.

А вечером я опять выписывал строчки из своих читинских черновиков:

"Ну вот я в городе... Что толку? / Когда забыть я не могу - / рассвет, летящую моторку, / сохатого на берегу / и гор осенних панораму, / как слайд, застывших на экране..."

"...Расчехляются ружья. / Бродит дождь по меже. / Листья желтые кружат, / как обрывки пыжей // или солнца осколки... / И дрожит, замерев, / мир в прицеле двустволки, / словно загнанный зверь. // Это - осень. Понуро / над опавшим леском / тянут к югу амуры / за гусей косяком. // Значит, скоро - дремота. / Значит, скоро - зима. / Это - осень. Охота! / (Помраченье ума.) // (..........) // ...Я не выстрелю. Мирно / я ружье преломлю. / Ты живешь в этом мире, / и его я - люблю. // И вернусь я на дачу, / выну фляжку вина / и с собой за удачу / буду пить до темна. // А средь ночи услышу, / как роняет мне сад / спелых яблок на крышу / золотой звездопад..."

"Застынет август у межи. / И утро, предвкушая осень, / так нестерпимо обнажит / деревья, дали и вопросы, / которые хотел ты скрыть / от самого себя и Бога..."

"Зима прибьет к воротам белый щит, / сойдя на спящий город белым светом. / И сердце без причины заболит / от наготы беспомощного снега..."

"...Но жизнь, как айсберг, очень часто, / на вид - цыпленочка милей / нам рвет своей подводной частью / сердца, как днища кораблей..."

"Мне целых 28 лет! / И плюс - всемирная история. / Не ждать мне пенсии. Поэт - / вневозрастная категория..."

"Устав от вечной суеты, / от нескончаемых обманов, / своей душевной пустоты / и недописанных романов, // устав от жизни, от дорог, / от постоянных козней рока, / я вспомнил: есть на свете - Бог, / и стал взывать с мольбами к Богу..."

26 августа, воскресенье. В одной из записных книжек наткнулся на сюжет фантастического РАССКАЗА:

...На древнюю Землю прилетел космический корабль, и его обитатели пошли устанавливать контакт с местным населением. Но то набросилось на них с камнями, копьями, палками, и контакта не получилось. Звездолетчикам пришлось возвратиться к месту стоянки корабля, но придя туда, они увидели вместо него провал с кипящей магмой - Земля ещё находилась в стадии формирования, и на ней шли магматические процессы. Оставшись без всего, пришельцы были вынуждены учиться примитивному образу жизни - осваивать охоту на зверей, жизнь в норах и т. п. Так у них выработалась форма стаи, согласованность в действиях во время загона дичи и другие традиции. За миновавшие тысячелетия они полностью одичали и окончательно забыли, кто они такие есть и откуда сюда прилетели. Но все-таки иногда, при виде людей, сквозь мрак атрофированного мозга у кого-нибудь из них вдруг пробивается непонятно откуда взявшаяся мысль:

- Надо догнать, надо сказать им... Они поймут, они ведь тоже мыслящие...

В финале рассказа одному из молодых членов их общины - Ару - вдруг снится сон, в котором ему через генетическую память открывается правда обо всем, что случилось с их экспедицией в далеком прошлом.

Рассказ завершается следующей сценой:

"...Ар видел, как заволновались люди в повозке, завидев его приближение. Они энергично жестикулировали и о чем-то друг другу кричали.

- Наконец-то! - подумал он, бросаясь за ними. - Наконец они меня поняли, догадались, что я хочу им сказать... Я сумею это сделать, я все вспомнил. Сейчас, сейчас я все им расскажу, - думал Ар, слыша, как колотится в груди сердце и боясь, как бы из его сознания не ушло это внезапно открывшееся видение тысячелетней давности - опускающийся в девственные леса космический корабль, выбегающие из его лона далекие сородичи Ара, первая встреча с аборигенами, летящие в пришельцев дротики, возвращение к кораблю и страшное чувство одиночества при виде дымящегося кратера на месте его стоянки... - Мы поймем друг друга, мы обязаны понять, ведь мы - братья по разуму, - подумал он, и в этот момент ночь раскололась перед ним на два ослепительных солнца и, зарываясь головой в снег, он увидел далеко-далеко над лесом зеленоватую подмигивающую звездочку.

- Здоровый волчина! - проговорил, подойдя к Ару, старший из аборигенов и поддел валенком лежащее на снегу тело.

- Лучше б волчица, - заметил, приближаясь с дымящейся двустволкой, молодой. - За волчицу в конторе на полсотни больше дают...

- Ничего, - довольно крякнул старший, закидывая волчью тушу в сани. И так скажи спасибо за подарочек. Сам на жакан прибег...

И подгоняемая страхом лошадка бойко засеменила к уже зажигающей в начинающемся сумраке огоньки деревушке.

...А в это время где-то далеко в лесу, влекомые непонятной силой сородичи Ара задирали головы в небо, и к далекой мигающей звезде летел их леденящий, рвущий на части сердце вой нестерпимой тоски и отчаяния.

На землю опускалась ночь..."

27 августа. Прочитал роман Валерия Хатюшина "Поле битвы" сверхоткровенную историю о борьбе евреев против России и Христа. В нем очень много горьких, но, на мой взгляд, правильных наблюдений типа высказываний о том, что "человечество дошло до такого состояния, при котором оно уже не имеет права на жизнь" - ведь мы и на самом деле живем сегодня только из величайшей Божьей любви к нам, а не по каким-то там заслугам. Какие уж тут заслуги, если мы за свое безбожие давным-давно заслуживаем самого сурового наказания! И напрасно мы, как и герой романа Хатюшина - Николай Иванов, оправдываемся: "Уж больно время нам досталось какое-то..." Отвечая ему на это, Никодимов говорит, что "в России время всегда - т а к о е".

Разоткровенничавшийся в порыве осознания своей власти бес (он же еврейский эмиссар Яков Исаакович) делает Николаю страшные признания: "Вас не должно быть. И вас не будет. Это уже решено. России конец, Иванов. Мы сократили и разоружили вашу армию до полного ничтожества. Здесь всегда будут только наши президенты. Ни одна ракета отсюда никогда не взлетит. В ближайшие годы по всей России начнется настоящий голод, и зимой в городах перестанут отапливать дома. Мы отключим у вас электричество, а газ пойдет исключительно за границу. Ты сам знаешь, ни на какое восстание ваше безмозглое население уже не способно. Эти бараны будут ковыряться в помойках и молчать... Мы завезли сюда кавказцев. Больше миллиона кавказцев... Они ждут нашей команды..."

Таким вот видится автору мрачная перспектива нашего дальнейшего существования. И хотя, на первый взгляд, противопоставить этому прогнозу и нечего, душа все-таки улавливает в написанном некоторый потаенный и, может быть, не осознаваемый и самим сочинителем, подвох. Ведь создавая свой роман, писатель рисует концепцию развития мира, исходя единственно из сегодняшней роли Бога в происходящем на Земле, а на сегодня Его роль в судьбе России откровенно пассивна, так как земные испытания как раз для того нам Богом и попущены, чтобы, проходя через них, мы доказали Ему свою веру. Сам же Бог проявит Себя только тогда, когда наступит время решать нашу судьбу в Вечности, а в мирские разборки Он вмешиваться не будет...

Но роман - это все-таки художественное произведение, от которого читатель вправе ожидать четко прорисованной идейной картины, а в "Поле битвы" люди фактически брошены один на один с бесами; Бог же, я повторяю, присутствует в романе только в качестве декларируемого героями символа Победы, и от этого их завтрашний день носит весьма неуверенный характер.

Ну а ещё роману мешает то, что он не свободен от личной ненависти автора к евреям. Я думаю, что это плохо, так как отрицательное отношение к персонажам (какой бы они ни были национальности!) должно само вырастать из совершаемых ими по ходу сюжетного действия поступков, а не навязываться автором читателю.

* * *

На работе весь день прождал А. Н. Крахалёва - ростовского издателя, который позвонил мне накануне и сказал, что после двенадцати часов подъедет, чтобы подписать со мной договор на издание моего романа о "Курске". Но что-то, по-видимому, помешало ему сделать обещанное, и вплоть до шести часов вечера он так в Правлении и не появился. (Позже, я думаю, тоже.) Ну да на всё, как говорится, воля Божья. Может быть, он приедет завтра...

* * *

Из случайных рифм:

...Кто там мчится без кальсон? / Не иначе, как масон. // А вдогон ему свистит - / не иначе, трансвестит... // Кто ж ума России даст? / Каждый третий - педераст!

28 августа, вторник; УСПЕНИЕ Пресвятой Богородицы. В рождестве девство сохранила еси, во успении мира не оставила еси, Богородице. Преставилася еси к животу, Мати сущи Живота, и молитвами Твоими избавляеши от смерти души наша.

Величаем Тя, Пренепорочная Мати Христа Бога нашего, и всеславное славим успение Твое.

* * *

Съездил с Алинкой на работу - покуда Ганичев в отпуске, там тихо, можно было бы и вовсе не ходить, но мне надо было увидеть директора издательства "ПАЛЕЯ-МИШИН" Н.Л. Мишина, издающего сборник произведений участников литературной студии "Марьинская Муза", которую мы с Мариной уже третий год ведем у себя в районе. А точнее, вели до сих пор, так как именно изданием сборника мы и завершаем свою работу с самодеятельными литераторами района Марьино, отпуская их в свободное плавание.

Однако Николай Лукьянович появился только в 17-00, и фактически весь мой день ушел на то, чтобы узнать, что информация о книге поступит из типографии только завтра.

Правда, забегал на полчаса поэт Евгений Антошкин и мы с ним неплохо поболтали о проблемах творчества. Я опять говорил о том, что представителям его поколения нужно срочно писать мемуары, иначе о нашем времени останутся свидетельства одних только представителей демократического крыла. Вон сколько их понаворочали - тут и Евтушенко, и Вознесенский, и Ахмадулина, и Андрон Кончаловский своих воспоминаний понакатали, а с нашей стороны, кроме книги Станислава Куняева, фактически нечего и противопоставить.

29 августа, среда; перенесение Нерукотворного Образа Господня из Едессы в Константинополь. Пречистому образу Твоему покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже: волею бо благоволил еси плотию взыти на крест, да избавиши яже создал еси от работы вражия. Тем благодарственно вопием Ти: радости исполнил еси вся, Спасе наш, пришедый спасти мир.

Величаем Тя, Живодавче Христе, и почитаем пречистого лика Твоего преславное воображение.

* * *

...Сегодня в очередной раз обратил внимание на то, что практически все подземные переходы и станции московского метро заполнены беспризорными маленькими оборвышами, занимающимися выпрашиванием милостыни. Много их сегодня стало и на столичных улицах, полным-полно на вокзалах, но при этом не видно ни малейших признаков того, чтобы власть хотя бы как-то занималась решением этой проблемы.

Поразительно, но даже в первые годы советской власти, когда в стране царила самая настоящая разруха, власть сумела найти и силы, и средства для того, чтобы ликвидировать беспризорщину и устроить бездомных детей в воспитательные учреждения, сделав их полноценными членами общества, а вот сегодня, чуть ли не сто лет спустя - до них никому нет абсолютно никакого дела...

То же самое можно сказать и в отношении бомжей, которые часами катаются в вагонах метро, вытянувшись на сидениях и наполняя поезда невыносимым запахом гниющей одежды и много месяцев не мытой плоти.

Думаю, что ЭТО - гораздо ярче, чем даже экономические показатели характеризует и сегодняшнюю власть, и сам наш сегодняшний строй. Потому что, каких успехов можно ожидать от государства, главный город которого переполнен нищенствующей детворой? Ведь она - завтрашнее население России...

30 августа, четверг. Читаю сразу две книги - это повесть Людмилы Матвеевой "Конкурс красоты в 6-А" и сборник статей Николая Горбачева "Не опоздай на помощь другу". Первую я купил несколько дней назад Алинке в противовес опьянившим её сказкам Дж. К. Ролинг о Гарри Поттере, и хотя она наполнена исключительно недетскими страстями (школьницы там практически ни о чем, кроме любви, не думают, и вся повесть - это по сути летопись их влюбляний и измен), тем не менее, это по крайней мере наша реальная жизнь, а не виртуальная заграничная сказка... Ну, а вторую книгу мне вчера подарил сам автор - это сборник его статей о литературе и о литераторах, рассказы о встречах с известными российскими писателями и интервью с ними. Многие статьи написаны по несколько лет назад и потому кажутся отчасти устарелыми, но в целом, я считаю, что такие книги сейчас крайне необходимы и говорю всем нашим, чтобы они писали свои воспоминания. Иначе историю литературы конца ХХ века будут когда-то изучать лишь по мемуарам писателей демократического крыла. Уж Евтушенко-то, Вознесенский, Ахмадулина, Андрон Кончаловский и их соратники по западолюбию понаписали свои тома, а у нас пока на подобное отважился один только Станислав Куняев. Именно об этом я говорил день назад с поэтом Евгением Антошкиным, а вчера с забегавшим в Союз писателей Лоллием Петровичем Замойским - сыном известного в тридцатые годы писателя-деревенщика Петра Замойского, 105-летие которого мы праздновали в конце июня в Пензенской области. Лоллий Петрович долгие годы работал журналистом-международником (в Италии и Франции), написал книгу о масонах, был знаком с множеством интересных людей и мог бы написать об этом неплохую книгу.

* * *

В три часа дня заехал в издательство "Гелеос" - завез им рукописи книг Сергея Сибирцева и Евгения Чебалина, поговорил о предстоящей ярмарке и взял для рецензирования две книжки - не переиздававшийся с дореволюционной поры роман Марка Криницкого "Случайная женщина" и книгу прозы Николая Климонтовича "Конец Арбата". Идя домой, не удержался и купил увиденный в одном из магазинов "Полный астрологический календарь на 2002 год", в котором меня соблазнило обещание того, что "2002 год удачен для Тельца, возможно, это время, когда мечты и желания становятся реальностью..."

31 августа, пятница. ...Второй день, отложив в сторону все, что читал ранее, наслаждаюсь купленной вчера по пути в Союз писателей книгой Стивена Кинга "Как писать книги". Кинг - это общепризнанный король романов ужасов; рассказываемые им истории наполнены кровью, вампирами, оборотнями, занесенными из Космоса монстрами и всевозможной прочей злобной нечистью; это стопроцентно нехристианская проза, в которой напрочь отсутствуют даже следы Бога, но, тем не менее, он - первоклассный мастер своего жанра, и в области творческих переживаний во многом мне очень близок и по крайней мере - интересен. Я практически не отрываясь проглотил первую часть книги, повествующую о его становлении как писателя - о нищенской жизни в качестве работника прачечной и провинциального учителя, годах бесплодных писаний, приносящих только отрицательные ответы из редакций журналов и издательств. Это так похоже на все то, что прошел в своей жизни и я... Да и только ли я? В опубликованной во вчерашнем номере "Независимой газеты" биографии Виктора Пелевина приводится эпизод, рассказывающий, как будучи уже печатаемым автором он приходил к одному из своих друзей с просьбой помочь ему устроиться на работу в информационное агентство. "А что так, зачем?" удивился тот. "Надо же на что-то жить", - объяснил Пелевин. Так что безденежье для начинающего писателя - состояние, к сожалению, традиционное. Жаль только, что время выхода из стадии "начинания" тянется иной раз слишком долго, и не всегда - по причине творческой несостоятельности автора...

Вторая же часть книги Стивена Кинга посвящена непосредственно профессиональным советам тем, кто решил посвятить свою жизнь писательству, и здесь, несмотря на уже достаточно немаленький собственный опыт, я с удовольствием прочитал целый ряд рекомендаций, которые наверняка мне когда-нибудь пригодятся. Встретил я здесь и немало подтверждений каким-то из своих личных наблюдений, а самое главное - Кинг помогает творчески раскрепоститься и доверять в первую очередь тому, что звучит в тебе самом. Я с настороженностью отношусь к его "ужастикам", но пишет он просто захватывающе, этого у него не отнять...

1 сентября, суббота; День Знаний. Отвели Алинку в новую школу - она располагается немного подальше от дома, но зато - с углубленным изучением искусств. В той, где она училась раньше, давили в основном на математику, да и вообще был ряд отрицательных моментов, от которых хотелось избавиться. Так, например, в ней училось очень много детей переселенцев с Кавказа и из Средней Азии, причем многие из них - проживают в Москве без прописки, а следовательно - были приняты в школу без соответствующего медицинского освидетельствования, вследствие чего в школе несколько раз вспыхивали эпидемии всяких опасных инфекционных заболеваний.

Но главное, конечно - это Алинкино стремление к творческому самовыражению, её любовь к театру, музыке, современным танцам и художественной литературе, чему в новой школе как раз и уделяется первостепенное внимание.

* * *

...Отправив своих женщин на Черкизовский рынок искать Алинке туфельки для школы, я бросил все другие дела и с наслаждением дочитал до конца исповедь Стивена Кинга "Как писать книги", которая, оставаясь недочитанной, просто не давала мне ничем заниматься! Казалось бы, на первый взгляд, ну кто такой этот Кинг? Подумаешь - сочинитель бессмысленных страшилок, этакий коммерсант от литературы, зарабатывающий себе капитал на использовании человеческого пристрастия к леденящим кровь историям - а вот прочитал его исповедь, и вижу совсем другого человека, который говорит во многом близкие мне вещи. Ну, например о том, что: "Писательство - это не зарабатывание денег, не добыча славы, женщин или друзей. Это в конечном счете обогащение жизни тех, кто читает твою работу, и обогащение собственной жизни тоже. Оно чтобы подняться вверх, достать, достичь. Стать счастливым, вот что. Стать счастливым... Писательство - это волшебство, как вода жизни, как любой творческий акт. Вода бесплатна, так что пей. Пей и наполняйся".

Замечательные слова, и язык замечательный. Хотя он не стесняется заявить и о том, как в детстве его зачаровала идея "посрать по-ковбойски", то есть - вышагнуть из рамок своего маленького серого "я" и хотя бы на одну минуту стать тем, кем ты себя видишь в мечтах...

Должен признаться, что мне теперь очень сильно хочется прочитать все написанное Стивеном Кингом. Надо посмотреть, нет ли его книг в библиотеках, а то покупать все его двадцать или даже больше романов будет довольно накладно.

2 сентября, воскресенье. ...На дворе второй день стоит ужасный холод, будто это и не первые дни сентября, а конец октября. Надо сказать, что последние годы погода в Москве вообще приняла отвратительный характер, я ведь помню - я хоть и не коренной москвич, но учился здесь с 1973 по 1978 год в Горном институте, а с 1988-го по 1893-й в Литературном, - какие золотые сентябри бывали раньше в столице! А лето? В былые годы в подмосковных лесах от жары загорались торфяные болота, а ныне мы не можем на даче спать без теплого трико, свитера да ещё и включенного на всю ночь калорифера! Май-июнь мы вообще не выезжали туда из-за собачьего холода, и с середины августа тоже прекратили. Получается, что тепло стало приходить сюда только на полтора месяца, не больше. А это говорит о том, что в результате человеческой деятельности начинают происходить необратимые изменения климата...

* * *

Марина с Алинкой вынуждены снова отправиться на рынок - девочке не в чем ходить в школу, а найти подходящую обувь никак не получается. Повсюду продаются такие дурацкие модели, что или жмут пальцы, или спадают с ног.

Посадив их в автобус, идущий на Зябликовский рынок, зашел в построенный рядом с нами новый храм иконы Божией Матери "Утоли моя печали". Литургия уже приближалась к моменту принятия Святых Таин и, слушая возносящееся под купол пение клира, я испытал минуты подлинного душевного трепета и благоговения. И как когда-то, уже теперь много лет тому назад, снова почувствовал, что именно здесь мой дом, и здесь хотела бы всегда находиться моя душа... Но разве же это возможно, Господи? Столько вокруг дел ожидает меня, столько людей, которым я нужен...

* * *

...А дома я опять думал о прочитанной накануне книге Стивена Кинга. И понял, что каждый писатель должен непременно написать книгу о себе и своем пути в литературу. Это так важно и интересно. Вот и на творчество Кинга я после его исповеди начал смотреть другими глазами. Ибо я теперь понимаю мотивы его обращения к теме ужасов, знаю основу его мировоззрения. Да, он, как я и говорил раньше, не христианский писатель, и выведенному в его произведениях злу не противостоит ничего, кроме воли самого человека, но это-то, на мой взгляд, как раз и разоблачает пустоту окружающего его западного мира, не способного подсказать человеку, что все его беды происходят только из-за его отпадения от Бога.

И словно в подтверждение этих моих мыслей, в православном календаре "Год души" на страничке сегодняшнего воскресенья напечатаны размышления святого праведного Иоанна Кронштадтского "Молитва покаяния и веры", где он в частности говорит:

"Здесь, в мире суеты, в мире прелюбодейном и грешном, непрестанно и часто незаметно души и тела наши червь и тля тлит, и татие мысленные подкопывают и крадут сокровища души (Мф. 6, 19), правду и мир и радость о Дусе Святе (Рим. 14, 17). Какое же верное средство от этого постоянного растления греховного, от этих мысленных татей? Молитва покаяния и веры. Она оживляет, воскрешает истлевающую в обольстительных похотях душу нашу, прогоняет мысленных татей; она бич их, а для нас - источник силы, жизни и спасения. Слава о сем Господу!

Молитва предохраняет и избавляет нас от греха. С молитвой веры хорошо живется, ибо при молитве живем с Господом, Который просящим обещал всякие блага: Просите, и дастся вам; ищите, и обрящете; стучите, и отверзется вам. Всяк бо просяй приемлет, и ищяй обретает, и стучащему отверзется (Мф. 7; 7, 8). Слава, Господи, словесам Твоим всеистинным.

Господи! даждь просящим у Тебя, чрез мое недостоинство, благ различных, прошения сердец их. Аминь."

* * *

...И понял также, что надо садиться за автобиографическую книгу и мне. У меня, правда, написано несколько вещей мемуарного характера, но они касаются только каких-то локальных участков моей жизни - это эссе "Давай жить вместе", посвященное рассказу о нашей с Мариной любви, путевой очерк "Кольцо защиты", представляющий собой описание нашего с ней участия в Крестном Ходе по Волге накануне 2000-летия Рождества Христова, а также дневниковая хроника первых ста дней наступившего третьего тысячелетия "Сто дней миллениума". Ну и ещё - мои "Мелочи из критического блокнота", хотя они посвящены в основном встречам с литературными сюжетами и персонажами. Так что при случае обязательно попробую написать свои воспоминания о прожитом.

* * *

Ну а пока что читал присланную мне на днях из Саранска книгу стихов Камиля Тангалычева "Ближняя деревня", сквозным мотивом которой является тема оставления людьми их малой родины: "Облетают навеки деревья, / Провожая меня у ворот. / Покидаю последним деревню, / Чтобы там поселился Господь", - пишет, закольцовывая последним стихотворением все сказанное в книге, автор. - "...Будет жить, не нарушив завета, / Моя родина тысячи лет. / Если даже придет конец света, / Возле Бога не кончится свет. // Не дождавшийся Бога - рыдаю / И репейник кошу у ворот... / Ты прости, что тебя покидаю, / Но тебя не покинет Господь. // Я деревню Ему возвращаю, / Теплый дом в тупике полевом... / Богу родину я завещаю, / Взяв себе лишь скитанья Его".

В какой-то степени тема книги перекликается и с романом Арсения Ларионова "Раскаяние", и с повестью Алексея Варламова "Дом в деревне", и с целым рядом аналогичных произведений, посвященных тоске человека по своей малой родине. Но вот вопрос к Камилю Тангалычеву - а что делать Богу в деревне, которую покинули люди? Ведь даже не христианин по вере Иосиф Бродский понимал, что "в деревне Бог живет не по углам", ибо Он обитает не в рукотворных стенах, а в наших душах, и самый лучший храм для Господа это сердце человека. Так что рассчитывать на встречу с Богом в покинутых нами среди лесов деревеньках представляется мне делом весьма сомнительным. Если, конечно, речь в стихах поэта идет об Иисусе Христе, а не о каком-либо местном божке...

3 сентября, понедельник. В 11 часов утра состоялось очередное заседание Президиума Литературного фонда России, членом которого я являюсь. Явиться смогли не все, так как многие ещё не догуляли свой отпуск, но среди пришедших были В.П. Тур, Я.М. Мустафин, П.Ф. Алешкин, А.М. Турков, И.И. Сабило, С.Н. Семанов... В повестке дня - отчет Ивана Переверзина о работе Литфонда за лето, рассмотрение Устава региональных отделений ЛФ, вопрос о продаже акций Дома творчества "Малеевка" и разные текущие вопросы. Разговор был деловым и содержательным, в перспективе обозначились некоторые предполагающиеся финансовые успехи, и так что настроение у всех было приподнятое. Однако это не помешало всем провалить предложение Петра Алешкина о выдвижении собрания сочинений Анатолия Ананьева на Президентскую премию. При голосовании его рука была единственной, поднятой "за" кандидатуру этого писателя. Тогда как выдвижение книги Михаила Чванова на премию им. К. Аксакова, а поэтического сборника Станислава Золотцева на премию им. С. Есенина поддержали практически все присутствующие.

* * *

...Днем встретил в Правлении Станислава Юрьевича Куняева, который прибегал туда по каким-то своим делам. На вопрос, каково его мнение о моем романе про Москаленко и Берию, начал говорить, что после того, как на "Наш современник" упала стена и его кабинет завалило штукатуркой, они уже две недели не могут добраться до оставшихся там рукописей, так что, мол, сам понимаешь. Вот ликвидируют обрушение, и тогда...

Но я почему-то думаю, что и тогда тоже отыщется какая-нибудь причина, которая помешает им принять решение о публикации моего романа. Дай Бог, чтобы я оказался не прав, но последние десять лет это происходит исключительно по этой схеме, так что у меня имеются все основания говорить об уже сложившейся тенденции.

* * *

Из случайных рифм, которые я успел записать в этот день:

- Помилуйте-с, сударь, Вы лазили в мусорный бак-с?..

- В том баке, дражайший, собрал я бутылок на бакс!

* * *

...Вечером я все-таки решился отправиться в свой жизненный путь по второму кругу - начал писать мемуары...

4 сентября, вторник. ...Итак, операция по подъему атомохода "Курск" близится к своему завершению. Скоро от лодки отпилят развороченный взрывами первый отсек, поднимут на поверхность оставшуюся часть корпуса и вынут из неё останки погибших подводников. Через какое-то время народу даже объявят какую-нибудь более-менее убедительную причину гибели АПЛ, но правды все-таки не узнает никто. Потому что тайну гибели "Курска" надо искать отнюдь не на дне Баренцева моря. Зачем искать под водой то, что лежит на поверхности? Достаточно сопоставить опубликованные во всех газетах факты...

Ну, во-первых. Как стало сейчас известно, на борту атомохода была готовая в любой момент взорваться неисправная "толстая" торпеда, от которой Лячину нужно было как можно скорее избавиться. Во-вторых, прямо над головой у идущего почти в надводном положении "Курска" осуществлял стрельбу сверхмощными ракето-торпедами "Петр Великий", и одна из этих ракет оказалась тоже бракованной и произвольно сменила курс своего полета. В-третьих, карауля практически каждое движение К-141, на её "хвосте" сидели сразу целых три натовские субмарины, что делало возможность столкновения с одной из них почти неизбежным. В-четвертых, 100-метровая глубина, на которую по какой-то причине залез "Курск", была весьма небезопасной для плавания подлодки таких габаритов, и при неожиданном дифференте на нос это грозило столкновением с гранитным дном и неизбежным разрушением корпуса АПЛ. Ну и, в-пятых, в самом экипаже "Курска" недосчитывалось 19 боевых единиц, а с десяток мест было занято перед самым выходом лодки в море первыми попавшимися людьми; да и те, кто был постоянным членом команды, испытывали, как пишет "Независимое военное обозрение", чувство апатии к службе, вызванное социальными неурядицами, низким денежным содержанием и его многомесячными задержками.

И еще... Хоть об этом сегодня вроде как и неэтично говорить, но сам командир лодки Лячин собирался после окончания учений подавать рапорт о выходе на пенсию, а стало быть, его мысли в этом плавании могли быть весьма далеки от анализа окружающей обстановки... Так что условий для осуществления катастрофы было, пожалуй, более, чем достаточно. И если вспомнить, что ещё за несколько лет до трагедии в Баренцевом море знаменитая болгарская ясновидящая Ванга в одном из своих предсмертных пророчеств предсказывала, что Курск должен будет погибнуть "под водой", а в июле 2000-го года об аварии на атомном объекте в северных водах предупреждал уже наш старец Николай с острова Залита, да при этом ещё и называл точную дату - 12 августа, то становится невозможным отделаться от ощущения, что "Курск" просто не должен был возвратиться с этих учений, и его гибель является предопределенной свыше, причем не просто предопределенной, но обеспеченной с такой степенью "надежности", что, не столкнись он тогда с американской субмариной - в его бок обязательно въехала бы английская, уклонись он и от неё - на борту взорвалась бы "толстая" торпеда, успели бы сбросить за борт торпеду - лодку накрыл бы сверху своей экспериментальной ракетой "Петр Великий", а если бы промахнулся ракетой - так разрубил бы её сверху своим килем, потому что их курсы пересекались, ну а избежали бы, уйдя на глубину, и этой напасти - так врезались бы носом в гранитное дно, от чего сдетонировал бы торпедный боезаряд 1-го отсека, или произошла бы какая-нибудь другая нештатная ситуация, с которой неполноценный в количественном и качественном отношении экипаж не смог бы справиться, но уйти в этот день из района учений невредимым "Курску" было, похоже, уже не суждено...

Мистика, скажет кто-то? "Курск" - корабль обреченных?

Что ж, весьма и весьма похоже. Но самое невероятное, что даже эта апокалипсическая картина не является полной. И чтобы понять, что же все-таки произошло с нашим подводным ракетоносцем, нам придется вспомнить то, что произошло за последние 10-15 лет со всем нашим российским флотом.

Увы, картина здесь открывается просто удручающая. Если не обманывать себя, а смотреть правде в глаза, то надо открыто признать, что за послеперестроечные годы мы - под давлением США и НАТО - совершили почти полное уничтожение своего мощнейшего в мире подводного флота. Ни для кого уже не секрет, что северодвинские заводы работают сегодня исключительно на утилизацию наших субмарин, своей очереди на распиловку там ожидают сегодня 140 российских подлодок, тем же самым занимается сейчас и дальневосточный завод "Звезда". Там уже разрезано 19 атомных подлодок Тихоокеанского флота, а в ближайшее время будут распилены на металлолом ещё 5 АПЛ. Самое любопытное, что эту работу финансирует американская сторона, причем финансирует очень активно. Недавно в прессе мне попалось на глаза сообщение о том, что авторитетная комиссия американских экспертов считает процесс "реформирования" российской армии и флота крайне медленным и призывает правительство США потратить в ближайшие 10 лет 30 миллиардов долларов на помощь России в обеспечении безопасности её запасов ядерных материалов, в том числе - и на утилизацию наших подводных ракетоносителей. То есть - они готовы оторвать от себя 30 миллиардов, лишь бы только не остановились заводы, распиливающие наши АПЛ на иголки!

Причина такой "филантропии", думается мне, видна даже невооруженным глазом. Вспомним же ещё раз: до перестройки мы были хозяевами фактически всех океанов, наши лодки постоянно дежурили у берегов Америки, готовые в любой момент нанести ракетный удар не только по их надводным судам, но и по объектам на суше. Они, конечно, "пасли" нас в морях, но приоритет, безусловно, был тогда на нашей стороне, это однозначно... А вот за последние десять лет мы оказались вытесненными со всех морей, наши АПЛ сегодня почти не ходят в Атлантику, и в мировом океане безраздельно царствуют субмарины НАТО. Ради этого они и финансируют программы по утилизации наших подводных лодок. Пилите, мол, ребята, пилите. Зачем вам эти долгие плавания и прочее?.. Они уже стопроцентно сбросили нас со счетов и надеялись больше никогда не увидеть наших АПЛ за пределами российских доков, как вдруг произошло нечто, от чего их чуть не хватила кондрашка.

Случилось же следующее. Летом 1999 года российский атомный подводный крейсер под командованием капитана 1-го ранга Геннадия Петровича Лячина совершил невероятно дерзкий поход по Атлантике, утерев нос расслабившимся от собственного величия американцам. Это был воистину шедевр в жанре подводных рейдов! Первое - "Курску" удалось незамеченным выйти из Баренцева моря, и это при том, что практически все выходы из наших морских баз контролируются специальными автоматическими системами слежения и за каждым морским "углом", чуть ли не у самых выходов из наших бухт, наши АПЛ караулят натовские субмарины. На данный момент мировой океан буквально утыкан гидрофонами, отслеживающими каждое появившееся на воде или под водой судно! На пути в Атлантический океан необходимо пересечь Фареро-Исландский рубеж с его суперчувствительными гидроакустическими станциями SOSUS, а кроме того, надо постоянно помнить о противолодочных самолетах, эхолотах, спутниковом наблюдении из космоса... Это в Брюсселе на встречах с представителями нашего Генштаба американские адмиралы говорят о сотрудничестве во имя мира и партнерства, а под толщей морской воды ведут самую настоящую охоту за нашими подлодками. И вдруг они узнают, что капитану Лячину удалось обойти все расставленные на пути ловушки и провести свой корабль незамеченным сначала по Баренцеву и Северному морям, потом проскользнуть через заграждения Фареро-Исландской линии, пройти Атлантику и выйти прямо к Средиземному морю! Американцы обнаружили К-141 только на обратном пути, уже где-то после Гибралтара... О-о, я думаю, это была настоящая паника! Ведь российская подводная лодка (а тем более - такого класса) в этот район не заходила уже очень, очень давно... По тревоге был поднят весь 6-й флот США, одного только топлива, израсходованного на поиски нашей подлодки, было истрачено американцами на 10,5 миллионов долларов, а расходы на поиски и попытки слежения за "Курском" обошлись им в 20 с лишним миллионов долларов!

Но экипаж Лячина выполнил все (ВСЕ!) боевые задачи и благополучно возвратился домой...

Могли ли после всего этого в НАТО спать спокойно, зная, что где-то в океане дежурит наша суперподлодка, способная в любую секунду нанести удар по их хваленому Белому дому вместе с его знаменитым оральным кабинетом? Да они просто обязаны были занести её в список личных врагов Америки, как это сделал в свое время Адольф Гитлер в отношении капитана Маринеску. Под первым номером!

И вот 11 мая 2000 года Агентство военных новостей РФ дало сообщение, что в рамках планируемых на июль-август военно-морских учений на Северном флоте атомный подводный ракетный крейсер "Курск", имитируя аварию, должен будет лечь на грунт, а спасательное судно "Михаил Рудницкий" (проект 05360) проведет операцию по выводу на поверхность его "пострадавшего" экипажа.

Могли ли охотники за К-141 пройти мимо такой ситуации?

Наши адмиралы уверяют нас, что войти в район учений незамеченным было невозможно - там, мол, дежурили десятки наших кораблей, самолеты... Но я думаю, что это совсем не так. Представьте себе кучу надводных и подводных судов, сгрудившихся на сравнительно небольшой акватории - это десятки работающих эхолотов, шум множества винтов, грохот ракетных пусков. Да плюс ко всему малая глубина моря, делающая почти невозможной точную работу гидроакустиков. Да кучи учебных мишеней на дне, которые затонули тут в ходе проводившихся раньше в этом районе стрельб. А учебные мишени - это сваренные друг с другом в огромные секции металлические понтоны, которые после попадания в них торпеды идут на дно и создают там своей массой радиолокационные помехи. Вот и скажите, возможно ли в таких условиях отследить каждое появившееся в районе учений судно? Тем более что, по данным журналов "Scientific American" и "Зарубежное военное обозрение", уже к 1990-м годам американские АПЛ были тише наших подлодок на целых 30 дБ. Практически это значит, что при скорости 6 - 8 узлов их шумность не превышает уровня шума моря. Добавьте к этому привычку натовских субмарин держаться в приповерхностном слое воды, который имеет свою собственную температуру. В частности, в Баренцевом море в районе гибели "Курска" в дни трагедии этот слой был прогрет до +10 градусов по Цельсию, тогда как температура придонных слоев была около +4 градусов по Цельсию. При таком соотношении образуется слой, в котором при незначительных изменениях глубины резко изменяются значения температуры воды, от чего как раз очень сильно зависит скорость звука. В таких гидрологических условиях возможно возникновение различных акустических "теней", "линз", "зеркал" и "завес", под прикрытием которых лодки, обладая даже высокой шумностью, могут скрываться и оказываться "невидимыми" даже для самых совершенных средств гидроакустического обнаружения. Что-то, конечно, можно зафиксировать и в такой обстановке, но пока у нас об этом доложат начальству, пока согласуют, что это за объект, пока разберутся, чей он... А вокруг идут показательные стрельбы, а с "Петра Великого" шмаляют экспериментальными ракетами... Подходи, расстреливай под шумок ненавистный тебе "Курск" хоть с трех метров - пока поймут, что он затонул взаправду, а не лег на грунт, "имитируя аварию", лодка-убийца будет уже надежно спрятана в каком-нибудь из портов Норвегии.

И о том, что все именно так и произошло, написала газета "Версия", поместившая в номере 14 (138) от 17-23 апреля 2001 статью-расследование Вадима Саранова "Огонь по "Курску", в которой приводятся доказательства того, что нашу АПЛ "торпедировали американцы двумя торпедами "МК-48". В частности, автор статьи рассказывает, что, по полученной им в Североморске информации, уже "в первые часы после обнаружения лодки её корпус снимали на видео" и что на просматриваемой впоследствии пленке были хорошо видны "две большие пробоины в корпусе. Одна в районе полуразрушенного первого отсека, вторая - в районе третьего. Характер пробоин отчетливо говорил о том, что "Курск" был торпедирован". Наши специалисты, пишет он, быстро установили, что "это были торпеды "МК-48", находящиеся на вооружении американских подводных лодок типа "Лос-Анджелес", - и, не боясь шокирующей правды, делает следующий вывод: "Теперь всё сходится. Информация про два взрыва "большой" и "маленький" (одна из американских торпед вызвала детонацию в торпедном отсеке "Курска") и про то, почему после столкновения затонул более живучий, по сравнению с американской лодкой, "Курск".

Но эту информацию, добавлю я от себя, наша власть никогда не отважится открыть народу. Потому что после этого надо или совершать ответные действия, или же - стреляться от позора.

Впрочем, обо всем этом я написал несколько месяцев назад роман, который до сегодняшнего дня так никем пока и не опубликован. Боятся... Так что правду о гибели "Курска" знаю пока только я один...

5 - 8 сентября. В среду вернулся из отпуска В.Н. Ганичев и сразу же состоялся небольшой секретариат, на котором мы обсудили предстоящие на второе полугодие дела. А уже в 18-56 того же дня поездом № 10 "Москва Самара" я выехап в Сызрань для вручения всероссийской литературной премии им. А.Н. Толстого. Эту премию учредила администрация города Сызрани и наш СП, и в этом году она была присуждена Василию Ивановичу Белову (г. Вологда) за книги "Кануны", "Привычное дело", "Плотницкие рассказы", "Лад" и "Тяжесть креста", Евгению Васильевичу Лазареву (г. Самара) за сборники рассказов "Липа вековая", "Жених и невеста" и "Свирепые воды", и Виктору Васильевичу Петелину (г. Москва) за литературоведческие работы, посвященные жизни и творчеству Алексея Толстого - "Судьба художника", "Алексей Толстой" и "Заволжье". Кроме того, была ещё присуждена одна поощрительная премия старейшему сызранскому прозаику Николаю Овчинникову - за рассказы последних лет.

Помимо меня и самих лауреатов, в нашу маленькую делегацию входили также поэт Олег Николаевич Шестинский и кинооператор Анатолий Дмитриевич Заболоцкий, снимавший в свое время такие фильмы Шукшина как "Калина красная" и "Печки-лавочки", а также "Привычное дело" Василия Белова. Не так давно он опубликовал в журнале "Наш современник" свои воспоминания о В.М. Шукшине, в которых высказывает мысль о том, что Василия Макаровича убили...

Сама церемония вручения и сопутствовавшие ей в эти дни её мероприятия прошли вполне достойно. После размещения в гостинице и обеда состоялись наши встречи с читателями в Сызранском военном авиационном институте, являющемся единственным в России, где готовят военных вертолетчиков, а также в Сызранском механико-технологическом техникуме (бывшем реальном училище, в котором учился А.Н. Толстой), и одной из школ города. Мы с Шестинским оказались в группе, выступавшей перед вертолетчиками, чему я был в общем-то даже рад. Я много встречался с этими ребятами - сначала в Забайкалье, где я работал в геологии и нас неоднократно забрасывали вертолетами в тайгу к месту поисковых работ, а потом в Чечне, где в январе 2000 года проводился Пленум СП России и нас военным вертолетом развозили по воинским частям для выступления перед солдатами, а потом доставляли оттуда для итогового заседания в Моздок. Я тогда был с Сегенем под Урус-Мартаном, с нами был отец Ярослав Шипов, и мы помогали ему крестить в палатке солдат...

Так что мне было интересно пообщаться с этими парнями до того, как они закончат учебу и будут отправлены в "горячие точки" России. А в том, что это произойдет, можно не сомневаться, так как не "горячих" точек в нашем Отечестве уже просто не осталось.

Перед началом большого литературного вечера в Сызранском драмтеатре мы встретились в его фойе с мэром Сызрани Василием Григорьевичем Яниным. Это поразительно русский человек - огромный, угловатый, но не боящийся поступать вопреки существующим ныне в стране традициям. И если в государственном бюджете РФ сегодня (если мне не изменяет память) выделяется на культуру только 0,3 %, то в бюджете города Сызрани на это самое выделяется целых 15 %. В 1998 году мы проводили здесь Совещание молодых писателей, после которого в городе была создана своя писательская организация, и Янин поддерживает её, помогая писателям издавать свои книги и выпускать газету. На мой взгляд, Москва сегодня вообще утрачивает роль главного культурного центра державы, и эту роль, как выпадающее из ослабевших рук знамя, подхватывают города глубинной России. За последние годы мы провели более десятка совещаний молодых авторов, и все они благодаря именно таким, понимающим значение литературы администраторам, как В.Г. Янин, - прошли вдалеке от Москвы: в городах Клину, Рязани, Отрадном, Барнауле, Владимире, Сызрани... То же самое - и с литературными премиями, которые за последние годы смогли оказаться учрежденными лишь при финансовой поддержке глав областных и районных администраций. Так появились премии СП России имени А.Т. Твардовского (учреждена вместе с администрацией Смоленской области), М.Ю. Лермонтова (с администрацией Пензенской), А.А. Фета и И.И. Бунина (Орловской), Ф.И. Тютчева (Брянской), Л.Н. Толстого (Тульской) и многие другие.

Все прошло очень хорошо, мы с мэром вручали премии, было много людей, я давал интервью самарскому телевидению и местным газетам, говорил о том, что мы часто повторяем поговорку о том, что "не хлебом единым жив человек", но при этом очень редко подкрепляем её реальным смыслом. И вот здесь, в Сызрани, это реальное наполнение можно видеть воочию...

После церемонии вручения были концерт и фуршет, но с фуршета мы с Олегом Шестинским вскоре ушли. После того, как 17 мая 2000 года я бросил пить, мне стало просто нечего делать на мероприятиях такого рода - за каких-нибудь полчаса я утоляю свой голод, а потом начинаю томиться. Прошло всего 16 месяцев с того момента, как я выпил свою последнюю рюмку водки, а я уже просто не могу представить, как эту вонючую жидкость можно втолкнуть себе в горло. А главное - зачем? Вот я сижу - и бодр, и трезв, мозги мои работают, память свежа, сознание ясное - так на фига же мне вливать в себя какую-то гадость, если результатом этого будет именно превращение моего мозга в дерьмо?..

* * *

...На следующий день нас повозили с экскурсоводом по городу, дали побывать в Храме Казанской иконы Божией Матери и в картинной галерее, показали панораму Волги, а в 18 часов отвезли на железнодорожный вокзал и посадили на поезд "Тольятти - Москва". К сожалению, Василий Иванович Белов и Анатолий Заболоцкий оказались к этому времени уже очень крепко выпившими и в вагоне мне пришлось с ними немало повозиться. Но если Анатолия мне все-таки довольно быстро удалось затолкать на полку, и он там уснул, то Василий Иванович ни о каком сне не хотел и слушать, а приказывать ему, как, скажем, тому же Заболоцкому, у меня не хватило духу. Минут, наверное, тридцать-сорок он чехвостил почем зря и эту нашу поездку, и врученную ему премию, и весь наш Союз писателей, но потом все-таки устал и, войдя в купе, уселся на свое нижнее место. И тут ему сделалось плохо и его, бедного, начало рвать. Его буквально выворачивало наизнанку, а поскольку сил на то, чтобы встать и добежать до туалета, у него уже не осталось, то он так и сидел на своей постели, обблевав при этом и всего себя, и половину нашего купе. Зная, что в поездах нынче стали довольно строго относиться к вещам подобного рода (проводница и так предупредила меня, чтобы я следил за своими выпившими друзьями), я поспешил схватить полотенца и собрать с костюма Василия Ивановича все исторгнутое из его желудка. Потом, еле сдерживая собственные спазмы, поднял с пола залитый блевотиной коврик и, сходив в туалет, как смог, его вычистил. Вернувшись в купе, увидел комки двух слипшихся от блевотины полотенец и тоже унес их в туалет для стирки. После этого увидел перепачканный рвотой пиджак Василия Ивановича, и привел в порядок также и его... Короче, мне пришлось забыть, что я секретарь Правления, и весь вечер работать как прачка. (Хоть бери да по возвращении в Москву требуй у Ганичева доплату за вредность.)

...Тщательно вымыв руки с мылом, я вернулся в купе, где, забившись в угол, оставался сидеть растерянный Олег Шестинский. Василий Иванович к этому времени наконец-то уснул и можно было тоже ложиться отдыхать, но в купе ощутимо пахло сблеванной водкой, поэтому я приоткрыл для проветривания дверь и вышел в коридор. Не хотелось думать ни о только что услышанных от Белова высказываниях, ни о том, что произошло после. Я и сам знаю, что наша жизнь не свободна от фальши, но всё же освобождаться от неё надо, думаю, сначала каждому в самом себе.

Некоторое время спустя за моей спиной лязгнула распахнувшаяся настежь дверь купе и в коридор, забыв надеть ботинки, вышел взлохмаченный со сна Заболоцкий. "Ну? - весь аж светясь от внутреннего восхищения, потянулся он ко мне в поисках подтверждения своих чувств. - Правда же, Василий Иванович - дивный человек? Я так его люблю!.."

Выдавив в ответ некий неопределенный звук, я повернулся к черноте окна с проносящимися сквозь неё огнями неизвестных мне станций. Нет, что там ни говори, а с классиками нужно общаться только ЧЕРЕЗ ИХ ПРОИЗВЕДЕНИЯ...

* * *

...Ночью, лежа на верхней полке купе, я долго не мог уснуть. Вспоминал встреченного в Сызрани самарского поэта Евгения Чепурных, пишущего, быть может, лучше, чем все поэты Самары. "Эта водка, что русской зовут, / видно, самая горькая в мире. / Прокати нас на танке, Махмуд, / у тебя в гараже их четыре. // Мясо белой овцы на столе / аппетитною горкою тает. / Все равно в полупьяном Кремле / нас никто за людей не считает..." - написал он для первого номера затеваемого нами в 1994 году журнала "Русское эхо". Когда-то он так блестяще начинал, был лауреатом премии журнала "Юность", выпустил несколько поэтических книжек, стал членом Союза писателей... Еще и сегодня он время от времени выдает на-гора одно-два великолепных стихотворения, но большую часть времени, к сожалению, пьет. Стал весь какой-то маленький, ссохшийся, зубы повыпадали или кто-то выбил, одет, как бомж.

Подошел, передает привет Марине, а в глазах стоит отчетливо читаемое осознание бессмысленно загубленной жизни. Как это горько...

* * *

...Потом я лежал и размышлял о прозе Стивена Кинга, книгу рассказов которого "Сезон дождя" я купил на казанском вокзале перед самой поездкой в Сызрань. Это очень талантливый писатель, и хотя он пишет про всякие ужасы, его проза лучше любой публицистики раскрывает бездуховную сущность Америки, я бы сказал, её трагедию. Потому что из рассказываемых им историй видно, что современный мир США включает в себя только такие факторы как человек и дьявольщина, но в нем фактически напрочь отсутствует упоминание о Боге. "Ты бы ещё сказала: "ПОКАЙСЯ!" - прямо-таки с интонациями Владимира Ивановича Гусева восклицает, заблудившись среди непронумерованных автострад, один из персонажей книги в ответ на предложение его подруги вернуться и выехать на правильную дорогу. Печально, но мир, в котором раздражителем является даже сама только мысль о покаянии, просто не может быть обречен ни на что другое, кроме как на погибель...

* * *

Утром 8-го сентября мы возвратились в Москву.

8 сентября, суббота. Разбирая сегодня на столе свои бумаги, на лежащем возле компьютера фантике от конфеты обнаружил сделанную, уже и не помню, когда, запись о том, что все "новые русские" в сегодняшней России делятся на две категории - нуворишей и ну-воришек. (Не помню, записывал ли я уже где-нибудь это наблюдение...)

9 сентября, воскресенье. Планировал сегодня поехать на ХIV ММКЯ, где на стенде издательства "Крафт+" выставлена моя книга "Нерасшифрованные послания" и меня приглашали пораздавать там автографы, но на сегодня же было назначено торжественное открытие восстановленной в облике 1900-х годов железнодорожной станции "Козлова Засека", в 4-х верстах от которой находится музей-усадьба Льва Николаевича Толстого "Ясная Поляна", и пришлось ехать туда. Специально к этому дню МПС пустило из Москвы до Козловой Засеки скоростную электричку, первыми в которой предоставили проехать писателям России. Так что в 8.30 утра я уже был на Курском вокзале, а в 9.00 мы отправились в гости к Толстому. В нашей делегации были В.Н. Ганичев, В.Г. Распутин, С.А. Небольсин, Г.В. Иванов, И.Т. Янин, Н.М. Сергованцев, С.В. Перевезенцев и другие... Мое место оказалось рядом с Михаилом Николаевичем Алексеевым и Владимиром Васильевичем Карповым. С Алексеевым я встречаюсь довольно часто - он бывает и на наших секретариатах, и участвует в различных поездках, а вот с Карповым виделся всего несколько раз - в частности, на Пленуме СП в Моздоке...

Поговорили с ним о Москаленко и нашей семейной легенде о том, что это именно он застрелил Берию. Кроме того, Владимир Васильевич поведал, что пишет книгу воспоминаний о писателях Переделкина - В.П. Катаеве, Евтушенко и всех, с кем он там встречался. Я сказал, что хотя на Катаева и нападали за его "Алмазный венец", у меня это одна из самых любимых книг. Она, может быть, и искажает какие-то реальные факты, но зато необыкновенно живо воссоздает атмосферу писательской жизни двадцатых - тридцатых годов ХХ века. А главное, обладает таким сильным зарядом творческой энергии, что после каждого её перечитывания у меня возникает просто нестерпимое желание писать. Попробуйте ещё найти повесть с таким же воздействием на читателя...

М.Н. Алексеев рассказал, как в 1951 году рукопись его романа "Солдаты" прочитал Александр Фадеев, который должен был вести Совещание молодых писателей. Рукопись ему понравилась и он хотел о ней говорить на Совещании, но накануне ушел в очередной запой и Совещание пришлось вести Алексею Суркову, который не читал ничего. Чувствуя свою вину, Фадеев спустя некоторое время позвонил в журнал "Сибирские огни", и роман "Солдаты" был немедленно там напечатан. В те годы публикация в любом общероссийском издании сразу же становилась известной всему СССР, так Михаил Николаевич получил известность и был принят в Союз писателей. Сегодня, к сожалению, о "Сибирских огнях" уже никто и не помнит, и публикация в них не дает автору практически ничего, я это по себе знаю... Еще, когда отошла в сторону его молодая жена Татьяна, Михаил Николаевич признался, что в графе "пол" он последнее время начал писать слова "бывший мужской". Да ведь куда деваться - 82 года уже...

...Через два с половиной часа мы вышли на "Козловой Засеке", где я встретил приехавших туда день назад на ежегодные толстовские чтения Валентина Курбатова, Бориса Евсеева, Михаила Петрова и Владимира Личутина. Тут же был и Слава Дегтев, который успел надрать в пристанционном садике яблок и угощал ими всех встречных, уверяя, что в них содержатся атомы Льва Толстого. "Он же тут столько раз бывал, ожидал поезда, что же он - ни под одну яблоню ни разу не поссал? Так что его атомы наверняка присутствуют в этих яблонях," - с деловым видом объяснял он свою гипотезу. Чуть в стороне мелькнули Анатолий Ким и Владимир Бондаренко, но у меня, к сожалению, почти не было времени на общение...

Надо отдать должное начальнику Московской железной дороги Геннадию Михайловичу Фадееву и его людям - музейный комплекс на станции они восстановили в самом что ни на есть лучшем виде, прекрасно содержится также и дом Толстого в Ясной Поляне, но вот само мероприятие прошло утомительно и скомкано. Как всегда, надолго затянули выступления при открытии станции нам пришлось выслушать зам. министра культуры Н.Л. Дементьеву, директора музейного комплекса "Ясная Поляна" В.И. Толстого, начальника Московской железной дороги Г.М. Фадеева, каких-то других начальников, ну и, конечно, В.Н. Ганичева. Потом осматривали станцию, слушали выступления художественных коллективов, смотрели ряженых, рассаживались по автобусам... В Ясной Поляне успели только бегло осмотреть дом Льва Николаевича да чуть ли не бегом поглядеть на его могилку, и уже было нужно спешить назад в нашу электричку. Но я все же успел отметить тот факт, что в отличие от большинства биографов Толстого, обвиняющих его жену в жадности к деньгам и нежелании разделять филантропические идеи мужа, экскурсоводы говорят о Софье Андреевне чуть ли не с упоением. Мол, попав восемнадцатилетней девушкой в дом писателя, она вынуждена была взвалить на свои плечи и ведение хозяйства, и воспитание множества детей, а главное - переписывание, редактирование и издание рукописей мужа. Да при этом ещё должна была оставаться женщиной...

(Кстати сказать, литературные мэтры обычно очень любят напоминать начинающим тот факт, что Толстой двадцать раз переписывал роман "Война и мир", но почему-то никогда не уточняют, что он это делал руками своей жены.)

...День выдался жаркий, вокруг было много шумных речей, оркестров, прощальных фейерверков, а потом ещё всю дорогу хмельной Небольсин орал на весь вагон песни. "Артиллеристы, Сталин дал приказ", "Ты ж мэнэ пидманула", "Золотая моя Москва" и тому подобные. Поет он, надо признать, весьма оригинально, но уж очень громко, для моего слуха просто нестерпимо (я не выношу, когда кто-то включает музыку даже на два этажа выше нас), а потому к моменту возвращения в Москву у меня совершенно раскалывалась голова, так что со свидания с автором "Войны и мира" я не привез ничего, кроме чувства полной разбитости и раздражения. Наверное, было бы лучше, если бы я поехал сегодня на книжную ярмарку.

Впрочем, не исключено, что весь этот негатив возник у меня только лишь из-за того, что нас в Ясной Поляне не покормили. (Говорят, что в парке был накрыт для нас хороший стол с ухой из осетрины, но организаторы сосредоточили свое внимание исключительно на приеме высших чинов, а о приглашенных на праздник писателях просто забыли...)

10 сентября, понедельник. Распечатал с утра небольшую информационную заметку о нашей поездке в Сызрань для "Литературной газеты", а то - из-за того, что у нас все любят только ездить по городам, участвовать в приемах и на банкетах, но никто потом не напишет об этом ни строчки в газету, больше половины проводимых Союзом мероприятий проваливается затем в некий информационный вакуум, и о них никто ничего не знает.

Из-за того, что мне пришлось ждать, покуда в мастерской проявят отснятую мной в Сызрани пленку да отпечатают фотографии, я только к половине второго смог отвезти их в "Литературку", а уж на свою работу попал и того позднее. Да и был там недолго - почувствовав, что окончательно заболеваю (по-видимому, или просквозило в поезде по пути из Сызрани, или подцепил где-то вирус), я около 16 часов уехал домой.

* * *

...По дороге в метро в очередной раз подивился тому, как сидят на сидениях современные парни. Они так широко расставляют колени, как будто у них у всех, прости Господи, гангрена обоих яиц. Я попробовал было развести ноги на такую же ширину, как они (а они раздвигают колени почти на метр), и не смог, это очень неудобно. Выходит, они это делают специально? То есть мучаются сами, лишь бы создать неудобства тем, кто рядом с ними?.. Или они уже понемногу мутируют и у них - какое-то другое строение паха?..

11 сентября, вторник. Это называется "полный абзац" - из носа льет, голова раскалывается, в груди и горле дерет, да к тому ещё во всем организме слабость и мышечные боли... Так что я остался отлеживаться дома и до обеда пил таблетки да вычитывал рукопись книги Александра Малиновского. Должен признаться, что это тяжеленная работа, и мне постоянно хочется взять и переписать все его повести заново. Удивительная нечуткость к слову! Владея таким богатым жизненным материалом, он совершенно не чувствует русского языка: все фразы почему-то перекручены шиворот-навыворот, слова стоят не на своем месте, невероятно много говорится ненужного и лишнего. Ну зачем по пять раз разжевывать каждую и без того всем очевидную мысль? Вот кому, на мой взгляд, как никому другому, необходимо следовать правилу Стивена Кинга, которое тот приводит в своей работе "Как писать книги": перечитывать перед публикацией свои рукописи, и всё, что в них можно вычеркнуть - ОБЯЗАТЕЛЬНО ВЫЧЕРКИВАТЬ!

Надо будет непременно написать об этом Александру Станиславовичу в письме. Он теперь член Союза писателей, профессионал, а для профессионала недопустимо так по-дилетантски дрожать над каждым, свалившимся с пера на бумагу, словом. Надо уметь отсекать от своей рукописи лишние строчки, как скульпторы отсекают лишние куски мрамора от глыбы, в которой им увиделся образ Афродиты...

* * *

...Чуть не забыл, что сегодня - день усекновения главы Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Величаем тя, Крестителю Спасов Иоанне, и почитаем вси честныя твоея главы усекновение!

* * *

...В шесть часов вечера включил телевизор и увидел прямую трансляцию из Нью-Йорка, где два захваченных террористами пассажирских самолета типа "Боинг" врезались в 415-метровые башни Центра международной торговли, являвшиеся символом Манхэттэна. Оба 110-этажных здания рухнули, сообщается о тысячах раненных. Люди выпрыгивали из окон небоскребов сотнями, с пятидесятого-шестидесятого этажей.

Еще один самолет упал в Вашингтоне на здание Пентагона. Произошел взрыв, Пентагон горит.

Плюс ко всему начиненный взрывчаткой автомобиль взорвался у здания Госдепартамента США.

Америка охвачена паникой, идет эвакуация людей из этих городов, воздушное пространство над Америкой закрыто и отдан приказ сбивать все самолеты над её пространством. США объявили о введении на территории страны военного положения и начали мобилизацию резервистов.

Смотреть на апокалипсические сцены разрушения небоскребов ужасно даже по телевизору, это намного страшнее, чем видеть то же самое - в художественных кинофильмах. Но соболезнования американцам я все же выражать не буду. Потому что в произошедшем просто нельзя не видеть Божьего наказания им за все, что они творили в последние годы. В передаваемых из Нью-Йорка и Вашингтона кадрах удивительным образом сошлись символы всего, что продемонстрировали сами американцы за минувшее десятилетие. Хихикали над нашими ПВО, пропустившими самолет Руста на Красную площадь? - Вот вам одиннадцать таких же самолетов (а именно о таком количестве угнанных сегодня "Боингов" сообщают дикторы). Любовались, как на шоу, на горящее здание нашего Верховного Совета? - Полюбуйтесь теперь на свой горящий Пентагон. Наблюдали, будто в кино, за обрушением взорванных в Москве и Волгодонске домов? - Понаблюдайте теперь за обрушением вашего торгового центра. Таранили своими субмаринами наши АПЛ и японские рыболовецкие суда? - Получите и сами таран, пусть не подводный, так воздушный. Ну а самое главное - это, безусловно, их сверхциничные бомбежки Ирака и Югославии, кара за которые, точно бумеранг, возвратилась в этих терактах, обрушившись с воздуха на землю Америки.

Вот к чему привела их та самая жизнь без покаяния, которую постоянно тычет нам в пример Владимир Гусев. Такой жизни я для моей России - не хочу...

* * *

...Минут через двадцать сообщили, что ещё один захваченный террористами самолет удалось сбить американским ПВО на подлете к Вашингтону, а другой то ли сел, то ли упал на подлете к Кемп-Дэвиду. Передают также информацию о ещё двух разбившихся самолетах - под Питтсбургом и в аэропорту имени Даллеса. Всего же, говорят, за сегодняшний день террористами было захвачено одиннадцать самолетов, при этом местонахождение четырех из них остается до сих пор неизвестным... По мнению нью-йоркской мэрии, предположительное число жертв от произведенных терактов может составить 50.000 человек.

На данный момент воздушные полеты запрещены уже и над территорией Великобритании, где также опасаются диверсий.

12 сентября, среда. ...Думал вчера, что удастся очухаться за один день, но вирус, по-видимому, оказался очень сильным, и ещё и сегодня я чувствую себя абсолютно разбитым. Если бы не мое обещание Виктору Калугину привезти список адресов наших журналов, то остался бы дома и сегодня, а так пришлось съездить в Союз. Увы, там тоже все больные, так что я оставил Калугину список и поехал к Марине в МСПС. Сколько ехал в троллейбусе, столько и слышал вокруг себя одни и те же слова - "Божья кара", "возмездие", "заслуженное наказание..." За последние годы Америка успела стольким насолить, что не видеть этого уже невозможно, вот большинство людей и считают все случившееся вчера в Нью-Йорке и Вашингтоне справедливым возмездием...

...Пообедали с Мариной в их ресторане и, немного посидев у неё в кабинете, я поехал домой долечиваться. Купив по дороге "Литературку", перечитал в ней свою статью "О дефиците любви", ещё летом написанную для них по просьбе Юрия Полякова. Начиная её, я писал: "Помнится, я как-то долго не мог врубиться в суть ленинского высказывания о том, что "Толстой это зеркало русской революции". То, что он ещё и "глыба", и "матерый человечище", недоумения у меня не вызывало, а вот его революционность... Ну где её Ленин увидел? Ведь не писал Лев Николаевич ни романа "Мать", ни "Оскорбленных и униженных". Так всё больше - про мужчину и женщину, про семью да про светские нравы...

И только потом, перечитывая "Крейецерову сонату", "Анну Каренину" и некоторые другие его произведения, я вдруг отчетливо увидел, что именно, изображая распад семейных устоев в России, Толстой как раз и дал Ленину повод говорить о предчувствовании им скорой революции, ибо семья всегда была, есть и будет основой стабильности существования государства, а проявляющиеся в нем тенденции к её ослаблению и тем более разрушению - это не что иное, как очевиднейший признак его приближающегося развала. Так что настоящему революционеру остается его только подтолкнуть. Не случайно ведь все революции и перестройки первым делом провозглашают свободу любви и сексуальных ориентаций! Разрушителям государственного механизма не нужна твердая основа, при отлаженной, как часы, финансово-правовой системе много-то не наворуешь (...)"

Начал читать - и уже не смог остановиться, пока не дочитал до конца. Все-таки, как тут ни скромничай, а похоже, что я и правда пишу сегодня лучше многих прочих, или уж по крайней мере - оригинальнее и смелее. Но как же невыносимо долго всё это пробивается к читателю, с какими неимоверными задержками появляется в печати, Боже мой! Вот что значит, родиться не в свое время. Хотя, наверное, настоящий художник никогда и не рождается - в своё... Я понимаю, что это очень больно признавать, но похоже, что не так-то уж и перегнул палку Эдуард Лимонов, в опубликованном в сегодняшнем же номере "Литературки" письме которого из Лефортовской тюрьмы содержится полное досады и горечи обвинение России: "Моя Родина оказалась слепа и глуха. Ее традиция - замордовать талантливого человека и гордиться им, замучив".

Слава Богу, я пока не в тюрьме. Но и оспорить сказанного Лимоновым не могу, к сожалению, тоже. Увы, большинство написанных мною романов и повестей сегодня действительно никому не нужны.

13 сентября, четверг. Сегодня я валяюсь дома - пью антибиотики, читаю газеты, изредка пробую писать. Но замыслов много, а вдохновения нет, а потому не могу по-настоящему взяться ни за один из задуманных романов. Нет энергетической подпитки - ничего из ранее написанного не публикуется, а потому исчезает уверенность и в необходимости дальнейшего труда.

Звонил Саша Хабаров, приглашает нас с Мариной 18-го сентября в Министерство национальностей на презентацию созданного им в Интернете сайта "IN CULTURE", где есть и мои критические странички. Думаю, что, как ни относись к компьютерам, а сегодняшняя Россия может прирастать только Интернетом - и это ведь тоже пространство, причем гораздо более населенное, чем Сибирь, так почему же мы должны оставлять обитающих там людей без своей миссионерской деятельности? Слава Богу, сегодня это уже поняла даже наша Церковь, открывшая в Сети несколько своих сайтов, а также многие литературные журналы. Есть своя страничка и у Союза писателей России, но она очень примитивно выполнена и редко обновляется, да и то лишь материалами официальной хроники. А поэтому то дело, которое задумал и осуществил Хабаров, представляется мне весьма перспективным и нужным. Так что дай Бог ему долгой жизни и финансовой поддержки...

* * *

В полдень по всему миру объявили минуту молчания в знак траура по случившейся позавчера трагедии в США. Я понимаю, что смерть людей - это всегда горе, но в то же время считаю, что трагедия со США произошла не 11 сентября, а тогда, когда они взяли на себя право решать судьбы других народов, сбрасывая на них свои бомбы и ракеты. Хиросима и Нагасаки, Вьетнам, Северная Корея, Ирак, Югославия - жертвы этих стран и городов лежат исключительно на их совести. Да и тех же самых исламистов, на которых они теперь пытаются взвалить вину за теракты в Нью-Йорке и Вашингтоне, взрастили и взлелеяли своей поддержкой тоже они. Ведь не кто иной, как именно США раздували и подпитывали все ближневосточные конфликты, поддерживая агрессивные действия Израиля и других государств против своих соседей. Им ведь всегда нужна нестабильная обстановка, в которой, как в мутной воде, легче ловить рыбу. Но рано или поздно в этой мути вырастают монстры типа Усамы бен Ладена, с которыми оказываются не в состоянии справиться даже их хвалёное ЦРУ. На кого же тут теперь сетовать? Как говорится в народе: что посеешь - то и пожнешь. За всё нужно расплачиваться...

* * *

...Вечером Марина принесла с работы свежий выпуск "Московского литератора". Там все то же: "Юра Поляков / Любит дураков. / Римма Казакова / Лучше Полякова..." - и дальше в таком же духе. Сплошные передергивания, подличание и сплетни.

На четвертой странице помещена эпиграмма Юрия Лопусова на меня - с каким-то откровенно доносительским посвящением: "Прозаику Николаю ПЕРЕЯСЛОВУ, выступившему в "Дне литературы" с огульной критикой в адрес Московской писательской организации". Ну и сам текст: "С Москвой будь осторожен впредь, / Не надо открывать Америк. / Иначе будешь, как медведь, / Что жопой сел на муравейник". Что интересно, неделю назад он читал мне эту самую эпиграмму и вторая строка в ней имела вид "тут нужен скальпель, а не веник", а рифмующаяся с ней последняя - "что задом сел на муравейник". Но, видимо, Гусев прочитал и решил, что скальпель и веник намекают на то, что из Московской организации все-таки надо если не выметать нечисть, то вырезать опухоль, и вообще Переяслову как-то слабовато врезано, - и Лопусов тут же "усилил" звучание эпиграммы.

Я просто поражаюсь тому, как отравляюще действует на любой талант его близость к Владимиру Гусеву! Лопусов же интересный эпиграммист, блестяще владеющий всеми гранями сатиры и юмора, но вот начал подстраиваться под уровень Гусева и практически сразу же съехал в безвкусицу и грубость. Причем, на этой же самой странице он поместил эпиграмму на Вадима Степанцова, которого громит как "идейного пропагандиста мата", а рядом печатает собственное четверостишие со словом "жопа". Вот она - политика двойных стандартов, которую исповедует в международных делах Америка. И которую, как это ни странно, Гусев все время тычет в пример православным...

14 сентября, пятница. Вчера Алинка написала два новых стихотворения, которые опять-таки требуют наглядной доработки, чтоб было видно, как надо доводить их до совершенства. Но хорошо уже то, что она пишет, отталкиваясь не от книг, а от своих реальных впечатлений - в этом есть залог того, что её стихи будут интересны и её сверстникам. Первое из них называется "Школьный звонок": "Вот звенит нам звонок на урок, / И ребята бегут со всех ног. / На любимый урок, на прекрасный урок / Прозвонил уже школьный звонок! // А кончается школьный урок - / И мы счастливы слышать звонок. / Вот ура! - он звенит, / И весь класс наш бежит / Порезвиться в отпущенный срок... // ...Но вот снова - звонок, / И на новый урок / Я плетусь, чуть не падая с ног. / А в мечтах своих - ох! - // Жду, как сладкий пирог, / Самый лучший - последний звонок."

Чтоб была понятна проделанная мною работа, я все вставленные от себя слова выделил подчеркиваниями. Так, например, в первой строке не хватало одного слога, и потому мне пришлось вставить слово "нам". Во второй строфе я заменил слово "вот" на союз "а", чтобы логическое развитие стихотворения строилось на противопоставлении тезы и антитезы: перед началом занятий рады звонку НА УРОК, а позанимавшись 45 минут, рады звонку уже С УРОКА. Союз "а" служит здесь противопоставлению, и тем самым обостряет развитие мысли. Другие поправки в этой строфе вызваны единственно необходимостью сохранения заданного размера.

В последней строфе тоже пришлось убрать одно "ах", поставив вместо него слово "снова", да "олитературить" написанное чуть ли не прозой окончание, придав ему достойный печатания вид.

Второе стихотворение называется "Физкульт - ура!", оно написано практически тем же размером и с теми же метрическими сбоями, что и первое. Из исправлений принципиального характера надо назвать замену слов "и все дети бегут на звонок" во второй строке на "и бежим мы, заслышав звонок", потому что никогда нельзя ручаться за ВСЕХ, кто-то наверняка не бежит - не у ВСЕХ ведь сейчас желанный урок физкультуры, у кого-то, может быть, как раз начинается ненавистная для него контрольная по математике... Потом, в четвертой строке этой же строфы я заменил слова "прыжок делать" на "прыгать в зале", так как в слове "прыжок" ударение должно стоять на втором слоге, а ритм стихотворения требует, чтобы его перенесли на первый.

Далее. В первой строке второй строфы после слова "кувыркаться" стояло неуклюжее выражение "в вышибалу играть", которое выпадало из размера и тормозило собой ритм стихотворения, а потому я заменил его одним коротким словом "резвиться". Потом шло повторение одних и тех же слов "летать" и "скакать" (словарный запас десятилетнего ребенка ещё не дает ему возможности не повторяться), и мне пришлось ввести в строфу несколько новых терминов, заменив по ходу выражение "пушинкой над ямой летать" на "пушинкой над планкой взлетать", что является более символичным для спорта. Алинка-то ведь идет пока от своих КОНКРЕТНЫХ впечатлений - и если они прыгали через яму, то она и пишет про яму, а для поэзии все-таки важнее символический взлет в высоту.

Ну и завершить эту строфу лучше не простым перечислением спортивных действий (Алинка сбилась тут на повторы и пошла называть по второму кругу всякие динамичные глаголы: "прыгать, бегать, летать и скакать"), а - неким итоговым символом спорта: "сильным быть и унынья не знать", что характеризует саму цель уроков физкультуры.

Финал же и этого стихотворения был, к сожалению, написан прозой: "Но жалеть мы не будем сегодня, ведь ещё впереди много дней", так что пришлось его полностью переписать. В итоге переделки получилось следующее: "Начался физкультуры урок, / И бежим мы, заслышав звонок. / Учат нас в высоту и в длину / Прыгать в зале - давай я начну! // Кувыркаться, резвиться, играть, / Упражняться и просто скакать, / Так бежать - как на крыльях летать, / И пушинкой над планкой взлетать. / Отжиматься и мяч подавать. / Сильным быть и унынья не знать... // ...Жаль, закончился быстро урок, / И звенит в коридоре звонок. / Но хотя мы уходим сейчас, / Мы вернемся в спортзал много раз".

* * *

После обеда ездили с Алинкой на фабрику детской одежды, что в Ксеньинском переулке, и в обувной магазин фабрики имени Парижской коммуны около метро "Павелецкая" покупать ей школьную форму и обувь, а то она до сих пор ходит во всем прошлогоднем. Увы! В итоге пятичасовых мотаний по городу нам с превеликим трудом удалось подыскать только туфельки для школы (по немыслимой цене в 690 рублей!) да осенние ботиночки для улицы (за 290 рублей), а найти форму мы так и не смогли. Вот и объяснили бы Гайдар или Хакамада, чем же в таком случае наша нынешняя - рыночная! - экономика лучше былой "совковой" с её вечным дефицитом и рысканиями в поисках необходимого товара?...

15 сентября, суббота. Еще один магазинный день - ходили с Мариной по мебельным, искали себе и Алинке кровати. Заказали двуспальную, полуторку и небольшой стеллаж для книг. Итого - 10.000 рублей. Цена подержанных "Жигулей".

* * *

Возле метро "Братиславская" увидели синий шатер цирка-шапито и купили три билета на завтра. Будем считать, что это подарок Марине ко дню рождения. Хотя больше всех ему будет радоваться, конечно, Алинка...

16 сентября, воскресенье. Сегодня - день рождения Марины. Не побоюсь показаться сентиментальным, но чем дольше мы с ней живем, тем сильнее я её люблю. Просто уже не могу и поверить, что когда-то её не было в моей жизни. С её появлением я понял, что любовь - это то единственное, что придает жизни окончательную полноту и смысл. Как сказал в одном из своих стихотворений нижегородский поэт Валерий Шамшурин: "Без Бога и любви в России - пусто, / Не славой, а позором будут дни, / Что низвели высокое искусство / До буффонад и пакостной мазни..."

Теперь я на своем собственном опыте могу сказать, что - да, любовь помогает мне и жить, и писать.

17 сентября, понедельник. Практически запоем прочитал сегодня взятый в библиотеке роман Стивена Кинга "Кэрри" - острейшую психологическую драму из жизни затравленной сверстниками и собственной матерью девушки, у которой вследствие нервного потрясения открываются сверхъестественные способности и, будучи не в силах вынести доставленных ей мук унижения, она убивает почти половину жителей своего родного городка.

Хотя основная часть объема книги и представляет собой описание совершенных Кэрри Уайт чудес, её фантастическая составляющая - это только фон и не более, а стержневую основу романа составляют все-таки вопросы религиозного воспитания подростка в семье и отношения коллектива к члену-изгою. По сути дела, "Кэрри" - это аналог нашего фильма "Чучело", только на американской фактуре: школьники ездят в школу на машинах, сидят в барах, трахаются...

Прочитав роман, я пожалел, что не открыл этого писателя для себя раньше.

Во-первых, это просто очень здорово сделано как в смысле выстроенности сюжета (читается на одном дыхании!), так и в отношении самого художественного стиля ("...Из полураскрытых губ раны медленно сочилась на ладонь густая кровь...").

Во-вторых, роман поднимает важнейшую, на мой взгляд, проблему обиды человека на Бога: "...Кэрри молилась, но никто не отозвался. Там, наверху, никого не было, а если и был, то Он попросту спрятался. Господь отвернулся от нее, и что же тут удивительного? Весь этот ужас был и Его рук делом тоже..." Наверное, это большой грех, но даже мне, человеку, который последние десять лет ощущает всю полноту жизни и счастья, иной раз хочется крикнуть Богу: "Господи! Да будь же Ты хоть немного щедрее на Свою любовь к нам! Что ж Ты так скуп на радости!.." Вот и прочитанный роман Кинга буквально кричит об этом голосом несчастной Кэрри.

Ну и, в-третьих, это произведение, как и всякая настоящая литература, является своеобразным предупреждением о том, что ждет человечество (и в частности, США) впереди, если в программу поведения людей и стран не будут внесены определенные гуманистические коррективы (а точнее говоря - если бытие мира не будет возвращено в координаты сострадания и совести). Заканчивая давать свидетельские показания Комиссии штата Мэн по расследованию убийственных способностей Кэрри Уайт, миссис Кора Симард в свою очередь спрашивает: "Что будет, если она такая не одна? Что будет с нашим миром?.." - и ни у кого из членов Комиссии не находится смелости признать тот очевиднейший ответ, что для мира наступила пора МЕНЯТЬСЯ, ибо нельзя жить и дальше, признавая только правоту сильного перед слабым, обида слабого тоже может однажды привести к взрыву праведного гнева, что мы и видим сегодня в случае с самолетными таранами американских небоскребов. Так что я ещё раз убеждаюсь, что Стивен Кинг далеко не такой поверхностный писатель, как это казалось мне раньше. Да, наверное, и в каждом из пишущих кроется немножко пророка...

* * *

...Что же касается других дел, то главным в сегодняшнем дне, помимо чтения книги Кинга, можно назвать то, что я встретил Юрия Лопусова и узнал от него, что исправления в текст адресованной мне эпиграммы были самовольно внесены при публикации Владимиром Гусевым и Львом Котюковым. И хотя сама эпиграмма от этого известия лучше не стала, но на душе у меня все равно сделалось хоть немного полегче. От Гусева и его окружения я ничего иного и не ожидал, а вот узнать о предательстве Лопусова было бы обидно - все-таки мы с Мариной любим и его творчество, да и к нему самому хорошо относимся. Так что я после разговора с ним вздохнул с большим облегчением...

Ну и, наверное, стоит упомянуть о выходе очередного номера редактируемой Николаем Дорошенко газеты "Российский писатель" со стенограммой цэдээловского обсуждения моей книги "Нерасшифрованные послания". Думаю, что это очень своевременно.

18 сентября, вторник. К 15.30 пошли с Мариной в Министерство по делам национальностей (Трубниковский переулок, 19) на презентацию программы культурного взаимодействия и развития "IN CULTURE", в рамках которой недавно открыт в Сети одноименный сайт () с литературной страницей, включающей мои статьи, а также намечено издание иллюстрированного альбома "Вся Россия глазами художников". Я забросил удочку насчет того, чтобы параллельно начать готовить издание "Вся Россия глазами писателей".

На фуршете мы оказались рядом с Капитолиной Кокшеневой, а потом вместе с ней шли до метро. Марина как-то всю дорогу поддерживала разговор, а я большей частью отмалчивался. Я чувствовал, как мне мешает то, что Капитолина превозносит в своих статьях Олега Павлова, все творчество которого, на мой взгляд, представляет собой вымещение давней обиды на тех, кто его когда-то оскорбил или унизил. Так, например, он уже не первый год мстит в своих военных вещах (и в "Казенной сказке", и в "Степной книге") той карагандинской караульной роте, в которой его в свое время то ли как-то "опустили", то ли побили; а в повести "Школьники" он мстит своим одноклассникам, которые его обижали в детстве; и так далее. Я же считаю, что настоящее творчество не может опираться на месть, потому что месть это зло, а зло - бесплодно в творческом отношении, ибо оказывает на душу читателя разрушительное воздействие, тогда как задача писателя восстановить в человеке утраченный им образ Божий. Может быть, именно поэтому у нас с Кокшеневой как-то до сих пор не очень складываются отношения и все время ощущается определенная натянутость. Хотя мне очень нравится почти всё то, что она пишет не об Олеге Павлове. Там, где ей не мешают причины личностного характера, у неё получаются просто блестящие статьи.

* * *

...И опять я в течение всего дня каждую свободную минуту читал Стивена Кинга - его повесть "Туман", в которой описывается, как в результате бури произошла авария на одном из секретных военных заводов и в мир выползло таинственное белое облако тумана, населенного страшными монстрами, пожирающими всех, кто им попадается на пути.

Повесть эта страшно пессимистична, но она опять-таки очень точно раскрывет сущность американской жизни и нравственные ценности американцев. Видя то, как основательно они вычеркнули из своего мира Бога, начинаешь отчетливо понимать, почему у них так высоко сегодня поднят культ семьи это ведь, по сути, последняя ценностная категория, которая ещё осталась у них из того, что отличает жизнь человека от чисто животного существования!.. Во всяком случае, я рад, когда среди описаний апокалиптических кошмаров Кинга вдруг встречаются по-человечески теплые и понятные строки, вроде мимолетных мыслей его героя о своем сыне: "...Я стоял и глядел ему вслед, глядел, как мелькают подошвы его кед. Я люблю его. Что-то есть в его лице и иногда в том, как он смотрит на меня, отчего мне начинает казаться, что в жизни все в порядке. Конечно, это ложь: в нашем мире никогда не бывает все в порядке и никогда не было. Но мой сын дает мне возможность поверить в эту ложь..."

Как ни крути, а Стивен Кинг - очень сильный писатель, хотя, как я уже отмечал выше, его талант и не светоносный.

19 сентября. С утра читаю книгу Николая Горбачева "Не опоздай на помощь другу", составленную им из интервью с различными писателями, которые он брал у них в течение своей жизни для разных газет и журналов. Сегодня, когда буквально косяками издаются воспоминания представителей демократического крыла нашей литературы и культуры, крайне важно, чтобы об идейной атмосфере второй половины ХХ века остались свидетельства, сделанные также и писателями-патриотами. И хотя жанр интервью и нельзя отнести в чистом виде к мемуарам, но запечатленные журналистом писательские ответы на различные вопросы дают такую же широкую картину прожитой и увиденной ими жизни, как и последовательные воспоминания. Как на мой субъективный взгляд, книгу Николая Горбачева стоило бы издать, даже если бы она состояла из одного только интервью с Олегом Николаевичем Шестинским, в котором он говорит о Данииле Гранине, Евгении Евтушенко, Иосифе Бродском... Причем, говорит не в том сюсюкающе-восторженном тоне, как это сегодня делают все, кто устремился примазаться к их сомнительной славе, а делает это, раскрывая их мелкие, у кого-то - просто пустые, а у кого - и откровенно подловатенькие душонки...

* * *

К часу дня книгу Горбачева пришлось отложить в сторону и поехать в Литературный фонд России за копиями свидетельства о его перерегистрации и его Устава, которые вдруг потребовали от нашего самарского отделения, грозя закрыть его, как не прошедшее перерегистрацию.

* * *

...Чуть ли не весь день провел в бегах - сначала съездил в Правление и взял там несколько экземпляров "Дня литературы" со своей статьей о романах А. Трапезникова, Н. Иванова и В. Хатюшина, потом побывал в Литературном фонде России и сделал документы для перерегистрации Самарского отделения и, поехав на Казанский вокзал, передал их с проводницей в Самару для Громова. Потом поехал в МСПС к Марине, попил там чаю, поговорил с В. Ленцовым и С. Золотцевым и после этого мы с ней двинули к себе в Марьино, где зашли сначала в Управу и поинтересовались, когда будет доставлен тираж "Марьинской Музы", потом наведались в "Марьинский пассаж" напомнить о нашем заказе на кровати, ну и в конце заглянули на рынок, загрузились там продуктами и потащились домой.

Из всей дневной суеты запомнился только состоявшийся в Правлении СП разговор с Валентином Васильевичем Сорокиным, в котором он сказал, что, перечитывая на днях свои дневники, обнаружил, что ещё тридцать лет тому назад он предсказывал развал СССР. Основой будущего саморазрушения социалистической державы, считал он тогда, станет истребление её национальной элиты, в результате чего в стране останутся: а) - недовольные своей жизнью, но не способные из-за низкого уровня интеллекта понять причины такого своего положения, низы; б) - хотя и желавшая бы что-нибудь изменить, но не имеющая для этого никаких возможностей культурная и научно-техническая интеллигенция; ну и, наконец, в) - всё могшие, но уже давно ко всему равнодушные верхи. Вот разрастающиеся между ними антагонистические отношения и разорвут единую ранее державу на ненавидящие друг друга группировки.

В.В. Сорокин говорит, что он ошибся в своих прогнозах всего лет на пять...

Слушая его, я подумал, как было бы здорово осуществить издательский проект под названием "Дневник писателя", в рамках которого выпустить в свет серию дневников сегодняшних писателей - Валентина Сорокина, мой, Владимира Крупина (он вчера опубликовал в "Роман-журнале, ХХI век" небольшие фрагменты из своих юношеских и паломнических дневников), С.Н. Есина, других авторов... Это были бы замечательные свидетельства, сделанные изнутри творческого процесса.

* * *

В сегодняшнем "Дне литературы" опять опубликован большой рассказ Вячеслава Дегтева. Это очень талантливый автор, но вместо того, чтобы осмысливать действительность, он гонится только за оригинальными сюжетами, а потому как-то все время рубит с плеча, не замечая, как его проза, словно топор мясника, четвертует ещё живую реальность. Вот и в своем новом рассказе ("До седла!") он идет по этому же пути - популяризирует в художественной форме псевдонаучные идеи академика Фоменко о том, что вся наша истории выдумана древнерусскими летописцами да позднейшими историками. "На самом же деле, - утверждает он (а Дёгтев эту ересь - для усиления своего рассказа - обильно цитирует), - Невской битвы, по всей видимости, не было, а уж тем более - Ледового побоища... Александр Невский, по всей видимости, - чистой воды миф. Прототип Невского - Царь Золотой Орды непобедимый предок наш батька-Батый, при одном упоминании имени которого трепетала вся Европа. А монголо-татары - это мы с вами, русские и казаки..."

Вот такая, как видим, "научно-академическая" гипотеза. Главным доказательством в которой выступает постоянно употребляемое выражение - "по всей видимости". Так не потому ли именно, что он прекрасно осознает шаткость и самой этой гипотезы, и опирающегося на неё рассказа, Вячеслав Дегтев прилепил в конце своего повествования угрозу-запугивание для тех, кто посмеет высказать о нем свое критическое мнение? "...А которые станут хулить написанное или подвергать сомнению - тех да постигнет суровая кара Михаила-Архистратига и Георгия-Победоносца, предстоятелей казацкого воинства, и да поразится всяк хулящий огненным копием во имя сладчайшего Господа нашего Иисуса Христа, да святится во веки Имя Его, аминь".

Не думаю, что Господь и Его архистратиги могут выступать в качестве защитников фальсификаторов истории, карая при этом тех, кто вступится своим словом за правду. Тем более, что, если принять за основу хронологический метод периодизации истории академика Фоменко, то окажется, что и Сам наш Спаситель, и все Его Святые - это тоже, "по всей видимости", только "чистой воды мифы", тогда как на самом деле их прототипами, мол, были какой-нибудь Папа Римский или кто-нибудь еще. Так что это ещё вопрос, кого поразит огненное копие...

* * *

...В этом же номере "Дня литературы" опубликована великолепная статья Михаила Назарова о книге Александра Солженицына "Двести лет вместе", в которой он приводит слова Сергия Булгакова о том, что антихристианское еврейство "представляет собой лабораторию всяких духовных пороков, отравляющих мир и в особенности христианское человечество". Первооснова "еврейского вопроса" заключается в том, пишет Назаров, что "будучи инструментом, избранным для передачи народам мира Божией Истины, соблазненное сатаной иудейство в своей гордыне отвергло Христа из неверия в Его Царство Божие и вознамерилось с помощью "своего бога" покорить только себе, евреям, конкретный земной мир, для чего ждет "земного мессию" антихриста..."

Понятно, что сблизиться на таких позициях с христианским населением России невозможно не только за двести, но и за две тысячи лет и, понимая это, они рвутся к политической и экономической власти, чтобы давлением сверху уравнять свою веру с православной.

Не думаю, что на фоне таких вот рассуждений опубликованная мною в "Дне литературы" статья покажется кому-то слишком уж "черносотенной". Хотя Марина и вздохнула по этому поводу, что я опять "засветился", и меня теперь перестанут печатать в "Литературке". Но я думаю, ничего резкого я не сказал, да и вообще статья посвящена не столько изложению моих собственных взглядов, сколько размышлению над прочитанным. Впрочем, вот она целиком:

НЕПЛЯЖНОЕ ЧТИВО

Более неуместного занятия было себе трудно и вообразить - вокруг, спасаясь от тридцатитрехградусной жары, бултыхались в струящихся водах Клязьмы счастливые загорелые дачники, а я лежал на раскаленном песке и читал трилогию Александра Трапезникова "Завещание Красного Монарха", "Третьего не дано" и "Операция "Ноев ковчег", посвященную разоблачению многовекового масонского заговора против России. "Любая революция, - читал я в первом из трех романов, - прежде всего направлена против христианства. А на Православие дьявол особенно злобно и яростно точит когти. Революционную саркому России привили через масонов-декабристов, Герцена, Белинского и прочих людей без Отечества. Не ставших, а рожденных внутренними эмигрантами. Белинский и сам заявлял, что он - призрак, что для него и дружба, и любовь, и Родина, и все устремления - только призрак... Возьмем так называемый "Орден русской интеллигенции", слепленный по образцу известных масонских лож... Это братский Оркестр, в котором мы видим различные инструменты, разные породы и типы людей, но играют-то все эти музыканты слаженную и единую мелодию, управляемые опытным Дирижером. Кто стоит за дирижерским пультом, пояснять нет нужды. Люцифер..."

Я поднимал глаза от книги и видел вокруг себя беззаботно купающихся в реке, загорающих и балдеющих от наконец-то пришедшего в Подмосковье лета дачников, оглядывал заставленный иномарками берег Клязьмы, выглядывающие из зеленой июльской листвы особняки красного кирпича, и чувствовал себя как бы между двух несовмещающихся друг с другом миров. Я шел к реке, окунался в её бегущие от сотворения века воды, проплывал между желтеющих кувшинок, а затем возвращался к книге и погружался в совсем иную реальность:

"...И большевики, и нынешние демократы, - писал автор, - суть одно и то же. Все они подвержены той доктрине. Которая выражена в так называемом "Новом Завете Сатаны". Знающие люди не удивятся, когда увидят, сколь прочно он пересекается с "Протоколами Сионских мудрецов". Итак, что же мы находим в этом любопытном документе? Что предлагается принять к исполнению?..

1. Управление людьми - управление общественным мнением; возбуждение народного недовольства, распространение бездуховной, нечистой, противной литературы; окончательная утрата людьми ориентировки и самосознания.

2. Всегда ставить во главу угла слабости людей, все дурные привычки, все ошибки, пока они не перестанут понимать друг друга.

3. Борьба с силой отдельной личности, поскольку нет ничего опаснее (и один в поле воин!).

4. Возбуждение зависти, раздоров, ненависти и войн; болезней, голода, заразы.

5. Революции и столкновения народов.

6. Замена денег квитанциями, векселями и т. д.

7. Лишение веры в Бога.

8. Лишение способности мыслить самостоятельно.

9. Подрыв всех подлинных свобод - законодательства, порядка выборов, прессы, свободы личности, системы воспитания и образования. Кто владеет молодежью - тот владеет будущим.

10. Сила денег должна быть единственной силой, движущей массами (полиция и солдаты должны оставаться при этом неимущими).

11. Экономические кризисы и встряски.

12. Продажность и покупаемость всех высших государственных должностных лиц, всех чиновников.

13. Внушение мысли о неизбежности установления Мирового правительства, мирового порядка..." - и так далее.

Страницы исследований мирового масонского заговора против России чередовались в романе с мастерски написанными остросюжетными приключениями двух друзей, одному из которых - Алексею Киреевскому - пришлось заменить собой внезапно умершего идеолога тайной патриотической организации "Русский Орден" (созданной в противовес выше упомянутому масонскому "Ордену русской интеллигенции"), а другому - Сергею Донцову - как раз расследовать таинственную смерть этого самого идеолога и искать его пропавшую рукопись.

Содержание "Завещание Красного Монарха" оказалось настолько захватывающим, что я позабыл о реке и валялся с книжкой под палящим солнцем до тез пор, покуда весь не обгорел, так что, когда через пару дней с меня начала клочьями слезать пузырящаяся кожа, я имел все основания приплюсовать к счету злодеяний мирового масонства и свой личный пунктик обвинения. А надо сказать, что приплюсовывать - было к чему...

Опираясь на глубокие аналитические исследования истории, герои трилогии Александра Трапезникова с каждой страницей постигали, что "никогда мир не был так близок к своему концу, как сейчас. И самое страшное, что на исходе ХХ века люди воспринимали это с самоуверенным рассчетом, что все идет к лучшему, покоряясь "реформаторам" Земли, которые наконец-то почти добились поставленной цели. Мешала лишь Россия, сужающийся берег Православия..."

Расследуя с виду чисто уголовное, давно уже закрытое следствием дело, герои трилогии Трапезникова оказываются в самом эпицентре борьбы сил мирового зла за расчленение и уничтожение России. Это зло - далеко не безлико и не абстрактно, у него есть имя, и автор без всяких недомолвок и ужимок называет его - Сионизм, борьба мирового еврейства за власть над всей планетой, которая осуществляется при помощи мировых валютных банков и повсеместно распространяющихся масонских лож. "Еврейское племя сумело проникнуть во все государства и нелегко найти такое место во всей вселенной, которое бы это племя не заняло и не подчинило своей власти", ещё в I в. н. э. отмечал историк Страбон, и за прошедшие с той поры 20 столетий их позиции в мире отнюдь не ослабились. Более того, Александр Трапезников бесстрашно показывает, что именно представителями этой нации захвачены сегодня в России и государственная власть, и ключевые посты в экономике, и ведущие средства массовой информации, и лидерство в политических партиях и общественных движениях, и руководство судебными органами, культурой, финансами, образованием... По сути дела, показывает нам своими романами Трапезников, Россия сегодня почти стопроцентно оказалась в руках мирового еврейства, противостоит которому один только таинственный "Русский Орден", с которым ведут ожесточеннейшую борьбу давно подчиненные масонам спецслужбы.

Задавшись извечным в России вопросом "что делать?", один из героев трилогии Трапезникова говорит себе: "...Ну, ладно, шахтеры стучат своими дурацкими касками, словно думают напугать этим Ельцина и правительство, которых и подсадили на своих плечах в Кремль, требуют зарплату за полгода год; бюджетники ноют, униженно просят выдать им деньги, студенты бузят как комарики в медвежьей берлоге, вместо того, чтобы переворачивать и жечь машины; а что же "человек с ружьем", он-то чего на коленях ползает? Чем больше Анатолий думал об этом, тем сильнее поражался загадочности русской души. В армии офицеры среднего и младшего звена стали стреляться пачками, совершая чуть ли не коллективные самоубийства. В оставленных на прощанье записках красной нитью проходит одно: "Жизнь больше невозможна. В моей смерти прошу никого не винить". Как же "никого"? - думал Анатолий. Неужели так уж никто и не виноват! Что ж вы за слепые котята такие? Неужто не видно и не ясно, кто довел вас, вашу семью, детей и всю Россию до такого скотского состояния? Зачем же направлять дуло пистолета себе в лоб, если можно найти другую цель? Один выстрел - и ты станешь национальным героем, народ тебе памятник поставит... Нет, в 1917-м году "человек с ружьем" вел себя иначе..."

Пересказывать, а тем более цитировать трилогию Александра Трапезникова почти невозможно, так как она представляет собой самый настоящий идеологический трактат, хотя, правда, и нанизанный на увлекательнейшую художественную интригу. (Я бы назвал жанр, в котором написаны эти вещи, "информационным романом", ибо в центре внимания повествователя, а через него - и читателя, находятся все-таки не столько персонажи, сколько именно познаваемая ими информация.)

Должен признаться, что три эти небольшие по объему книжечки произвели на меня едва ли не самое сильное впечатление из всего, что я прочитал за последние месяцы, и я не могу понять, почему наши патриотические журналы не дерутся за рукописи этого безоглядно смелого автора, а публикуют нечто идейно блеклое и художественно аморфное. Думаю, что ответ на этот вопрос не менее важен, чем и на недоумение героя Трапезникова, пытающегося понять, почему русские офицеры сегодня стреляют в себя, а не во врагов Отечества.

Вот и один из главных героев самого, на мой взгляд, лучшего произведения о защитниках Белого Дома 1991 и 1993 годов - романа Николая Иванова "Черные береты" (М.: Библиотечка журнала "Милиция" "Щит и меч", 1994), который мне довелось прочитать как раз в дни празднования демократами 10-летней годовщины августовского путча, - сорвав с себя погоны в знак протеста против использования ОМОНа против мирных жителей в искреннем недоумении восклицает: "...Почему не все положили на стол рапорта? Мы же русские офицеры. Мы всегда служили идее, а не деньгам. Где наша честь? Стоит в очереди за квартирой? За близким очередным званием? За выслугой лет? Измельчали мы..."

И вот это его: "ИЗМЕЛЬЧАЛИ" - является, как мне кажется, гораздо более страшной правдой о нас сегодняшних, чем самые сокровенные подробности о каких бы то ни было заговорах против России и Православия. Потому что сила врага подпитывается только нашей собственной слабостью, и наши твердыни разрушаются не столько его мощью, сколько нашим собственным предательством веры своих отцов и забвением святынь своего Отечества. И пока, как пишет в романе "Поле битвы" (М.: ПРА, МФ "Семигор", 2001) писатель Валерий Хатюшин, в душах русских людей остается хотя бы малая толика веры в Христа, захватившее всю полноту власти в России еврейство не может испытывать ни полного покоя, ни полной радости от своей кажущейся победы. И чтобы добыть себе эти покой и радость, они идут даже на союз с бесами, лишь бы только те помогли им убить в душах русского народа веру в истинного Бога и тем самым окончательно покорить Россию.

Роман Валерия Хатюшина более чем смел, хотя, правды ради надо сказать, его художественный уровень и снижает некая лобовая прямолинейность. Но - по сравнению с книгой Александра Солженицына "Двести лет вместе", представляющей собой не более как попытку всего лишь обозначить существование данного вопроса (которая и то вызвала немедленную негативную реакцию представителей еврейской нации!) - его вообще можно назвать самоубийственным, ибо он в открытую говорит о самом тайном в истории еврейства - о его многовековой борьбе против Христа и против России: "...Вас не должно быть, - делает страшные признания герою романа разоткровенничавшийся в порыве осознания своей власти бес (он же еврейский эмиссар Яков Исаакович). - И вас не будет. Это уже решено. России конец, Иванов. Мы сократили и разоружили вашу армию до полного ничтожества. Здесь всегда будут только наши президенты. Ни одна ракета отсюда никогда не взлетит. В ближайшие годы по всей России начнется настоящий голод, и зимой в городах перестанут отапливать дома. Мы отключим у вас электричество, а газ пойдет исключительно за границу. Ты сам знаешь, ни на какое восстание ваше безмозглое население уже не способно. Эти бараны будут ковыряться в помойках и молчать... Мы завезли сюда кавказцев. Больше миллиона кавказцев... Они ждут нашей команды..."

Таким вот видится автору мрачная перспектива нашего дальнейшего существования. И хотя, на первый взгляд, противопоставить этому прогнозу и нечего, душа все-таки улавливает в написанном некоторый потаенный и, может быть, не осознаваемый и самим сочинителем, подвох. Ведь создавая свой роман, писатель рисует концепцию развития мира исходя единственно из сегодняшней роли Бога в происходящем на Земле, а на сегодня Его роль в судьбе России откровенно ПАССИВНА, так как земные испытания как раз для того нам Богом и попущены, чтобы, проходя через них, мы доказали Ему свою веру. Бог же проявит Свою любовь к нам, лишь когда наступит время решать нашу судьбу в Вечности...

Однако роман - это все-таки произведение художественное, от которого читатель вправе ожидать четко прорисованной идейной картины, а в "Поле битвы" люди фактически брошены один на один с бесами, Бог же, я повторяю, присутствует в романе только в качестве декларируемого героями символа их грядущей где-то в Вечности победы, и от этого их непосредственно завтрашний день носит весьма неуверенный характер.

В этом плане книга перекликается и с рассмотренной выше трилогией Александра Трапезникова, и с романом Владимира Солоухина "Последняя ступень", и с многими книгами Григория Климова. Авторы их, может быть, и мечтали бы показать, как Господь спускается с небес и "мочит в сортирах" врагов России, но поскольку этого пока наяву не происходит (да Божья помощь и не должна носить МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКИЙ характер, ибо направлена на спасение ДУШИ человека!), то книги такого рода завершаются, как правило, жертвенным финалом и остаются как бы неоконченными. Но, слава Богу, они переводят в русло открытого обсуждения извечно запретную для России тему, а это - уже и само по себе является победой...

* * *

...За делами чуть было не забыл сообщить в Самару Громову, с каким поездом и в каком вагоне я отправил ему документы. Хорошо, что он догадался сам позвонить...

20 сентября, четверг. Проснувшись в 7.30 утра (Алинка учится в первую смену и будит нас теперь каждый день в это время), я до половины двенадцатого вычитывал рукопись книги Александра Малиновского для издательства "Палея", а потом поехал в Правление. Узнал, что Ганичев прилетит из Якутии только в воскресенье, а значит, можно завтра спокойно дождаться Алинку из школы и отвезти её к Марине, чтобы они потом съездили вечером в ГУМ и купили наконец-таки ей форму.

Поговорил с Геной Ивановым, он говорит, что поражен тем, с какой вольностью я говорю в своей вчерашней статье в "Дне литературы" о еврейском вопросе. Потом пришел Сергей Сибирцев и мы поговорили с ним о Стивене Кинге. Он пытался меня убедить, что Чейз тоже именно для того показывает всем вывернутую наизнанку Америку, чтобы продемонстрировать миру её греховность, но я все равно люблю детективы несколько меньше, чем фантастику.

В это же время появился Саша Трапезников, благодарил меня за публикации о нем в "Литературке" и "ДЛ", и подарил новую книгу - роман "Тень луны", только что вышедший в издательстве "Гелеос".

Зашел в редакцию "Роман-журнала, ХХI век" и поинтересовался, прочитал ли Перевезенцев рукопись моего романа о Москаленко. Он признался, что нет еще, и пообещал в ближайшее время прочитать, а в знак компенсации сообщил, что мне предлагают вести литературную передачу на "Народном радио" (их представитель искал меня вчера вечером, но я уже уехал из Правления). Сергей дал мне телефон, по которому вечером надо позвонить и обо всем договориться.

В коридоре встретил С.Ю. Куняева, позвал его к себе в кабинет, показал письмо по поводу предстоящего юбилея Анатолия Передреева, а потом тоже не удержался и спросил о рукописи романа про дедушку. (Если б кто-нибудь только знал, как неудобно спрашивать редакторов о своих вещах - как будто просишь у них в долг деньги, а они знают, что ты их никогда не возвращаешь, и потому не хотят давать, но и отказать прямо не могут, а "крутят", отыскивая всяческие причины...) Увы, Станислав Юрьевич посетовал, что "Наш современник" все ещё не отремонтирован и до находящихся в его кабинете рукописей он пока добраться не может. Но уже скоро, мол, ремонт закончится, и тогда... (Мне даже интересно, какая причина появится, когда наконец его кабинет отремонтируют?..)

...В четыре часа дня я купил в нашем киоске книгу Капитолины Кокшеневой "Революция низких смыслов" и поехал домой. Там у меня - работы ничуть не меньше, чем в Правлении...

* * *

Вечером заполнял страницы дневника, заканчивал вычитку рукописи Малиновского, а потом читал поочередно то книгу статей и интервью Николая Горбачева, то книгу Кокшеневой, а то - Кинга. Включив телевизор, увидел, что там все передачи посвящены исключительно охоте на Усаму бен Ладена. Речь идет только об акции возмездия за теракты против США и весь мир стремится засвидетельствовать свое согласие с намерением Америки бомбить исламские государства. Спешат продемонстрировать свое раболепие и наши, Немцов вчера заявил с экрана, что надо, мол, открыто признать тот факт, что мы ничем не отличаемся от американцев и быть вместе с ними в военной операции против бен Ладена.

Цинизм и лицемерие полнейшие. Никто не пытается даже говорить о причинах, послуживших первоначальным импульсом к развитию международного терроризма, все тщательно замалчивают то обстоятельство, что он и возник-то главным образом как ОТВЕТНАЯ РЕАКЦИЯ некоторых народов на силовой беспредел США в отношении целого ряда суверенных государств. Наверное, с УЖЕ ЗАРОДИВШИМСЯ терроризмом бороться сегодня действительно надо, но если США при этом не изменят своей СОБСТВЕННОЙ политики в отношении других стран и не прекратят вмешиваться в их внутренние дела, навязывая им при помощи бомбежек и экономических санкций свою (далеко не всегда справедливую) волю, то никакие ракетные удары с воздуха и никакие наземные операции не дадут желаемого результата, а только подхлестнут ещё большую волну ответного террора, увеличив тем самым число слез и крови на планете. Афганистан уже объявил Америке джихад, если она нанесет удары по его территории. Так что, боюсь, подготавливаемая США акция возмездия положит собой не конец международному терроризму, а явится только новым импульсом к его дальнейшей эскалации. И Немцов со своими единомышленниками призывают нас к тому, чтобы часть этой ответной волны мы вызвали на себя. Хватит ли у нашего Президента здравого смысла и твердости, чтобы не дать себя втянуть в эту позорную и кровавую всепланетную бойню? Я, честно говоря, не уверен...

21 сентября, пятница; Рождество Пресвятой Богородицы. Рождество Твое Богородице Дево, радость возвести всей вселенней: из Тебе бо возсия Солнце правды Христос Бог наш, и разрушив клятву, даде благословение, и упразднив смерть, дарова нам живот вечный.

Иоаким и Анна поношения безчадства, и Адам и Ева от тли смертныя свободистася, Пречистая, во святем рождестве Твоем. То празднуют и людие Твои, вины прегрешений избавльшеся, внегда звати Ти: неплоды раждает Богородицу и питательницу жизни нашея.

Величаем Тя. Пресвятая Дево, и чтим святых Твоих родителей, и всеславное славим рождество Твое.

* * *

До двух часов дня разгребал свои текущие дела - то есть дочитывал недочитанные книги, дописывал недописанные статьи и додумывал недодуманные мысли. Еще раз перечитал в последнем "Дне литературы" статью Владимира Бондаренко, в которой он пишет следующее: "...Не случайны же слова Збигнева Бжезинского о том, что после краха коммунизма самый главный враг западного мира - православие. Даже к азиатам или африканцам западный человек относится с большим спокойствием. Они не только цивилизационно, но и внешне другие, и это успокаивает западный мир. Русская же цивилизация не только расово идентична Западу, но и корнями своей духовности идет к тому же самому христианству, из которого вроде бы возник и западный мир. Только они время от времени обновляли свою веру, приводили в соответствие с земной жизнью, пройдя через католицизм, протестанство, а мы так и оставались истинно православным народом, никак не модернизирующим свою веру. Мы же все в глазах Запада - ортодоксы..."

* * *

В два часа дня пришла из школы Алинка и, покормив её, я отвез её в МСПС к Марине, а сам поехал в наше Правление - отдать в издательство "ПАЛЕЯ-Мишин" рукопись Александра Малиновского да повесить объявление о сборе книг для библиотеки Марьинской школы искусств № 1942. Я хочу собрать для них книги наших авторов с автографами - думаю, будет очень хорошо, если в школе с углубленным изучением литературы будет библиотечка, состоящая из книг с автографами лучших русских писателей.

* * *

Думал, что уже закрыл для себя тему В.И. Гусева, но вот сидел сегодня на работе, листая журнал "Кубань" № 1 за этот год, и опять наткнулся на высказывания Владимира Ивановича о Православии: "...Россия, как истинная христианка, должна непрерывно смиряться и каяться, а её враги, как не христиане, так и христиане, конечно, не должны смиряться и каяться..." И на следующей странице о том же, но уже в стихах: "Возьмите нашу милую соборность / И закусите на Великий пост. / Она собой определяет скорость, / С какой идёт смертельных чисел рост. // Преобладанье смерти над рожденьем! / А вы орёте: церковь, Русь, собор. / Тут нужны сила, мужество и бденье; / А ваш собор, что сопли об забор".

Даже не верится, что эти откровенно враждебные строки рождены в недрах нашего же собственного - патриотического! - лагеря. Раньше за такие вещи отлучали от Церкви, а мы сегодня боимся даже просто сказать ему, что оскорблять веру своих друзей по творческому союзу (не говоря уже, что это вера и его собственных предков тоже, как впрочем и большинства народа) это элементарное предательство.

* * *

...В купленном сегодня по пути домой выпуске газеты "РОССIЯ" (№ 164/334) прочитал следующее: "...Английским ученым удалось зафиксировать определенные вещества, выделяющиеся в организме в период любовной лихорадки. Эти вещества - катехоламины - повышают общую возбудимость, дают силы, столь необходимые для бурного романа, снижают критику к личным качествам объекта обожания. Однако выделение этих веществ длится недолго, что и ограничивает бурное течение романа неделями или месяцами. Затем концентрация чудо-вещества идет на снижение, а вместе с ним угасает и любовный пыл..."

Я уже не первый раз читаю о подобных "открытиях" и все время не перестаю удивляться стремлению некоторых журналистов и ученых доказать, что любовь - это абсолютно такой же биохимический процесс, как, допустим, и расстройство желудка. Однако я на собственном опыте вижу, что ребятки сознательно или по неведению упускают из исследования проблемы такой фактор как судьба. Наверное, покуда речь идет о случайных связях, все можно и правда свести единственно к воздействию на организм этих самых "катехоламинов" (или же каких-либо иных веществ; ранее, к примеру, писали о точно таких же свойствах "эндорфинов"), но только ведь, как говорится в народе, настоящие браки совершаются на небесах, и если уж встречаются два человека, предназначенные друг другу судьбой и Богом, то тут вступают в силу совсем другие - и отнюдь не одни только биохимические - законы. Ибо если ты любишь по-настоящему, то и "повышенной общей возбудимости, и столь необходимой для бурного романа силы" хватает на всю долгую жизнь, а не только на несколько месяцев. Так что все эти биохимические сказки справедливы лишь для случайных интрижек, а вовсе не для настоящей любви.

22 сентября, суббота. Давно заметил, что Алинка служит для меня источником довольно-таки сильного вдохновения и, может быть, я даже зря не записываю те строчки, которые каждый день рождаются в связи с какими-то её словами или поступками. Например, вчера, когда мы шли с ней к метро, она вдруг воскликнула: "Ой! Камень под ногой хрустнул. Из глины". И у меня тут же сложилось в голове двустишие: "Под ногами у Алины / хрустнул камешек из глины..."

Сегодня она долго тянула резину с убиранием своей постели, умыванием и прочим, и у меня само собой родилось поэтическое наставление: "Возьми себе, дочка, за правило: / как встала - постельку заправила. / А после - не надо дуть губки! - / пошла и почистила зубки..."

Детство - это творчество в чистом виде (Христос не случайно говорил всем: "Будьте как дети!"), у ребенка нет ещё никакого жизненного ОПЫТА, и он всё творит по НАИТИЮ и ВДОХНОВЕНИЮ, а потому и вокруг него создается четко улавливаемая творческая аура, которая подталкивает всех попадающих в её поле к самовыражению.

* * *

...Выйдя днем на лестничную площадку, Марина увидела возле мусоропровода выставленные соседями рулоны линолеума (они делают у себя евроремонт, и потому меняют прежнее покрытие пола на новое), и ей тут же захотелось застелить этим линолеумом пол на балконе, а то, мол, сколько его ни моешь, а все равно цемент пылит и тянется за ногами...

Понятно, мне пришлось тут же встать из-за компьютера и идти смотреть этот линолеум. Не знаю, хорошо это или плохо, но для меня хуже смерти растягивать какую бы то ни было работу надолго, я предпочитаю лучше напрячь все силы, но разделаться с ней поскорее, а потому, не откладывая дела в долгий ящик, я тут же замерил длину и ширину нашего балкона и, выйдя на площадку, отрезал от выставленного рулона необходимый кусок линолеума. Однако настелить его было не так-то и просто, потому что балкон у нас был занят всевозможными мешками и ящиками со старой одеждой, которую я уже давно хотел выбросить, а Марина всё зачем-то её хранила ("на всякий случай"). Сегодня же я не выдержал и все до единого мешки и ящики вынес на улицу и оттащил за двести метров к мусорному контейнеру, полностью освободив таким образом балкон от хлама. Потом настелил там линолеум и поставил кресло.

А уже вечером, после того, как посмотрел новости, я вдруг наткнулся взглядом на лежащую в столе книжечку индивидуального гороскопа для Тельцов и, отыскав в нем сегодняшний день, прочитал:

"В момент соединения Луны и Плутона хорошо заняться утилизацией старых, ненужных вещей. Проведите ревизию одежды, садового инвентаря, детских игрушек. Без сожаления выбрасывайте всё сломанное, отслужившее свой век. Этим вы освободите место для чего-то нового не только в своих шкафах, но и в своей жизни".

Вот и попробуй после этого не верить в астрологию!

Господи, помилуй мя, грешного...

23 сентября, воскресенье. Съездили на денек в Загорянку. Дача, которую мы там снимаем, не отапливается, поэтому ночевать на ней из-за холода уже давно нельзя, но днем, пока светит солнце (а сегодня был просто чудесный денечек!), там очень здорово. Тишина, как в раю, пахнет палой листвой, да посвистывают какие-то неунывающие пичуги...

Сходили на речку, побродили между здоровенных тетушек-берез, пообедали, почитали на веранде. Марина заканчивала вычитку рукописи Малиновского, а я начал изданный "Гелеосом" роман Саши Трапезникова "Тень луны". Он, безусловно, молодец и пишет сегодня едва ли не лучше всех, во всяком случае, после трилогии о "Русском Ордене" ("Завещание Красного Монарха", "Третьего не дано" и "Операция "Ноев ковчег"), о которой я писал в "Дне литературы", я вообще увидел его творчество как бы в новом свете сквозь призму патриотических идей. Вот и в своем новом романе, герой которого, как сказано в аннотации, "решил изменить мир с помощью оружия", Трапезников - в отличие от, скажем, аналогичных вещей Анатолия Афанасьева ("Зона № 3", "Радуйся, пока живой", "Один против всех" и прочие), - вводит в повествование такой важнейший элемент, как национально-идеологический мотив поступков своего героя. То есть его персонаж не просто "мочит в сортирах" других бандюков и продажных ментов, но пытается создать некое славянское движение, способное вернуть русским их человеческое достоинство. "Русский человек, - думает его герой, - может быть или анархистом, или монархистом. А значит, или все отрицающим разрушителем, воспламеняющим своей гордыней и гневом небеса, или созидателем, защитником Отечества..."

Путь, который подсказывает нам герой Трапезникова, скользок и сомнителен (он - мафиози, действующий во благо России, то есть помогающий своими миллионами патриотическим движениям и борющийся с засилием кавказских преступных группировок), но это все-таки, хотя, может быть, и ошибочный, но путь, а не бездействие. И если вспомнить слова апостола Павла: "не будь ты ни холоден, ни горяч", то лучше, наверное, быть хотя бы таким, как герой романа Трапезникова.

Впрочем, я пока его до конца не дочитал, так что могу и ошибаться...

24 сентября, понедельник. С утра пролистал доправленную Мариной рукопись Малиновского, и, несмотря на её работу, захотелось прямо тут же начать снова исправлять его текст. Кошмарное косноязычие! Будучи наделенным богатейшей биографией, дающей материал для десятков книг дневникового характера, он катастрофически портит всё своей манерой сначала начитывать текст на магнитофон, а затем отдавать распечатывать его машинистке. Понятно, что так легче, это дает гигантский выигрыш во времени, но только ведь архитектура устной речи имеет совсем другую природу, чем письменной, а потому получаются порой просто дикие, неудобочитаемые фразы, заставляющие чуть ли не переписывать за него всё заново. Надо будет обязательно поговорить с ним по этому поводу...

* * *

Сегодня прилетел из Якутии Ганичев и собрал секретариат, на котором мы рассказывали о прошедших мероприятиях. Я говорил о вручении премий имени А.Н. Толстого в Сызрани. Днем Олег Портнягин как раз прислал мне оттуда газету "Волжские вести" с целой полосой об этом событии и фрагментами наших интервью, так что у меня было что предъявить в подтверждение сделанного.

25 сентября, вторник. По пути от метро "Парк культуры" до Правления СП России написал небольшое стихотворение: "Богородица - не умерла, / а вселилась в просторы России... / Как сияют церквей купола, / высотой оттененные синей! // Кто-то в узел связал все пути / и злорадно над нами смеется... / Но я вижу, куда мне идти / в этой мгле, что судьбою зовется..."

* * *

Больше двух часов проговорил сегодня с Мишей Поповым о Павиче, Кинге, Чейзе, Эко, Есине, Распутине... В частности, о том, что проблемы третьего тысячелетия невозможно выразить художественными средствами второго.

В 17 часов начали отмечать 50-летие главного редактора нашей газеты "Российский писатель" - Николая Ивановича Дорошенко, но я побыл минут двадцать и ушел. С тех пор, как я перестал выпивать, мне стало очень скучно переносить мероприятия такого рода...

* * *

Составлял вечером информационную полосу для "Дня литературы" и думал о том, чего, на мой взгляд, сегодня не хватает в деятельности нашего писательского Союза. Главное, как мне кажется, - это изменения стратегии. В последние пять, а то даже и десять лет деятельность секретариата Правления СП выражалась в основном в проведении всевозможных выездных секретариатов, пленумов, совещаний, дней литературы и иного рода встреч с читателями в различных регионах России, которые, конечно же, тоже очень нужны и важны, но, к сожалению, имеют один существенный недостаток. То есть - их действие длится ровно столько, сколько наша делегация находится в данном регионе, а как только самолет или поезд с писателями исчезает из вида, всё тут же стирается из памяти. Так что сегодня, мне кажется, наступила острая необходимость приходить к читателям уже не с устным словом, а с книгами, а потому, думаю, Правлению СП необходимо как можно скорее переключаться на решение наших издательских вопросов.

26 сентября, среда. Прочитал в сегодняшнем выпуске газеты "Завтра" интервью с заведующим кафедрой ЮНЕСКО по культурному туризму Валерием Квартальновым и (безотносительно к тому, о чем шла речь в беседе) тут же сочинил четыре строчки: "Не надо фыркать: "Фу, туристы!" - / о тех, кто ходит с рюкзаком. / Они - просторов футуристы: / читают Родину пешком..." Последняя строка, конечно, не ахти, но думаю, что не намного хуже крученыховского "бул, дыр, щыл", ставшего сегодня классикой русской зауми. Хотя, надо признаться, я очень люблю всякое поэтическое трюкачество (трюк-качество) в духе футуристов-авангардистов-модернистов-метаметафористов и им подобных. Литература без игрового начала - скучна и уныла, а уныние - это, по православным канонам, один из тягчайших грехов. Из-за того, что писатели почвеннического направления почти не используют сегодня в своем творчестве право на эксперимент и формотворческий поиск, патриотическая литература, при всей своей внутренней правоте, производит на свет очень много нечитабельного хлама, девальвируя тем самым и саму литературу, и патриотические идеи.

* * *

В сегодняшней "Литгазете" - моя заметулечка о вручении сызранской премии, а также большое интервью Надежды Говоровой с профессором Литературного института В.П. Смирновым, в котором он очень правильно говорит о том, что "русская песня, русская поэзия - одно из воплощений нашей национальной судьбы и национальной метафизики" и что, если "исчезнет поэзия - исчезнет Россия". Отвечая на вопрос о том, как он оценивает нынешнее состояние культуры, Владимир Павлович говорит: "...Буржуа кажется, что это они отказались от поэзии. Нет, это поэзия отказалась от них! Им кажется, что это им не по пути с такой романтической роскошью и чепухой, как поэзия. А это поэзии не по пути с ними в лавку, кабак и на курорт на Багамы. Все великие писатели антибуржуазны..."

Я помню В.П. ещё по учебе в Литинституте, где он читал нам курс русской литературы "серебряного века", да и потом мы неоднократно встречались - и в Москве, и в различных поездках. Он, конечно же, высочайший специалист по серебряному веку в русской литературе, блестяще владеет материалом и готов заразить своей любовью к русской поэзии любого собеседника.

27 сентября, четверг; Воздвижение Честнаго и Животворящаго Креста Господня. Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое. Победы православным христианам на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство.

Вознесыйся на Крест волею, тезоименитому Твоему новому жительству щедроты Твоя даруй, Христе Боже; возвесели нас силою Твоею, победы дая нам на супостаты, пособие имущим Твое, оружие мира, непобедимую победу.

Величаем Тя, Живодавче Христе, и чтим Крест Твой Святый, имже нас спасл еси от работы вражия.

* * *

Прочитал напечатанный в спецвыпске газеты "Советская Россия" роман Александра Проханова "Господин Гексоген" - довольно пессимистическое повествование о том, как одного из бывших офицеров КГБ его прежние коллеги привлекли для участия в некоем секретном плане "Суахили". План этот оказывается страшно путанным и ведет к какому-то тотальному хаосу, героя все водят за нос (как и в "Красно-коричневом") и заканчивается всё это взрывами домов в Москве и то ли крещением, то ли самоутоплением основного персонажа.

В общем, роман, как мне кажется, лишний раз подтвердил, что военные герои в мирной жизни Проханову не удаются. Их дело - воевать, а, оказываясь в условиях гражданской жизни, они превращаются в "ни рыбу, ни мясо".

* * *

...Недалеко от нашего дома открыли ещё одну бильярдную. Теперь почти вся Братиславская улица - сплошь бильярды и боулинги...

29 сентября, суббота. Сегодня в 12 часов дня я провел в качестве ведущего первую передачу "Литературные встречи" на "Народном радио" (СВ, 490 м), на которую я пригласил прозаика Сашу Трапезникова и директора издательского дома "Гелеос" Левона Арнольдовича Григоряна. К сожалению, Трапезников, несмотря на нашу договоренность, на передачу не пришел (есть подозрение, что он запил - с ним это, говорят, время от времени случается), и я уже подумал, что нам с Григоряном будет весьма нелегко тянуть вдвоем целых 45 минут прямого эфира, но все прошло как нельзя лучше. Было много звонков от слушателей, и режиссер программы даже пожалел, что не прибавил нам времени.

* * *

...Читаю взятый в библиотеке роман Стивена Кинга "Сияющий". Казалось бы, сюжет опирается исключительно на фантастику - пятилетний малыш Дэнни обладает способностью слышать мысли окружающих его людей, но как реалистически писатель обыгрывает это свойство! Вот мимо малыша проходит пожилая дама в шубе, которая смотрит на служащего гостиницы, и Дэнни слышит, как у неё при этом рождается очень отчетливая, хотя и непонятная для него, мысль: "ХОТЕЛА БЫ Я ЗАБРАТЬСЯ В ЭТИ ШТАНЫ!" Мальчик аж напрягается, пытаясь уяснить, для чего ей это понадобилось. "Зачем ей штаны этого дяди? - размышляет он. - Ей что, холодно даже в длинной шубе? А если ей так холодно, почему она не наденет свои штаны? Его мама носила штаны почти всю зиму..." - И, будучи таким образом смешанным с узнаваемым и приземленным, сверхъестественное и виртуальное обретает черты самого что ни на есть реалистичного и проглатывается читателем даже без осознания того, что это - фантастика.

30 сентября, воскресенье. Часов до пяти дня читал роман Стивена Кинга, а потом выглянул в окно, за которым накапливала силы осень, и в голове сами собой родились строчки: "Стало небо тяжелей свинца. / Снег пойдет не завтра, так сегодня... / Как всё схоже с близостью Конца / и предчувствием Суда Господня!"

Хотя это навеяно отнюдь не Кингом...

1 октября, понедельник. ...Совершенно бесплодный, можно сказать, что вычеркнутый из жизни день! Марина не зря ведь предупреждала, что с сегодняшнего числа начинается "попятный Меркурий", и все дела будут буксовать и срываться. И действительно - за целый день мне фактически никому не удалось даже дозвониться, не говоря уже о том, чтобы о чем-то договориться или решить какие-то вопросы!

Впрочем, вру - утром я заходил в отдел субсидий и мне там сделали перерасчет в связи с повышением квартплаты. Будут теперь дотировать нам из городского бюджета 310 рублей на оплату жилья и 58 рублей на электроэнергию. В связи с низким уровнем совокупного семейного дохода, я вынужден прибегать к помощи отдела субсидий ещё с 1997 года. И это при том, что моя нынешняя должность (рабочий секретарь Правления Союза писателей России) в годы советской власти равнялась заместителю министра культуры! Когда это было, в каком веке? Совсем, совсем в другой эпохе...

2 октября, вторник. Встретив меня сегодня в коридоре, Валерий Николаевич Ганичев попросил на время отвлечься от литературных дел и заняться подготовкой Всемирного Русского Народного Собора, который состоится 13-14 декабря этого года в Храме Христа Спасителя. Тема: "Россия. Вера и цивилизация. Диалог эпох". Основные вопросы:

1. Тысяча лет вместе. Православие, ислам и другие традиционные конфессии в России.

2. Церковь. Государство. Нация.

3. В поисках нового мироустройства. Глобализация и национально-культурная самобытность.

* * *

...После обеда позвонил в "Литературную газету" - разговаривал с Поляковым и Басинским - и они сказали, что в следующем номере у них идет моя колонка "Самолет с одним крылом" (о безбожии в современной фантастике) и остается в запасе последняя - "После взрыва", о романе Татьяны Толстой "Кысь". Так что нужно срочно подготавливать новые...

4 октября, четверг. Несмотря на мой конфликт с Владимиром Ивановичем Гусевым, из Московской писательской организации передали мне свежий номер журнала "Московский Вестник", в котором, на первый взгляд, нет ничего выдающегося, кроме публикующегося повсюду кусками "Дневника" С.Н. Есина. В нем, как мне кажется, довольно много лишнего, не интересного широкому читателю, но в то же время много и любопытных суждений - о литературном процессе, о писателях, о политике... Не без приятности обнаружил, что во многом наши суждения совпадают - например, по поводу творчества Виктора Пелевина, Жени Шишкина, Бориса Евгеньевича Шереметьева и других авторов.

Обо мне Есин практически никогда не упоминает. Хотя, допускаю, что он меня как следует и не читал. Проза моя в полном объеме нигде ещё не печаталась, а за критикой ему, наверное, и следить-то некогда...

* * *

Как сообщили вечером в теленовостях, сегодня в 13 часов 45 минут в 185 километрах юго-западнее города Сочи упал в Черное море российский самолет Ту-154 с 76 человеками на борту. Самолет летел из порта Бен-Гурион (Тель-Авив) в Новосибирск.

Рассматриваются две версии: 1) террористический акт; 2) самолет был сбит ракетой средств ПВО Украины, которые как раз проводили там свои учения.

5 октября, пятница. ...Господи, до чего же остро начал я чувствовать свою финансовую несостоятельность! Никогда раньше особенно не переживал по этому поводу, стараясь держать вопросы материального порядка на втором плане, а последнее время просто не могу не думать о том, где бы и как мне заработать побольше денег. Причем даже не просто побольше, а целую кучу, и желательно в долларах, ибо нужно осуществить две грандиозные операции с недвижимостью.

Во-первых, - из-за Алинкиной аллергии необходимо срочно менять квартиру и переезжать в другой район, где для неё будет менее раздражающая экология, чем в нашем Марьино.

Во-вторых, - я начал отчетливо ощущать, как город высасывает из меня и физические, и творческие силы, а потому нужно как можно скорее покупать загородный дом или дачу. Без жизни на природе плохо и мне, и Марине, и, конечно же, Алинке, особенно мы почувствовали это, пожив прошлым летом в Заветах Ильича, а этим в Загорянке.

Но все это требует огромных финансовых затрат, обеспечить которые ни своим окладом, ни нынешними жалкими гонорарами я не в состоянии. Увы, но патриотическая проза практически совсем не кормит - сколько уж лет я пишу, а не могу опубликовать свои романы и повести ни в одном из центральных изданий. Ладно бы речь шла только о журналах либерального толка ("Новый мир", "Знамя", "Октябрь" и так далее), для которых я со своей любовью к России просто чужой, но ведь и наши патриотические журналы ("Москва", "Наш современник", "Молодая гвардия") тоже предпочитают печатать исторические романы, но не мои остросовременные вещи! Боятся, что ли? Или и вправду, как говорит Марина, завидуют, а поэтому и держат в тени?.. Тогда какие же мы, на хрен, патриоты, если думаем не об усилении своего идейного арсенала, а только о внутренней конкуренции...

Из-за того, что данная ситуация из года в год не меняется, а проблема смены квартиры и приобретения дачи становится все острее и острее, я все чаще подумываю о написании некоторых вещей откровенно коммерческого характера. Это, конечно, печально, что свой же лагерь выталкивает меня из патриотического поля в сферу развлекательной литературы, но больному ребенку не объяснишь, почему я не пишу книжек, за которые платят нормальные деньги, хотя при этом и просиживаю сутками напролет перед компьютером. Так что в ближайшее время мне, наверное, и правда придется сменить амплуа и засесть за сотворение нескольких нейтральных с политической точки зрения бестселлеров, чтобы наконец-то решить свои материальные проблемы. Есть у меня для этого пара идей, которые, надеюсь, не уронят меня в глазах товарищей по Союзу и в то же время смогут быть удачно реализованы на книжном рынке.

А что ещё прикажете делать?..

6 октября, суббота. В 12 часов 15 минут я был на "Народном радио" и провел свою вторую радиопередачу "Литературные встречи", на которую пригласил своего коллегу по работе в Правлении СП поэта Геннадия Иванова. Гена только что возвратился из Барнаула, а потому мы говорили с ним о литературе Алтая и вообще русской глубинки. Было много звонков - кто-то спрашивает о подробностях гибели Рубцова, кто-то хочет подсказать писателям, о чем им писать - главное, что литература продолжает занимать в жизни людей важное место и они ждут от неё ответа на вопросы, что произошло с Россией и как им жить дальше.

На всякий случай брал сегодня с собой на радио Марину - чтобы она запомнила дорогу, вход, посмотрела, где и как проходят передачи и в случае моих командировок могла подменить меня и провести одну-две "литературные встречи".

После передачи поехали с ней в Переделкино к Олегу Николаевичу Шестинскому. Там были ещё Арсений Ларионов с женой, Вячеслав Орлов, Владимир Красовский да главный редактор газеты "Патриот" со своей подругой Настей. Выдался изумительной осенний день, деревья заслонили собой гул машин с одинцовской автострады, окрестные леса полыхали всеми оттенками золота, в воздухе тонко пахло опавшими и уже начинающими преть листьями, и вообще было очень здорово... Не случайно ведь Пушкин так любил эту пору года! "Пышное природы увяданье..." Жаль только, что на столе было слишком много водки, и из-за неё эта встреча прошла фактически напрасно. Перестав пить сам, я теперь абсолютно не могу разговаривать с пьяными. Да и можно ли говорить на серьезные темы с собеседником, который поминутно называет тебя Володей?

* * *

Вечером у нас сломался телевизор. Успели посмотреть только часть программы "Время", где показали выловленные из морской воды обломки нашего погибшего Ту-154, изрешеченные какими-то отверстиями, похожими на пулевые. В расследовании начинает доминировать версия о "разрушении самолета вследствие какого-то внешнего воздействия". Всё это начинает очень напоминать прошлогоднюю историю с "Курском".

7 октября, воскресенье. По просьбе Дины Анатольевны Терещенко написал письмо главврачу больницы № 19, чтобы её туда приняли на лечение. Писательскую поликлинику наши литфондовские боссы продали, денег на платное лечение у писателей нет, вот и приходится взывать к милости медицинских работников, чтобы лечили нас бесплатно...

Потом до самого вечера ожидал прихода телемастера, который так и не пришел, после чего я принял душ, собрался и в одиннадцать часов вечера выехал в Петербург на празднование 70-летнего юбилея Глеба Горбовского повез ему приветственный адрес от Правления Союза писателей России, небольшой подарок и пачку газет "Российский писатель" с подборкой его стихов.

10 октября, среда. Два дня был в Питере. Остановился, как всегда, в большом и гостеприимном доме Володи Шемшученко во Всеволожске. Днем побывал в Санкт-Петербургской писательской организации, поговорил с Иваном Ивановичем Сабило, потом сходил в Капеллу, где проходило чествование Глеба Горбовского, произнес там приветственные слова, вручил подарок и, сойдя со сцены, тут же сбежал из зала. Поехали с Шемом домой, где у нас была назначена встреча с Андреем Лазарчуком - нашим приятелем по Литинституту, а ныне - одним из лучших писателей-фантастов России (романы "Посмотри в глаза чудовищ", "Опоздавшие к лету" и др.), который приехал со своей женой и соавтором Ириной. Часов до двух ночи проговорили, потом легли спать.

На следующий день заехал в журнал "Нева", познакомился с его главным редактором Б.Н. Никольским, которому в этот день как раз исполнилось 70 лет. Поздравил его, поговорили о журнале, договорились, что они будут присылать мне номера для обозрения.

Купив на вокзале роман Кинга "Секретное окно, секретный сад" и брелочек с видами Санкт-Петербурга в подарок Алинке, в 16-05 я выехал в Москву. Довольно-таки быстро расправившись с романом Кинга (этот мне понравился гораздо меньше, чем другие его вещи), я всю оставшуюся дорогу молился о том, чтобы успеть в Москву до закрытия метро. Как-то сама собой вдруг начала вспоминаться моя работа псаломщиком в храме святого Ильи в городе Старице Тверской области, и я опять почувствовал утихнувшую было в душе вину за свой уход из церкви. Отец Гермоген так хотел, чтобы я принял постриг и вместе с ним поднимал Успенский монастырь...

Но, Господи, я ведь ушел не в кабак, а в храм Слова - Ты Сам дал мне талант писателя, как же я мог зарыть его в землю? Да и какая бы от меня была польза, если бы я выслушивал чьи-то исповеди, а сам в это время думал над недописанными статьями и недосочиненными романами?..

...Перед самой Москвой пошли стихи: "Летит сквозь ночь железная дорога, / колебля черный бархат бытия. / И, в каждой складке ощущая Бога, / в густую толщу вглядываюсь я..." - но мысли о доме, желание поскорее увидеть Марину и Алинку отодвинули поэтический порыв в сторону и стихотворение так и осталось недописанным...

* * *

...Днем я уже был в Правлении СП. Поздравил Игоря Ляпина с 60-летием, но на его вечер в Центральный Дом Российской Армии не поехал - мне ещё надо было зайти вечером в районную Управу, потом ждать телемастера. Да и творческих дел накопилось за эти дни предостаточно...

* * *

В сегодняшней "Литгазете", в рубрике "Письма о русской словесности", опубликована моя колонка о фантастике - "Самолёт с одним крылом", которая в редакционном варианте почему-то получила название "Тоннель с одним выходом". Что выиграли от такой замены - непонятно...

11 октября, понедельник. Перед работой заехал в Марьинскую Управу и взял пачку наконец-то вышедшей книги с произведениями участников нашей литературной студии. Какая-то она невезучая - то года полтора не могли перевести на неё деньги, то целое лето не работала типография, а то больше месяца не получалось привезти из Коломны готовый тираж. Я уже не верил, что она когда-нибудь выйдет, но вот все-таки вышла...

Взял я свою пачку (я хочу раздать экземпляры по газетам, чтоб были хотя бы какие-то отклики) и поехал в метро. Доехал до "Чкаловской", вышел из вагона, дошел аж до эскалатора и вдруг почувствовал, что чего-то в моих руках не хватает. В одной руке, как всегда, дипломат, а в другой... Кинулся назад. А мой поезд с забытыми книгами уже ушел. Хорошо, что "Чкаловская" это конечная, и через пять минут этот же состав возник на другой стороне платформы, намереваясь ехать обратно в Марьино. Так что я забрал у машиниста свою пачку и пошел пересаживаться на "Курскую-кольцевую".

* * *

...После обеда я разговаривал по телефону с Юрой Поляковым, и он сказал, что послал на имя В.Н. Ганичева факс с заявлением о выходе из СП России. Полтора года назад его публично обидели на нашем Х съезде, и все это время он ждал, что руководство Союза перед ним хотя бы как-то извинится, но... Все надеялись, что дело, как это обычно бывает, уладится само собой, но Юра посчитал, что раз уж оскорбление было публичным, то и извинение должно быть таким же, все-таки он не какой-нибудь пацан с улицы, а один из лучших прозаиков сегодняшней России. Так что, я думаю, его выход из СП лежит целиком на совести нашего секретариата...

* * *

Завтра в малом зале ЦДЛ состоится обсуждение новой книги Алеся Кожедуба "Волки на Мугуне", и я все свободное время читал сегодня занесенную мне вчера Вадимом Дементьевыми книгу. Центральное её произведение - это повесть "Царь-дуб", в которой рассказывается притча о том, как мужик оседлал черта, и тот завез его вместе с дубом на болото, так что ему его пришлось обживать. И вольно или невольно, но эта притча проецируется практически на всю книгу Кожедуба, словно бы иллюстрируя собой мысль о том, что человеку не фиг связываться с лукавым. Оседлали мы беса и тот поволок нас, как по ухабам, по гулаговским лагерям, Чернобыльским авариям, перестройкам, Чечням и Карабахам... Вот и обживаем теперь эти мертвые зоны, под волчий вой да завывание ветра.

* * *

В конце дня в кабинете приемной комиссии встретил прозаика В.С. Рогова и поэта Ивана Тертычного, и пригласил их на ближайшую субботу на свою передачу на "На народном радио". У Валерия Степановича только что вышла новая книга прозы - "Во гласе трубном", так что как раз будет о чем поговорить.

* * *

Из новостей дня:

- Разгорается война между Абхазией и Грузией. Шеварнадзе ведет себя как отпетая сволочь, грозя в случае невывода российских миротворческих войск вывести свою республику из состава СНГ.

- Сегодня ровно месяц со дня теракта в Нью-Йорке и Вашингтоне. В отместку за таран своих небоскребов неизвестными террористами авиация США продолжает наносить бомбовые удары по Афганистану, который, по их мнению, является организатором этого теракта. В свою очередь талибы объявили войну Узбекистану, предоставившему свои аэродромы для американских самолетов.

- Комиссия по расследованию гибели Ту-154 склоняется к тому, что самолет был сбит украинской ракетой при учениях их ПВО.

- В Москве открылся Конгресс русских соотечественников за рубежом, на котором Путин признал, что за последние десять лет государство сделало для своих соотечественников слишком мало.

- Поднятый два дня назад со дня Баренцева моря "Курск" заведен в док.

12 октября. Перевел по просьбе Олега Бавыкина стихотворение Абделя Кадыра аль Хусни "Роза" для "Литературной России": "Роза спрашивает имя, просит: ложью не ужаль, / расскажи - о ком тоскуешь, уносясь мечтами вдаль? / И в смущеньи укрывает в лепестков своих вуаль / влажный взор, в котором горечь утонула, как миндаль. // Я над розой наклоняюсь - наготу её мне жаль, - / я готов её укутать в свою нежность, словно в шаль. / Понимаю - я ей близок! - и уходит прочь печаль, / чтоб сияла в сердце радость, как нагрудная медаль... // Я шепчу ей комплименты, говорю: чужа мне даль / та, где нету моей розы. (Как без клавишей - рояль). / Окунаюсь я в озёра её глаз, где спит печаль, / и ложится мне на сердце счастья алая эмаль..."

* * *

Вечером участвовал в проходившем в ЦДЛ обсуждении творчества Алеся Кожедуба, которое вел Вадим Дементьев. Свой анализ его книги "Волки на Мугуне", в которой одно из центральных мест занимает символ дуба, я завершил двустишием на украинском языке: "Щыру правду людям каже дуб. / И ту правду чуе Кожедуб".

13 октября, суббота. Сегодня у меня - "Народное радио", беседа с Валерием Роговым и Иваном Тертычным. Размышляли о том, что непечатание русских писателей и невыпускание их на телевидение - это по сути такое же преступление власти, как и расстрел Верховного Совета в октябре 1993 года.

Как всегда, было очень много звонков от радиослушателей, а это значит, что мы говорим именно о том, о чем думают люди...

По дороге в метро читал очередную книгу Стивена Кинга и "Независимую газету", в приложении к которой ("Субботник-НГ", № 31/78) Виктор Ерофеев рассуждает о том, что, по его мнению, в ХХI веке человечество наконец-то должно дозреть до замены "устаревшего" Бога на нового, "универсального". Который, в его трактовке, получился как-то очень уж похож собой на антихриста...

* * *

...А дома накопилась уже целая куча работы, мой письменный стол буквально завален бумагами и журналами. Увы, последнее время мне стало как-то катастрофически не хватать времени - вызрело столько творческих замыслов, подпирает столько необходимых дел, а сутки будто наполовину усохли. Получить бы какую-нибудь крупную премию да уйти хотя бы годика на полтора на творческую работу. Но всё это, к сожалению, только мечты. мечты...

14 октября, праздник ПОКРОВА Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии. Днесь благовернии людие, светло празднуем, осеняеми Твоим, Богомати, пришествием, и к Твоему взирающе пречистому образу умильно глаголем: покрый нас честным Твоим покровом и избави нас от всякаго зла, молящи Сына Твоего, Христа Бога нашего, спасти души наша.

Величаем Тя, Пресвятая Дево, и чтим Покров Твой честный, Тя бо виде святый Андрей на воздусе, за ны Христу молящуюся.

* * *

К сожалению, сегодняшний праздничный день оказался омраченным одним неприятным событием. Марина с Алинкой решили съездить на нашу дачу в Загорянку, чтобы забрать хотя бы что-то из вещей. Звали и меня с собой, но у меня было страшно много работы - и для "Литгазеты" нужно писать статью, и Ганичеву готовить хронику пяти Соборов, и свои темы уже аж руки жгут, так что я остался за компьютером.

Во второй половине дня они возвратились обратно расстроенные говорят, украдены все постели, одеяла, подушки, причем всё это у нас было новенькое, специально для дачи покупали, выбросили кучу денег, и вот пожалуйста...

Но как быть, если нет своего дома - такого, чтоб с постоянными соседями, сигнализацией, в конце концов с возможностью самим там жить не только летом, но и зимой? Ведь та дача, что мы снимали в этом году, летняя, без печки, и потому все холода простояла пустая, вот кто-то и решился залезть в нее, видя, что хозяева не приезжают. Нужно срочно зарабатывать на свою собственную дачу и жить там, иначе так это и будет каждый год продолжаться.

* * *

В девятом номере журнале "Октябрь" за этот год я прочитал повесть Петра Алешкина "Русская трагедия". Это история о том, как человек жил, не замечая никого из тех, кто был рядом с ним, и в результате всё и всех потерял. Можно сказать, что это повествование являет собой иллюстрацию к происходящей в России смене коллективистского менталитета на индивидуалистский. Герой жил, видя только себя самого и свои собственные запросы, и в итоге оказался страшно наказан - ему изменили две жены, променяв его на его же друзей; его предали соратники по делу, отобрав у него созданное им издательство; а в конце повести ещё и выяснилось, что юная любовница, с которой он укатил в автомобильную поездку по США, чтоб в путешествии и сексе залечить свои психологические травмы, - это его собственная дочь от первого брака, которую он двадцать лет назад бросил. Не вынеся всего этого, он крутанул руль автомашины и вместе с подавленной грехом кровосмешения дочерью упал на дно глубокого американского каньона.

Мораль этой истории, я думаю, понятна (хотя сам Петр Алешкин, может быть, имел в виду и что-то другое): чтобы не было подобных трагедий, русские люди должны жить ПО-РУССКИ.

* * *

До глубокой ночи я (по поручению В.Н. Ганичева) составлял хронику пяти состоявшихся ранее Всемирных Русских Народных Соборов, хотя душа аж кричала, так ей хотелось писать свои собственные вещи...

Господи, помоги же мне - дай возможность делать то, что просит душа, а не то, что требуется ради добывания хлеба насущного! Если уж Ты дал мне талант писать лучше других, что ж Ты вынуждаешь меня отвлекаться на какие-то второстепенные дела и не помогаешь реализоваться именно как писателю? (У меня сейчас лежит в рукописях штук десять готовых книг - когда же они, наконец, увидят свет? Стремиться к известности - это ведь совсем не грех, потому как слава - это не более как возможность быть услышанным! Поставь, к примеру, на одну трибуну Александра Исаевича Солженицына и какого-нибудь тамбовского Васю Пупкина - и даже если этот самый Вася будет говорить в сто раз умнее своего напарника, в памяти их слушателей все равно останутся слова не его, а Солженицына. Потому как - авторитет, и на него уже работает сила его имени...

* * *

Из случайных рифм:

...Какие-то странные панки / скопились в Панкийском ущелье. / Неужто лишь пушки и танки / заставят их выйти из щели?..

15 октября. По дороге на работу начал читать роман Андрея Лазарчука "Приманка для дьявола". По-моему, фуфло полное. Чужие имена, чужая страна, чужие проблемы... Абсолютно обезличенный язык, напоминающий плохой перевод с иностранного, всё какое-то мертвое-мертвое, выдуманное-выдуманное. Может быть, правда, первое впечатление ошибочное и дальше всё пойдет по-другому, но боюсь, что никакого качественного скачка я впереди не встречу - разве что какие-то новомодные сюжетные навороты...

А вечером по приглашению Болгарского посольства ходили с Мариной в Болгарский культурный центр на встречу с главным редактором журнала "Факел" Георгием Борисовым. Это болгарский журнал демократической ориентации, а потому никого из писателей патриотического направления в зале не было, а были только представители противоположной стороны - Евгений Рейн, Д.А. Пригов, Вячеслав Пьецух, Татьяна Бек, Надежда Кондакова с мужем, Олег Хлебников, Олеся Николаева и некоторые другие писатели их круга...

Бог бы с ними, если бы они просто стояли на иных позициях, чем мы, но ведь они ещё и очень плохо пишут, убеждая при этом читателей, что именно это и есть вершина русской литературы. Опора их творчества состоит почти исключительно в хохмачестве, Пригов вообще вместо того, чтобы читать свои собственные стихи, провыл по-собачьи строфу из пушкинского "Евгения Онегина". То есть возвышать себя они умеют единственно за счет принижения классики. Единственные порядочные (и самые талантливые) стихи были у Надежды Кондаковой. Такое ощущение, что это вообще-то наш поэт, который по какой-то нелепой случайности оказался в прозападно-демократическом стане и только в силу инерции боящийся растопить разделяющее нас отчуждение.

В общем, мы с Мариной чувствовали себя на этом вечере как-то уж очень неуютно. Съели на фуршете по паре бутербродов и быстренько откланялись. Хотя послать свои рукописи Георги, наверное, надо. Ведь он потому-то и водится со всеми этими Пьецухами и Приговыми, что, похоже, просто не знает о существовании другой русской литературы...

* * *

Дома прочитал принесенный Мариной с работы журнал "Слово", который выпускает Арсений Ларионов. Самая интересная вещь в нем - эссе Олега Шестинского о Данииле Гранине, раскрывающее подлую сущность этого человека. Остальные материалы (о Константине Победоносцеве, Великом посте, поморской сказительнице Марфе Крюковой, пребывании Пушкина в Оренбурге и так далее), несмотря на имеющуюся в каждом из них историко-духовную значимость, кажутся уже неоднократно читанными, последнее время материалами такого рода забиты почти все патриотические издания, а потому они начали становиться скучными, что является убийственным для публикующего их издания. Тут нужно либо искать новые формы их подачи, либо как-то тоньше дозировать их количество. Всё-таки литературно-художественный журнал должен в первую очередь представлять читателю СОВРЕМЕННУЮ ЛИТЕРАТУРУ, а уже потом восполнять его пробелы в историческом образовании. А по-настоящему современной литературы в журнале как раз и нет, ибо не назовешь же прозой третьего тысячелетия рассказы, начинающиеся строками: "Мария Васильевна Вострикова, безграмотная женщина, мать четверых детей (все дочери), получила письмо. Писал зять Федор, она поняла это по каракулям, прыгающим во все стороны...", или, скажем, такими: "Сколько лет я собиралась к Юрке в деревню Суслово. Раньше там чуть не полдеревни было родни, а теперь остался он один. И вот я каждый отпуск думала: надо бы к Юрке, брательнику, съездить в Суслово..."

Увы, но мы сами отдаем в руки писателей-демократов как современные темы, так и современные формы.

16 октября, вторник. Трудно сказать однозначно - почему? - но вот уже двое суток, как я не могу избавиться от какого-то жуткого пессимизма. Может быть, причиной тому стало затянувшееся непечатание моих рукописей, а может, и бытовые условия - бесконечный вой электродрелей за соседскими стенами, обворованная дача и тому подобное. Хотя я и понимаю, что уныние - это самый тяжкий грех для христианина, но иногда у меня все же случаются такие настроения. Да и как они могут не случаться, когда в душе я твердо убежден, что пишу сегодня лучше всех своих товарищей, а в реальности печатают как раз их, а не меня. Наверное, в силу именно этих настроений у меня и родилось сегодня следующее стихотворение: "Я обращаюсь: "Отче!.." - / Тихо в ответ. НЕ СЛЫШИТ. / То ли обижен очень, / то ли ответ не сыщет. // Я вопрошаю: "Отче, / пули во мраке свищут - / как мне не сгинуть ночью?.." / Тихо опять... НЕ СЛЫШИТ! // Я восклицаю: "Отче! / Видишь - за мной, как сыщик, / тянется грех... Нет мочи / жить, когда Ты - не слышишь! // Уши открой и очи, / дай мне - хотя бы с прыщик! - / счастья при жизни, Отче. / Отче! Услышь мя свыше!.." // ..................... // ...Слышу - то ль многоточье, / то ль это - капли с крыши?.."

Даже не знаю, надо ли было такое записывать? Наверное, нет...

* * *

...В только что вышедшем десятом номере "Роман-журнала, ХХI век" опубликована большая подборка стихов Володи Шемшученко, которую я туда передавал месяца три-четыре назад. Позвонил ему во Всеволожск, порадовал. Договорились, что 26 октября он подъедет в Москву, чтобы на следующий день выступить у меня на радио.

* * *

...Дочитал-таки роман Андрея Лазарчука "Приманка для дьявола". К сожалению, первое впечатление оказалось верным. Ужасно плохая вещь - чужая по теме, пустая по духу, неинтересная по исполнению... Лучше бы и не читал, так хотя бы продолжал пребывать в уверенности, что он и правда пишет хорошую фантастику...

17 октября, среда. Сегодня похоронили поэта Виктора Кочеткова - он был в некотором роде моим "крестным отцом" в литературе, так как в январе 1994 года вместе с Валентином Васильевичем Сорокиным принимал меня на проходившем в Москве I Всероссийском Совещании молодых писателей в члены СП. Мы потом несколько раз встречались с ним после моего переезда в столицу, но последние годы он лежал после инсульта дома, и мы не виделись. Увы, не смог я попрощаться с ним и сегодня, так как вынужден был срочно ехать в Литературный фонд России к Переверзину и готовить там документы, необходимые для перерегистрации Самарского отделения Литфонда, директором которого я до сих пор ещё являюсь. Дело в том, что в Самаре сменился начальник областного Управления юстиции, который пытается закрыть областное отделение Литфонда России, так что нужно срочно спасать ситуацию.

Объяснив суть дела Ивану Ивановичу, я поехал в Правление Союза.

* * *

В 17-00, когда я уже собрался уходить, Ганичев собрал секретариат. Помимо текущих и предстоящих дел, обсуждали выход из членов нашего Союза Юры Полякова. Днем ко мне забегал Виктор Широков и оставил свежий номер газеты "Литературная Россия", в которой руководство СП уже шпыняют тем, что от нас уходят лучшие писатели. Увы, но Баранова-Гонченко и Лыкошин даже имени Полякова не могут слышать, а так как большинство других секретарей прислушивается к их мнению, то я был на секретариате фактически единственным, кто выступал на стороне Полякова. Разве что ещё Гена Иванов чувствовал, что мы поступаем стратегически неправильно, не на благо Союзу...

Понятно, что силы были неравны - и потому Юрино заявление о выходе из членов СП России было принято с каким-то чуть ли не явным удовольствием, хотя в газетную полемику по этому вопросу мы все-таки решили не втягиваться и ничего никому не объяснять.

Но Ганичев всей этой истории, кажется, все-таки искренне не рад...

18 октября, четверг. С утра заехал в Президиум Литфонда России и взял приготовленные Переверзиным документы, требуемые для перерегистрации Самарского отделения. Оттуда поехал в Союз, где встретился с возвращающимся из Китая Малиновским. Передал ему сделанные в Сызрани фотографии и взятые у Переверзина документы, потом поговорили о Китае, литературном творчестве и об идее Александра Станиславовича затеять литературную переписку с тем, чтобы её впоследствии можно было издать отдельной книгой. Я сначала легко согласился, а через минуту уже и пожалел - времени и так ни на что не хватает, романы лежат недописанными, статьи недоконченными, тут ещё вчера ввязался с Геной Ивановым в перевод стихов одного лезгинского поэта...

19 октября, пятница. Сегодня - память об открытии Пушкинского лицея. Меня приглашали выступить в бывшем Дворце пионеров на Воробьевых горах, но на 12 часов дня у меня была назначена встреча в одном издательстве, к часу дня в Союз должен приехать из Калуги мой литинститутский приятель Димка Кузнецов, а к 16-30 обещали привезти домой стеллаж из магазина, так что найти время для выступления оказалось нереальным.

20 октября, суббота. Провел очередную радиопередачу на "Народном радио", пригласив на неё очень интересного собеседника - почетного контрразведчика, писателя, начальника центра общественных связей ФСБ России, составителя книг "Спецслужбы и человеческие судьбы" и "Кровавый террор" - Василия Алексеевича Ставицкого. Как всегда, передача шла в прямом эфире и было много звонков от радиослушателей.

По окончании программы я набрался наглости и попросил своего гостя свозить меня на его машине в Загорянку, чтобы забрать оттуда наши вещи с дачи. И до 17 часов мы с ним колесили по ближнему Подмосковью, отыскивая переезд через ж. д. пути, так как загорянский шлагбаум оказался закрытым на ремонт...

23 октября, вторник. Вчера на работе вдруг ощутил страшную головную боль (такое у меня после полученной в 1967 году черепно-мозговой травмы иногда случается) и понял, что дело идет к первому снегу. Почему-то я чувствую его приближение особенно остро. А потому взял у Светланы Дудченко таблетку баралгина и, выпив её, отправился домой отлеживаться.

А сегодня утром выглянул в окно и увидел, что весь наш двор покрыт первым радостным снегом. И вспомнил окончание одного из написанных мною лет, наверное, двадцать тому назад стихотворений: "...И старый дворник, дядька хмурый, / рукой поправив свой треух, / ворчал не зло, жуя окурок: / "Ну вот... дождались... белых мух". Марина все время очень жалеет, что я не пишу новых стихов и почти нигде не издаю и не читаю написанных ранее, но все дело в том, что я уже давно перестал ощущать себя поэтом, а потому, хоть рифмованные строки и возникают иной раз в моей душе, я не могу их ни читать, ни печатать, потому что у меня такое ощущение, что я их украл у кого-то другого и сейчас мне скажут: "А ну положи на место, это не твоё!.." Так что пусть уж каждый занимается своим делом...

* * *

...На работу я решил сегодня не ходить, а, почувствовав себя немного лучше, сел к компьютеру и весь день работал - сначала переводил с лезгинского подстрочника поэмы Абдурахмана Курбалиева, потом писал критическую статью для "Литературной газеты", и так далее.

В 14 часов сходил в ближайшую библиотеку на встречу с Игнатием Белозерцевым - он капитан 1 ранга, подводник, а потому я попросил его написать небольшое предисловие к моему роману о подлодке "Курск", который я написал ещё полгода назад и который - тьфу! тьфу! тьфу! - кажется готово-таки напечатать одно издательство, но оно просит, чтобы кто-нибудь из подводников предварил его небольшим предисловием. Чтобы всем было понятно, что это - не воспроизведение подлинной картины произошедшего в Баренцевом море 12 августа 2000 года, а только художественная версия случившегося.

Пока ждал Игнатия, прочитал в десятом номере журнала "Новый мир" большую рецензию Михаила Эйдельштейна на мою книгу "Нерасшифрованные послания". Нащипав из каждой моей статьи по удобной для его разгромных целей цитатке, рецензент иронизирует по поводу практически каждого из моих утверждений, хотя при этом отчетливо видно, что самым сильным раздражителем в анализируемой книге для него является моя ориентация на православную этику и особенно - занимающая одно из центральных мест статья о Владимире Солоухине и его книге "Последняя ступень", в которой он размышляет над вечно закрытым для обсуждения "еврейским вопросом".

Впрочем, как не без основания считают многие писатели, отрицательная критика - это сегодня самая лучшая реклама, и некоторые авторы даже специально заказывают на себя разгромные статьи, чтобы таким образом оказаться в центре скандала и привлечь этим к себе и своим книгам читательское внимание. Так что попробую быть благодарным господину Эйдельштейну - ведь он для меня сделал все это бесплатно...

* * *

...Ну а потом возвратилась из школы Алинка и сказала, что написала рассказ, так что пришлось мне загонять в компьютер, а потом распечатывать ещё и его. Но вещичка для её возраста получилась вполне даже ничего, и самое главное, что мне практически ничего не пришлось при этом дописывать от себя - разве что только исправить ошибки да заменить по ходу дела два-три повторяющихся слова, и всё. Так что привожу здесь то, что у неё получилось, полностью:

ЛЕСНЫЕ ДРУЗЬЯ

Рассказ

Однажды ребята пошли за родниковой водой. Их путь лежал через лес. Когда они вышли на поляну, то из кустов вдруг выскочило что-то серое и ушастое.

Сначала дети испугались, но тут же - обрадовались. Потому что это оказался их давний дружочек - зайка по имени Пушок.

Дальше они отправились вместе. Пушок показывал им тропинку, которая быстрее привела их к роднику. Родник журчал, переливался между камнями, словно бы разговаривая с Пушком.

Набрав воды, ребята собрались было уже идти домой, как тут из кустов вдруг выкатился... ёжик! Он фыркал, поглядывая на бегущих следом ежат, и что-то пытался сказать Пушку, - по-видимому, очень важное. Выслушав ежа, зайка опрометью бросился от кустов на поляну, с поляны - на тропку, а с тропки понесся по полю в сторону села. Дети помчались за ним, ничего не понимая. А ёжик созвал своё семейство, они свернулись клубками и покатились туда, откуда только что убежали ребята.

Из леса тем временем появился большой бурый медведь... Он шел, ломая на своем пути всё, что попадалось. Видно было, что он очень зол.

Но ёжики - смело покатились ему навстречу.

Медведь сделал шаг, другой... Но вдруг наступил на подвернувшихся ему под ноги ежей и, уколовшись, с ревом уковылял обратно в лес.

Услышав его рев, дети поняли, что Пушок и его друг ёжик спасли им жизнь.

Потом они долго благодарили своих лесных друзей, угощая их земляникой, брусникой и капустой. Те были очень довольны, а ребята - рады, что даже среди лесных жителей бывают настоящие преданные друзья.

* * *

...Вечером в передаче "Апокриф", которую ведет Виктор Ерофеев, Юрий Кублановский сказал, что сегодня художественная литература во всем мире становится хуже. Похоже, что это действительно так, и что в основе этого явления лежит извечная общественно-политическая формула про то, что "верхи - не могут, а низы - не хотят", суть которой надо понимать в том смысле, что писать свои книги по-новому писатели ещё не научились, а читать написанные ими по-старому читатели уже не хотят.

Думаю, в этом есть очень большая доля истины.

24 октября, среда. В сегодняшней "Литературке" - моя статья о романе Татьяны Толстой "Кысь" (ох, и получу я за неё от своих товарищей!) и огромное интервью Саши Яковлева с Владимиром Личутиным. Так что те, кто наезжает на Полякова за его ангажированность демократами, абсолютно не правы - ведь до его прихода в "Литгазету", ни я, ни Личутин, ни другие писатели почвеннического направления сюда и на порог не допускались! А он не побоялся это положение изменить.

Придя в Правление, я тут же встретил Владимира Личутина и он подарил мне свою книгу "Миледи Ротман".

* * *

...Едва только вернулся домой и открыл дверь в квартиру, как зазвонил телефон - это Сергей Сибирцев спешил сообщить, что он стал лауреатом литературно-театральной премии "Хрустальная роза" и приглашает меня на церемонию её вручения - с тем, чтобы я потом об этом дал информацию в газете. Говорит, что он, мол и не собирался выдвигаться на эту премию, но Сергей Николаевич Есин, будучи членом её жюри, внес его кандидатуру в число претендентов - и в результате премию дали именно ему... А я вдруг почувствовал, что не хочу идти на это мероприятие, так как не смогу там с чистой душой радоваться удаче своего друга, ибо сам рассчитывал получить эту премию, на которую меня за театральный детектив "Алиби нет даже у покойника" выдвигали Самарское отделение Литературного фонда России, редакция журнала "Нижний Новгород", где он был опубликован, и секретариат нашего СП. Я собрал для этого все рецензии, отклики и ходатайства, отдал, как положено, через Кузнецову-Чапчахову в комиссию последние экземпляры журнала, а похоже, что ничего этого было вовсе и не нужно, а нужно было, как я понял, просто иметь в числе членов жюри нужного человека, который бы взял да и "протолкнул" своим авторитетом твою кандидатуру в число лауреатов - вот и вся механика. Дай, конечно, Бог, чтобы я в этом ошибался, тут может говорить и моя скрытая обида, но, боюсь, что я все-таки не очень далек от истины. И дело тут не в том, что я не хочу удачи Сибирцеву - я ничего не имею против его прозы и даже (хотя и не могу сказать, что она мне по-читательски нравится) сам опубликовал о ней большое исследование в "Нашем современнике", но, Боже Ты мой, как же уже надоело это вхождение в литературу с "черного хода"! Я тут все время вовлекаю свою Алинку в разные конкурсы и викторины, к которым то и дело приглашают газеты (к примеру, по разгадыванию кроссвордов, распутыванию головоломок, ответам на литературные вопросы и т. п.), а она мне со своей десятилетней прямотой говорит, что всё это - туфта, никто её ответов в редакции читать не будет, а просто отдадут причитающийся победителю приз кому-нибудь из детей своих друзей или сотрудников и скажут, что они-то, мол, и победили. Я возражаю ей на это как могу, говорю, что, мол, нет, все делается честно, а сам с каждым днем всё отчетливее вижу, что она права, и именно так всё повсюду и происходит - и в конкурсах, которые объявляли производители "Домика в деревне" и "Русского продукта", и в распределении большинства литературных премий, стипендий и грантов (к примеру, грантов "Альфа-бонка" и Московского Литфонда, которые из года в год получают в осном только представители либерального крыла).

И тут меня спасает от погружения в пессимизм только одно - моя полная внутренняя уверенность в том, что, несмотря ни на какие растащенные по чужим карманам премии, я все равно сегодня пишу лучше всех в России. И не иначе!..

26 октября, праздник Иверской иконы Божией Матери. От святыя иконы Твоея, о, Владычице Богородице, исцеления и цельбы подаются обильно с верою и любовию приходящим к ней: тако и мою немощь посети, и душу мою помилуй, Благая, и тело исцели благодатью Твоею, Пречистая.

Аще и в море ввержена бысть святая икона Твоя, Богородице, от вдовицы не могущия спасти сию от врагов, но явилася есть хранительница Афона и вратирница обители Иверския, враги устрашающая и в православней Российстей стране чтущия Тя от всех бед и напастей избавляющая.

Иверская - это одна из моих самых любимых икон Божией Матери, она столько мне в жизни помогает! И каким-то странным образом она меня всегда сопровождает - где я поселяюсь, там поблизости обязательно оказывается или Иверский монастырь, или чудотворный список с Иверской иконы. А как чудесно она помогла нам с Мариной переехать из Самары в Москву? Она же не просто так имеет второе имя Вратарница, а на самом деле решает, кого впускать в столицу, а кого нет! А мы первый раз подумали о переезде в Москву, когда приезжали из Самары отдыхать в Переделкино и в тамошнем храме увидели чудотворный образ Иверской иконы. Вот мы и попросили её - Матерь Божия, помоги поменять нашу квартиру на московскую. И - ну не чудо ли? - через полгода тяжелейший вариант обмена (3 человека выезжают, 3 въезжают, при этом один из них - несовершеннолетний ребенок) прошел, как по маслу!

Слава Тебе, Матерь Божия, слава Тебе.

* * *

...Идя по Братиславской улице к метро, увидел такую сценку: некая интеллигентно-изысканная дамочка, собравшись было куда-то ехать на машине, вдруг обнаружила, что капот её новенького "фольксвагена" за ночь полностью загадили своим пометом птицы. Причем остальные машины почему-то стоят чистые, а её иномарку вороны или голуби словно бы выбрали себе в качестве сортира. И вот стоит она, одновременно с состраданием и брезгливостью глядя на своего оскверненного любимчика, и не знает, что делать. А у меня при виде этой сценки вдруг сами собой начали звучать в душе некие куплеты на мотив песенки Миррей Матье "Чао, бомбино, сорри", только от мужского лица: "Насрали птицы на капо-о-о-от. / А я стою - как идио-о-о-от. / То ль рукавом стирать говно-о-о? / То ль делать вид, что все равно-о-о? // Но ведь - засохнет вскоре... / Мало мне, блин, историй... / С Богом я, что ли, в ссоре?.. / Впору - заплакать с горя..."

И вот теперь весь вечер я пытаюсь себе дать ответ на то, имеет ли это хоть какое-то отношение к творчеству или нет?

* * *

...Днем приехал из Питера Володя Шемшученко, которого я пригласил для своей завтрашней радиопередачи. Заходил также потрясающий своей энергией Слава Дегтев, рассказавший, как он опускает бизнесменов, если те не хотят ему давать деньги на книги. А вечером я узнал, что сегодня умер Петр Лукич Проскурин. (Ему было 73 года и, если не ошибаюсь, то с сентября он был тяжело болен). Я редко видел его в последние годы, так как он как-то отошел от нашего Союза, словно бы на что-то обижаясь, но года три тому назад мы были с ним вместе на Лермонтовском празднике поэзии в Пензе и Тарханах, и очень хорошо там общались и с ним, и Лилей Рустамовной. Надо будет узнать, когда панихида, и обязательно пойти проститься...

* * *

(...Почти никогда не перечитываю свои дневниковые записи, а тут вдруг просмотрел только что написанное и даже не знаю, то ль мне себя ругать, то ли смеяться - в одном дневном блоке оказались рядом и молитва, и стихи о говне, и информация о смерти классика современной литературы. С точки зрения стиля, это, наверное, ужасно, но в жизни ведь всё это так и встречается - как в слоёном пироге...)

27 октября, суббота. С 12 до 13 часов дня я был на радио и провел передачу с Шемшученко - он много пел, читал стихи; потом мы гуляли с ним по Москве, а вечером я узнал, что меня весь день искал Ганичев, чтобы поручить какие-то дела по организации похорон Проскурина. Позвонил ему домой и выяснил, что от меня требуется. Оказывается, надо просто сходить в понедельник в храм Большого Вознесения, что у Никитских ворот, и разузнать там у отца Бориса кое-какие детали предстоящего отпевания.

28 октября, воскресенье. Марина и Алинка уехали с утра смотреть с Яной её новую квартиру, а я, само собой, тут же засел за компьютер. Первую половину дня писал для "Литературной газеты" статью о бесполезности всей предшествующей русской литературы для постперестроечных поколений, так как она накопила в себе опыт коллективистской жизни, а наше сегодняшнее бытие строится почти исключительно на почве индивидуализма. Основной корпус статьи практически уже готов, но я пока не знаю, чем она должна завершаться. Так что на время отложил её в сторону, чтобы всё хорошенечко обдумать.

29 октября, понедельник. Утром кормили с Мариной огурцами Алинкину черепаху Ксюху (которую она сама кормить постоянно забывает) и из глубины подсознания опять всплыла мелодия песенки "Чао, бомбино, сорри" с соответствующими данному случаю словами: "...А Ксюха ищет огурцы-ы-ы-ы, / и тычет нос - во все концы-ы-ы-ы, / но ей ни крикни, ни уда-а-арь: / она всего лишь - Божья тва-а-арь. // Что ж ты, подруга, порешь? / Что ты повсюду соришь?.."

Подобные четверо - (и больше) - стишия идут из меня практически постоянно, Марина с Алинкой даже шутят, что при желании я мог бы зарифмовать и железнодорожное расписание. А я и сам знаю, что мог бы, да вот только - зачем? Игра в рифмы - это ведь далеко не одно и то же, что и настоящая ПОЭЗИЯ, как повторение гамм пианистом - это ещё далеко не МУЗЫКА.

* * *

После своего и Ксюхиного завтрака отправился в храм Большого Вознесения, чтобы узнать, всё ли там готово для отпевания Петра Проскурина. Оказалось, что никто ещё ничего не заказывал, так что пришлось мне самому оформить на завтра панихиду и заплатить за неё 500 рублей из своих денег, после чего я поехал в Правление. В 12 часов там как раз началось совещание по проведению прощания и отпевания, которое вел Ганичев и на котором присутствовали я, Числов, Сорокин, Ляпин, Лыкошин, Дорошенко и Сергованцев. Были также Борис Шереметьев из МСПС и Владимир Вьюнник из Московской писательской организации. Ганичев хотел отправить меня сопровождать покойного в Брянск, но я отказался - слишком уж много дел у меня накопилось, я и так их еле разгребаю...

Взяв у Ганичева деньги за оплаченную мною панихиду, а также - на непредвиденные расходы, я до 16 часов проторчал в Правлении, занимаясь различными делами (отправил информацию о завтрашней панихиде на "Народное радио", передал в "День литературы" свой обзор "Жизнь журналов" и т. д.), а потом поехал в журнал "Континент" за рукописью своего романа "Урок кириллицы", который я им пару месяцев назад давал для ознакомления. Как ни досадно, но самая моя лучшая (по крайней мере - самая виртуозная в отношении формы) вещь им не подошла! Как до этого - не подошла она ни "Нашему современнику", ни "Новому миру", ни "Октябрю". И это при том, что роман выполнен ничуть не хуже, чем "Хазарский словарь" Милорада Павича - со всевозможными филологическими головоломками, подтекстами, зашифровками и прочими постмодернистскими "прибамбасами", но в то же время - и с основательной религиозно-философской и социальной подоплекой. Когда же из нашей литературы уйдет боязнь встречи с нестандартностью?

30 октября, вторник. Сегодня в ЦДЛ прощались с Петром Лукичом Проскуриным - в почетном карауле у гроба стояли по очереди все писатели, потом были слова прощания, а после этого тело перевезли в храм Большого Вознесения (где венчались Пушкин с Натали) и там состоялось отпевание. Я пошел из ЦДЛ в храм минут на пятнадцать раньше других - доплатил восемьдесят рублей за отпевание и купил для всех наших свечи. А потом подъехал и автобус с гробом, и подошли провожающие.

Перед началом отпевания ко мне подошла Татьяна Набатникова и сказала, что хочет включить меня в состав Большого Жюри премии "Национальный бестселлер". Я не возражал. Я все равно перечитываю возы книг, так почему бы не делать этого для выявления лауреата? Тем более, что за это обещают ещё и заплатить...

После окончания службы, гроб с телом Петра Лукича поставили в автобус и повезли на родную Брянскую землю. Хоронить его поехали В.Н. Ганичев, Борис Шереметьев, В. Костров с Галиной Степановной, Женя Шишкин, Вадим Арефьев - всего человек десять.

После ухода автобуса я зашел в МСПС к Марине, мы у неё в кабинете немного перекусили, попили чаю, а потом пошли в Концертный зал имени Чайковского на выступление Северного народного хора. Из-за каких-то то ли правительственных, а то ли иностранных делегаций милиция перегородила барьерами все подступы к Триумфальной площади, так что нам пришлось дать большущий крюк, чтобы добраться до зала.

Концерт был хороший, но очень тоскливый по теме - обрыв любви по причине призыва в рекруты. Ну и северный темперамент - это далеко не тот, что демонстрируют участники Кубанского народного хора, который я смотрел во время нашего Пленума в Краснодаре...

31 октября, среда; память апостола и евангелиста Луки. К 12 часам дня я, по просьбе позвонившего мне накануне Алексея Иванова, отправился в журнал "Литературная учеба" вычитывать верстку поэтической подборки Андрея Расторгуева и моего к ней послесловия, которые я туда дал после поездки в начале этого года в Сыктывкар на республиканский семинар критики.

Придя в редакцию, узнал, что в предыдущем (пятом) номере они напечатали материалы круглого стола по теме "Движение русской литературы: классика и современность", который состоялся в марте этого года в ИМЛИ и на котором я прочитал небольшой доклад под названием "По былинам сего времени". Перечитав его через семь месяцев, вижу, что он сохраняет свою актуальность и, доведись мне сегодня опять выступать по этой теме, я в нем, пожалуй, не стал бы менять ни единого слова.

Вот его текст:

"Говоря о современной русской литературе, на мой взгляд, нельзя - уже просто невозможно! - делать вид, что за последние десять-пятнадцать лет не изменилась сама читательская среда, в которой она сегодня существует. Если не обманывать себя, а честно посмотреть вокруг, то станет видно, что за постперестроечное десятилетие в России выросло совершенно новое поколение, в основу менталитета которого легли уже не сказки Пушкина и не моральный кодекс строителя коммунизма, а мультики Уолта Диснея и наставления Дейла Карнеги о том, как завоевать мир и сделаться миллионером. Может быть, это и покажется кому-то сильным преувеличением, но того народа, который был в России на конец 80-х годов ушедшего ХХ века, сегодня уже больше НЕТ. Посмотрите на своих друзей, родственников, на самих себя, и вы увидите, что мы стали абсолютно другими. Нравится нам это или нет, но в психологии русского человека произошли и продолжают происходить необратимые изменения. Мы становимся все более похожими на людей ЗАПАДНОГО типа: у нас исчезает потребность в общении друг с другом, мы перестаём ходить в гости, почти не пишем друг другу писем, замыкаемся в узком кругу домашних. Более того - мы утрачиваем свою всемирную отзывчивость, о которой когда-то, как о самой характерной черте русского народа, говорили наши классики: два месяца мы преспокойно наблюдали по телевизору, как натовские самолеты бомбили братскую нам Сербию, и в общем-то не сделали ничего существенного для её защиты.

Есть целая масса других прямых и косвенных признаков, показывающих, что в сегодняшней России происходит такой небывалый процесс, как стремительное изменение КАЧЕСТВА НАРОДА, утрата им одних жизненных ценностей и замена их другими.

И вот к этому - по сути, уже НОВОМУ - народу наша литература продолжает обращаться на оставшемся от эпохи соцреализма ВЧЕРАШНЕМ языке. При этом я даже не имею в виду саму трактовку таких философских категорий как Добро и Зло, Смысл Жизни, понятие Родины и так далее, речь идет только о художественных средствах, их выражающих. У нынешнего российского читателя, особенно молодого - уже почти стопроцентно КОМПЬЮТЕРНОЕ СОЗНАНИЕ, он воспринимает окружающий его мир как виртуальную компьютерную игру острую, захватывающую, динамичную, но в то же время не требующую от него никакой отдачи душевных сил и никакого сердечного соучастия (а тем более принятия на себя чужой боли). Такова же и та литература, которую он в своем большинстве сегодня читает - то есть то, что ему дают Пелевин, Сорокин, Пригов, Маринина, Ерофеев и другие создатели пустого в духовно-содержательном, но блестящего в формально-стилистическом или сюжетном отношении чтива. Патриотическое же крыло литературы пытается подсунуть ему вместо этого свои нравственно правильные, но словно бы вечно переписываемые через плечо друг у друга, и оттого становящиеся все скучнее и скучнее книги об умирании русской деревни, о трагедии выброшенного из жизни поколения стариков, о маленьких радостях маленького человека, а также на другие, столь же человечные, и вместе с тем - не воспринимаемые сегодняшним потребителем художественных книг - темы.

Отсюда и печальный результат: массовая потеря читателя, снижение тиражей "толстых" журналов, а главное - падение авторитета самой литературы в общественной жизни.

Понятно, что сам собой возникает закономерный вопрос: что же в таком случае делать литературе, чтобы и читателя не потерять, и не утратить при этом своей изначальной функции воспитательницы нравов?

Думаю, ответ на это не так уж и сложен, ибо его понимал ещё безвестный автор знаменитого "Слова о полку Игореве", заявивший в зачине своей поэмы, что он будет творить свое произведение по законам СЕГО времени, а не по правилам древнего певца Бояна. И он действительно создает революционную для ХII века поэму, в которой можно обнаружить ростки почти всех, развившихся в последующем до самостоятельно полноценных, жанров. В этом небольшом по объему произведении явлены нам сразу и проза и поэзия; даны образцы раскрытия РАТНОЙ темы (например, в сценах выступления войска в поход, описаниях битв); воинской и патриотической РИТОРИКИ (речь Всеволода перед походом и речь Святослава о защите русской земли); ИНТИМНОЙ ЛИРИКИ (плач Ярославны); АВАНТЮРНОГО (поход - плен - побег князя Игоря) и МИСТИЧЕСКОГО (сон Святослава) РОМАНОВ; примеров ОДУХОТВОРЕНИЯ ПРИРОДЫ ("...ничить трава жалощами, а древо съ тугою къ земли приклонилось"); примеров ХРОНИКИ ("...были вечи Трояни, минула лета Ярославля; были плъци Олговы..."); прообразы СКАЗКИ (диалог Игоря с рекой Донец) и ВЕСТЕРНА (побег князя из плена и погоня за ним половецких ханов); образцы ЛИРИЧЕСКИХ ОТСТУПЛЕНИЙ ("Что ми шумить? Что ми звенить далече рано предъ зорями?..") и образцы ПРОПОВЕДИ ("Игореви князю Бог путь кажетъ изъ земли Половецкой въ землю Русскую..."); намечена тема ПРОБЛЕМЫ ПОКОЛЕНИЙ, данная в обращении великого князя Святослава к своим младшим родственникам ("О моя сыновчя, Игорю и Всеволоде!.. Се ли створисте моей сребреней седине?..") и даже предвосхищен прием употребления АЛЛИТЕРАЦИИ, сделанный с таким виртуозным изяществом, что ему позавидовали бы даже сегодняшние авангардисты ("Съ зарания въ Пятокъ ПотоПташа Поганыя Плъкы Половецкыя, и рассушясь стрелами По Полю, Помчаша красныя девкы Половецкыя..." - не правда ли, так и слышится затухающий топот копыт о сухую землю?..).

Благодаря примерно такой же "революционности" остались в истории русской литературы и наши классики, постоянно предсказывавшие появление новых социальных типов, прогнозировавшие развитие социальных процессов и всячески обновлявшие традиционные литературные формы. Достаточно, думаю, вспомнить такие произведения как поэмы Маяковского "Я", "Человек", "Мистерия-буфф" или романы Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита" и Леонида Леонова "Пирамида", чтобы было понятно, о чем я веду здесь речь.

(А, скажем, Михаил Ломоносов, Гавриил Державин, Александр Пушкин?.. Да по сути, каждый настоящий русский писатель, сохраняя и углубляя НРАВСТВЕННУЮ ТРАДИЦИЮ нашей литературы, всегда оказывался революционным по отношению к своим предшественникам в смысле ФОРМАЛЬНОГО ПОИСКА...)

Если же взглянуть на сегодняшний день, то мы увидим, что подобное обновление литературной формы фактически полностью отошло в руки демократического крыла, тогда как писатели патриотического направления пишут, не отходя от привычных форм. Грубо говоря, на патриотическом фланге русской литературы сегодня наблюдается откровенная КОНСЕРВАЦИЯ традиционной духовности при закостенении художественной формы, а на демократическом полное АТРОФИРОВАНИЕ духовного начала при тотальном формотворческом эксперименте.

Самые интересные результаты получаются при пересечении двух этих творческих линий, что видно по таким, например, произведениям, как романы Павла Крусанова "Укус ангела", Вадима Назарова "Круги на воде", Александра Сегеня "Русский ураган", Валерия Залотухи "Последний коммунист", а также по некоторым вещам Юрия Козлова, Юрия Полякова и ряда других авторов. Но каждый из них требует отдельного большого разговора, а потому я только ещё раз отмечу здесь, что их произведения сочетают в себе филологический и сюжетный эксперимент, философскую глубину и социальный анализ истории (независимо от того, моделирует ли автор будущее или производит трепанацию прошлого) - и только на этом пути нашу литературу ожидают художественные открытия, способные возвратить ей её недавнюю общественную значимость."

* * *

После "Литературной учебы" ненадолго заезжал в Правление - чувствую, что начинаю заболевать (ощущаю слабость в теле, болит голова и т. п.), а потому сделал только самое необходимое и поехал домой.

Во всех последних номерах газет - материалы, посвященные гаданию о причинах прошлогодней аварии на поднятой недавно со дна Баренцева моря АПЛ К-141, до которых, по идее, вот-вот должна докопаться правительственная комиссия. Но я думаю, что настоящей правды о причине гибели атомохода никто не узнает, пока не будет издан мой роман "Тень "Курска".

1 ноября, четверг. Распечатал с утра написанную для "Литературки" статью "Не с тем ключом" - о невозможности использования нравственных категорий эпохи коллективизма в литературном процессе эпохи индивидуализма. Потом съездил ненадолго в Правление, взял там в издательстве "Палея" накладную и счет-фактуру на книгу "Марьинская Муза" для отчета в нашей Управе и поехал в редакцию "ЛГ" к Полякову. Передал ему свою статью, а также фантасмагорию Михаила Анищенко "Чума" и для рецензии - "Марьинскую Музу".

Вечером занимался переводом лезгинских поэм Абдурахмана Курбалиева (а если говорить совсем уж точно, то - практически сочинял их заново, так как предоставленные подстрочники очень и очень слабые и только примерно пересказывают тему того, чему посвящены его поэмы).

3 ноября, Димитровская родительская суббота. Когда-то, несколько лет тому назад, я, опираясь на текст одного из древнерусских духовных стихов, сделал свой вариант поэтического изложения события, давшего начало этому празднику. Мое стихотворение так и называется - "Дмитровская Суббота": "Накануне Дмитровской субботы, / когда пел обедню Киприян, / князь Димитрий, отложив заботы, / в храм пришел со свитой христиан. // Были с ним супруга Евдокия, / воеводы, сотники, князья, / да ещё - бояре, да иные / в разной мере близкие друзья. // И когда он, как всегда, молился / перед Божьей Матерью, то с ним - / стало худо: он вдруг прислонился / лбом к стене - и сквозь кадильный дым // видит место Куликовой сечи / и на нем, свершая скорбный труд, / ходит Мать Пречистая - и свечи / ставит павшим воинам на грудь. // А почтив последних из убитых / и всё поле оглядев с тоской, / вопросила, обратясь, у свиты: / "Где ж Димитрий, светлый князь Донской?" // И на то Апостол Ей ответил: / "Не ищи его в сырой земле, / он - живой и слушает обедню / в этот час с супругою в Кремле..." // И среди пылающего воска / Приснодева молвила, крестясь: / "Кто ж возглавит мучеников войско? / Не на месте ныне светлый князь! // Как и в битве, надо - перед ними / быть ему, ведя их против зла. / Да к тому же - есть и для княгини / у Меня в обители дела..." // И на том - видение погасло. / ...Князь в тревоге оглядел собор - / и ему вдруг сделалось так ясно, / что недолго жить ему с тех пор! // "Скоро быть в монашенках княгине", - / понял он. И, чтоб от сердца тень / отогнать, постановил отныне / поминать всех павших - В ЭТОТ ДЕНЬ..."

* * *

Нынешняя суббота началась с того, что пришлось встать в половине пятого и ехать на Казанский вокзал встречать Маринину маму. Приехали за полчаса раньше, и пока ожидали поезд, я позаглядывал в газетные киоски и, не удержавшись, купил две книжечки Стивена Кинга. Никак не расстанусь теперь с этим автором, и с каждой получки покупаю одну или две его книги. Не знаю, что я потом о нем напишу, но чувствую потребность изучить его творчество пополнее (ну, а кроме того, - чего уж тут скрывать? - оно мне доставляет истинное читательское удовольствие).

В семь часов утра пришел самарский поезд, мы встретили Надежду Павловну, взяли её узлы и коробки, отвезли их вместе с ней в Марьино, а сами тут же поехали обратно, так как в 11-20 у меня уже была назначена на Комсомольском, 13 встреча с поэтом Олегом Шестинским, которого я пригласил для участия в своей программе "Литературные встречи".

Кроме того, сегодня исполнилось девять дней со дня смерти Петра Лукача Проскурина, и на три часа дня у нас в Правлении была назначена поминальная трапеза. До этого я как раз успел сходить на 2-ю Фрунзенскую улицу, где располагается студия "Народного радио", и провести там свою очередную радиопередачу. Но на этот раз я вел её не один, а с Мариной - мне надо, чтобы в случае моих командировок она могла подменять меня в этом деле, а потому я и привел её, чтобы она освоилась в студии.

Передача прошла хорошо, после её окончания мы вернулись в Правление, часа полтора подождали (я успел прочитать одну из книжек Кинга), и началась трапеза. Помимо Лилии Рустамовны и детей Проскурина, тут были Валентин Распутин, Арсений Ларионов, Валентин Сорокин, Борис Шереметьев и много других писателей. Я слово для выступления брать не стал - я не могу сказать, что был близким другом Петра Проскурина, хотя после нашей совместной поездки в Тарханы мы и были в хороших отношениях - но, слушая слова других о значении и месте Петра Лукача в истории русской литературы, я подумал о том, что подлинное значение большого таланта иной раз в полной мере-то и раскрывается только после его ухода. Это как с несущими конструкциями в архитектуре, где, убрав во время ремонта какую-нибудь неприглядную с виду стену или колонну, только тогда и понимают, что как раз она-то и удерживающая на себе весь многотонный свод перекрытия. Вот так и мы обнаруживаем масштабы наших национальных мыслителей лишь по размерам остающихся после их ухода дыр - черных дыр нашей культуры...

* * *

По дороге в Марьино купили за 75 рублей торт "Рафаэлло" и заехали в гости к Яне, где мы оставили вместе с вещами и Алинкой нашу бабушку Надю. Посидели, попили чаю, поговорили, а затем, забрав бабушкины сумки, поехали к себе домой, благо, что очень удачно подошел 81-й автобус, и мне не пришлось тащить весь этот груз на себе.

Надежда Павловна сходит завтра с Яной и Алинкой в цирк, а в понедельник уже переберется к нам.

4 ноября, воскресенье; празднование Казанской иконе Божией Матери. Заступнице усердная, Мати Господа Вышняго, за всех молиши Сына Твоего Христа Бога нашего, и всем твориши спастися, в державный Твой покров прибегающим. Всех нас заступи, о, Госпоже, Царице и Владычице, иже в напастех и в скорбех и в болезнех, обремененных грехи многими, предстоящих и молящихся Тебе умиленною душею и сокрушенным сердцем пред пречистым Твоим образом со слезами, и невозвратно надежду имущих на Тя избавления всех зол, всем полезныя даруй и вся спаси, Богородице Дево: Ты бо еси Божественный покров рабом Твоим.

Еле отоспались после вчерашнего бесконечного дня, а потому не пошли даже в церковь (Пресвятая Богородица, прости нас, грешных!). Позавтракав, включил компьютер и какое-то время сидел перед ним, думая, с чего же начинать работу - и то надо делать срочно, и это, и много чего другого. Поэтому для начала принялся заполнять дневник, а что делать дальше - видно будет...

* * *

...Продолжая всё это время думать о Петре Проскурине, я полез в первый номер журнала "Слово" за этот год и перечитал опубликованный там его рассказ "Мужчины белых ночей", в котором главный герой мучительно размышляет над тем, что произошло за последние годы с Россией и что можно в этой ситуации сделать для её спасения. "Я больше ничему не верю, - говорит он, ведя мысленный разговор со своим погибшим другом, - ни в народ, ни в совесть, ни в Бога. Русский человек оскотинился до маразма. Слепой кутенок, тычется из стороны в сторону, и ни шага вперед. Сам себе выбирает палачей, сам подставляет горло... души, режь, володей телом, я - тварь бессловесная, плесень на земле. Появилась и бесследно исчезла..."

К сожалению, нечто похожее на эти рассуждения, все чаще и чаще забредает и в мою голову, я и в "Литгазету" примерно об этом же написал что не исчез ли русский народ как таковой вообще? Ведь те люди, которые сегодня населяют Россию - это уже совсем не тот русский народ, каким он нам известен по своей истории! Примерно о том же, кстати, говорит в своих "Мгновениях" в этом же номере "Слова" и Юрий Васильевич Бондарев, у которого я встретил следующие слова: "...После того, что все мы возжелали сделать с Россией, мне стали совсем неинтересны мои соотечественники. Я уже не чувствовал к ним близкого родства, которое долго теплилось в моей жизни, особенно начиная с Великой войны. И позывало на тошноту от одной мысли, что Россия поругана и опозорена родными детьми..."

Я много думаю над тем, что же можно противопоставить нашествию цинизма и безнравственности, чем остановить разгул криминала и беззакония. Я понимаю, что причиной всего этого и вправду является наше собственное бездействие, однако, когда я перечитал в рассказе Проскурина то место, где его герой взрывает лесной дом отдыха вместе с "оттягивающимся" там губернатором и громадным числом обслуги в виде поваров, слуг и девочек для сауны, то я почувствовал в душе определенное сопротивление. Да, мне хочется, чтобы русский народ наконец-то очнулся от духовной спячки и сказал "нет" торжеству беззакония, но только не таким способом. Ведь на эту тему уже написано множество романов Анатолием Афанасьевым, но когда его герои начинают бороться с бандитами ТЕМИ ЖЕ МЕТОДАМИ, которыми те терроризируют облюбованные ими городки, то они фактически тут же превращаются в ИХ ЖЕ ПОДОБИЯ. Иными словами - ни в коем случае нельзя уподобляться тому, против кого ты воюешь, ведь бес как раз и любит менять всех местами и запутывать. Не случайно же в финальной сцене рассказа появляются интонации, очень сильно напоминающие интонации булгаковского романа "Мастер и Маргарита" - в том месте, где Воланд допрашивает кота Бегемота и Коровьева о причинах пожара в Доме Грибоедова:

"...Оба, и Коровьев, и Бегемот, развели руками, подняли глаза к небу, а Бегемот вскричал:

- Не постигаю! Сидели мирно, совершенно тихо, закусывали...

- И вдруг - трах, трах! - подхватил Коровьев, - выстрелы! Обезумев от страха, мы с Бегемотом кинулись бежать на бульвар, преследователи за нами, мы кинулись к Тимирязеву!

- Но чувство долга, - вступил Бегемот, - побороло наш постыдный страх, и мы вернулись!

- Ах, вы вернулись? - сказал Воланд. - Ну, конечно, тогда здание сгорело дотла.

- Дотла! - горестно подтвердил Коровьев. - То есть буквально, мессир, дотла, как вы изволили метко выразиться. Одни головешки! (...) Ничего невозможно было унести из зала, пламя ударило мне в лицо. Я побежал в кладовку, спас семгу. Я побежал в кухню, спас халат. Я считаю, мессир, я сделал всё, что мог...

- Ах, если так, то, конечно, придется строить новое здание.

- Оно будет построено, мессир, - отозвался Коровьев..."

А вот, для сравнения, разговор главного героя рассказа Проскурина капитана Никонова (как раз и устроившего взрыв и пожар лесного притона) со своим шефом:

"- ...Что там у вас происходит? Ты, Никонов, не тяни кота за хвост!

- Не хотел тревожить вас среди ночи, шеф, пожар, - сказал Никонов. Большой дом уже догорает, чудеса... Словно языком слизнуло. Озеро из белого, молочного окрасилось розовым...

- К черту! - откровенно теряя контроль над собой, сорвался Валериан Денисович. - Ты пьян, что ли? Ах, негодяй...

- Шеф, мое дело охрана, а что там внутри случилось, никто не знает, сказал Никонов. - Но дом действительно догорает. Какой-то чудовищно мгновенный пожар...

- Ты думаешь, сгорит все дотла? - опечалился Валериан Денисович и даже вздохнул.

- Абсолютно всё, такой огонь ничего не помилует, может, только какую черепушку..."

Я думаю, в литературе не бывает случайных совпадений, и даже если сам Проскурин никаких постмодернистских перемигиваний между двумя этими текстами не устраивал, то существуют некие тайные законы искусства, по которым темы (или даже сцены), имеющие между собой, так сказать, перекличку внутреннего характера, непременно окажутся близкими друг другу и по своей стилистике, и использованным образам, и по задействованным в этой сцене деталям. Отсюда, помимо общего сходства этих эпизодов, и там, и там имеет место образ кота (в фразе "не тяни кота за хвост" - у Проскурина, и в образе кота Бегемота - у Булгакова); упоминание нечисти (в выражении "к черту" - в тексте у Проскурина, и в образах беса Коровьева и князя тьмы Воланда - у Булгакова); а также сгорающие в обоих случаях дотла здания, от которых не остается ничего, кроме "головешек" (Булгаков) да "черепушек" (Проскурин), и ряд других сходных моментов. Думаю, что всё это не может не подтолкнуть нас к мысли о том, что за обеими этими сценами стоит одна и та же сила - помните? - "что хочет зла, но вечно совершает благо". И в этом таится ключ к пониманию заблуждений обоих авторов. Я говорю "заблуждений", потому что не может сила, жаждущая творить ЗЛО, принести людям хотя бы какое-нибудь минимальное ДОБРО. А потому и путь, указанный Петром Проскуриным в рассказе "Мужчины белых ночей", не в состоянии принести с собой ничего, кроме новой крови и горя, тогда как Россию сегодня если что и спасет, то только - любовь и молитва.

5 ноября, понедельник; апостола Иакова, брата Господня во плоти. В 15 часов состоялось заседание секретариата, на котором Ганичев рассказал о своей поездке в Орел по поводу победы Егора Строева на губернаторских выборах и о ходе подготовки нашего Пленума и Всемирного Русского Народного Собора. Потом Гена Иванов доложил о вручении премии имени Ф. М. Достоевского Валентину Распутину, которое прошло в Таллинне, Виктор Калугин - о праздновании столетнего юбилея А. Фадеева в Приморье, а Лариса Баранова - о подготовке Всероссийского Совещания молодых писателей в Малеевке. Положение с Совещанием на данный момент такое, что возникают опасения, как бы оно не было провалено...

* * *

Сегодня мой сосед по кабинету Олег Бавыкин (председатель иностранной комиссии нашего СП) принес на работу привезенную им с Валдая "Черную книгу коммунизма", выпущенную Союзом правых сил (СПС) в количестве 100 тысяч экземпляров, которые он бесплатно рассылает по всем библиотекам России. Во вступительной статье к книге, которую написал "архитектор перестройки" Александр Яковлев, приводится перечень обвинений, за которые большевизм должен ответить перед судом истории, и прочитав эти пункты, я с удивлением увидел, что они практически один к одному соответствуют деяниям и наших сегодняшних демократов.

"Большевизм не должен уйти от ответственности за насильственный и незаконный государственный переворот в 1917 году..." - пишет А. Яковлев, и в памяти сразу же всплывают такие же незаконные перевороты в августе 1991 и октябре 1993 годов, совершенные под руководством Б.Н. Ельцина, причем в октябре 1993 года это было сделано отнюдь не бескровно. ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?

"Большевизм не должен уйти от ответственности за развязывание братоубийственной гражданской войны, в результате которой была разрушена страна, а в ходе бессмысленных и кровавых действий было убито, умерло от голода, эмигрировало более (...) миллионов человек", - пишет далее "архитектор перестройки", и ни один честный человек не может не сопоставить этого с превращенными в сплошные "горячие точки" национальными окраинами России, откуда каждый день приходят скорбные известия о погибших солдатах и мирных жителях, не говоря уж о тысячах эмигрирующих за границу или превратившихся в беженцев жителей вчерашнего СССР. ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?

"Большевизм не должен уйти от ответственности за уничтожение российского крестьянства. Попраны нравственность крестьянской России, её традиции и обычаи. Производительные силы деревни подорваны..." кощунственно продолжает он, словно не видя, что во всем этом можно обвинить сегодня и нынешний режим, разоривший вчерашние колхозы-миллионеры и превративший российское крестьян в нищих. ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?

"Большевизм не должен уйти от ответственности за организацию травли ученых, литераторов, мастеров искусств, инженеров и врачей, за колоссальный урон, нанесенный отечественной науке и культуре..." - цинично заявляет Яковлев, и тут даже и говорить нечего, поскольку сказанное стопроцентно описывает положение нашей сегодняшней культуры: с травлей русского академика Фроянова, арестом Эдуарда Лимонова и наносящим колоссальный урон нашей отечественной культуре нашествием американского кино, переводных романов ужасов и низкопробных телевизионных шоу, в том числе - и откровенно порнографических. ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?

"Большевизм не должен уйти от ответственности за организацию преступных кампаний против любого инакомыслия", - гневно восклицает Яковлев, зная, что в сегодняшней России стало опасно не только пропагандировать русскую идею, но произносить даже и само слово "русский". ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?

"Большевизм не должен уйти от ответственности за установление диктатуры, направленной против человека, его чести и достоинства, его свободы. (...) В результате преступных действий большевистской власти разрушена Россия", - бессовестно утверждает автор предисловия, зная, что его друзьями-демократами в сегодняшней России развалены экономика и финансы, уничтожена армия, подорвана наука, разрушены системы здравохранения и образования, а из паспортов граждан России удалена графа с указанием национальности. ЗА ЭТО - можно уходить от ответственности?..

Увы, политика - очень грязное и нечестное дело, и обвиняя своих противников во всех смертных грехах, никто не хочет замечать тех же самых преступлений - ЗА СОБОЙ...

6 ноября, вторник; празднование иконы Божией Матери "Всех Скорбящих Радость". У нас дома висит над кроватью репродукция этой иконы ("С грошиками") - не цветная, но Марина её очень любит.

Всех скорбящих радосте и обидимых заступнице, и алчущих питательнице, странных утешение, обуреваемых пристанище, больных посещение, немощных покрове и заступнице, жезле старости, Мати Бога Вышняго Ты еси, Пречистая: потщися, молимся, спастися рабом Твоим.

Не имамы иныя помощи, не имамы иныя надежды, разве Тебе, Пречистая Дево. Ты нам помози, на Тебе надеемся, и Тобою хвалимся, Твои бо есмы рабы, да не постыдимся.

* * *

Сегодня заезжал в литературное агентство "Авторский Дом" и подписал там договор с издательством "ГАЛА ПРЕСС" на издание моей книги прозы "Тайна двух выстрелов", в которую вошли романы "Тень "Курска" и "Мой дедушка застрелил Берию". Теперь мой агент съездит в издательство, они подпишут договор со своей стороны, и если Бог даст, то скоро моя книга увидит свет. А, как сказал сегодня по телефону Левон Григорян, 11 ноября должен выйти из печати и издаваемый "Гелеосом" сборник повестей "Прости, брат". Если, конечно, никакие бесы этому опять не помешают...

* * *

В Правлении СП встретил интереснейшего прозаика - Николая Федоровича Иванова ("Черные береты", "Вход в плен бесплатный", "Спецназ, который не вернется" и другие романы), а также Валентина Григорьевича Распутина и некоторых других писателей, которых Бавыкин пригласил на встречу с делегацией китайских писателей-баталистов. Однако, они приехали к нам в Правление только в пятом часу, так что к этому времени уже почти все разошлись.

Встретив китайских коллег, В.Н. Ганичев провел с ними непродолжительную беседу у себя в кабинете и после этого передал их нам с Сегенем, так что пришлось нам не меньше часа занимать их разговорами в актовом зале. Было немного водки, шампанского, минимум закуски и много разговоров о сущности патриотизма и образе настоящего литературного героя. Сегень подарил мне переиздание своего раннего романа "Заблудившийся БТР".

* * *

...До двух часов ночи читал рукопись повести Александра Кормашова "Заросшие", переданную нам для альманаха "Валдайские страницы", который мы затеяли издать с Вадимом Дементьевым в противовес выпущенным ровно тридцать лет назад "Тарусским страницам". Но если те иллюстрировали собой идею прогрессивности либеральной литературы, то наши страницы должны проиллюстрировать идею прогрессивности литературы патриотической., показать читателю способность к обновлению её форм и саморазвитию. В этом плане повесть Кормашова как раз очень показательна - в ней самыми что ни на есть реалистическими средствами рассказывается фантастическая история о том, как в ответ на губительную деятельность человека лес начал отвечать стремительно ускорившимся ростом деревьев, возвращая таким образом себе все отвоеванные у него раньше человеком пространства.

Думаю, её нужно обязательно печатать.

Я же попробую дать в этот альманах свой роман "Урок кириллицы", в котором постмодернистские приемы Милорада Павича сочетаются с попыткой выявления Богоданной сущности языка, несущего в себе код бытия всего русского народа.

7 ноября, среда. Сегодня - 84-я годовщина Октябрьской социалистической революции 1917-го года, правда, суть праздника как-то уже напрочь из сознания выветрилась, но выходной остался. У нас в доме немного шумновато тут и Алинка на каникулах, и бабушка приехала, и ждут в гости приехавшего из Германии Яниного мужа Диму, но я закрылся в своей комнате и хоть немного да поработал за компьютером - попереводил Абдурахмана Курбалиева, набросал по поручению Ганичева проект письма губернатору Приморья, поковырялся в других материалах...

8 ноября, четверг; день памяти великомученика Димитрия Солунского. Забыв о том, что Ганичев объявил сегодняшний день выходным, я прикатил к часу дня в Правление СП и долго не мог понять, почему все кабинеты закрыты. Потом, наконец, встретил Игоря Ляпина, пришедшего готовить списки приглашенных на Всемирный Русский Народный Собор, и от него узнал о выходном дне - однако ехать обратно домой уже не было смысла, так как к семи часам вечера я был приглашен Виктором Петелиным в музей-квартиру А.Н. Толстого на презентацию его книги "Красный граф". А потому я остался в Правлении, и до 17 часов занимался своими текущими делами. Дочитывал "Кладбище домашних животных" Стивена Кинга (признаться, я уже от него начал немного уставать, но хочется понять его до конца), затем набросал идею нового романа (он будет называться "Псалтырь Давыдова", и Давыдов тут - это фамилия главного героя), обдумывал предстоящие дела и текущие статьи. Позвонили из издательства "Гелеос" и сказали, что моя книга будет отпечатана 11 ноября, а также попросили срочно приготовить пресс-релиз об их деятельности для размещения в газетах. Я пообещал в понедельник принести, значит, завтра надо будет остаться дома и написать.

В начало шестого сел в 31-й троллейбус и поехал на презентацию. Когда проезжали мимо Арбатских ворот, я посмотрел на часовенку Бориса и Глеба, и у меня само собой родилось небольшое стихотворение: "Над часовней Бориса и Глеба - / клочья туч, как растрепанный мех, / и такое тяжелое небо - / точно братоубийственный грех. // А внутри - золотое сиянье / (будто в рай кто-то дверь приоткрыл!) / и чуть слышимое - как дыханье - / трепетание ангельских крыл... // Слава Богу, что вновь возродился / хоть ещё один иконостас! / Слава Богу, что к нам возвратился / Святый Дух, опекающий нас..."

Наверное, над ним надо было бы ещё поработать, доводя до "товарного вида", но я вовсе не собираюсь предъявлять его читателю как образец своего поэтического творчества и записываю здесь только лишь для того, чтоб зафиксировать сам факт того, как иногда приходят стихи...

...В 19 часов в музее А.Н. Толстого началась презентация. Помимо меня, в ней принимали участие, во-первых, сам Виктор Васильевич, потом представитель московского банка "Общий", спонсировавшего работу над книгой, а также друг Петелина - писатель, автор книги о Суворове и нескольких романов о любви - Олег Михайлов (мне когда-то очень понравился его роман "Час разлуки", а год назад я писал о его последней вещи - романе "Пляска на помойке"). Ну и само собой, были музейные работники, артисты, слушатели... Я тоже выступал, рассказал им о литературной премии имени А.Н. Толстого, лауреатом которой стал в сентябре и В.В. Петелин, а также о нашей поездке в Сызрань, и подарил музею фотографию лауреатов и газету "День литературы" со своей статьей об этом мероприятии. Потом съел в перерыве пару бутербродов и, сославшись на приезд тещи, не став оставаться на концерт виолончелистов и уехал домой.

9 ноября, пятница. Сегодня остался дома писать по просьбе директора издательства "Гелеос" пресс-релиз об их продукции для СМИ. Сделал также из имеющихся материалов интервью с ним - может быть, удастся опубликовать его в "ЛГ" или какой-нибудь другой газете.

Хотел купить радиоприемник, принимающий средние волны, чтобы можно было слушать мою передачу на "Народном радио" - но куда ни ткнусь, весь радиотовар с иностранной маркировкой, некоторые приемники вообще не имеют шкалы, а просто нажимаешь на кнопку - и при этом одна за одной меняются разные станции. Инструкции не переведены, все на китайском или английском языке, спрашиваю продавщиц, как мне поймать на таком приемнике средние волны, а они мне говорят: "А что такое средние волны? Вот есть FM, AM..." Но тут уже я им говорю: "А что такое FM, AM?.." Короче, разговор на разных языках. Они смотрят на меня, как на ископаемого монстра, я на них - как на марсиан. Так ничего и не купил...

10 ноября. Как всегда по субботам - с 12-10 до 13-00 провел свою очередную программу на "Народном радио". На этот раз её гостями были критик Вадим Дементьев и поэт Олег Кочетков. Олег читал свои стихи, а мы с Вадимом говорили о том, что литература, хотя и обязана нести в себе приметы времени и гражданственные мотивы, все же не должна использовать лобовые принципы решения текущих проблем, так как её главная задача - сохранить в русском читателе русский дух, не дать ему растворить свою национальную душу в потоке масскультуры. Однако в большинстве звонков от радиослушателей (а мы всегда работаем в прямом эфире) вопросы сводятся либо к тому, как обеспечить победу на президентских выборах Геннадию Зюганову, либо к тому, как защитить от суда молодежь, которая на днях возле станции метро "Царицыно" надавала по шеям "лицам кавказской национальности". Что на это можно было сказать? Мне бы очень хотелось верить, что это было не просто хулиганство подвыпивших подростков, а проявление национального самосознания (действительно ведь, и рынки, и магазины, и жилые районы столицы сегодня переполнены выходцами с Кавказа и Средней Азии, которые чувствуют себя в Москве гораздо большими хозяевами, чем русские, и даже не допускают нашего производителя к прилавкам), однако сами методы, которыми ребята высказали свой протест против превращения Москвы в таджико-чеченский базар, меня, конечно же, в восторг не привели. Поэтому я и старался в своих ответах на звонки говорить о приоритете литературы, а не арматуры, подчеркивая, что главные геополитические сражения сегодня ведутся не с помощью заточек и прутьев, и даже не с помощью автоматов и ракет, а с помощью книг, музыки, живописи и кинофильмов. И проиграли мы Россию Западу не тогда, когда руководжство КГБ передало в ЦРУ списки нашей западной резидентуры, а Ельцин подписал Беловежское соглашение и указ о запрете деятельности КПСС, а гораздо раньше - ещё тогда, когда мы выше всех своих национальных ценностей поставили американские джинсы, рок и сигареты "Мальборо".

* * *

...После передачи поехал в книжный магазин "Библио-Глобус", чтобы купить Алинке обещанную третью книгу про Гарри Поттера, но она пока в продажу не поступала. Походив по залам, не удержался и взял себе ещё три книги Стивена Кинга - "Глаза дракона", "Талисман" и "Безнадега" (две последние в двух томах). Чувствую, в сознании начинает вырисовываться некий замысел, опирающийся на образы Кинга, хотя пока ещё и не вижу отчетливо, что именно из этого получится - может быть, даже не статья, а роман... Эдакий "Стивен Кинг на русской почве".

* * *

...Выйдя из метро на станции "Братиславская", я почувствовал довольно порядочную усталость (все-таки пятьдесят минут на радио хотя и не являются физическим трудом, а высасывают энергии ничуть не меньше, чем, скажем, работа лопатой), поэтому хотел подъехать до дома на автобусе или маршрутке. Но хоть на площадке и стояло штук шесть автобусов, никто из них ехать не собирался, не было также и маршрутных такси, и я подумал, какой же нам ещё нужен строй, чтобы у нас нормально работал общественный транспорт? Что при социализме нужно было часами стоять на остановке, чтобы тебя наконец-то подобрал переполненный, словно бочонок сельдью, автобус, так и теперь хотя вроде бы и наступил разрекламированный на весь мир капитализм, а приходится опять тащиться до дома пешком, потому что никакая зараза работать не хочет!.. Так неужели же нам для раскачки обязательно нужны за спиной Сталин и 58-я статья? Неужели мы без этого не умеем и не хотим добросовестно работать?..

...Едва я прошагал сто или чуть более метров, как ни с того ни с сего началась ужасная пурга - в лицо со страшной скоростью било колючей снежной пургой, которая секла по глазам, точно маленькие пули. Еле добежал до своего дома. Но все же увидел на углу машину, торгующую овощами, и вспомнил, что надо купить картошки. Взял три кило, да ещё полкило мандаринов Алинке.

Минут через пятнадцать пурга утихла и снег растаял, а когда я, выпив наскоро чашку кофе, выглянул за окно, то увидел, как по небу движутся какие-то пугающе красные растрепанные тучи, вслед за которыми на город наползает тяжелая серая тьма, от которой аж мурашки по спине побежали... Господи, спаси нас и помилуй!

11 ноября, воскресенье. С утра сходил в магазин за продуктами и засел за компьютер. Доделывал пресс-релизы для издательства "Гелеос" и переводил автобиографическую поэму Курбалиева "Сиротская дорога" (некоторые главы пишу уже верлибром, так как устал зарифмовывать информацию о его работе то в сельсовете, то райкоме партии, то на ковровой фабрике...). Хочется поскорее освободиться от второстепенных литературных дел и взяться за свои главные замыслы. Кажется, если бы ничто не мешало, сейчас столько бы написал... Но возможно ли это в принципе - полная свобода?..

12 ноября, понедельник. ...Роясь сегодня в столе, наткнулся на два купленных когда-то по случаю гороскопа для Тельцов и, заглянув в давно не открываемые мною тоненькие книжечки, прочитал, что там говорится о предстоящем мне сегодня денёчке. В одном из этих гороскопов, составленном безымянными специалистами издательства "Астропресс-ХХI", в частности, сказано: "Отличное начало трудовых будней! Встречи пройдут быстро и эффективно. Настройтесь на выполнение конкретных дел и Вы свернете горы. Вас по достоинству оценят на службе..." Нечто похожее, как оказалось, сулит и гороскоп, составленный астрологом Тери Кинг (что-то эта фамилия слишком уж часто меня сопровождает), в котором говорится: "Сегодня Вы будете пребывать в хорошем расположении духа, если речь зайдет о работе. Вы будете практичны и изобретательны в одно и то же время, что произведет впечатление на окружающих. Неожиданные возможности откроются Вам в процессе интересной беседы. Вы сможете одним ударом убить нескольких зайцев..."

В реальности же день прошел без каких-либо видимых плюсов и минусов. К одиннадцати часам утра я заехал в издательство "Гелеос" и отдал Григоряну пресс-релиз об их проектах "Современная русская проза" и "Лучшие писатели России", а также дал ему просмотреть интервью с ним. Он остался доволен и даже сказал, чтобы я приехал 5 числа и получил деньги. (Но надо ещё попытаться опубликовать это интервью в "Литгазете", иначе какой в нем прок?..)

Потом я поехал в Правление СП, и началась обычная текущая работа. Разве что в два часа Ганичев созвал секретариат, на котором обсуждались вопросы предстоящего Совещания молодых писателей, Пленума нашего Союза и Всемирного Русского Народного Собора... Короче, ни особых подтверждений, ни опровержений предсказаний гороскопа я сегодня не увидел. Хотя и подумал, что будет, наверное, нелишне записывать в дальнейшем в дневник предсказания гороскопа на день, а потом сравнивать их с реальными событиями. Чтобы понять, наконец, сбываются ли предсказания астрологов или нет...

* * *

...Неожиданно для себя разговорился сегодня с Ларисой Георгиевной Барановой-Гонченко. Вообще-то мы с ней мало общаемся, большей частью лишь на секретариатах, а так у неё свой круг друзей и единомышленников, но тут я увидел в газете "Российский писатель" начало её статьи о "новом реализме", сказал ей свое мнение об этом явлении, да так и разговорились, причем оказалось, что наши мнения во многом совпадают. Если, конечно, не касаться творчества Юрия Полякова, которого Лариса Георгиевна терпеть не может, тогда как мне его книги весьма нравятся, и я об этом открыто пишу где только можно...

* * *

...Днем в коридорах Правления СП встретил приехавшего на один день из Самары прозаика Эдуарда Анашкина (скотника одного из сельских хозяйств области, пишущего наивные рассказы о детдомовцах). Он передал мне рукопись нового рассказа Саши Громова "В поезде" - начало вроде бы написано ничего, но похоже, что это продолжение все той же темы, из которой ему никак не удается выбраться - то есть опять про баб и пьянку. У него сложилась из рассказов такого типа уже целая книга, которую он назвал "Мужчина и женщина". Думаю, что ему её нужно как можно скорее издать, потому как отвязаться от засосавшей тебя темы можно только одним способом - отпустив её на волю в качестве изданной книги.

* * *

...На обратном пути домой чуть не наступил в метро на одного из валяющихся под стенкой нищих мальчишек-попрошаек, приходящих сюда каждый день как на работу. Сегодня они (да ещё запах мочи, разлагающейся плоти и гниющей одежды в первых и последних вагонах метропоездов, где ездят бомжи) стали едва ли не основным показателем достижений нашей демократии...

13 ноября, вторник. Итак, с нынешнего дня записываю для последующего анализа предсказания своих ежедневных гороскопов. Так, например, прогноз издательства "Астропресс-ХХI" на сегодня гласит: "Дисгармоничные влияния планет вызывают разлад с друзьями и с самими собой. Вам непросто сохранить свой авторитет в семье. Категорически воспрещается лениться или идти на конфликт. Только настойчивая самостоятельная работа над сложной задачей панацея от всех бед и ошибок. Однако не переутомляйтесь, самочувствие не на высоте". Примерно то же обещает и пророчество, сделанное астрологом Тери Кинг (Издательство "Информпресс+"), в котором сказано: "Если Вам не удается создать что-то выдающееся, то это происходит только потому, что Вы сами сдерживаете свое воображение и стараетесь быть прагматичным, что Вам совершенно несвойственно. Планеты дают Вам возможность попытаться ещё раз. Смелее, не бойтесь творить! Сейчас Вам совершенно не нужно сдерживать себя и пытаться быть серьезным и уравновешенным".

На деле же день сложился следующим образом.

Перед тем, как поехать по делам, я зашел в Алинкину школу и занес директору двухтомник Валентина Распутина с его автографом и несколько других книг для школьной библиотеки. Занеся книги, я - уже налегке отправился в "Литературную газету", где встретился с Поляковым и показал ему интервью с Григоряном и Маринин материал о презентации книги детских стихов Татьяны Коти, которая недавно состоялась у них в МСПС. К сожалению, финансовые дела в "Литературке" обстоят, по-видимому, крайне плохо, и Поляков сказал, что публиковать интервью, носящие характер хотя бы малейшей скрытой рекламы (хотя о чем ещё беседовать с директором издательства, как не о его продукции?), а потому они должны за это платить - в частности, цена публикации интервью с Григоряном равна тремстам долларам. Я позвонил Левону Арнольдовичу и передал ему суть проблемы, но он сказал, что это дорого, и от публикации в "ЛГ" отказался.

После этого поехал в Правление и пробыл там до половины пятого. Заходил директор издательства "Палея" Николай Лукьянович Мишин - показал великолепно изданную книгу Малиновского "Радостная встреча". Я её наугад открыл и тут же попал на опечатку - в цитируемой строфе стихотворения Есенина напечатано: "Я бреду по первому снегу, / В сердце ландыши вспыхнувших сил, / Вечер синею свечкой звезду / Над дорогой моей засветил", - хотя я стопроцентно помню, как собственноручно сверялся с книгой и исправлял эту ошибку (а неверный вариант был занесен в рукопись ещё самим Малиновским) на каноническое написание: "Я по первому снегу бреду". Ведь там рифма: "бреду" - "звезду". Объясняй теперь, что это наборщица прозевала - причем цитата идет два раза на странице, и оба раза - неправильно...

* * *

Вечером обнаружил, что у нас сломался телефон и надо завтра идти покупать новый. Так что, похоже, кое-что из предсказаний гороскопа на сегодня оказалось все-таки верным.

14 ноября, среда. Вот, что мне вещает на сегодня гороскоп от "Астропресс-ХХI": "Постарайтесь больше общаться, выполните давние обязательства перед партнерами. Хорошо пойдут совместный бизнес, подведение денежного баланса. Показано лечение зубов, разгрузочная диета. В среду Тельцы особенно притягательны для противоположного пола. Вы чувственны и пользуетесь взаимностью. Приобретайте продукты лишь для немедленного употребления". А вот - предсказание от Тери Кинг: "Подозрение о том, что от Вас скрывают важную информацию, стало для Вас навязчивой идеей. Вы должны скрывать свои чувства. Не стоит казаться обиженным или отчаявшимся. Если Вы выдадите свои мысли, то станете очень уязвимым. Сделайте вид, что Вам все известно и безразлично: этот нехитрый трюк порой приносит очень хорошие результаты".

На самом же деле день прошел достаточно средне. С утра меня на полчаса задержали телефонные разговоры с Виктором Широковым и Левоном Григоряном по поводу неопубликования интервью в "Литературной газете", которое теперь надо пристраивать в какое-то другое издание. Договорился с Широковым, что он заберет интервью у Полякова и передаст мне.

В Правлении - литературный вечер белорусского поэта Андрея Скоринкина. Я прочитал его толстенный красный том, называющийся "Альфа и Омега", который оказался переполнен строками типа: "Нет в церкви для Господа места, / Хотя говорим о Христе...", "Поп на белом лимузине, / С пейджером под рясой, / Попирая все святыни, / В храм спешит за кассой...", - и множеством других атеистических пассажей в духе Демьяна Бедного. Не лучше выглядят и такие признания, как в этом вот четверостишии: "Я пью очень много в последнее время, / А всё оттого, что бесовское племя / Ведёт на Голгофу Отчизну мою... / Тяжка моя ноша - поэтому пью". Даже не хочется серьезно разбирать эти строки, так как любому здравомыслящему человеку должно быть понятно, что пить, когда твою Родину ведут на Голгофу - это все равно что помогать палачам, так как им как раз и нужны наша слабость да безволие, оправдывающие наше пьянство и непротивление злу...

Не стану врать - мне встретились в книге два-три стихотворения, про которые я могу сказать, что они мне понравились, как, например, про вот это: "Смертоносная трясина / Запорошена, как мина. / Для очей обелена, / Как родная сторона, / Что, прикрывшись ризой красной, / С виду кажется прекрасной, / А внутри загноена / Пуще прежнего она..." - думаю, в нем можно отчетливо увидеть символ Запада, выманивающего своими псевдокрасивостями русского человека с Родины в эмиграцию и оборачивающегося на поверку гибельной для него чужбиной. Но в большинстве своем сборник наполнен стихами (и даже романами в стихах), посвященными сиюминутным политическим темам и очень сильно испорченными риторикой.

Однако никакого обсуждения творчества Скоринкина не было, вечер прошел по принципу, так сказать, его "показательных выступлений", и поэтому я не стал дожидаться обещанного фуршета, а потихоньку ушел с вечера и, сделав из своего кабинета несколько необходимых звонков, в начале пятого уже уехал домой...

Да, чуть не забыл! - Евсеенко прислал сегодня из Воронежа десятый номер журнала "Подъем", в котором напечатана моя статья "Закон колодца" о книге Владимира Бондаренко "Дети 1937 года". В этом же номере я заметил и кое-какие другие любопытные вещи, так что, может быть, Иван Иванович со своим изданием и не всегда заслуживает моей критики...

* * *

Вечером приходили в гости Яна и Дима. Они сейчас приехали из Германии для сдачи экзаменов в аспирантуре МГИМО. Хорошо поговорили за чаем с конфетами о нахождении человеком своего призвания в жизни, о счастье вовремя понять, чего ты хочешь.

15 ноября, четверг. Прогноз гороскопа от "Астропресс-ХХI" обещает мне на сегодня следующее: "Дружба Марса и Сатурна предрасполагает к активному деловому сотрудничеству. Меньше суетитесь - не затевайте нового, завершайте старое, отдавайте долги. Устройте себе паузу в домашнем хозяйствовании, ничего не покупая и не готовя. Реакции людей в четверг не вполне адекватны. Обходите острые моменты в общении с близкими". Прогноз от Тери Кинг: "Сегодня новолуние, и Луна располагается в противоположном Вашему знаке Скорпиона. Близкий Вам человек будет пребывать в хорошем настроении и предложит Вам немного развлечься. С другой стороны, в Вашей жизни могут появиться новые люди, и один из них заставит Ваше сердце забиться чаще. Помните, что новолуние всегда благоприятно для новых начинаний".

* * *

Сегодня пришлось выехать из дома пораньше, так как на 12 часов дня была назначена презентация книги удмуртской писательницы Зои Богомоловой "Река судьбы" (о классике удмуртской литературы Михаиле Петрове) с участием знаменитого изобретателя автомата Михаила Калашникова и президента Удмуртской республики А.А. Волкова. Были также министр культуры Республики Удмуртия Л.И. Пескишева, а также Михаил Алексеев, Егор Исаев, Игорь Ляпин, Валентин Сорокин, Владимир Крупин, Ямиль Мустафин и другие писатели...

Как и вчера, обсуждать представляемую книгу не стали, вместо этого все выступавшие говорили друг о друге хорошие слова и ждали окончания официальной части, поглядывая на накрываемые в другом конце зала столы. Поговорив с академиком Виктором Чалмаевым о его учебнике современной русской литературы, в котором он использует мои статьи из "Литературки", да с Львом Котюковым об очередном номере журнала "Поэзия", я спустился в свой кабинет и позвонил в литературное агентство "Авторский Дом". Оказалось, что у них уже пару дней ожидает меня подписанный с издательством "ГАЛА ПРЕСС" договор на издание моей книги "Тайна двух выстрелов", включающей романы "Тень "Курска" и "Мой дедушка - застрелил Берию". Так что я перекинулся несколькими словами с Олегом Бавыкиным, провожавшим в аэропорт делегацию китайских писателей, и поехал в агентство за договором. А то, пока его нет в руках, издание книги продолжает носить некий виртуальный характер...

* * *

Дочитал роман Кинга "Безнадега" - самый, наверное, лучший из его романов, так как в нем победа людей над силами тьмы осуществляется при открытой поддержке Бога. Больше мне у Кинга вещей с такой позицией не попадалось, борьба персонажей с бесовскими сущностями ведется у него почти везде теми же самыми средствами, что и с земными бандитами, то есть материальными средствами...

16 ноября, пятница. Вот что мне обещает на нынешний день гороскоп от "Астропресс": "Противостояние Меркурия и Марса заставляет окружающих отвечать молниеносно и саркастично на любой вызов. Избегайте рискованных ситуаций, особенно вечером. Деньги легко распыляются. Осторожнее на дорогах, при обращении с огнем, острыми предметами. Советуем застраховать себя и свое имущество. Организм нуждается в особом внимании". Ему, похоже, вторит в сказанном и прогноз от Тери Кинг: "Сегодня Меркурий находится в сложном аспекте относительно Марса. Сегодня Вы можете потерять ценную вещь, поэтому лучше оставьте мелкие, но дорогие предметы дома. Не стоит отправляться за покупками, потому что продавцы ждут не дождутся, когда Вы решите отдать им свои денежки. Маловероятно, что сегодня Вам удастся сделать удачную покупку".

* * *

На деле сегодняшний день промелькнул вполне заурядно. В 12 часов дня в Правление приехал Евгений Жироухов, который после моего отъезда из Самары в 1997 году исполняет обязанности директора Самарского отделения Литфонда России. Ему необходимо заверить его подпись для банка, так что я созвонился с нашим Литфондом, и он поехал на Гоголевский бульвар.

В 15-00 приехал Олег Бавыкин и с ним группа китайских писателей из провинции Ляонин, так что мне пришлось рассказывать им о положении дел в современной российской литературе.

Говорили часа три. Кое-что добавили Гена Иванов и Бронтой Бедюров (который не удержался, чтобы прямо при китайских гостях не поругаться с Олегом Бавыкиным за то, что тот предоставил ему слово не в числе первых). Потом заглянул на наш огонек случайно заехавший в Союз писателей директор издательства "Московский писатель" Александр Федорович Стручков, который подарил гостям по только что вышедшему из печати энциклопедическому двухтомнику "Московия". А в конце встречи я вручил им для возможного перевода на китайский язык журналы "Сура" и "Русское эхо" со своими повестями "Сладкая прихоть" и "По дороге с поля". Китайцы в свою очередь подарили нам какие-то небольшие скатерти и длинную картину-свиток.

* * *

Начал читать роман Стивена Кинга "Талисман". Чувствую, что это последняя его вещь, которую я способен осилить. И так уже начинается пресыщение...

17 ноября, суббота. Прогноз от "Астропресс": "Очень много хлопот. Партнеры слишком настойчивы и активны, и Тельцам непросто оставаться самими собой. Впрочем, в субботу события складываются удачнее, особенно утром. Это прекрасное время для бизнеса, общения с детьми и друзьями, интимных встреч, творческих занятий. Главное - не обгонять события и верить в себя". А вот что гласят рекомендации Тери Кинг: "Сегодня Меркурий находится в аспекте с Плутоном. Близкого Вам человека будут переполнять чувства и идеи, которыми он захочет с Вами поделиться. Кто-то из Вас решит изменить планы на сегодняшний вечер, но советую Вам обсудить это с теми, кого это касается. Вместе вы сможете сделать этот вечер незабываемым".

* * *

Главное место в сегодняшней субботе заняла моя радиопередача, на которую я пригласил поэтов Николая Беседина и Леонида Корнилова. Это два хороших, но очень разных по мировоззрению и стилю автора: Беседин последние годы работает над романом в стихах о познании человеком Бога, а Корнилов пишет исполняемые под гитару хриплоголосые баллады о сегодняшнем времени, включающие стихи об оккупации России евреями, о натовских бомбежках Белграда, о бен Ладене и прочих реалиях быстротекущего времени.

Получилось весьма интересное "перекрестное опыление" двух разнонаправленных поэтических ракурсов - гражданственного и философского, сиюминутного и вечного. Было много звонков от радиослушателей, хотя Марина мне потом сказала, что она до нас дозвониться не смогла.

* * *

...А между тем в мире:

- При поддержке самолетов НАТО силы Северного Альянса вытеснили талибов из Кабула и взяли под свой контроль большую часть Афганистана. Но бен Ладен пока так и не найден.

- В Махачкале идет суд над Салманом Радуевым, совершившим в январе 1996 года захват города Кизляра. Бывший боевик отрицает обвинение в терроризме и захвате заложников, оправдываясь тем, что он выполнял приказы Дудаева.

- В одном из кафе города Томска были застрелены шесть криминальных авторитетов, несколько заказных убийств зарегистрировано в Туле, а в Москве совершено покушение на директора столичной фирмы "Идеал плюс", в которого дважды выстрелили из пистолета (примечательно, что дело произошло в Стрельбищенском переулке, в котором предприниматель незадолго до этого купил квартиру). Кроме того, в эти же дни ограблен один из обменных пунктов, из которого налетчики забрали семь тысяч долларов, а из изолятора временного содержания в Шатурском районе сбежали 4 преступника (к счастью, двоих уже успели поймать). Из уголовного дела Виктора Тихонова, обвиняемого в покушении на губернатора Амана Тулеева, исчезла кассета с записями разговоров подсудимого с другими обвиняемыми (ее передавали из Новосибирского РУБОПа в Управление генеральной прокуратуры, а оттуда в УФСБ по Новосибирской области, и по пути кто-то стер с неё запись. Все это говорит о торжестве криминала в стране и полном параличе правоохранительных органов...

- Адмирал Моцак признал, что 12 августа 2000 года рядом с нашей подлодкой "Курск" был зафиксирован посторонний движущийся подводный объект, но отследить его до конца оказалось невозможным из-за электронного "прикрытия" чужака с натовских военных кораблей.

- В Москве состоялся съезд Союза кинематографистов, на который приезжал премьер РФ Михаил Касьянов, сказавший, что Правительство в два раза увеличивает бюджетное финансирование российской киноотрасли. И это при том, что писателям это же самое Правительство не дает ни копейки!..

18 ноября, воскресенье. "Астропресс": "Наконец можно передохнуть, привести в порядок собственные мысли. Выходной располагает к спокойствию и тишине. Навестите пожилых родственников, сходите в музей, парк. Тяжелая пища типа картошки или пива кажется вкуснее обычного. Напомните должнику о своем существовании". Тери Кинг: "Сегодня Венера находится на одной линии с Плутоном. Вы почувствуете себя удивительно близким с одним человеком, а может быть, даже ваши отношения перерастут во что-то более серьезное. Если Вы свободны, то высока вероятность, что сегодня Вы увидите человека, которому предстоит сыграть важную роль в Вашей жизни. Будьте внимательны".

* * *

...Встали поздно и, позавтракав, отправились гулять. Москву завалило снегом, так что было очень здорово выйти в парк и подурачиться. Потом зашли в "Макдоналдс" и перекусили гамбургерами. Алинка от них в восторге, а я еле съел свой, такое фуфло. Хотели купить радиоприемник со средними волнами, но опять не смогли найти ничего хорошего и, изрядно устав, возвратились домой.

* * *

Вечером пришлось опять посидеть за компьютером, хотя я очень устал от работы и хотел сегодня отдохнуть. Но за последний месяц Алинка насочиняла кучу рассказов и, чтобы у неё не пропала тяга к творчеству, я вынужден был все это загнать в память и потом распечатать. Рассказики пока ещё так себе, но главное в них - не литературное мастерство, а стремление к творческой самореализации. Ну вот один из таких рассказиков, чтоб было понятно, о чем я говорю:

ПЕРВЫЙ СНЕГ

...В конце октября выпал первый снег. Он летал, кружился в воздухе и падал на траву, покрывая её точно красивый и блестящий иней. Ребята шли в школу, было раннее утро. Первоклассник Миша собрал с травы самый первый слой снега, слепил из него тугой снежок и пульнул им в свою одноклассницу Вику. Снежок угодил девочке за воротник и она завизжала. Потом скинула со спины ранец, зачерпнула с травы горсть снега и швырнула им в свою очередь в Мишку. Началась перестрелка...

Наверное, она продолжалась бы ещё очень долго, но, к счастью, мимо проходила Оля. Оля училась уже в седьмом классе, она разняла "дуэлянтов" и объяснила им, что нельзя снимать с травы первый снег, потому что начались холода, и в ожидании тепла травка укрылась от них снегом, точно шубкой. Вот почему, поднимая зимой пласт снега, мы видим под ним желтую или даже зеленую траву.

Выслушав её, дети помирились и побежали в класс. Сегодня у них первым уроком было растениеводство. И надо же - учительница задала вопрос как раз о том, почему зимой трава под снегом зеленая. Вика и Миша вскочили со своих мест и, перебивая друг друга, рассказали всё то, что перед этим услышали от Оли.

Учительница, не раздумывая, поставила им обоим по пятерке...

...Вскоре прозвенел звонок и дети выбежали на перемену. Дети бросились гоняться друг за другом по коридору, а Вика и Миша отыскали старшеклассницу Олю и долго благодарили её за поучительный внешкольный урок.

* * *

...Не в состоянии из-за усталости писать сегодня что-либо свое, я до самой ночи сидел за компьютером, переводя поэмы Абдурахмана Курбалиева.

19 ноября, понедельник. Информация от "Астропресс": "Отличное начало недели! Хорошо осваивать знания, отправляться в дальний путь, заниматься хозяйством и финансами, шлифовать профессиональные навыки. Люди серьезны, трудоспособны, сосредоточенны, уважают "регалии". Дети внимательны к Вашим назиданиям". А вот что предсказывает мне на сегодня Тери Кинг: "Вы чувствуете, что близкий человек Вас не понимает. Планеты расположились таким образом, что ваши отношения в ближайшие несколько дней не улучшатся. Вы должны все взвесить и оценить важность этих отношений для Вас. Только тогда Вы сможете выбрать верную линию поведения".

* * *

На работе занимался заполнением анкет для получения загранпаспорта себе и Марине, а потом поехал фотографироваться и оттуда - домой.

Вечером позвонил из "Гелеоса" Левон Григорян и сказал, что вышла моя книга "Прости, брат", так что в пятницу можно будет за ней заехать. Еще он сказал, что Поляков все-таки решил напечатать в "Литературке" интервью с ним, так что теперь надо вернуть им текст, который Марина как раз сегодня забрала из редакции, так как Поляков сначала было отказался от его публикации.

20 ноября, вторник. "Встаньте пораньше, утро благотворно подействует на Тельцов и их домочадцев, - советуют мне сегодня безымянные астрологи издательства "Астропресс-ХХI". - Семейные дела решаются на удивление быстро. Содружество Венеры и Юпитера поможет в отношениях с друзьями и коллегами, особенно во второй половине суток. Вы уверены в себе и в своих перспективах. Сходите вечером на концерт, выставку. Ужин лучше всего "отдать врагу". А Тери Кинг к этому добавляет: "Сегодня Венера находится на одной линии с Плутоном. Вам предстоит бурный день. И снова напоминаю Вам, что Вы можете встретить очень важного для Вашей жизни человека. По меньшей мере, вы станете близкими друзьями, а если повезет, то ваши отношения могут перерасти в нечто большее. Окружающие сегодня готовы прислушаться к Вашему мнению, так что не будьте слишком скромным и выскажите всё открыто".

* * *

Не знаю, насколько там окружающие жаждали услышать мое мнение, но я сегодня вообще никуда не поехал, а остался дома писать приветственный адрес для музея Л.Н. Толстого, который послезавтра отмечает свое 90-летие. Началось всё с того, что по просьбе общественности родственники Льва Николаевича устроили осенью 1911 года небольшую выставку рукописей и книг Толстого, а увидев нескончаемый наплыв посетителей, решили превратить эту выставку в постоянно действующий музей. Сегодня он находится в статусе государственного, и его директор - Виталий Борисович Ремизов - прислал нам приглашение на торжественный вечер. Вот текст, который я написал для них по этому случаю:

МУЗЕЮ Л. Н. ТОЛСТОГО - 90 ЛЕТ!

Дорогие друзья! Уважаемый Виталий Борисович и все работники Государственного музея Льва Николаевича Толстого!

Секретариат Правления Союза писателей России от всей души поздравляет вас с этим замечательным юбилеем - 90-летием со дня открытия музея великого русского писателя! Это - очень красноречивая дата, и она свидетельствует, во-первых, о поистине самоотверженном труде всех тех, кто создавал, сохранял и расширял музейные экспозиции, превращая их не просто в застывшее собрание толстовских вещей и рукописей, но в пульсирующий живой мыслью центр изучения его неисчерпаемого духовного наследия, а во-вторых, о том, что вот уже скоро век, как не иссякает поток почитателей великого русского таланта и не прекращают идти сюда люди, свидетельствуя, сколь необходимы им и глубокое литературное слово, и одновременно живая память о человеке, его сказавшем. И такую неумирающую память о писателе сохраняете и приумножаете все эти годы именно вы - работники литературного музея Льва Николаевича Толстого.

Девять десятилетий - срок не маленький, он уместил в себя революцию, разруху, несколько кровопролитных войн, экономические и политические кризисы. Трудно сразу и сказать, в какие периоды тяжелее всего выживать культуре - когда падают бомбы или когда падает рубль, - но музей Льва Толстого сумел пережить все выпавшие на его долю испытания и в полной сохранности донес свои материальные ценности, а главное - свое духовное значение от начала века ХХ до начала века ХХI. И нам сегодня остается только искренне поздравить его с этим да пожелать и дальше шествовать через века и эпохи, неся потомкам образ нашего великого национального мыслителя и помогая им и самим сохранять в себе огонь высокого духовного горения.

В.Н. ГАНИЧЕВ, И.И. ЛЯПИН, В.В. СОРОКИН, В.Г. РАСПУТИН,

С.А. ЛЫКОШИН, М.М. ЧИСЛОВ, М.Н. АЛЕКСЕЕВ, В.И. БЕЛОВ,

Г.В. ИВАНОВ, В.В. ЛИЧУТИН, Н.В. ПЕРЕЯСЛОВ, А.Ю. СЕГЕНЬ,

Л.Г. БАРАНОВА и другие.

* * *

После составления поздравительного адреса спустился вниз и взял принесенную "Независимую газету".

Из новостей дня запомнилось:

- В Красноярске произошел пожар в пороховом цехе завода "Енисей", на котором производят твердое ракетное топливо.

- В Хабаровске, поссорившись с матерью, пьяный подросток взорвал родительский дом. Восемь человек получили ранения.

- В городе Новокузнецке застрелили вице-президента местной телерадиокомпании "Апекс".

- Верховный суд Российской Федерации признал незаконность требования Минюста России о запрете деятельности Национал-Большевистской партии Эдурда Лимонова и подтвердил законность её существования.

- Рассказывая о переизбрании на новый срок председателем Союза кинематографистов Никиты Михалкова, корреспондент "НГ" Екатерина Сальникова пишет, что "Михалковы - клан, который доказал свою живучесть и успешность в любые политические эпохи. Сталин, Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев, Ельцин - были и ушли. Уйдет и Путин. А Михалковы останутся. Они могут уезжать и возвращаться. Могут иметь посты или не иметь. Не в этом дело. Никита Михалков, в сущности, прав, когда говорит, что он не претендует на власть. В своем нынешнем имидже он претендует на вечное присутствие в сознании масс в качестве высшего ориентира. И ближайший аналог Никите Михалкову в должности председателя СК - уже не президент и не император, а просто Господь Бог..."

(Думаю, что несмотря ни на какую иронию, сказанное о Михалковых достаточно точно характеризует не только тот уровень материальной, политической и творческой независимости, которого они смогли добиться в своей жизни, но и показывает направление, по которому надо следовать всякому уважающему себя художнику. То есть - надо творить в искусстве с такой силой и яркостью, чтобы с тобой просто НЕ МОГЛИ НЕ СЧИТАТЬСЯ носители самой высокой власти в стране! Хотя сегодня все и видят, что с точки зрения гражданственной позиции семейство Михалковых отнюдь не является безупречным, все только понимающе разводят руками: ну так это же, мол Михалковы!..)

21 ноября, среда; Собор Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных. Величаем вас, Архангели и Ангели и вся воинства, Херувими и Серафими, славящия Господа.

* * *

Прогноз от "Астропресс-ХХI": "Диссонанс Меркурия и Урана требует быстрой реакции и сообразительности. Любовной встрече препятствует служба или амбиции. Вечером не требуйте от себя слишком многого. Неплохо заняться перепланировкой квартиры, поменять свой имидж. Не будьте раздражительны с близкими. Приучайте ребенка держать слово". И прогноз от Тери Кинг: "Поскольку Вы сами несовершенны, не ждите этого от других. Идите навстречу людям. Принимайте их такими, какие они есть, и Вы об этом не пожалеете. Постарайтесь держаться в тени, сегодня - не Ваш день".

* * *

Среда как среда - распечатал на цветном принтере поздравительный адрес для завтрашнего юбилея музея Льва Толстого, передал Бавыкину фотографии и деньги на загранпаспорта (для меня и Марины) да встретился с руководителем Саратовской писательской организации Иваном Васильевичем Шульпиным, который пригласил меня приехать к ним с Игорем Ивановичем Ляпиным 6 - 8 декабря на презентацию нового литературного альманаха.

В "Литературной газете" - большая статья Аллы Латыниной о состоянии современной прозы, в которой она, проанализировав литературные итоги миновавшего десятилетия, с удивлением обнаруживает полное отсутствие в нем произведений, в непрочтении которых было бы стыдно признаться.

* * *

Сегодня в Москве, в Кремлевском Дворце съездов, состоялся Гражданский Форум, на котором выступил Президент Российской Федерации Владимир Путин. Целью данного Форума, сказал он, является выработка условий для диалога государства и общества НА РАВНЫХ. Однако при этом почему-то "забыли" пригласить на это мероприятие хотя бы кого-нибудь из представителей Союза писателей России. Какой же, спрашивается, может получиться диалог, если уже в самом основании к его постройке лежат фальшь и неискренность?

Эх, Владимир Владимирович, Владимир Владимирович...

22 ноября, четверг. Фиг с ними, с этими гороскопами, не буду я больше ничего сопоставлять, пусть все идет, как Богу угодно. Жизнь интересна именно своей непредсказуемостью, невозможностью прорепетированности предстоящих событий.

Возьмем, к примеру, сегодняшний день.

К четырем часам мне надо было попасть из Правления СП России в Дом ученых на Пречистенке, 16, где проходил юбилейный вечер музея Льва Толстого. Ехать туда от нас с Комсомольского проспекта минут 15, но я вышел из Правления в 15-00 и еле-еле успел к началу вечера. Троллейбусы ходят отвратительно. Удивительная все-таки у нас страна! Что при социализме нельзя было дождаться троллейбуса, не померзнув минут сорок на остановке, что при капитализме та же самая картина, - боюсь, что даже придумай нам какой-нибудь другой строй, а троллейбусы все равно не будут ходить нормально. Может, это и есть свидетельство того, что духовное начало для нас первостепеннее, чем материальное?..

О том же, кстати, свидетельствовал и переполненный зал Дома ученых, а также тот факт, что вечер шел четыре с половиной часа, и никто не ушел! Правда, художественная часть программы была действительно на высоком уровне - звучали В. Моцарт, А. Вивальди, Ф. Шопен, отрывок из оперы С. Прокофьева "Война и мир", романсы на стихи А. Фета и Беранже, чудесная каватина Нормы из одноименной оперы В. Беллини, несколько чудесных песен спела Татьяна Петрова...

Но как же всё это было долго, Боже Ты мой! Началось все ровно в 16-00, а слово я получил только в 20-10, с ума сойти! Из меня уже весь дух вышел, как воздух из воздушного шарика. Да и зал к этому времени был чуть живой, так что я не стал зачитывать текст нашего приветствия, а ограничился устным экспромтом.

(Я вот теперь думаю: не символично ли для нашего времени то обстоятельство, что на юбилее, связанном с именем писателя Льва Толстого, представителю Союза писателей России разрешили высказаться практически в самую последнюю очередь? Мне кажется, это красноречиво свидетельствует о том, насколько авторитет сегодняшних писателей упал по сравнению с их общественным "весом" во времена Льва Николаевича...)

...Когда все закончилось, меня окружили какие-то люди и начали расспрашивать о Валентине Распутине и других писателях, а потом подошел бородатый парень и представился: "Иван Есаулов". Когда-то мы с Сашкой Громовым перепечатывали в своем журнале "Русское эхо" главу из его книги о соборности русской литературы, да и вообще я в своих статьях не раз ссылался на эту его книгу (так что критик Михаил Эйдельштейн даже заявил в "Новом мире", что идейно я весь выхожу из Ивана Есаулова), а вот лично мы с ним знакомы не были. Так что после окончания торжественной части мы с ним пошли в банкетный зал на фуршет и некоторое время пообщались. Однако народу было столько, что ни дотянуться до блюд на столах, ни даже просто стоять там было невозможно, так что я оставил ему свою визитку, мы договорились попозже созвониться, и я уехал домой. Когда получал в гардеробе пальто и шапку, увидел рядом литературного критика Льва Аннинского - тот тоже решил уйти с этого фуршета...

* * *

...Дома Алинка сказала, что меня искал по телефону из Питера Борис Григорьевич Друян (журнал "Нева"), который просил ему при случае перезвонить. Но было уже поздно и я отложил это на завтра.

23 ноября, пятница. В 13 часов состоялся секретариат Правления, на котором Ганичев отменил до окончания Пленума и Собора всякие командировки, так что нашу поездку в Саратовскую область пришлось срочно перенести на 18 декабря. Я только попросил их представителей, чтобы они сразу же по приезде устроили нам посещение какого-нибудь православного храма, так как 19 декабря - праздник святителя Николая Мирликийского, моего покровителя, и я хочу зайти хоть свечечку ему поставить. Из-за беспросветного количества всевозможных дел я так редко последнее время хожу в церковь, а от этого в душе накапливается чувство вины перед Господом. Одна надежда, что Он слышит ту молитву, которую я постоянно творю Ему в своей душе. Но тем не менее хочется хотя бы изредка зайти и под своды храма, услышать голос священника, певчих, потрескивание свечей...

Господи, помилуй мя, грешного!

* * *

...В три часа дня Зоя Алексеевна Богомолова устроила в комнате приемной комиссии чаепитие по случаю своего отъезда в Удмуртию - были М.М. Числов, Н.М. Сергованцев, Г.Г. Рыбникова, М.В. Зубавина, Н.И. Дорошенко, а чуть позже зашел и Валерий Николаевич Ганичев. Посидели, поговорили. А около четырех часов я ушел к себе и позвонил в Санкт-Петербург Борису Друяну, который сказал, что им понравились мои отклики на журнал "Нева", которые я дал в своем обзоре в газете "День литературы", и что они хотят напечатать шесть моих стихотворений, которые я им когда-то (уже даже и не помню, когда) посылал.

Сказал также, что Б.Н. Никольский распорядился высылать мне на адрес СП России все выходящие номера журнала "Нева". Я против этого возражать не стал - читаю я охотно и много, мне интересно следить за текущей литературой, ну а если встретится что-нибудь интересное, так я на него откликнусь и без специальных просьб об этом. Я вообще в этом смысле дурной - если мне попадается что-нибудь захватывающе интересное, я ношусь с ним, как с писаной торбой, пытаясь ознакомить как можно большее число людей. Ведь так хочется, чтоб о чем-нибудь хорошем узнало побольше читателей!..

24 ноября, суббота. Утром вынул из почтового ящика газету "Литературная Россия", в которой помещена большая статья Владимира Тыцких о ситуации вокруг хабаровского журнала "Дальний Восток" (см. об этом запись от 20 августа сего года), в которой цитируются мои письма губернатора Хабаровского края в защиту журнала и письма В.Н. Ганичева в поддержку руководителя краевой писательской организации Михаила Асламова, пытавшегося установить над журналом свою единоличную власть.

К сожалению, Валерий Николаевич тогда не счел нужным со мной посоветоваться, и наши действия вошли в противоречие друг с другом, чуть было не навредив этим самому существованию журнала. Слава Богу, Администрация Хабаровского края, кажется, сумела достойно оценить сложившуюся ситуацию и не отдала журнал во власть Асламова. Но сам этот конфликт оставил во мне привкус досады...

* * *

В 12-15 в эфир вышла моя очередная передача на радио - с понедельника Издательский Дом "Гелеос" начинает проводить в магазинах Москвы рекламные акции своей серии "Русская современная проза", и я вынужден был пригласить на радио Левона Григоряна и Виктора Широкова (у него только что вышла в этой серии книга "Шутка Приапа"), хотя и понимал, что это может быть воспринято как открытая реклама. Но другого пути нет - "Гелеос" является одним из немногих издательств, которое начало сейчас поворачиваться в сторону патриотических писателей, и если его не поддержать в этом, оно перестанет печатать наших авторов, и кто тогда от этого выиграет?.. А так в нем сегодня готовятся к печати книги Александра Сегеня, Николая Коняева и только что вышла моя - сборник романов и повестей "Прости, брат". Хотя меня эта книга сегодня и расстроила, так как я обнаружил в ней два очень крупных ляпа - во-первых, первая и вторая часть поменялись местами, и из-за этого Предисловие ко всей книге оказалось помещенным в её середине - аж на 257-й странице! - причем в нем она носит ещё первый вариант названия - "Кто нарисует Бога?", который в процессе её подготовки был заменен на "Прости, брат"; а во-вторых, на всех колонтитулах (т. е. таких специальных строчках в верхнем углу каждой страницы) вместо моего имени набрано "Александр Переяслов".

Марина говорит, что это мне опять постарались напакостить бесы, которых я разоблачаю в своих повестях - они уже много раз устраивали мне свои фокусы. Стоило мне, к примеру, напечатать в начале перестройки в журнале "Донбасс" свою повесть "Дело № 666", в которой следователь гоняется по городу за сбежавшим с афиши чертом (правда, в журнальном варианте повесть увидела свет под названием "Пропавшая рукопись"), как журнал практически тут же прекратил свое существование, а номер журнала с этой повестью исчез из всех библиотек. Нам с Мариной с превеликим трудом удалось выцарапать в редакции последний (!) экземпляр этого номера, перегнать текст повести в компьютер, и после этого журнал куда-то бесследно исчез из нашей самарской квартиры. Чем не мистика?..

Примерно такие же истории долгое время сопровождали и повесть "Чудо о Змие", в которой рассказывается о терроризирующих Москву змеях. Стоило, например, журналу "Лепта" принять её к публикации, как он тут же закрылся. Затем я послал её в Красноярский журнал "День и ночь", и его выход после этого на долгое время остановился. Потом, наконец, повесть взялся опубликовать в журнале "Нижний Новгород" Валерий Шамшурин, и он-таки довел дело до публикации, но выход номера журнала с этой повестью (притом, в сокращенном варианте) задержался чуть ли не на год. И только после этого "Чудо о Змие" было в полном объеме опубликовано в журнале "Урал" и вместе с его базой было размещено в Интернете.

Не лучше обстояли дела и с повестью "90-й псалом", в которой я смоделировал современный вариант описанного в "Откровении" Иоанна Богослова Апокалипсиса - ту его фазу, когда всем уже проставили на лбу по три шестерки, без которых ничего нельзя ни продать, ни купить, и мой герой, пряча под капюшоном куртки свой непроштампованный лоб да избегая встреч с "сатанинским патрулём", ездит на электричке далеко за город, пытаясь там выменять у крестьян хоть что-нибудь съестное... Ее было начали в середине 90-х годов печатать в самарской православной газете "Благовест", но после опубликования первой же главы прекратили, так как читатели срочно побежали к батюшкам спрашивать: "Что, УЖЕ НАЧАЛОСЬ? Что же нам теперь делать?.." - и те через архиепископа Самарского и Сызранского Сергия потребовали остановки публикации.

Так что бес и правда не любит, когда о нем говорят во всеуслышание...

25 ноября, воскресенье. На улице потеплело до +2 градусов и начал таять снег. Днем посидел за компьютером, составляя информационную полосу для "Дня литературы", а вечером поехали с Мариной в театр "Современник" на пьесу Сергея Михалкова "Балалайкин и К", написанную им ещё в начале 70-х годов по сатирическому роману М.Е. Салтыкова-Щедрина "Современная идиллия" (кстати, весьма постмодернистскому, поскольку такие его персонажи как Глумов и Молчалин взяты автором из произведений своих более ранних предшественников по русской литературе), впоследствии снятую с показа. В пьесе довольно много параллелей с брежневской эпохой (как впрочем и с реалиями наших дней), много тонких "попаданий" в сегодняшние проблемы, актеры играют блестяще (особенно Валентин Гафт и Игорь Кваша), но смотреть спектакль очень тяжело. Увы, но герои, в отличие от исполняющих их актеров, абсолютно не отдают зрителям своей энергии! Вот как, к примеру, формулирует свое жизненное кредо один из основных персонажей пьесы - Глумов: "Главное победить в себе буйство духа... День прошел - и слава Богу... Будем удивлять мир отсутствием поступков..." И эта вот психология "премудрого пескаря" заполняет собой всю атмосферу спектакля, не только не наделяя зрителя дополнительной энергией, но выкачивая из него самого даже ту, что в нем имелась. (Это как в случае с солнцем и так называемыми "черными дырами": солнце свою энергию выделяет и отдает вовне, а черные дыры её только поглощают, всасывают.) Да и какой, спрашивается, энергией мог наделить своих зрителей этот спектакль, если все живое в нем не расцветает, а сознательно самими же героями подавляется? Герои боятся буквально всего: говорить, мыслить, проявлять свои симпатии и антипатии. Действие из-за этого почти совсем лишено динамизма, и пьеса смотрится очень и очень статичной.

И тем не менее, есть все основания полагать, что она скоро превратится в Москве в одну из самых модных пьес сезона. В первую очередь, конечно, из-за своей репутации "опального" произведения, которое почти тридцать лет пролежало под запретом, ну а во вторую, из-за того, что эта пьеса вышла из-под пера главы все более усиливающего свое влияние клана Михалковых. На неё уже сейчас повалил почти весь журналистский бомонд столицы - прямо передо мной сидела ведущая программы "Время" Екатерина Андреева, чуть правее от неё на том же ряду - председатель Центробанка Виктор Геращенко, немного впереди них - телевизионщики Олег Попцов, Александр Любимов, Владислав Флярковский, литературный критик Лев Аннинский, а также некоторые из депутатов Государственной Думы и другие известные в журналистско-политическом и культурном мире Москвы деятели.

26 ноября, понедельник; память святого Иоанна Златоуста. Днем заходил в Правление Иван Есаулов, и я подарил ему свои книги "Нерасшифрованные послания" и "Прости, брат", а также третий номер журнала "Русское эхо", в котором мы с Громовым когда-то напечатали в виде отдельной статьи главу из его книги о соборности в русской литературе. В этот же день Марьяна Васильевна Зубавина тоже попросила дать почитать её сыну Мишке мои "Послания", а так как у меня уже не осталось свободных экземпляров, я дал ей книгу, которую я подписал Олегу Бавыкину. Надо бы при случае съездить на "Сходненскую" да купить в издательстве хоть пачку по отпускной цене, покуда у них ещё есть в наличии экземпляры...

А в 18 часов вечера в домике Чехова на улице Малой Дмитровке прошла презентация книжного проекта Издательского Дома "Гелеос" "Современная русская проза" с представлением участвующих в нем авторов и части уже вышедших книг. По приглашению Левона Григоряна там были Анатолий Курчаткин, Виктор Широков, Николай Климонтович, Елена Сулима, Андрей Кучаев, Александр Трапезников, Марк Харитонов, а также представители "Независимой газеты", "Литературки" и некоторых других СМИ. Были там и мы с Мариной, был по поручению Юры Полякова Алексей Бархатов, а чуть позже появился Сергей Сибирцев.

Я рассказал присутствующим несколько мистических историй, сопутствовавших публикации моих повестей "Дело № 666", "Чудо о Змие" и "Девяностый псалом" - о том, как прекращали свое существование почти все издания, которые брались за их печатание. Боюсь, как бы это не оттолкнуло Левона от нашего дальнейшего сотрудничества, но слушавшим мое выступление, это, кажется, понравилось. Хотя кто их разберет, этих либеральных демократов - я же вижу, как они все на меня косятся... Присутствовавший на вечере Сергей Чупринин не выдержал и на последовавшем вслед за официальной частью фуршете упрекнул меня за опубликование в "Дне литературы" моей статьи "Непляжное чтиво", в которой я размышлял о романах А. Трапезникова и В. Хатюшина, затрагивающих роль евреев в русской истории. Мол, нельзя же говорить об этом так прямо, в открытую, надо быть мягче, деликатнее...

Ну а сами-то они, Господи? "Бери-бери, Переяслов... Мы видим, сколько чего берет каждый русский", - якобы в шутку, но с хорошо просматривающейся злобой во взгляде, обронил мне один из черноголовых пареньков в очечках, когда я взял со стоявшего возле него на общем столе блюда какую-то сладость.

Хрен вам, ребята, а не деликатности! Что писал, то и буду писать, а чтобы я стал под вас прогибаться, так это - фигушки, не дождетесь!

(Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое.)

27 ноября, вторник. К двенадцати часам дня поехал сегодня в Литературный фонд России (Гоголевский бульвар, 8), где проходила вторая учредительная конференция Ассоциации писательских союзов, которую мы начали создавать год назад. Были В.Н. Ганичев, Светлана Василенко, Людмила Абаева, И.И. Переверзин, С.А. Лыкошин, Павел Басинский, Александр Яковлев (из "Литературки"), Сергей Гонцов, Феликс Феодосьевич Кузнецов и другие. Приняли учредительные документы, Устав Ассоциации, выбрали Совет (в который вошел и я), исполком (в который ввели Юру Полякова), сопредседателей (Ф.Ф. Кузнецова, С.В. Василенко и И.И. Переверзина) и председателя, которым стал Иван Переверзин.

Павел Басинский сказал, что потерял мою статью об утрате русскими своего менталитета ("Не с тем ключом"), так что надо завтра ехать в Костянский переулок и отвозить им ещё одну дискету.

* * *

В сегодняшней газете "Время" (С. Бабурин, В. Алкснис, А. Грешневиков, В. Распутин, И. Шафаревич и др.) опубликована яркая статья Д. Хвостова "Когда пинают твою дверь, как ты выйдешь - с поднятыми руками или с пистолетом в руках?", в которой он, в частности, говорит: "Французу не нужен шок. Он вывалит навоз в центре Парижа, если вдруг его правительство на полпроцента увеличит квоту для импортного мяса. Наш же крестьянин только может плакаться, что "черные" его пускают на городские рынки, что все плоды его труда за четверть цены скупают кавказцы-перекупщики. Вместо того, чтобы всем миром сесть на бортовые "газоны", доехать до той же Москвы и загнать здесь вилы в бок "овощной мафии".

Я понимаю, что все это правда, и что наши крестьяне действительно никуда ни на каких "газонах" не поедут, а будут бесконечно ждать милости от своей "родной" (а по сути - давно уже антинародной) власти всех уровней: районной, областной, отраслевой, и так до самого Президента, которому они и на хрен не нужны... Это вообще очень резкая и правильная газета, одна из немногих, не боящаяся ставить нелицеприятные, но крайне важные вопросы о том, как нам жить дальше.

28 ноября, среда. Сегодня - начало Рождественского поста, а также день рождения моей сестры Татьяны, которая осталась жить в Донбассе, оказавшемся вдруг от России дальше, чем Марс. Права была моя политически неграмотная мама, когда в самом начале перестройки, глядя, как я бегаю по митингам, требовавшим Украине свободу от Москвы (а я тогда ещё жил в Донбассе), горестно вздыхала да говорила: "Ой, дывысь, сынок, домитингуетэсь вы отам, шо позакрывають граныци, я тоди до тэбэ й в гости сйиздыть нэ зможу..." (Она видела, что я постоянно порываюсь уехать в Россию, и предчувствовала, что если это случится, то будет уже навсегда.) Увы, материнское сердце частенько предчувствует развитие ситуации гораздо более точно, чем самые современные центры общественного прогнозирования... Жаль только, что мы к нему редко когда по-настоящему прислушиваемся...

* * *

С утра принесли письмо из Самары от Марининого папы, и в нем - вырезка из газеты "Аргументы и факты в Самаре" со статьей Виктора Белова о журнале "Русское эхо". Высоко оценивая это созданное мной и Сашей Громовым в 1994 году издание, автор останавливается на том парадоксе, что замеченный даже московскими критиками (а о нем недавно хорошо писала "Литературная газета") русский патриотический журнал финансируется всё это время только случайными спонсорами, в том числе - американским производителем ракетных двигателей и участником космических проектов NASA - компанией "Aerojet", но только не своим родным управлением культуры. "Губернатору и мэру, ратующим со всех трибун за просвещенную Самару, впору бы от стыда в тартары провалиться аж до какого-нибудь штата Колорадо, - замечает автор рецензии, - а они хоть бы хны! Финансировать "желтые" газеты и "черный" пиар - пожалуйста, а о поэтах и прозаиках вспоминают два наших самых просвещенных самарца лишь в предвыборные кампании... Впору ладошки рупором к губам: ау-у, просвещенные самаритяне, то бишь самарцы! Как то отзовется на этот раз ЭХО?.."

Статья, на мой взгляд, абсолютно правильная, но я боюсь, что ни губернатор области Константин Титов, ни мэр Самары Георгий Лиманский её не заметят, и никакого ЭХА в качестве поддержки журналу С ИХ СТОРОНЫ не последует. За последние десять лет во власть пришли одни только циники и лицемеры, и ожидать, что их может пронять газетный упрек и они после этого бросятся помогать культуре - дело напрасное.

* * *

...К 12 часам дня, купив по дороге "Литературку", в которой опубликована статья Марины о детской литературе и стихах Татьяны Коти, я приехал в Издательский Дом "Гелеос", где взял в счет гонорара две пачки своей книги, и поехал с ней в наше Правление. Там я подарил подписанные экземпляры книги В.Н. Ганичеву, С.А. Лыкошину, И.И. Ляпину, Гене Иванову и Марьяне Зубавиной. Надо бы подарить также и всем остальным, но у меня пока что мало в наличии экземпляров, так что я решил первым делом дать их тем, кто про книгу хотя бы что-нибудь напишет или скажет, а уже потом раздам её всем прочим.

Во второй половине дня я взял с собой в дипломат ещё несколько книжек и поехал с ними в "Литературную газету", где вручил их Юре Полякову, Павлу Басинскому, Алексею Бархатову, Александру Яковлеву и кстати пришедшему туда в это время Алексею Варламову. Виктора Широкова на месте не было, но я оставил ему подписанный экземпляр на столе.

Часа два проговорили с Поляковым и Бархатовым о литературных делах, Поляков заказал мне большую статью о творчестве Юрия Козлова, а также попросил привлекать к работе в "ЛГ" интересных региональных критиков.

29 ноября, четверг; память апостола и евангелиста Матфея. В этот день я когда-то (году, кажется, в 1992-м или даже в 1991-м) крестил в Старице Сашу Громова - мы тогда ещё учились на заочном отделении Литературного института и после одной из осенних сессий поехали ко мне в город Старицу Тверской области, где я в то время жил, служа псаломщиком в Старицком Свято-Ильинском храме, и игумен отец Гермоген (Чирков) совершил над ним обряд крещения. Третьим тогда с нами ездил Лешка Смоленцев, он сейчас живет в Кирове, пишет интересные исследования о православных мотивах в творчестве Ивана Алексеевича Бунина, Гайто Газданова и Александра Грина.

* * *

...Приехав в Правление, узнал, что нынче ночью в Красноярске скончался писатель Виктор Астафьев. Наши все страшно суетились, отсылали какие-то телеграммы, куда-то звонили. Тут же был и Владимир Крупин, собирающийся лететь к нему в Овсянку на похороны.

Гена Иванов попросил меня написать некролог на его смерть, но я отказался. Может, это и не по-христиански, но я не могу забыть его последних произведений ("Прокляты и убиты", "Обертон", а также высказываний в различных интервью), в которых он, перечеркнув подвиг нашей Армии-Победительницы, низвел весь ратный труд солдат Великой Отечественной войны единственно до уровня проблем набивания брюха и испражнения. При этом немцы у него выглядят эдакими невинными цивилизованными овечками, а русские солдаты кровожадными монстрами-убийцами. Я писал о нем жесткие критические статьи, и если мне теперь браться за написание некролога, то надо или кривить душой и сочинять трагический монолог о "тяжелой утрате, которую понесла Русская литература в связи со смертью великого писателя", либо же честно говорить о заблуждениях покойного, для чего, наверное, данный случай не является самым подходящим. А то, что Виктор Петрович был последнее время не во всем прав, он признавал и сам, открыто заявив об этом, когда мы встречались году в 1995-м или 1996-м в Самаре во время его проезда из Тархан в Красноярск. "Последнее время я чувствую, что впал в какое-то очень сильное озлобление, от которого никак не могу избавиться. Я, может, и в Самару-то к вам специально за тем и завернул, чтобы ваша Волжская ширь помогла мне освободиться от этой злобы..."

Напуганная его непонятной репутацией (то ли он демократ, то ли патриот, то ли ещё кто?), Администрация Самарской области не рискнула принимать тогда Астафьева у себя и перепихнула его на руки писательской организации. Денег у нас было в те дни не густо, мы купили колбасы да водки, жены наши сварили пельменей и картошки, тем мы великого писателя и угощали.

Я видел, как во время нашей встречи в самарском Доме литераторов ему подсунули в руки газету "Литературная Самара" с моей статьей "Народ поругаем не бывает", посвященной его последнему на то время роману "Прокляты и убиты". Не знаю, прочитал ли он её впоследствии и как к этому отнесся, но я от написанного о нем в то время не могу отказаться и сегодня, я даже включил эту статью в выпущенную мной в начале этого года в издательстве "Крафт+" книгу избранной критики "Нерасшифрованные послания", да и сейчас не могу удержаться, чтобы не привести её здесь целиком, благо, она не такая уж и большая. Думаю, будет много лучше, если читатель будет отчетливо понимать мою позицию в отношении к этому крупному, хотя и весьма непростому таланту. Так что помещаю её здесь в том объеме, как она была опубликована в "Литературной Самаре" и "Нерасшифрованных посланиях":

НАРОД ПОРУГАЕМ НЕ БЫВАЕТ

Виктор Астафьев обозначил своё новое произведение "Прокляты и убиты" как роман, однако ни романных героев, ни, собственно, единой для романа сюжетной пружины мы в нём не отыщем. Есть, правда, несколько сквозных персонажей - таких как Лёшка Шестаков, Коля Рындин или баламут Булдаков, но практически ни у кого из них нет в произведении художественно самостоятельной линии, и все они представляют собой только составные слагаемые 121-го полка. Пожалуй, именно это и есть тот единственный персонаж, кто в самом деле имеет право на звание героя этого не романного романа. А вернее - он МОГ БЫ им стать, если бы в творческий окуляр писателя попала эволюция коллективной ДУШИ полка.

Но всё своё внимание в этом произведении Виктор Астафьев сосредоточил на другом. Объектом его исследования в "Прокляты и убиты" стала не душа, а физиология, первая часть романа - "Чертова яма" - буквально повторяет собой атмосферу "Колымских рассказов" Варлама Шаламова. И хоть действие происходит не в зоне, а в армейском карантине, где ждут отправки на фронт новобранцы первого военного года, жизнью солдат правит практически та же единственная страсть, что и жизнью заключенных в лагерной прозе Шаламова где угодно, как угодно, что угодно раздобыть для еды. И над тем, и над другим миром как единственная жизненная ценность витает мечта о лишней пайке...

Но всё-таки как непохожи друг на друга взгляды двух этих писателей! Если, рисуя животный (даже скорее - звериный) мир своих рассказов, Варлам Шаламов ни разу не позволил себе перешагнуть за границу художественной этики, установленной русской литературной классикой, то Виктор Астафьев в своём новом произведении буквально не поднимает глаз от людских испражнений. Откроем для примера первую главу романа: "Несмотря на приказ и запрет, нассано было возле нар, подле дверей, в песке сплошь белели солью свежие лунки. Запах конюшни прочно наполнял подвал..." Или - чуть дальше: "Всё вокруг испятнано мочой, всюду чернели застарелые коричневые и свежие желтенькие кучи..."

Вот - те детали, которыми живописует атмосферу своего романа автор таких этически и эстетически тонких вещей как "Царь-рыба" и "Последний поклон".

Казалось бы, Бог с ним, для настоящего художника нет в жизни достойных или недостойных для творческого отображения тем и сторон, но в том-то и беда, что, сосредоточившись на внимании к самой "нехудожественной" стороне человеческого бытия, писатель, оглядываясь на историю Великой Отечественной войны, и её стал видеть в каком-то исключительно "фекальном" свете, наполняя страницы своего нового произведения изображением самых неприглядных сцен армейского и фронтового быта. Красная Армия по Астафьеву - это невероятный бардак, где санитарки делают друг другу аборты, выдавливая руками плод из живота, солдаты терпят лютый голод, толкающий их на воровство и самовольные отлучки к матери за молоком, за что их расстреливают неумолимо-жестокие особисты, да и вообще, если здесь и случаются какие-то военные успехи, то только потому, что за спинами наступающих бойцов стоят заградотряды, не дающие им повернуть назад, как в случае с описанной в романе переправой: "...Родиона ударили прикладом в лицо. С детства крошившиеся от недоеда зубы, хрустнув яичной скорлупой, провалились в рот. Родион выплюнул зубы вместе с песком. Ерофей подхватил напарника и вместе с ним опрокинулся в реку.

- Сволочи! Сволочи проклятые! - отчетливо сказал он и потолкал плотик вверх по течению.

Заградотрядчики работали истово, сгоняли, сбивали в трясущуюся кучу поверженных страхом людей, которых всё прибивало и прибивало, и прибивало не к тому берегу, где им положено было быть. Отсекающий огонь новых, крупнокалиберных пулеметов "дэшэка", которых не было на плацдарме, пенил воду в реке, не допуская к берегу ничего живого. Каратели набирали всё большую уверенность... Трупы здесь не вытаскивали: пусть видят все - есть порядок на войне, пусть знают, что сделают с теми подонками и трусами, которые спутают левый берег с правым".

А вот, к примеру, те монологи и диалоги, которые звучат на страницах романа, характеризуя нравственно-интеллектуальный уровень русских воинов:

"- А-а-а-а! Распровашу мать! Из-за вас! Из-за вас! Залегли, бздуны... залегли, жопы к берегу прижали... А-а-а!"

Это - из криков раненого ротного, а вот фрагментик разговора командира с бойцом:

"- Что тут у вас?

- Колю в плен брали!

- Взяли?

- Хуеньки!.."

Армейская жизнь рисуется Астафьевым такой, что шаламовская Колыма начинает казаться на её фоне чуть ли не домом отдыха. Поэтому и бегут наши бойцы к немецким окопам сдаваться - так бегут, что аж падают фашистам прямо на головы. Но те - добрые, те встречают наших дезертиров с пониманием, и хоть сначала и ворчат, но потом всё же по-дружески кормят:

"С любопытством оглядел Макс Куземпель содрогающегося, землю когтями царапающего солдата, продолжавшего говорить:

- Убейте меня! Убейте меня! Я не хочу жить! Не хочу-у-ууу!

- Эй ты, хьер моржьовый! - сказал Макс Куземпель. - Не ори! Уже ты имеешь плен. Гольбах не убил тебя. Ему всякий говно стелалось жалко..."

Такие вот они, оказывается, гуманисты, эти солдаты Вермахта. Не верите? Вот ещё пример:

"...Нет, нет и нет, не все забыли о Боге и Его заветах, Лемке, во всяком случае, их помнил и при любой возможности, а возможности тогда у него были немалые, делал людям добро. Чтобы помочь человеку, не обязательно знать его язык. Лемке не раз перевязывал русских прямо в поле. А сколько раненых, спрятанных по сараям, погребам и домам, "не заметил", сколько отдал бинтов, спирта, йода в окружениях - под Смоленском, Ржевом, Вязьмой... Заглянул он однажды в колхозную ригу. А там на необмолоченных снопах мучаются сотни раненых и с ними всего лишь две девушки санитарки, он и по сю пору не забыл их прелестных имён - Нэля и Фая. Все речистые комиссары, вся передовая советская медицина, все транспортники ушли, бросив несчастных людей, питавшихся необмолоченными колосьями..."

И что, вы думаете, сделал в этой пикантной ситуации офицер фашистской армии Лемке? Совершенно верно, дал раненым бинты, спирт и прочее, а сам деликатно удалился. Цивилизованный человек, не чета нашим. Ну вот сами смотрите, куда это годится? Такие цивилизованные немцы вокруг, спирт и бинты нашим раненым раздают, и - пожалуйста: "...Русский кошачьим прыжком перемахнул речку, больно схватил в горсть перекошенный рот Янгеля и нанес два коротких, профессионально отработанных удара ножом ему в бок. Янгель понял: он умирает. Почему умирает? Зачем? А Гретхен? Как же это? Что он сделал этому русскому? Он работал, изучал русский язык, готовился к будущей жизни. О, русский, русский, что ты наделал!.."

(Даже как-то неловко и цитировать ТАКОЕ в романе русского писателя, знающего войну не по пропагандистским передачам "Немецкой волны", а по своему собственному опыту. Это ведь даже и не наивность, а откровенное подыгрывание вчерашним врагам и оккупантам - изображать дело так, как будто это вовсе не Янгель пришел с автоматом на русскую землю, а русские солдаты вторглись в невинную Германию, где Янгель изучал со своей Гретхен русский язык и готовился к будущей жизни!..)

К сожалению, возможностей для показа таких вот цитат роман Виктора Астафьева дает более, чем достаточно, но только очень уж нелегко множить этот и без того тяжелый ряд. Тема войны для русского народа всегда была священной, хотя бы в силу тех двадцати миллионов жертв, что были принесены нами на алтарь нашей Победы. Плевать на святыни - это не просто признак некультурности, но свидетельство какой-то глубокой душевной озлобленности автора романа "Прокляты и убиты". Но против кого же направлена злоба Астафьева, коли он вознамерился "переписать" память целого народа?.. Да, четыре года войны были для русской армии не увлекательной прогулкой крови, пота и того, что так любит описывать Астафьев, было пролито на нашу землю немало. Но всё это, как говорил в "Мастере и Маргарите" Булгаков, "давно ушло в землю", и остался только поднимающий людей ввысь ДУХ. Он-то и был той силой, которая помогла нашему народу пережить и Колыму, и Чертову Яму, и нашествие фашистов-гуманистов. И очень жаль, что русский писатель Виктор Астафьев предпочел постижению этого великого духа копание в окаменевших испражнениях истории. А впрочем, что ж, пускай себе копается народ, как и Бог, поругаем не бывает...

* * *

...Часа в два, как раз после того, как я отослал по факсу в "Парламентскую газету" свой материал о пьесе Сергея Михалкова в "Современнике", мне позвонил на работу Геннадий Гацура и сказал, что он наконец-таки открыл в Интернете свой сайт "Писатели Москвы и Московской области" ( или ), на котором уже разместил роман Валерия Ганичева об адмирале Ушакове и мою повесть "По дороге с поля". Это ещё раз подтвердило тот, уже сложившийся в моем сознании вывод, что без выхода в Сеть мне сегодня уже никак нельзя, а потому я набрался духу и позвонил в одну фирму, которая как раз сейчас прокладывает по Марьино кабель для подключения к Интернету, и дал заявку на подсоединение. Это, конечно, повлечет за собой некоторые дополнительные расходы (да и Марина всех этих компьютерных штучек побаивается), но иначе уже нельзя - в Сети сегодня кипит ничуть не менее активная литературная жизнь, чем и на страницах журналов, и не следить за ней - это все равно что не читать ни "Новый мир", ни "Неву", ни "Наш современник". Так что я теперь с нетерпением жду, когда дотянут кабель до нашего дома, и у меня появится возможность обозревать литературное пространство не глазами Сергея Костырко, а лично.

Месяца через два обещают подключить.

* * *

В четыре часа дня я взял несколько своих книг, а также несколько только что вышедших в издательстве "ПАЛЕЯ-МИШИН" книг Александра Малиновского и поехал сначала в журнал "Новый мир", а потом в "Независимую газету". В "Новом мире" подарил по экземпляру каждой из них Андрею Василевскому да поговорили с ним о моей книге "Нерасшифрованные послания" и об отрицательной рецензии на неё Михаила Эйдельштейна, которая была опубликована в десятом номере "Нового мира". Я сказал, что меня такие вещи не расстраивают, так как, отпуская свои произведения в мир, я вполне предполагаю, что они могут кому-нибудь не понравиться. Более того, иногда я даже специально выстраиваю свои статьи так, чтобы они провоцировали полемику, ибо какой мне интерес писать вещи, которые не вызывают ни малейшего отклика? Ну а что касается рецензируемой в "Новом мире" книги "Нерасшифрованные послания", то в неё были включены мною не только мои неожиданные для всех трактовки "Слова о полку Игореве", "Мертвых душ" или "Мастера и Маргариты", но и статья о книге Владимира Солоухина "Последняя ступень", в которой он анализировал роль евреев в истории России, так что, я думаю, было бы весьма даже наивно с моей стороны ожидать, что какой-нибудь Эйдельштейн мог на неё откликнуться положительной рецензией.

Главное для меня в данном случае - не положительный или отрицательный знак, выставленный мне за мои исследования, а уже одно только то, что рецензент "Нового мира" прочитал мою книгу и, пускай даже и с передергиваниями, подхихикиваниями и иронией, но все же полемизировал именно С ЕЕ ПОЛОЖЕНИЯМИ, а не СО МНОЙ КАК ТАКОВЫМ, что гораздо более выгодно отличает его от, скажем, того же профессора В.И. Гусева, который на днях опять напечатал в журнале Льва Котюкова "Поэзия" свои злобные (и главное - очень-таки низкопробные) эпиграммы в мой адрес, строящиеся не на опровержении моих взглядов или выводов, а единственно на стремлении побольнее укусить и обидеть.

(Хорош в данном случае и сам Котюков, на каждом углу провозглашающий себя лучшим поэтом России, и одновременно - пропускающий в печать такую заборную ругань, такой едва зарифмованный примитив! Ну как же это можно до такой степени прогибаться перед каким-то откровенным самодуром, даже если он и является твоим непосредственным начальником?! Хоть немножечко-то уважения к себе все-таки надо иметь, иначе какой же ты, на хрен, "лучший поэт в России"? Лучший - он никого не боится, что ему какой-то там Гусев?..)

* * *

...После "Нового мира" я заехал ещё в "Независимую газету" и оставил там на рецензирование по экземпляру каждой из имевшихся у меня книг - своей и Малиновского. А на обратном пути домой со мной произошел один, казалось бы, ничего не значащий, но имеющий явно мистический оттенок, эпизод. На станции метро "Пролетарская", делая переход с Таганско-Краснопресненской линии на Люблинскую, я чуть было не столкнулся лицом к лицу с одним милиционером с эдакой весьма характерной и оттого четко запоминающейся внешностью. Обойдя его, я перешел на станцию "Крестьянская застава" и к своему удивлению увидел там точно такого же (если не того же самого!) милиционера, как ни в чем не бывало вышагивающего мне навстречу. При этом мое сознание ещё не успело сделать ни малейших выводов, а подсознание уже отреагировало на это небольшим поэтическим экспромтом: "Вот мент стоит на "Пролетарской" / с багровой мордою татарской, / и на "Крестьянке" - что за блин? - / такой же мент, один в один! / Я им - не стану бить поклоны. / Они, хоть и в погонах - клоны! / А клон - созданье не Творца, / а опыт беса-подлеца..."

30 ноября, пятница. Утром принесли "Литературную Россию" с замечательной статьей Анны Козловой "Мы будем жить по-новому" - о дроблении русского сознания при помощи идиотических телевизионных сериалов о всевозможных Мариях-Фернандах и Педро Антонио Ледесмах де Суарес, а также передачах типа "Моя семья" и "За стеклом", при помощи которых "из поля зрения народа вырезаются обширные доли, часто характеризующие жизнь, будущее (или его отсутствие) и политическое самоопределение страны. Для того, чтобы сознание не ощущало фантомной боли - не чувствовало вакуума, пустоты, образовавшиеся в нем дыры начинают заполнять дроблеными сюжетами на несравнимо более ничтожные темы..." Анализируя принципы создания заполонивших наше ТV латиноамериканских сериалов, автор статьи говорит, что мельтешащая в них чехарда действующих лиц отнюдь не так безобидна, как может подуматься, ибо "одной из основных предпосылок к деконструкции сознания" как раз и является "его дробление, или фрагментаризация. Фрагментаризация сознания, некое насекомье зрение, довольно характерно для общественной и культурной жизни в современной России, когда вместо фильма нам предлагается сериал, вместо идейного памятника - россыпь уродливых фигурок, вместо личности вождя нации - человек без лица, причудливо проявляющий себя то в восточных единоборствах, то в роли переводчика для германоязычной аудитории, то как счастливый владелец щенка лабрадора..."

Думаю, это очень хорошо, что представители молодого поколения начинает видеть всё происходящее в России в его истинном свете. Это дает шанс надеяться, что они все-таки не позволит Путину окончательно задурить им голову и превратить нашу страну в американское подворье. Хотя, похоже, что именно к этому он всё и клонит...

* * *

...На 17 часов в книжном магазине "Молодая гвардия" была запланирована встреча с читателями, в которой должны были участвовать я и Александр Трапезников. А потому, заехав не более чем на часок в Союз писателей, я сделал оттуда несколько необходимых звонков (из которых, в частности, узнал, что в пензенском журнале "Сура" опубликована моя статья "Куда ж нам плыть?", а в седьмом номере ростовского журнала "Дон" печатается роман "Мой дедушка - застрелил Берию"), после чего оставил кабинет и направился к метро. По времени была ещё середина дня, но из-за переведенных на час назад часов пейзаж вокруг выглядел уже явно по-вечернему, к тому же на крестах церкви Николы в Хамовниках сидели такие крупные черные вороны, что у меня само собой сложилось этакое философическое двустишие: "И черный ворон тоже Божья птица, / коль на кресты церковные садится..."

В 17-00 я уже был в "Молодой гвардии", и началась наша встреча с читателями. Вел её сам Григорян - время от времени он объявлял через микрофон по всему торговому залу о том, что "сегодня в магазине находятся два известнейших московских писателя - Николай Переяслов и Александр Трапезников, и все желающие могут подойти и задать им свои вопросы, а также поговорить и приобрести их книги с автографами". Потом микрофон брали по очереди мы с Трапезниковым и рассказывали что-нибудь о себе или о своих книгах...

Однако желающих приобретать наши детища оказалось немного, люди, похоже, приходят в магазин, чтобы купить себе какую-то конкретную, заранее намеченную книгу, и впарить им что-то сверх этой запланированной покупки весьма и весьма непросто. Трапезников за весь вечер подписал, наверное, всего только около дюжины своих книг, а я и того меньше - штук пять или шесть. Хотя, наверное, для начала и это неплохо - ведь КАК ПРОЗАИКА меня в Москве не знает ни одна собака...

* * *

Приехав в девять часов вечера домой, я до отвала наелся жареной курицы. Увы, пост я последние годы из-за дисбактериоза держать не могу, а потому не могу и отучить себя от переедания. Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое!

* * *

...Оказывается, сегодня умер ещё один из членов знаменитой ливерпульской четверки "Битлз" - гитарист Джордж Харрисон. Утверждающийся в своих правах двадцать первый век словно бы торопится отторгнуть от себя то, что являет собой символы века двадцатого. Вчера умер Виктор Астафьев, сегодня - Харрисон...

* * *

...А тем временем Президент Российской Федерации В.В. Путин наградил развалившего и СССР, и Россию Бориса Ельцина Орденом "За заслуги перед Отечеством". Ну как о нем после этого думать без мата, а?..

1 декабря, суббота. Начался последний месяц первого года Третьего тысячелетия. Я сегодня на радио не поехал, так как мы договорились, что вместо меня эту передачу проведет Марина, и она уже пригласила на неё поэтессу Дину Терещенко. В 12 часов 10 минут я включил наш старый радиоприемник и послушал их беседу. На мой взгляд, все было весьма даже неплохо, а судя по звонкам радиослушателей, так и вовсе замечательно. Что, собственно говоря, и требовалось...

* * *

...Вечером в новостях сообщили, что Путин подписал Указ о снятии с должностей командующего Северным Флотом РФ В. Попова, адмирала М. Моцака и целую группу других высших офицеров Военно-Морского Флота России. Официально - за нарушения, допущенные ими при подготовке прошлогодних учений, приведших к катастрофе "Курска", но ощущение такое, что он просто использует этот годичной давности случай для того, чтобы очистить места в руководстве ВМФ для своих ставленников. Хорошо, если это будут патриотически настроенные люди, способные на принятие самостоятельных решений (прежнее руководство флотом как раз не могло без согласования с вышестоящими органами сделать ни шагу, чем, собственно говоря, и погубило и "Курск", и флот, и самих себя), да вот только я боюсь, как бы Путин не ввел вместо них в руководство ВМФ как раз другую когорту военных чиновников тех, для кого самыми важными приказами являются слова Президента США да генералов НАТО...

* * *

...Перед сном перевел на русский язык ещё одну поэму Абдурахмана Курбалиева - "Два брата": "Коротая человеческий свой век, / жили братья Бурджибек и Кефчибек. // Как-то раз они сидели под луной / и беседовали тихо меж собой. // - Ты скажи мне, Бурджибек, ужель весь век / жить нам вместе? - вопрошает Кефчибек. // - Хорошо, - ему со вздохом молвил брат. / Собирай народ, хоть я тому не рад. // Пусть приходят, пусть нас судят по делам, / и разделят наши вещи пополам..." - и так далее.

2 декабря, воскресенье. В первой половине дня собрал уже давно лежащие посреди комнаты ящики для нашей новой кровати, а потом сел за компьютер готовить информационную полосу для газеты "День литературы". Чем дальше, тем эта, вмененная мне Ганичевым, обязанность отнимает у меня все больше сил и труднее осуществляется.

* * *

Из последних новостей:

- В Израиле совершен очередной теракт, в результате которого погибло 28 человек и более 50 ранено.

- В Чечне убит заместитель военного прокурора, машину которого обстреляли из пулемета.

- В Хабаровском крае разбился наш самолет Ил-76 с 18 человеками на борту.

- А бывший президент СССР Михаил Горбачев попал в больницу с диагнозом "Переутомление". (Пиццу, что ли, переутомился жевать перед телекамерами?..)

* * *

...Поздно вечером позвонила Татьяна Набатникова и сообщила, что я включен в состав Большого Жюри премии "Национальный бестселлер". С января на неё начнут выдвигать произведения, а с февраля нам будет нужно приступать к их прочтению.

3 декабря, понедельник. По пути в Правление Союза писателей увидел, что на окне аптеки на Комсомольском проспекте уже выставили символ наступающего года - красивую игрушечную Лошадь, и тут же сочинилось небольшое стихотворение: "Пусть мои успехи нынче шатки / (год Змеи коварен и непрост), / но спешит навстречу год Лошадки, / распушив удачу, точно хвост! // Заслонив собою бред экранный, / он забьет копытцем: "Выходи!" - / словно дым жилья в ночи буранной, / слыша запах счастья впереди..."

Днем позвонили из Бюро пропаганды художественной литературы - просят выступить 20 декабря на семинаре перед библиотекарями Москвы, говорят, что, по общим откликам, сейчас никто, кроме меня, не отслеживает текущий литературный процесс, особенно в патриотическом стане. Такая оценка мне, безусловно, льстит, но 18 декабря я должен ехать с Ляпиным в Саратов, а потому сказал, что уточню вопрос со своей командировкой и после этого им перезвоню...

4 декабря, вторник; Введение во храм Пресвятой Владычицы нашей и Приснодевы Марии. Днесь благоволения Божия предображение и человеков спасения проповедание, в храме Божии ясно Дева является и Христа всем предвозвещает. Той и мы велегласно возопиим: радуйся, смотрения Зиждителева исполнение.

Пречистый храм Спасов, многоценный чертог и Дева, священное сокровище славы Божия, днесь вводится в дом Господень, благодать совводящи, яже в Дусе Божественном, Юже воспевают Ангели Божии; Сия есть селение небесное.

Величаем Тя, Пресвятая Дево, Богоизбранная Отроковице, и чтим еже в храм Господень вхождение Твое.

* * *

Хоть Ганичев и попросил нас в эти остающиеся до Пленума дни приходить на работу пораньше, я сегодня решил не ходить на неё вовсе. Во-первых, мне нужно срочно доделывать информационную полосу для газеты "День литературы", за которую мне никто ни копейки не платит, так как считается, что я её делаю в виде общественного поручения (это четырнадцать-то машинописных страниц, которые нужно заполнить информацией о жизни нашего Правления и областных писательских организаций!), а потому у меня и нет никакого желания сидеть над ней в свое личное свободное время. Тем более, что его у меня практически и нет... Во-вторых, мне надо (и опять-таки срочно!) написать от имени секретариата СП приветственный адрес иркутскому журналу "Сибирь", которому на днях исполняется 70 лет. И в-третьих, мне не менее срочно нужно набросать для Валерия Николаевича тезисы к его будущему выступлению на Пленуме, касающиеся работы, проводимой нашим СП с молодыми писателями.

Ну и плюс ко всему - сегодня позвонили из издательства "ГАЛА ПРЕСС" и попросили срочно (ну а как же еще-то, Господи!) приехать и согласовать с ними редакторскую правку моей готовящейся к печати книги "Тайна двух выстрелов". Так что с утра я сидел за компьютером и делал информполосу, потом поехал на Севастопольский проспект и до четырех часов дня вычитывал рукопись, а к шести вечера вернулся домой и засел за остальные дела.

* * *

По пути домой из издательства не удержался и купил в метро гороскоп на первый квартал 2002 года. Так хочется, наконец, увидеть впереди свет удачи...

* * *

...А неподалеку от нашего дома, на Мячковском бульваре, сегодня открылся ещё один боулинг. Так что, куда теперь ни пойди, повсюду обязательно упрешься или в зал игровых автоматов, или в кинокафе, или в интернетсалон, или в боулинг, или же в одну из бесчисленных бильярдных.

* * *

Из событий текущего дня:

- Сегодня В.В. Путин побывал в Северодвинске и принял участие в спуске на воду новейшей атомной подводной лодки многоцелевого использования "Гепард". На сегодняшний момент это самая бесшумная и быстроходная АПЛ в мире.

- Израиль практически начал необъявленную войну против Палестины. Его авиация бомбит палестинские города, а танки блокируют территорию.

- А тем временем в Москве на автостоянке у вещевого рынка в Измайлово сгорел автобус "Икарус", в котором погибло 12 пассажиров. Это были представители кубанского "челночного" бизнеса, регулярно приезжавшие в столицу за товаром для своих торговых точек. Пожар произошел из-за неосторожного обращения с газовым баллоном, когда одна из пассажирок решила разогреть себе пищу.

5 декабря, среда. Сегодня проснулся раньше обычного - Алинка не могла найти свои шорты и потому была вынуждена спрашивать об этом маму. Я стараюсь не забивать свой дневник бытовым "мусором", но в общем-то - это у нас чуть ли не ежедневная утренняя картина: "Мам, куда ТЫ ЗАСУНУЛА мои шорты (карандаши, носки, колготки, фломастеры и тому подобное)?.." И сколько я ни борюсь с этим, а приучить её хотя бы к какой-нибудь элементарной самостоятельности пока что не получается.

Пришлось вставать вместе с ними и, хотя и не искать шорты, то браться за свои дела - все равно мне надо распечатать написанные вчера тезисы и приветственный адрес да кое-что добавить в информационную полосу.

* * *

...Идиотский день! Приехав на работу, вдруг обнаружил, что забыл взять с собой именно то, ради чего я сегодня сюда, собственно, и тащился - то есть те самые тезисы для доклада Ганичева, которые я все утро распечатывал, а также тексты факсовых сообщений для издательства "ГАЛА ПРЕСС" и журнала "Нева". И самое скверное во всем этом, что мне сегодня нужно идти сразу на две встречи с читателями - сначала в книжный магазин "Библио-Глобус" на Лубянке, а затем в "Московский Дом Книги" на Новом Арбате. Ганичев, говорят, уже вчера был недоволен моим отсутствием на работе, а тут опять придется уйти - так хотя бы тезисы ему отдать, всё бы смягчающее обстоятельство! Так нет же...

Самое печальное, что и встречи-то наши с читателями прошли фактически впустую - что я, что Трапезников подписали всего книжки по три-четыре в каждом из магазинов, и всё. Люди даже не подходят, чтобы посмотреть на писателей, никому это сегодня не нужно. Наверное, в наше время необходимо делать действительно такие книги, каких ДО ТЕБЯ ЕЩЕ НЕ БЫЛО - как по форме, так и по содержанию.

* * *

...Перед самым моим отъездом из Правления вдруг позвонили из "ГАЛА ПРЕСС" и сказали, что у них не раскрывается дискета с моей книгой, так что надо завтра привезти им новую. Потом, уже дома, когда я сел заполнять этот дневник, оказалось, что мой компьютер почему-то заменил все написанные курсивом цифры "6" на этакие небольшие квадратики, и пришлось возиться ещё и с ними. А в самом конце работы в дисководе заклинило дискету, которую я так и не сумел из него выковырять.

Так что сегодня был явно не мой день, хотя в гороскопе, вроде бы, ни о чем подобном не говорится...

6 декабря, четверг; память благоверного князя Александра Невского, в схиме Алексия, и святого Митрофана Воронежского. Слава тебе, святый княже Александре Невский, и тебе, святителю Митрофане Воронежский! Молите Бога о нас грешных и об Отечестве нашем - России!

* * *

Ехал сегодня утром на двадцать шестом трамвае от метро "Шаболовская" до Севастопольского проспекта и на улице Лестева увидел в просвете между домами такое потрясающее солнце, что душа не смогла не откликнуться на это стихами! И через несколько остановок родилось восьмистишие: "Господь - не подружка, и лесть Его - / не тронет: Он знает и так, / как классно на улице Лестева / надраен Им солнца пятак! / И как над плакатом с Ротарою, / гонимые из далека, / пугливой овечьей отарою / бегут сквозь века облака..."

Я понимаю, что по законам русского языка фамилия Софии Ротару склоняться не должна, но некое поэтическое чутье говорит мне, что в данном случае надо написать именно "с Ротарою", ибо, перекочевав на рекламные плакаты, певица как бы перестала быть лицом одушевленным и стала просто одним из аксессуаров шоу-бизнеса, который склоняется уже отнюдь не по языковым законам. Да и у языковых законов имеется немало своих исключений! К примеру, сегодня вечером у нас в секретариате прошло очередное заседание Шолоховского комитета, на котором присутствовали В.Н. Ганичев, В.С. Черномырдин, В.А. Костров, М.Н. Алексеев, Ф.Ф. Кузнецов, С.А. Лыкошин, С.Н. Семанов, К.В. Скворцов, И.Т. Янин, А.Ф. Стручков, В.А. Устинов, Е.А. Исаев, Н.И. Дорошенко, Г.В. Иванов, Б.М. Шальнев (Липецк), В.В. Васильев (С. Петербург) и целый ряд других писателей, издателей и ученых, которые задействованы в издании полного собрания сочинений Шолохова. Сейчас как раз вышел первый том этого издания, включающий в себя самый полный и самый выверенный текст романа "Тихий Дон" с приложением хронологии жизни и деятельности М.А. Шолохова, и Александр Федорович Стручков (директор издательства "Московский писатель") рассказал, что они долго не могли решить, печатать ли им глагол "нагибаться", как того требует современное правописание, или же - оставить в тексте вариант "нагинаться", как это было написано в рукописи Михаила Александровича. Победил авторитет Шолохова, и в новом издании романа возвращено стоявшее в первоисточнике слово "нагинаться", что несомненно, и гораздо колоритнее, и ближе народному слуху. Так что в подобных случаях, я думаю, писатель имеет право доверять своей художественной интуиции больше, чем самым авторитетным словарям, потому что у него... вернее, потому что он... впрочем, Бог его знает, почему, но имеет право - да и всё тут! Не зря же ещё Пушкин в примечаниях к "Евгению Онегину" писал, что "не должно мешать свободе нашего богатого и прекрасного языка".

(...Кстати, вот ещё одна иллюстрация к разговору о многосмысловом звучании русского слова. Говоря об организационной энергии самого А.Ф. Стручкова, директор ИМЛИ Ф.Ф. Кузнецов сказал, что "без его истовости" дело, мол, двигалось бы гораздо медленнее, - но при этом, то ли проглатывая комок в горле, то ли просто переводя на мгновение дыхание, он сделал какую-то невольную паузу, и начало фразы повисло как некое самостоятельное, характеризующее Стручкова определение: "бес его истовости", - и, немного уже зная Александра Федоровича по нашим совместным заседаниям, я подумал, что это ему подходит даже гораздо больше...)

* * *

...К сожалению, совместить мои дискеты с программами компьютеров издательства "ГАЛА ПРЕСС" так и не удалось, так что приведенное выше стихотворение оказалось единственным положительным результатом моей утренней поездки в этот угол столицы.

Появившись после издательства в Правлении, я встретил в кабинете у Гены Иванова В.Н. Ганичева и, передавая ему тезисы для доклада, рассказал про свою вчерашнюю забывчивость, на что Валерий Николаевич признался, что с ним вчера произошла точно такая же история - целый день готовился к какому-то выступлению, а, приехав на него, обнаружил, что не захватил с собой заготовленный доклад.

В два часа дня мы собрались в кабинете у Сергея Лыкошина на планерку по вопросу подготовки к Совещанию молодых писателей, а в три уже началось заседание Шолоховского комитета. Интересный момент на нем сообщил нам Феликс Феодосьевич Кузнецов. По его словам, сын Шолохова - Михаил Михайлович - однажды рассказывал ему, что, будучи уже тяжело больным, лежавший в постели писатель вдруг спросил у него: "Мишка, скажи мне, когда там, по вашим учебникам, заканчивается гражданская война в России?" - на что он ответил: "В 1920 году, а что?" - "А то, - ответил Михаил Александрович, - что она не закончилась ещё и до сегодняшнего момента. Ты знай это..."

После окончания заседания мы спустились в подвал, где у нас располагается ресторан "Пегас", на небольшой постный фуршет, во время которого Виктор Степанович, вспомнив историю с глаголом "нагинаться", сказал, что сильно ошибаются те, кто думает, будто русский народ способен перед кем-нибудь в мире "нагинаться" - русский народ ещё и сам может "нагинать" других..

(Сколько раз уже мне доводилось встречаться с нашим бывшим премьером, и каждый раз не перестаю удивляться тому, насколько он отличается от "проствых смертных", хотя вроде бы и Ганичев, и Янин, и тот же Феликс Кузнецов личности в современной России отнюдь не последние и постоянно бывают и на кремлевских приемах, и на различных светских раутах. Но в облике Черномырдина буквально всё свидетельствует о его принадлежности к категории государственной элиты - и безукоризненно отутюженный костюм, и холеная, точно для рекламы, кожа, и безукоризненно повязанный галстук, и уложенные один к одному волосы на голове... То есть - видно, что над его внешностью работает целая команда!)

7 декабря, пятница. ...Шел сегодня на работу и вдруг обратил внимание на то, как часто мне попадаются по пути кафе и ларьки мороженого с непонятным названием "Рамзай". Как будто у нас для этого русских слов уже не найти. Так в России скоро вообще не останется ничего своего, национального. Чем против этого бороться? Стихами? Я - готов: "Тут русский дух! Откуда ж здесь - / название "Рамзай"? / Словно из тьмы воскрес Рамзес / и стал вопить: "Банзай!.."

Думается, что Лужкову уже давно бы следовало ввести повышенный налог на использование иностранных слов в названиях, да и депутаты нашей Госдумы давно должны были пробить такой закон для всей России, но разве они об этом - думают?..

* * *

Начал читать одиннадцатый номер "Роман-журнала, ХХI век" и сразу же наткнулся на страшные слова Виктора Николаева, сказанные им в предисловии к своему роману "Живый в помощи" (часть вторая). "Чтобы вразумить нас, говорит он, - обычной смерти уже мало. Господь через смерть Евгения Родионова, Николая Майданова, экипажа подводной лодки "Курск", героического личного состава шестой десантной роты из Пскова вразумляет нас, таким образом направляя на путь истины..." Это страшно принять в душу, но, похоже, что это действительно так. Иначе откуда та обреченность "Курска", о которой я писал в своем романе? Он был обложен судьбой, как волк красными флажками - не взорвись аварийная торпеда на борту, накроет сверху своими ракетами "Петр Великий"; не попадет "Петр Великий", протаранит одна из иностранных субмарин; не протаранит субмарина, так приведет к аварии малая глубина, и так далее. Что-нибудь просто должно было произойти, гибель "Курска" была предрешена, чтобы мы наконец прозрели и увидели, до какого состояния докатились сегодня и наш флот, и наша национальная гордость...

* * *

...В сегодняшнем выпуске "Аргументов и фактов" помещено интервью с известным писателем-постмодернистом Владимиром Сорокиным, автором скандально известного романа "Голубое сало". Передергивания начинаются уже во врезке к беседе, где журналистка Юлия Шигарева пишет о "полном литературном безрыбье последних 15 лет", как будто эти полтора десятилетия (с 1986 по 2001 год) не вместили в себя ни всколыхнувшей всех в начале перестройки повести Валентина Распутина "Пожар", ни блестящих военных романов Александра Проханова об Афганистане и Чечне, ни раскрученной на весь свет "знаковой" прозы Виктора Пелевина, ни грандиозного по своей исторической глубине "Раскола" Владимира Личутина, ни восхваляемой все эти годы за дегероизацию солдатского подвига в Великой Отечественной войне эпопеи Виктора Астафьева "Прокляты и убиты", ни переизданного только что в тринадцатый раз (!) гротескного романа Юрия Козлова "Козленок в молоке" и других его вещей более позднего периода, ни исповедально светлых повестей Владимира Крупина, ни замечательной мемуарной прозы Станислава Куняева, ни даже миллионнотиражных детективов Александры Марининой или произведений каких-либо других российских писателей, увенчанных лауреатством Букеровских, Антибукеровских, Шолоховских, Пушкинских, Бояновских, Триумфовских, Национально-Бестселлерских и тому подобных премий.

Далее уже изгаляется сам Владимир Сорокин: "За перо берутся люди больные, травмированные, не нашедшие контакта с миром. Здоровому человеку к существующей картине мира нечего добавить - он просто живет. Ему не надо выдумывать несуществующие миры - ему и этот прекрасен", - утверждает он, как бы не замечая того, что причисляет этим к сонму "больных и травмированных" и себя самого. "Знаете, - говорит он дальше, - в "Лао-цзы" есть фраза: "Если ты не любишь смерть, значит, ты и жизнь до конца не поймешь". Если ты не любишь говно, ты и шоколад до конца не распробуешь..."

Вот такая, как видим, концепция художественного творчества. Замешанная исключительно на говне. Увы, нынешние "ценители" литературы слишком уж любят упоминать этот продукт человеческой жизнедеятельности, вон - даже такого художника как Виктор Астафьев переориентировали вместо постижения духовных глубин русского человека описывать "застарелые коричневые и свежие желтенькие кучи". Но зато теперь "Комсомольская правда" гордо называет его "самым гениальным и правдивым писателем нынешней плеяды". Так что без говна сегодня в искусстве делать просто нечего...

8 декабря, суббота. В 10 часов утра выехали в Малеевку на открытие Всероссийского Совещания молодых писателей, которое мы проводим вместе с Союзом российских писателей. В качестве руководителей одного из семинаров я вызвал на него из Питера Володю Шемшученко - он сейчас руководит там молодой литературой, так что ему просто необходимо бывать на мероприятиях такого рода.

Открыл Совещание Валерий Николаевич Ганичев, который удивил меня тем, что почти слово в слово повторил сказанные мною в начале этого дневника слова о том, что без внутренней уверенности в том, что ты пишешь лучше всех, из начинающего автора никогда не может получиться настоящего крупного писателя. Затем выступили Юрий Кублановский, Владимир Костров, Юрий Поляков, Светлана Василенко, Владимир Бондаренко и Лариса Баранова. Кроме них на открытие приехали также профессор Литинститута В.П. Смирнов, главный редактор журнала "Русская провинция" М.Г. Петров, Виктор Верстаков со своей гитарой, Николай Шипилов, Алексей Бархатов, Владимир Гуминский, Владимир Личутин, Михаил Числов, Владимир Силкин, Вячеслав Киктенко, Николай Дорошенко, Саша Дорин, Олег Бавыкин, Тимур Зульфикаров и Вера Галактионова. А из того Союза - Людмила Абаева, Сергей Гонцов со своим семейством (Ленкой и её Анютой), критики Инна Ростовцева и Павел Басинский, а также прозаик Алексей Варламов с женой и сынишкой. Так что руководителей творческих семинаров получилось практически столько же, как и обсуждаемых авторов. Правда, после официального открытия Совещания и обеда я, Ганичев, Бавыкин, Дорошенко, Бондаренко, Дорин и Зульфикаров вернулись в Москву, но все равно руководящего состава осталось на Совещании с избытком.

Что касается меня, то, помимо официального участия в открытии Совещания, я приезжал в Малеевку ещё и с целью ознакомиться с этим Домом творчества на предмет того, не лучше ли здесь отдыхать, чем в Переделкине. И природа, и устройство здания мне показались вполне симпатичными, так что, надо узнать в Литфонде цены, и если они окажутся приемлемыми, то приехать сюда хоть на несколько деньков во время Алинкиных зимних каникул.

* * *

...Там же, по дороге в Малеевку, от Алексея Варламова узнал, что сегодня ночью умер Анатолий Ананьев, главный редактор журнала "Октябрь", участник Великой Отечественной войны, написавший о ней роман "Танки идут ромбом", а в последние годы работавший над циклом романов о русских государях. Петр Алешкин считал его лучшим современным писателем и пытался доказывать, что никто так не раскрыл сущность русского человека, как он. Но мне в его трактовке русской истории все время чуялся какой-то скрытый подвох, попытка исторически обосновать неспособность русского народа к последовательно-созидательной деятельности.

Впрочем, в данном случае важно опять-таки не это, а понимание того факта, что новый век стремится как можно скорее избавиться от знаков и символов века ушедшего, так как для обживания своего собственного пространства ему нужна и собственная система нравственно-культурных координат. Чтобы утверждать в сознании общества новые имена, он сначала должен избавиться от старых...

(Кстати, когда сегодня на открытии Совещания его руководители рассаживались в президиуме, то Владимиру Кострову не хватило за столом места и он одиноко уселся на поставленный в метре от всех стул. Увидев это, я вспомнил свою бабушку Доню, которая незадолго до своей смерти сфотографировалась на улице с несколькими соседками - те стоят кучкой, а она как-то чуть ли не в метре от них, как будто чувствуя, что она находится УЖЕ НЕ С НИМИ. Само собой, я буду очень рад, если Владимир Андреевич проживет ещё много-много лет, но сегодня, увидев эту его отделенность от прочих, я почему-то сразу же вспомнил именно ту, уже давнюю, бабусину фотографию...)

9 декабря, воскресенье. Нынешний день оказался отдан быту - ходили покупать Алинке в качестве новогоднего подарка плеер (550 р.), потом завернули на рынок у метро "Братиславская", набрали там всяких сырков, йогуртов, мандарин, хурмы и прочего, а оттуда пошли в библиотеку, где Алинке нужно было сдать книгу... Так половина дня и пролетела.

Вечером заполнил дневник и немного попереводил Курбалиева. Потом позвонил домой Олегу Бавыкину и сказал ему, что готов купить у него мобильный телефон, который он продает за 30 долларов. Последнее время нам с Мариной несколько раз приходилось оставлять Алинку одну дома и при этом неоткуда было ей даже позвонить, так что мы решили при случае обзавестись мобильником. Сегодня такой случай нам представляется, а значит, надо покупать...

* * *

Из случайных рифм:

...Искусство выпито до дна? / Те, кто уверен в этом, взвесьте: / у одного в стихах - война, / в стихах товарища - весна, / ну а служили оба вместе...

10 декабря, понедельник. Ехали сегодня с Мариной в метро на работу и я обратил внимание на то, что читают вокруг меня пассажиры. Почти у каждого из сидевших на противоположном сидении было в руках что-нибудь из печатной продукции - женщина лет шестидесяти читала газету "Жизнь" с фотографией Ванги на первой странице, её соседка лет сорока пяти держала в руках том Габриэля Гарсиа Маркеса из серии "Классики ХХ века", а ещё одна, сидевшая рядом с ними женщина лет пятидесяти, решала кроссворд. Возле неё сидел парень лет двадцати пяти с книгой Юрия Домбровского в руках, потом он вышел и на его место сел мужчина с книжечкой Татьяны Поляковой. На самом краю сидения примостилась ещё одна читательница лет двенадцати, уткнувшаяся в роман Полины Дашковой "Питомник".

На моем сидении два мужика корпели над сборничком кроссвордов, а дальше по салону виднелось ещё человек шесть с газетами в руках (я узнал "МК" и "Мир новостей").

Когда я уже выходил на "Парке культуры", в вагон вошел ещё один парень с каким-то толстым томом в однотонной черной обложке, под какими не так давно издавалась классика. А проходя мимо стоящей в конце платформы скамьи, я бросил взгляд на раскрытую на коленях у молодого человека книгу и увидел в ней анатомический рисунок человеческого тела - по-видимому, это был какой-то медицинский учебник.

Бывают дни, когда я вижу вокруг себя обложки одних только Марининых и Донцовых, но в общем-то, похоже, народ наш ещё сохраняет способность к серьезному чтению...

* * *

Из рифм сегодняшнего дня:

Путин, Путин, ты - могуч, / ты гоняешь стаи туч, / лезешь в Баренцево море / и несешь народу - ...

Увы! То, что Борис Ельцин - самодур и пьяница, было видно каждому нормальному человеку, и поэтому никто от него ничего хорошего в общем-то и не ждал, а вот от пришедшего ему на смену Путина, с его патриотической терминологией - ждали. Думали, ну наконец-то появился в России Президент, у которого хватит духу принять на себя роль спасителя нации! Не хватило... Но негативность путинского правления заключается даже и не в том, что он в конце концов тоже не оправдал ожидания народа, а - в том, что он на несколько лет выключил его из борьбы за свои права тем, что подал надежду на восстановление социальной справедливости. Хотя время показало (по крайней мере, таковы мои впечатления на сегодняшний момент), что он оказался из той же самой колоды, что и Ельцин.

Ну вот, к примеру - в одной из раскрытых напротив меня в вагоне метро газет мелькнула сегодня статья о снятии им со своих должностей всего руководства Северного Флота. Я понимаю, что наши адмиралы - большие мудаки и заслуживают показательной порки, но тем не менее, такое оголение в звене высшего комсостава целого флота не может не напомнить о массовых чистках в высших эшелонах командования Красной Армии накануне начала Второй Мировой войны. Чего не хватало адмиралам Моцаку и Попову, так это самостоятельности в принятии ответственных решений, тогда как профессионального опыта и знаний им было не занимать (я говорил о них с нашими бывшими морфлотовцами). А вот кто придет им на смену, ещё вопрос! Карьеристы? Дилетанты? Безвольные исполнители натовских директив? Дай Бог, чтобы я ошибался...

* * *

...Сегодня в Правлении узнал, что в Мурманске умер писатель Виталий Маслов - руководитель областной писательской организации, по чьей инициативе несколько лет назад начались Крестные ходы в честь Дня славянской письменности и культуры.

11 декабря, вторник. Марина целое утро находится под впечатлением своего ночного сна, в котором меня якобы увела от неё какая-то злая разлучница - при этом она воспринимает всё увиденное чуть ли не как реальное событие, мучится этим, переживает... И так за последние дни - уже не в первый раз.

(Хотя для меня, честно говоря, никаких других женщин, кроме нее, уже давно не существует.)

* * *

...Володя Шемшученко просил написать письмо губернатору Ленинградской области с просьбой выделить ему и Николаю Рачкову губернаторские стипендии, так что я сегодня решил пойти на работу чуть попозже и, задержавшись до часа дня дома, сел за компьютер написал для них такую вот бумагу:

"Губернатору Ленинградской области

В.П. СЕРДЮКОВУ

Глубокоуважаемый Валерий Павлович!

Зная Ваше доброе расположение к отечественной литературе, секретариат Правления Союза писателей России просит Вас изыскать возможность для выделения губернаторских стипендий на 2002 год двум проживающим в Вашей области замечательным поэтам - лауреату международной премии "Поэзия-2000" и премии им. Н. Гумилёва Владимиру ШЕМШУЧЕНКО (г. Всеволожск) и лауреату Всероссийских литературных премий им. А. Твардовского и "Ладога" Николаю РАЧКОВУ (г. Тосно). Не секрет, что сегодняшняя русская литература лишена какой бы то ни было государственной поддержки и существует лишь благодаря наличию в административной власти городов и областей России руководителей, которые наделены глубокой внутренней культурой и, несмотря ни на какой прагматизм нашего времени, сохраняют уважение к мастерам художественного слова. Так в целом ряде областей Российской Федерации установлены для писателей специальные губернаторские стипендии и надбавки к пенсиям, учреждены литературные премии, выделяются гранты для работы над книгами и средства на их издание, а также оказывается другая помощь. Как показывает опыт, тандем культуры и власти оказывается взаимовыгодным для обеих сторон.

Вот и контакт с указанными поэтами, наверное, не должен ограничиваться одним только выделением денег на стипендии. В конце 2002 года они могли бы представить свой "творческий отчет", выступив перед жителями области, а потом издать и свои поэтические книги под знаком "Поэзия Ленинградской области".

Мы искренне верим в Вашу расположенность к русской литературе и надеемся, что Вы сумеете найти возможность для выделения двух именных стипендий поэтам В. Шемшученко и Н. Рачкову.

С уважением,

председатель Правления Союза писателей России - В.Н. ГАНИЧЕВ."

Письма такого рода я пишу практически постоянно, хотя нужные результаты приносит далеко не каждое из них. Так что посмотрим, как прореагирует на это послание Сердюков...

* * *

...По пути на работу опять оглядел сидящих вокруг меня пассажиров метро на предмет изучения их чтения. В поле моего зрения попали: "Вечер в 2217 году" (Библиотека русской фантастики), какая-то книга из серии "Секретные материалы", роман Татьяны Поляковой "Охотники за привидениями", какой-то из детективных романов Ильи Рясного, две газеты с кроссвордами, СПИД-Инфо (читал мужчина лет 55-ти), один конспект в толстой тетради, какая-то книжка из серии "Школьная библиотека" (девочка лет 16-ти) и один журнал мод. На "Октябрьской" в вагон зашли "Я - вор в законе" и ещё один кроссворд. А на эскалаторе станции "Парк культуры" встретились две или три книги Дарьи Донцовой (или других авторов этой же серии - они узнаются по характерному оформлению обложек).

* * *

...Так получилось, что Ганичева я как раз и не застал, поэтому Шемшученковская бумага осталась пока что не подписанной. Сам он приехал из Малеевки уже в шестом часу, когда мне надо было бежать в магазин "Москва" на очередную встречу с читателями, так что пришлось захватить его с собой. (Перед этим ко мне заходил приехавший на Пленум из Самары А. Малиновский, а Бавыкин вернул мне деньги за телефон, который оказался неработающим. Потом я встретил у нас в Правлении Н.Ф. Корсунова из Оренбурга, И.И. Сабило, Н.М. Коняева и целый ряд других иногородних писателей, после чего-таки поехал на Тверскую улицу в магазин "Москва".)

Выступали втроем - я, Виктор Широков и Александр Трапезников, ну и в качестве "группы поддержки" - несколько стихотворений прочитал Шемшученко. Я подписал целую стопку книг, тут торговля шла получше, чем в Доме книги. Подходил Юрий Козлов - купил у нас по книге, сказал, что зайдет на днях в Правление, возьмет что-нибудь у меня для "Роман-газеты".

* * *

...На обратном пути опять попробовал фиксировать читаемые вокруг меня книги, и среди тех, которые мне удалось разглядеть, были: Роджер Желязны, Томас Манн, роман Владимира Кунина "Кыся в Голливуде", "Дикие псы" какого-то Сербина, черный томик Б. Акунина и голубой - Алексея Бушкова, три книжечки Марины Серовой, Джон Фаулз (это в метро-то!), две или три Дарьи Донцовой, опять Серова, первый том двухтомника Александры Марининой "Тот, кто знает", ещё одна или две Донцовых, нежно-розовый, как зефир, том С. Вилар, а также несколько кроссвордов и несколько книг, названия которых я не разглядел - половина из них растрепанных, явно "доперестроечного" происхождения, а половина - абсолютно новеньких, сверкающих своими обложками.

Короче, народ читает нормальные в общем-то книги, а если романы Донцовой или Серовой встречаются несколько чаще других, то это происходит только лишь потому, что они продаются практически на каждой станции метро вместе с газетами и их покупают по пути.

А раньше почему-то казалось, что у всех в руках одни только Чейз да Маринина. То ли это так казалось, то ли в последнее время эта картина начала сильно меняться...

12 декабря, среда. Оказывается, что сегодня - День Конституции, и в связи с этим весь народ отдыхает, а если бы не красный день в календаре, то из-за откровенной фиктивности этого главного для страны документа ни о его существовании, ни о дате его принятия никто, наверное, толком и не помнил бы. Как, например, мы - ведь у нас сегодня не просто рабочий день, но Пленум Союза писателей, посвященный молодой литературе!

* * *

...Сдав свои экзамены в аспирантуре МГИМО, Яна уезжала сегодня в Германию и вызвала на утро такси, так что я доехал с ней до улицы Перервы и пересел в метро. По дороге в Правление уже по привычке продолжил изучение ассортимента чтения пассажиров Люблинской линии. В поле моего зрения попали: семь кроссвордов, две газеты "Московский комсомолец", еженедельник "7 дней", газета "Комсомольская правда", какая-то тонкая серая брошюра, роман Дарьи Донцовой (название я разглядеть не успел), книга Валентина Пикуля, завернутое в красную бумагу Евангелие (на церковно-славянском языке!) и три неидентифицированных мною покет-бука. В вагоне же Кольцевой линии меня встретили сразу четыре Дарьи Донцовых ("Контрольный поцелуй", "Вынос дела", "Прогноз гадостей" и какой-то роман еще), один Даниил Корецкий и несколько кроссвордов.

Вскоре я уже был на Комсомольском, 13, где меня уже дожидался приехавший утренним поездом из Самары Саша Громов. К половине десятого появились Володя Шемшученко и Александр Малиновский, а потом Союз начал быстро заполняться приехавшими на Пленум писателями.

Здесь же я узнал, что нынешней ночью от сердечного приступа скончался профессор Эдуард Федорович Володин, с которым мы были знакомы с 1996 года... Однако, как бы то ни было, а ровно в 10-00 в холле второго этажа состоялось открытие бюста Владимиру Ивановичу Далю и вручение литературной премию "Традиция". В церемонии снятия покрывала с бюста участвовали В.Н. Ганичев, М.Н. Алексеев, В.Н. Крупин, В.Г. Распутин, В.А. Костров, М.И. Ножкин, а также благотворители из Демидовского фонда и нижегородский скульптор, отливший бюст Владимира Ивановича.

В 11 часов открылся сам Пленум. Первым на нем выступал В.Н. Ганичев, затем отчиталась о только что прошедшем в Малеевке Совещании молодых писателей Л.Г. Баранова-Гонченко и после этого поднимался на трибуну и я, чтобы прочесть свой доклад о состоянии молодой литературы. Он у меня называется "ЛИЦОМ К ПОБЕДЕ - ЛИЦОМ К МОЛОДЕЖИ":

Дорогие друзья!

Я искренне рад этой редкой возможности поговорить о том, что такое молодая литература и каковы её возможные пути развития. Те, кто встречал мои статьи в периодике, наверное, заметили, что мою главную концепцию можно выразить известными строчками Сергея Есенина: "розу белую с черной жабой я хотел на земле повенчать", - ибо она представляет собой стремление соединить воедино два таких широко разбежавшихся друг от друга крыла нашей литературы, как поиск новой, экспериментальной и конкурентоспособной в условиях рыночных отношений художественной формы и - верность тысячелетним традициям русской литературы в области глубины описываемых конфликтов, актуальности поднимаемых писателем проблем и душеспасительности предлагаемого читателю текста. Короче говоря, книга должна читаться на одном дыхании, но после прочтения не забываться, а помогать человеку отвечать на проклятые вопросы современности.

Беда же сегодняшней отечественной литературы состоит как раз в том, что на демократическом её крыле сконцентрировались ныне те, кто работает только с поиском формы и конкурентоспособности, а на так называемом почвенническом крыле - те, кто разрабатывает главным образом традиционную для русской классики духовно-содержательную линию. И вот у одних в арсенале - филологически занимательные, но идейно пустые постмодернистские романы-кроссворды; захватывающе увлекательные, но не несущие в себе ничего, кроме жестокости, боевики и детективы; виртуозно закрученная, но уводящая от реальной жизни фантастика и тому подобные литературные фокусы, а у других - реально узнаваемые персонажи с их жизненными трагедиями и страданиями; знакомая всем до боли Россия; размышления о верности Божьим заповедям и глубине человеческой греховности; обращение к отечественной истории; но при этом почти всё - несущее характер некоторой вторичности, неоднократной прочитанности, архаичности, и вследствие этого - откровенной скучности и неконкурентоспособности с коммерческой литературой.

Мне кажется, всем ищущим писателям должно быть понятно, что самые яркие искры искусства способны высекаться как раз на пересечении традиции и новаторства, на соединении экспериментальной формы и традиционно глубокого содержания.

Однако это вовсе не значит, что ради этих искр нужно пускаться во все тяжкие, как это делают некоторые новомодных авторов, и опускаться до уровня откровенной пошлости. Вот, скажем, на днях в газете "Аргументы и факты" мне попалось на глаза интервью с Владимиром Сорокиным, в котором он говорит: "Перечитывая Толстого, я подумал: он же, как Бог, создал целый мир, его герои делают всё, но при этом... Ну опиши ты хоть раз, как Наташа Ростова писает. Это только дополнит картину, сделает её более осязаемой. Или как пахнут подмышки у Анны Карениной..."

Я затрудняюсь предположить, что ответил бы на такие советы сам Лев Николаевич, но думаю, что добиваться "большей осязаемости" именно ТАКИМ вот способом все же не стоит. У литературы есть достаточно много возможностей обратить на себя внимание, не опускаясь до подглядывания за сокровенными сторонами человеческой жизни. Сегодня на наших глазах (да и с нашим непосредственным участием!) происходит грандиознейший в истории слом тысячелетнего русского менталитета, попытка превратить нас в совершенно другой народ - можно ли найти более мощную задачу для художника, чем эта? Время, подобное нынешнему - это время для прихода нового Шолохова, нового Маяковского, нового Булгакова. Не надо только бояться больших и кажущихся неподъемными и непосильными замыслов, как не надо бояться и новых, не испробованных ранее художественных форм. Бояться надо ничтожных сюжетов, романов ни о чем, пускания пыли в глаза, а также использования избитых образов, вторичности и серости.

Бояться - надо не физического старения, а потери молодости в своей душе, что к сожалению иногда происходит с редакторами наших "толстых" журналов. Потому что, мне кажется, это именно из-за снижения уровня молодости в редакторских душах не опубликована до сих пор проза такого интереснейшего автора как Александр Кормашев, не вышла к всероссийскому читателю Марина Котова, не смог напечатать при жизни свой лучший роман "Несусветное в Поганочках" Михаил Волостнов, а также остаются до сей поры неизвестными другие молодые авторы.

Не помню, кто сказал, что побеждает тот, кто выигрывает битву за молодежь. Но думаю, если мы действительно хотим победы, то нам пора решительно поворачиваться лицом к молодежи. А молодежи - переставать числить себя в начинающих и начинать писать так, как до них не писал никто. Потому что ни Сорокина, ни Пелевина, ни Акунина нельзя отменить никаким президентским указом. Есть только один способ одержать над ними победу писать лучше их и интереснее их. А сидящие на этом Пленуме писатели старшего поколения должны в этом всячески содействовать. Потому что если мы упустим сегодня нашу молодую литературу, то мы упустим вместе с ней и свое собственное будущее...

* * *

...С 15 до 16 был обед в нашем ресторане, потом собрались у Ганичева на "разбор полётов", кратко обсудили состоявшийся Пленум и участие в завтрашнем Соборе, а после этого я поехал домой. В метро зафиксировал два кроссворда, роман из псевдославянской истории с витязем на обложке, книгу с чертежами какихто машин, роман Анны Малышевой, "Общую газету", "Аргументы и факты", какой-то дамский роман и потом ещё три кроссворда. Сам я читал купленную возле "Парка культуры" "Литературку" с моей, несколько сокращенной, статьей о Гарри Поттере и Марининым интервью с Владимиром Крупиным.

13 декабря, четверг; память апостола Андрея Первозванного. Яко апостолов первозванный и верховнаго сущий брат Владыце всех, Андрее, молися, мир вселенней даровати и душам нашим велию милость. Мужества тезоименитаго богоглагольника и Церкве возследователя верховнаго, Петрова сродника восхвалим: зане якоже древле сему, и ныне нам воззва: приидите, обретохом Желаемаго.

* * *

Сегодня - начало работы Всемирного Русского Народного Собора по теме "РОССИЯ: Вера и цивилизация. Диалог эпох" и, чтобы попасть к 8 часам утра в Храм Христа Спасителя, где он должен был проходить, пришлось встать около семи часов утра, что для меня очень и очень рано. Обычно я езжу часов в десять-одиннадцать, а потому был просто шокирован невероятным скоплением людей у эскалаторов перехода. Московское метро уже откровенно НЕ СПРАВЛЯЕТСЯ с пассажиропотоком! И это при том, что за последние годы появилось столько личных автомобилей!..

...По привычке начал фиксировать то, что читают мои спутники по вагону, но на Люблинской линии на глаза попались только Франсуаза Саган и кроссворд, а вот на Кольцевой побольше: роман Дарьи Донцовой "Дама с коготками", конспект лекций, "Комсомолка", книга Стругацких "Хромая судьба", томик Марининой, журнал мод, ещё один конспект, том "Библиотеки всемирной литературы", газета "Спецназ" и опять толстая тетрадь с конспектом.

Ровно в 9 часов я был в Зале православных соборов Храма Христа Спасителя, зарегистрировался, встретил там целую кучу знакомых писателей и получил кое-что из бесплатной литературы. Но сам Собор начался только одиннадцать с лишним, когда приехал В.В. Путин, из-за которого не начинали работу. В президиуме Собора были он, патриарх Алексий II и его сопредседатели - митрополит Кирилл и В.Н. Ганичев, шахматист Анатолий Карпов, режиссеры Никита Михалков, Николай Бурляев, скульптор Вячеслав Клыков, художник Илья Глазунов, писатели В.Н. Крупин, В.Г. Распутин, В.В. Карпов, А.К. Поздняев, главный раввин России А.С. Шаевич, верховный муфтий российских мусульман Талгат Таджутдин, депутат Государственной Думы РФ Любовь Слиска и другие деятели культуры и политики.

Среди участников Собора были М.А. Чванов (Уфа), И.И. Евсеенко (Воронеж), О.Н. Шестинский, Л.В. Щипахина, А.А. Солоницын (Самара), В.В. Дементьев, К.А. Кокшенева, Камиль Зиганшин (Уфа), В.И. Белов, В.И. Гусев (хотя он недавно и писал в стихах: "...А ваш собор - что сопли об забор"), Татьяна Смертина, С.В. Перевезенцев, знакомый нам с Мариной по Крестному Ходу по Волге о. Киприан (газета "Воскресная школа"), о. Дмитрий Смирнов (когда-то я у него в храме святого Митрофана Воронежского впервые причащался), Е.Ю. Юшин, Ю.В. Орлов (г. Иваново), Б.М. Шальнев (Липецк), режиссер Б.М. Конухов (с которым мы с Мариной тоже плыли в 1999 году по Волге во время Крестного Хода в честь 2000-летия Христианства), Н.Н. Скатов, И.И. Сабило, Н. Лугинов, Ю.Н. Пахомов, Г.А. Попов (г. Орел), Гена Иванов, Н.М. Сергованцев, С.И. Шуртаков, М.П. Лобанов и Татьяна Окулова-Микешина, тут же - Людмила Абаева и Светлана Василенко, известные политики, другие знакомые лица...

В зале - 19 телекамер, множество фотокоров.

* * *

Из запомнившихся выступлений:

- "...Духовность и терпение - вот то, что мы сегодня можем противопоставить миру..." (В.В. Путин.)

- "...В культурном плане мы сегодня превратились в настоящую помойную яму Европы..." (Н.Н. Скатов).

- "...Первый вопрос для русского человека всегда был: ЗАЧЕМ ЖИТЬ? А уже во вторую очередь: КАК ЖИТЬ?.." (Н.С. Михалков.)

- "...Духовно-интеллектуальный потенциал русского человека, наша культура - это и есть то, что может обеспечить нам достойное место в мире и в вечности..." (Митрополит Кирилл.)

- "...Имея тысячелетние традиции своих собственных вер, мы не имеем права отдавать наших детей под влияние тоталитарных сект..." (Т. Таджутдин).

- "...Нынешняя власть России страдает имморализмом, то есть неверием ни во что..." (Г.А. Явлинский.)

- "...Нельзя проводить наши форумы в пессимистическом настроении, только жалуясь на то, как всё плохо. Мы привыкли стонать и этим внушаем себе чувство собственной неполноценности. А мы русские и всё у нас получится, надо только быть оптимистами, хотя для этого и мало оснований... Например, 23 миллиона корочек российских паспортов осталось за пределами РФ, их сегодня продают на базарах, и каждый может приехать в Россию и тут остаться. Границы открыты, Россия сегодня - это проходной двор... Но - надо выводить мероприятия такого рода из Москвы вглубь России... Надо утверждать веру в то, что для нас ещё всё возможно..." (Дм. Рогозин.)

Хорошо также говорил Адольф Шаевич, настолько правильно, что хоть сам подписывайся под сказанным.

* * *

На 17 января (к 16 часам) меня пригласили в Государственную Думу для обсуждения "Манифеста российского патриотизма" и создания "Интеллектуально-политического клуба" (хотя на понедельник у меня уже и так намечено много дел).

* * *

После обеда в Красном зале я поехал в Правление, где лежали вещи Шемшученко. Вечером он уезжает в свой Питер, так что мы простились и я поспешил домой - сегодня к нам должен приехать брат Марины Андрей со своей женой Светой, и когда я добрался до Марьино, они уже были у нас.

* * *

Из сегодняшних теленовостей:

- США в одностороннем порядке заявили о своем выходе из договора с СССР по противоракетной оброне (ПРО) от 1972 года. То есть окончательно развязали себе руки, продемонстрировав тем самым, что больше они вообще не считаются с мнением Путина.

- В ответ на вчерашний теракт, от которого погибло несколько евреев, Израиль нанес ракетные удары по городам Палестины.

- Сторонники Усамы бен Ладена совершили нападение на здание индийского Парламента в Дели. Двенадцать человек убито.

- В Чечне проводится зачистка города Аргуна от боевиков, идут бои.

14 декабря, пятница. Второй день работы Собора проходил сразу по нескольким тематическим секциям - одна из них, посвященная взаимоотношениям православия и ислама, работала у нас в Союзе писателей, но я поехал в Свято-Данилов монастырь послушать разговор о глобализме и национальной самобытности.

По дороге от станции "Братиславской" до "Тульской" насчитал в метро восемь (!) романов Дарьи Донцовой, одну книгу Акунина и одну Марининой, штук шесть доперестроечных изданий в однотонной обложке (явно - классика), три или четыре современные книги в умеренно-аляповатом оформлении (успел разглядеть только роман Александра Лютого "Робин Гут" да ещё на одной из обложек - имя Сергея Алексеева) и широкий спектр периодики - журнал "Вокруг света", газеты "СПИД-Инфо", "МК", "КП", "Мир новостей", кроссворды... Обобщенная же характеристика чтения современного москвича выглядит таким образом как: "ВЕЧНОЕ + МОДА" , - то есть, наверное, так, как у нас всегда и было: для одних книга - это поиск истины, а для других - желание немного отвлечься от действительности, занять себя приключениями выдуманных персонажей или же просто быть в курсе литературной моды. Заметно стремление к ироническому восприятию описываемых событий, что выдвинуло в число наиболее читаемых в метро авторов Дарью Донцову...

(Ну не парадокс ли, в самом-то деле: я пишу - лучше всех, а народ читает - Донцову?..)

* * *

Из прослушанных на соборной секции выступлений запомнилось:

- В.О. Осипов говорил о необходимости создания при Всемирном Русском Народном Соборе молодежной секции.

- Начальник Главного Управления международного военного сотрудничества Министерства обороны РФ генерал-полковник Леонид Ивашов - о факторе возникновения "асимметричной" войны, явленной нам террористами 11 сентября и позднее (например, терактом против американского самолета 12 ноября и рассылкой сибирской язвы), а также - о "бесконтактной" войне американцев, которую они опробовали в Ираке, Югославии и Афганистане, не вступая в прямое соприкосновение с противником. Это, - сказал он, - абсолютно новые вехи в военном деле, а мы сегодня опять готовимся к войне "вчерашнего дня".

- Выступавшая от имени экологов Тамара Безулёва сказала, что мы в настоящий момент вышли из одного природного цикла и входим в другой, и что то, что нас ожидает впереди, не зависит ни от одного из земных правителей. "Скоро, - сказала она, - грядут такие страшные катастрофы, что мы забудем и о Буше, и о бен Ладене..."

- Мы должны быть намного активнее и НАВЯЗЫВАТЬ ВЛАСТЯМ свои идеи и программы (не помню, кто).

- Чтобы изменить мир, мы должны стать силой, равновеликой Соединенным Штатам, а с нынешней российской армией это невозможно. Ее нельзя реформировать, можно только создать вместо неё новую, начав, как это когда-то сделал Петр Великий, с создания "потешных" полков.

- А приехавший из Рязани Юрий Головастиков перебил ведение собрания и потребовал призвать Путина к немедленному разрыву отношений с Америкой. "...И пусть весь мир содрогнется от радости!" - выкрикнул он, завершая свою речь.

- И ещё один момент: уже перед самым перерывом, когда отец Всеволод начал петь погребаемому сегодня Эдуарду Володину "Вечную память", у кого-то из присутствующих неожиданно громко зазвонил мобильник - словно поминаемый услышал нас ТАМ и захотел откликнуться...

15 декабря, суббота. В 11 часов встретился в Правлении с Александром Малиновским, которого я пригласил на свою передачу "Литературные встречи". И в имевшиеся у нас полчаса свободного времени чуть не поругались с ним до такой степени, что он уж было хотел отказаться от выступления. Собственно, мы не то чтоб ругались, но как-то против своего желания опять вернулись к нашему давнему и так до сих пор и зависшему в незавершенности разговору о качестве литературного языка Александра Станиславовича. Дело в том, что он начинал свои литературные опыты с того, что надиктовывал на магнитофон всё, что приходило в голову, секретарша это распечатывала, а он потом только вносил небольшую правку и пускал это в печать. Но устная речь и письменная - это две абсолютно разные стихии, существующие каждая по своему собственному закону, и то, что на магнитофонной пленке кажется нормальным рассказом, на страницах книги может выглядеть откровенным косноязычием. Вот на это я и пытался все время обратить внимание Малиновского, который настолько испортил свой стиль этим методом, что все его фразы выглядят поставленными с ног на голову. Есть у него некие откровенные недоработки и в стихах, которые я первое время выправлял своим редактированием для того, чтобы он увидел, в каком ему направлении надо работать. Но, достигнув в своей жизни звания академика Российской инженерной академии, профессора и лауреата нескольких международных премий за руководство химическими заводами, Александр Станиславович считает себя таким же крупным специалистом и в области литературы, а потому тут же возвращает отредактированные мною тексты в их исходное состояние, смертельно обижаясь при этом на малейшие критические замечания, и вообще остается как бы заблокированным для разговоров о недостатках своего творчества. А я, если таковые у кого-нибудь встречаю, то не говорить о них не могу - иначе зачем мы тогда нужны друг другу? Чтобы только похлопывать один другого по плечу да нахваливать не доведенные до совершенства вещи? Мне неинтересны такие разговоры, в которых я должен думать не о смысле творчества и не о задачах литературы на данном этапе русской истории, а только о том, как бы ненароком не обидеть собеседника неприятной для него правдой! А Малиновский к откровенности такого рода не привык, он любит более обтекаемые формулировки, а потому нам с ним очень непросто общаться. Хотя человек он весьма интересный, с громадной творческой энергетикой, которой буквально тесно в рамках занятий наукой и производством, а потому его так сильно и тянет в литературу. И ведь не скажешь, что тут у него нет таланта, я сам когда-то помогал ему вступить в Союз писателей, видя его способность отбирать жизненный материал для прозы, просто ему не хватает самокритичности и трезвого взгляда на свои тексты. А, может быть, к его повестям просто нет смысла подходить с критериями выявления ХУДОЖЕСТВЕННЫХ достоинств, так как у Малиновского как раз вовсе НЕ художественная природа творчества. Он, если на то пошло, никакой не ПИСАТЕЛЬ в привычном понимании этого слова, а скорее - СВИДЕТЕЛЬ, ОЧЕВИДЕЦ ЭПОХИ, наблюдающий за её метаморфозами ИЗНУТРИ МАТЕРИАЛА, и с этих позиций его и надо оценивать.

...Впрочем, на радио он все-таки со мной пошел и передача у нас прошла просто замечательно - было много звонков от радиослушателей, и все остались довольны.

16 декабря, воскресенье. Опять принялся читать Стивена Кинга - его кинороман "Буря столетия", в котором я впервые вижу технику преобразования литературного сюжета в видеоряд:

"Хэтч крупным планом. Его лицо застыло в полном ужасе.

Борт пожарной машины. Кроваво-красные буквы: ДАЙТЕ МНЕ ТО, ЧТО Я ХОЧУ, И Я УЙДУ.

Плакат на шее Питера Годсо: ДАЙТЕ МНЕ ТО, ЧТО Я ХОЧУ, ДАЙТЕ МНЕ ТО, ЧТО Я ХОЧУ, ДАЙТЕ МНЕ ТО, ЧТО Я ХОЧУ, И Я УЙДУ.

И ещё эти кривые танцующие трости.

Крупным планом - экран компьютера Хэтча. Все заполненные им слова исчезли. По всей сетке кроссворда - слова: ДАЙТЕ МНЕ ТО, ЧТО Я ХОЧУ, И Я УЙДУ. По вертикали, по горизонтали, на всех пересечениях. А в центре каждого черного квадрата - маленький рисунок трости.

Крупным планом взятое лицо Линожа заполняет весь кадр.

Улыбка. Видны острые кончики зубов.

Медленно теряет фокус, а снова появляется резкость, мы видим:

Центр города сверху ночью.

Почти всё темно, кроме мэрии. И теперь воет сигнал штормовой тревоги: два коротких, один длинный. Пауза, и снова и снова. Всем в укрытие.

Изображение Линожа держится, наложенное на заснеженный город и заставляя думать, что нет укрытия для жителей Литтл-Толл-Айленда... нет сегодня и, быть может, не будет никогда. Но лицо Линожа наконец исчезает... и экран становится темным.

Это закончилась ЧАСТЬ ПЕРВАЯ..."

Я давно хочу понять, как пишутся киносценарии, а те, которые я читал раньше в сборнике "Сценарии итальянского кино" и других, ясного представления об этом не давали. У Кинга же все прописано и четко, и в то же время литературно.

17 декабря, понедельник. Просмотрел на работе кучу книг, которые мне привезли для обозрения тульские писатели, и откровенно расстроился низкому художественному уровню некоторых из поэтических сборников. Даже не знаю, как мне поступить - они ведь ждут от меня положительных откликов, а книги такие, что их надо ругать. Вот, к примеру, прекрасно изданный том стихов Ивана Прасолова "Всё начинается с любви" (Тула, 2001, 384 с.), открыв который, натыкаешься на сплошные зарифмованные здравицы и посвящения. Писучесть у автора поразительная: вошел в магазин, купил у продавщиц батон хлеба или кусок колбасы - пожалуйста, получите благодарственное стихотворение; съездил в профилакторий КСЗН (?), нагулял там дополнительный вес - получите в знак признательности мадригал: "...От большого аппетита / Прибавляется пузцо. / Социальная защита / Населенья - налицо..." И ведь все это - не в шутку, не как ироническая поэзия, что, как говорится, ещё бы куда ни шло, а на самом полнейшем серьезе! "...В этом скромном магазине / Всё в наличии есть - для / Потребительской корзины, / В любой час любого дня..." Тут бы, думаю, и самого Ляписа-Трубецкого с его "Гаврилиадой" скрутило от зависти!..

* * *

...К 18 часам поехали с Мариной в кинотеатр "Пять звезд" на улице Бахрушина на открытие ХVIII Московского международного фестиваля фильмов для детей и юношества, организованного Министерством культуры РФ и "Фондом Ролана Быкова". Пригласил нас на это мероприятие Сергей Владимирович Михалков, о спектакле которого "Балалайкин и К" я опубликовал в "Парламентской газете" небольшую заметочку, - ему на этом фестивале должны были вручать приз в номинации "Патриарх". Среди гостей и лауреатов Фестиваля были также министр культуры РФ М.Е. Швыдкой, композитор Владимир Шаинский (который как-то по-дикарски ел бесплатное мороженное, заталкивая в рот рожок вместе с оберткой и потом все это пережевывая и выплевывая фольгу себе на ладонь) и композитор Григорий Гладков, скульптор Зураб Церетели, актеры Олег Табаков и Михаил Пуговкин, знаменитый хоккейный вратарь Владислав Третьяк, организатор "Кинотавра" Марк Рудинштейн, поэт Юрий Энтин и другие известные личности.

Кинотеатр только-только сдали после ремонта, так что гардероб ещё не работал, света на сцене не было, микрофоны не работали, но зато в фойе раздавали бесплатно мороженное, и мы с Мариной тоже не устояли - я съел три рожка, а она - два.

* * *

...А поздно вечером мне позвонила Светлана Виноградова и сказала, что я удостоен международной литературной премии имени Андрея Платонова, которую ежегодно вручает писателям газета "Московский железнодорожник". Церемония вручения состоится 8 февраля, а завтра надо завезти им в редакцию свою фотографию и одно стихотворение.

* * *

Сегодня умерли драматург Александр Володин (фильм "Осенний марафон", пьеса "Пять вечеров" и др.) и поэт Владимир Приходько (последнее время он работал в газете "Вечерняя Москва").

18 декабря, вторник. В 11 часов встретился на станции метро "Крестьянская застава" с Сашей Громовым и Николаем Коняевым, отвел их в литературное агентство "Авторский Дом" (там же случайно столкнулись с Петром Алешкиным, который передавал в агентство рукописи тех авторов, которых он не может издать у себя в "Голосе"), а потом я поехал в редакцию "Московского железнодорожника".

Днем в Правлении состоялся очередной разбор прошедшего Пленума и Собора, а вечером мы с Мариной были в ЦДЛ, где в Большом зале проходил круглый стол по теме "Нужны ли России писатели?", а в Малом обсуждали роман Михаила Попова "Гости съезжались на дачу, или план спасения СССР", в котором никакого плана спасения СССР, конечно же, нет. Михаилу, на мой взгляд, как раз и не хватает в его прозе актуальности и злободневности, он прекрасный стилист, может закрутить сюжет наивысшей сложности, например, написать продолжение историй про Шерлока Холмса, но - ЗАЧЕМ, спрашивается, всё это нужно? Чтобы доказать, что ты можешь это делать не хуже Конан Дойла? Похвально, конечно, но только я, как читатель, ищу в литературе ответы на вопросы моей СЕГОДНЯШНЕЙ жизни, а не подражания классикам! А никаких таких ответов в романах у Михаила как раз почти никогда и не бывает...

Об этом я и говорил в своем выступлении, спустившись какое-то время спустя из Большого зала в Малый.

* * *

...На обратном пути я просто не мог опять не обратить свое внимание на громадное количество бродяг в метро. В иные вагоны невозможно войти, такая в них вонь. На бетонном полу возле эскалаторов валяются пацаны-попрошайки, на скамейках лежат оборванные люди в гниющих лохмотьях. "Как выйти могло так, товарищ, скажи, / что нашу Москву наводнили бомжи, / и стала вонять, как в сарае свинья, / столица, столица, столица моя?.." Лужкова бы прокатить хоть раз в сегодняшней подземке...

19 декабря, среда; память святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, чудотворца. Правило веры и образ кротости, воздержания учителя, яви тя стаду твоему яже вещей истина; сего ради стяжал еси смирением высокая, нищетою богатая, отче священноначалие Николае, моли Христа Бога спастися душам нашим.

В Мирех, святе, священнодействователь показался еси: Христово бо, преподобне, Евангелие исполнив, положил еси душу твою о людех твоих. И спасл еси неповинныя от смерти; сего ради освятился еси, яко великий таинник Божия благодати.

Величаем тя, святителю отче Николае, и чтим святую память твою, ты бо молиши за нас Христа Бога нашего.

* * *

Утром пришла газета "Книжное обозрение", в которой помещена небольшая рецензия Игоря Моголова на мою книгу "Прости, брат". Вот что он в ней обо мне пишет: "Известный критик из "патриотического лагеря" Николай Переяслов выпустил книгу прозы. В неё вошло семь произведений, сочетающих в себе черты боевика, фантастики, дамского романа и, конечно же, содержащих размышления автора о судьбах России и её народа. Переяслов словно играет с популярными жанрами, делая книгу понятной для максимально широкой аудитории. Все произведения снабжены пояснительными подзаголовками: "Сюжет для "мыльной оперы" по-российски", "Из жизни русских Рэмбо", "Социально-фантастические и мистико-детективные истории конца ХХ века". Герои произведений - по большей части интеллигенты творческого разлива: рецензенты, критики, даже писатели. Именно они рассуждают о нашей державе, а мимоходом спасают её от грядущей опасности, например, от вкусных заморских конфеток, которые содержат вещества, вызывающие полную импотенцию..."

* * *

По пути в Союз писателей заехал в Издательский Дом "Гелеос" - окропил их кабинет святой водой да спел "Спаси, Господи, люди Твоя", чтоб не боялись больше связанной с моими романами нечисти, а после этого распил с ними за свою книгу бутылку шампанского.

В это же время позвонили с радиостудии "Маяк" - готовят небольшую информацию обо мне и моей книге, в связи с чем спрашивали кое-какие данные. Ответив на их вопросы, я отослал им заодно по факсу и ксерокопию сегодняшней рецензии из "Книжного обозрения".

Кстати, девочки из издательства нашли и отксерокопировали для меня также ещё одну рецензию на мою книгу, которая появилась в газете "Телеглаз".

Взяв у них ещё две пачки книг в счет гонорара, поехал в Правление.

* * *

К 17-45 я, Вадим Арефьев и Николай Михайлович Сергованцев отправились в зал церковных соборов Храма Христа Спасителя на учредительное собрание общественного фонда "Центр Национальной Славы России". Из деятелей культуры там были в основном актеры - Василий Лановой, Николай Бурляев, Валерий Гостюхин, Юрий Назаров, Сергей Шакуров, Георгий Жженов, Владимир Конкин, а также скульптор Вячеслав Клыков и несколько писателей - наша троица да плюс Владимир Крупин и Александр Казинцев. Было произнесено несколько красивых речей о необходимости спасения России и её духовности, утвержден Устав и избран совет попечителей (в который вошли председатель правления ОАО "Газпром" А.Б. Миллер, генеральный директор Российского Агентства по госрезервам А.А. Григорьев, председатель Европейской Ассоциации юристов А.Л. Колодкин, а также заместитель Главы Администрации Президента РФ С.Э. Приходько, полпред Президента РФ по Центральному Федеральному округу Г.С. Полтавченко, замы различных министерств и т. п. лица), а затем Татьяна Петрова спела несколько замечательных русских песен.

Лучше всех выступал там Владимир Крупин, который сказал о том, что вот вроде бы плохо всё вокруг, страна разрушается, посмотришь иной раз по сторонам и просто жить не хочется, но вдруг подумаешь среди всего этого: "Слава Богу, я ведь русский и нет у меня никакого второго гражданства!" - и на душе сразу же становится легко и светло. Потому что если другие народы живут ВО ВРЕМЕНИ, то русский народ живет - В ВЕЧНОСТИ.

(...Хотя этот же Крупин, подойдя к нам перед началом заседания, затеял рассказ о том, как в Белгороде, откуда он только что возвратился, к нему подошел один пожилой преподаватель и попросил совета. Мол, в него влюбилась молодая студентка, и он теперь не знает, как быть. "И я ему посоветовал откликнуться на эту любовь", - признался Владимир Николаевич. "Так это что же мне - придется свою старуху бросать?" - спросил собеседник. "Зачем бросать? - удивился Крупин. - Ты встречайся с девочкой так, чтобы жена ничего не знала..."

Как я успел заметить, Владимир Николаевич вообще довольно часто ведет себя по принципу древнерусских юродивых - провоцируя в своих собеседниках проявление скрываемых ими даже от самих себя грехов и гордыни.)

...После окончания официальной части был большой прием, но я минут за десять утолил свой голод несколькими сортами белой и красной рыбы, закусил это дело грушей и виноградом, и поехал домой.

20 декабря. Придя сегодня к часу дня на работу, застал поджидающего меня у дверей кабинета Сергея Добрина - коммерческого директора издательства "Русский Двор", только что выпустившего двухтомную "Антологию белорусской поэзии" в переводе Геннадия Римского с моим предисловием. Двухтомничек получился очень симпатичный, в плотном переплете; мы договорились провести 18 января его презентацию в нашем зале.

В 13-30 начался секретариат по обсуждению планов на первую половину 2002 года и Ганичев, увидев Антологию, забрал её у меня, чтобы взять с собой в Белоруссию, куда он сегодня уезжает. Хорошо, что Добрин обещал мне завтра принести ещё пару экземпляров...

* * *

...Дома раскрыл переданный мне с кем-то свежий номер литературного журнала "Московский Вестник" (2001, № 4). Больше всего любя мемуарную и эссеистскую прозу, я по привычке принялся читать его с "Дневника" Сергея Есина, но уже с середины начал его только бегло пролистывать и скоро отставил вовсе. Увы, читать это уже не только не интересно, но и почти невозможно. Литературной атмосферы в "Дневнике" становится все меньше и меньше, а всевозможного побочного "мусора" все больше и больше. Вот, например, фрагмент записей, посвященный литературе: "...Потом интересно говорил о расколе и либерализме царей Николай Михайлович Коняев. Он оканчивал наш институт и один из немногих писателей России, который живет только профессиональным трудом..." А вот кусочек текста о том, что этой литературе сопутствует: "...Кормили в самолете: гуляш с макаронами, салат овощной с майонезом, соленая семга и рыбный паштет, булочка белая и кусок черного хлеба, масло и плавленный сырок, два свежих пряника, кофе или чай... Сразу после взлета давали вино, пиво, соки и минеральную воду..." Вот - ещё одно упоминание о литературе: "...Вечером читал газеты Саши Проханова "Завтра" и "День литературы". Очень самодовольный Володя Бондаренко ведет диалог с Юрой Поляковым. Оба чрезвычайно любят себя и занимаются скрытой рекламой своих сочинений..." (К слову сказать, газета "День литературы" уже давно не "Саши Проханова", а "Володи Бондаренко", ну да Бог с ним...) А вот опять - о быте: "...В 4 часа, как и договорились, пили кофе у Людвига Легге... Хозяйский яблочный пирог был превосходный. На столе стоял и чудесный покупной торт со взбитыми сливками. Особенно мне никто не предлагал, но я умудрился съесть два куска этой немецкой "шарлотки". В отличие от нашего варианта здесь тесто внизу. Под яблоками..." Вот Сергей Николаевич записывает наблюдения, сделанные им при чтении прозы Юрия Буйды: "...Это проза талантливого человека, которому момент письма доставляет острое удовольствие. Но проза человека непростого, не духмяного, а образованного и книжного..." А вот он заносит в дневник впечатления от пребывания на церемонии вручения Букеровской премии: "...Через Букера, который нынче называется SMIRNOFF БУКЕР, я постепенно знакомлюсь с лучшими ресторанами города. Нынче это MOSKOV MARIOTT GRAND HOTEL. Нынче кормили: "Коктейль из тигровых креветок подается с рагу из авокадо и манго и свежей зеленью"; "Равиолли, начиненные шпинатом и копченым лососем, подаются с сырным крем-соусом, приготовленным с добавлением водки "SMIRNOFF" и красной икрой"; "Обжаренная телятина на косточке подается с рататуем, луком шалот и итальянской полентой"; "Шоколадное безе под апельсиновым соусом, приготовленным с добавлением водки "SMIRNOFF"; "Кофе или чай. Домашняя мини-выпечка".

И - (как приговор, что ли, этой теряющей вес премии?) - некое ассортиментски-гастрономическое резюме: "Икры в чистом виде, как в прошлый раз в "Метрополе", не было..."

И при этом по всему тексту "Дневника", как зеленый горошек по поверхности салата оливье (увы, до более изысканных кулинарных сравнений мой жизненный опыт не поднимается) рассыпаны самооценки типа: "Я хорошо выступил в самом начале", а также полные тексты поздравлений в свой адрес с днем рождения и тому подобные вещи. Надо полагать, что исследователи литературы начала третьего тысячелетия будут от подобной информации в восторге.

Впрочем что ж? Как гласили висевшие во всех советских магазинах и столовых объявления: "Клиент всегда прав" и "Требуйте долива пива после отстоя". Какая это и в самом деле литература, если не было "икры в чистом виде"?..

* * *

...Вечером раздался звонок и меня пригласили на завтра в 18-00 в Украинский Культурный Центр (Арбат, 9) на презентацию журнала "Родомысл".

21 декабря, Пятница. Днем в СП приезжал Сергей Добрин и привез мне взамен увезенного Ганичевым новый двухтомник белорусских поэтов. А к 18 часам я поехал в Украинский Культурный Центр на презентацию журнала, которая прошло довольно бестолково и скучно, но на которой я познакомился с несколькими своими земляками из Донбасса. Была там также жена Саши Сегеня поэтесса Наталья Лясковская, которая родом из Умани.

Перед началом обсуждения журнала я зашел на выставку украинской литературы и купил там за 24 рубля сборник стихов Тараса Девдюка (пишет свое имя как Тара(C) де Вдюк) "Ты, три минуты назад" - это проживающий ныне в Чикаго тридцатилетний поэт-модернист, пишущий на украинском языке. Мне его стихи показались интересными, и я решил попробовать перевести их на русский. Но вообще-то украинские книги стоят чуть ли не вдвое дороже российских - видимо, сказываются таможенные пошлины.

* * *

Из случайных мыслей:

- Банкир с большой дороги.

- Бери "Шанель", пошли домой.

- К небу можно приблизиться только ДУХОМ, а мы всё тянем к нему башни своих торговых центров, а потом, когда наступает очередное 11 сентября, не хотим понять, что это не террористы бен Ладена, а Сам Господь Бог заставляет нас таким образом пригнуть голову в смирении и возвратиться на землю...

22 декабря, суббота. День зимнего солнцеворота. На радио - моя передача о литературных журналах, которую я провел вместе с Сашей Громовым. После неё он поехал на вокзал, чтобы возвратиться в Самару, а я - в Литературный институт, где размещается издательство "Русский Двор", и где Сергей Добрин переписал мне на своем компьютере в программе Word-97 дискету моей книги, которую никак не могут отредактировать в "ГАЛА ПРЕСС".

(Кстати, покуда я ехал в 31-м троллейбусе от нашего Правления до Литинститута, в голове успело сложиться целое стихотворение: "Три недели поста пролетели, / старый год, словно нива, дожат. / По Москве хулиганят метели, / и Емели на печках лежат. // Где-то в Азии - будь он не ладен! - / Бушу соли насыпав на хвост, / затаился Усама бен Ладен, / не блюдя православный наш пост. // Ну а мы позабыли про Буша, / про несчастных талибов, и проч., / и мудрим, что сварганить на ужин, / чтобы как-нибудь ночь перемочь. // По примеру сметливых хохлушек / (чтоб упрека никто не сказал) / ты свари мне, родная, галушек - / перекусим чем Бог нам послал. // Промелькнут две недельки говенья - / и нагрянет на Русь торжество!.. / Всё плохое уходит в забвенье. / Рождество впереди. Рождество.")

Уже перед моим уходом, заговорили с Добриным о возможности выпуска антологии украинской поэзии в новых переводах, для чего мне надо созвониться с Марьяной Зубавиной и очертить круг переводимых поэтов, а потом организовать и сами переводы. Но издание было бы весьма своевременным - ведь 2002 год объявлен годом Украины в России.

Расставшись с Добриным, я съездил в книжный дом "Библио-Глобус" и взял для Алинки лотерейный билет для участия в розыгрыше призов среди поклонников Гарри Поттера, а затем поехал в библиотеку № 30 (это у нас в Марьино), где на сегодня была назначена встреча членов студии "Марьинская Муза". Хоть мы с Мариной её больше и не ведем, сменивший нас Гена Милованов просил приехать на это мероприятие, так что я зашел и посидел у них минут сорок (на больше сил не хватило). Перед моим уходом Лида Луткова подарила мне свою новую книгу стихов, которая у неё только что вышла в Архангельске (26 печатных листов формата 60х90, 416 страниц!). Книга имеет жанровый подзаголовок: "женская, духовная, медитативная лирика, 350 сонетов и детские стихи", - всего 900 стихотворений, самой разнообразной тематики и разного поэтического уровня, написанных как от женского лица, так и от мужского. Есть немало действительно хороших стихов, но я, раскрыв книгу, сразу же наткнулся на акростих, начальные буквы которого соединяются в фразу: "С ЮБИЛЕЕМ ИИСУСА ХРИСТА". Почти как реклама в нашумевшем недавно романе Виктора Пелевина "Generation П": "СОЛИДНЫЙ ГОСПОДЬ - ДЛЯ СОЛИДНЫХ ГОСПОД".

* * *

Вечером смотрел телевизор и читал авантюрно-фантастический роман Майи Новик "Охота на скитальца" в журнале "Сибирь" (2001, № 4). Интересно, но похоже, что автор и сама не всегда четко понимает, кем являются её герои и что с ними происходит...

23 декабря, воскресенье. Проснулся в половине двенадцатого, да и то с большим трудом - так сильно устал за последнее время. Немного поработал над обзором журналов для "Дня литературы", но в основном делал технические дела. Распечатал переведенные мною на русский язык поэмы Абдурахмана Курбалиева (66 страниц) и написанную Алинкой сказку о принцессе Воздушинке:

ПЛАТЬЕ ИЗ ВОЗДУХА, САПОГИ ИЗ ВОДЫ...

Сказочная история

"Жила в одном небесном королевстве принцесса по имени Воздушинка, и была она очень красива. И вот посватались к ней как-то женихи из соседних небесных королевств, говорят, мол, выходи за кого-нибудь из нас замуж. Но Воздушинка решила не спешить с ответом, а сначала проверить их на трудолюбие и смекалку. Говорит: "Сшейте мне за три дня платье из воздуха и сапоги из морской воды. А ещё достаньте из-под земли волшебное колечко оно хоть с виду и невзрачное, но кто его наденет, тот станет невидимкой и обретет волшебную силу. Вот только взять его в руки сможет лишь тот, кто бескорыстен, добр, смел и имеет чистое сердце."

Сказав так, она отвела каждого из женихов в предназначенную для него комнату и заперла его там, дав по мотку воздушных нитей, а вместо иголки камень с высеченной на нем загадкой. Кто её разгадает, тот получит упрятанную в камне иглу и сможет выполнить задание. А загадка была такая: "Летели три золотых лебедя, которые несли в своих клювах корзинки с серебряными яблоками. Сколько яблок было в каждой корзинке, если всего их было 11, но ни один из лебедей не нес больше другого и все яблоки были целыми?.."

Три дня женихи ломали себе головы над задачей, но никто из них так и не нашел на неё правильного ответа и не смог выполнить поручения Воздушинки. "Эх, вы! - сказала через три дня принцесса. - Да разве же эти лебеди могут вообще полететь, хоть с яблоками, хоть без яблок?" - и указала им за окно, где у каждого на виду стояла золотая скульптура, изображающая трех лебедей в полете.

На следующий день она назначила им ещё одно испытание, дав каждому по два ведра морской воды, а вместо молотка и сапожных гвоздиков - куб с разноцветными сторонами. Сказала им: "Внимательно смотрите в окно, и куб даст каждому из вас все необходимое". И опять заперла их на три дня в своих комнатах.

Но, сколько ни пялились принцы в свои окна, а через три дня никто из них снова не смог выполнить задания Воздушинки.

"Эх, вы! - во второй раз сказала принцесса. - Я же вам советовала смотреть в окно, там каждый день были для вас подсказки". Взяла она у одного из претендентов так и не пригодившийся ему куб, подошла к окну, за которым пылал розовый закат, повернула куб розовой стороной к окну, он сам и открылся. Взяла куб у другого из женихов, повернула его голубой стороной к видневшемуся в окне морскому берегу, и плоскость тут же распахнулась. Взяла третий, обратила белой стороной к проплывавшему мимо облачку, и сторона эта, как крышка у сундучка, тут же откинулась. Вот они - волшебные молоточки с заговоренными гвоздиками - бери, тачай принцессе сапоги да веди её под венец! Да только - поздно. Самим надо было до всего додуматься, на то оно и испытание...

"Ладно, - говорит Воздушинка, - даю вам ещё одну возможность, только на этот раз - уже последнюю. Ступайте в подземное царство да добудьте мне оттуда волшебное кольцо. Но будьте готовы ко всему, так как головоломки там буду задавать вам уже не я, а Королева Подземной Горы."

Ушли женихи, а через трое суток возвратились ни с чем. Не смогли ответить на вопросы подземной королевы...

"Эх, вы! - покачала головой Воздушинка. - И тут осрамились. Придется мне искать жениха среди простого народа". И она объявила свои условия по всем городам и весям, сказав, что тот, кто выполнит все её три условия, станет её мужем и небесным королем.

И такой человек нашелся - им оказался рыбацкий сын Иван, случайно узнавший о поставленных принцессой задачах. От него за версту пахло морем и рыбой, но он сшил ей платье из воздуха, стачал сапоги из морской воды и надел на руку волшебное колечко, дающее чудодейственную силу. Принцесса сначала опечалилась такому повороту судьбы, но потом повернула то колечко три раза вкруг своего пальчика, прошептала какие-то слова - и превратился воняющий камбалой рыбачок в прекрасного принца с золотыми кудрями. И загремела свадебная музыка, и три дня все небесное королевство гуляло на том пиру, позабыв о делах, а посрамленные женихи поплелись, не солоно хлебавши, по своим королевствам..."

* * *

Не знаю, может быть, я и не обратил бы на эту сказку (как и на то, что я цитировал из Алинкиных сочинений выше) ни малейшего внимания, не будь это написано моей собственной дочерью, но я привожу здесь её опыты совсем не для умиления, а только для того, чтобы иметь возможность проследить на примерах, как идет процесс развития творчества у ребенка и во что это в конце концов выльется. Хочется верить, что это понятно тем, кто будет читать мой дневник. Его ведь пишет не просто любящий отец, но и литературный критик, исследующий то, как происходит рождение писателя...

24 - 27 декабря; Москва - Балаково - Саратов - Москва. В эти дни я, а также Игорь Иванович Ляпин и Гена Иванов ездили в город Балаково Саратовской области, где по инициативе поэта Владимира Пядухова состоялось открытие городского отделения Союза писателей России. В течение вторника у нас там состоялись встречи с мэром города Валентином Викторовичем Тимофеевым, оказавшимся простым русским мужиком с очень усталыми глазами, и его замом Геннадием Николаевичем Утенковым, а также выступление перед студентами Балаковского института техники, технологии и управления, и затем - небольшой фуршет, устроенный для нас его директором Анатолием Андреевичем Землянским. Он же вручил нам на память о Балакове небольшие подарки органайзеры и ежедневники.

На следующий день, после завтрака в Администрации города, мы на двух "Волгах" выехали в Саратов, погостили немного в областной писательской организации и в 16 часов уже отбыли скорым поездом обратно в Москву.

Все эти дни меня, словно заоконная поземка, сопровождал легкий рой ни к чему не обязывающих рифм. Началось это ещё дома с утреннего разговора с Алинкой, которая спровоцировала меня на рождение лозунга: "Чтоб всё успевать в этой жизни, используй / любую минутку свободную - с пользой", ну а потом уже пошло-поехало. Возвращался в трамвае № 26 из издательства "ГАЛА ПРЕСС" и у Даниловского кладбища вынужден был сделать пересадку на 38-й номер. Увидел продающиеся у входа в кладбище венки и тут же родилось начало будущего стихотворения: "У Даниловского кладбища - / на венки высок тариф. / Я забрел сюда, не клад ища / и не ради редких рифм..." Потом, глядя из окна 38-го трамвая: "Остановка "Красные суконщики". / Снег такой, что не сойти б с ума! / Чуть видна в трех метрах надпись "Пончики" / да вокруг кирпичные дома..." Доехав до Павелецкого вокзала, я сходил в магазин "Парижская коммуна" и купил себе новые ботинки взамен старых, у которых провалились каблуки. Тут же сменил обувку, включая носки, и счастливый пошел на работу, бормоча про себя: "Надев носки ангорской шерсти, / иду заснеженной Москвой, / с винцом в груди и жаждой лести, / для всех, тепло обутых, - свой..."

Какое-то стихотворение начало рождаться также в поезде "Москва Балаково", но там у нас шел интересный разговор о литературе, Ляпин вспоминал время своей молодости, встречи с Рубцовым и прочее, так что досочинить его я не успел, но начало на всякий случай записал: "Над безмерностью русской души не гадай, / сядь в вагон - и Россию вблизи повидай. // Поезжай мимо дол, мимо сёл, мимо круч. / Русский поезд - к загадке Отечества ключ..." И потом ещё немного: "...Пусть летят, как оковы, в рассветную рань / Балаково, Быково, Калуга, Рязань... // ...Ты здесь не был. Но помнишь перрон и вокзал. / Это - Родина. Ты её сразу узнал..." Дома перечитал написанное и думаю, что это было бы неплохо довести до конца.

Или вот ещё одно, наметившееся там же в поезде стихотворение: "...О как тут не сойти с ума, / в просторы глядя полусонные, / где только низкие дома, / по крышу снегом занесённые? / Где только неба белизна / от ветра колкого качается, / как будто тонкая стена, / что не увидеть - где кончается..."

27-го декабря в семь часов утра, нагруженные дорожными впечатлениями, книгами балаковских писателей да подаренными нам Иваном Васильевичем Шульпиным копчеными сомами, мы возвратились в Москву и, дождавшись Алинку из школы, я повел её к трем часам дня в Союз писателей на Новогодний праздник, который устраивали наши арендаторы.

28 декабря, пятница. С утра съездил на улицу Усиевича в Международный Литературный фонд, чтобы заплатить деньги за путевки в переделкинский Дом творчества, куда мы хотим втроем уехать на 4 - 7 января, чтоб хотя бы немного отдохнуть от города. В бухгалтерии меня начали убеждать, что сместивший В.Ф. Огнева с поста председателя МЛФ Р.С. Гюлумян, против которого сейчас поднята кампания в прессе, хочет спасти литфондовскую собственность от участи писательской поликлиники. Мол, те, кто на него сейчас наезжает, просто хотят приватизировать свои дачи, и все. Если они это сделают, больше никто из писателей никогда переделкинских дач не увидит, а Гюлумян хочет этому противодействовать.

С точки зрения логики их доводы выглядят вполне обоснованными и справедливыми, но когда я вспомню, что позиции Гюлумяна защищают Римма Казакова, Юрий Черниченко и Анатолий Приставкин, логика сразу уходит в сторону. Быть на одной стороне баррикад с этими людьми мне хочется...

А между тем, меня повели знакомиться с Р.С. Гюлумяном, но того не оказалось на месте. Уговаривают также вступить в Международный Литфонд, говорят, что выходить при этом из российского не надо. На прощание дали газету с материалами, разоблачающими воровскую деятельность В.Ф. Огнева на посту председателя МЛФ.

* * *

В 14-00 в Правлении состоялся небольшой фуршет, В.Н. Ганичев о каждом сказал теплые слова, выпили шампанского, а потом я получил зарплату и поехал домой. До половины второго ночи писал для газеты "День литературы" свой традиционный обзор "Жизнь журналов".

29 декабря, суббота. Провел на радио свою последнюю в этом году передачу "Литературные встречи", пригласив на неё участника нашей бывшей литературной студии "Марьинская Муза" - подводника и поэта Игнатия Белозерцева. Говорил с ним о нашем подводном флоте, о поэзии, отвечали на вопросы радиослушателей, поздравляли всех с наступающим Новым годом, ну и, само собой, Игнатий читал свои стихи.

После передачи я получил 400 рублей за октябрь и на обратном пути домой купил Алинке пленку для фотоаппарата, а Марине две бутылки её любимого вина "Изабелла" - полусладкого и полусухого.

В 17 часов звонил из Тольятти Константин Рассадин, который беспокоится о своем поэтическом вечере у нас в Правлении, намеченном на 16 января. Сказал, что высылает объявления и пригласительные, которые надо будет распространить среди гостей и представителей прессы.

* * *

Посмотрел по телевизору вечерние новости и узнал, что:

- Хваставшаяся своим "экономическим чудом" Аргентина, где жесткая привязка местного песо (по курсу один к одному) к американскому доллару на какое-то время обеспечила взлет благосостояния среднего класса, на днях объявила дефолт и вследствие этого оказалась на пороге гражданской войны. Уже несколько дней народ громит по всей стране кафе "Макдоналдс" и грабит продовольственные магазины, а сегодня толпа захватила штурмом здание аргентинского парламента и устроила в нем пожар. Понятно, что, глядя на это, просто не может не возникнуть сравнения с тем, как реагирует на такое же положение вещей (а то и гораздо хуже) население России. Уж сколько раз за последние десять-пятнадцать лет нас обобрали до нитки, а хоть бы кто-нибудь камень в сторону Кремля бросил или "мерседес" на улице перевернул. Нет у нас больше НАРОДА, осталась только среднеарифметическая масса безропотных индивидуумов. Таких, наверное - даже грех НЕ ГРАБИТЬ...

- Сегодня В.В. Путин подписал Указ о назначении своим советником писателя Анатолия Приставкина, бывшего до недавней поры руководителям расформированной ныне Комиссии по помилованиям. Уму непостижимо, зачем он окружает себя столь одиозными и неприятными личностями! Если это какой-то тонкий расчет, то очень бы хотелось понимать, в чем он заключается. Может быть, это некая необходимая жертва, которую он приносит своему демократическому окружению, чтобы купить у него индульгенцию за тот патриотический шаг, который он собирается совершить в ближайшем будущем? Если это так, то я бы понял его мотивы, да только я в последнее время все больше и больше сомневаюсь в патриотических чувствах нашего Президента. Хотя и был бы рад узнать, что я в этом стопроцентно ошибся...

- Выступивший перед телекамерой Б.Н. Ельцин разглагольствовал о том, что он абсолютно правильно поступил, дав бывшим советским республикам самостоятельность. В результате, мол, и дружба между ними сохранилась, и все они продолжают сотрудничать в рамках СНГ, но зато каждая из них обрела свой подлинный суверенитет. Я слушал и не мог понять - то ли он не имеет ни малейшего представления о реальном положении вещей с "дружбой" между вчерашними братскими республиками, то ли так цинично и бессовестно врет в глаза своих сограждан-телезрителей, а то ли просто, боясь признаться себе, что он крупно обосрался и угробил великую страну, превратив её в беззащитную помойку с копошащимися на ней нищим народом, он теперь обманывает САМ СЕБЯ, словно некие мантры повторяя слова о том, что все сделано правильно и в результате его реформ жизнь изменилась к лучшему? Потому что, видя тысячи беженцев из всех регионов бывшего СССР, которые сегодня затопили собой Москву, видя нашествие на Россию азиатских торговых мафий, видя попрание прав русских граждан в национальных республиках, невозможно говорить в оправдательном тоне о том, что принесла перестройка жителям бывшего Советского Союза. И уж тем более - принародно этим ХВАСТАТЬСЯ...

30 декабря, последнее воскресенье 2001 года. Занимался с утра предновогодней уборкой своего письменного стола и в переданной мне из Питера Иваном Ивановичем Сабило газете "Литературный Петербург" наткнулся на подборку стихотворений Андрея Реброва, среди которых мне особенно запомнилось такое: "Цвели целительные травы / Под взором солнечных небес. / И, как Мамврийская дубрава, / Дышал иссопом русский лес. // В душистой дымке золотистой / Ягненок пасся на лугу, / И женщина несла тернистый, / Смолистый хворост к очагу, // Где, до поры, тая дыханье, / Заветно тлел огонь костра, / И старец, будто в ожиданье, / Стоял у ветхого шатра. // И голубь реял крестоносно, / И шло служенье муравья... / Всё было значимо и просто, / Как в вечной книге Бытия."

Здесь же, в этом номере "Литературного Петербурга", помещены стихи Ирэны Сергеевой (одно из которых посвящено мне) и очерк Николая Коняева "Святому было девятнадцать лет", рассказывающий о православном подвиге замученного в Чечне русского воина Евгения Родионова.

* * *

...В 16 часов у Алинки начиналась ёлка в Доме журналистов, так что, наведя до двух часов дня кое-какой порядок в комнатах, мы повезли её в Домжур на праздник, а потом немного погуляли по расцвеченной огнями и украшенной елками столице. Всё очень нарядно и красиво, но душа ждет-не-дождется 4-го января, когда мы окажемся в Переделкино, чтобы там хоть немного пообщаться с соснами и тишиной.

* * *

...Когда возвращались вечером домой, я увидел в вагоне метро яркий рекламный плакат, зазывающий всех в некий магазин кожи, где каждого "ожидают по доступной цене комфортная обувь и элегантные сумки". При этом какой-то неведомый миру остряк вырезал бритовкой в слове "сумки" букву "м", благодаря чему, объявление приобрело довольно-таки оригинальный и даже пикантный смысл, сообщая всем, что в этом магазине их "ожидают по доступной цене комфортная обувь и ЭЛЕГАНТНЫЕ СУКИ".

И кто-то после этого будет ещё утверждать, что постмодернизм в России умер?..

* * *

Из рифм сегодняшнего дня:

...Жили-были. Шли и плыли. / Жен любили. Жадных били. / Было то, и было сё. / Был и Пушкин, и Басё... / Бомбовозов грозным строем / мчатся бесы рой за роем. / Жизнь течет - быстрее рек. / Здравствуй, ХХI век!.. // Хреновато стало в мире. / В пору делать хара-кири. / Лишь Киркоров в рай ползёт / да орешки всё грызёт. / Остальным же - Боже мой! - / хошь-не-хошь, а дуй домой. // Ну а дома - кто согреет / у холодной батареи? / Третью зиму морит нас / жутью веерной Чубайс... // Тары-бары, Тора-Бора. / Талибан уходит в горы. / Буш урвал солидный куш, / разбомбив сто тысяч душ. / Пушки в белый свет палят - / НАТО слушаться велят!.. // "Защищая интересы", / мчатся бесы, вьются бесы. / Крик и плач висят во мгле. / Нету счастья на земле. // "Ох-хо-хо! - стенает люд. - / Отчего Господь к нам лют?" - / и, во всем ища резон, / уезжает на Гудзон... // Но из нашего окна - / площадь Красная видна / и за ней страна в тумане / с детства близкая, как няня. // Грех нам Господа винить. / Нам бы - душу сохранить...

* * *

...Не могу избавиться от чувства какой-то невероятной, просто дикой усталости. Этот год словно выдоил меня, так что я мечтаю только о том, как бы поскорее отоспаться и восстановить силы.

Господи, помоги мне! Спаси и помилуй грешного раба Твоего Николая, и дай мне, по милости Твоей, удачи в Новом году и хоть немного больше свободного времени для творчества и отдыха. Аминь.

31 декабря, понедельник. За окнами - прекрасная новогодняя погода, морозец всего минус три, идет мелкий снежок, легкий ветер срывает с козырьков над подъездами мельчайшую пыль и она повисает в воздухе точно белоснежные тюлевые занавески...

После завтрака мы собрались и поехали все втроем к метро "Марьино" на продуктовый рынок. По пути у меня родилось начало очередного (вряд ли когда-нибудь дописанного до конца) стихотворения: "Дворники чистят дорожку, / лошадь храпит у ворот. / Надо сходить за картошкой - / будем встречать Новый год!.."

Перед самым рынком зашли в нашу новую церковь иконы Божией Матери "Утоли моя печали", поставили свечи, я подал записочку, помолились. А уже потом пошли заниматься заготовками еды. Брали в основном только овощи и фрукты, потому что, хоть я из-за дисбактериоза и не могу последнее время держать пост по-настоящему, но и особенно объедаться скоромным до Рождества тоже не хочется. Так что на столе будут главным образом салаты и десерт...

В половине третьего вернулись домой с полными сумками. Мои женщины занялись подготовкой к празднику, а я сел за компьютер и немножко поработал, время от времени отвлекаясь на телефонные звонки. Перевел с украинского стихотворение Тараса Девдюка "Ветка простора": "Хоть и кровь с молоком, да ведь вёдра - пустые. / На дворе - строгий пост (он на яства куркуль). / Наши судьбы длинны, как дороги в России. / Только ту ль ты дорогу отверг нынче, ту ль? // Начинай и люби. Всю Отчизну. Без лени. / Пусть в стихах твоих ветра поселится гул, / залетев с большаков. Чтоб, как ветку сирени, / кто-то даль надломил и тебе - протянул..."

Без пяти минут двенадцать В.В. Путин пробубнил с телеэкрана свое довольно бесцветное и уныленькое поздравление, стрелки часов на Спасской башне молча (как было сказано позже, что-то случилось с механизмом боя) сомкнулись на цифре "12", я развязал на головке шампанского металлическую оплетку и...

С НОВЫМ ГОДОМ, РОССИЯ!

С НОВЫМ СЧАСТЬЕМ, МОИ РОДНЫЕ И ЛЮБИМЫЕ!

* * *

...Попировав втроем, мы часов до двух пытались смотреть телевизор, однако на большее сил не хватило. Практически, на какую программу ни переключи, везде наткнешься на одни и те же (так и хотелось написать "рожи") лица - Моисеев, Киркоров, Петросян, Долина и так далее. ("Всех "звезд" российских тщательно просеяв, / телемагнаты потчуют народ: / на всех каналах - Боря Моисеев / и прочий "не традиционный" сброд...") Легли спать, а за окнами ещё до самого утра разрывались петарды и взлетали в небо ракеты...

1 января 2002 года. ...Ну вот мы и перешагнули в ещё один год Третьего тысячелетия. Открыв в 10 часов глаза, я поразился окружавшей меня тишине вчерашние петардисты к утру умаялись и теперь, по-видимому, отсыпались, так что ни во дворе, ни в доме не было слышно ни звука.

Весь день балдели. Доедали вчерашние салаты и бананы, смотрели телек, а я переводил стихи украинских поэтов - Леонида Талалая, Тараса Девдюка и Ивана Дрозда.

По сути дела, стихотворение Леонида Талалая представляет из себя настоящую небольшую поэму: "Струится сон, как свет с икон, / и ты, как сон, сквозь ту зеркальность / смеешься, не деля, где он - / то бишь твой сон, а где - реальность, / лишь чуя, как ладонь тепла, / из-за стекла тебе легла / на веки сладко, и пчела / кружится рядом золотая, / а ты все медлишь, не вставая, / и так бы спал и спал, и спал, / чтоб сон, как сон, вдруг не пропал. // Да и, признаться, нету сил / идти туда, где свет не мил, / куда ты сотни раз сходил / через подъезд, где пьют дебилы, / во тьме с чинариком торча, / посколь давно уже спалила / себя тут лампа Ильича, / а окна, что глядели в двор, / заложены с прадавних пор / и вплоть до нового потопа... / Крепка рабочего рука! / А потому - и ни Европы / не видно нам, ни цветника, / ни всякой дряни под ногами... / Приветствуем друг друга лбами - / да так, что искра Ильича / вдруг зажигается в очах / (а нет - так и "фонарь" под глазом...) // ...Но и решась проснуться разом, / ты видишь: разомлев с тепла, / все та же самая пчела, / слетев с оконного стекла, / висит над чашкой из-под чая, / нектар искомый не встречая..." - ну и так далее.

Любопытно также стихотворение Тараса Девдюка "Диптих" из его поэтического цикла "Изгнание из ада". Часть I: "ты жив ещё ты весь ещё не сдох / ты революцифер / ты веришь в "надо" / но знай: тебе продлят навряд ли вздох / протезы тез о рае в сердце ада // молчи изгнанник понимай намек: / ведет от виллы к озеру аллея / лишь для того чтоб ты увидеть мог / как в теплых водах гибнет лебедь млея // так что держись подальше от воды / лишь на земле цветут твои сады / вот и гуляй в них зависти не зная // с вопросом розы гнутся там: когда / наш мир спасать возьмется красота / но мир спасет только жена родная". Часть II: "люблю твои банальные слова / люблю твою фальшивинку ночную / пусть твое имя по рукам кочует / люблю тебя / аж кругом голова // зов страсти пересилит вой пурги / дорогу пробивая через зимы / я факсом отослал цветов корзины / я факом отослал всем все долги // я буду розой буду кочегаром / я буду страшно пахнуть перегаром / но я люблю тебя мою судьбу / я буду буду буду буду бу... // но на фига скажи мне та дивчина / что и не знает кто такой Тычина".

* * *

Вечером посмотрел американский боевик и лег отдыхать.

Одно омрачает - у Алинки появился кашель, который надо вылечить до нашей поездки в Переделкино.

2 января, среда; память святого праведного Иоанна Кронштадтcкого. Святителю отче Иоанне, моли Бога о нас! Слава Отцу и Сыну, и Святому Духу. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

* * *

...Половину минувшей ночи думал о Путине. Может быть, он не становится спасителем русского народа по той простой причине, что мы за него не молимся? Я ведь помню, как искренне я молился, чтобы Господь даровал в августе 1991 года победу Борису Ельцину, и хотя я и ошибся в своих ожиданиях относительно этого человека, но нас таких молящихся за него были миллионы, и Бог не смог нас тогда не услышать. А вот Путину мы своими молитвами не помогаем, а поэтому он и не делает никаких шагов, направленных на спасение Отечества. Так что мы сами виноваты в том, что наш Президент не оправдывает наших надежд - мы только ждем, что он для нас что-то сделает, но сами в этом не участвуем. А помимо наших молитв, мы должны создавать и свои индивидуальные счастливые миры. Ведь нельзя же не видеть, что эпоху коллективизма сменила эпоха индивидуализма (я уже давно кричу всем об этом, хотя никто этого и не хочет слышать), и если ныне невозможно быть счастливым благодаря государству, вместе со всем народом, значит, необходимо стать счастливым благодаря своим собственным делам, вместе со своей семьей. Сумма счастливых и реализовавших свой творческий потенциал индивидуумов как раз и даст то счастливое государство, которое сегодня невозможно построить, опираясь на президентские указы. Мы должны сегодня жить так, чтобы, как изумленная Европа в ХIII веке вдруг обнаружила под своим боком могучую Русскую державу, так и наше правительство вдруг с изумлением обнаружило бы за стенами Кремля счастливый и сильный русский народ.

Сегодня время индивидуального строительства судеб, и мы должны сами делать для себя то, что не могут (или не хотят) для нас сделать власти.

* * *

...Полистал перед сном гороскопы для Тельца на 2002 год - грех обольщаться, но почти все они сулят мне удачу и везение. Правда, во всех говорится также о необходимости большой работы, но этого я и так никогда не боялся, главное, чтобы результат был радующим.

Господи, помилуй мя грешного и ниспошли мне Твое благоволение во всех моих делах! Слава Отцу и Сыну, и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь.

3 января, четверг. Сегодня с утра перевел с украинского ещё два стихотворения Тараса Девдюка, и одно из этих стихотворений посвящено первой любви, а вернее даже и не любви, а первой физической близости: "Я ни с кем - до тебя. Потому - ты нежней всех на свете. / И беги, не беги - все равно отыщу, будь ты где. / Я ни с кем - до тебя. Потому - мне на целой планете / ничего нет нужнее, чем губы твои в темноте. // Мы белеем во тьме. По-библейски. И, еле решаясь / (лишь бы Бог нам помог! лишь бы все позабыли про нас!), / ты сегодня впервые, любимая, мне разрешаешь / только раз, только раз, толькоразтолькоразтолькораз..." Казалось бы, перед нами ну абсолютно физиологическое стихотворение, а вот если оно хорошо сделано, то поэзия все равно берет верх над заложенной в него телесной приземленностью.

* * *

Позвонив в Переделкино, я узнал, что наши номера будут сегодня к ночи свободны, а потому мы решили не ждать завтрашнего утра, когда официально начинается срок нашего заезда, а поехать в Дом творчества прямо сегодня. Так у нас завтрашний день начнется не с электрички, а уже с чистого отдыха. Поэтому, собравшись, мы после вечерних новостей выехали из дома, и часам к одиннадцати ночи уже были на месте. Марина с Алинкой заняли на первом этаже 42-й номер, он двухместный, а я на втором этаже - 29-й, одноместный. В отличие от нового корпуса, где номера гостиничного типа со всеми удобствами, у нас здесь устройство как в общежитии - коридорная система, а в номерах только шкаф, стол, кровать да умывальник. Но зато здесь гораздо более творческая атмосфера, чем в новом. Так что, хоть я и написал, войдя в свой номер, двустишие: "Половину месячной зарплаты / я отдал за эти вот палаты", но в душе нисколько не жалею о том, что мы решили провести свои рождественские праздники именно здесь. Наоборот, слава Богу за то, что это оказалось возможно.

4 - 6 января; Дом творчества писателей "Переделкино". Эти три дня были посвящены исключительно отдыху, я не стал брать с собой никаких черновиков, ничего серьезного - только тетрадку для текущих записей да роман Сергея Алексеева "Волчья хватка" (ОЛМА-ПРЕСС, 2000), в котором не подозревал никакой особенной глубины. Собственно, почти так оно и оказалось, когда после прогулки в Преображенскую церковь к чудотворному образу нашей любимой Иверской иконы Божией Матери я прочитал эту книгу. Героями её являются наследники некоего могучего племени араксов, то есть древних воинов-полуволшебников, составляющих доныне действующий на территории России таинственный Засадный Полк, который возглавляют воины-старцы Пересвет и Ослаба. Основное занятие араксов - это драки между собой, именуемые Пирами, на которых они демонстрируют свою силу и удаль. Отношения между членами Полка весьма жестокие и не совсем рыцарские, отчасти напоминающее мафиозные стрелки и разборки. Самая интересная линия романа та, где рассказывается, как в годы Великой Отечественной войны этот таинственный Засадный Полк без всякого оружия, а силой одних своих молитв, от которых с неба падали немецкие самолеты и загорались танки, помогал Красной Армии громить фашистов.

Еще мне передал журнал "Дон" (№ 5-6, 2001) со своим рассказом "Чаши Господних весов" Олег Шестинский, который не перестает меня удивлять своей раскрепостившейся в последние годы творческой энергией. Вот и этот рассказ, начинаясь, как традиционное воспоминание о детских годах в блокадном Ленинграде, затем незаметно переходит в русло острейшего философского трактата, исследующего сразу целый узел морально-этических, религиозных и национальных проблем. Таких, к примеру, как попытка ответить на вопрос о том, что нравственнее - умереть от голода или брать у квартиранта-еврея еду, заведомо зная, что он её приворовывает в "Военторге"? Или же - как быть, если в твоей душе поселились сомнения в истинности всего запечатленного в Книге Книг? А также - возможна ли надежда на то, что ты встретишь в христианском раю своего детского товарища Исаака?..

Проза Олега Шестинского отличается тем, что он не боится ставить в ней такие острейшие вопросы, которые многие побоялись бы произнести даже шепотом. А он при этом ещё и умудряется найти на них ответы, понятные человеку любой национальности и веры: "Бог судит не по крови, а по душам", - говорит герою рассказа Сама Богородица...

В этом же номере "Дона" помещен анонс о публикации моего романа о Берии и дано окончание монографии Александра Шелудякова "Тайна Половецкой летописи", в которой автор рассказывает, как его отец читал ему в детстве некую ныне утраченную, но дословно им заученную летопись, содержащую первородный текст знаменитого "Слова о полку Игореве". Собственно, эта детская память автора в общем-то и является тем единственным "научным аргументом", на который он постоянно ссылается в своей публикации. Она буквально пестрит фразами типа: "...в Половецкой летописи была емкая запись о цели похода Игоря в Половецкую страну дальнюю...", "...в Половецкой летописи текст автора "Слова" сохранен очень бережно...", "...сравните, как этот отрывок звучит в Половецкой летописи...", "...в Половецкой летописи было записано..." - и так далее. А в конце работы приведен перевод "Слова о полку Игореве" и его расшифровка по этой самой Половецкой летописи, что оказываются раз в двести труднее для понимания, чем тот текст "Слова", который был прежде испорчен переводами Д. С. Лихачева и целого ряда других, смотревших ему в рот толкователей. Так, например, вместо довольно внятной строки "Боянъ же, братие, не 10 соколовь на стадо лебедей пущаше, но своя вещиа персты на живая струны въскладаше; они же сами княземъ славу рокотаху" под пером Шелудякова появляется какая-то нелепая фраза: "Бо яз же, братья, не десять соколов на САДО ЛЕПО ПЕТЬЮ напускаю, но свои вещии персты на живые струны воскладаю - они же сами князьям славу РОК-ГАТАТИ". Однако мало того, что в трактовке знатока Половецкой летописи вещий Боян превращается в эдакого древнерусского Андрея Макаревича, ГАТАЮЩЕГО на гуслях РОК-балладу о походе князя Игоря против половцев, так ещё и его брат - Яр-Тур Всеволод - переряжается вдруг в какого-то неведомого "яртаула", киевские бояре - оборачиваются "боявами" (что якобы означает по-половецки монахов, толкующих сновидения), седло кощиево - становится седлом "кастчеевым" и так далее. И даже несколько логически понятных и близких к истине трактовок древнерусского текста, которые делает Шелудяков по ходу своей монографии, оказываются буквально погребенными под курганами сочиненных им псевдополовецких слов и выражений, благо бы проясняющих смысл поэмы, а то ведь только ещё более его затемняющих.

* * *

Всё это время в стоял крепкий мороз, было много снега; пятого января мы ходили в гости к Людмиле Щипахиной (у неё здесь небольшая литфондовская дачка с куском великолепного дикого леса), а шестого к нам наведались Олег Николаевич и Нина Николаевна Шестинские. Больше из знакомых почти никого в эти дни не встречали, так как в Доме творчества в это время жили только Сергей Луконин с женой и дочерью, жена и дочь Петра Кошеля да Михаил Рощин со своей Татьяной. Позже, правда, появился приехавший из Мурманска Борис Блинов, которого я знаю по совместным заседаниям президиума Литфонда России.

Ничего серьезного я в эти дни не писал, хотя почти все время в голову и лезли какие-то рифмованные куски типа: "В ночном лесу зимой не одиноко, / в нем накопилось столько тишины, / что слух включи - и могут стать слышны / созвучья слов, не сказанных до срока", или: "Пускай нас терзают сто зол и сто зим, / и грозы громами грозят нам сурово - / мы всё отразим, коль в душе сохраним / сознанье того, что святой Серафим / возносит молитвы о нас под Саровом..."

Одно из таких стихотворений написалось полностью: "Выйду в холод ночью звездной - / снег слетает на лицо, / переделкинские сосны / сторожат мое крыльцо. // Месяц скрючился, как спичка, / обгоревшая на треть. / Где-то мерит электричка / пояском земную твердь. // Час стою. Морозный воздух - / не вдыхаю, а жую. / Переделкинские сосны / думу думают свою. // Где-то лают псы цепные, / раздирая хрипом грудь... / Слава Богу, я в России. / Перебьемся как-нибудь". Хотя, конечно, никакого моего крыльца, которое бы могли сторожить сосны, в Переделкине нет, и проблема получения дачи остается пока открытой. Сегодня с этим вообще ситуация непростая. Так, например, шестого января, после того, как мы ещё раз сходили к Иверской, на втором этаже нашего корпуса собрались арендаторы переделкинских дач, вырабатывающие свою тактику борьбы с Р.С. Гюлумяном, захватившим власть в Международном литфонде и незаконно, по их мнению, отстранившим от должности председателя В.Ф. Огнева. То, что до этого этот самый Огнев успел на их глазах продать нашу писательскую поликлинику, никого особенно не волновало, а стоило дойти делу до дач, в которых они сами живут, как все тут же активно зашевелились, изображая из себя борцов с беззаконием...

Впрочем, мы думали, что на этом мероприятии будет Юра Поляков, с которым мы договаривались в эти дни увидеться здесь, но он не пришел. Были Надежда Кондакова, Марина Кудимова, Людмила Щипахина, Игорь Волгин, Юлиу Эдлис, Михаил Шатров и другие.

После собрания, проводив домой Нину Николаевну Шестинскую, мы с Мариной прошлись немного по вечернему Переделкину и внезапно оказались застигнуты сплошной пеленой бурана. Всё вдруг вокруг погрузилось в мутно-белую тьму, в которой не стало видно даже фонарей, и минут десять мы находились в гуще этакого мини-бурана. К счастью, через короткое время он так же внезапно, как налетел, затих, и на улице установилась замечательная погода, так что от происшествия осталось только короткое недописанное стихотворение: "...А к вечеру ветер затих / и, вспенив рождественский воздух, / над лесом, как сонмы шутих, / взлетели бенгальские звезды..."

К полночи мы с Мариной собрались и пошли в Преображенскую церковь на Рождественскую службу.

7 января, понедельник; РОЖДЕСТВО Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума, в нем бо звездам служащии звездою учахуся Тебе кланятися Солнцу правды, и Тебе ведети с высоты Востока. Господи, слава Тебе!

Дева днесь Пресущественнаго раждает, и земля вертеп Неприступному приносит; Ангели с пастырьми славословят, волсви же со звездою путешествуют; нас бо ради родися Отроча младо, превечный Бог.

Величаем Тя, Живодавче Христе, нас ради ныне плотию рождшагося от безневестныя и Пречистыя Девы Марии.

* * *

...Едва вышли после службы из храма, как к нам тут же пристроился незнакомый нам пес и, как мы ему ни объясняли, что у нас ничего для него вкусненького нету, проводил нас до самого Дома творчества, а где-то перед воротами вдруг таинственно исчез, словно его и не было.

Войдя затем в корпус, я в холле второго этажа встретил писательницу Нину Садур, находившуюся уже в изрядном подпитии.

- Эй, у вас пива нет? - спросила она.

- А что, я похож на человека, который бегает по ночам за пивом? уточнил я.

- Увы, - покачала она головой. - Вы унылы, как газета "Правда".

- Зато ты веселая, как "Московский комсомолец", - подумал я, но отвечать не стал, так как это неизбежно ведет к дальнейшему развитию диалога и ненужному углублению контакта, а мне после храма это было совершенно ни к чему.

* * *

Несмотря на позднее время, очень долго не мог уснуть и как-то незаметно для себя самого написал два стихотворения. Вот первое из них: "Пурга завывала, как в будке овчарка. / Сквозняк занавески дугой выгибал. / Я окна заклеил - и сделалось жарко, / как будто из Арктики - в Сочи попал! // Сквозь полночь в квартиру таращится вьюга, / а мы как в программе живем "За стеклом" - / снежинок ничуть не стесняясь, друг друга / целуем, милуем; сидим за столом. // У целого мира живем на ладони / и света не гасим!.. (Плевать на пургу.) / Беснуется ветер, как будто бы кони, / почуяв волчару, храпят на лугу. // Качая вершинами под небесами, / могуче вздыхает за стенкою лес. / А чудится, это: "Мы с вами, мы с вами", - / нам деды и ангелы шепчут с небес..." А вот второе, оно называется "Ночь в переделкинском Доме творчества": "Мои окна глядят на восток - там Москва. / И, ко сну отходя, я смотрю полусонно / на далекое небо в багровых мазках, / на котором качаются темные сосны. // Сладко слушать в кровати, как там, за стеной, / воет вьюга, запутавшись в кронах колючих, / и при том понимать, что и вьюге самой - / по сравненью со мной - не воспеть себя лучше! // Брошу дюжину строк на страничную гладь, / как вагоны, их рифмой сцепив друг за другом. / Пусть летят, не давая себя догонять, / точно эта шальная полночная вьюга..."

* * *

Рождественский денечек выдался просто чудесным, с утра выглянуло яркое белое солнце и температура поднялась чуть ли не до ноля градусов. Однако ни идти к кому-нибудь в гости, ни звать кого-то к себе не захотелось, и мы весь день отлеживались, набираясь сил перед завтрашним отъездом в город.

Перед ужином ко мне опять привязалась окончательно упившаяся к этому часу Нина Садур, умудрившаяся за пять минут нахамить и мне, и Марине, так что я еле удержался, чтобы не послать её куда подальше. В голове даже сложилось двустишие: "В мире нет пошлее дур, / чем она из двух..." - однако я его не стал озвучивать, все-таки она имеет репутацию талантливой писательницы.

Впрочем, войдя минут через десять в столовую, мы увидели Садур уже полностью вырубившейся и валяющейся на полу между столиками. И когда Борис Блинов попросил меня вместе с ним отнести её в номер, я, не испытывая ни малейшего чувства смущения, отказался ему в этом помочь...

* * *

...Вечером, отправившись с Мариной на нашу традиционную прогулку, мы обнаружили, что температура опять упала, причем чуть ли не до минус тридцати двух градусов, а я, настроившись днем на тепло, не поддел под брюки нижнее белье. Поэтому я немного прошелся по улице Серафимовича и вернулся назад, обогатив свой литературный багаж ещё одним не совсем приличным четверостишием: "Весь день тянуло в сон, / потом пошел пошляться, / но не поддел кальсон - / и обморозил... ноги".

* * *

...А ночью мне опять долго не спалось, к тому же над головой раздавались такие звуки, будто кто-то тяжелый расхаживает по чердаку да ещё и передвигает там какие-то вещи, и это напомнило мне рассказ председателя нашей иностранной комиссии Олега Бавыкина, который как-то говорил мне, что в купленном им на берегу Валдая доме (куда Олег постоянно возит писателей для выступлений в местной библиотеке и отдыха) живет домовой Степан, топающий по ночам по потолку ногами.

Сон не шел и от нечего делать я слово по слову написал за ночь целую небольшую поэму под названием "Дом на озере Валдай", рассказывающую об этом бавыкинском домовом: "Олег Митрофаныч Бавыкин / купил себе домик в селе, / посколь ещё с детства привык он / бывать на Валдайской земле. // Олег Митрофаныч Бавыкин / от радости был сам не свой, / да вышла одна закавыка: / в том доме - живёт домовой! // Зовут его люди Степаном, / и если внимать их речам - / прослыл он ужасным смутьяном, / мешая всем спать по ночам. // Едва обитатели дома / прилягут - как он начеку: / свой шаг отбивая весомо, / гуляет там по чердаку. // То прыгать начнет, то грохочет / железом в трубу, осердясь. / До света уняться не хочет, / угроз и молитв не боясь. // Похоже, что раньше привык он / хозяев вот так прогонять... / Но скроен иначе Бавыкин - / не хочет свой дом покидать! // Опять и опять Митрофаныч / спешит на любимый Валдай, / натопит там баньку дровами / и просит: "Поддай да поддай!" // Натащит друзей из столицы, / горланят стихи до утра, / а утром - спешат похмелиться / (посколь перебрали вчера). // Ребята-то едут лихие - / Артемов, Дементьев и проч., / напарятся - и о России / орут, чем ей, бедной, помочь. // Всю ночь!.. Только хруст огуречный / да маты летят на чердак. / И Гоголя вспомнят, конечно, / и Горького... "Мать" его, так! // Ну как не запить тут Степану? / И как-то - прокрался он вниз, / хлебнул полстакана... и спьяну - / потом на стропилах повис. // Три дня там болтался, как ветошь, / а, снявшись с гвоздя, дал зарок, / сказав себе твердое: "Нет уж, / запомню урок этот впрок!" // И впредь - лишь Бавыкина "Волга" / появится вдруг вдалеке, / он прячется в угол и долго / сидит на своем чердаке. // А в доме Олег Митрофаныч / опять принимает гостей, / и снова гремит самоваром, / и льется вино всех мастей... // Такой вот рассказец... Хоть выкинь - / а я не приврал ни словца. / Иначе зачем бы Бавыкин / гонял на Валдай без конца?"

* * *

...Днем я принес в номер с улицы найденную еловую шишку, и, оттаяв к ночи, она наполнила комнату чудесным смолистым духом. Окутанный им, я наконец отвлекся от рифм и дневных воспоминаний и сладко уснул...

8 января, вторник. Встали в семь часов утра, собрали вещи и, попив чаю, вышли на улицу. Я последний раз окинул взглядом подаривший нам столько счастливых минут заснеженный двор Дома творчества: "Сугробы, словно поросятки, / лежат рядком - к бочку бочок... / Декаду будут длиться святки. / Айда, ребятки, в кабачок!.."

Но мы отправились не в кабачок, а на станцию, оттуда вернулись электричкой в Москву, а далее - Марина поехала к себе в МСПС на работу, а мы с Алинкой - домой в Марьино.

* * *

...Едва вошли в квартиру, как позвонили с почты, интересуясь, есть ли кто дома, а спустя полчаса принесли несколько писем и бандерольку из Пензы с журналом "Сура", в котором опубликовано интервью Марины с Николаем Бурляевым и полемика по поводу моей статьи "Куда ж нам плыть" о современной русской литературе.

Включив вечером телевизор, узнали, что за время нашего отсутствия произошли следующие события:

- Страны Европы при большом ликовании перешли на единую валюту, уже получившую в народе название "еврики".

- На Чехословакию, Германию и ряд других европейских стран, а также наш Дальний Восток обрушились невиданные снежные заносы.

- В городе Аргун произошел крупный бой федеральных войск с боевиками, с обеих сторон имеются убитые и раненные.

- Главой МПС России вместо Николая Аксененко назначен Геннадий Фадеев. Газета "Жизнь" издевается по поводу и того, и другого, но наш Союз писателей дружит с ними обоими. Аксененко давал нам бесплатно вагоны для проезда на наши Пленумы, организовал поездку писательской делегации до Владивостока. А Фадеев реконструировал станцию "Козлова Засека", на которой находится имение Л.Н. Толстого Ясная Поляна, и пустил к ней скоростной электропоезд.

- Компания "Вимм-Билль-Данн" все-таки выполнила свое обещание и, якобы проведя розыгрыш лотереи, вручила ключи от ДОМИКА В ДЕРЕВНЕ какой-то семье из Рязанской области. Хотя, может быть, все и на самом деле было разыграно по-честному...

9 января, среда. Проснувшись сегодня утром, я поперся к двенадцати часам на Комсомольский проспект в Правление, а оказалось, что наши гуляют аж до завтрашнего дня. Секретариат-то, на котором решалось, когда нам выходить на работу, проходил когда я ездил в Балаково, а когда я спросил у кого-то из наших, по какое число мы отдыхаем, мне сказали: по девятое. Но они имели в виду по девятое включительно, а я понял так, что девятого - уже первый рабочий день. Поэтому и застал здесь одного только дежурящего Ляпина. Составил по его просьбе одну поздравительную телеграмму в Уфу, потом, встретив Сергея Перевезенцева, передал ему для "Роман-журнала" свои переводы стихов Леонида Талалая и поехал в МСПС к Марине. Там у них во дворе зашел в редакцию журнала "Дружба народов" и оставил свои переводы стихов Тараса Девдюка.

* * *

Вечером, дома, роясь в своих архивах, наткнулся на одну из записных книжек, похоже - за лето 1978-го года, когда я работал в геологической партии в Красноярском крае. Полистал её и стало жалко, что некоторые из оконченных и даже неоконченных стихов так никогда и не встретятся с читателем. Думаю, что несмотря на свою наивность, они были достойны опубликования. И жаль, что этого не произошло тогда, когда они были написаны. Ну чем это не стихи?

"Дочь сплавщика": "Не шепчи мне слова нежные, / я в тайге стал совсем невежливым, / и любить стал слова сквозь зубы я / справедливые, хоть и грубые... // ...Ты пропахла здесь вся апельсинами, / а меня ждет тайга синяя, / где нужны мои руки сильные, / где девчата такие красивые. / И пускай ты здесь ходишь в плащике, / а меня там ждет дочь сплавщика, / а меня ждут друзья в экспедиции, / и любовь там - совсем не традиция. / Там любовь - как крапива щемящая, / и представь себе - настоящая... // ...Потому - мне не быть здесь веселому, / не считай до сих пор меня мальчиком. / Я уеду в таежный поселок - / тот, где ждет меня дочь сплавщика."

"Таежное": "Звук летит из сосновой мглы, / не поймешь - далеко ли? близко? / Вот взревели протяжно "Зилы", / вот жужжание бензопилы / с комариным смешалось писком. // И к лесному ручью нагнусь / я, романтики воду глотая. / В рот спадает небритый ус, / а над жаркой поляной гнус, / словно взбитая пыль густая. // Меж корнями журчит вода / под задумчивый поскрип сосен... / Дома вишни созрели в садах. / Ивы в чистых зеркальных прудах / моют длинные ветки-косы. // И смотрю я, почти не дыша, / на березок кудрявые прядки, / на поляны зеленую шаль. / Слышу - пахнет в лесу черемша. / Как чеснок... что у мамы на грядке."

"Деркач": "Ну что тебе опять не спится? / Ну что ты крякаешь во тьму? / Качаясь сонно, сосны-спицы / смежили хвойные ресницы... / Ну что ты за смешная птица? / Убей, ей-Богу, не пойму! // И поутру, едва задышит / вдали рассветная заря, / как над поляной уже слышно - / то чуть погромче, то потише - / опять всё то же: кря да кря!.. // ...Мой птах, дружище неуемный, / тебе признаюсь, не тая, / что двое на земле огромной / нас безответных ты и я. // Нас будут только кедры слушать, / в закатном пламени горя. / Не оттого ль в таежных глушах / сильней костра мне греет душу / твоё родное: кря да кря?"

* * *

Конечно, сегодня я прекрасно понимаю, что все это очень уж романтично, наивно и не совсем профессионально, но в то же время - это ведь тоже мой дневник (скажем так, поэтический дневник тех лет), в котором я фиксировал не внешние события, а состояние своей души. Так почему же мне его от кого-то прятать? Пусть читают. Может быть, на его фоне будет яснее видно то, каким я сделался сегодня...

10 января, четверг. Утром прочитал в принесенной вчера из Союза газете "Завтра" передовицу Александра Проханова "Куранты Путина остановились в полночь", в которой он, в частности, очень едко, но весьма образно и, главное, справедливо пишет: "Новогоднее послание Путина было плоским, как папиросная бумага, как тень пролетевшей мухи. Клерки маленьких частных фирм - и те находят живые слова, чтобы поздравить свои коллективы. Путин производил впечатление исключенного из института студента, у которого нет денег, чтобы шапку купить... Тщетно было ждать глубоких ободряющих слов, ярких пророчеств. Человеческой искренности, сердечного сочувствия. Было несколько тусклых, как паутина, словосочетаний, да внезапно остановившиеся на Спасской башне куранты, словно мистический знак беды, завершенности времен, грозная печать судьбы...

Какие новогодние подарки принес Путин в дома сограждан?..

Он вывалил на пороги российских домов ржавую груду железа, оставшуюся от потопленного "Курска". Отряхнул с аккуратных пальчиков серебристый пепел сожженной станции "Мир". Поставил тысячу деревянных гробов, накрытых трехцветным флагом, где покоятся солдаты Чечни. Положил расколотые чугунные батареи и разорванные стояки из обмороженных Ульяновска и Уссурийска. Преподнес свежевыделанные песцовые шкурки, содранные с якутов Николаева и Колмогорова. Бросил затоптанные в грязь адмиральские погоны флотоводца Попова. Показал миллионы пустых люлек, где опять не оказалось новорожденных... Побулькал пузырьком, куда собрал свои слезы, пролитые на руинах Манхэттена. Выстроил тысячи американских морских пехотинцев, которых он запустил в глубокие тылы России... Последний подарок он сопроводил резиновой маской бен Ладена, под которой скрывался талантливый агент ЦРУ..."

Увы, как ни мотивируй шаги Владимира Владимировича тем, что на него оказывает воздействием оставшееся в Кремле ельцинское окружение, а тем не менее возразить Проханову фактически нечего.

Кстати, во вчерашнем же номере газеты "Трибуна" опубликовано очень интересное интервью с Прохановым по поводу его романа "Господин Гексоген". Я читал эту вещь и она мне показалась страшно запутанной - жизнь там представлена как нескончаемо многослойный пирог заговоров, который ведут многочисленные тайные службы, устраивая взрывы жилых домов и прочие диверсии. Однако то, что сегодня практически никто, кроме Александра Андреевича, не исследует истоков современного терроризма, не признать невозможно. Не скажу, что он лучший, но он - один из самых смелых прозаиков наших дней, не боящийся ставить острейшие политические вопросы сегодняшней жизни...

* * *

...Встав сегодня раньше обычного, я включил компьютер и перенес на файл "Соловей с простуженным горлом" свои переводы украинских поэтов. На этом файле у меня хранится макет моей поэтической книги, составленной из стихов, написанных в 1980-2000 годы. Туда входят и ранние романтические стихотворения, и мои модернистские опыты, и переложения древнерусских духовных стихов, и переводы йеменских поэтов. Так что я счел возможным включить туда и стихи украинцев. Вот только бы ещё найти для этой книги издателя, а то они предпочитают печатать главным образом коммерческие романы... Сегодня по пути в Правление СП я опять обратил внимание на то, что вокруг меня читают пассажиры метро. Стоявший рядом со мной мужчина моего возраста читал роман Хоруки Мураками "Охота на овец", сидевшая напротив женщина лет сорока пяти - книгу Владимира Колычева "Грязная жизнь", ещё одна женщина, лет под шестьдесят, читала что-то по целительству - книга была "одета" в красную непрозрачную обложку, но я успел увидеть заглавие предисловия: "Вера, творящая чудеса". Дальше виднелись "Коронация" Б. Акунина, две газеты "Аргументы и факты", справочник "Работа and зарплата", ещё один Акунин - на этот раз "Пелагея", а также пара потрепанных книг, названий которых мне разглядеть не удалось. На Кольцевой линии я заметил одну Дарью Донцову, том фантастики Юрия Никитина, журнал "Спрос" и ещё несколько неопознанных изданий в однотонных обложках доперестроечной эпохи.

На обратном пути я немного позабыл о своем эксперименте и успел засечь только одну книгу: том фантастики Эдмонда Гамильтона и Сергея Сухинова с какими-то страшными рыцарями на обложке.

* * *

На работе все было как обычно - звонки, встречи, разговоры, куча скопившихся за праздничные дни писем... Сергей Добрин передал для распространения пригласительные билеты на вечер белорусской поэзии, который я буду вести 18 января. Прислал письмо из Вятки Лешка Смоленцев. Владимир Николаевич Крупин вернул мне рукопись книги рассказов Саши Громова, к которой он написал предисловие, и попросил передать рассказ "Прилог" Светлане Виноградовой в газету "Московский железнодорожник". Потом позвонил из "Литературной учебы" Алексей Иванов и сообщил, что вышел номер журнала со стихами Андрея Расторгуева и моим предисловием к ним и ему нужны расторгуевские данные. Пришлось звонить в Сыктывкар, искать Андрея... Потом приходил Геннадий Гацура, просил деньги на содержание сайта, на котором размещена и моя страница, так что пришлось дать 360 рублей. После трех появилась Татьяна Набатникова, принесла на рецензирование три первых, выдвинутых на премию "Национальный бестселлер", книги - ими оказались романы Владимира Личутина "Миледи Ротман", Александра Проханова "Господин Гексоген" и Анатолия Афанасьева "Гражданин тьмы". Я из них не читал только последний. Ближе к концу рабочего дня пришел Вадим Дементьев, с которым мы поговорили о предстоящих мероприятиях. Владимир Бондаренко пригласил меня 16 января на обсуждение романа Проханова, но я в этот день буду вести у нас в СП вечер тольяттинского поэта Константина Рассадина, так что пришлось сразу же отказаться...

На обратном пути заехал в магазин "Электрический мир" и купил себе коробку дискет. А то на днях звонил Громов и сказал, что у него полетел компьютер и пропали записи всех его рассказов. Ужас!..

* * *

Из рифм сегодняшнего дня:

1. Автосалон - "Авессалом";

2. Ирония - как у Петрония.

* * *

...Вечером работал над рукописью поэтической книги Владимира Лесового "Цвет маттиолы", которая готовится к выходу в издательстве "Здравие" редактировал текст стихов и добавил большой абзац к написанному мною ранее предисловию, а, закончив с этим, опять достал свою черновую тетрадку 1978-го года и погрузился в поэтические наброски той романтической поры. Сейчас я уже так легко писать не смогу, и жизнь стала другой, и я изменился. А тогда... тогда я был в родстве со всем миром, со всей природой, если чего и не доставало - так это только любви да житейского опыта:

"...Пышет теплом от нагретой печурки. / Дым, пригибаясь, крадется к распадку. / В банке - сардинами жмутся окурки. / Чурки сухие - у входа в палатку. // Бродят берез полосатые зебры / возле поляны. И вижу в дыру я / в крыше палатки - холодное небо / и над собою - звезду золотую, / что огоньком лучезарным искрится, / медленно плавая в дырки колодце... // Ночь засмеется вдруг маленьким принцем / и бубенцами весь лес отзовется. // И закачаются сосны. В их гуле - / отзвуки детских волнующих сказок. / Где вы, мои голубые июли / в крапинках нежных анютиных глазок? // Господи! Как же мы быстро взрослеем, / детство теряя, как Родину в битве! / Знаем ведь: что разобьется - не склеим. / Только и вспомним - в стихе да в молитве..."

Сонет: "Опять шумят над соснами дожди. / Опять вконец испортилась погода. / А позади - сплошных ошибок годы / и, Бог там знает, что там впереди, // где ни тропинки, ни моста, ни брода, / лишь глухо ветер в вышине гудит / и где из рек, бурля, выходят воды, / как хриплый выдох из моей груди. // А по лугам, полянам и болотам, / под трав сухих и листьев позолотой - / видна повсюду осени рука. // И режут воздух струи дождевые, / а над тайгой, над лесом, как живые, / плывут, как гуси, в небе - облака..."

"Ты": "Стали четче тени на рассвете. / Кедр скрипит на ноющей ноге. / Пробираясь среди сучьев, ветер / осторожно бродит по тайге. // И туман белеет талым снегом / между цепких скрюченных корней... / Знаю я: под этим синим небом / где-то ты тоскуешь обо мне. // Всё грустишь, забыла про улыбки, / и тебе неведомо самой, / что глазами синей голубики / ты повсюду следуешь за мной..."

* * *

...Сегодня краснодарский поэт Виктор Жорник, к книге стихов которого я писал когда-то предисловие, прислал мне поздравительную открытку и одновременно с этим по телевизору сообщили, что на его родине, в городе Темрюке, река Кубань поднялась на два с лишним метра и затопила Темрюкский район. Так что там сейчас эвакуируют население и стало не до стихов...

11 января, пятница. По дороге на работу, творя про себя молитвенное правило (совершать его дома, перед иконами, просто не хватает времени), я вдруг уже в который раз обратил внимание на такую поэтическую особенность молитв, как наличие в них скрытых от глаз внутренних рифм-аллитераций. Вот для примера "Символ веры", в котором отчетливо прослушиваются четыре типа "потаённых" рифм - на ца-цу-це; же-жде-жи; сы-са-ся-све-спа-спо-се-свя-ста-ас-яс-ос-ис-су и ша-ше-ща-ще: "Верую во единаго Бога ОтЦА, В-се-держителя, ТворЦА небу и земли, видимым же в-се-м и невидимым. И во единаго Го-спо-да Ии-су-са Хри-ста, Сы-на Божия, Единороднаго, Иже от ОтЦА рожденнаго прежде в-се-х век; Све-та от Све-та, Бога и-сти-нна от Бога и-сти-нна, рожденна, не-со-творенна, едино-су-щна ОтЦУ, Имже в-ся быша. Н-ас ради человек и нашего ради спа-се-ни-я с-шедшаг-о с неб-ес и воплотившаго-ся от Духа Свя-та и Марии Девы, и вочеловечша-ся. Р-ас-пятаго же за ны при Понтий-сте-м Пилате, и с-традавша, и погребенна. И в-ос-кр-ес-шаго в третий день по П-ис-анием. И возшедшаго на небе-са, и се-дяща од-ес-ную ОтЦА. И паки грядущаго со сла-вою су-дити живым и мертвым, Егоже ЦАр-стви-ю не будет конЦА.

И в Духа Свя-таго, Господа Животворящаго, Иже от ОтЦА ис-ходящаго, Иже со ОтЦЕм и Сы-ном спо-клоняема и с-сла-вима, глаголавшаго пророки. Во едину Свя-тую, Со-борную и Апо-сто-ль-ску-ю ЦЕрковь. Ис-поведую едино крещение во ос-тавление грехов. Чаю В-ос-кре-се-ния мертвых, и жизни будущаго века. Аминь."

Так же отчетливо прослушивается обильная внутренняя рифмовка созвучий на иже-юще-ижи-яще-ежи-ожи-ече в "Херувимской" песне: "Иже херувимы тайно образующе, и животворящей троице трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение."

Не менее ясно это видно и на примере молитвы Святому Духу, насквозь "прорифмованной" созвучиями еши-уше-иже-ище-ижи-аже-уши-аша и ес-ис-ся-со-се-яс-си: "Царю Неб-ес-ный, Утешителю, Душе ис-тины, иже везд-е с-ый и в-ся ис-полняяй, Со-кровище благих и жизни Подателю, прииди и в-се-ли-ся в ны, и оч-ис-ти ны от в-ся-ки-я с-кверны, и с-па-си, Блаже, души наша."

Я не занимался более тщательным изучением этой стороны молитвослова, но думаю, что детальный анализ молитвенных текстов только подтвердил бы эти мои случайные наблюдения. Потому что гимны Богу (а молитвы и акафисты как раз и представляют собой их христианские разновидности) - это и есть то, с чего когда-то начиналась поэзия, можно даже сказать, что именно это и есть ПОЭЗИЯ В СВОЁМ ЧИСТОМ ВИДЕ.

* * *

На работе сегодня состоялся секретариат, на котором мы обсуждали поправки к проекту федерального закона о культуре. В частности, уточнили определение творческой деятельности, записав, что это - "вид трудовой деятельности по созданию культурных, включая литературные, ценностей и их интерпретации", а также в статью о правовом положении творческого работника вставили примечание о исчислении писательского стажа: "периоды творческой деятельности включаются в трудовой стаж творческого работника (членам союзов писателей стаж исчисляется с момента первой публикации)", ну и внесли ещё несколько поправок в таком же духе (отмечены чертой). Теперь в понедельник мне надо ехать в Думу и отвозить наши бумаги Николаю Губенко, который возглавляет думский Комитет по культуре.

Лопусов объявил на секретариате, что Лужков опять повышает нам арендную плату за здание, а также, что снимающая у нас третий этаж фирма выкатила нам счет на пять тысяч долларов за протекший потолок, и что из-за несвоевременной уплаты нами налогов (происходящих из-за постоянно задерживаемой уплаты нам денег нашими арендаторами) крупные штрафы выставила нам налоговая служба Москвы, ну и плюс ко всему с января увеличивается плата за телефон. А кроме того, нас заставляют застраховать на шестьсот тысяч рублей наше здание, являющееся исторической достопримечательностью Москвы. Так что в качестве экстраординарной меры возможно даже понижение нам в этом году заработной платы...

Словно чувствуя угрозу семейному бюджету, позвонила мой литературный агент Татьяна Олеговна и сказала, что издательство "ГАЛА ПРЕСС" перечислило мне за книгу о "Курске" аванс (200 долларов), так что в четверг я могу к ним приехать и получить его.

К концу дня забежал Владимир Лесовой и я возвратил ему рукопись его книги со своими замечаниями. Потом созвонился с Мариной о месте встречи и поехал домой. И сколько ехали в метро, в голову всю дорогу лезли какие-то глупости, типа следующего:

"Вздох, выражающий раздражение по адресу надоевших критиков или налоговых инспекторов: - Ох, уели...

Вздох, выражающий сомнение по поводу истинности обещанной при приеме на работу зарплаты: - Ох, у. е. ли?..

Вздох, выражающий ностальгическое воспоминание по поводу миновавшего летнего отпуска: - Ох, у ели... - и последующее за ним уточнение происходившего там действия: - Уху ели..."

* * *

Вечером созвонился с поэтом Евгением Антошкиным и пригласил его на свою завтрашнюю передачу. А потом созвонился с руководством "Народного радио" и сказал, что до марта я работу на радио оставляю, так как у меня начинаются большие нагрузки в связи с моей работой в Большом жюри премии "Национальный бестселлер".

12 января, суббота. Съездил на 2-ю Фрунзенскую улицу на радиостудию; передача с Антошкиным прошла очень хорошо, было, как всегда, много звонков от радиослушателей, но я уже внутренне с этой работой попрощался. По дороге в метро начал читать роман Анатолия Афанасьева "Гражданин тьмы", выдвинутый на премию "Национальный бестселлер".

Вечером звонили Шем из Питера и Яна из Касселя.

13 января, воскресенье. Сходив в магазин за йогуртом для завтрака, весь день потом просидел перед компьютером, набирая материалы для обзора "Жизнь журналов" и информационной полосы в газету "День литературы". Устав, читал роман Афанасьева.

14 января, понедельник. Почти весь день обзванивал писателей и рассылал факсы, приглашая слушателей и прессу на вечер Константина Рассадина. В перерыве между звонками заглянул в нашу приемную комиссию и Светлана Дудченко передала мне присланный из Брянска журнал "Десна" (№ 11 за 2001 год) с моей статьей "Литература как сотворение текста" - о романе Владислава Артемова "Обнаженная натура". (К этому времени она опубликована также в журнале "Наш современник" и в моей книге "Нерасшифрованные послания", куда вошла в составе большой статьи "Оправдание постмодернизма".)

15 января, вторник; преставление (1833) и второе обретение мощей (1991) преподобного батюшки Серафима, Саровского чудотворца. От юности Христа возлюбил еси, блаженне, и Тому Единому работати пламенне вожделев, непрестанною молитвою и трудом в пустыни подвизался еси, умиленным же сердцем любовь Христову стяжав, избранник возлюблен Божия Матере явился еси. Сего ради вопием ти: спасай нас молитвами твоими, Серафиме, преподобне отче наш.

Мира красоту и яже в нем тленная оставив, преподобне, в Саровскую обитель вселился еси; и тамо ангельски пожив, многим путь был еси ко спасению. Сего ради и Христос тебе, отче Серафиме, прослави, и даром исцелений и чудес обогати. Темже вопием ти: радуйся, Серафиме, преподобне отче наш.

* * *

Сегодня практически опять целый день занимался подготовкой к творческому вечеру Рассадина. Как всегда, в самое последнее время вдруг вылезла целая куча всевозможных накладок. Оказалось, что в этот же день в ЦДЛ намечен юбилейный вечер критика Ал. Михайлова, в Центральном Доме журналиста - обсуждение романа Александра Проханова "Господин Гексоген", а в Московской писательской организации - вручение литературных премий, а значит, немалая часть народа пойдет туда, потому что имя Константина Рассадина для них не говорит ничего. Нельзя даже студентами подстраховаться, так как и ВЛК, и дневное отделение Литинститута сейчас на каникулах. Вот я и звоню целыми днями, приглашая народ на вечер. Костя-то ведь как раз за тем и приехал, чтобы показать себя московской писательской аудитории...

* * *

...Когда ехал сегодня в троллейбусе по Гоголевскому бульвару, увидел восседающего на голове бронзового писателя наглого голубя, и в моей собственной (слава Богу, ещё пока не бронзовой) голове завертелись какие-то не совсем серьезные строки. Строки, надо признаться, так себе, но вот они пришли - и куда от них теперь денешься? Так что записываю: "Я не о том грущу, что тает время - / об этом нету времени грустить. / Мне жаль, что голубь Гоголю на темя / залез, а камня - нет, чтоб запустить. // "А ну-ка, кыш, - кричу, - срамная птица! / Не для того здесь классик водружен..." / Но голубь - спит. А время мимо мчится, / и я в него, как в транспорт, погружен."

* * *

По дороге домой купил себе в обменном пункте валюты сто евро, а возле метро "Парк культуры" - газету "Жизнь", в которой написано, что такие разливы реки Кубань, как нынешнее (а там до сих пор продолжается затопление Темрюкского района) всегда предвещали собой смену власти. После разлива 1881 года террористы убили императора Александра II, а после разлива 1953 года умер Иосиф Сталин и коренным образом изменился политический курс страны. Нынешнее наводнение один к одному похоже на два предшествующих, а потому старики убеждены, что это серьезное предзнаменование и нашей власти, и всем нам. О том же, кстати, говорит и митрополит Краснодарский и Новороссийский Исидор, заявивший в интервью газете, что: "...Это явный признак того, что мы в чем-то нарушили небесную волю. Это расплата за грехи. С уверенностью сказать, предвестием какой именно беды станет нынешний природный катаклизм, к сожалению, можно будет только спустя какое-то время. Как, например, с аварией на Чернобыльской АЭС, ставшей предвестником глобальных политических перемен..."

Дома посмотрел телевизор и расстроился. Квартплата повышается, телефон дорожает, цены на ж. д. билеты выросли на одну треть, а Путин поехал в Париж оправдываться перед тамошними журналистами в том, имеет или не имеет он право трогать наших олигархов и ТВ-6. И это - сильный президент сильной страны? Тьфу!..

* * *

Вечером Марина напомнила, что надо написать автобиографическую страницу для писательского справочника, который готовит к изданию Л.В. Ханбеков. Сочинять чего-нибудь оригинальное не захотелось и я просто написал:

Николай ПЕРЕЯСЛОВ.

Поэт, критик, прозаик, литературовед.

Родился 12 мая 1954 года в Донбассе, учился на дневном отделении Московского Горного института (1973-1977 гг.), работал шахтером, геологом, инструктором туризма на озере Селигер, корреспондентом районных и областных газет, псаломщиком в православном храме в Тверской области, директором областного отделения Литературного фонда России в Самаре. Первые стихи опубликовал в 1977 году в одной из районных газет Донецкой области, затем печатался в журналах "Донбасс", "Октябрь", "Радуга" (Киев), "Москва", "Дон", "Нева", "Наш современник", "Березiль", "Урал", "Простор", "Родина", "Вопросы истории", "Молодая гвардия", "Сибирские огни", "Сура", "Нижний Новгород", "Поэзия", "Проза", "Дальний Восток", "Наша улица", "Подъем", "Новая Россия", "К единству", "Природа и человек", "Медный всадник", "Благовест", "Постскриптум", "Кредо", "Литература в школе", "Русское эхо", "Морской пехотинец", "Воин России", "Пограничник" и другие, а также газетах "День литературы", "Российский писатель", "Патриот", "Независимая газета", "Литературная газета", "Советская Россия", "Русский смех", "Литературная Россия" и так далее.

Окончил заочно Литературный институт имени А.М. Горького по жанру критики.

Сторонник слияния эксперимента в области художественной формы с верностью традициям отечественной классики в области духа.

Лауреат литературной премии имени М.А. Шолохова за 2000 год и Международной литературной премии имени А.П. Платонова за 2001 год. Награжден медалью Министерства обороны РФ "За укрепление боевого содружества".

Секретарь Правления Союза писателей России. Член Президиума Литературного фонда России. Член Петровской Академии наук и искусств. Член Союза журналистов Москвы. Член редсоветов журналов "Десна", "Север" и "Роман-журнал, ХХI век".

КНИГИ:

Цепная реакция: Книга стихотворений. - Киев: "Молодь", 1991.

Однажды на Святой Руси: Книга стихотворений (в сборнике "Русская школа"). - Самара: "Индекс", 1993.

Близок час: Стихи. - М.: "РБП", 1994.

Загадки литературы: Из опыта независимого расследования. Статьи о литературе. - Самара: Литфонд России, 1996.

Литература как род любви или Письма о русской словесности: Сборник литературоведческих статей. - Самара: Литфонд России, 1997.

Ночь на Селигере: Стихи. - С. - Пб: "ДУМА", 1998.

Нерасшифрованные послания. Загадки русской литературы от "Слова о полку Игореве" до наших дней: Сборник литературоведческих статей. - М.: "Крафт+", 2001.

Прости, брат: Социально-фантастические и мистико-детективные истории конца ХХ века. - М.: "Гелеос", 2001.

Тайна двух выстрелов: Романы. - М.: "ГАЛА ПРЕСС", 2002.

(Последнюю книгу я записал, несколько опережая события - она ещё только верстается в издательстве "ГАЛА ПРЕСС", но пока будет готовиться к печати справочник, должна будет успеть выйти и она.)

16 января, среда. Слава Богу, провел-таки творческий вечер Константина Рассадина, и кажется, все прошло благополучно. Было человек 60 народу (и это при том, что в этот же день проходило ещё три крупных мероприятия в ЦДЛ, ЦДЖ и Московской писательской организации, оттянувших на себя прорву писателей), с Костей приехали руководитель Тольяттинского департамента культуры Владимир Аркадьевич Колосов, а также поэты Юрий Сизов и Валентин Рябов, приехал Володя Осипов из Самары, Олег Портнягин из Сызрани, из москвичей были Гарий Немченко, Олег Шестинский, Виктор Петелин, Евгений Антошкин, Татьяна Смертина, наши все, включая Николая Дорошенко, Виктор Широков из "Литературки", Юра Рябинин из "Вечерней Москвы" и другие. Все были весьма довольны и говорили о том, как здорово, что такие встречи иногда возможны, потому что воздух русской провинции действительно очень живителен для столицы. Наверное, и Константин уедет окрыленный Москвой, но и Москва получила от встречи с ним достаточно высокую энергетическую подзарядку.

* * *

В вышедшей сегодня "Литературке" ничего моего нет, разве что надиктованная мною Яковлеву информация о вручении премии имени братьев Киреевских, которую в конце минувшего года получили Зоя Богомолова и Капитолина Кокшенева. Зато в "Дне литературы" напечатана рецензия Юры Рябинина на мою книгу прозы "Прости, брат" - причем рецензия довольно умная и интересная, после которой книгу хочется прочитать. А вот из помещенного тут же моего традиционного обзора "Жизнь журналов" Владимир Бондаренко убрал рецензию на журнал "Московский Вестник", так как в я в ней высказываю свое негативное мнение по поводу очередной порции "Дневника" Сергея Есенина, имеющего все меньшее отношение к литературе и все большее - к кулинарии. Впрочем, я уже писал об этой особенности есинских мемуаров в записях от 20 декабря прошлого года.

17 января, четверг. Утром принесли свежий выпуск "Литературной России", а в ней - большущая статья Петра Ткаченко "Произвол со словом", в которой он громит мою трактовку "Слова о полку Игореве" в книге "Нерасшифрованные послания". Я понимаю, что у каждого читателя, а тем более исследователя "Слова", каковым является и Ткаченко, наверняка имеется своя собственная версия его прочтения, а потому вполне спокойно отношусь к тому, что кому-то из них моя трактовка покажется резко неприемлемой. Да я и не писал свою работу как нечто незыблемо окончательное, я строил её как роман, в котором на примере главного героя (в качестве которого взял даже не князя Игоря, а само "Слово о полку") пытался поразмышлять, когда в нас больше патриотизма - когда мы встречаем гостей мечом или калачом? Однако, когда после опровержения то одного, то другого из моих (выдернутых из контекста) аргументов Петр Иванович вдруг называет мою гипотезу о свадебной сути Игорева похода "смердяковщиной" и, выговаривая Людмиле Щипахиной за то, что она посмела напечатать о ней положительный отзыв, пишет, что "это не может быть мнением истинно русских писателей, болеющих за судьбу страны и народа, скорее это мнение литературных сектантов с Комсомольского, 13", становится видно, что все предыдущее ради того-то, собственно, и городилось, чтобы было к чему притянуть за уши этот нелепейший упрек Союзу писателей. При чем здесь Комсомольский, 13 (то бишь - секретариат Правления СП России), если эта работа была мною начата в Донбассе ещё в 1985 году и закончена в Старице в 1991-м, когда я не только не представлял собой мнение Комсомольского проспекта, но и вообще ещё не был даже членом Союза писателей России? Я ведь по ней ещё в 1992 году, т.е. за два года до вступления в СП России, защищал диплом Литературного института, это можно проверить в канцелярии Есина! А в 1995 году эта работа была уже опубликована в самарском журнале "Русское эхо" (я тогда жил в Самаре и к секретариату СП России не имел ни малейшего отношения). Мы уже не один год знакомы с Петром Ткаченко и я не ожидал, что в своем отклике на мою работу он будет так откровенно подыгрывать редакции "Литературной России", давно и непримиримо воюющей с Правлением нашего Союза. Это ведь в угоду В.В. Еременко брошено им в адрес секретарей столь надуманное обвинение в "сектантстве". Хотя, может быть, таким способом он высказал мне свое недовольство по поводу того, что я до сих пор нигде не отметил добрым словом выход его книжек, которые он мне приносил... Если это так, то тут, конечно, имеется доля моей вины - о друзьях забывать нельзя, тем более, что книги Ткаченко о кубанском говоре действительно заслуживают самого сочувственного отклика. Но только Комсомольский, 13 к этому все равно не имеет ни малейшего отношения, так что его он приплёл к этому разговору совершенно напрасно...

* * *

...На пресловутый Комсомольский проспект, 13 я сегодня приехал довольно поздно, так как сначала отправился в литературное агентство "Авторский Дом", куда издательство "ГАЛА ПРЕСС" перечислило мне аванс за книгу "Тайна двух выстрелов", а потом - в "Литературную газету", где наконец-то начали выплачивать гонорар за июнь-август 2001 года. Получив деньги, приехал в Правление и сразу же попал на открытие выставки картин художника Филиппа Москвитина, которая начиналась у нас на втором этаже. Только начали, подъехал и Владимир Колосов, который вчера не отметил командировку, так что мы ещё раз пообщались с шефом культурной жизни Тольятти - и опять на фуршете! Подумает: ну и хороше же живут эти писатели! Когда к ним не зайдешь, всегда гуляют...

* * *

В сегодняшнем выпуске газеты "Ex libris НГ" напечатано объявление о завтрашней презентации "Антологии белорусской поэзии", а в только что вышедшем номере "Российского писателя" (в рубрике "Год Украины в России") помещены три моих перевода украинских поэтов - одно Ивана Дрозда и два Тараса Девдюка. (В этом же номере "Ex libris НГ" напечатана статья Виктора Ерофеева о том, что современная литература потеряла свою энергетику, а потому и перестала быть востребована читателем. Думаю, что в этом имеется немалая доля истины...)

* * *

Бавыкин в восторге от моей шуточной поэмы о его валдайском домовом Степане (ее текст помещен выше - в записи от 7 января сего года) и отослал её сегодня по факсу на Валдай, чтобы там напечатали в местной газете. А здесь её вроде бы собирается опубликовать в "Российском писателе" Николай Дорошенко. Хотя решится ли?..

18 января, пятница. Сегодня состоялся расширенный секретариат, на котором мы обсуждали план работы на первое полугодие. Среди намеченных дел значатся: презентация двухтомной "Антологии белорусской поэзии", назначенная сегодня на 16 часов; заседание секции "Возрождение русской словесности", намеченное в рамках Рождественских чтений на 31 января; расширенный секретариат "Итоги года" и встреча главных редакторов литературных изданий СП России; выездной секретариат в Крыму, посвященный вопросам взаимоотношений вер и народов, который планируется провести в марте; Гоголевская конференция, приуроченная к 150-летию со дня его кончины (20 марта); выездной секретариат в Кирове по теме: "Литература и жизнь современной провинции"; всемирный Форум поэтов; Пленум СП в Калининграде; Дни славянской письменности и культуры (24 мая); семинар молодых писателей в Башкортостане; Тютчевские и Пушкинские праздники (май-июнь) и многое другое.

В конце заседания совершенно не к месту вылез присутствовавший на нем Лев Котюков, потребовавший, чтобы мне запретили упоминать в статьях имена Владимира Сорокина и Виктора Пелевина, потому как, мол, я их этим только лишний раз популяризирую. Покончив таким образом со мной, он начал жаловаться на то, что Дорошенко закрыл двери "Российского писателя" для членов Московской писательской организации и не рассказывает об их делах. (Как будто это не стоящий во главе этой самой организации Гусев выгнал года два назад Дорошенко из руководимого им тогда "Московского литератора" за то, что тот начал публиковать в нем информацию о делах Комсомольского проспекта, 13, то бишь Правления СП России. А теперь они хотят, чтобы мы превозносили их в созданной нами взамен "Московского литератора" газете.)

Не очень понравилось мне и выступление Михаила Петровича Лобанова, сначала наехавшего на "Литгазету", а затем призвавшего наше Правление четко определиться в своем отношении к Римме Казаковой и прочим недругам, с которыми у нас иногда случаются совместные мероприятия. Я уже не понимаю, сколько нас можно призывать к баррикадам? Как будто патриотизм - это только непримиримость и противостояние со всеми, кто нам неблизок. Мы уже на этом потеряли чуть ли не всё, что у нас было...

* * *

В 16 часов началась презентация Антологии белорусской поэзии. Людей было не очень много - пара человек приехала из Минска (Алесь Владимирович Писарик и Николай Петрович Савик), кое-то пришел из посольства Беларуси (в частности Алесь Владимирович Глот), явилось десятка два москвичей (Кожедуб, Рогов, Тертычный, Сохряков, Власенко, Широков, Дорин, Облог, Фомичев и т. д.), ну и наши консультанты - Сергованцев, Рыбникова и другие. Из-за того, что белорусы очень долго говорят да ещё и читают столько своих стихов, будто это их собственный творческий вечер, официальная часть растянулась чуть ли не на два часа, а потом ещё часа два продлился фуршет. Так что домой мы с Мариной возвратились только к девяти часам вечера.

Проходя мимо нашей Марьинской церкви иконы Божией Матери "Утоли Моя Печали", мы увидели длинную вереницу счастливых людей, стоящих в очереди за сочельнической святой водичкой. Эта вода считается самой сильной из всех освящаемых в течение всего года и может храниться, не утрачивая своей силы, целый год. Но вот только у нас самих сил на то, чтобы становиться за ней в очередь, уже не оставалось...

* * *

...Вечером, почти перед самым сном, Алинка вдруг (как это с ней обычно и случается) вспомнила о том, что на завтра им дали в школе задание отыскать в книгах какую-нибудь пословицу, посвященную земле-кормилице. Я знаю, что у нас в шкафах где-то наверняка стоит несколько сборников русских пословиц и поговорок, но найти их вот так сразу мы с Мариной не смогли, а потому мне не осталось ничего другого, как продиктовать ей (якобы вычитанную мной где-то раньше) пословицу своего собственного сочинения, что я и сделал: "Если землице не поклониться, то не родится ни рожь, ни пшеница". И, говоря откровенно, разве это так уж и хуже народной мудрости?..

19 января, суббота; КРЕЩЕНИЕ Господне, Богоявление. Во Иордане крещающуся Тебе, Господи, Троическое явися поклонение: Родителев бо глас свидетельствоваше Тебе, возлюбленнаго Тя Сына именуя, и Дух в виде голубине, извествоваше словесе утверждение. Явлейся, Христе Боже, и мир просвещей, слава Тебе.

Явился еси днесь вселенней, и свет Твой, Господи, знаменася на нас, в разуме поющих Тя; пришел еси и явился еси, Свет неприступный.

Величаем Тя, Живодавче Христе, нас ради ныне плотию крестившагося от Иоанна в водах Иорданских.

* * *

Хотя сегодня большой христианский праздник и следовало бы пойти с утра всей семьей в церковь на богослужение, мне было необходимо приехать к одиннадцати часам в издательство "ГАЛА ПРЕСС" для вычитывания рукописи моей книги "Тайна двух выстрелов", которую в шесть часов утра в понедельник уже должны увозить в типографию, а потому, помолившись дома перед крещенской иконкой, я выпил чашку кофе и отправился на Загородное шоссе в издательство.

* * *

Покуда ехал в метро и трамвае, написал небольшое стихотворение, которое, хочется на это надеться, Господь зачтет мне вместо несостоявшегося посещения церковной службы. Уж если мне не удалось поучаствовать в празднике Крещения наяву, так проделаю это хотя бы в стихах. Ведь для моей души пространство поэзии - это точно такая же реальность, как и своды настоящего храма. А как же иначе? Всё, что мне не удается прожить в моей реальной жизни, я во всей полноте ощущений проживаю в своем литературном творчестве, в том числе - и в стихах. Так что... "Чем заслужу грехов прощенье? / Где сердцу пристань обрету?.. / В канун Господнего Крещенья / я к тёмной проруби иду. // И там - от всех былых страданий, / что глубже ран от палаша - / в крестообразной иордани / моя излечится душа..."

К сожалению, поездка оказалась абсолютно зряшной, так как издательство было закрыто и я два часа простоял перед закрытой дверью. Правда, успев за это время дочитать роман Анатолия Афанасьева "Гражданин тьмы", выдвинутый на премию "Национальный бестселлер". Роман интересный, но по своей сути повторяет собой ту же самую сюжетную основу, что была впервые опробована автором ещё в его "Зоне № 3". Опять вся ситуация вертится вокруг обезличивания некоторой группы населения России при помощи психотропных средств. Некий новорусский миллионер, активно участвующий в политике, создал секретную лечебницу-лабраторию по производству зомби-клонов, продаваемых затем за рубеж в качестве рабочей силы. По сути дела, это настоящая мощная империя внутри нашей России, и вообще, как пишет Афанасьев, "в криминальном, прогнившем государстве образовалось множество государств помельче, и каждое из них достигло такой плотности защиты, что не испытывало больше нужды скрываться ни от закона, ни от глаз так называемого электората". И, как и в предыдущих романах Афанасьева, против этой криминальной мощи решается выступить смельчак одиночка Антон Сидоркин. Да, он состоит на службе в особой группе бывшей госбезопасности, но его организация ему не помогает, а ещё и охотится за ним. Так что успех затеянной в романе борьбы зависит только от степени суперменства самого главного героя, и он читателя не подводит...

В то же самое время, сделавшийся уже стереотипным для прозы Афанасьева герой-одиночка, хладнокровно убивающий растлевающих и разоряющих Россию криминальных монстров, уже абсолютно не несет в себе того светлого энергетического заряда, который обычно сопутствует категории положительного героя. Ибо при всех своих вроде бы и симпатичных для читателя качествах (таких как ненависть к демократам, способность к настоящей любви, рыцарство, благородство, верность данному слову и т. п.) герой этот, к сожалению, не способен на главное, что от него требуется - на кардинальное изменение судьбы своего Отечества. Не способен, так как он действует, во-первых, втихаря, не пробуждая своими действиями сознание масс своих угнетенных сограждан; во-вторых, практически теми же методами, что и ненавидимые им бандюки, то есть не очищая землю от преступников, а только заменяя их собою; и в-третьих, в пределах одной конкретно поставленной цели (очистить город от мафии, уничтожить главу тайной лаборатории, освободить из вражьих рук любимую и так далее), с выполнением которой его борьба с несправедливостью практически тут же и навсегда прекращается.

Коротко говоря, герой Анатолия Афанасьева - это самый натуральнейший обыватель, гражданская совесть которого (как впрочем и его патриотизм, национальное самосознание, способность к подвигу и прочие чувства) просыпаются только на время защиты его частных интересов. Для того же, чтобы стать героем всенародного масштаба, ему крайне не хватает большой общенациональной идеи. Вася Теркин стал всенародным любимцем не потому, что был такой уж большой остряк, а потому, что воевал за каждого из своих читателей. А герои А. Афанасьева сражаются только за себя или, в крайнем случае, за свою бабу, но не более...

* * *

...Простояв два часа под дверями издательства, я возвратился домой и тут узнал, что директора "ГАЛА ПРЕСС" Галину Федорову увезли в больницу с микроинсультом, а потому она и не смогла прийти на встречу со мной. Марина говорит, что это влияние начавшегося день назад попятного Меркурия, который при этом движении замедляет все дела.

Вечером ко мне домой приехала сотрудница издательства Оля и передала для вычитывания рукопись...

* * *

В сегодняшнем номере газеты "Трибуна" опубликована статья об очередной реформе в армии, в результате которой офицеров лишают компенсации за подоходный налог, пайка, права бесплатного проезда и коммунальных льгот, а взамен этого увеличивают на незначительную сумму их оклады. Наша армия уже более двадцати лет является воюющей, солдатские гробы идут со всех концов России непрерывным потоком, а боевые выплаты до сих пор удается вырвать только через суд, компенсации семьям за погибших выплачивают копеечные... Не удивительно, что люди в погонах начали поддерживать возглавляемую Виктором Анпиловым "Трудовую Россию".

20 января, воскресенье. До обеда закончил просмотр верстки своей книги и в три часа дня мы все втроем отправились на Загородное шоссе отдавать её в издательство. Чтобы не делать три пересадки в метро, мы доехали сначала до станции "Крестьянская Застава" и, выйдя из неё на поверхность, двинулись оттуда на трамвае № 38 прямо до издательства, присматриваясь по пути к пересекаемым районам на предмет выбора места жительства для возможного переезда. Дело в том, что Алинку нужно увозить из нашего района, так как у неё там развивается аллергия, и поэтому нам приходится прощупывать варианты предстоящего впереди обмена квартиры...

...Выезжая из дома, мы планировали после поездки в издательство хотя бы немного погулять по Москве, но Марина вдруг засомневалась, выключила ли она плиту на кухне, а потому все мысли о прогулках практически тут же вылетели из головы и, отдав Оле рукопись со своими пометками, мы поспешили обратно домой. Слава Богу, с плитой все было в порядке и наши тревоги оказались напрасными.

* * *

Поужинав, я взял в руки подаренную мне в пятницу белорусским поэтом Алесем Писариком книгу "На острове волшебной амазонки" и перевел на русский язык стихотворение "У древнего валуна": "Дно родника, как правда, светит. / Вкруг валуна - который год! - / седой курган костями метит / пути на запад и восход. // Кто тут гулял - тот был не промах, / и хоть полынь скрывает сны, / но ходит дрожь в ветвях черемух / и слезы капают с сосны. // Трубящий рог доныне режет / слух, обострившийся в ночах, / и ясно слышен звон и скрежет / непобедимого меча..."

После этого я до самого сна читал переизданную уже третий раз книгу Натальи и Дмитрия Зимы "Расшифрованный Нострадамус. Предсказания сбываются?!" Она действительно содержит в себе очень интересную информацию, несущую пугающие пророчества о нашем будущем, но меня сильнее всех предсказанных Нострадамусом катастроф и бедствий страшит сам факт того, что в этой жизни уже ничего нельзя изменить. Если, как показывают авторы книги, сделанные четыре века назад Нострадамусом пророчества сбываются с неотвратимой точностью, то в чем тогда, спрашивается, смысл жизни и роль человека в истории? Ведь получается, что, как ты себя ни веди, как ни молись или ни греши, а жизнь идет, подчиняясь только какому-то своему неведомому плану, и от наших поступков - не зависит? Что-то здесь, по-видимому, все же не так...

21 января, понедельник. Сегодня были с Мариной в зале Церковных соборов Храма Христа Спасителя на вручении ежегодных премий Международного Фонда единства православных народов, вручаемых за выдающуюся деятельность в этой области. Лауреатами (или, как говорит Алексий II, "ляуреатами") за 2001 год стали: Святейший Патриарх Сербский Павел, Президент Российской Федерации В.В. Путин, председатель Национального Собрания Республики Армения А.А. Хачатрян, заместитель Премьер-министра Правительства Ливана Исам Михаил Фарес и Европейская Межпарламентская Ассамблея Православия (ЕМАП).

Премии вручали Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II и Президент Фонда единства православных народов В.А. Алексеев. Тут же были Г. Селезнев, В. Жириновский, В. Рушайло, Н. Бурляев и другие известные лица. Надо сказать, что мероприятие оказалось весьма-таки многолюдным (нам даже не хватило мест в зале, так что пришлось сидеть на приставных табуреточках) и при этом до утомительности скучным, а главное - на него по какой-то причине не смог (или не захотел) явиться В.В. Путин, ради которого-то все в основном сюда и пришли, и это, как мне кажется, сильно ударило по рейтингу проводимой акции. Ведь присутствие или отсутствие Президента на каком либо мероприятии - это не просто факт как таковой, но очень знаковое явление для политической жизни России, дающее понять об отношении Путина к тем силам, которые это мероприятие проводят. И если он считает возможным уделить половину своего дня на то, чтобы присутствовать на открытии московской синагоги, но не может найти пяти минут, чтобы перейти через дорогу из Кремля в Храм Христа Спасителя и получить из рук Патриарха премию, то это, наверное, о чем-нибудь да говорит...

После церемонии вручения состоялся концерт - звучали Бородин, Глинка и тому подобные вещи. А на выходе из зала каждому вручили по небольшому подарку, состоящему из буклетов о деятельности Фонда единства православных народов, комплекта журналов "К единству" (в одном из которых оказалось интервью Марины с киноактером Николаем Бурляевым) и книги И.С. Шмелева "Богомолье".

* * *

...Где-то около полуночи позвонила из Питера Ирэна Сергеева обижается, что других питерских поэтов в Москве печатают, а её нет. Просила восстановить справедливость и помочь ей с публикацией стихов в "Роман-журнале, ХХI век" или в "Дне литературы".

22 января вторник. Остался нынче дома, чтобы поработать над информационной полосой для очередного выпуска газеты "День литературы", а если успею, то и над другими вещами, благо, их накопилось немало...

(Читая утром молитвенное правило, опять обратил внимание на обилие внутренних рифм, таящихся в псалмах и молитвах. Приведу здесь для примера, один только псалом 50, в котором это очень хорошо видно: "Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих ОЧИсти беззаконие мое. НаипАЧЕ омый мя от беззакония моего и от греха моего ОЧИсти мя; яко беззаконие мое знаю, и грех мой передо мною есть выну. Тебе единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих; яко да оправдишися во словесех Твоих, и победиши внегда судити Ти. Се бо, в беззакониих зАЧАт есмь, и во гресех роди мя мати моя. Се бо, истину возлюбил еси; безвестная и тайная премудрости Твоея явил ми еси. Окропиши мя иссопом, и ОЧИщуся; омыеши мя, и пАЧЕ снега убелюся. Слуху моему даси раджость и веселие; возрадаются кости смиренныя. Отврати лице Твое от грех моих и вся беззакония моя ОЧИсти. СердцЕ ЧИсто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей. Не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отыми от мене. Воздаждь ми радость спасения Твоего и Духом ВладЫЧнИм утверди мя. НаУЧУ беззаконныя путем Твоим. И нЕЧЕстивии к Тебе обратятся. Избави мя от кровей, Боже, Боже спасения моего; возрадуется язык мой правде Твоей. Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою. Яко аще бы восхотел еси жертвы, дал бых убо: всесожжения не благоволиши. Жертва Богу дух сокрушен; сердце сокрушенно и смиренно Бог не унИЧИжит. Ублажи, Господи, благоволением Твоим Сиона, и да созиждутся стены Иерусалимския. Тогда благоволиши жертву правды, возношения и всесожегаемая; тогда возложат на олтарь Твой тельцы." И это - не считая таких созвучий как "Боже множеству", "уничижит - ублажи" и им подобных.)

...Попил вместе с Алинкой чаю и, провожая её на лифте вниз, спустился в подъезд и взял пришедшую почту. В свежем номере газеты "Трибуна" напечатана острая статья о Чеченской войне, в которой справедливо замечается, что наши генералы то и дело уверяют нас, что в Чечне не осталось ни одного крупного бандформирования, а там опять и опять происходят диверсии, теракты и боевые стычки. Вот только на днях все СМИ сообщали о завершении очередной крупной "зачистки" райцентра Аргун, а сегодня там произошло очередное покушение на представителей администрации, машины которых прямо в центре города были обстреляны из пулемета.

* * *

Целый день просидел перед компьютером, составляя информационную полосу для февральского выпуска "Дня литературы". Кроме этого, фактически, ничего больше сегодня сделать и не успел, хотя намечал много - хотел начать писать и очередной обзор "Жизнь журналов", и рецензии для Большого жюри премии "Национальный бестселлер". (О своих романах я уж и не говорю - до них теперь руки дойдут не скоро...)

Вечером включил телевизор и увидел в новостях, как на вручении каких-то наград Путин долго и с удовольствием обнимался с Михаилом Боярским и Михаилом Жванецким. На это у него времени предостаточно, а вот на участие в православных мероприятиях - не нашлось. Уж не боится ли он, чтобы заокеанские контролеры не заподозрили его в излишней русскости?..

23 января, среда; память святого Феофана, Затворника Вышенского. Святый Феофане Затворниче, моли Бога о нас! Господи, помилуй; Господи, помилуй; Господи, помилуй! Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу!

Погода на улице чудовищная. По телевизору сообщают, что все Приморье завалено снегом, Костя Рассадин звонил вчера из Тольятти и сказал, что у них там стоит пятнадцатиградусный мороз, а у нас уже неделю держится температура плюс два градуса и все тротуары залиты водой. И это крещенские морозы?!.

* * *

...Сегодня мне на работу позвонил некий кинорежиссер Георгий Николаев, который сказал, что хочет со мной о чем-то побеседовать. Завтра я решил остаться дома и "поработать с документами" - то есть закончить подготовку информационной полосы для "Дня литературы", написать несколько писем и заняться другими текущими делами, поэтому договорились с ним встретиться в пятницу у меня в кабинете.

Заходил Николай Дорошенко, дал вычитать стенограмму моего выступления на обсуждении романа Михаила Попова "Гости съезжались на дачу или план спасения СССР", которую он публикует в следующем номере. Попросил также написать для "Российского писателя" пару страниц размышлений о живописи Филиппа Москвитина, выставка которого открылась у нас в Правлении ровно неделю назад.

В вышедшей сегодня "Литературке" дана информация о проведенных мною вечерах Рассадина и белорусской поэзии.

Перед уходом домой зашел в редакцию "Роман-журнала" и передал Марине Ганичевой свой разговор с Ирэной Сергеевой. Она сказала, что ей стихи Ирэны Андреевны нравятся и она готова их напечатать, но попросила, чтобы я их для неё нашел, а то лежавшая в редакции подборка где-то затерялась. Так что мне же теперь нужно ещё и подбирать для печати её стихи. Ну да ладно уж...

25 января, пятница. В час дня приходил кинорежиссер Георгий Николаев, рассказал о своих кинопроектах, поговорили о том, что можно сделать, чтобы они могли стать реальностью. После его ухода я зашел к Сергею Котькало и попросил его показать мне в Интернете сайт Геннадия Гацуры "Писатели Москвы и Московской области". Когда он открылся, я был просто поражен - это так здорово! Во-первых, очень красивый веб-дизайн, а во-вторых, так все удобно. Нашел на сайте свою страничку, на которой размещены мое фото, биографические данные и повесть "По дороге с поля". Не зря я, значит, отдал Геннадию триста рублей на содержание этого сайта.

Очень красиво выполнен также сайт "Русское Воскресение", которым руководит Котькало, хотя там и гораздо меньше литературных материалов - в основном православные.

Перед концом рабочего дня мне показали в канцелярии ответ губернатора Ленинградской области В.П. Сердюкова на наше письмо с просьбой дать стипендию поэтам Н. Рачкову и В. Шемшученко. Он пишет, что и так много тратит на писателей, так что, мол, обойдутся как-нибудь без стипендии...

* * *

...Дома просматривал накопившуюся за эти дни почту. Последние номера газет "Завтра", "Время" и "Слово" посвящены вопросу о беспризорных детях в России, которых сегодня насчитывается около двух миллионов. Думаю, что эта цифра перечеркивает собой все самые убедительные слова о преимуществах демократии в России по сравнению с низвергнутым ею социалистическим строем...

26 января, суббота. Прочитал в "Литературной России" статью известного среди любителей фантастики писателя Станислава Логинова "О графе и графоманах или Почему я не люблю Льва Толстого", в которой автор на анализе произведений Льва Николаевича для детей доказывает его полную литературную несостоятельность. В частности, он разбирает рассказ Толстого "Черепаха", действительно, абсолютно нелепый и беспомощный как с точки зрения морали, познавательности, так и всего прочего, да к тому же ещё и написанный невероятным суконным языком, изобилующим бесконечными повторами одних и тех же слов (например, в шести первых предложениях три раза подряд употреблено слово "пошел", один раз слово "шел", три предложения подряд начинаются с местоимения "я" и так далее). В рассказе нет ни какой бы то ни было идеи, ни каких-нибудь важных мыслей или образов, ни даже просто полезной информации. Уж какая там информация, если сказано, что черепаха "бежала"?..

Автор также приводит в пример рассказ Толстого "Косточка", в котором описывается, как мать героя пересчитывает перед обедом стоявшие на столе в вазе сливы и обнаруживает, что одной (!) сливы не хватает. Помню, меня тоже с самого детства поражала эта сцена - я не мог себе представить того, чтобы кто-то пересчитывал перед едой сливы. Зачем? Мы всегда жили очень небогато, но чтобы мама пересчитывала такую мелочь, как сливы, этого я не помню.

Короче, надо признать, что статья Логунова написана очень дерзко и не бездоказательно, в определенной логике автору не откажешь. Толстой во многих своих вещах (особенно детских) и вправду излишне дидактичен, скучно нравоучителен и при этом довольно нередко гораздо более далек от истины, чем адресаты его рассказов. Хотя при всем при этом нельзя не поразиться ни глубине поднимаемых в его романах проблем, ни психологизму создаваемых им по ходу сюжета ситуаций. Вот и получается, что, с одной стороны, у меня нет ни единого контраргумента для того, чтобы опровергнуть выводы Логунова, а с другой, весь мир до сих пор читает книги Льва Толстого и говорит, что это величайший писатель России. Ну не дивны ли дела Твои, Господи?..

* * *

Днем звонил из Минска поэт Алесь Писарик, просил перевести для московского издания его стихи, а также узнавал, нет ли возможности снять у нас в Правлении комнату порядка 20 кв. метров под офис Ассоциации творческой интеллигенции "Духовное возрождение" и редакции белорусско-русского журнала. Вечером я позвонил домой В.Н. Ганичеву и передал эту информацию ему.

* * *

...До самой ночи переводил пятичастевое стихотворение Писарика "Душа хоронит имена". Вот его заключительная часть:

"...Горят имена на граните. / Пичуга в листве мельтешит. / (Как будто - то к Богу в обитель / душа чья-то к ночи спешит.) // Но, словно дитя в колыбели, / я вдруг разбудил тишину, / и памяти струны запели, / поймав дорогую волну. // Теперь эту боль не потушишь. / Гляжу на кладбищенский прах - / и свечечки тают, как души, / в холодных еловых руках. // Смеркается. Прячутся птахи. / Уходит народ по домам. / И призраки, точно монахи, / выходят к могильным холмам..."

27 января, воскресенье. К 14 часам поехал в Государственный Кремлевский Дворец на открытие Десятых Международных Рождественских чтений. Приехав с некоторым запасом времени, я немного погулял под Кремлевскими стенами и даже сочинил об этом небольшое стихотворение ("...Непривычен зимой Александровский сад, / где картавые галки о власти судачат, / а с корявых ветвей клочья снега висят, / словно белые флаги, сигналя о сдаче. // За Кремлевским Дворцом потерялись кресты. / Где-то воет мотор, как январская вьюга. / Да вдоль стен на лошадках гарцуют менты, / на ходу анекдотами теша друг друга..."), после чего отстоял минут двадцать в очереди и, пройдя некоторый формальный досмотр, отправился во Дворец.

Знакомых писателей там было немного, я встретил только В.Н. Ганичева с его Светланой Федоровной, Ивана Есаулова, Сергея Котькало да редактора самарской газеты "Благовест" Антона Жоголева. Во время моей жизни в Самаре он печатал в этом издании мои стихи и прозу, несколько раз брал у меня большие интервью. На мой взгляд, это и до сегодняшнего времени одна из лучших православных газет России, очень тонко сочетающая в себе занимательность подаваемого материала с православной нравственностью и просветительством...

В 15-00 всех пригласили в зал.

В былые годы он предназначался главным образом для проведения съездов КПСС, ВЦСПС, депутатов Верховного Совета и других официальных мероприятий, а сейчас в нем идут эстрадные концерты и детские утренники. В год 2000-летия христианства мы были тут с Мариной на встрече В.В. Путина с интеллигенцией, сегодня - зал отдан под Рождественские чтения...

Церемония открытия началась со вступительного доклада Патриарха Алексия II, говорившего о зле, которое продолжает идти к нам с экранов телевидения; о том, что США поснимали с проката все свои фильмы о жестокости и терактах, а у нас только заикнешься об этом, тебя сразу обвинят в посягательстве на свободу творческого самовыражения; о программах полового воспитания, которые продолжают развращать наших детей в школах; о двух миллионах малолетних беспризорников, лишенных возможности учиться грамоте; о том, что пора вводить основы православной морали во все государственные школы, и о многом, многом другом. "Православие, - сказал он, - это не идеология, а жизнь, полная любви. К Богу, к людям, и ко всем Божьим творениям..."

Практически о том же говорил и выступавший вслед за ним министр образования Российской Федерации В.М. Филиппов, хотя, слушая его речь, меня так и подмывало крикнуть с балкона, почему же он, будучи таким единомышленником патриарха, до сих пор не помог ему ввести в школах курс изучения основ православной морали и не запретил преподавание полового воспитания?..

Потом ещё была зачитана приветственная телеграмма, которую в адрес Оргкомитета Чтений прислал из другого конца Кремля А.С. Волошин. А потом я ушел. Дома лежит больная ангиной Алинка, ждут десятки недописанных статей, а я буду здесь тратить время на выслушивание ни к кому не адресованных речей? Какой прок говорить о вреде сегодняшнего российского телевидения перед теми, кто его не смотрит? (А в зале были в основном священники да их паства). Что толку возмущаться ростом беспризорности, если этого не слышит ни один из представителей власти? Тот же Филиппов наверняка не придет на секционное заседание, где ему можно было бы напрямую напомнить и о процветающем в Ярославской области половом воспитании (читай - развращении) детей в школах, и о том, что учителям и писателям приходится бороться за каждый час преподавания литературы в школах и за каждого русского классика в школьной программе! А здесь что ж? Здесь царит одностороннее вещание в зал, без обратной связи. С докладами я потом смогу ознакомиться и в газетах...

* * *

...Покуда гулял в Александровском саду, пришла идея создания журнала "ДИВ", расшифровывающегося как "Дневники. Интервью. Воспоминания". Судя по тому, как разлетаются мемуарно-автобиографические книги известных артистов, политиков, ученых и писателей, это был бы сегодня один из самых читаемых журналов. Как впрочем и придуманный мною ранее журнал "Остров КРИТ и k", в котором бы печатались литературно-критические и литературоведческие статьи, эссе, письма, воспоминания, рецензии, обзоры и другие произведения жанра нон-фикшн.

* * *

...Вечером посмотрели с Мариной кусочек какого-то американского фильма, в сюжетной основе которого лежит заболевание героя СПИДом и вытекающие для него из этого последствия. Увы, в мире сегодня уже столько страдающих этой болезнью людей, что скоро из них начнут складываться некие самостоятельные сообщества. Прямо этакие настоящие СПИДо-расы. Или просто: спидорасы.

В последних новостях также сообщили, что в Шелковском районе Чечни по не установленной пока причине рухнул вертолет Ми-8 с 14 человеками на борту, среди которых были заместитель министра МВД по Южному федеральному округу генерал-лейтенант М. Рудченко, командующий группировкой ВВ МВД РФ в Чечне генерал-лейтенант Н. Гаридов, а также группа высших офицеров МВД и солдаты охраны. Среди возможных причин случившегося называют выстрел с земли, срабатывание взрывного устройства на борту и техническую неполадку вертолета.

* * *

Продолжаю находить в старых блокнотах свои ранние стихи, которые и издавать отдельной книжкой уже поздно, и терять вообще жалко.

"Баб-гора": "Как телевышка, смотрит - буровая. / Цепляя краем за верхушки сосен, / садится солнце красным караваем / за эту гору в золотую просинь. // Закат огнем поджег берез макушки / и кедры в небо высятся столбами. / ...Здесь двести лет назад тому старушка / пошла за ягодой... а может - за грибами. // Тайга листвой шуршала, и ручьями / журчала так же, как и в наше время, / но вместо визга пил, машин рычанья - / скрипели ревматичные деревья... // Судьбу старушки знают только месяц / да звезды, что вокруг сгрудились роем. / Но с той поры вокруг горы всю местность / зовут доныне люди "Баб-горою". // По ней дороги, как лоза, кривые / ведут к палаткам, рудникам и драгам, / как телевышки, встали буровые, / лишь так же с неба льется солнца брага. // Да иногда, в прозрачный вечер летний, / вдруг всхлипнет птица на сосны макушке, / как будто к нам летит через столетья / плач одинокой маленькой старушки... // ...А у костра, из кружек чай хлебая, / геологи сидят до ночи поздней. / Вокруг - тайга туманно-голубая / да в небо искры рвутся к сестрам-звездам. // В глуши о чем-то тихо кедры бредят. / Я отдыхаю от жары и гнуса. / И лишь боюсь сильнее, чем медведя, - / что эта жизнь / придется мне по вкусу..."

"Зной": "Широкий Лог, чуть дальше - Ангара. / Жара. / Палатка разогрета солнцем. / Визг бензопил ликующий несётся. / Под тягачами стонет Баб-гора. / И топора / иканье раздается, / и древо гнется, / и летит кора. / И спят ветра, / и зной потоком льется, / и гнус повсюду черной тучей вьется, / и проклинают полдень шофера... // И лишь когда вечерняя пора / земли горячей ласково коснется / и тонкий месяц с неба улыбнется, / и не пищит вокруг ни комара... // Дым сигарет да песни у костра... / По полведра / густого чая пьется... / И сердце сладко-сладко окунется, / как в глубь колодца, / в негу до утра... // А там опять - жара, жара, жара."

28 января. Решил остаться дома. У Алинки никак не пройдет сильная ангина и надо кому-то быть с ней и следить, чтобы она вовремя принимала лекарства, а то сама она ни о чем не помнит. Из-за этого я целыми днями сочиняю ей небольшие стихотворные экспромты, напоминающие о необходимости умываться, заправлять после сна кровать, убирать в комнате и так далее. Марина записывает всю эту дребедень и говорит, что из этого может получиться хорошая книга - скажем, "Разговоры с дочкой" или что-нибудь в таком духе. Вот и сегодня, услышав, как она хвалит Алинку за успехи в овладении английским языком, которым они прямо с утра занимались, я, вставая с постели, сказал Алинке: "Сумма знаний твоих нарастает. / Пусть она, как сугроб, не растает".

- Ты бы записывала все папины советы, - подсказала ей Марина,

Но Алинка в ответ на это только врубила вибрирующий сигнал пейджера, с которым она играет все время, как со звуковой игрушкой.

- А вот пусть он сочинит мне сейчас стишок про пейджер! - потребовала она.

Мне - что о пейджерах, что о рейнджерах, все равно, и я сразу же продекламировал: "Пикал пейджер все утро у Али... / Как меня эти звуки достали!.." (А про себя добавил: "Был бы я погрубей, то давно - / уронил эту штуку в окно!") Минуту подумав, Алинка начала говорить мне свой ответ: "Нет, не пикал мой пейджер с утра..." - но, почувствовав секундную паузу в её ответе, я тут же за неё закончил: "...а гудел, как в лесу мошкара". Мы, как всегда, немного поспорили, а потом я ей сказал, что она не обязательно должна оправдываться за свои пристрастия, наоборот, если речь идет не о подлостях, то она имеет полное право отстаивать свою позицию, гордо заявляя: "Да, пиликал мой пейджер с утра! / Но мне нравится..."

"...Эта игра", - закончила за меня Алинка.

* * *

В вечерних новостях сообщили, что в возрасте 95 лет в Стокгольме умерла писательница Астрид Линдгрен, создавшая книги "Малыш и Карлсон" и "Пеппи Длинныйчулок". Сегодня же американская подводная лодка "Гринвилл" (класса "Лос-Анджелес") столкнулась с кораблем американских ВМС, нанеся ему пробоину. После этого оба судна уползли своим ходом в доки на ремонт.

Интересно, что почти ровно год тому назад, 10 февраля 2001 года, эта же самая "Гринвилл" при неожиданном всплытии протаранила японский рыболовецкий траулер "Эхиме-мару", на борту которого помимо 20 членов команды находилось также 13 несовершеннолетних учащихся и два преподавателя. То ли этой субмариной управляет пьяный экипаж, то ли имеет место какой-то дефект в системе её управления...

А в Москве сегодня вручали учрежденную ещё Борисом Березовским и им же до сих пор финансируемую премию "Триумф", которой в числе прочих удостоилась и Татьяна Толстая, заметку о романе которой "Кысь" я в прошлом году опубликовал в "Литературной газете".

29 января, вторник. Сегодня Ганичев два раза собирал у себя всех секретарей. Первый раз мы обсуждали открытое письмо Путину с требованием выделить один канал ТВ под русские духовно-культурные программы (чуть позже мы узнали, что практически тем же сегодня было озабочено и руководство Русской Православной Церкви, подавшее от имени своего издательского отдела заявку на получение 6 канала), а второй раз - говорили о необходимости обращения к народу и Президенту России по поводу царящего в стране разгула преступности. "Дерево узнаете по плодам его", - сказал нам Господь. Вот мы и видим сегодня плоды отмены смертной казни, приведшие к полной разнузданности криминала, торжеству насилия, неслыханному распутству, наркоторговле, попранию всех нравственных устоев, законов и норм морали...

* * *

В перерыве между нашими летучками приходил мой земляк из Донбасса Владимир Пимонов, выпускающий здесь в Москве небольшой литературный журнальчик "Родомысл", представляющий донбасских авторов. В предыдущем номере газеты "День литературы" я опубликовал о нем свой отклик: "Донбасс всегда был охоч до подхватывания разных передовых идей - что в смысле развития стахановского движения, что в плане освоения забастовочного движения. Не удивительно, что именно в этом регионе Украины появился и новый литературный журнал, имеющий сразу две редакции: одну, возглавляемую Александром Кораблевым, в Донецке, а другую, под руководством Владимира Пимонова, в Москве. Учредителем же издания значится отдел культуры исполкома города Енакиева.

"Родомысл" № 2 (4) за 2001 год открывается приветственным словом писателя Владимира Крупина, и это говорит о том, что его создателям не безразлично признание московских авторитетов, а значит, они ориентируются на настоящую литературу, в которой собираются существовать "всерьез и надолго". Из знакомых по доперестроечной поре имен в журнале присутствуют Леонид Талалай, Борис Ластовенко, Наталья Хаткина, Иван Костыря... Очень много имен незнакомых (надо полагать, молодых, но в журнале отсутствуют биографические справки, и поэтому узнать что-либо о его авторах невозможно) - Олег Губарь, Сергей Жадан, Владимир Авцен, а то и просто Глумер.

Говорить о сложившемся творческом лице журнала ещё очень рано, так как никакой отчетливой концепции в нем пока что не просматривается, но зато, словно играющая брага через край бочки, из него хлещет на читателя избыточная творческая энергия, а это свидетельствует о том, что в Донбассе перестают думать о забастовках и начинают думать о реализации данного каждому из нас от Бога таланта. И это - не может не вселять в душу добрых ожиданий и чувства благодарности к создателям и издателям нового журнала."

Поговорили с ним о его творческих и личных проблемах, я сводил его в редакцию "Роман-журнала, ХХI век" и познакомил с Сергеем Перевезенцевым и Мариной Ганичевой, которые дали ему несколько экземпляров журнала с рецензией В.Н. Крупина на один из выпусков "Родомысла". Свел его также с Сашей Дориным, который пообещал опубликовать заметку о журнале в "Российском писателе". Расставаясь, я пообещал ему предоставить для последующих номеров материалы московских авторов, ну и вообще договорились в дальнейшем не терять друг друга из вида...

* * *

...Вечером, опираясь на наброски Марьяны Васильевны, набрасывал примерный состав "Антологии переводов украинской поэзии", которую мы затеяли выпустить с издательством "Русский Двор". С учетом того, что, помимо широко известных и уже не раз переводившихся на русский язык украинских поэтов, антология должна представить также волну репрессированных в тридцатые годы авторов, а также творчество уморенного в тюрьме уже в восьмидесятые годы Василя Стуса и произведения молодых поэтов-модернистов, получился весьма-таки внушительный (хотя пока и неполный) список:

Иван Вышенский, Мелетий Смотрицкий ("Перенос, или плач Святой Вселенской апостольской Восточной Церкви", 1610 г.), Памва Берында ("На Рождество Господа Бога...", 1616 г.), Феофан Прокопович ("Сатирическая коляда"), Григорий Сковорода (1722-1794 гг., "Всякому городу нрав и права", "Сад божественных песней"), Иван Котляревский (1769-1838 гг., поэмы "Энеида", "Наталка-полтавка", "Солдат-заброда"), Петро Гулак-Артемовский (1790-1865 гг., басня "Баран и пес", баллада "Рыбак"), Евген Гребенка (романсы; поэма "Богдан"; лирика), Леонид Глебов ("Стоит гора высокая..."), В. Забела ("Гляжу я на небо..."), П. Кулиш (поэмы), Русская троица (Буковина) - Иван Вагилевич, Маркиян Шашлевич, Яков Головацкий ("Русская Днестровая"), М.А. Максимович ("Сборник украинских песен"), Тарас Шевченко (1814-1861 гг.), А.С. Афанасьев-Чужбинский (1817-1875 гг.), Г.С. Кузьменко (1831-1867 гг.), П.П. Чубинский (1839-1884 гг.), Я.И. Щоголев (1823-1898 гг.), Степан Руданский ("Повей, ветер, на Вкраину..."), В.С. Кулик (1830-1870 гг.), А.А. Навроцкий (1823-1892 гг.), Иван Франко (1856-1916 гг., "Смерть Каина", "Моисей" и др.), Павло Грабовский (1864-1902 гг., "По Сибири", "Кобза" и т. д.), Иван Рудченко, Олесь Федькович, Михайло Старицкий (1840-1904 гг.), Иван Манжура (1851-1893 гг.), Алёна Пчелка, Леся Украинка, А. Олесь (А.И. Кандыба), Максим Рыльский (1895-1964 гг.), Павло Тычина (1891-1967 гг.), К.М. Эллан (Блакитный), В.Г. Чумак, Василь Симоненко, Микола Бажан. А.Ф. Досвитный, Т.К. Кулик, Б. - И. Антонич, Мыкола Хвыльовый, Мыкола Зеров, Леонид Первомайский, Валерьян Полищук, Андрей Малышко, Мыкола Нагнибеда, Любомир Дмитренко, Павел Беспощадный, Степан Олейник, Платон Воронько, Александр Пидсуха, Дмитро Павлычко, Иван Вырган, Любовь Забашта, Василь Швец, Наталья Забила, Виталий Коротич, Лина Костенко, Иван Драч, Мыкола Сынгаевский, Борис Олейник, Мыкола Винграновский, Владимир Коломиец, Павло Мовчан, Василь Стус, Тарас Мельничук, Леонид Талалай, Иван Дрозд, Виктор Баранов ("Притча о поэте и сытом народе"), Петро Куценко, Виктор Терен, Тарас Девдюк, Оксана Забужко и иолодые поэты сегодняшней Украины.

* * *

...Только перед самым сном вспомнил, что был сегодня приглашен на творческий вечер режиссера театра и кино, поэта и журналиста Антона Васильева, мужа певицы Татьяны Петровой. Но к 18 часам я все равно не успел бы в Центральный Дом Российской Армии, где он проводился. Увы...

* * *

...И опять - вынырнувшие откуда-то из памяти стихи из моих старых блокнотов:

"Лёвка": "Ну что за трелёвка - / без Лёвки? / Без Лёвки, / что дьявольски ловкий, / хоть сам - только шея да уши, / да рой золотистых веснушек. // Откуда в нем столько сноровки? / Он бог, он король чокеровки, / хоть сам - чуть потолще от троса, / хоть сам - лишь в зубах папироса. // Но вновь - на участке, в столовке / всё слышится: "Лёвка" да "Лёвка". / "Орёл!" "Не боится работы!" / "Умеет травить анекдоты!" / "Всегда угостит папиросой!.." / Ну в общем - душа леспромхоза! // А Лёвка порхает, как птица, / а сам потихоньку косится / тайком на учетчицу Таню... / И смена плывет, как в тумане / отлаженным будничным тактом: / есть хлыст, тонкомеры и трактор, / вокруг мужики и трелёвка, / и должен он помнить: он - Лёвка! // И ловко летает он с тросом, / и лихо дымит папиросой, / и бодро рычат лесовозы: / "Ай, Лёвка! Душ-ша леспр-р-р-ромхоза!" // Ай, Лёвка! Улыбка и уши, / да рой золотистых веснушек, / да вихров пылающий кустик, / да взгляд с незамеченной грустью... // Откуда он в этом-то парне? / Быть может, учетчице Тане / причина той грусти известна? / А может - лишь тихому лесу, / где шепчут печально березы: / "Ах, Лёвка, душа леспромхоза..."

30 января, среда. В 12 часов дня у нас на Комсомольском проспекте в рамках Десятых Международных Рождественских чтений состоялся круглый стол по теме "Православие и Интернет", который вел Сергей Котькало.

В сегодняшней "Литературке" наконец-то опубликованы интервью Марины (под псевдонимом "Марина Ларина") с Левоном Григоряном, а также рецензия Надежды Горловой на книгу Александра Малиновского "Радостная встреча".

* * *

...Придя вечером домой, составлял новый вариант замысленного нами вчера на секретариате "ВОЗЗВАНИЯ К НАРОДУ И ПРЕЗИДЕНТУ РОССИИ", так как написанный кем-то ранее проект Ганичеву по какой-то причине не понравился. Итак:

"Дорогие соотечественники! Уважаемый Владимир Владимирович!

С огромной болью в сердце мы вынуждены заявить, что сегодня наше Отечество снова - уже в который раз за свою историю! - оказалось на грани смертельной опасности, грозящей нам не откуда-то из-за границы (хотя и оттуда к нам идут не одни только добрые советы), а что особенно страшно изнутри нашей собственной державы. Имя этой опасности - КРИМИНАЛЬНЫЙ БЕСПРЕДЕЛ, а расцвесть ему помогли бездействие и неэффективность нашей судебно-правовой системы.

Достаточно взглянуть на то, чем обернулось для России введение моратория на смертную казнь за уголовные преступления, и отпадет всякая необходимость в выслушивании любых аргументов в пользу этого поспешно принятого российскими властями решения. Обратимся к цифрам, которые, как известно, говорят сами за себя (тем более, что за каждой из них - чья-то искалеченная, а то и преждевременно оборванная жизнь и слезы близких людей). Так в 2001 году в Российской Федерации от насильственной смерти и самоубийств погибло 50 тысяч человек, от дорожно-транспортных происшествий и ЧП на дорогах - 70 тысяч человек, и от недоедания, переохлаждения, алкогольного и наркотического отравления, а также всевозможных заболеваний, включая СПИД - более 700 тысяч человек.

Мы не просто вымираем как нация, нас открыто убивают сегодня прямо на улицах наших родных городов, в подъездах домов, где мы выросли, а иногда и в своих собственных квартирах, и при этом почти никто и никогда не несет ощутимой уголовной ответственности за совершенное. Складывается такое впечатление, что наша милиция крайне не заинтересована в эффективной борьбе с преступными группировками и нередко сращивается с ними, суды коррумпированы, а прокуратура близорука. А потому так безнаказанно гремят по России выстрелы и так обильно проливается человеческая кровь. Преступность превысила сегодня все допустимые пределы: процветают наркомания и проституция, расхищаются национальные достояния и недра страны, а наш золотой фонд, надежда России - её дети - пополняют собой двухмиллионную армию беспризорников, которые становятся легкой добычей наркоторговцев, преступников и поставщиков "живого товара" для борделей всего мира...

Думается, что каждому, в ком остается ещё хотя бы малая капля совести, сегодня ясно, что дальше так продолжаться не может. Необходимо срочное принятие мер, которые бы положили конец разгулу преступности и обеспечили народу его дарованное от Господа право на жизнь и на безопасность. Страна, в которой бездействует Закон, это не страна. Поэтому мы обращаемся к Президенту и Правительству России с требованием немедленно отменить мораторий на смертную казнь, способствующий разгулу криминала, и заняться реальной, а не декларируемой борьбой с бандитизмом и организованной преступностью, очистить российские суды и органы МВД от коррумпированных лиц и ужесточить наказания за все виды преступлений, особенно за организацию наркоторговли и малолетней проституции.

И ещё - обязательно установить контроль народа над СМИ, и в особенности над телевидением, которое как раз и готовит будущих преступников, развращая умы подрастающего поколения своими аморальными и бесчеловечными программами.

К сожалению, ни одно из существующих сегодня в России правозащитных движений не защищает наш народ от криминального беспредела, а потому мы обращаемся к народу России с призывом создать Движение "За справедливость, социальный порядок и безопасность личности". Порядок на улицах наших городов и оборона наших домов от бандитов - необходимы в первую очередь нам самим, а потому нужно вспоминать положительный опыт прежних десятилетий и организовывать свои народные дружины.

Если же власть в лице Президента и Правительства РФ не способна услышать голос народа и заняться восстановлением в стране надлежащего Порядка и Закона, мы призываем всех объявить март этого года месячником массовых манифестаций и митингов в поддержку изложенных выше требований. Жить в стране, превращающейся в бандитскую зону, больше невозможно - своим молчанием мы обрекаем на криминальное рабство не только себя, но и наших детей и внуков. Так скажем же наше "НЕТ" преступности хотя бы во имя их будущего. И скажем наше категорическое "НЕТ" власти, если она окажется не способной обеспечить самое главное право своих граждан - ПРАВО НА ЖИЗНЬ."

* * *

Из рифм сегодняшнего дня:

1. Приобщение к литературе / возвышает, бля, душу, в натуре...

2. Одни собой в Чечне рискуют, / другие - голых баб рисуют...

3. Не поеду в Баден-Баден - / вдруг там лечится бен Ладен?..

4. Все дерьмовые идеи / к нам идут из Иудеи...

(Если этот дневник когда-нибудь будет опубликован, то за последнюю строчку на меня немедленно навесят ярлык "антисемита". Но я не хочу ни себя, ни кого бы то ни было представлять здесь лучше или хуже, чем это есть на самом деле, а потому не вымарываю ни сцену с пьяным В.И. Беловым, ни своих отрицательных высказываний о Путине, ни признаний в том, что меня обидело присуждение "Хрустальной розы" не мне, а Сибирцеву, ни эту "преступную" строчку. Во всем должна быть только правда, правда и ничего, кроме правды.)

31 января, четверг. Сегодня я должен был вести работавшую у нас в Правлении секцию Рождественских чтений "Возрождение русской словесности". По пути в Союз писателей зафиксировал рядом с собой в метро трех девущек, одна из которых читала книгу Хоруки Мураками, другая - Милана Кундера и третья - Михаила Булгакова. В зоне видимости находились также три или четыре покет-бука - Полякова, Словин и кто-то еще. На эскалаторе же сплошная Дарья Донцова...

В 10 часов утра Ганичев произнес на открытии секции свое вступительное слово и передал её ведение мне. Но у меня, похоже, началась перешедшая от Алинки ангина, вследствие чего стал хрипеть и садиться голос, а потому, помучившись полчаса, я переуступил свою роль референту Отдела религиозного образования В.С. Миловатскому, а сам просто молча сидел в президиуме до перерыва.

Первым выступал священник Алексей Мороз из Санкт-Петербурга, говоривший о том, что художественная литература балансирует на очень тонкой грани между добром и злом, так как для целого ряда писателей движущей силой их творчества является не что иное как ГОРДЫНЯ, которая, как известно, является одним из самых сильных грехов человека. Некоторые, мол, вообще не могут написать ни строчки, пока не заведут себя, повторяя, точно буддийские мантры, заклинания типа "я - самый гениальный писатель на земле", "мне нет равных в литературе", "Лев Толстой может отдыхать" и тому подобные...

Соглашаясь в целом с батюшкиными доводами, я подумал, что, наверное, да, возноситься в самолюбовании выше наших отечественных классиков - это, несомненно, означает, культивировать в себе грех гордыни; но в то же время и писать после Достоевского или Шолохова, не будучи уверенным в том, что именно тебе дано сказать то, чего не смогли сказать до тебя они, это тоже преступление, так как эта неуверенность порождает в пишущем сомнения в дарованном ему от Господа таланте и в результате приводит к его "закапывании в землю", что является ничуть не меньшим грехом, чем и выше названный. А потому, я думаю, при всем понимании вреда гордыни, писатель просто ОБЯЗАН быть уверенным в своей творческой исключительности и не бояться говорить себе: "я пишу - лучше всех", ибо без этого ему никогда не взяться за по-настоящему важные и художественно значимые вещи...

* * *

...Выходя в коридор, чтобы принять таблетки, я встретился с приехавшим из Самары Алексеем Алексеевичем Солоницыным, который когда-то брал у меня интервью для своей православной телепрограммы "Путь", и передал через него привет всем самарцам. Потом пришел Владимир Лесовой и принес свою поэтическую книжку, к которой я писал предисловие, а также гонорар за нее. Стихи у него, надо признать, довольно-таки слабые в профессиональном отношении, но в то же время очень чистые в смысле души и веры, а потому я и согласился сказать о них небольшое вступительное слово.

Спустившись вниз, я отдал младшему Бондаренко дискету с информационной полосой для "Дня литературы", а подошедшему Саше Хабарову - дискету с полным вариантом моей статьи "Не с тем ключом" для его сайта "IN CULTURE" (адрес: ).

После этого я ещё немного покрутился в Правлении и уехал домой лечиться.

* * *

...Из Уфы сегодня прислали двенадцатый номер журнала "Бельские просторы" за прошлый год, в котором опубликованы мои "Три этюда о Гоголе". А по телевизору вечером сообщили, что Путин подписал Указ о присуждении президентских премий в области литературы за 2001 год Жванецкому, Стругацкому и Дольскому. И в этих же самых новостях сообщили, что сегодня в Москве был убит директор Института психологии, член-корреспондент Российской Академии наук Андрей Владимирович Брушлинский, а в Сочи скончался от полученных день назад ножевых ран 32-летний депутат городского Совета, политик и бизнесмен Владимир Ефрюшкин, а сегодня был застрелен глава местного самоуправления Борис Москвич. Последний после избрания на эту должность начал вести борьбу с наркоторговлей и на его жизнь уже один раз покушались.

Вот и скажите мне, что это, если не маразм или не полное пренебрежение к судьбам нации: страна обливается кровью, а Президент в это время поощряет хохмачей!..

1 - 3 февраля. Остался дома бороться с ангиной. Читал исследование пророчеств Нострадамуса, немного писал, смотрел телевизор и пил лекарства. Звонили Виктор Широков, Костя Рассадин, Ирэна Сергеева, Полина Рожнова. После её звонка сразу вспомнилась Вологда, где мы года два назад проводили выездной Секретариат нашего СП, а чуть позднее - Конгресс в защиту книги. Я тогда ещё написал стихотворение: "Морозная зимняя Вологда. / Скрип снега как хруст огурцов. / Над речкою, с поднятым воротом, / навек застыл Коля Рубцов. // Похоже, что жизнь наша клонится / не к счастью, а к взрыву беды... / Но Русь, словно матушка в горнице, / хлопочет при свете звезды. // Идет с коромыслом кленовеньким / под горку себе за водой. / И вечно поют колоколенки. / И вечно поэт молодой. // И ни одному в мире Воланду / Господь не попустит вовек / сгубить эту жизнь, эту Вологду, / где рифмы идут, словно снег. // Где, влив в себя водки от холода, / не то, чтобы я согрешил, / но понял, что зимняя Вологда - / есть родина русской души..."

Звонила также Вера Галактионова, приглашала выступить на её вечере. У неё не по-женски серьезная и стилистически оригинальная проза, но какой из меня в этой ситуации выступальщик? С моим горлом сейчас только роль Сиплого в "Оптимистической трагедии" играть... А потому я сижу все эти дни дома, и отгоняю лезущие в голову дурацкие рифмы типа: "Плод разделав субтропический, / повар варит суп тропический", "Ты картины верни, Саш, / обокрав наш вернисаж", и им подобные. Или же читаю газеты, в которых сплошным потоком идет информация о безнаказанно вершащихся по всей России убийствах. Единственное светлое пятно - это заметка Александра Калинина о городе Старице в газете "Трибуна". Это друг моих старицких друзей Виктора и Валентины Хотулёвых, он упоминает также и краеведческие работы Саши Шиткова, с которым мы вместе сотрудничали в газете "Старицкий Вестник". Надо с ним как-нибудь все же созвониться...

Чтобы заполнить свободное время чем-нибудь полезным, перевел с белорусского языка (а он для меня почти как мой родной украинский) ещё одно стихотворение Алеся Писарика, начинающееся в оригинале строками "Кахання як нi беражы, / а усё-ткi знойдзецца прычына...", которые у меня обрели следующий вид: "Как ни храни любовь, а всё ж - / порой отыщется причина, / чтобы вошла в твой голос дрожь... / Но ты держись, ведь ты - мужчина! // Сожмись в кулак! Не допусти / раздуть скандал, что всё погубит! / И как ни больно, а прости: / ревнует - только та, что любит..."

Вечером в воскресенье начал писать давно уже проклевывавшийся в моем в сознании роман "Стивен Кинг на русской почве". Хочу изобразить трех русских дураков, решивших заработать деньги на издании всего иллюстрированного Кинга, и на примере материализации тиражируемых ими ужасов, которые начинают захлестывать город, показать губительность всей этой американской заразы для нашей культуры. Вот его начало:

"Если бы я хоть в сотой доле мог предвидеть, каким ужасом это обернется в дальнейшем и для нас троих, и для всех ста тысяч жителей города Красногвардейска, я бы этого мудака Лёху и слушать не стал - вытолкал бы взашей, и катись колбасой со своими бредовыми идеями! Потому что началось-то всё это именно с него - с того самого момента, когда в последних числах мая он прибежал ко мне перевозбужденный, как всегда, и, перескакивая с пятого на десятое, потребовал сию же минуту пойти и купить какое-то универсальное штатовское мини-издательство вместе с прилагаемыми к нему эксклюзивными правами на первое в России издание полного иллюстрированного собрания сочинений американского короля романов ужасов Стивена Кинга и почти целым вагоном бумаги. Денег у нас тогда было в наличии ровно шесть с половиной тысяч баксов - всё, что оставалось от нашей недавней работы "челноками", когда мы целый год таскали на себе из Турции, Польши и нашей милой матушки-столицы пренеподъемнейшие клетчатые сумки со всевозможным барахлом, которое потом месяцами пытались толкануть на местном рынке своим полунищим землякам, с горем пополам отрабатывая на этом одолженные под проценты на закупку товара кредиты. Когда это нас в конце концов окончательно измотало, у нас еле-еле накопились на троих (третьим, само собой, был мой давний кореш Виталька Великодный, с которым я целую кучу лет тому назад сидел за одной партой) эти самые шесть с половиной тысяч "зеленых", и теперь мы целые дни и ночи думали, как бы понадежнее вложить их в дело, чтобы наконец-то хоть немного вылезти из засасывающей нас хуже, чем трясина, безнадеги.

И вот тут-то Лёха и встретился с тем, неизвестно откуда взявшимся в нашем городе стариком, который предложил ему эту роковую и для нас, и, как потом оказалось, для жителей чуть ли не всего нашего города сделку.

Продать всего за шесть с лишним тысяч долларов полный комплект абсолютно нового оборудования для мини-издательства фирмы "Pandemonium" 2002 года выпуска - это было все равно, что просто взять да и выкинуть его на городскую свалку, а потому я справедливо заподозрил, что оно или ни хрена не работает, или же где-то украдено, и через три дня после его покупки к нам в подвал заявятся накачанные ребята со стриженными затылками и выбьют из нас не только напрасно оплаченную нами технику, но впридачу к ней и те последние ценности, что ещё оставались у каждого в виде наших небогатых квартир. Так сказать, в знак компенсации за испытанные ими переживания.

Но Лёха просто на задницу падал, доказывая, что старику нужно срочно делать платную операцию, и что каждый день промедления может для него оказаться последним, а потому ему теперь совсем не до финансовых выгод. И если бы не эта причина, то он бы вообще не стал продавать оборудование, потому что Стивен Кинг на русской почве - да ещё с иллюстрациями знаменитого Голдэна Маккауэна! - это не просто выгодное дело, а самая настоящая золотая жила, и мы окажемся круглыми идиотами, если дадим сейчас этому шансу уйти в другие руки. Тем более, что деньги на покупку издательской линии у нас как раз сейчас есть, сухой и не нуждающийся в ремонте подвал площадью более 180 квадратных метров обещает предоставить за небольшую арендную плату Лёхин свояк, работающий в одном из городских ЖЭУ, так что надо немедленно покупать оборудование и запускать в работу конвейер нашей удачи.

Короче, я уж и не помню всех Лёхиных аргументов, но он-таки уломал нас с Виталиком войти в долю и стать соучастниками (или, как сказал бы Остап Бендер, концессионерами) в этой его очередной авантюре. Какое-то пятое или шестое чувство подсказывало мне, что из этого не получится ничего хорошего - из Лёхиных затей вообще (как говорится - в принципе) не могло получиться ничего хорошего, не случайно же у нас накопилась уже целая антология сочиненных про него горьковато-ироничных стихотворений: "Коль за дело взялся Лёха - значит, делу будет плохо", "Был бы банк в руках у Лёхи - в банке б сдохли даже блохи", "Дали хлеб испечь мы Лёхе - получили только крохи", "Если балом правит Лёха - значит, жди переполоха", - ну и ещё десятка два таких же опусов, отличающихся друг от друга только специфическими деталями, характеризующими то, чем мы пытались заниматься в соответствующие им периоды жизни. Даже чудом скопившиеся у нас к этому лету шесть с половиной тысяч баксов были, как я теперь понимаю, не столько заработаны нами, сколько оставлены нам судьбой или роком специально лишь для того, чтобы у нас появилась возможность купить это проклятое американское мини-издательство..."

Остальное - в основном пока ещё в голове да в черновиковых набросках. Но надеюсь, что скоро все это будет на бумаге.

* * *

...В Чечне в эти дни пропал ещё один вертолет с военными.

4 февраля, понедельник. После работы пошли с Мариной на обсуждение книги Капитолины Кокшеневой "Революция низких смыслов", о которой я писал рецензию в "Дне литературы". Но я себя чувствовал так ужасно, что посидел полчаса и больше не смог - упало давление, в голове все поплыло, и я попросил Марину уйти.

* * *

Из ночных новостей:

- В Турции произошло землетрясение. По предварительным данным, погибло сорок четыре человека, многие ранены.

- Из расположенной в Ульяновской области воинской части сбежали два солдата-десантника. По имеющейся информации, они направляются в сторону Казани, захватывая на трассе автомобили и убивая их владельцев.

5 февраля, вторник. В три часа дня в МСПС начался творческий вечер поэта Евгения Антошкина, на который он пригласил и нас с Мариной. Было множество народу - А.В. Ларионов, В.И. Гусев, В.В. Сорокин, Ю.А. Лопусов, Г.В. Иванов, Н.Ф. Иванов, А.Н. Власенко, М.М. Числов, В. Широков, Н. Дорошенко, Саша Дорин, Слав Топтыгин (которому я наконец сказал, что у него дрянные стихи), Лев Котюков, В. Силкин, Гриша Осипов и другие. Вела вечер Людмила Щипахина.

* * *

Сегодня в Татарии застрелили двух сбежавших вчера из дислоцированной в Ульяновской области воинской части десантников. За сутки своего дезертирства они успели убить девять ни в чем не повинных человек.

А в Красноярском крае сегодня сбежал из-под стражи опасный убийца.

А вчера - был избит и ограблен 16-летний сын помощника президента России Сергея Ястржембского. На него напали среди бела дня прямо в центре Москвы - на Садово-Сухаревской площади.

Как утверждает в сегодняшней газете "Трибуна" профессор Института государства и права Виктор Лунев, у нас в стране совершается 12-15 миллионов преступлений в год, в том числе 80 тысяч (!) умышленных убийств.

Увы, сегодня я могу без преувеличения говорить о том, что на моих глазах исчезла великая Российская Держава. С головой ушла в пучину преступности, непатриотизма, антикультуры, продажности, бездуховности и предательства...

6 февраля, среда. Получил в журнале "Литературная учеба" два авторских экземпляра с моим послесловием к стихам Андрея Расторгуева и небольшой гонорар. Взял также все и на него, чтобы передать при случае в Сыктывкар.

Лола Звонарева предлагает поехать в Польшу на семинары критики - в марте и осенью. Надо сформулировать для неё темы своих докладов.

В сегодняшней "Литературке" помещено большое интервью с В.И. Гусевым. Буквально до вчерашнего дня, практически в каждом номере подвластной ему газеты "Московский литератор" Владимир Иванович как только мог поливал грязью Полякова и его "Литературку", а стоило позвать, и он тут же без всякого зазрения совести побежал давать интервью... Где же, блин, принципы-то, едрена мать?

Увы, не одобряю я с этим шагом и Юру. Я ведь понимаю, что ему зачем-то понадобился контакт с Московской городской писательской организацией, которую возглавляет Владимир Иванович. Наверное, это связано с созданием того единого Союза писателей, о необходимости которого А. Дементьев, Ю. Поляков, В. Еременко, Ю. Козлов, С. Михалков и А. Ларионов недавно высказались в опубликованном в "ЛГ" и "ЛР" "Манифесте здравого смысла". Безусловно, в теоретическом плане объединение писательских союзов в единую организацию могло бы иметь очень положительное значение для нашей литературы, но вот только зачем, спрашивается, затевать всё опять с абсолютного нуля? Ведь год назад нами уже была создана Ассоциация писательских союзов (СП России, Союз российских писателей и Литфонд России), вступайте в неё - и все дела... Но, видимо, Поляков и Еременко задумали создать этот единый союз писателей ПОД СЕБЯ, а наш СП им в этом деле является помехой, вот и понадобилось перемирие с В.И. Гусевым. Не исключено, что именно по этой причине стали несколько реже появляться в "Литературке" и материалы обо мне или с моей подписью - я ведь для них тоже представитель "Комсомольского проспекта, 13" и могу помешать процессу их сближения с Гусевым.

(Хотя мне кажется, что Юра напрасно делает ставку на Владимира Ивановича - из-за боязни потерять единоличное право распоряжаться писательским домом на Большой Никитской, 50/5 он, скорее всего, не войдет ни в какой союз и ни в какую ассоциацию.)

* * *

...Вернувшись домой переводил с белорусского стихи Алеся Писарика, который на днях опять звонил и просил сделать побольше переводов для подготавливаемой им книги.

* * *

Из случайных рифм:

1. Второй этаж - / Бюро пропаж.

2. Февраль. / Температура плюсовая. / Он враль. / Его натура плясовая...

(Впрочем, последнее двустишие я, похоже, или уже цитировал выше или читал у кого-то другого. Но, может быть, я и ошибаюсь.)

7 февраля, четверг. Сегодняшняя "Независимая газета" сообщает о том, что в Москве застрелили 46-летнего Владимира Каневского, главу рекламной фирмы "Атор", которая в нарушение существующих норм рекламировала в городе алкоголь и бюстгальтеры. А в Чите убили депутата Госдумы от ЛДПР Владимира Богатова, владевшего одним из городских рынков и сетью предприятий. Там же, в "НГ", прочитал, что в Самаре избит и ограблен главный редактор радиостанции "Эхо Москвы в Самаре" Сергей Лейбградт, известный мне по годам моей жизни в этом городе поэт-модернист.

А вот в газете "РОССИЯ", которую мне сегодня занес Володя Степанов, опубликовано большое интервью с Юрием Поляковым, в котором он высказывает целый ряд очень точных и принципиально важных положений. "Русская классическая литература и советская литература - это единый процесс", замечает он. И далее говорит: "У писателя обязательно должна быть совесть"; "Наша главная задача - осмыслить эпоху"; "Как современник крупнейших геополитических и социальных сдвигов, как свидетель крушения огромной империи, небывалой цивилизации - социалистические модели не держались так долго никогда - писатель должен попытаться художественно осмыслить, постичь, сохранить потомкам честный рассказ о происшедшем"; "На века остается только литература"; "Литература всегда должна находиться в оппозиции к власти... Но в оппозиции к государственности литература не может быть никогда".

Лучше бы он только писал - на бумаге у него всё настолько хорошо и правильно, что я готов подписаться под каждой его строчкой. А когда начинаешь лезть в политику (или в имущественно-хозяйственные склоки, как в случае борьбы за Международный Литфонд), все тут же меняется - ведь приходится маневрировать между друзьями и врагами, ища компромиссы даже с теми, кто тебя вчера с ног до головы обкакивал...

* * *

...В Чечне сегодня разбился ещё один вертолет с военными, семь человек погибли. Наша армия "донашивает" последние обноски техники советского периода, всё уже разваливается от ветхости и рушится без всяких диверсий. И это при том, что Буш принял небывалый для США многомиллиардный военный бюджет на следующий год, сказав, что американская армия должна заменить каждый устаревший самолет и создать суперсовременную армию. Уже и слепому видно, что США неприкрыто рвутся к военному диктату над всем миром, а мы всё сюсюкаем про какое-то обоюдное разоружение и оголяем наши просторы перед все более укрепляющим свои силы врагом.

8 февраля, пятница. Днем съездил в УВИР и получил новые загранпаспорта для себя и Марины, внеся в них фотографию и данные об Алинке. Яна с Димой хотят пригласить нас к себе в Германию, а оттуда свозить на машине в Париж, так что надо быть готовыми...

* * *

В 17 часов в Центральном Доме культуры железнодорожников начался торжественный вечер, посвященный 125-летию газеты "МОЖ" ("Московский железнодорожник"). После того, как наградили и поздравили всех сотрудников газеты, началась церемония вручения Международной литературной премии имени Андрея Платонова "Умное сердце", которой за 2001 год были удостоены министр путей сообщения Геннадий Фадеев, прозаики Вера Галактионова и Владимир Новиков (Смоленск), поэты Валерий Авдеев (Рязань), Юрий Паркаев, журналисты Алексей Ламанов и Татьяна Пашкова, начальник Ряжской дистанции пути Анатолий Иванов, ну и - я, грешный.

Премия в денежном отношении небольшая, но весьма престижная, и вручали её нам Валентин Распутин и дочь Андрея Платонова - Мария Андреевна Платонова. В зале также были Л.И. Бородин, О.Н. Шестинский, Г.В. Иванов, Саша Дорин и другие писатели.

По окончании церемонии был банкет, но я на нем пробыл недолго, оставил Светлане Виноградовой для публикации (вместо лауреатского слова) одно стихотворение и уехал домой. Стихотворение это у меня начало складываться ещё во время нашей декабрьской поездки в Балаково, но дописал я его до конца только на днях: "Над безмерностью русской души не гадай. / Сядь в вагон - и Россию вблизи повидай. // Поезжай мимо дол, мимо сёл, мимо круч. / Русский поезд - к загадке Отечества ключ. // Как учили святые - дух мирен стяжай. / Никого не вини. Сядь в вагон - и езжай. // Пусть летят, как оковы, в рассветную рань - / Балаково, Быково, Калуга, Рязань. // Пусть мелькнет берег Волги, Оби, Иртыша... / Ты здесь не был - откуда ж их помнит душа? // На минутной стоянке - на землю шагни, / будто вновь погружаясь в минувшие дни. // Ты не жил здесь. Но помнишь перрон и вокзал... / Это Родина. Ты её сразу узнал. // И открылось в тот миг, хоть не задан вопрос, / что пульс крови - сродни перестуку колес. // И что поезд, бегущий вдоль далей и дней - / это символ ярчайшей из русских идей. // В чем разгадка её - ты над тем не гадай, / сядь в вагон - и Россию вблизи повидай..."

9 февраля, суббота. Сегодня исполняется три года литературной студии "Марьинская Муза", которую мы с Мариной создали в 1999 году в нашем районе, и к 15 часам мы с ней пошли в библиотеку № 30 на этот своеобразный "юбилей". Было местное ТВ, все прошло очень тепло и душевно.

10 февраля, воскресенье; Собор новомучеников и исповедников Российских: свт. Тихона, патриарха Московского и всей России. Исповедника (1925); сщмч. Петра. Митр. Крутицкого, патриаршего местоблюстителя (1937); сщмч. Кирилла, митр. Казанского (1937); священноисповедника Агафангела, митр. Ярославского (1928); сщмч. Владимира, митр. Киевского и Галицкого, первомученика (1918); сщмч. Вениамина, митр. Петроградского и Гдовского (1922), царственных страстотерпцев Императора Николая II, Императрицы Александры, царевича Алексия, великих княжен Ольги, Татианы, Марии и Анастасии (1918); прмц. Великой княгини Елисаветы (1918) и ВСЕХ ЯВЛЕННЫХ И НЕЯВЛЕННЫХ НОВОМУЧЕНИКОВ И ИСПОВЕДНИКОВ РОССИЙСКИХ, за веру Христа и веру православную пострадавших.

Сегодня наша Церковь впервые отмечала день российских новомучеников, погибших в годы репрессий за Православную веру. Мы с Мариной пошли в наш марьинский храм иконы Божией Матери "Утоли моя печали" и отстояли литургию и молебен. Как это ни странно, но, испрашивая Господних милостей, мы возносили свои молитвы двум Марининым прадедам, которые были расстреляны в тридцатые годы прошлого века только за то, что они являлись сельскими священниками. Один из них - Иван Владимирович Иванов, 1876 года рождения, был расстрелян 26 декабря 1937 года в Нижнем Новгороде, другой - Степан Степанович Беляев, 1870 года рождения, расстрелян 4 февраля 1938 года в городе Иванове. Что характерно, оба они приняли священнический сан, уже прекрасно понимая, чем это им грозит в недалеком будущем - Иван Владимирович стал батюшкой в 1920 году в возрасте 44 лет, а Степан Степанович - в 1931-м, окончив в этом году (хотя ему был уже 61 год) духовную семинарию. То есть они оба пошли на этот шаг, а точнее на этот ПОДВИГ - абсолютно СОЗНАТЕЛЬНО.

Святые новомученики и исповедники Иоанне и Степане, и все, пострадавшие за веру Христову российские батюшки, молите Бога о нас! Слава вам на небеси и на земли, и ныне, и присно, и во веки веков! Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй. Аминь.

* * *

Вернувшись домой, до вечера писал рецензии на книги, выдвинутые на премию "Национальный бестселлер".

11 - 14 февраля. Даже не знаю, что выделить в качестве главного из этих нескольких дней. Самым насыщенным из них была, пожалуй, среда - в этот день вышли из печати "Литературная газета" с информацией о вручении мне премии имени Платонова и "День литературы" с составленной мною информполосой. Кроме того, днем из Петербурга приехал Володя Шемшученко, а вечером в МСПС состоялось заседание Совета по украинской литературе, на которой калужский поэт Арсентий Струк представлял свою книгу украинских стихов "Лэлэка" (то бишь "Аист"). Я тоже был на этой встрече и говорил слово.

В эти же дни вышел первый в этом году номер редактируемого В.И. Гусевым журнала"Московский Вестник", на первых и последних страницах которого, в рубрике "Аналитический отдел", помещены анонимные стихотворные материалы с хамскими выпадами в мой адрес. В страшно низкопробных стихах узнается почерк если не самого Гусева (на что намекают нападки на Христа, Библию и Православную Церковь), то такого представителя его свиты как Николай Сербовеликов.

(Чтобы не быть голословным, приведу некоторые образчики этой, с позволения сказать, поэзии. Например: "...Несколько древних евреев, / не лишенных литературного дара, / шутя придумали для легковерных / Библию - в виде кошмара...", "...Христу ни хорошо, ни плохо. / Бог - плох, но так и надо Богу...", "...И не случайно слово лох / рифмуется со словом Бог...", "...А Библия - литература, / которая - большая дура..." и так далее, включая рифмы "мужики - мудаки" и им подобные.)

Практически одновременно с этим журналом вышел также и номер гусевской же газеты "Московский литератор" с разгромной статьей Юрия Баранова опять-таки! - обо мне. Так что ребята, сами того, может быть, не осознавая, вовсю делают мне рекламу, наполняя моим именем все свои печатные издания...

* * *

...В один из этих дней я позвонил домой Татьяне Набатниковой и спросил, почему мне до сих пор не передали ВСЕ выдвинутые на "Национальный бестселлер" произведения. Те, что она мне привезла в первый раз, я уже давно прочитал и написал на них рецензии, так что вполне готов к дальнейшей работе. Судя по всему, члены Большого жюри этой премии не имели привычки читать все выдвинутые произведения - они сговариваются, кого из своих авторов поддерживать и просто выставляют тому повышенные баллы да и всё. Но я хочу прочитать произведения ВСЕХ претендентов на премию и составить для себя объективное мнение о качестве национального бестселлера. Так что я настоял на передаче книг, и в один из дней Татьяна Алексеевна привезла мне в дополнение к переданным ранее романы Ю. Козлова, Д. Липскерова, О. Павлова, Ю. Мамлеева, Ю. Дружникова, М. Климовой, В. Орлова, С. Магомета и некоторых других. К моему сожалению, прочитав большую часть этого списка, я был сильно разочарован. Какие уж тут бестселлеры, если некоторые из романов с превеликим трудом дочитываешь хотя бы до половины?

15 февраля, пятница; СРЕТЕНИЕ Господа нашего Иисуса Христа. Радуйся, Благодатная Богородице Дево, из Тебе бо возсия Солнце правды, Христос Бог наш, просвещаяй сущия во тьме. Веселися и ты, старче праведный, приемый во объятия Свободителя душ наших, дарующаго нам Воскресение.

Шемшученко уехал сегодня в Калугу на бардовский фестиваль, а я распечатывал рецензии для Большого жюри и читал переданные Набатниковой книги. Написал несколько рецензий на прочитанные. Вот, например, некоторые из них:

1. На роман Евгения Шишкина "Распятая душа".

СОЧИНЕНИЕ НА ЗАДАННУЮ ТЕМУ

УЖЕ ТОТ ФАКТ, что данное произведение Евгения Шишкина было опубликовано года полтора тому назад в журнале "Нижний Новгород" под названием "Бесова душа", говорит о том, что на самом-то деле эта самая душа в нем скорее всего вообще - НИКАКАЯ. Ведь понятно же, что определения БЕСОВА и РАСПЯТАЯ характеризуют собой не просто различные категории анализируемого объекта, но принадлежат таким диаметрально, даже антагонистически противоположным субстанциям как БЕС и БОГ. Если же их можно без всякого ущерба для сути романа поменять одно на другое, значит, душа, к которой их пытались прилепить, не несет в себе ни того, ни другого значения.

И действительно - при всей добротности романа Евгения Шишкина, его ни в малейшей степени нельзя назвать произведением, высказывающим позицию шишкинского поколения. Это, повторяю, весьма добротное сочинение на тему о российской истории, эдакий литературный тренаж на тему: "А смогу ли я написать роман в духе Михаила Алексеева или, скажем, Анатолия Иванова?.."

Ну - смог, ну и... что? "Выписал характеры", "изобразил конфликт", "выдержал сюжетную линию..." Неясно только одно: зачем это было нужно делать? Разве только в том, спрашивается, состоит задача литературы, чтобы к ста уже написанным романам на одну тему добавить точно такой же - сто первый?.. Пускай и неплохо сделанный, пускай и свидетельствующий о литературном мастерстве его автора, но являющийся по своей сути не более как сочинением на заданную тему...

Настоящая литература - это всегда ОТКРЫТИЕ, а не простое КОПИРОВАНИЕ своих предшественников. Чтобы написать национальный бестселлер, Евгению Шишкину нужно не переписывать эпопеи о коллективизации или войне в России, а говорить от своего имени о том, что сегодня волнует представителей его поколения. И тогда он увидит, что тут интересных, актуальных и художественно значимых тем и сюжетов ничуть не меньше, чем в наших ушедших в прошлое и так никого ничему и не научивших 20-х или 40-х годах минувшего века.

2. На роман Сергея Алиханова "Оленька, Живчик и туз".

В ЖАНРЕ "ИНДИВИДУАЛИСТИЧЕСКОГО

РЕАЛИЗМА"

КАК ЭТО НИ ПЕЧАЛЬНО, но вся наша классическая и социалистическая литература, стала сегодня вдруг абсолютно бесполезным опытом, ибо оказалось, что она концентрирует в своем арсенале такие богоугодные, душеспасительные и замечательные сами по себе, но откровенно непригодные в нашей реальной сегодняшней жизни (и даже мешающие ей) качества как, например, бескорыстие, сочувствие к обездоленным, презрение к материальным благам, уважение к чужой жизни, священное отношение к своей чести, гордость за свою Родину и готовность умереть за её будущее, и тому подобные нравственные категории, вынесенные из коллективистского опыта бытия. Но жизнь в условиях становления капиталистических отношений просто не может не изменить мировоззрения тех, кому привелось жить в эту эпоху, и за последние десять лет большая часть граждан России пускай и незаметно, но, похоже, что уже необратимо сменила свои коллективистские принципы жизни на индивидуалистские. Какая уж там смерть за Родину, если каждый сегодня норовить ободрать её, точно дойную корову! К одним из наиярчайших примеров такой обдираловки можно, пожалуй, отнести описанную Сергеем Алихановым в романе-феерии "Оленька, Живчик и туз" систему превращения добываемого из национальных недр России природного "туза" (читай - газа) в собственные доходы лиц, причастных к его добыче, а пуще всего - к его распределению. Не удивительно, что сильнее всего ощутил себя собственником этого богатства не кто иной, как Президент и Основной Диспетчер компании "Тузпром" Рор Петрович Фортепьянов (думаю, камуфляж здесь настолько прозрачен, что нет даже необходимости расшифровывать, кто это). Само собой, все вокруг прекраснейше понимают, что "туз, этот горючий продукт мезозойского разложения тиранозавров", принадлежать никакому частному лицу, будь оно хоть трижды Председатель Правления и четырежды Основной Диспетчер, НЕ МОЖЕТ, но "поскольку при недавней спортлотерейной раздаче недр и уренгойское, и бузулуцкое, и ковыктинское, как и все остальные освоенные когда-то героическими первопроходцами триллиарднокуботысячедецикилометровые месторождения туза вместе с титановыми вентилями, стальными тузопроводами, насосными станциями, тузоконденсаторными заводами, подземными тузохранилищами, турботузонагнетателями и прочая, и прочая достались задарма господину Фортепьянову со товарищи по Тузпромовской Коллегии, то теперь все остальные их сограждане как только осмеливаются поджечь принадлежащий не им, а Рору Петровичу туз, тут же становятся должны, уже в этой постсоветской эре, его и новым владельцам - дружным господам тузпромовцам."

Суть обдирания Родины и всей той части проживающего в ней народа, которая не принадлежит к привелегированной касте тузпромовцев, заключается в том, что эти, накапливающиеся за потребителями туза, долги в один прекрасный момент все-таки "якобы гасятся, но при этом деньги ни в коем случае напрямую не идут через счета "Тузпрома" (чтобы не дразнить вконец обнищавших, т. е. абсолютно свободных граждан демократической совкодепии), а проходят косвенным образом, при котором и волки (тузы "Тузпрома") сыты, и овцы (остальные людишки) обстрижены - или, если угодно, общипаны".

Мало того, что в результате подчинения деятельности "Тузпрома" исключительно законам индивидуализма, Рор Петрович Вяхире... то есть, простите, Фортепьянов получил возможность без малейших душевных сомнений использовать общенациональное достояние по своему личному усмотрению! И ладно бы деньги расходовались только на помощь академикам-атомщикам или другие, представляющие хотя бы внешне общегосударственные цели. Но роман Сергея Алиханова красноречиво живописует картину ещё и того, как в системе этих индивидуалистских координат представляющий собой всенародное достояние поток "горючего туза" преспокойно пускается на ублажение пленившей главу компании залётной аферистки Оленьки...

Тут надо сказать, что роман Сергея Алиханова и сам выглядит написанным в жанре, так сказать, индивидуалистического реализма, а потому он хоть и иронизирует над брошенным в конце концов Оленькой старым толстосумом, но в то же время как-то не очень его и осуждает за отношение к национальным недрам как к своей собственной дачной кладовке, не говоря уже про какой-либо намек на критику той самой воцарившейся у нас в стране государственно-политической системы, которая как раз и дает возможность многочисленным сегодняшним Фортепьяновым для злоупотреблений такого рода. Наверное, именно по этой причине в романе Сергея Алиханова нет никого, кто хотя бы отдаленно напоминал собой положительного героя, ведь настоящий положительный герой - это тот, чья деятельность посвящена в первую очередь защите интересов оскорбленных и униженных, тот, кто кладет свою жизнь на алтарь борьбы не за частные, а именно за общественные, то есть всенародные ценности. А откуда в наше время взяться таким ценностям (и соответственно борющимся за их сохранение героям), если с переориентацией российского общества на индивидуалистские основы жизни у нас практически тут же исчезла общенациональная идея? Она-то была как раз супер-коллективистского характера - проповедовала грядущим поколениям устроение жизни по принципу всенародной коммуны, где тебе каждый друг, товарищ и брат.

Так что, по сути дела, в сегодняшней России (и соответственно - в отражающей её жизнь литературе) не стало не столько героев-защитников, сколько самого объекта защиты, ибо с исчезновением общенациональной идеи и весь, некогда единый народ России распался на множество частных лиц. А подлинному герою как-то не пристало бегать от одного частного лица к другому, защищая их каждого по отдельности от напастей эпохи. Герой - это не агент охранной конторы, нанятый для защиты того или иного Фортепьянова; герой уж ежели жертвует собой, то сразу за весь народ, а вот НАРОДА-то как такового в России сейчас и не стало. Так только - одно НАСЕЛЕНИЕ...

3. На роман Юрия Мамлеева "Блуждающее время".

БЕСТСЕЛЛЕР ДЛЯ ПОСВЯЩЕННЫХ

РОМАН ЮРИЯ МАМЛЕЕВА "Блуждающее время" можно отнести к той категории мистических историй, которые, надо полагать, неоднократно в своей жизни слышал каждый. Например, о том, как некий парень познакомился на улице с девушкой, пригласил её в ресторан и там по неосторожности облил ей красным вином платье. После этого он проводил её домой, целовал возле двери и договорился о завтрашнем свидании. А когда на следующий день позвонил в эту самую дверь, то вместо девушки ему открыла её мать и сказала, что её дочь похоронили ещё три дня назад. "Как?! - вскричал парень. - Я же с ней только вчера был в ресторане, ещё вино ей на платье опрокинул!.." Поехали на кладбище, выкопали гроб, открыли крышку и он увидел, что в нем и правда лежит та самая девушка, с которой он накануне целовался, а на белом платье - ещё не высохшее пятно от вина...

Вот - примерно та "фактура", на которой строится роман Юрия Мамлеева. Конечно же, это не просто пересказ подобных анекдотов, роман намного шире и даже не лишен потуг на определенную "философию", пытающуюся сказать читателю, что понятия "жизнь", "смерть" и "время" вовсе не такие однозначные, как мы о них привыкли думать. Однако читается вещь довольно тяжело, в ней много искусственной надуманности и нереалистичности, так что если роман и может стать бестселлером, то не более как для одних только почитателей мамлеевского таланта. А это, надо признать, весьма-таки узкий круг...

4. На роман Маруси Климовой "Белокурые бестии".

ПОДРАЖАНИЕ ЭДИЧКЕ?..

НЕ ЗНАЮ, НАДО ЛИ говорить что-нибудь о содержании этого романа или же достаточно только процитировать какой-либо из участков его текста. Ну хотя бы вот этот: "...Нет, эти мальчики в кожаном, которые ходят с хлыстами и привязывают себя к унитазам, чтобы на них все мочились, его не интересуют, сам он так никогда не делал, есть, конечно, в этом что-то приятное, испытать подобное унижение, когда тебе в лицо бьет струйка мочи, но он это не пробовал... И сосать хуи или жопу подставлять Алеша не любил и не стал бы этого делать никогда. Он вообще с удовольствием имел бы дело с бабами, но с ними всегда возникают какие-то проблемы, им что-то надо, от них не отвязаться, а мальчика он мог всегда послать на хуй. Например, просыпается он утром и видит на подушке рядом с собой чью-то физиономию, какого-то юношу, которого он накануне подклеил в баре, тот, конечно, уже осмотрел квартиру, ему, понятное дело, понравилось, и он не прочь здесь у него задержаться, но Алеша с ним мог особенно не церемониться: дал ему двести крон - и гуд бай!

Алеша любил молодых блондинов, а у них на работе, в основном, были стареющие брюнеты, причем все, как один, страдающие слабоумием и импотенцией, у них уже давно не стоит, и они и представить себе не могут, чтобы у кого-нибудь вообще стоял, а тем более на такие вещи, на какие у них не стоял никогда..."

Думаю, что после книг Эдуарда Лимонова или Натальи Медведевой вряд ли кого-нибудь можно особенно удивить употреблением матерных слов в своем сочинении. И хотя народ и использует эти слова в своей устной речи, для великой русской литературы их демонстративное употребление в печатном тексте все-таки остается и по сей день оскорбительным. А потому, наткнувшись в очередной раз на подобный абзац в романе Климовой, так и хочется взять нехороший пример с этого самого Алеши и, выкрикнув в сердцах: "Да пошло оно на х...!" - отправить этих "Бестий" прямиком в мусоропровод, где для них будет самое лучшее место.

* * *

...Сегодня же Виктор Хотулёв прислал из Старицы письмо с рукописью статьи о том, как этот древнерусский город и весь Старицкий район переходит в руки чеченцев. Они чуть ли не массово заселяют эти места, занимая все руководящие должности, плодят своих детей - и, того и гляди, скоро над Старицей взовьется зеленое знамя ислама.

Но где это можно сегодня опубликовать, в каком издании? Да и будет ли от этого польза или появление статьи в печати только навлечет беду на самого Виктора? Ведь чеченцы - народ мстительный и жестокий...

16 февраля, суббота. Вот уже несколько дней в Международном трибунале в Гааге идет суд над бывшим президентом Югославии Слободаном Милошевичем. Однако вместо того, чтобы оправдываться в выдвигаемых против него обвинениях в геноциде и военных преступлениях, Милошевич сам обвиняет США и НАТО в развязывании на Балканах войны, которая привела к неоправданным жертвам среди населения и разрушению жизненно важных народнохозяйственных объектов. И надо сказать, что его показания, подкрепляемые документами и фотоматериалами, выглядят гораздо весомее тех явно тенденциозных обвинений, которыми оперирует его главный оппонент - прокурор Карла дель Понте...

17 февраля, воскресенье. Погода по-прежнему отвратительная - все те же плюс четыре градуса да при этом ещё и довольно сильный сырой ветер, так что мы никуда не пошли гулять, а весь день просидели дома. Женщины мои занимались какими-то своими делами, Алинка ходила в библиотеку и в магазин, а я читал выдвинутые на премию "Национальный бестселлер" произведения и писал на них рецензии.

1. На роман Дмитрия Липскерова "Родичи":

КИМ and РУШДИ В ОДНОМ ФЛАКОНЕ

ГЕОГРАФИЯ МЕСТ ДЕЙСТВИЯ липскеровского романа довольно пестра и широкомасштабна - здесь тебе и заснеженная зимняя Чукотка, и проданная когда-то американцам Аляска, и жаркая Африканская пустыня с её песками, и российский городок Бологое, и матушка Москва с её знаменитым Большим театром. Время действия - в основном сегодняшнее, хотя есть один эпизод с неизвестно как перенесшимся во времена Иакова и Марии белым медведем, которого несколькими десятками страниц ранее малышом подобрал во льдах уже в наши дни главный герой романа чукча Ягердышка. Хотя действительно ли он главный?.. Да и вообще - нужна ли была в романе сюжетная линия, повествующая о его женитьбе на эскимоске Укле, хождению на Аляску и возвращению домой через Москву?.. Как впрочем и целый ряд других линий - о рождении Марией ребенка от белого медведя, о крушении странного вагона с палладиевыми колесами и следствии по этому делу, о воскресающем альбиносе-олигофрене Михайлове и так далее?..

Любопытные сами по себе, все эти линии как-то очень слабо пересекаются друг с другом и не образуют того художественного целого, которое должно было бы работать на раскрытие романной идеи. Практически каждое из русел сюжета живет своей собственной жизнью, и если они каким-то образом и пристыкованы друг к другу, то в основе таких пристыковок лежит вовсе не логика развития романного действия, а единственно - одна только авторская воля.

На первый взгляд, роман замахивается на постижение неразрывной связи сразу между несколькими мирами - между земным и горним, из которого в жизнь Ягердышки то и дело вторгаются духи погибших братьев Кола и Бала; между реальным и мифологическим, откуда к железнодорожному полотну под Бологое прибегает злобный потомок рожденного Марией от медведя существа по имени Арококо, а также миром живых и миром мертвых, который несколько раз пытается покинуть загадочный студент-олигофрен-балерон Михайлов, являющийся одновременно ещё и кем-то из того же мифологического мира, откуда появился в лесах под Бологое Арококо.

В романе много непонятных моментов, которые так и остались до конца необъясненными. Да, честно говоря, необъясненным в романе осталось практически ВСЁ, и это ВСЁ к последним страницам ещё и замкнулось в некое сюжетное кольцо, как бы намекая на необходимость своего повторного прочтения.

Нечто подобное когда-то уже было продемонстрировано в романе Анатолия Кима "Белка", где так же, как в "Родичах", мертвые возвращались после своей смерти в мир живых, животные соединялись с людьми, времена заезжали одно в другое, а религии перепутывались в некий сложный клубок верований. К сожалению, вопрос с художественным переосмыслением различных вер - это одна из самых непростых и "взрывоопасных" тем в литературе, и обращаться с ней нужно очень и очень осторожно. У Дмитрия же Липскерова такого осторожного подхода хватает, похоже, не всегда, и в некоторых случаях создаваемые им переклички с текстами Священного Писания (да и вообще его вторжения в область народных верований) балансируют на той тонкой границе, за переход которой Салману Рушди был в свое время вынесен смертный приговор исламистами. Потому что и Коран, и Библия - это вовсе не те книги, на которых стоит упражняться в искусстве сотворения пародий. Даже, казалось бы, самых безобидных...

2. На повесть Олега Павлова "Карагандинские девятины":

"БАЛАНДА" О СОЛДАТЕ

КАК БЫ НИ СТАРАЛСЯ критик Павел Басинский выдать сочинения Олега Павлова за достижения так называемого "нового реализма", а более точного определения, чем "пасквили", для того, что делает в своей "армейской" прозе этот писатель, трудно и придумать. На наших русских мальчишек, призванных на воинскую службу, нападают сегодня албанцы в Косово, им отрезают головы арабские наемники в Чечне, расстреливают боевики Басаева из засад, а Олег Павлов всё никак не перестанет уверять читателей, что в нашей Российской Армии ничем другим не занимаются, кроме как избивают молодых, пидорасят слабых, а то и просто так, ни за что ни про что, стреляют в не понравившихся офицеру солдатиков-новобранцев.

Что это, как не затянувшееся авторское отмщение некогда обидевшей его армии? Проходит год за годом, а, оставаясь ослепленным чувством своей обиды, Павлов все мстит той карагандинской караульной роте, где ему когда-то довелось служить и где его, похоже, чем-то унизили тогда "деды", и, будучи движим этой местью, до сих пор создает не реалистические картины армейской жизни и не живые образы российских солдат, а какие-то, порожденные личной озлобленностью, уродливые тени, в которых нет ничего общего с подлинными воинами Российской Армии рубежа ХХ-ХХI веков.

Уже персонажи его "Записок из-под сапога" напоминали собой по интеллектуальному уровню скорее неких дремучих платоновских чевенгурцев, нежели наших с вами сегодняшних современников. Вот, к примеру, как выглядят откровения главного героя его новеллы "Облака": "...Из тварей по земле ползают змеи, ящерицы, степные черепашки. Случалось, что конвойные мучили их, но это без злобы. Разгадать хотелось: для чего они живут на земле заодно с нами. Но как поймёшь, что творится у черепашки под панцирем, если не раскурочишь прикладом? При мне одну раскурочили - она из костей оказалась. (А что он там, хотелось бы знать, ожидал обнаружить шестерёнки? - Н.П.) Не поверилось даже: должно же в ней что-то чудное быть. Буров из второго взвода больше иных расковырял и говорит, что ни на грош не понял, - у всех одно и то же под панцирем. Тоска. А ящериц папиросками жгли. Может быть, и не стали бы жечь, если бы кто по-ученому растолковал, почему они от боли жгучей, как люди, не кричат. Конвойный овчарку пнёт, она заскулит, а тут - папироской, самым угольком. А ящерица - будто немая..."

Наверное, с такой же самой степенью серьёзности герой мог бы ломать голову над тем, почему не поют рыбы, не летают коровы или не свистят раки самопародийности от этого не уменьшилось бы, а ощущения НОВОЙ реальности не прибавилось бы, так как, повторяю, герои Олега Павлова срисованы им не из реальной жизни, а сконструированы из чувства мести, соединенного с языковым подражанием Андрею Платонову и Александру Солженицыну. Но язык Платонова и Солженицына - это некая "среднеарифметическая" речь заговорившей "человеческой массы", язык темного, сорванного со своих мест революционными или ГУЛАГовскими вихрями люда, тогда как персонажи Павлова - люди все же образованные, имеющие как минимум среднее образование и выросшие уже при включенных телевизорах. Так что - какие уж там для них могут быть загадки под черепашьим панцирем? Фальшь всё это..

(К слову сказать, манеру Олега Павлова совершенно неоправданно сравнивают с солженицынской - это только внешнее подражание ему и не более того, глубинная же разница между двумя этими писателями просто непреодолимая. Причина её заключается в том, что в основе творчества настоящего художника должна лежать только любовь, а месть, ненависть или злоба - это все равно что опухоль в голове, они зацикливают человека на его собственной боли и не дают видеть страдания других. И именно это главным образом и отличает творчество одного писателя от другого. Вот, скажем, сумел же Александр Солженицын в повестях "Матренин двор" и "Один день Ивана Денисовича" ОБЩЕЕ для всего нашего народа чувство выразить через судьбы ЧАСТНЫХ персонажей! И это при том, что он и срок в лагерях отсидел, и, говорят, онкология у него была обнаружена... А вот молодой, здоровый и свободный писатель Олег Павлов не смог пересилить свою ЧАСТНУЮ обиду и нагружает теперь ею все свои писания, а через них и своих читателей. Мол, если уж мне было хреново, так пускай и вас потошнит...)

Ну вот перед нами новая повесть этого автора - и мы снова видим в качестве главного героя почти абсолютного дебила, выведенного Павловым в образе демобилизованного со службы солдата, который (и это-то после получения своих дембельских бумаг и денег на проезд до дома!) больше, чем на месяц (!), застрял в опостылевшей за два года службы части (!) только лишь ради того, чтобы в угоду какому-то идиоту-прапорщику Абдулке вставить себе совершенно ненужный железный зуб вместо естественного здорового! И читатель должен поверить, что дождавшийся заветного дембеля солдат не рванул бы в тот же день за ворота КПП в сторону вокзала, чтобы вскочить там на первый же попутный поезд и как можно скорее оказаться за сотни километров от своей части и всех её прапорщиков вместе взятых?..

Глядя на героя Олега Павлова (хотя такое откровенное чмо и героем-то называть не хочется!) трудно даже представить, что он два года обслуживал военные стрельбы, изучал устав, материальную часть и прочие вещи. Безликий и бесхарактерный, умственно заторможенный и не имеющий никаких твердых жизненных принципов, он болтается по пространству повести, как половая тряпка, которой командуют то люди, то обстоятельства, покуда ум (а точнее сказать, умишко) этого персонажа не съезжает окончательно с крыши и, вместо возвращения домой к маме, он не уходит куда-то в карагандинскую ночь с бессмысленным арбузом в руках...

Повесть Олега Павлова - это тягомотное и унылое чтиво, наполненное духом пессимизма и ненависти к изображаемому в нем миру, а потому и читать эту словесную "баланду" о солдате - довольно тяжелая и лишенная какого бы то ни было эстетического, философского, стилистического или иного удовольствия работа. Да и надо ли её читать вообще - это ещё тоже вопрос...

18 февраля, понедельник. Вечером в Малом зале ЦДЛ состоялось обсуждение газеты "День литературы", на которое собралась масса литературного народа. Помимо Владимира Бондаренко и проводившего вечер Вадима Дементьева, тут были А. Проханов, Ю. Поляков, Н. Дорошенко, Л. Аннинский, В. Личутин, Т. Набатникова, С. Сибирцев, Н. Краснова, Ю. Рябинин, А. Дорин, Г. Иванов, В. Широков и целая прорва других писателей.

Очень толковый состоялся разговор, причем не только о "Дне литературы" как таковом, но и о самом литературном процессе, о проблеме объединения всех творческих союзов в один общий и многом другом. Хорошо говорили Поляков и Дорошенко, да и сам Бондаренко тоже был на высоте. Посмешил своим выступлением пьяненький Саша Вознесенский из газеты "Ex libris НГ", рассказавший нелепую историю о том, как он когда-то написал разгромную статью на первые номера "Дня литературы", а её никто не захотел печатать. "...И я не получил из-за этого свои двести баксов", - пожаловался он.

19 февраля, вторник. В три часа дня в МСПС началась презентация романа Николая Лугинова "По велению Чингис-хана", на которую был приглашен и я. Это действительно хороший роман, напоминающий нам, что история как раз и есть этакая синусоида вызреваний, крушений и последующих новых вызреваний империй. Без наличия в стране, человеке и литературе имперского духа, представляющего собой ген прирастания, начинается застой...

Словом, состоялся хороший литературный разговор о романе и вообще об идее имперскости, которому не помешала даже стоящаяна столах водка. Были Арсений Ларионов, Олег Шестинский, Геннадий Иванов, Ринат Мухаммадиев, Алесь Кожедуб, я, Марина, сам Николай Лугинов ну и... ещё человек тридцать.

* * *

Вечером, дома, написал ещё две рецензии на книги, претендующие на премию "Национальный бестселлер". Увы, лучше бы на эту премию выдвинули роман Лугинова. А то теперь читай всякую белиберду...

1. О романе Сергея Морозова (Магомета) "Великий Полдень":

СЛИШКОМ ВЕЛИКИЙ ПОЛДЕНЬ

ЕСТЬ У АНГЛИЙСКОГО писателя Уильяма Голдинга широко известный роман-притча "Повелитель мух", в котором рассказывается о том, как попавшие в результате авиакатастрофы на необитаемый остров дети, оправившись от страха, начинают организовывать свою жизнь, добывая пищу охотой и рыбалкой, и при этом подсознательно повторяя все самые жестокие человеческие законы, подмеченные ими в мире взрослых. Очень быстро у них появляется свой малолетний, но не по-детски циничный и расчетливый "вождь", которого тут же окружают верные слуги, подхалимы и прочие члены свиты, но появляются и конкуренты, с которыми команда "вождя" начинает борьбу не на жизнь, а на смерть...

Роман Сергея Морозова (Магомета) построен на несколько ином фундаменте, и хотя его главными героями тоже являются дети, они у него живут не на пустынном острове, а в хорошо обеспеченном цивилизованном мире (отец одного из ребят является ни много, ни мало, как Президентом России) и затевают они свою "игру во взрослую жизнь" уже не по вине обстоятельств, а вполне ОСОЗНАННО. При этом выигрышем в этой "игре" должно стать совершение государственного переворота с целью оттеснения своих родителей (и вообще всех взрослых) от управления жизнью страны и захвата президентской власти в свои руки.

Подобная идея в литературе уже тоже в общем-то не нова - тут достаточно вспомнить довольно жестокую новеллу Стивена Кинга "Кукурузные дети", в которой изображается, как ребятишки одного из отдаленных американских городков устроили себе жизнь без взрослых, принося в жертву некоему кукурузному божеству каждого, кто достигает девятнадцатилетнего возраста.

Но если роман Уильяма Голдинга написан так, что от него невозможно оторваться, и если новеллу Стивена Кинга читаешь хоть и с холодной дрожью, но практически тоже на одном дыхании, то идея Сергея Морозова (Магомета) буквально-таки тонет в каких-то нескончаемых, имеющих очень отдаленное отношение к развитию сюжета, диалогах и второстепенных, неимоверно засоряющих собой романное пространство, деталях. По сути дела, 620-страничный роман Сергея Морозова (Магомета) "Великий Полдень" - это 600 страниц, так сказать, фоновой, почти не помогающей развитию сюжета болтовни персонажей да обширных описаний всяких побочных декораций, и только 20 страниц изложения реальной идеи и показа её воплощения героями. Наверное, при каких-либо иных пропорциях это произведение могло бы и вправду обратить на себя внимание и широкого читателя, и российской критики. Наверное, при изрядном ужимании, сокращении и избавлении романа от массы перегружающих его диалогов и ненужных описаний он мог бы и на самом деле составить реальную конкуренцию другим претендентам на высокое звание "Национального бестселлера". Но в том виде, в котором он есть сегодня - это только 620 страниц скучнейшего чтива, домучивая которые до конца, ловишь себя на той единственной горькой мысли, что не напрасно ли оказались погубленными деревья, спиленные ради производства нескольких тонн бумаги, пошедшей на напечатание этой толстенной книжищи?..

2. О романе Юрия Козлова "Реформатор":

РОМАН, ПОХОЖИЙ НА ТРАКТАТ

СКАЖУ СРАЗУ: новый роман Юрия Козлова мне не "глянулся". Автор таких замечательных сочинений, как "Одиночество вещей" и "Геополитический романс", о которых я в свое время много и с удовольствием писал, а также не лишенных глубины, оригинальности и занимательности романов "Ночная охота", "Колодец пророков" и "Проситель", выпустил в свет произведение, которое, на мой взгляд, задавило само себя, погребя все заложенные в нем идеи под тяжеловесной грудой псевдофилософских умствований. Может быть, конечно, кому-нибудь и понравятся идущие страница за страницей рассуждения о роли денег в истории человеческой цивилизации, о влиянии рекламы на жизнь общества или же о других, вполне актуальных для жизни народа и государства, но очень малохудожественных проблемах. Мне же кажется, что роман должен быть все-таки в первую очередь произведением ХУДОЖЕСТВЕННЫМ, а следовательно - и решать поставленные в нем философские, социальные, психологические и иные задачи ХУДОЖЕСТВЕННЫМИ же методами. А иначе это никакой не роман, а самый что ни на есть скучный научно-публицистический ТРАКТАТ, и тогда он должен выдвигаться на премию за научно-публицистические трактаты. Ежели, конечно, таковая существует...

(Кстати, хоть это вроде бы и выходит за рамки жанра оценочной рецензии, но думаю, будет нелишне отметить и то обстоятельство, что два последних романа Юрия Козлова - то есть "Проситель" и "Реформатор" - несут на себе следы довольно сильного влияния романа Виктора Пелевина "Generation П", а также - хотя и в значительно меньшей степени - его же "Чапаева и Пустоты". Мало того, что и в "Просителе", и в "Реформаторе" одним из основных объектов писательского исследования является такой вид человеческой деятельности, как находившаяся также и в центре пелевинского романа РЕКЛАМА, так некоторые страницы прозы Юрия Козлова словно бы продолжают собой диалоги, начатые в сочинениях Пелевина. Ну чем, например, не сцена из разговора Василия Ивановича с Петькой или, того лучше, Вавилена Татарского с Че Геварой? - Пожалуйста: "...Вот только, - повторила, опустив голову, старуха, - невозможно быть счастливым в жизни, которую хочешь переделать, то есть в жизни, в которую не веришь". "Что же тогда остается?" - глухо спросил Савва. "ПУСТОТА, - ответила она, - внутри которой есть всё, за вычетом... жизни". "Ты полагаешь, что воля - это ПУСТОТА?" - удивился Савва. "Воля - парус, - сказала старуха, - но ты ведь не станешь отрицать, что главное - ветер, который наполняет парус". "А ещё главнее то, что насылает ветер", - уточнил Савва..."

Само собой, нет ничего плохого в том, что один автор отталкивается в своей работе от сочинений другого, но думаю, что некоторая проявляющая себя при этом ВТОРИЧНОСТЬ - это все-таки не та категория искусства, которая выводит произведение писателя на уровень НАЦИОНАЛЬНОГО БЕСТСЕЛЛЕРА...)

20 февраля, среда. Сегодня, 20.02.2002 года, все календари мира зафиксировали факт появления так называемого "дня-палиндрома" - то есть такой даты, которая одинаково читается как слева направо, так и справа налево, а нынешним вечером, в две минуты девятого (т. е. в 20 часов 02 минуты), это был даже тройной палиндром: 20.02. = 20.02. = 2002.

В этот день мне должны были выплатить гонорар в издательстве "Гелеос" (за книгу "Прости, брат"), но я позвонил туда и узнал, что деньги можно будет получить только через неделю - то есть аж 27 февраля. К сожалению, на этот день у нас в СП запланировано проведение расширенного секретариата по литературным итогам прошедшего года и встреча с главными редакторами литературных журналов России, так что я попросил найти возможность и выплатить мне мои рубли хотя бы накануне вечером, так как 27-го я приехать не смогу и гонорар мой опять зависнет. Слава Богу, я сейчас живу не "от получки до получки", но деньги так быстро обесцениваются, что если не перевести их сегодня в валюту, то завтра они могут превратиться уже ни во что.

* * *

...На работе полно разговоров о том, как завершилось проходившее в понедельник обсуждение газеты "День литературы". Как это всегда и бывает, толком никто ничего не видел, но говорят, что после окончания "официальной части" в ЦДЛ все пошли в Московскую писательскую организацию на устроенный Бондаренко фуршет и там у них учинилась большущая пьяная драка, во время которой вынесли чьей-то спиной одну из стеклянных дверей, а прозаику Владимиру Личутину воткнули (правда ли это?) в ногу вилку...

* * *

В сегодняшнем номере "Литературной газеты" опубликована моя большая статья "Не с тем ключом" - об утрате русским народом своего тысячелетнего менталитета и невозможности перенесения наработанных вчерашней эпохой нравственных ценностей коллективистского характера в нашу сегодняшнюю сугубо индивидуалистскую форму жизни. Статья несколько сокращена (хотя и так занимает чуть ли не всю полосу!), но главные её мысли остались понятными.

Там же в "Литературке" - интервью с Сергеем Есиным о кино и литературе, а также Маринины информашечки о вечере Евгения Антошкина и презентации книги Арсентия Струка в МСПС. А вот в газете "Завтра" помещено потрясающее по своей прямоте открытое письмо Президенту Путину от советских генералов и адмиралов. "Господин Президент! - пишут они в своем послании. ...Вам, наверное, легче промолчать, чем признать, что вся деятельность власти за последние десять лет, и Ваша в том числе, по своим трагическим последствиям для России и её народа несопоставима даже с фашистской агрессией в период Великой Отечественной войны. (...) Вы обманули народ и предали его интересы. Сегодня уже очевидно, что президент не с народом, а с теми, кто обокрал его и продолжает обкрадывать. (...) Именно при Вашей поддержке США получили военные базы в Узбекистане, Таджикистане, Киргизии... Эти базы не для удара по бен Ладену, а в конечном итоге по интересам России. (...) Международная политика России стала политикой торговли интересами государства. (...) После того, как в январе-феврале Вы, верховный главнокомандующий, допустили неслыханное оскорбление Российской армии, позволив отключать электроэнергию от стратегических военных объектов, всем стало ясно: не у Вас, Президента Путина, вся полнота власти в стране, а у Волошина, Чубайса и олигархов. Пора, наконец, определиться, кто Вы: Президент России, работающий на страну и её народ, или представитель олигархов иностранного происхождения, разваливших страну и распродающих последние богатства, принадлежащие народу..." - и далее идут подписи авторитетнейших российских военачальников.

Я давно не мог понять, как наша армия, эта огромная силища, имеющая в своих руках такое мощное оружие, может молчать, глядя, как на её глазах губится сохраненная ею в стольких войнах и битвах Держава. Слава Богу, что нашлись, наконец, среди людей в погонах такие, кто не побоялся высказать вслух свое отношение к развалу Отечества. Хотя опять же таки - среди подписавших обращение к Президенту мы не встретим имен ни адмиралов М. Моцака или В. Попова, ни генерала А. Казанцева, ни кого-нибудь из других, широко известных в народе, военачальников. Боятся потерять свои должности? Но ведь будут молчать - и потеряют гораздо большее: РОДИНУ...

(...Кстати, в этом же письме генералы напоминают Путину слова патриарха Алексия II, который в декабре прошлого года сказал следующее: "В результате изменения общественного строя и экономических отношений в последнее десятилетие произошло резкое расслоение общества на сверхбогатое меньшинство и бедное большинство. Возросла социальная несправедливость. Более того, изменились сама атмосфера, МЕНТАЛИТЕТ населения..." - то есть Святейший подтверждает здесь практически то же, о чем написал в своей статье в "ЛГ" и я.)

* * *

...Из Питера прислали первый номер журнала "Нева" за этот год со стихами Виктора Брюховецкого и Володи Шемшученко. Попробую в выходные написать о них для "Литературной газеты" - я уже давно ничего не давал им в колонку "Письма о русской словесности".

21 февраля, четверг. Сегодня, выполняя давнюю мечту Алинки, мы с Мариной вместо того, чтобы идти на работу, отправились в Музей минералогии, располагающийся на Ленинском проспекте, рядом с Академией наук. Я был просто в восхищении от увиденной красоты! Когда-то, учась в Московском Горном институте, я все это изучал и даже трогал руками, но за прошедшие тридцать лет (как же они быстро пролетели, Господи!) успел все изрядно подзабыть, так что смотрел сегодня на все эти кальциты, халькопириты, амазониты, чароиты, халцедоны, агаты, флюориты и прочие каменные красоты как будто впервые. Ну что можно сказать? Природа - самый гениальный художник на свете, и лучше её ничего сделать невозможно...

Пробыв два часа в музее, я выходил из него буквально как из церкви. Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже!

22 февраля, пятница. На проходящей в эти дни в американском городе Солт-Лейк-Сити международной зимней Олимпиаде ведется как никогда беспрецедентно-наглая, просто-таки дикая травля русских спортсменов, которых грубо засуживают, снимают со старта, изводят внеплановыми проверками на допинг, а то и просто отбирают завоеванные ими ранее места и медали. Все это свидетельствует о полной потере нами международного авторитета, произошедшей вследствие десятилетнего раболепствования нашей власти перед США и ослабления нашей военной мощи. Видя, что единственной "модернизацией" Российской Армии стала замена её штандартов, которые Путин вручил вчера в Кремле своим верным генералам, американцы уже открыто вытирают о нас ноги, не считая нужным даже соблюдать какие-то формальные приличия.

Но, может быть, в этом как раз и есть для нас сегодня самый большой выигрыш - увидеть, до чего мы докатились, и что несет нам в дальнейшем устанавливаемый американскими "паханами" беспредел? Если уж мы не возмутились, когда натовцы бомбили наших братьев сербов, когда они протаранили в Баренцевом море российскую подводную лодку "Курск", когда приказали нашему Правительству сбросить в океан уникальную космическую станцию "Мир", когда не давали добить в Чечне горсточку подпитываемых ими же головорезов, так, может, хоть наши болельщицкие эмоции не дадут нам больше терпеть подобных унижений и заставят вспомнить, что мы - это великая страна, которая ещё в силах послать на хер любых америкашек, и жить, не прогибаясь перед ними, как шестерки перед тюремными блатарями?

Сейчас бы нашим спортсменам плюнуть на их сраную Олимпиаду да покинуть в знак протеста Солт-Лейк-Сити - ведь всем же видно, что нас там за людей не считают...

* * *

...Перед уходом на работу я успел занести в компьютер свои соображения по поводу ещё одной прочитанной мною книги из числа выдвигаемых номинаторами на премию "Национальный бестселлер" - романа Владимира Орлова "Бубновый валет":

ПОСОБИЕ ДЛЯ НЕРАДИВЫХ СТУДЕНТОВ

КАК ПРИЗНАЛСЯ в аннотации к своему роману сам автор, "призывая студентов семинара писать вещи детективные, исторические", он и сам отважился взяться за сочинение такого произведения, положив в основу его сюжета некую маячащую на протяжении всего повествования тайну. В двух словах она заключается в том, что редактор одной из крупных газет дарит главному герою старинную фарфоровую солонку из завещанного когда-то редакции сервиза, и уже получив этот неожиданный презент, имеющий на боку инвентарный номер "57", он случайно узнаёт, что четверых, получивших ранее точно такие же подарки, "уже убили". Пытаясь разобраться в том, что же таит в себе эта странная солонка, герой углубляется в историю, пишет диссертацию, уезжает в Сибирь, женится, возвращается в столицу, встречается со своими бывшими сослуживцами по газете, разговаривает, ест, пьет, занимается любовью и т. д. и т. п. - словом, ведет свою, интересную и важную для него лично, но рутинную и мало увлекательную для читателя жизнь, над поверхностью которой, точно голова Несси над знаменитым шотландским озером Лох-Несс, время от времени возносится та самая фарфоровая солонка с инвентарным номером "57".

К сожалению, удерживать читательское внимание на одной и той же, теряющей свое значение детали очень и очень непросто, и где-то с середины книги солонка практически перестает таить в себе какую-либо тайну, ибо становится ясно, что никто никого не убивал и никакой детективной основы в романе нет, а эта дурацкая вещица используется автором как чисто искусственный прием подогрева читательского интереса к весьма скучному и несодержательному роману...

Кто знает, может быть, как пособие для студентов Литературного института (на тему, как сделать роман из ничего) это сочинение В. Орлова и имеет какое-то значение, но рассчитывать на то, что оно станет настольной книгой для ВСЕРОССИЙСКОГО читателя, было бы более чем наивно.

* * *

...Сегодня вышел из больницы ложившийся туда на профилактику В.Н. Ганичев и провел свой первый после выписки секретариат, на котором мы обсудили предстоящие дела. Потом я разделался с кое-какими текущими бумагами и, собрав пришедшие со всей России журналы, поехал домой. Надо будет за эти выходные написать свой журнальный обзор в "День литературы", хотя для этого и придется прочитать целую стопку изданий. Вот они лежат передо мной: "Литературная учеба", 2001, № 6; "Дальний Восток", 2002, № 1-2; "Нева", 2001, № 11, № 12 и 2002, № 1; "Север", 2001, № 4-5-6 и № 7-8; "Отчий край", 2001, № 3; "Наша улица", 2001, № 11 и № 12; "Бельские просторы", 2001, № 12 и 2002, № 1 ; "Сура", 2001, № 4; "Родная Кубань", 2001, № 4; "Эфитера", 2002, № 1; "Десна", 2001, № 11; "Светоч", 2001, № 2; "Generation ЭГОИСТ", 2001, № 2 и 2002, № 2; "Новая книга России", 2002, № 2. Сегодня я уже устал, а завтра днем примусь за это дело...

* * *

...В вечерних новостях сообщили, что в Псковской области найдены обломки пропавшего два дня назад бомбардировщика Су-24. Причины аварии самолета пока неизвестны, оба члена экипажа погибли.

Сегодня же в Архангельской области разбился наш самолет Ан-26, перевозивший командование базирующегося там полка и их семьи, - при этом семнадцать человек (в том числе и дочь одного из офицеров) погибли и только трое остались в живых. Спасателями уже найдены "черные ящики", но причина крушения самолета пока тоже не установлена.

А в это время Президент Российской Федерации В.В. Путин выступал в Кремле на праздничном вечере в честь Дня защитника Отечества и говорил перед телекамерами о том, как искренне российский народ любит свою Армию и как горячо о ней заботится Правительство России. И если всё это называется как-то иначе, чем ЦИНИЗМ, значит, я больше совершенно не понимаю значения своего родного русского языка....

23 февраля, суббота. ...Накануне я до двух часов ночи читал присланную мне из Питера книгу Константина и Григория Озеровых "Правда о броненосце "Сисой Великий", а потом начал смотреть трансляцию из Солт-Лейк-Сити финального матча по хоккею между сборными командами России и США. Наши играли очень плохо, и за первый период матча позволили себе всего четыре слабеньких броска по американским воротам, тогда как янки лупили по нашим аж 19 раз, практически не уходя из нашей зоны, и в конце концов затолкнули-таки Хабибулину первую шайбу. Смотреть на все это дальше я не захотел и лег спать.

Утром включил новости и узнал о поражении русской сборной. Опять говорят о какой-то забитой нами, но не засчитанной шайбе, о несправедливом арбитраже и прочем беспределе, но на все наши кассации оргкомитет Олимпиады дал ясный официальный ответ, заявив, что "никакие жалобы В ПОЛЬЗУ РОССИИ пересматриваться не будут". Думаю, это должно очень хорошо дать всем понять, на какие взаимоотношения со США может претендовать Россия в дальнейшем: мы для них - салабоны, а они для нас - паханы, ну а паханам не пристало соблюдать какие-то там законы или правила, и если они хотят получить то, на что раскрыли рот и салабоны, то они будут просто забирать то, что им нравится, и всё. Скоро они вообще будут забирать все первые места лишь по той причине, что они супердержава и не хотят быть вторыми. На следующей Олимпиаде, наверное, все команды будут бежать кросс, а американцы будут не спеша идти по дорожке и дымить сигарами, а на финише всех прибежавших первыми дисквалифицируют и дадут всё золото самим себе.

Прав был вчера В.В. Жириновский, высказавшийся в Госдуме в том плане, что пока у нас не будет сильной армии, с нами не будут считаться ни в политике, ни в экономике, ни в спорте, ни в какой иной сфере существования...

* * *

...А утром Алинка устроила мне праздничный завтрак, для чего проснулась раньше всех и приготовила салат, клюквенный морс и даже испекла шарлотку. Правда, в шарлотку она забыла добавить муки, так что получились просто яблоки, запеченные в бизе, ну да это уже мелочи. Главное, что она учится преодолевать свои слабости - лень, стремление подольше поваляться в кровати, нежелание что-то делать и прочее - и пытается жить ДЛЯ ДРУГИХ. Думаю, что это сегодня очень важно для формирования её личности и характера...

* * *

Готовясь к работе за столом, я случайно открыл какой-то из своих давних блокнотов и, как всегда, увлекся перечитыванием поэтических и прозаических набросков. Больше всего, конечно, здесь опытов в стихосложении. Вот, например, некоторые их них:

"...Рассвет продышит пятачок в окне, / словно витраж, расписанном морозом. / "А ну не спать!" - скрывая добрый гнев, / луч по глазам плеснет, слепящ и розов..."

"...У жаркой печки отойду душою, / на шариковую ручку подышу, / и на открытке праздничной, дешевой, / тебе слова простые напишу..."

"...Проснусь по-стариковски рано, / нашарю пачку папирос. / Во тьме, рассеянной и рваной, / скрип тех же сосен да берез..."

А вот сюжет для рассказа "Куболдинская осень" (в духе того, что пишет сегодня Михаил Тарковский): Геологическая партия, Он и Она. Он интеллигент, недоучившийся филолог, Она - настоящая геологиня, немного грубоватая, но приученная тайгой к любым трудностям, умеющая делать всё на свете и по этой причине слегка презирающая мужчин, особенно тех, что способны только на марание бумаги да на комплексы. Отношения между ними натянутые, хотя он в неё явно влюблен. Однажды они отправляются вдвоем в длительный маршрут: уплывают по Большой реке до устья небольшой речки Куболды и затем уходят по ней вверх к истокам. В один из дней в тайге начинается пожар. Торопясь, Она подвернула ногу и не может идти, так что ему приходится взять её на руки и нести несколько километров вниз по Куболде до того места, где они оставили лодку. Идти приходится по середине речушки (благо она всего по колено), так как с боков горит лес, и они идут словно бы в огненном туннеле. Доходят до лодки, он пытается завести мотор, но тот не заводится. Выходит на веслах на середину реки и теряет силы. Сидят и молча смотрят друг на друга.

"...А из горящей за их спинами тайги тянулся черный смоляной дым и толстым столбом уходил к обесптиченному небу, откуда далеко внизу была видна медленно разворачиваемая течением лодка с безвольно опущенными в воду веслами..."

Название ещё одного рассказа - "Грабли Страдивари", но о чем он был, я уже не помню, а страницы с набросками сюжета оказались почему-то вырваны.

И далее опять - стихи, стихи, стихи:

"...Для того и живем мы на свете, / чтоб рождались стихи или дети..."

"...Так горько пахнет осень травами, / так сладко голову кружит / желанья давнего отравою - / с хорошей девочкой дружить..."

А вот строчки из поэмы "Подражание Гомеру". (Слова, которые говорит Агамемнон - Ахиллесу): "...Прячь Брисеиду / хоть за моря, / вечером выйду / будет моя!.."

Небольшое размышление о песнях: ...После создания их поэтом и композитором песни живут абсолютно своей самостоятельной жизнью. Хорошие и плохие песни при этом ведут между собой непрерывную войну. И плохие делают все возможное для пополнения своих рядов - только, например, композитор сядет сочинять что-нибудь хорошее, они тут же слетаются к нему со всех сторон и лезут в память, звенят в ушах, сбивают его с чувства гармонии. Он пытается сосредоточиться, а в ушах неотвязно вертится какой-нибудь "Цыпленок жареный" или "Мальчик хочет в Тамбов".

Зарисовка "Разведка боем": Зима. Внезапное потепление. Птицы морзянкой телеграфируют Весне о результатах вылазки...

* * *

...Вечером читал журналы и переводил с белорусского стихи Алеся Писарика.

24 февраля, воскресенье. Ездили сегодня втроем (я, Марина и Алинка) на Крымский вал на выставку-продажу минералов и самоцветов. Впечатление от увиденного потрясающее, хочется купить чуть ли не каждый из выставленных там камней. А выставлены были практически все те минералы, какие мы видели недавно в минералогическом музее - пирит, халькопирит, лазурит, агат, все виды кварца, малахит, бирюза, авантюрин, горный хрусталь, чароит, яшма и десятки других драгоценных, полудрагоценных и просто красивых или оригинальных горных пород и минералов. Мы не удержались и приобрели себе несколько небольших образцов, а также словарь-справочник минералов. Вроде бы немного-то и покупали, а дома подсчитал, и оказалось, что наш "выезд в свет" обошелся нам в семьсот с лишним рублей...

* * *

Покуда ехали в метро, глядели на расклеенные по вагону афиши и упражнялись в рифмовании. Объектами наших поэтических экспериментов оказались в основном музыканты: "Оган Дурьян - косил бурьян" (вариант: "валялся пьян"), "Камиль Сен-Санс - пропил аванс" (вариант: "орал романс"), "Морис Равель - жевал щавель" (вариант: "забился в щель"), "Мсье Берлиоз лечил лейкоз" (вариант: "боялся коз"), "Клод Дебюсси - ловил такси" (варианты: "ел иваси" и "кричал: "Мерси!") - и так далее. Отрадно заметить, что Алинка была в этом деле ничуть не слабее, чем и мы с Мариной...

* * *

...Вечером написал полстранички для романа "Стивен Кинг на русской почве" (ну никак не получается засесть за него основательно!) и сел делать для газеты Владимира Бондаренко обзор "Жизнь журналов". Лег спать только в половине второго ночи.

25 февраля, понедельник; свят. Алексея, митр. Московского и всея России, чудотворца (1378); Иверской иконы Божией Матери (IХ). От святыя иконы Твоея, о, Владычице Богородице, исцеления и цельбы подаются обильно с верою и любовию приходящим к ней: тако и мою немощь посети, и душу мою помилуй, Благая, и тело исцели благодатию Твоею, Пречистая.

Святителю отче Алексие, моли Бога о нас! Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй. Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу!

* * *

С утра уселся за доделывание своего обзора "Жизнь журналов", на который ушел практически весь день. Получилась большая рецензия на два номера питерской "Невы", поменьше - на новый литературный журнал "Эфитерра", и одна общая - на все остальные журналы скопом.

26 февраля, вторник. Сегодня в Правлении проходило заседание Приемной комиссии, приехало много знакомых. К тому же начинают съезжаться и на завтрашний секретариат по итогам литературного года...

В три часа дня начался вечер памяти писателя-офицера Сергея Белогурова, погибшего год назад в Югославии. Открыл его Вадим Арефьев, потом сказал несколько слов я, потом пошли воспоминания... Самое грустное, что встреча проходила почти при пустом зале, её организаторы как-то совсем не позаботились о том, чтобы была заполнена вся аудитория.

В четыре часа я спустился в свой кабинет, чтобы позвонить в издательство "Гелеос" и узнать насчет выплаты гонорара, но в это время телефон сам зазвонил и Алинка испуганным голосом прокричала, что в нашу квартиру ломится какой-то пьяный мужик. Я тут же позвонил в отделение милиции нашего "Марьинского парка" и попросил их съездить разобраться, но дежурный вяло отнекался, сказав, что группа находится в отъезде и ему некого к нам послать. Пришлось все бросить и мчаться через всю Москву домой - слава Богу, по пути не случилось никаких задержек и через час я уже вбежал на площадку четвертого этажа и увидел пьянущего мужика, трущегося о нашу дверь. Еле сдерживаясь, чтобы не врезать ему по морде, я (все-таки хорошенько тряхнув его пару раз по пути) выволок его из нашего холла и, швырнув в кабину лифта, нажал кнопку первого этажа. Затем позвонил в квартиру и убедился, что с Алинкой все в порядке. Потом, оставив дома мешающий мне в руках дипломат, я на другом лифте спустился вниз посмотреть, не валяется ли там этот пьянчуга. Но он уже выбрался из кабины и болтался посередине подъезда. Чтобы он никого тут не пугал, я взял его за шиворот и выдворил на улицу. Судя по всему, это кто-то из наших верхних или нижних соседей, забывший по пьяни, на каком этаже его квартира. Так что пусть немного проветрится и повспоминает...

Но милиция-то, блин, какова? Я успел приехать с Комсомольского проспекта в Марьино, а они за это время так и не появились! А если бы, не приведи Господи, это был не алкаш, а настоящий маньяк, тогда что?!.

27 февраля, среда. В 11 часов начался расширенный секретариат по теме "Итоги литературного года". Открыл его В.Н. Ганичев, передавший потом ведение Гене Иванову. Я не выступал - надоело говорить практически одно и то же перед одними же и теми же. К тому же я и так постоянно высказываю свои мысли в печати, а многие из присутствовавших в зале ехали ради пяти минут своего выступления через половину России, так что я решил: пусть уж им останется побольше времени, чтобы высказаться...

Хорошо говорил Алексей Шорохов. Вернее говорил-то как раз плохо, бубнил себе под нос, но мысли были интересные - об инфляции истории, слов и смыслов. Гораздо прямолинейнее была Лариса Баранова-Гонченко, сказавшая, что самые близкие народу писатели - это Вера Галактионова, Юрий Лощиц и Виктор Верстаков (т. е. практически лишь те, кто входит в круг её личных друзей).

Женя Шишкин явно "отрабатывал" свою близость к "Литературной России" и Владимиру Еременко - говорил не столько о литературе как таковой, сколько главным образом о необходимости откликнуться на инициативу Дементьева, Еременко, Полякова, Козлова и проч., и, ликвидировав существующие ныне СП, образовать новый единый союз писателей. Понятно, что его выступление было воспринято довольно холодно, так что никто даже не похлопал.

Близко к тому, что я неоднократно писал о современном литературном герое, говорил А. Суворов. А Николай Коняев высказался в том смысле, что критика может стать национальной только тогда, когда будет соответствовать невысказанным мыслям русского народа...

После секретариата я немного посидел у Ганичева за чаем с редакторами наших провинциальных журналов, поговорили о том, чем им может помочь Союз писателей России, а затем я поехал в издательство "Гелеос" за гонораром, куда должен был успеть до 18-00. Получил очередную порцию в размере 2,5 тысячи рублей и поехал домой. По пути не удержался и купил для Марины и Алинки небольшой тортик и гроздь бананов.

* * *

Из последних новостей:

- По соглашению с руководством Грузии НАТО вводит в неё свои воинские подразделения на предмет проведения антитеррористической операции в Панкисском ущелье, где якобы укрылись бежавшие из Афганистана талибы и даже сам бен Ладен. Что интересно, год тому назад, как будто специально для этого, с территории Грузии поспешно были выведены все российские части, освободившие занимаемые ими гарнизоны. Похоже, что мы решили сдать Кавказ американцам...

- В Ростовской области объявлено о закрытии сразу нескольких угольных шахт и сокращении шести с половиной тысяч горняков. При этом было сказано, что в самом ближайшем будущем здесь будут уволены ещё четыре тысячи шахтеров. И это при том, что угольные пласты Восточного Донбасса ещё отнюдь не истощили своих запасов и местные предприятия хотя давно и не модернизировались, но ещё вполне сохраняют свою работоспособность. Не говоря уже о населяющих данный регион тысячах специалистов по угледобыче...

* * *

...Убирая сегодня у Алинки под столом, Марина обнаружила какой-то из выброшенных ею черновых набросков со следующим текстом:

"...Оставались в комнате только старый стол, стул да парочка ветхих изношенных башмаков. Хозяева недавно переехали на новую квартиру, и вещи, которые им были не нужны, теперь обрели свою неожиданную свободу. Им бы, по правде говоря, стоять на старости лет где-нибудь в теплой комнате на ковре протертыми влажной тряпочкой, а они оказались брошенными на голом холодном полу, и оттого горько и безутешно плакали... Но однажды в пустующую квартиру забрела маленькая соседская девочка, которая надела поверх своих туфелек брошенные башмаки и начала вытаскивать за собой оставленный стул. А стол остался стоять на месте и из-за этого очень огорчился. Но через полчаса в квартиру пришел отец той маленькой девочки и унес с собой также и его. "На кухне, - сказал, - пригодится". И вскоре стол уже стоял на своем новом месте и слушал, как на плите весело закипает чайник.

Старые вещи были счастливы, что обрели себе новых хозяев, а с ними - и свою вторую жизнь..."

Понятно, я не хочу преувеличивать значения Алинкиных способностей, но вместе с тем думаю, что разбрасываться в десятилетнем возрасте такими набросками - это все же непозволительное расточительство.

28 февраля, четверг. Последний день зимы. Приехал из Дагестана Абдурахман Курбалиев, поэмы которого я переводил на русский язык, привез вторую часть гонорара и вино. Были я, Сергованцев, Гена Иванов, Иван Тертычный... Сидели в кабинете Ляпина с Людмилой Калининой, которая после отъезда Жени Шишкина в Москву исполняет вместо него обязанности главного редактора журнала "Нижний Новгород", слушали её воспоминания о поэте Федоре Сухове. О том, как он устраивал свои мини-спектакли, приезжая в Москву в драном тулупе и валенках - эдакий дедок-самородок из глубинки, нищий, бедный, непечатаемый, а ещё и привезший с собой в Москву своих яблочек, которыми он, приходя в редакции журналов и садясь возле женского туалета, угощал всех сотрудниц. Те, само собой, бежали к главному редактору, докладывали, и он вынужден был выходить, разговаривать, брать у него рукописи и т. д., и т. п. Таким образом у этого "нищего", "бедного", "непечатаемого" дедка выходило каждый год не менее трех книг и к концу жизни имелось аж шесть (!) сберегательных книжек. Правда, поэт он при этом все-таки был очень хороший...

1 марта, пятница. Ну вот на календаре и весна! В реальности она царит вокруг уже месяца полтора, но это-то и пугает - ведь те морозы, которые не оттрещали в свое "законное время", ещё запросто могут вернуться наверстывать упущенное где-нибудь, скажем, в апреле или даже в мае, когда уже вовсю начнут распускаться почки, а то и зацветать деревья.

Однако, чем ближе дело к весне, тем чаще выныривают из памяти обрывки каких-то моих давних стихотворений об этой замечательнейшей поре года. К примеру, такие: "...Лес ещё гол, ещё серы сугробы. / Март - не весна, лишь весенняя проба. / Это пока только солнца разминка, / хоть и рыхлее вдруг стала тропинка. / Но - уже, глядя за поле и речку, / видит весну черным глазом скворечник..."

* * *

На работе все как обычно: звонки, письма, люди... Пришел факс из города Сарова - приглашают меня выступить у них на литературном вечере 31 марта. Это город батюшки Серафима Саровского, так что я бы побывал в нем с удовольствием... Потом появился Абдурахман Курбалиев, начал высказывать недовольство переводами своих стихов, сделанными Иваном Тертычным. Нам так и не удалось его убедить в том, что русский язык не может звучать так же, как аварский, и что просто калькированные с подстрочника строчки будут выглядеть полным дилетантизмом... Чуть позже позвонил мой сокурсник по Литературному институту Газимагомед Галбацов, который сказал, что приехал в Москву на учредительный съезд социалистической партии Подберезкина Рыбкина. Мы с ним не виделись, наверное, с середины 1990-го года. Договорились встретиться в 17 часов в ЦДЛ, где мне все равно надо сегодня быть, так как в 18-30 в Малом зале начнется обсуждение книги стихов Андрея Облога "Самоотверженность огня", на которое он звал и меня, и Марину. Я позвонил ещё двум нашим сокурсникам - Сергею Кочергину и Айдару Сахипзадинову, пригласил на эту встречу и их тоже.

В 17-00 встретились в буфете ЦДЛ - Айдар приехать не смог, были Сергей, я, Гази и два его махачкалинских друга. Гази был к моменту встречи уже изрядно выпившим (Гази был под газом) и поэтому, естественно, никакого обстоятельного разговора не получилось, Сергей молчал и, чувствовалось, жалел о том, что бросил свои дела и притащился через всю Москву на это мероприятие, да и я тоже не испытывал радости от встречи. Увы, каждый сегодня живет абсолютно своей жизнью и никакие воспоминания о пьянках времен прошедшей молодости уже не могут связать воедино так, как раньше. Гази же, наверное, представлял, что, едва мы увидимся, начнется шумное, как бывало когда-то, застолье, а это сегодня уже никому не нужно. Нельзя вернуть вчерашний день, да и зачем он? Это почти то же самое, что есть по второму разу уже однажды съеденную тобой пищу... (Фу, какой неэстетичный образ получился!) Поэтому я был искренне рад, когда появилась Марина и мы с ней ушли на обсуждение книжки Облога. Хотя ещё днем я был в большом сомнении от того, идти мне или не идти на этот вечер. Я люблю, когда в стихах поэта присутствуют боль и кровь его эпохи, но в то же время понимаю, что плакатно-гражданственные стихотворения девальвируют и саму поэзию, и патриотическую тему, а Облог пишет как раз в таком духе - в основном о России, о расстреле Белого Дома в октябре 1993 года, о Сталине, о преимуществах социалистического строя, тоске по СССР и тому подобных вещах.

Правда, в его новой книге таких баррикадно-идеологических вещей оказалось не много, и поэтому можно было поговорить и о лирике, и философичности, и глубинах созерцательной поэзии, так что получился вполне нормальный, интересный для всех присутствующих разговор...

* * *

...По телевидению сообщили, что с сегодняшнего числа на 20 процентов повышаются цены на электроэнергию и что придется рублей по 500 (за что?!.) доплачивать за железнодорожные билеты. Самое страшное во всем этом - даже не катастрофическое ухудшение жизни людей, а их полное беспрекословие и молчание, безропотное принятие любых самых грабительских и унижающих их и их детей нововведений. Хочется спросить: где же наши хвалёные профсоюзы, где народные партии, почему их лидеры не устраивают по всей стране забастовки и не выводят людей на улицы? Да, русской нации в ближайшее время грозит самое настоящее физическое вымирание, но оно - только следствие той духовной, нравственной и, что особенно важно, волевой гибели, которая уже вовсю поразила наш народ изнутри. Никого сегодня не заставишь взяться ни за топор, ни хотя бы за молитву. Не знаю, почему, но мне это напоминает не христианское смирение перед Божьей волей, а безвольное покорство животного стада, направляемого погонщиками на бойню, где главное для каждого - не маячащие впереди крюки для подвески туш, а болтающийся перед собственной мордой мешочек с овсяной жвачкой...

2 марта, суббота; сщмч. Ермогена, Патриарха Московского и всея России, чудотворца (1612). Священномучениче отче Ермогене, моли Бога о нас. Слава тебе на небеси и на земли, слава тебе! И вы, святые мученики Иоанне и Степане, а также вси мученики, новомученики и исповедники российские, молите Бога о нас. Слава вам! Молите Бога о нас грешных. Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй.

Позвонил в Старицу своему духовному отцу игумену Гермогену (Чиркову), наместнику Старицкого Успенского монастыря, в котором четыре столетия тому назад начинал свое служение Господу Первый Патриарх Руси - Святой Иов. Поздравил батюшку с днем его небесного покровителя, поговорили о жизни в Старице и в Москве, я сказал, что хотел бы приехать на Пасху всей семьей в Старицу, но это - как Бог даст, потому что весной у нас обычно начинаются сплошные командировки...

После обеда на улице начался обильный снегопад, но температура оставалась на уровне плюс четырех градусов и весь снег практически тут же таял. Я писал дневник, доделывал кое-какие официальные письма, которые не успел написать на работе, а также переводил новые стихи Курбалиева, которые он мне передал вчера, чуть ли не со слезами попросив перевести их для русского издания его книги.

* * *

...По сообщению журнала "Форбс", за последние годы в число самых богатых людей планеты начали входить и представители российского бизнеса. На сегодняшний день это: глава компании "ЮКОС" Михаил Ходорковский (3,7 млрд. долларов), губернатор Камчатки Роман Абрамович (3 млрд. долларов), руководитель "Альфа-групп" Михаил Фридман (2,2 млрд.), президент "Интерроса" Владимир Потанин (1,8 млрд.), генеральный директор "Сургутнефтегаза" Владимир Богданов (1,6), председатель правления "ЛУКОЙЛ" Вагит Алекперов (1,4) и руководитель "Русского алюминия" Олег Дерипаска (1,1). С учетом того, что никто из них не получил этих денег в наследство и все они ещё десять лет назад являлись обыкновенными государственными служащими, их состояние должно было бы вызвать пристальнейший интерес наших следственных органов, так как эти деньги могли быть получены в столь короткий срок только одним единственным способом - путем разворовывания национальных богатств России. Сегодня это понятно даже последнему дураку, но только, похоже, не Президенту России...

* * *

...Решили завтра сходить в музей палеонтологии, посмотреть на динозавров, мамонтов и прочих мастодонтов. Алинка тут же накрутила бигуди, на что я не удержался и написал небольшой экспромт: "Воскресенье впереди. / Можно всем в музей отправиться. / Дочка крутит бигуди. / Хочет... мамонтам понравиться!" Она, конечно, немного для порядка повизжала, но не рассердилась. Кажется, начинает, наконец-то, понимать юмор...

3 марта, воскресенье. Проснувшись, поехали на станцию метро "Теплый Стан" в музей палеонтологии, хотя Алинка было начала артачиться и чуть было не сорвала нам эту экскурсию. И дело тут не в том, что мы так уж непременно хотим просветить её относительно происхождения жизни на Земле - это она и из книжек знает, - но нас очень беспокоит, что после того, как она перестала посещать театральную студию, её жизнь свелась только к двум точкам: дом - школа, школа - дом, а мы хотим, чтобы она двигалась, открывала для себя какие-то новые жизненные интересы, чем-то увлекалась... Понятно, что ей с утра было лень куда-то ехать и она хотела остаться дома и проваляться весь день на кровати, но мы настояли на поездке и она подчинилась. В связи со всем этим я опять разродился экспромтом: "Спросил я у дочки за завтраком: / "Ты хочешь дружить с динозавриком?" / Она мне в ответ / вскричала: "О, нет! / Зачем мне приятель-скелет?!."

Проболтавшись полтора часа в метро, мы все-таки добрались до палеонтологического музея, где вволю полюбовались на гигантские черепа и скелеты всевозможных динозавров и даже несколько раз украдкой сфотографировались (там надо покупать за тридцать рублей разрешение на фотосъемку, а мы этого не сделали, и поэтому вынуждены были щелкать фотоаппаратом тайком, когда нас не видели дежурные).

После осмотра экспозиций мы слегка перекусили в музейном буфете и поехали домой. Правда, выйдя в Марьино из метро, сначала зашли на рынок и затарились там продуктами...

* * *

Из рифм дня:

Сегодня снова подморозило / и ртутный столбик ухнул низко. / Так жизнь, стихи мешая с прозою, / себя нам кажет - модернисткой...

4 марта, понедельник. Сегодня исполняется 150 лет со дня смерти Николая Васильевича Гоголя, и к 10-30 я поехал на Никитский бульвар в носящую его имя городскую библиотеку № 2, во дворе которой сидит, закутавшись в каменную шинель, погруженный в полнейшие пессимизм, хандру и безверие великий русский писатель. Тут были также В.Н. Ганичев, Саша Сегень, Гена Иванов и Владимир Гуминский. Гуминский рассказал, как он присутствовал при вскрытии гроба с останками Гоголя и видел вделанные в крышку трубки для воздуха, которые туда вставили, выполняя волю писателя, опасавшегося, что его похоронят во время очередного приступа летаргического сна. В половине одиннадцатого состоялось быстрое и не торжественное возложение венков к его памятнику, и после этого автобусы с делегациями направились в Татьянину церковь, затем в Свято-Данилов монастырь, а оттуда на Новодевичье кладбище, где служились литии, панихиды и говорились речи. Там, на Новодевичьем, должны были выступать известные гоголеведы - доктор филологических наук, профессор МГУ В.А. Воропаев и писатель И.П. Золотусский, а также члены нашей делегации и другие интересные люди.

Но, хоть я и очень люблю творчество Гоголя (и даже сам написал и опубликовал о нем несколько статей), а погружаться во всю эту необъятную программу я все-таки не стал и сразу же после возложения цветов к памятнику отправился в Правление, где меня ждала целая куча текущих дел.

Вот только некоторые из них:

1. Приходила Татьяна Набатникова, забрала прочитанные мною книги и принесла ещё одну (это всё из тех, что выдвинуты на премию "Национальный бестселлер") - роман Анны Малышевой "Ночь опасна".

2. Абдурахман Курбалиев просит помочь ему с изданием книг его переводов, так что пришлось заниматься поисками издательства для этого. Вдобавок он упросил меня перевести на русскийязык ещё пару его стихотворений.

3. В конце дня состоялся рабочий секретариат, на котором мне поручили готовить поездку в Череповец на Совещание молодых писателей, а также утвердили мою поездку в конце месяца в Саров.

Ну а кроме того, сегодня нам выдали зарплату, так что по пути домой я купил Алинке банку её любимых консервированных ананасов и гроздь бананов.

* * *

...В сегодняшней газете "Жизнь" (№ 39/126 от 4 марта 2002 года) опубликован материал о том, как председатель суда города Приозерска Ленинградской области Виктор Шелудяков (народ должен знать имя своего героя!) выяснил, что Министерство по налогам и сборам уже четыре года обманывает иерархов Русской Православной Церкви, утверждая, что в ИНН нет трех шестерок и что ИНН не подменяет имя человека. Затребовав для экспертизы из Москвы всю технологическую документацию по ИНН, Шелудяков, проведя тщательное её изучение (эксперт - Алексей Ипатов), установил, что: "...ИНН в системе учета является именем человека, данным ему системой, представляет собой число, которое может быть нанесено на лоб и правую руку человека, имеет штриховую форму начертания, при считывании которой используется ключевая последовательность шестьсот шестьдесят шесть", - то есть, что разработанный в Америке и активно внедряемый в течение последних лет в России ИНН представляет собой не что иное, как то самое "число Зверя", о котором апостол Иоанн писал в Откровении как о свидетельстве воцарения антихриста и начале свершения Апокалипсиса.

Узнав о сделанных экспертами в ходе исследования выводах, В. Шелудяков принял решение: "...Признать право обратившихся с иском граждан состоять на учете в органах налоговой инспекции без ИНН..."

Именем Российской Федерации суд также обязал налоговую инспекцию признать недействительными ИНН тех истцов, которые ранее получили индивидуальный идентификационный номер налогоплательщика, и обезличить выданные им ИНН.

5 марта, вторник. Ныне сорок девятая годовщина со дня смерти Иосифа Виссарионовича Сталина. При всей его маниакальной подозрительности и жестокости, приведших страну к ГУЛАГу и иным перегибам, сегодня уже видно, что без его державной твердости сохранить независимость государства и направленный на всенародное благо курс практически невозможно. Сегодня мы уже на себе видим, что происходит, когда власть оказывается слабой. Я думаю, что Сталин - это последний государственный деятель, которого хоронила ВСЯ СТРАНА. После него уже просто оттаскивали и зарывали...

* * *

С утра съездил на улицу Шеногина (это около получаса автобусом от станции метро "Полежаевская") в журнал "Пограничник", где мне заплатили 170 рублей гонорара за два, опубликованные в апреле прошлого года, стихотворения. Район там, конечно, ужасный, сплошные заводы железобетонных конструкций, силикатный, кирпичный, стройдеталей и тому подобные. Не веселее и названия улиц: 1-я Магистральная, 2-я Магистральная, 3-я Магистральная - и так пять раз да плюс один Магистральный проезд, один Магистральный переулок и два Магистральных тупика. А рядом ещё 1-й Силикатный проезд, 2-й Силикатный проезд, 3-й Силикатный проезд и 4-й Силикатный проезд... Ужас!

* * *

...На работе все идет по-старому. Опять приходил Курбалиев, которого я свел с Мишиным, предлагая издать для начала книгу поэм, чтобы, раздавая её будущим спонсорам, можно было просить у них деньги на большую книгу стихов и книгу прозы. Но он только напрасно отнял у меня час времени, а сам так ни до чего толком и не договорился. Говорит, что, мол, у себя в Махачкале он издаст её дешевле. Проблема экономии денег мне понятна, но кому нужна полукустарно напечатанная в какой-то заштатной типографии книжка, кто на неё здесь откликнется хотя бы небольшой рецензией? Но Абдурахман сказал, что московские цены ему не осилить...

* * *

...Решив сегодня сбежать пораньше (хотя мне и сказали, что вечером Ганичев собирает секретариат), я встретил в вестибюле слегка уже выпившего (по поводу дня смерти И.В. Сталина) Сегеня. Вопреки установившимся между нами за годы знакомства настороженно-прохладным отношениям, он начал с жаром жать мне руку и уверять, что ему ну просто очень-очень понравились мои мини-повести (они все норовят называть их рассказами) "Кошмарики" и "Шир-Ака - страна моя родная", которые я предоставил ему взамен запланированного было для публикации в майском номере "Нашего современника" романа "Мой дедушка застрелил Берию", который, как оказалось, выходит на днях в издательстве "ГАЛА ПРЕСС" и в журнале "Дон", а потому печатать его после этого в майском номере журнала было бы уже некрасиво.

"...Пиши, Николай! - потрясая мою руку, проговорил Александр. - Нас так мало, кто может это делать по-настоящему..." И, оглянувшись на ведущей на второй этаж лестнице, ещё раз повторил: "Пиши!.." Как будто я не этим всю жизнь только и занимаюсь...

* * *

...Вечером просматривал два купленных сегодня по дороге в Правление журнала, я люблю открывать для себя новые издания, мне это действительно интересно. Первый из них - ежемесячный иллюстрированный научно-популярный журнал "Paradox" (28 рублей), украшенный слоганом: "Все тайны мироздания", который публикует в своем мартовском выпуске такие материалы как рассказ о мировых подделках, аналитическую статью-размышление о том, является ли монголо-татарское нашествие для нас игом или благом, большой очерк о писательнице Джоанне Кэтлин Роулинг и истории создания ею серии романов о Гарри Поттере, а также целый ряд других, более-менее любопытных материалов, в том числе и литературного характера. А вот купленный мною всего за 10 рублей "Еженедельный ЖУРНАЛ" откровенно разочаровал своей неприкрытой продажностью и вытекающей из неё тенденциозностью. Журнал представляет собой набор явно заказных (и я подозреваю, что проплаченных если не самими боевиками, то их набившими на войне карманы покровителями) материалов о Чечне, изображающих нашу армию исключительно в виде сборища кровожадных монстров и мародеров ("...боевики, - пишет в статье "Зачистка контактов" Галина Ковальская, - это так, предлог, чтобы федералы могли пограбить..."), тогда как сторонники Масхадова (и это видно даже на подобранных фотографиях!) показаны эдакими печальными рыцарями справедливости. Короче, впечатление от этого ЖУРНАЛА осталось весьма мерзкое, и покупать я его больше никогда не буду, а этот номер завтра отдам Проханову, пусть они его проанализируют. Тем более, что там есть небольшая заметочка под названием "Соловей Генштаба дал петуха", пинающая прохановский роман "Господин Гексоген".

* * *

Из случайных рифм:

1. Россией правит криминал, / гребет в карманы "черный нал". / А мы лежим, как труп в гробу, / с тремя шестерками во любу...

2. "Пиши! Ты гений! - друг сказал. - Не лгу!.." / (Как будто, НЕ ПИША, я жить смогу...)

6 марта, среда. Из Питера сегодня прислали второй номер журнала "Нева" с подборкой моих лирических стихов. Больше всего этому рада Марина, которую очень мучит то обстоятельство, что меня почти не знают как поэта. Мне же особенно понравилась обложка журнала - они её последнее время украшают такими классными фотографиями, что, ещё только беря журнал в руки, уже начинаешь испытывать эстетическое удовольствие. Из-за этого прощаешь редакции даже кое-какие идейные огрехи... Хотя, надо сказать, идейность это вообще такое неоднозначное дело... Вот и в этой моей "невской" подборке практически нет стихотворений с патриотическим акцентом, но разве они перестали от этого быть русскими? А кое-кому из наших ортодоксов, я думаю, это очень не понравится (то есть - и то, что в стихах нет гремящего ура-патриотизма, и что они напечатаны в либеральной "Неве"). Ну так что ж теперь - нигде не публиковаться? От всех и всего шарахаться? Ладно бы, "свои" печатали - но ведь "свои" охраняют журнальные страницы, как собственный огород, хрен прорвешься! Я уже пять лет живу в Москве, являясь при этом одним из руководителей писательского Союза, а ни в "Москве", ни в "Нашем современнике", ни в "Молодой гвардии" почти ничего значительного за это время так и не напечатал. Не пущают... Но при этом чуть что, сразу же упрекают в заигрывании с либералами. Как будто лучше полностью исчезнуть в непечатании и безвестности...

Вон - в сегодняшней "Литературке" помещено сообщение о присуждении премии А.И. Солженицына прозаику Леониду Бородину и философу Александру Панарину, так что же им от неё - отказаться? Или они её не заслужили уже одним тем, что помогали русскому читателю не разлюбить свою родную литературу? Я бы не отказался.

* * *

Татьяна Набатникова принесла сегодня ещё две конкурсные работы напечатанный в журнале "Знамя" роман Сергея Гандлевского "НРЗБ" и изданный питерской "Амфорой" роман Андрея Левкина "Голем, русская версия". Последний я начал читать с большим интересом и даже отложил из-за него начатый ранее роман Анны Малышевой "Ночь опасна". А вот отклик о романе Сергея Гандлевского "НРЗБ" мною уже давно написан, вот он:

НА УЗКОМ ПЯТАЧКЕ ТУСОВКИ...

НЕСМОТРЯ НА НЕКИЙ АЖИОТАЖ, раздуваемый в отдельных литературно ориентированных СМИ (больше всех тут старается газета "Ex libris НГ"), новое прозаическое сочинение поэта Сергея Гандлевского вряд ли сможет когда-нибудь стать поистине национальным бестселлером, так как практически вся его интрига развивается на весьма узком пятачке литературной жизни 70-х и 90-х годов ХХ столетия и представляет интерес главным образом для историков литературы да самих писателей, способных угадать в описываемых Гандлевским реалиях какие-то знакомые им мотивы и ситуации.

Вот в двух словах основные сюжетные линии романа - начинающий поэт Лев Криворотов сожительствует с покровительствующей ему на ниве литературы "львицей" андерграунда Ариной Вышневецкой, но при этом любит "чистой любовью" свою сверстницу Аню, в которую, в свою очередь, уже влюблен его друг поэт Никита. Дальше все крутится вокруг несчастной любви, поэзии, всевозможных филологических параллелей, запутанных интриг, маячащей в недалеком прошлом тени КГБ, исследования жизни гениального поэта-самоубийцы Виктора Чиграшова и других "обязательных" деталей, явленных нам в самом начале перестройки в романе Дмитрия Савицкого "Ниоткуда с любовью", а затем многократно продублированных в произведениях аналогичного рода.

По сути дела, роман Сергея Гандлевского "НРЗБ" - это образец стопроцентно маргинальной литературы в её чистом виде и ничуть не более того. Хотя именно в ЭТОМ жанре он, может быть, и заслуживает какой-нибудь литературной премии...

* * *

Из сегодняшних рифм:

...Он есть (признаюсь без халтуры) / вопрос, что жжет меня немножко: / "КТО Я в котле литературы - / КАРТОШКА или ПОВАРЁШКА?.."

7 марта, четверг. Сегодня поехал на работу чуть пораньше, чтобы, не таская рукописи домой, почитать там произведения тех авторов, кого мы 21-22 марта будем обсуждать на Совещании в Череповце. Прочитал несколько работ в основном это, хотя и качественные САМИ ПО СЕБЕ, и интересные как МАТЕРИАЛ, но тем не менее сплошь локальные бытовые зарисовки, отдельные сценки, полуновеллки-полунаброски для чего-то, может быть, большего, но пока ещё не уловленного, а потому не имеющего ни начала, ни продолжения, ни сквозной идеи. Пожалуй, отсутствие некой сквозной идеи является главным недостатком всех череповецких прозаиков. Они делают зарисовки сегодняшнего или же давно ушедшего исторического быта, НЕ ПРЕДСТАВЛЯЯ СЕБЕ, что они хотят этим сказать читателю. Ну а без четкой собственной позиции, без понимания того, ЧТО ИМЕННО ты хочешь сказать своим читателям, всё, что они описывают, остается только непонятно зачем сделанными ЭТЮДАМИ...

* * *

...До начала назначенного на два часа дня секретариата успел почитать также то, что было в принесенном вчера Набатниковой номере "Знамени" помимо романа Гандлевского "НРЗБ", и наткнулся на весьма неординарные, как мне кажется, стихи недавно покончившего с собой екатеринбургского поэта Бориса Рыжего. Похоже, что на этот раз демократы нарушили свои правила, и превозносимый ими поэт действительно был талантлив. Во всяком случае, его строки обращают на себя внимание не только своей формой, но и определенной философичностью: "...Пусть будет лень, и грязь, и воздух спёртый. / Накроем стол. И пригласим всех мёртвых. / Век много душ унёс. Пусть будут просто / пустые стулья. Сядь и не грусти. / Налей вина и думай, что они - / под стол упали, не дождавшись тоста".

И с каким бы там пренебрежением наши традиционалисты ни фыркали на модернистов, а это тоже - поэзия. Причём тоже - НАСТОЯЩАЯ.

* * *

...В 14 с небольшим мы собрались наверху в ротонде и, откупорив пару бутылок шампанского (я при этом попал пробкой прямо в хрустальную люстру, издавшую весьма мелодичный вскрик), поздравили всех работающих у нас женщин. Я тоже позволил себе выпить стаканчик после сказанного тоста, а потом съел несколько бутербродов, закусил это дело куском яблока и бананом и улизнул домой. Перед уходом позвонил в издательство "ГАЛА ПРЕСС", поздравил с праздником его директора Галину Федоровну, которая сказала, что к 13 марта они ждут из типографии мою книгу "Тайна двух выстрелов", которая уже заявлена в числе выставляемых на V национальной ярмарке "Книги России". Ярмарка будет проходить с 13 по 17 марта в 57-м павильоне ВВЦ, и если типография не сорвет сроки выхода книги, то меня скоро пригласят на её презентацию...

* * *

...Поздно вечером я включил телевизор и наткнулся на очередную программу "Культурная революция", которую ведет министр культурки (как выражается едкий Саша Сегень) Михаил Швыдкой. Одна из предыдущих передач была посвящена проблеме взаимоотношения мата и культуры, нынешняя - секса и культуры. Швыдкой и приглашенные им участники дискуссии пытались доказать, что показ на кино - и телеэкране, а также в театре или на полотне художника, равно как и описание в книге сцен совокупления однополых или двуполых пар, коллективных оргий и вообще каких бы то ни было эротических моментов как раз и является тем пиком искусства, который выводит национальные культуры на уровень так называемых "общечеловеческих ценностей". При этом все делают вид, что не замечают того, как ставится знак равенства между сексуальной неудовлетворенностью как одним из ДВИЖУЩИХ ИМПУЛЬСОВ, ведущих к пробуждению художественного творчества в человеке (о чем, собственно, и писал в своих работах столь почитаемый демократами Зигмунд Фрейд), и - удовлетворением сексуальных потребностей как ОБЪЕКТОМ ИЗОБРАЖЕНИЯ в кино, живописи, театре или литературе.

Противостояли всей этой пошлятине только актер и режиссер Евгений Матвеев (создатель фильма "Любить по-русски") и, как это ни странно, весьма вульгарная эстрадная певичка Маша Распутина. Но вот поди ж ты! - даже эта, развращенная нынешней шоу-тусовкой поп-дива показала себя в нравственном плане гораздо выше, чем министр, которому по его должности (он ведь за это зарплату получает!) как раз и надо бы отстаивать чистоту и духовность отечественной культуры, защищая её от заполонившей всю нашу жизнь порнухи. Но, видимо, уровень личной культурки нашего господина министра и в самом деле таков, что эталоном искусства для него является не психологическая глубина изображенных художником характеров, а только размеры показываемой на экране жопы...

8 марта, пятница. Приготовил с утра праздничный завтрак для моих женщин, а потом сидел за компьютером, работал да время от времени звонил кому-либо из знакомых писательниц, поздравляя их с Женским днем.

Дочитал роман Левкина о русском Големе и вернулся к чтению книги Малышевой. Вечером писал на них рецензии.

1. О романе Андрея Левкина "Голем, русская версия":

А БЫЛ ЛИ ГОЛЕМ?..

БЫТЬ МОДНЫМ ПИСАТЕЛЕМ сегодня довольно просто - для этого необходимо немножко гражданской смелости, достаточной для того, чтобы твои герои могли позволить себе поосуждать некоторые отдельные недостатки созидаемого в России капитализма, немножко начитанности, дающей возможность вложить в уста персонажей цитаты из брошюр о дзен-буддизме, иерархии ангелов или, как у Левкина, технологии создания големов, ну и немножечко пикантности, чтобы, смешав всё это с сексуальными страданиями участников сочиняемой истории, сдобрить свое повествование россыпью не маскируемых за паранджой многоточий матерных словечек и получить тот искомый бренд (так, кажется, это сейчас называют?), от которого будут набивать свои карманы издатели и тащиться поверившие их рекламе читатели.

Именно так поступил и Андрей Левкин, закрутив свой роман вокруг несуществующего на самом деле объекта. Никакого реального Голема в его произведении нет, он - только допущение, сделанное в отношении одного из не совсем проясненных персонажей романа. Но стоило герою предположить, что в такой-то квартире усилиями такого-то человека было создано искусственное существо, как в роман тут же в изобилии потекли рассуждения о природе големов, а затем появился и персонаж, про которого герой думает, что именно он-то как раз этот самый Голем и есть.

Короче, весь роман выстраивается единственно вокруг гипотетического предположения о наличии рядом с героем этого самого не-человека, что в конце концов ничем не доказывается, но ничем и не опровергается, так что остается непроясненным главное: ЗАЧЕМ ВСЁ ЭТО БЫЛО НАПИСАНО?.. Если верить автору, то ответ на этот вопрос мы получим ещё не скоро, только где-то на пороге своего смертного одра: "Когда наша жизнь закончится, все мы будем знать гораздо больше, чем знали, когда родились", - обещает он. А пока, видимо, мы должны просто восхищаться предложенным нам уровнем художественности, характеризующимся пассажами типа: "Рядом с ним висели часы высотой метра в полтора, из надутой пустотелой и будто смазанной металлическим порошком пластмассы, с кучей финтифлюшек и пиздюлинок", или же: "На полях Рязанщины, - бормотало "Радио России" в углу, - полным ходом идет какая-то хуйня. Подробности пока неизвестны".

Принимать же "философские" хохмы автора за какие-то серьезные размышления о судьбе сегодняшней России и русского народа, я думаю, несерьезно. По крайней мере, вот такие:

"- ...Вообще, кстати! Ты своему Голему скажи, раз уж он при власти, что нужно что-то делать с пивом!

- В смысле?

- В смысле - прекращать. А то оно повсюду, во всей рекламе. И дети пьют, и дамочки, и когда угодно, и сколько влезет. Так нельзя!

- Ты чего это? - осторожно поинтересовался я, начиная подозревать, что и его тоже пробило, на некие нравственные принципы. - Безнравственно что ли?

- Куда на хер безнравственно! - вознегодовал он. - Блядство полное. Полностью разрушаются русский менталитет и духовный склад! В России надо пить водку - потому что она, во-первых, вкусная, а во-вторых - она-то и формирует нам духовный склад, потому что обеспечивает человеку нахождение в принципиально различных состояниях. Вот ты тверезый, вот ты пьяный. Вдобавок промежуточные фазы учат мужеству и правильному поведению в пограничных состояниях. А пиво, если его внедрят полностью, это же пиздец русской культуре! Это же какая-то мутная обдолбанность, полная невразумительность - кто, где, что за состояние, такое, сякое, тьфу... Все одно и то же. Еще в латышей каких-нибудь превратимся... Сообрази, с кем тогда лет через десять будет водки выпить?.."

Не знаю, может быть, кому-нибудь это и покажется остроумным, но мне напоминает скорее затянувшуюся детскую игру в пластилиновых человечков. А от литературы все-таки хочется не имитации слов и поступков, а - настоящей взрослости...

2. О романе Анны Малышевой "Ночь опасна":

НИНА + МАША + ОЛЕГ + ТАМАРА + ДОЛЛАРЫ + ЛЮБОВЬ + УБИЙСТВО

+ СТРЕМЛЕНИЕ ПОЛУЧАТЬ ГОНОРАРЫ...

МОЖЕТ ЛИ СТАТЬ бестселлером детективная история, в которой так до самого конца и не раскрываются мотивы совершенного преступления? Думаю, что вряд ли, поскольку настоящего читателя ничуть не меньше того, КТО убил (или же там украл, ограбил, отравил и т. п.), интересует ещё и то, ПОЧЕМУ он это сделал. А в романе Анны Малышевой "Ночь опасна" есть как раз всё, что необходимо для создания, как теперь говорят, "высокочитабельного" детектива, кроме такой маленькой детали, как объяснение причины того, что все-таки толкнуло героев на совершение ими уголовно наказуемых деяний.

В двух словах, сюжет этого романа ("Ночь опасна") заключается в том, что жена директора преуспевающей коммерческой фирмы (Нина) в сообществе со своей старшей подругой (Машей), имеющей доступ в книгохранилище одной из городских библиотек, выкрадывают из хранившегося там рукописного атласа ХV века несколько пергаментных страниц-карт, за которые некий коллекционер на Западе готов выложить кругленькую сумму в валюте (30 тысяч долларов). После успешного совершения кражи старшая из подруг-сообщниц (Маша) по какой-то, так толком и не объясненной причине решает не отдавать младшей (Нине) похищенные ими карты и прячет их в шкафу у своей бывшей невестки (Тамары). Нервничающая от застопорившейся сделки Нина (уже получившая к тому времени от посредника доллары и спрятавшая их дома в своем бельевом шкафу) вызывает в полночь её (т. е. Машу) для решительного разговора на Чистопрудный бульвар. Там она (Нина) тычет ей (Маше) для запугивания в грудь тайно взятый у охранника мужниной фирмы пистолет и, случайно нажав на курок, убивают свою подругу-подельницу. Испугавшись содеянного, она едет прямо среди ночи домой к своему любовнику (Олегу) и сочиняет перед ним запутанную историю о якобы готовящемся на неё саму покушении, по которой подозрение падает на её собственного мужа (Николая). Молодой человек (Олег) втягивается в эту темную историю и при помощи бывшей невестки застреленной Ниной Маши (Тамары), ставшей его новой подругой, шаг за шагом приближается к разгадке её (истории) тайны, но тут его прежняя подруга (Нина) неожиданно погибает под колесами автомобиля...

Ему (Олегу) в конце концов удается добраться до разгадки того, кто и как убил Машу (Нина), но подоплека почти всех других поступков этой цепочки так до самого конца и остается окончательно непроясненной. Зачем, к примеру, вполне состоятельной жене директора фирмы (Маше) понадобилось идти на сулящее не такой уж и крупный по её масштабам навар (ведь полученными тридцатью тысячами баксов надо было ещё делиться с Машей) дело? И почему, согласившись пойти с Ниной на кражу страниц из атласа, Маша затем вдруг столь решительно передумала их ей отдавать? (А Нина в свою очередь отдавать Маше деньги...)

К сожалению, роман Анны Малышевой не дает ответа на эти вопросы, да и вообще не ставит никаких других, более глубоких в литературном или же социальном плане задач, кроме задач исключительно развлекательных. Это не более как "роман в дорогу", книга для спасения от вынужденной скуки в поезде, детектив, каких за последнее время написана и выпущена уже далеко не одна тысяча. Для этого ведь нужно не так-то уж и много - несколько персонажей типа Маши, Нины, Олега и Тамары, небольшая придумка насчет того, кто где что украдет и кто кого при этом застрелит, две-три навешенные на все это любовные интриги и очень сильное желание получать литературные гонорары. Но вот только при чем здесь читательские интересы нации?..

* * *

Из случайных рифм:

...Сдую все сориночки, / сдую все пылиночки / с мамочки-Мариночки, / с дочечки-Алиночки...

Впрочем, если я не ошибаюсь, эти строчки сочинились мною ещё несколько лет тому назад, а теперь только взяли да вдруг снова вынырнули из глубин памяти на поверхность. Хотя - какой в этом грех? Ведь породившее их когда-то чувство за это время нисколько не изменилось, так что они точно так же, как и тогда, выражают сегодня меня - нынешнего...

9 - 10 марта. В субботу ходил с Мариной и Алинкой в театр им. В. Маяковского на спектакль Ф. Брокнера "Наполеон Первый". Актеры играли довольно неплохо, но вот сама идея спектакля осталась тем не менее не до конца ясна, и феномен Наполеона выглядел сведенным единственно к его чуть ли не фанатической мечте о наследнике, и если бы, мол, он не потерял ум из-за обещанной ему австрийской невесты, от которой он во что бы то ни стало стремился заиметь сына, то он бы спокойно захватил Россию, а так прозевал благоприятный момент и всё профукал...

* * *

В воскресенье я вдруг вспомнил, что уже давно ничего не писал для своей колонки "Письма о русской словесности", которую веду в "Литературной газете", и набросал три странички об объединительной роли поэзии, проиллюстрировав свою мысль публикациями из журнала "Нева". Получилось следующее:

ЭХ, ХОРОШО В СТРАНЕ СОНЕТОВ ЖИТЬ!..

Читая однажды посвященный истории Руси-России венок сонетов ивановского поэта Юрия Орлова, поразивший меня очень точным соответствием своих формы и содержания, я вдруг вспомнил о том, что и весь наш СССР был организован по законам именно этой, самой гармоничной в поэзии, формы - то есть представлял из себя именно пятнадцать республик-сонетов, закольцованных (точно начальными и концевыми строчками) своими общими границами, законами, финансами и экономикой в единый венок-союз, суть которого фокусировалась в магистральном сонете, где все эти ключевые строки сходились в своеобразном замке, связывавшем их в неразрывный узел. Короче, четырнадцать братских республик располагались вокруг России, как четырнадцать сонетов вокруг своего магистрала, образуя единое гармоничное целое, которое, оказавшись разорванным на отдельные элементы, практически тут же утратило значительную часть своей красоты и того, взаимообогащавшего все части венка содержания, которое ему было присуще при единстве. Сегодня это стало видно не только на примере нашей разошедшейся по своим национальным квартирам экономики, но и на примере распавшейся на отдельные "сонеты" культуры, что привело к самоизоляции её национальных составляющих и - как естественное следствие этого - к почти полному схождению с арены мировой культуры и очевидному угасанию.

Примерно такие же процессы обнаружили себя за последние годы и внутри собственно российской культуры, и в особенности - её литературы, представлявшей ранее весьма многоцветный по идеям и художественным стилям букет, который после перестройки рассыпался на ворох обособившихся друг от друга творческих союзов, деятельность большинства из которых сосредоточилась почти исключительно на имущественных тяжбах со своими вчерашними собратьями, что, разумеется, отнюдь не привело их к появлению новых шедевров. Поэтому понятен и тот интерес, который вызывают к себе инициативы по возрождению единого писательского союза, способного возвратить российской литературе её глубину, многоцветие и неразрывность творческого развития.

Однако, если вопрос об организационном слиянии существующих ныне писательских союзов в один общий союз или ассоциацию решается пока что небезболезненно и трудно, то наряду с ним существует ещё и другой путь, позволяющий писателям уже сегодня ощутить себя участниками единого литературного процесса. Этим путем уже несколько лет ведет свой "День литературы" Владимир Бондаренко, печатающий на его страницах произведения самых непохожих друг на друга писателей независимо от их принадлежности к тому или иному творческому союзу и приверженности к тому или иному художественному методу. С лета прошлого года на аналогичный путь вышла и возглавленная Юрием Поляковым "Литературная газета", главным критерием для опубликования в которой стало не членство в "нужном" союзе, а только качество предоставляемых автором текстов. А последнее время, похоже, продуктивность этого пути сделалась очевидной и для руководимого Борисом Никольским журнала "Нева", особенно в той его части, что касается жанра поэзии. Хотя, пожалуй, в этом-то как раз ничего удивительного и нет, так как именно поэзия, как мы уже говорили выше, является носительницей того гармоничного начала, которое помогает соединить в единый венок даже самые, казалось бы, несовместимые друг с другом литературные "растения". Ну, скажем, хотя бы такие, как стихи питерских поэтов Ильи Фонякова, Олега Тарутина и Бориса Орлова, напечатанные в № 11 за минувший год. Например: "...И двинулась колонна. Во главе / Прошествовали, строя не ломая, / Хоругви трехконечные вздымая, / Чернорубашечники РНЕ..." (И. Фоняков); "...Родина прицелится в упор, / взглядом гражданина особиста, / отделяя чистых от нечистых, / а в ГУЛАГе - вечный недобор..." (О. Тарутин); "...А здесь ни мечей, ни бренчанья монет, / Уютно избушки убранство. / Как в детстве, ни смерти, ни времени нет, / А есть лишь печаль и пространство" (Б. Орлов).

Понятно, что каждый из нас сам определяет, как ему относиться к своей Родине - с любовью или же претензиями и укорами, - но в том-то и дело, что только все эти оттенки в совокупности способны создать полную картину того, каким народом мы были на определенном отрезке нашего шествия через историю. Так в литературной летописи России на равных живут революционные поэмы Маяковского и стихи Волошина о гражданской войне, ибо только из их суммы рождается художественная правда той удалившейся от нас в прошлое эпохи.

Не может быть по-другому и сегодня, когда одних (как это видно из процитированных выше стихов Ильи Фонякова) бросает в дрожь от вида чернорубашечников РНЕ, других (как о том свидетельствуют стихи покойного О. Тарутина) колотит от памяти о всесильных карательных органах, а третьих (как это следует из поэтической подборки в № 1 за этот года "вынужденного переселенца" из Казахстана Владимира Шемшученко) наполняет восторгом от одной уже только возможности говорить на своем родном языке: "Не то, чтобы нас пригласили, / Скорее наоборот. / Но мы приезжаем в Россию / Из всех суверенных широт. // Нам стало вдали одиноко, / И сделалась участь горька. / И с Запада, и с Востока / Течет человечья река. // Над мыслями нашими властвуй, / Пришли мы к тебе налегке... / Как сладко сказать тебе: "Здравствуй!" - / На русском своем языке".

Поэзия - вещь удивительная, порою уже одним своим эстетическим совершенством она способна оказывать на нас не менее (а порою так даже и более) благотворное воздействие, чем своим "правильным" (с той или иной идейной позиции) содержанием. Так, пленяя магией своей красоты, до сих пор примиряют между собой даже трудно примиримых в идейном плане, но равно ценящих истинную поэзию читателей стихи Сергея Есенина, Игоря Северянина, Осипа Мандельштама и целого ряда других поэтов. И это, мне кажется, нагляднейшим образом показывает нам, что грядущее возрождение России лежит не на пути реконструирования столь дорогой для многих из нас, но исторически исчерпавшей себя Страны советов, а на пути утверждения безмерной по своим эстетическим параметрам, а потому и никого собой не сковывающей Страны сонетов, первые шаги в направлении которой уже начали делать некоторые из литературных изданий...

* * *

Вечером попробовал смотреть экранизацию романа Б. Акунина "Азазель", хотя выдержать это было очень непросто, и, уставая от затянутого и скучного зрелища, я начинал шарить по другим программам. Суть фильма выражается в том, что, мол, борьба с тайными организациями бессмысленна, они все равно сильнее нас, а потому и должны править миром. И это - выдается сегодня за вершину нашего русского искусства. Чорт-те-швили что!..

11 марта, понедельник. Отвез в "Литгазету" свою колонку и заодно узнал, что в четверг обещают выдать гонорар с сентября по декабрь прошлого года. Это было бы хорошо, так как мне сегодня пообещали продать технически новый (но, по западным меркам, морально устаревший) компьютер "Pentium" (1997 года выпуска) с лазерным принтером и другими прибамбасами - причем всего за 122 доллара! Если полученного гонорара хватит, то я его сразу куплю.

Виделся с Юрой Поляковым, перекинулся парой слов с Павлом Басинским и Александром Яковлевым. С.М. Луконин просит меня взять обширное интервью по теме "Литература и Православие" у диакона Андрея Кураева, но я не знаю, найду ли для этого время.

...Возвращаясь домой в метро, с удивлением заметил, что сразу несколько человек вокруг меня читают книгу Хоруки Мураками "Дэнс, дэнс, дэнс". (А перед этим я несколько раз видел в руках у пассажиров его роман "Охота на овец".) Надо бы познакомиться с этим автором и самому, раз уж он становится у нас чуть ли не культовым...

* * *

...Войдя в квартиру, обнаружил на полу в зале кучу битого стекла - это из старого серванта вывалилась стеклянная дверца. Хорошо, что сидящая обычно во время смотрения телевизора рядом с сервантом Алинка отошла в этот момент налить себе чая... Увы, надо менять и квартиру, и всю обстановку в ней. Но для этого необходима очень приличная сумма, гораздо большая, чем я смогу получить в нынешний четверг в "Литературке".

* * *

Из случайных рифм:

1. Когда зарплата скудная, / тогда вся жизнь - паскудная...

2. РАДАР, ШАЛАШ, НАГАН, ПОТОП - / читай с "затылка" или в "лоб", / неизменим репертуар: / ПОТОП, НАГАН, ШАЛАШ, РАДАР...

3. Мы выросли отнюдь не дураками, / коль пол-Москвы читает Мураками...

12 марта, вторник. Весь день перетаскивал вещи и книги из нашего с Бавыкиным кабинета на второй этаж - дело в том, что Правительство Москвы опять повысило нам арендную плату, и чтобы нам не снижать и без того невысокую зарплату, приходится постоянно уплотняться, сдавая освобождаемые комнаты в субаренду. Так что я теперь буду сидеть вместе с Валентином Сорокиным и Михаилом Числовым. Кабинет у них просторный, так что в нем спокойно поместились мой стол, тумбочки и даже книжные полки. Завтра обещают перенести телефон, и тогда будет полный ажур.

Пользуясь случаем, выбросил больше половины бумаг, заваливавших последнее время мой стол. Так что и в переездах тоже есть определенная польза...

* * *

...В середине дня позвонил из Самары Громов (я как раз вернулся в свой старый кабинет за очередной порцией перетаскиваемых наверх книг), сообщивший, что девять дней назад умер от инсульта наш сокурсник по Литературному институту Андрей Кучма. Мы целых пять лет были с ними друзьями, две сессии вообще жили втроем (я, Володя Шемшученко и он) на квартире у Шемовых родственников, питаясь из одной кастрюли, и более того во время одной из сессий я даже крестил Андрея, а потом, переехав в Самару и став директором самарского отделения Литфонда России проталкивал в Москве его дело о приеме в члены СП (а первый раз приемная комиссия его "зарубила", поэтому я привозил ходатайства от Самарской организации и другие бумаги о повторном рассмотрении вопроса о его приеме). Но вот поди ж ты! - стоило ему окончить Литинститут, как он практически тут же проДЕМОНстрировал нам все возможные степени своего предательства и, завидев перед собой большие деньги, не задумываясь, перешагнул через всех друзей, через литературу, через писательскую организацию, через коллектив Самарского областного книжного издательства, в котором он путем интриг сместил прежнего директора и занял его кресло, после чего вывел это издательство из-под контроля самарских писателей, полностью разорил его, а потом равнодушно бросил и перебежал в "Лукойл".

Страшно ревнуя к чужому успеху, он пытался помешать нам с Громовым издавать журнал "Русское эхо", распускал про нас всякие грязные слухи, не гнушался идти ни на какие пакости, лишь бы только дискредитировать нас в глазах местной власти и прессы. Он очень боялся, что мы, действуя теми же методами, что и он, будем рваться к бюджетному "пирогу", а потому делал все возможное, чтобы настроить и мэра города Самары (а тогда им был нынешний председатель Комитета по Государственным премиям РФ Олег Сысуев), и губернатора области К.А. Титова как против нас, так и против всей Самарской писательской организации.

И вот зачем ему теперь все его деньги, иномарки, квартиры? Он ушел из жизни раньше всех тех, кого он обидел, обманул, оскорбил, обобрал, через кого перешагнул, гонясь за затмившими его разум долларами...

Как это ни печально, но, будучи его крестным отцом, я, из-за ряда полученных от него обид, очень мало молился о его прозрении и спасении его души. Хуже того - я порою по-настоящему ненавидел его и, прекрасно понимая, что это страшный грех, тем не менее желал ему смерти. Вот и дней десять тому назад я вдруг опять случайно вспомнил о нем и почему-то представил, как ему в пах попадает большущая разрывная пуля и его увозят с вывороченной промежностью... Наверное, это тоже грех - мнить о себе как об экстрасенсе, полагая, что моя мысль могла ему как-то навредить на расстоянии шестисот километров. Всё, как известно, находится в руках Божиих, без воли Которого ни один волос не упадет с человеческой головы. И все-таки - время этой моей грешной мысли и время его смерти примерно совпадают...

После работы я зашел в храм Николая Угодника в Хамовниках, поставил свечку за упокой его души, подал поминальную записочку и помолился. Помилуй мя, Господи, грешного...

* * *

...А в газетах сегодня обсуждают фильм "Азазель". В основном, конечно, хвалят. Шендерович, например, в восторге от найденного авторами "пародийного элемента", который он увидел в финальной сцене, где оторванная взрывом (!) рука юной героини шевелит пальцем. И только один Кир Булычев говорит, что разочарован фильмом, так как сюжета там не больше чем на час, а его растянули на четыре. Но потому-то фильм и затянут, чтобы в этих четырех часах сентиментального манерничания не так ярко бросалась в глаза основная идея фильма - о том, что нельзя лезть разоблачать тайные организации, они все равно непобедимы, и вообще они состоят из самых талантливых представителей общества, а потому и вся их деятельность неизбежно несет человечеству прогресс и максимальное процветание...

* * *

Из вечерних новостей:

- Между Израилем и Палестиной разгорелась самая настоящая война. Израиль обстреливает палестинцев ракетами и давит танками, а те взрывают в израильских городах своих смертников...

- НАТО проводит в Польше военные учения, в которых участвуют военные силы Украины, а также представители армии Узбекистана. Продолжается прибытие военных специалистов США в Грузию.

- А в России ученые (а также и многие газеты) требуют от Путина отмены моратория на смертную казнь.

* * *

Из случайных рифм:

Врите, врите... / на своем иврите.

13 марта, среда. Сегодня день рождения моей мамы, ей исполняется уже 78 лет. В этот же день родился также Сергей Михалков, которому ныне стукнуло аж целых 89. В МСПС его день рождения отмечали вчера, Марина была на этом вечере. Издательство "Советский писатель" выпустило к этому дню специальный сборник, рассказывающий историю создания трех гимнов России..

* * *

...Вечером мне позвонил Андрей Ковалев и рассказал одну любопытную историю. Говорит, что в издательство АСТ, где у него под псевдонимом "Андрей Коровин" должна вот-вот выйти книга прозы, пришел автор, настоящие имя и фамилия которого - Андрей Коровин. Ему говорят, ты возьми себе какой-нибудь псевдоним, а то в издательских документах уже значится один Андрей Коровин. И он подумал и взял псевдоним: "Андрей Ковалев". И вот зачем теперь, спрашивается, была нужна вся эта чехарда со сменой имен? Прямо анекдот какой-то. Включи эту историю в роман - скажут выдумка...

14 марта, четверг. Завтра в Москву в очередной раз приезжает посредственная аргентинская певичка Наталия Орейро, от которой без ума все российские тинейджеры. Хотя я, по правде говоря, не вижу в ней никакой яркой индивидуальности. Ну что это за кумир, у которого нет ни единого хита? В мое время при имени любого певца или группы практически тут же вспоминалась и какая-нибудь из их песен, у них у всех были свои широко известные шлягеры. Стоило было, к примеру, услышать имя солиста "Rolling stones" Мика Джаггера - и в памяти мгновенно всплывала его знаменитая (до сих пор!) композиция "Satisfaktion". Произнесет кто-нибудь вплоть до сегодняшней поры название группы "Shoking blue" - и практически сразу же вспомнится их песня "Венера". Упомянут в разговоре польскую певицу Анну Герман - и словно бы зазвучит в ушах её грустно-светлая элегия "Один раз в год сады цветут..." То же самое можно сказать о Рафаэле, Джо Дассэне, группах "Бони М", "Абба" и практически любой из поп-звезд 70-80-х годов, не говоря уже о знаменитой на весь мир ливерпульской четверке. А вот у Орейро - все песни какие-то размытые, незапоминающиеся. Один плюс - что она хоть в своих интервью и поведении на сцене не афиширует никакого разврата и не цинизма. За это сегодня можно простить не только невзрачность репертуара, но даже и полное отсутствие голоса...

* * *

...В который раз обратил внимание на то, что город буквально заклеен афишами, возвещающими о концертах Бориса Моисеева, Алсу, Юлиана, Филиппа Киркорова, Ефима Шифрина, Михаила Задорнова и целой массы других хохмачей и певунов, и самое удивительное в этом - то, что, несмотря на дикую дороговизну билетов на их представления, кто-то же да заполняет залы во время их выступлений? Что же это у нас за такой неисправимо идиотический народ? Только и слышно, как все вокруг ноют о том, что поставлены экономическими реформами на грань выживания, а сами что ни день, то спешат отнести свои последние деньги в кассу Театра эстрады, чтобы отдать их там Жванецкому на новый "мерседес". Требование римлян было: "Хлеба и зрелищ", нашим же уже хватает одних только зрелищ...

* * *

...Прочитал редактируемую В.И. Гусевым газету "Московский литератор", в которой Максим Замшев в полной злопыхательства и зависти, но абсолютно голословной статье наскакивает на меня, Бондаренко и Валентина Распутина. Причем, делает это так мелко, жалко, ничтожно, что сама собой вспоминается прочитанная накануне блистательно едкая и убийственно справедливая передовица Александра Проханова во вчерашней газете "Завтра", в которой он пишет: "...Можно ли сравнить Путина и Сталина? Муху и Галактику? Писк комара и грохот Ниагары? Смешок Шендеровича и поэму Данте? (...) Сталин владел "образом будущего", видел на сто лет вперед, сотворял это великое будущее. Путин только и делает, что катается на лыжах. (...) Каждый год и месяц сталинского правления был отмечен результатами: построенными заводами, изобретенными машинами, снятыми фильмами, эскадрильями самолетов и флотилиями кораблей. При Путине заводы стоят, но открываются "казино" и "ночные клубы", и повсюду идет непрерывное, изнурительное и бессмысленное говорение - брехня, брехня, брехня. Сталин работал и жил ради трудового народа, строил новые города, открывал библиотеки, берег народную копейку, вкладывая её в оборону, науку, здравоохранение. Оставил народу могучую космическую державу, а своему семейству пару истоптанных сапог. Путин живет ради сотни толстосумов, которые обворовали страну, обескровили народ, вывозят за рубеж краденные миллиарды, отгородились от народа колючей проволокой и пулеметами. (...) Сталин был Первым Лидером мира, переиграл Муссолини и Гитлера, в Тегеране и Ялте навязывал свою волю Рузвельту и Черчилю, не болтался по белому свету, как турист или эстрадный певец. Путина пускают в "восьмерку", как пажа, где он приносит сигары Бушу и мобильник Блэру. (...) Всё, что он говорит или делает, это "операция прикрытия" для получения сверхприбылей нефтяными, алюминиевыми и алмазными магнатами, а также для нелегальных валютных утечек величиной в сто миллиардов долларов годовых..."

(Цитата, конечно, получилась великоватой, но я и так еле удержал себя, чтобы не переписать сюда всю передовицу полностью. Уж больно точно высказал Проханов то впечатление, которое производит своей позицией нынешний Президент России...)

* * *

...В районе 14 часов сгонял в "Литературку" и получил там 2,5 тысячи рублей гонорара за октябрь-декабрь 2001 года. Виделся с В. Курбатовым, А. Яковлевым, А. Бархатовым, С. Лукониным... После этого заехал к Марине в МСПС и мы отправились с ней в Ассоциацию книгоиздателей России на выставку белорусской книги. Там были также прозаик Алесь Кожедуб, критик Александр Вознесенский из "Независимой газеты" да кое-кто из знакомых по презентации двухтомной Антологии белорусской поэзии, которую я недавно проводил у нас в Правлении. Говорили о налогах, об унификации законодательной базы в книгоиздании, о ценовой политике на книжном рынке и прочем.

* * *

Из случайных рифм:

1. Россию наводнили педерасты, / и прочие... Фандорины Эрасты.

15 марта, пятница. Окинув взором объем накопившейся работы, я решил сегодня остаться дома. Дело в том, что на той неделе я уезжаю в Череповец на Совещание молодых писателей, потом - в Саров на встречу с местными литераторами, а значит, если сейчас не сделаю информационную полосу в "День литературы", то к 1 апреля, когда её нужно будет сдавать Бондаренко, уже не успею. Поэтому делать нужно сегодня...

* * *

Для "мозговой разминки" перелистал кипу недочитанных из-за нехватки времени газет. Основные новости этих дней: сын до смерти забил мать шваброй; внук убил бабушку подвернувшейся под руку мясорубкой; беременная студентка родила дочку и засунула её под ванну; двое наркоманов вырвали из рук входящей в лифт женщины младенца и выбросили его в окно с десятого этажа; в Ховрино (север столицы) опять напомнил о себе серийный убийца, подкарауливающий по вечерам одиноких женщин, идущих с электрички, которых он бьет арматурой по голове; в центре Москвы (на 3-й Тверской-Ямской улице) киллер расстрелял семью коммерсантов; в Челябинске наконец-то поймали маньяка, совершившего 38 налетов на пенсионеров с июля по декабрь 2001 года (15 человек погибли) и 10 налетов в январе 2002 года (5 старушек погибли); в районе Петропавловска-Камчатского опять упал при взлете вертолет Ми-8 с тремя членами экипажа и двадцатью пассажирами; в Краснодарском крае грабят возвратившихся из Чечни солдат-контрактников, вымогая у них заработанные там "боевые" деньги; по статистическим данным, в России за 2001 год умерло от алкогольного отравления 35 тысяч человек, а 10 процентов детей в стране страдают от недоедания; зато руководство Сбербанка России во главе со своим главой Казьминым провело очередное заседание банка не где-нибудь, а на Сейшельских островах, потратив при этом 200 тысяч долларов на одну только дорогу и платя затем по две тысячи долларов за ночь в отеле за каждого человека - и все это только ради того, чтобы принять решение о выделении 52,3 тысячи рублей (чуть больше полутора тысяч долларов) на оказание спонсорской помощи детдому в Митине и 30 тысяч долларов - частному модельеру А. Грекову для организации выставки его коллекции...

А в это время В.В. Путин, выступая перед журналистами, заявил, что отмены моратория на смертную казнь не будет... Видно, опять Эрасты нашептали.

16 марта, суббота. На улице - 2 градуса, но ярко светит солнце, так что создается полное ощущение весны. Мне даже опять вспомнилось, как в одном из своих юношеских стихотворений я писал об этой поре: "...Уехал март на лыжах в поле, / и только он покинул старт, / как с дачных крыш над черным толем / уже вовсю клубится пар..."

В школе у Алинки сегодня сожгли чучело зимы, и начались весенние каникулы. Словно подарок к этому дню, во вчерашней газете "Трибуна" опубликовано два её стихотворения с небольшой интересной врезочкой о ней самой под названием "Сказочница из Марьино". Что самое главное, мы не передавали эти стихи в газету ни через каких знакомых, Марина просто послала их на адрес редакции по почте, и они сами их отобрали в печать. Так что её прорыв к читателю произошел без какого бы то ни было блата, а единственно в силу достойного уровня её стихов...

А мне позвонил приехавший в Москву Алесь Писарик и попросил принести в понедельник на работу переводы его стихов, так что я доработал ещё один его триптих и затем всё распечатал. После этого сидел над своим - составлял отчет о проделанной с начала года работе, затем думал над статьей для "Советской России" о романе Проханова "Господин Гексоген" и, наконец, писал свой роман о трех товарищах, решивших издать в России самое полное собрание сочинений Стивена Кинга.

К вечеру Марина с Алинкой напекли мне целую кучу блинов, и я устроил себе свою домашнюю Масленицу. Очень вкусно оказалось есть блины, начиняя их мягким сыром "Коралл", имеющим нежный креветочный привкус. Я не заметил, как умял таким способом целую стопку. А два последних - съел со смородиновым вареньем. И конечно же, переел... Господи, помилуй.

17 марта; окончание Масленицы, ПРОЩЕНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ. Завтра начинается Великий пост, который продлится 49 дней и закончится 5 мая, в Пасху. Я со своим дисбактериозом уже и не помышляю о том, чтобы соблюдать его в полном объеме - дай, Бог, удастся хотя бы немного умерить свои страсти и аппетиты, и то уже будет победа. Тем более, что именно накануне начала поста я приступил-таки к написанию романа, в котором будут оживать самые страшные ужасы Стивена Кинга. Я уже давно кручусь вокруг этого замысла, придумал для него часть основных и второстепенных персонажей, разработал несколько сюжетных линий и даже написал начало, но вот засесть за работу по-настоящему все как-то не получалось, словно бы что-то мешало. Вчера же я, наконец, поймал творческий пульс этой вещи и почувствовал, что она "пошла". Вот и получается, что отложить роман до окончания поста - значит, дать ему захлебнуться в собственном соку, упустить вдохновение и, может быть, уже к этой теме никогда и не вернуться. А писать его сейчас - значит, все время ощущать себя на границе ада, слышать за своей спиной дыхание темных сил и в течение всего Великого поста омываться энергиями кошмаров. Но зов творчества - сильнее всех резонов, и нет большего счастья, чем почувствовать, как в твоей душе, точно ребенок в чреве будущей матери, начинает шевелиться и сучить ножками зарождающееся произведение. Так что прости, Господи, и благослови меня на этот труд, и слава Тебе, что Ты даешь мне эти счастливейшие мгновения творчества! Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу! Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй.

18 марта, понедельник, начало Великого поста. На работе наконец-то подсоединили мой телефон, и жизнь вошла в привычную колею.

В час дня состоялся секретариат, рассмотревший не менее десятка текущих вопросов. Потом приходили Валентин Устинов и Юра Рябинин, одновременно с ними приехал Алесь Писарик с планами издания русско-белорусского "Дня поэзии" и серии книг русских и белорусских авторов. Потом звонили из Сарова, уточняя, приеду ли я к ним 30 марта на литературный вечер... Короче, весь день шла обычная суета, а к 18 часам я сбежал на родительское собрание в Алинкину школу. Но и то, как оказалось, зря, потому что Ирина Александровна (руководитель Алинкиного класса) хотела обсудить вопрос об организации прогулки детей на теплоходе после окончания учебного года, а обладающая информацией обо всём этом родительница на собрание не пришла, так что обсуждать было фактически нечего и, просидев час в пустопорожних разговорах и бесплодном ожидании, я встал и ушел домой.

Вечером немного поработал за компьютером.

* * *

Из случайных рифм:

1. В небе звезды созрели, как рожь, / а меня бьет холодная дрожь: / вдруг планетою нашей в пинг-понг / поиграет вселенский Кинг-Конг? / Звезданёт со всей дури по ней - / и стряхнёт с неба зерна огней...

2. Заложил в ломбард / золотой лом бард / и, считая еврики, / восклицает: "Эврика! / Вот теперь мне Сара Фан - / даст задрать свой сарафан!.."

19 марта, вторник. Брал сегодня на работу Алинку, чтобы она не мучилась в четырех стенах. А то вчера от скуки она зажгла свечку и чуть было не устроила дома пожар. (Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй!)

* * *

Из новостей дня:

- Губернатор Самарской области Константин Титов подарил политику Борису Немцову расположенный в селе Екатериновка элеватор. Как из своего кармана вынул и отдал частному лицу то, что принадлежит населению области. И ни одна из правоохранительных структур не дернулась, чтобы хотя бы проверить законность такого подарка!..

- В Абхазии грузинским бандформированием "Лесные братья" похищены четверо российских миротворцев, в обмен на освобождение которых похитители требуют отпустить двух своих задержанных товарищей. Правительство Грузии делает вид, что оно к этому не имеет никакого отношения. У них есть дела поважнее: к примеру, обсуждение с американцами плана строительства ими станции электронного слежения за Россией...

- Почти 80% американцев поддерживают намерение президента Буша провести военную операцию против Ирака, мотивируя это необходимостью борьбы с терроризмом. Россия что-то вяло лопочет о том, что она "всегда против военного решения любых вопросов", но боюсь, что при таком политическом безволии и ослаблении нашей армии, как сегодня, США скоро позволят себе, не считаясь ни с какими Советами Безопасности, бомбить не только территорию Ирака, но также и наши города и села...

Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй!

20-23 марта, Москва-Череповец-Москва. В связи с подготовкой к поездке в Череповец, на работу сегодня не пошел, а остался дома. Поработал полдня за компьютером, затем принял душ, собрался в дорогу и поехал в Правление. Там до половины восьмого читал рукописи обсуждаемых в Череповце прозаиков, потом взял десяток номеров вышедшего сегодня "Дня литературы" и направился на Ярославский вокзал. Отойдя двадцать метров от дверей, встретил Александра Сегеня, который шел взять оставленные для него в Правлении Сергеем Котькало номера журнала "Новая русская книга", чтобы подарить их в Череповце читателям. Подождал его и вместе поехали к поезду.

* * *

...В Череповец нас ездило пять человек: В.Н. Ганичев, я, Сегень, Гена Иванов и Дорошенко. Там уже пятнадцать лет не проводилось никаких семинаров по работе с молодыми, совещаний, секретариатов и прочего, а потому абсолютно застопорился прием в Союз писателей - люди взрослели, а Вологодская областная писательская организация их прием в СП притормаживала. Вот наш выездной Секретариат и решил посмотреть, что там у них да как. Мы с Сегенем читали присланные заранее в Москву рукописи прозаиков, а Иванов с Дорошенко - поэтов.

Принимали нас в Череповце очень хорошо, и помимо непосредственно семинарской работы (в которой участвовали также вологодские писатели А. Грязев, О. Фокина, Сергей Алексеев и другие, были ещё прием у мэра, пресс-конференция и литературный вечер. По окончании первого дня нам устроили прекрасную сауну в нашей гостинице, а на другое утро мы с Сегенем успели постоять на утренней службе в здешнем Воскресенском соборе. Потом были ещё полдня работы в семинарах и подведение итогов, где мы огласили решение о приеме четверых участников в Союз писателей России, после чего нам организовали экскурсию по городу, показали памятник Николаю Рубцову, устроили фуршет, ну и все такое, а в 22.40 мы, нагруженные едой на дорогу и подаренными книгами, сели в скорый поезд и отбыли в столицу.

Может, из-за того, что сейчас идет Великий пост, а может, это уже всем и без того надоело, но члены нашей делегации в этой поездке очень мало пили, фактически мы были все эти дни трезвые, и хорошо и много разговаривали. Помню, два интересных эпизода, рассказанных Сашей Сегенем. Первый - о том, как сынишка Славы Артемова приучался поститься. Потерпел несколько дней, а потом подходит к отцу и спрашивает: "Пап, можно я бутерброд с колбасой съем?" - на что Слава говорит: "Можно. Ты же находишься в пути, а тем, кто в пути - можно". Мальчик радостно побежал на кухню, отрезал себе кусок колбасы, идет, ест, а потом вдруг остановился и спрашивает: "Пап, а на каком это я пути? Куда?.." "Как это - куда? - сделал удивленное лицо Артемов. - В ад, конечно..."

Второй эпизод касается состоявшейся летом 2001 года поездки писателей по Транссибу, нашего так называемого "Пленума на колесах". Отправляясь тогда из Москвы во Владивосток, члены нашего Правления набрали в поезд множество всяких книг, чтобы было что дарить в пути местным библиотекам. И вот, просмотрев в поезде имеющийся ассортимент, они увидели, что наряду с хорошими книгами издательства вывалили им и многое из того, что относится к категории "неликвидов" - например, биографию Шейха Заеда, а также изобилующую цитатами из ленинских работ монографию "Что нужно для спасения России" и толстый том стихов довольно посредственного поэта Владимира Даркина...

Открыв тамбурную дверь, Сегень с ребятами начали выбрасывать лишние книги из поезда, любуясь тем, как, трепеща на ветру раскрывшимися страницами, они, как тяжелые курицы, планируют под откос...

Посмеявшись над описанной сценкой, мы начали фантазировать о том, как через десяток лет на этих участках дороги возникнут новые философские движения. На первом участке дороги, где были разбросаны книги Шейха Заеда, пышным цветом расцветет ислам, на втором, где выкидывали монографию с ленинскими цитатами - утвердится ленинизм, а на третьем зародится новое эстетико-политическое учение - даркинизм: куда ни глянешь, народ декламирует стихи Даркина, повсюду висят портреты Даркина, красуются плакаты с цитатами из разбросанной здесь когда-то книги его избранных произведений и вообще жизнь развивается под девизом "Поэзия - наше знамя, сила и оружие".

Легли в час ночи, а в 9-40 утра были уже в Москве.

* * *

...Перед сном открыл январский номер журнала "Наш современник" за 2002 год и ещё раз перечитал опубликованные там записи композитора Валерия Гаврилина. Во многих местах он словно бы отвечает на какие-то из моих собственных вопросов. Ну вот, буквально несколько дней назад (см. запись от 14 марта) я удивлялся тому, что город обклеен афишами эстрадных певцов и сатириков и что люди на эти концерты валят гораздо активнее, чем на политические митинги, где идет борьба за улучшение их жизни. И вот в датированной ещё июлем 1977 года записи Гаврилина встречаю: "Тяга к увеселениям и развлечениям - признак ОЖЕСТОЧЕНИЯ общества. Чем распространеннее, изобретательнее развлечения и увеселения, тем ожесточеннее и эгоистичнее общество. От экстаза увеселения до экстаза убийства - один шаг. Время удовольствий и время войны - соседи..."

Или вот ещё одна запись: "У лакеев нет героев. Лакей - состояние души. Лакей понимает свою низость. И хочет всех окружающих и всё великое ОПУСТИТЬ ДО СВОЕГО УРОВНЯ И НИЖЕ". Прочитал - и сразу стало понятным поведение министра культуры Швыдкого, пытающегося легализовать употребление мата в русской литературе. Лакей ведь не способен на что-нибудь большее, кроме как только ОБСЛУЖИВАТЬ своих хозяев. А не смея превысить планку интеллектуально-духовного уровня нынешних "сильных мира сего", лакеи хотят и опустить до такого же уровня и всех остальных. Отсюда и столь невиданный для русской литературы наплыв откровенной порнухи, жестокости, эротики, цинизма и прочего мусора.

Утешает покуда лишь то, что, по словам Валерия Гаврилина, русская литература - это "могучий, развернутый, глубоко эшелонированный в веках фронт, наступающий постоянно в одном направлении - к братству, добру, свету. Разрушив первую, ещё не окрепшую линию, враг наткнется на старую, более могучую; удастся повредить её - он выйдет на ещё более старую, чудовищно могучую..." Вот и остается надежда на то, что пока что у нас разрушена только линия литературы соцреализма, а далее враг наткнется на нашу русскую классику и обломает себе зубы... Хотя, конечно, мы не должны отдавать без боя ни одной из своих линий.

24 марта, воскресенье. С утра засел за компьютер и загонял в подготавливаемую для "Дня литературы" информационную полосу материал о нашей поездке в Череповец, а также обзор книг череповецких авторов. Надо признаться, что мне эта моя обязанность уже изрядно поднадоела. Даже помощь Гены Иванова не спасает. Да и от "Жизни журналов" я начал откровенно уставать, и какая вообще от этих обзоров радость, если Бондаренко, как всегда, сократит в них что-нибудь самое спорное, а Сергей Есин потом пишет в своем "Дневнике", что "у Переяслова нет ни мысли, ни стиля". (Как будто эти самые стиль и мысли можно отыскать в описаниях съеденных им на приемах пирожков и шарлоток...) Вот и из моего мартовского обозрения журналов Владимир Григорьевич тоже вырубил кусочек, касающийся последнего номера питерской "Невы", анализируя который, я цитировал стихи своего друга Володи Шемшученко. Хорошо, что я подстраховался и передал аналогичный материал ещё и в "Литературную газету". (Но что самое интересное, так это - то, что мою статью Бондаренко сократил как раз ради того, чтобы на полосе смогла уместиться... очередная глава из "Дневника" Есина!)

* * *

В четыре часа дня я выключил свой компьютер и мы всем семейством поехали на станцию метро "Семеновская" в дельфинарий. Билеты туда стоят 70 рублей, но зрелище того заслуживало. Это просто чудо, что вытворяла троица элегантных умниц афалин, взмывая в прыжках над зеленой водой бассейна или катая на своих спинах парней-дрессировщиков! Но даже больше, чем эти сверхскоростные актеры, мне понравилась большая и сверкающая, словно белый "мерседес", белуха. Ну просто шикарное животное... А главное, от всех от них исходят такие доброта и дружелюбие, что это ощущается даже на физическом уровне. Из дельфинария уходишь будто накачанный положительной энергией.

25 марта, понедельник. На состоявшемся сегодня секретариате обсуждалась ситуация с очередным захватом Международного Литфонда группой сторонников Р.С. Гюлумяна. Первый раз он попытался завладеть Международным литфондом ещё в районе Нового года, для чего собрал нелигитимное собрание учредителей и отстранил на нем председателя литфонда В.Ф. Огнева. Наши тогда смогли отбить у него литфонд и посадить на место генерального директора Ивана Переверзина, надеясь провести чуть позже полномочное собрание и заменить на нем также и В.Ф. Огнева (который, на мой взгляд, ненамного-то и лучше Гюлумяна, ибо это при его председательстве писательская поликлиника ушла в руки израильского семейства Хейфицев, и я думаю, что не совсем уж и за так для Огнева), выбрав вместо него Ф.Ф. Кузнецова. Однако дело с этим почему-то затянулось, литфондом продолжали руководить и Переверзин и Огнев, и до меня стали доходить слухи, что кое-кто из наших уже начал получать там переделкинские дачи... И вот в прошлую пятницу Гюлумян с группой нанятых качков ворвался в помещение Международного литфонда и выкинул оттуда И.И. Переверзина, нанеся ему при этом телесные повреждения. Ну и наши теперь готовы опять идти к литфонду и изгонять из него Гюлумяна, а мне этого делать почему-то не очень хочется, так как я уже перестал понимать, в чем именно мы участвуем - возвращении нашей общей собственности писателям или же её переделе в пользу какой-то очередной группировки? Завтра в 15 часов в МСПС состоится общеписательское собрание по этому вопросу, может быть, там дело станет немного яснее...

* * *

Сразу после окончания секретариата в Правлении появились приехавшие из Екатеринбурга супруги-поэты Юрий Конецкий и Любовь Ладейщикова, которые хотят, чтобы Союз писателей дал им какую-нибудь литературную премию. Мол, без этого им трудновато общаться с местной властью, так как не хватает статуса лауреатов. Но как давать премию СП, если в последней книге Конецкого почти сплошная матерщина? С нами же после этого перестанут разговаривать не только свои друзья-писатели, но и представители той же власти - они ведь не совсем идиоты, тоже когда-то учились читать...

* * *

...Ну а в самом конце дня, когда я уже готовился уходить, вдруг пришел Владимир Андреевич Костров, завязалась беседа и в числе прочего он рассказал нам такой эпизод. Дело, мол, было в Коктебеле - он и Арсений Тарковский шли по берегу моря и увидели купающегося неподалеку мальчонку. Стояла то ли ранняя весна, то ли осень, сезон купания ещё не открывался и, глядя на выходящего из воды посиневшего от холода купальщика, Тарковский с сочувствием произнес:

- Малыш, ты же так можешь заболеть! Вода-то, наверное, ещё холоднющая?..

- Да, блядь... малость освежает, - согласился тот и, как ни в чем не бывало, пошагал к оставленной на песке одежде...

26 марта, вторник. Сегодня поехал на работу пораньше - дочитал оставленные там для меня Набатниковой ещё две книги - А. Покровского и Р. Канушкина. Не захотел таскать их домой и обратно, а потому пришлось приезжать в Правление пораньше. Но зато успел их спокойно там прочитать и даже написал на обе книги рецензии.

1. О романе Романа Канушкина "Прибытие поезда":

ЕЩЕ ОДИН ГЕРОЙ-ОДИНОЧКА

ДОВОЛЬНО ИНТЕРЕСНЫЙ, я бы назвал его - "киношный", роман, читая который, так и воспринимаешь все написанное происходящим на экране. Да впрочем, нечто похожее уже и было неоднократно экранизировано - я помню сразу несколько зарубежных фильмов, сюжеты которых основаны на захвате некими террористами поездов с пассажирами, в одном из них ещё снимался знаменитый Стивен Сигал...

Нечто похожее происходит и в романе Романа Канушкина, где группа террористов захватывает снаряженный специально для участия в предвыборной кампании поезд с шоу-звездами. Интрига с пленением состава мастерски переплетается здесь с любовной и политической линиями, хорошо также показан мир шоу-бизнеса, законы попсы и другие стороны современной жизни.

К главным недостаткам романа я отнес бы опору на уже весьма-таки поднадоевший (и надо заметить, абсолютно неподкрепленный реальной жизнью) тип героя-одиночки. Опять ситуацию спасает одинокий (конечно же, не лишенный способности влюбляться) супермен, эдакий российский вариант Стивена Сигала. И от этого - при всей лихости, закрученности и напряженности сюжета - прочитанное кажется не просто вторичным, но третичным и даже четверичным, уже неоднократно до этого виденным или читанным. А от настоящей литературы ждешь все-таки в первую очередь СВЕЖЕСТИ...

2. О книге Александра Покровского "Кот":

"ЗАДНИЦА, ГОСПОДА..."

ГЛАВНАЯ ВЕЩЬ КНИГИ - это, конечно же, роман "Откровения кота Себастьяна, временами дикого, временами совершенно домашнего и уютного". Но, хотя он и перемигивается своим названием с романом знаменитого немецкого сказочника и мистика Эрнста Теодора Амадея Гоффмана "Житейские воззрения кота Мурра", на этом его сходство с классической литературой практически и заканчивается.

Первая строчка кошачьего романа Покровского звучит так: "Меня всегда волновало оплодотворение", - и далее, в сопровождении разбросанных на полях книги рисунков то вздыбленного, то извергающего семя ПЕНИСА, идет текст, изобилующий такими словами как ФАЛЛОС, СОИТИЕ, ОРГАЗМ, ГУЛЬФИК, ЯЙЦА, МОШОНКА и им подобным. Ну и, конечно же, таким "замечательным" во всех отношениях словом как ЗАДНИЦА. "Задница, господа... Задница, колеблющаяся в такт с противоположной задницей, предполагает наличие субстанции, априори с помощью когито перетекающей в монаду, что само по себе подразумевает потенцию на фоне невероятнейшей длительности..."

Поистине, после таких пассажей чтение мистических романов Эрнста Теодора Амадея Гоффмана покажется подлинным наслаждением. Да и, правду сказать, печально, когда тема "оплодотворения" является единственной, которая ещё способна привлекать к себе художественное внимание писателя...

* * *

К трем часам дня я, Ганичев, Лыкошин и Ляпин поехали в МСПС на общеписательское собрание по поводу захвата Гюлумяном Международного литфонда. До шести вечера обсуждали ситуацию, в конце концов решили подать на него кучу исков, а в четверг идти в 12 часов дня на улицу Усиевича и устроить у дверей литфонда писательский пикет. Правда, у нас в Правлении на это самое время уже назначен "круглый стол" по правам человека, на который приглашен Уполномоченный по правам человека в РФ Олег Орестович Миронов, а потому мы подъедем к пикетчикам немного позднее.

* * *

...Вот уже несколько дней, как откуда-то из глубин моей памяти по какой-то неведомой мне причине выплыла популярнейшая в 70-е годы песня голландской группы "Shoking blue" (солистку, кажется, звали Маришка Верош), известная у нас под названием "Венера", хотя в оригинале это звучало примерно как "Шизгара". От нечего делать я даже "перевел" её припев на русский язык. Получилось довольно созвучно оригиналу: "...Из бара - / в ночную тьму уходит пара. / Пусть / темень злая - / тебя узнал я! / Но ты не моя... / Аааааааааа, / а-а, / а-а, а-ааа. / Аааааааааа, / а-а, / а-а, а-ааааа... / Из бара! / В ночную тьму уходит пара! / Пусть / темень злая / тебя узнал я! / Но ты - не моя..." - и т. д.

* * *

Из событий последнего времени:

- На севере Афганистана произошло шестибалльное землетрясение, в результате которого погибло две тысячи человек. И кто сегодня может быть уверенным, что оно - не есть реакция земных недр на натовские бомбардировки горных пещер, в которых якобы укрывались талибы, глубинными бомбами?..

- В центре Москвы, на глазах жены и детей, застрелили заместителя главы администрации города Сургута. (А ещё пару дней назад в столице был убит декан кафедры истории Московского Государственного Университета.)

- В Сочи состоялся многотысячный митинг представителей малого бизнеса, протестующих против введения сезонного налога, из-за которого им в летние месяцы придется платить в казну в два-три раза больше, чем в зимние.

* * *

Случайный палиндром:

"...Ага, Рембо! Обмер?" - Рембо: "Обмер, ага..."

27 марта, среда; Феодоровской иконы Божией Матери. Говорили сегодня с Валентином Васильевичем Сорокиным о том, что может спасти Россию. Я сказал, что, на мой взгляд, все имевшиеся в обращении идеи (т. е. коммунистическая, монархическая, капиталистическая и т. п.) себя на данном этапе либо полностью исчерпали, либо дискредитировали, а потому вернуть народу единство, а стране нормальную жизнь сегодня может не идея, а только приход к власти национально мыслящего, глубоко порядочного президента-патриота.

Что же касается ситуации с Международным литфондом, то даже если вообразить себе, что мы его завтра отобьем у Гюлумяна обратно, то ничего, кроме астрономических долгов, нам в нем уже не осталось, да и вообще организации такого типа могут существовать только при условии государственной поддержки литературы (для чего необходим руководитель со сталинским мышлением), а в нынешней ситуации надо добиваться не возврата остатков былой роскоши, а создания таких экономических (и политических!) условий, при которых бы писатель мог и сам заработать себе литературным трудом на покупку дачи, не выклянчивая её ни в каком литфонде.

* * *

В 17 часов в нашем конференц-зале состоялось открытие выставки москворецких художников-реалистов. Выступили Ганичев, Дорошенко, Мустафин, Куняев, Перевезенцев и другие. Было несколько картин, которые я бы с радостью купил, но цены - две, три, пять тысяч долларов... Это - не для писателей.

* * *

Из новостей дня:

- В Абхазии начались провокации и убийства. Грузия откровенно провоцирует там создание атмосферы нестабильности, чтобы появился повод для воплей о гуманитарной катастрофе и последующего ввода американских войск. А нам всё бубнят из Кремля: нет никакой трагедии, нет никакой трагедии...

- Примаков на деньги Гусинского помог Кисилеву вернуть себе шестой канал ТV, откуда того еле-еле было вытурили. Повсюду такие невиданные продажность и бесчестие, а Президент, красуясь, как мальчик, в своем ярком спортивном костюмчике, раскатывает перед телекамерами с горок на лыжах да только и знает, что повторять: нет никакой трагедии, нет никакой трагедии...

28 марта, четверг. В 12 часов дня у нас на Комсомольском проспекте, 13 начался "круглый стол" по теме "Права человека и положение писателей в России на пороге третьего тысячелетия", на котором присутствовали Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации О.О. Миронов, а также писатели - В.Н. Ганичев, М.Н. Алексеев, Е.А. Исаев, Л.И. Бородин, А.А. Парпара, Н.М. Коняев, С.Ю. Куняев, С.А. Лыкошин, Л.Г. Баранова-Гонченко, О.А. Чупров, О.Н. Шестинский, С.М. Луконин, И.И. Сабило, В.С. Рогов, А.К. Поздняев, Г.В. Зайцев, священник о. Антоний, главный редактор "Парламентской газеты" Л.П. Кравченко, издатель В.О. Осипов и другие.

Такие встречи, отметил Олег Орестович Миронов, необходимы уже для того, чтобы восстановить истину. А то, мол, у нас сегодня все перевирается, ставится с ног на голову, и вот уже некоторые кричат, что в России никогда не соблюдались права человека. Но не маразм ли вести отсчет существованию демократии в стране с расстрела Белого Дома?..

Он также говорил о том, что в Норвегии государство сохраняет монополию на газ, нефть и алкоголь, но доходы от их продажи идут в госбюджет и расходуются на социальные программы, а не оседают в карманах олигархов, как это происходит у нас, а также о других проблемах....

Пока мы заседали в конференц-зале, перед зданием Международного литфонда на улице Усиевича проводился писательский пикет, для участия в котором приезжали даже питерские писатели. К окончанию нашего "круглого стола" они подъехали в Правление - В. Шемшученко, Ю. Шестаков, И. Стремяков, А. Ребров и другие.

* * *

...Во вчерашней "Литературной газете" прочитал отрывок из книги бывшего литературного критика, бывшего ректора Литературного института и бывшего министра культуры России Евгения Юрьевича Сидорова "Записки из-под полы", полные самого откровенного расшаркивания перед Иосифом Бродским, Марио Луци, Умберто Эко и вообще всем нерусским.

Там же - моя колонка со стихами Шемшученко и беседа известного политолога Александра Ципко со своим коллегой Алексеем Пушковым, в которой они говорят о том, что "для того, чтобы обуздать анархию, нужен и оправдан зажим демократии"; что "Америка окончательно отказалась от принципов международного права и стала откровенно перестраивать мир под себя"; что Путин настолько блокирован со всех сторон противниками, что постоянно "оказывается изолированным от собственных решений", и так далее. А мы всё продолжаем ждать от него каких-то шагов по возрождению государственной мощи и подъему национального достоинства...

* * *

Из новостей дня:

- В Израиле совершен очередной теракт, в результате которого двадцать человек погибло и несколько десятков ранено. Еще один смертник взорвал себя накануне, тогда погибло десять человек и около сотни получили ранения...

- Нашим военным командованием сегодня принято решение, согласно которому в Чечне отныне не разрешается проводить никакие спецоперации без получения разрешения главного штаба. Это значит, что с этого момента снова начнутся долгие согласования по поводу каждой "зачистки", которые станут причиной потери драгоценного времени, а главное - создадут условия для утечки стратегической информации, что позволит боевикам благополучно уходить от готовящихся против них операций. Так не они ли сами и пролоббировали в нашем Генштабе принятие этого решения? К сожалению, сегодня можно допустить и такое...

29 марта - 1 апреля. С вечера пятницы по утро понедельника находился в командировке в городе Сарове, в местах монашеского подвига батюшки Серафима Саровского. Собственно, в самом Сарове я был два дня - субботу 30 марта и воскресенье 31-го. На эти дни меня пригласило руководство Дома ученых выступить перед местными читателями на презентации третьего номера журнала "Нижегородская провинция", который у них самоотверженно выпускает поэт Люба Ковшова. Она же ведет в городе литературную студию "Литошка" и вообще объединяет вокруг себя местные писательские силы, не получая за это ни копейки.

В субботу прошла презентация журнала, а в воскресенье я провел творческий семинар с участниками "Литошки". И авторы журнала, и молодые литераторы работают довольно интересно, так что мне было о чем говорить с ними и с аудиторией. А в свободное время заместитель директора Дома ученых Галина Степановна Сывороткина свозила меня к местам, где когда-то находились ближняя и дальняя пустыньки батюшки Серафима. Самих его избушек там сейчас уже, конечно, не осталось, но на их местах установлены поклонные кресты и памятник работы В.М. Клыкова. В 2003 году будет отмечаться столетие со дня канонизации Серафима Саровского и к этому времени власти обещают отдать верующим монастырский собор, возведенный сто лет назад над кельей, в которой скончался святой Серафим. Сейчас в этом храме располагается местный драмтеатр...

(Когда я ещё только ехал в поезде, то увидел за вагонным окном идеально круглую луну, отозвавшуюся во мне очередными четырьмя строчками так никогда мною и не дописываемых до конца стихов: "Диск луны будто вычерчен циркулем, / поезд мчался под ним через ночь. / Лишь вослед фонари ему зыркали, / не умея столбняк превозмочь..." А уже здесь, в Сарове, после поездки к местам батюшкиных пустынек, у меня все-таки сочинилось одно более-менее завершенное стихотворение: "Я узнал эти сосны, / профиль их несравним! / В травах утренних, росных / тут бродил Серафим. // Сводом исповедальни / лес смыкался густой / вокруг пустыньки дальней, / где молился святой... // ...Жизнь идет не по ГОСТам, / а как Бог свыше даст. / Ни страны, ни погоста / не осталось у нас. // Пролетает сторонкой / иномарок река. / Стала рыжей Саровка, / будто чай из снетка. // Тихо катится Сатис. / Дышит город вдали... / Но, как снег в лесу, - святость - / всё не сходит с земли".)

После серафимовских мест меня свозили также в музей ядерного оружия, где хранятся образцы первых атомных и водородных бомб. Вид их (и особенно термоядерной бомбы мощностью 100 мегатонн!) ужасен, а мне ещё показали секретные до недавней поры фильмы об их испытаниях. Картина взрыва термоядерного заряда представляет собой зрелище невероятной красоты, но от её созерцания аж сердце холодеет. Так что, по-видимому, не всякая красота способна спасти собой мир...

День был выходной, музей открывали только ради меня одного и, проводив нас с Галиной Степановной на улицу, дежурная тут же заперлась изнутри на деревянную щепочку, которую заложила между дверных ручек. И эта картина показалась мне весьма символической, потому что именно так, как эта старушка охраняет при помощи тоненькой деревяшечки образцы 100-мегатонных водородных бомб, так сегодня и все наше государство содержит свои самые сокровенные стратегические тайны. Тщательно засекреченный до недавней поры город Саров (раньше он и названия своего не имел права обнародовать, а обозначался как Арзамас-16), обнесенный 75-ю километрами трехрядной колючей проволоки, сегодня наводнен американцами, которые за свои мерзкие доллары вывозят через все существующие КПП любую интересующую их информацию. А газеты возмущаются тем, что бывший генерал КГБ Калугин сдал американцам нашу зарубежную агентуру. Да предательство сегодня совершается на гораздо более высоком уровне - сдается сама основа обороны страны, её стратегически важные разработки, её мозговой потенциал!..

* * *

...Выступая в Доме ученых на презентации журнала "Нижегородская провинция", я говорил о том, что меня поражает даже не уровень опубликованных в нем вещей (хотя журнал весьма интересен и некоторые его публикации могли бы украсить собой даже столичные издания), а сам факт того, что люди продолжают тянуться к литературному творчеству, причем к его некоммерческому направлению. И это при том, что нынешняя власть старается сделать все возможное, чтобы о существовании писателей забыли вообще.

Почему же она сегодня боится их больше, чем политиков? Ведь и Жириновский, и Зюганов, и Явлинский (да практически и все другие лидеры политических партий и фракций) нападают на неё куда чаще, чем писатели.

Я думаю, дело заключается в том, что при всей разности своих политических платформ господа Жириновские-Зюгановы-Явлинские пикируются в основном с самой властью, тогда как писатели апеллируют как правило не к Президенту или Правительству, а непосредственно к НАРОДУ. Да, мы тоже иногда пишем письма к Матвиенко или Касьянову по поводу каких-то конкретных мероприятий, но в широком смысле писатель адресует свое творчество не им, а ВСЕЙ НАЦИИ. В связи с этим мне вспомнился фильм "Брестский мир", в котором Владимир Ильич Ленин, видя несогласие с ним большинства членов ЦК, заявил, что немедленно выходит из него, но оставляет за собой право вести агитацию в народе. И это оказалось тем аргументом, который переломил решение вопроса в его пользу. Вот и сегодняшние писатели - при всем разнообразии и противоборстве их политических взглядов - являются в этом плане ленинцами, так как ведут свою работу непосредственно В МАССАХ, чего как раз сильнее всего и боится творящая свои неблаговидные антинародные дела власть.

* * *

...Вечером в гостинице, в перерывах между чтением рукописей и книг саровских литераторов, я включил телевизор и успел краем уха услышать сообщение о том, что "первый штурм штаб-квартиры Ясира Арафата оказался неудачным".

Но надо было готовиться к семинару с начинающими поэтами и прозаиками, а потому я не стал ждать очередных новостей и продолжил чтение. Среди опубликованного в трех номерах "Нижегородской провинции" и нескольких сборниках "Литошки" много серьезных вещей. Меня, например, поразил рассказ одиннадцатиклассника Димы Соловьева "Улетел", в котором рассказывается о тринадцатилетнем киллере. Мол, мальчишка никаких подозрений не вызывает, а потому и "заказы" ему выполнять намного легче, чем взрослому - вот мафия и стала прибегать к помощи киллеров этой возрастной категории. Самое страшное, что в конце рассказа этот юный убийца приручает встреченного на улице беспризорника ещё меньшего возраста и готовит из него себе напарника. "Ничего малыш, смышленый оказался", - заканчивает он эту жуткую в нравственном понимании историю. Да и другие рассказы этого автора носят такой же страшный по своей оголенности характер. (Аналогичное впечатление производит также и рассказ Наташи Сорокиной "Крик", повествующий о самоубийстве девочки, и рассказ Насти Матвеевой "Духи", рассказывающий о детдомовцах, а также проза некоторых других авторов.)

Есть в этих альманахах и вполне симпатичные (хотя тоже по-своему жестоковатые) стихи. Например, у Марты Калдоркиной: "Мы знакомы больше месяца. / Ровно месяц и денёк. / Ты вчера хотел повеситься. / Интересный паренёк..." Или - у Марии Виноградской: "Летний вечер. Тихо спят дома. / Всхрапывает где-то речка. / Этот мир - лишь звездная ТЮРЬМА, / что уходит в бесконечность..." Видно, что они понимают этот мир уже совсем не так, как, допустим, понимал его, будучи в их возрасте, я. Я бы, наверное, никогда не написал с такой душевной отстраненностью о том, что кто-то из-за меня хочет повеситься, и не сравнил бы весь мир с тюрьмой, даже со звездной. Потому что - при всех трагедиях юношеской несчастливой любви или каких-то других негативных моментах своей жизни (а их у меня тоже было в избытке!) - я, тем не менее, принимал окружающий мир с неподдельным восторгом, как подарок судьбы или Бога. По крайней мере - именно так я относился к нему в своем поэтическом творчестве...

* * *

В поезде мне запомнилась одна малышка пяти лет от роду - такая трещотка, со всем вагоном мгновенно перезнакомилась, все у всех порасспросила и всем все о себе рассказала. Я ехал в соседнем с ней купе, а потому вынужден был слушать чуть ли не все её разговоры.

...Вот после того, как она сказала, что не может дождаться дня, когда пойдет в школу, кто-то из её соседей по купе спросил:

- А ты уже умеешь читать?

- Мне ли не уметь читать! - звонко воскликнула она. - Я прочитала за свою жизнь уже целых 124 страницы!..

А через минуту, видимо, полистав чью-то книгу, оценивающе произнесла:

- Да, это очень хорошая книга, раз в ней аж 398 страниц!..

Потом вышла в коридор, где я стоял, и, увидев девочку лет двенадцати, с которой она успела познакомиться ещё при посадке в вагон, спросила:

- Наташа! А ты одна едешь или с кем-то?

- С мамой, - ответила та.

- А где же она?

- Да вот, - указала Наташа на стоявшую рядом с ней невысокую женщину лет сорока пяти.

- Да-а? - недоверчиво переспросила малышка и, повернувшись к женщине, со строгими, прямо-таки чуть ли не прокурорскими интонациями, на весь вагон вопросила: - Надеюсь, вам уже МНОГО лет?..

И вообще, - наверное, в связи с окончанием весенних каникул - в вагоне было очень много детей. Хотя в Алинкиной школе, из-за того, что у них были смещены зимние каникулы, занятия начались ещё неделю назад, так что она, надо думать, уже мечтает о новых каникулах...

1 апреля, понедельник; иконы Божией Матери "Умиление". В шесть часов утра я возвратился в Москву. Можно было пойти в Правление, но я страшно за эти дни не доспал, а к тому же надо к завтрашнему дню доделывать информационную полосу в "День литературы", так что я решил остаться сегодня дома и привести в порядок дела. Выходные-то свои я как-никак проработал...

* * *

По просьбе Аршака Тер-Маркарьяна взялся за написание отклика на инициативу "Литературной газеты" и "Литературной России" о создании единого союза писателей, но, перечитав, решил его пока что в печать не отдавать писать, как говорится, просто "для отмазки", какие-то нейтрально-общие слова я не могу, а стопроцентно искренние высказывания умеют понимать сегодня далеко не все, так что ничего, кроме лишних неприятностей, эти мои размышления не принесут, а непонимание мне уже надоело. Но статья - вот она:

ДРУЗЬЯ, НЕЯСЕН НАШ СОЮЗ...

По правде говоря, я как-то до сих пор не могу понять, в чем же именно состоит загвоздка в решении того вопроса, который столь жарко обсуждается на страницах "Литературной России" после опубликования идеи создания нового общеписательского союза, высказанной некоторое время назад В. Еременко, А. Дементьевым, Ю. Козловым, С. Михалковым, А. Ларионовым и Ю. Поляковым. Если писатели действительно почувствовали необходимость воссоединиться в единой для всех организации, то кто им сегодня может в этом помешать? Это ведь все равно как развестись или жениться. Смешно же, наверное, говорить, что если кто-нибудь из нас задумает расторгнуть свой семейный союз или, наоборот, соединиться с кем-нибудь в браке, то ему для этого понадобится добиваться Указа Путина или Касьянова! Мы просто возьмем паспорта и пойдем в ближайшие к дому ЗАГС или суд, где заявим о своих намерениях. И нам там поставят штампики и объявят мужем и женой или же, наоборот - свободными гражданами.

Ну так что же, спрошу я, мешает тому же Андрею Дементьеву забрать свою учетную карточку в Союзе писателей Москвы (или Союзе российских писателей, если он сейчас состоит в нем) и перенести её на Комсомольский проспект, 13? Что (или кто) не дает всем мечтающим о едином писательском союзе просто взять и вернуться (если они из него выходили) или вступить заново (если они пока не его члены) в самый крупный на сегодняшний момент по численности Союз писателей России? Дело-то, казалось бы, проще пареной репы - перенесли свои личные дела из тех мини-союзиков, что откололись от СП СССР в начале перестройки, в канцелярию СП России, вот больше и нет никакой раздробленности, вот и опять все в едином союзе...

Но ведь не несут! Нет, говорят, давайте мы сначала разгоним и распустим все существующие на данный момент союзы, а уже потом, на их месте, на этом пустыре создадим новый. Который, мол, и будет единым.

Чувствуете знакомый мотив? Это он, он, родимый: "Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем..."

Не скрою, мне очень нравится проза Юрия Полякова (за что меня даже корят мои друзья по Правлению СП России), я с интересом слежу за литературными исканиями Юрия Козлова, я восхищаюсь творческой энергетикой Сергея Михалкова, но... я не верю, что подписанный ими "Манифест здравого смысла" (кажется, так называется их идея о создании единого союза) может послужить во благо русской литературе. Не верю. Потому что, используя схему "до основанья, а затем", невозможно построить что-нибудь хорошее В ПРИНЦИПЕ. Разве что - какой-нибудь бассейн на месте храма. Или тюрьму на месте монастыря. Или уродливый капиталистический рай для трех-четырех Чубайсов на месте мощного общенародного государства. В котором, кстати сказать, только и возможно было существование и единого писательского союза, и единого литературного фонда.

Ну вот отнимите, к примеру, сейчас у Р.С. Гюлумяна захваченный им Международный литфонд и отдайте его в общеписательскую собственность - и какой в этом будет прок? Получим кучу неоплаченных долгов, разрушающийся дачный фонд, тяжбу вокруг проданной поликлиники, проблемы с неоформленной собственностью на переделкинскую землю и т. д., и т. п. (Мне вообще кажется, что кто бы в дальнейшем ни руководил этой организацией, а широким слоям писателей от Международного литературного фонда не светит практически уже ничего - ни дач, ни оплаты творческих командировок, ни материальной помощи, ни поездок в Дубулты, ни возврата своей поликлиники, НИ-ЧЕ-ГО...)

Не знаю, почему, но мы как-то никак не хотим поверить, что эпоха всенародной собственности закончилась и что ни Литфонд, ни Союз писателей уже больше не могут существовать в том виде, в каком они действовали при поддержке и опеке их со стороны заинтересованного в писателях государства. Нынешней российской власти - никакие писатели уже не нужны, а потому вкладывать деньги и свой авторитет в приумножение или хотя бы сохранение общеписательского имущества она не собирается. А значит, и задача творческих союзов на данном этапе истории состоит не в том, чтобы биться за возврат рассыпающихся от ветхости переделкинских дач или ушедшей в частные руки писательской поликлиники, а в том, чтобы законодательным или юридическим путем отстаивать для своих членов право на гарантированные гонорары, способствовать им в опубликовании их произведений и получении таких литературных премий, которые бы давали возможность, не клянча под дверями никаких литфондов и союзов, самим покупать себе дачи нужных размеров и оплачивать высококачественное лечение в любых поликлиниках России, а то и мира.

К сожалению, ничего похожего в высказанной В. Еременко и компанией идее создания единого СП как следует не просматривается. Речь в ней идет в основном все о той же, оставшейся от СП СССР и ЛФ СССР собственности, которой её нынешние владельцы (то есть руководители Союза писателей России, Союза российских писателей, Литфонда России, Международного литфонда, МСПС и других осколочных организаций) распоряжаются якобы плохо и исключительно в своих личных интересах, тогда как вновь созданный единый союз будет, мол, распоряжаться ею хорошо и на общее благо.

Увы, я не думаю, что люди, которые сегодня считают зазорным даже зайти в здание на Комсомольском проспекте, 13, попав завтра в число руководителей этого единого писательского союза, начнут вдруг думать о том, как им поэффективнее "отстаивать социальную защиту и оказывать материальную поддержку" своим вчерашним идеологическим или творческим недругам. Как ни печально признавать, но единый писательский союз - это только розовый сон, утопия, мечта, которая, скорее всего, уже никогда не сможет осуществиться на деле.

Реальное же объединение всех разрозненных и (надо смотреть правде в глаза) враждующих между собой писательских союзов возможно сегодня только на двух направлениях. Первое - создание Ассоциации писательских союзов и литфондов с целью сохранения и возвращения имущества СП СССР и совместного его использования. Второе - создание Межписательского литературного агентства по оказанию юридической помощи писателям, отстаиванию их авторских прав, а самое главное - по популяризации их творчества и продаже их рукописей на таких условиях, чтобы они сами, не клянча под дверями никаких литфондов и союзов, могли...

Впрочем, об этом я уже говорил выше. К тому же, думаю, уже и так понятно, что писателям сегодня нужно искать возможности для объединения не на путях создания какой бы то ни было новой ОРГАНИЗАЦИИ, что практически тут же (нравится это кому-то или нет) породит собой и энное количество тех самых "литфункционеров" и "литчиновников", существование которых так раздражают собой "Литературную Россию", а - на путях какого-либо ОБЩЕГО ДЛЯ ВСЕХ ДЕЛА, материальная выгода которого складывалась бы из суммы индивидуальных выгод каждого отдельного писателя, независимо от его членства или нечленства в каком бы то ни было союзе. Вот в этом направлении всем нам сегодня и надо бы думать...

2 апреля, вторник. На работе - секретариат, звонки, письма и тому подобное. Руководитель Ульяновской областной писательской организации Светлана Матлина пишет, что новый губернатор области - прославленный в Чеченской войне генерал В. Шаманов не только не оказывает писателям никакой помощи, но лишил организацию и того финансирования, что было раньше, да ещё и собирается отнять их помещение.

(Вот тебе и всенародный герой Чеченской кампании!.. Не-е-ет, примеры Руцкого, Лебедя, Громова и Шаманова показывают, что генералы должны командовать армией, а экономикой и культурой пусть лучше занимаются те, кто в этом понимает...)

Валерий Николаевич просил через Гену Иванова, чтобы я написал письмо в защиту Э. Лимонова, но я отказался. Несмотря на его национал-большевизм, его романы полны извращений и матерщины, а это - грех. Как же я буду, не кривя душой, за него заступаться, если он мне - неприятен? Господи, помилуй. Господи, помилуй. Господи, помилуй.

* * *

...Вечером созвонился с Виталием Крикуненко относительно переводов стихов украинских поэтов для готовящейся в издательстве "Русский дворъ" антологии украинской поэзии. Он когда-то был составителем нескольких аналогичных изданий и у него остался большой материал по этой теме.

А кроме того, пришлось после всего ещё сесть и составить для Ганичева Отчет о проделанной мною работе за первый квартал 2002 года. Хорошо, что все это у меня заносится в этот дневник - выбрал из него события, касающиеся моей работы, и пожалуйста, отчет готов:

"16 января - Провел в конференц-зале Правления СП России творческий вечер тольяттинского поэта Константина Рассадина.

18 января - Провел презентацию двухтомника белорусской поэзии издательства "Русский Дворъ".

21 января - Участвовал Храме Христа Спасителя в торжественном вечере на вручении премий Международного фонда единства православных народов.

27, 30 января - Участвовал в Х Международных Рождественских чтениях.

31 января - Составил "Информационную полосу" для февральского номера газеты "День литературы", отрецензировал 21 книгу и 6 газет.

5 февраля - Выступал на вечере поэта Е.А. Антошкина в МСПС.

8 февраля - Участвовал в вечере, посвященном 125-летию газеты "МОЖ".

9 февраля - Был на заседании по случаю трехлетия литературного объединения "Марьинская Муза".

14 февраля - Выступал на вечере поэта Арсентия Струка в МСПС.

18 февраля - Был на обсуждении газеты "День литературы" в ЦДЛ.

19 февраля - Выступал на презентации книги Николая Лугинова "По велению Чингис-хана" в МСПС.

1 марта - Выступал на вечере поэта Андрея Облога в ЦДЛ.

12 марта - Осуществил переезд в кабинет Числова и Сорокина на второй этаж.

20-23 марта - Участвовал в выездном секретариате СП России в Череповце.

26 марта - Был на межписательском заседании в МСПС по поводу захвата Р.С. Гюлумяном Международного литфонда.

27 марта - Участвовал в "круглом столе" по правам человека.

28 марта - Составил "Информационную полосу" для апрельского "Дня литературы".

29 марта-1 апреля - Участвовал в литературном вечере и семинаре молодых писателей в Сарове.

А также, помимо всего перечисленного, состоя в Большом жюри премии "Национальный бестселлер", я с февраля по конец марта прочитал и письменно отрецензировал 28 из выдвинутых на эту премию романов..."

* * *

Из событий в мире:

- Израильские танки вошли в Вифлеем. Солдаты устраивают военные точки на территории православных храмов. Дом русских паломников превращен в казарму. Патриарх Алексий выразил протест.

- На Кубани задержан серийный убийца, на счету которого числится двенадцать убитых девушек.

- В Москве в своей собственной квартире убит случайными бомжами журналист газеты "Московские новости". А на Ленинградском шоссе на ходу взорвали машину главы администрации Озерского района Московской области.

3 апреля, среда. Вечером были с Мариной в Государственном Кремлевском Дворце на творческом вечере актера и поэта Михаила Ножкина, которому нынче исполняется 65 лет. Он - автор целого ряда поистине всенародно любимых песен, среди которых такие как: "Я в весеннем лесу пил березовый сок, / с ненаглядной певуньей в стогу ночевал. / Что искал не нашел, что имел не сберег. / Был я смел и удачлив, но счастья не знал. // И носило меня, как осенний листок. / Я менял города, я менял имена. / Наглотался я пыли с заморских дорог, / где не пахли цветы, не блестела луна..." (фильм "Ошибка резидента"), потом еще: "Четвертый год нам нет житья от этих фрицев. / Четвертый год соленый пот и кровь рекой. / А мне б в девчоночку хорошую влюбиться, / а мне б до Родины дотронуться рукой! // Еще немного, ещё чуть-чуть, / последний бой - он трудный самый. / А я в Россию, домой хочу. / Я так давно не видел маму..." (фильм "Освобождение"), ну и, конечно же "Я люблю тебя, Россия, / дорогая наша Русь. / Нерастраченная сила, / неразгаданная грусть. / Ты размахом необъятна, / нет ни в чем тебе конца. / Ты веками непонятна / чужеземным мудрецам..."

Зал был переполнен, мы давно не видели атмосферы такого единодушия. Настоящие овации вызвала песня "Время Русь собирать! Время Русь собирать! Где ж ты, Иван Калита?" - слушая которую, я пожалел, что в зале нет Путина (хотя он и прислал поздравительную телеграмму). Но мог бы и сам перебежать сто метров из своего кабинета во Дворец, чтобы услышать, чего хочет его народ.

Можно по-разному относиться к профессиональному уровню стихов Ножкина (на мой взгляд, они несколько прямолинейны и длинноваты), но я думаю, это очень символично, что его песни прозвучали наконец-то именно в Государственном Кремлевском Дворце, мне кажется, что в мистическом плане просто не может не иметь каких-то последствий тот факт, что слова "Будьте прокляты, предатели, / милой Родины моей" были озвучены не где-нибудь, а в самом центре Кремля, да при этом ещё и были поддержаны сердечной энергией нескольких тысяч присутствовавших на концерте людей...

* * *

И ещё один кусочек из моих давних блокнотов:

"...И возносясь над сумрачностью стен, / сквозь рост инфляций, повышенье цен, / сквозь лов минтая, плачи о "блицкриге" / и суету предвыборной шумихи, / сквозь гул заводов и напалма дым - / летела песня шариком цветным..."

4 апреля, четверг. Сегодня в 13.30 в ресторанном зале "Суздаль" гостиницы "Националь" состоялось оглашение шорт-листа по результатам голосования Большого жюри, членом которого являюсь и я. В число победителей первого тура вошли шесть человек - с огромным отрывом лидирует Александр Проханов, получивший 16 баллов за роман "Господин Гексоген" (3 балла из этих 16 дал ему я), потом идут И. Денежкина с 7-ю баллами за рукопись "Song for Lovers", О. Павлов также с 7-ю баллами за повесть "Карагандинские девятины", Д. Бортников с 6-ю баллами за рукопись "Синдром Фрица", О. Славникова с такими же 6-ю баллами за роман "Бессмертный" и С. Носов опять-таки с 6-ю баллами за роман "Дайте мне обезьяну".

Оглашение списка лидеров происходило во время фуршета, на котором присутствовали главный редактор журнала "Новый мир" Андрей Василевский, ведущий телепередачи "Графоман" Александр Шаталов, секретарь Оргкомитета премии Татьяна Набатникова, сотрудник газеты "Ex libris НГ" Александр Вознесенский, главный редактор "Дня литературы" Владимир Бондаренко, а также Александр Проханов, Иван Панкеев, Светлана Василенко и другие известные критики и писатели, члены Большого и Малого жюри, номинаторы премии. Выслушав официальную информацию и перекусив пирожными с соком, я поехал в Союз. Правду говоря, на работу уже можно было бы и не ездить, но я вдруг вспомнил, что сегодня - четвертое число, а это у нас в Правлении день получки, а потому без сожаления покинул "Националь" и отправился на Комсомольский.

Приехав в СП, я сразу же попал на секретариат, где мы приняли решение выступить в печати с обращением в поддержку Палестины и осуждением Израиля.

* * *

...Вечером мне позвонили с телевидения, куда я был на завтра приглашен для участия в передаче "Слушается дело", посвященной проблеме распространения католицизма в России, и, извинившись, сказали, что я не могу быть присяжным заседателем, так как моя подпись стоит под обращением писателей России в поддержку заявлений патриарха Московского и Всея Руси Алексия II и МИД России о решении Иоанна Павла II учредить в России католические епархии.

Я уже продумал свое выступление, в котором думал сказать о том, что, провидя наши блуждания в дебрях всевозможных споров, Господь оставил нам для решения наиболее сложных вопросов очень простую, но универсальную формулу, сказав Своё знаменитое: "всякое дерево познается по плоду своему" (Лук. 6, 44). Это значит, что иной раз нужно, не вдаваясь в детали, "перепрыгнуть" через весь массив дискуссии и посмотреть на то, какие же именно "плоды" несет в себе обсуждаемая проблема. Ведь какова основная задача христианской Церкви? В первую очередь - гасить человеческие страсти, не позволяя им выливаться в братоубийственные столкновения и распри. (Не случайно же и в большинстве индивидуальных молитв присутствует это прошение: "...И от страстей моих избави мя.") А что несет с собой решение Папы Римского об учреждении в России католических епархий? К сожалению, уже сам этот шаг Католической Церкви вызвал на русской земле нездоровое волнение, закипание страстей и даже - пускай пока что и телевизионный, как бы ненастоящий, но тем не менее все-таки - суд, т. е. разборку. Но ведь, как сказал Господь, "нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод" (Лук. 6, 43), а если этот плод все-таки худой, то, значит, и дерево, его приносящее, тоже худое. Ну, а "всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь" (Мф. 7, 19). А потому, чтобы не доводить дело до искоренения проблемы подобным способом, лучше это худое дерево в России не насаждать вовсе.

* * *

Из последних новостей:

- Израильские войска штурмуют в Вифлееме церковь Рождества Христова, в которой заперлись около двухсот палестинцев.

- В Государственной Думе РФ произошла невиданная доселе атака на Компартию. Думское большинство отстранило коммунистов от руководства всеми комитетами и даже вынесло на рассмотрение ближайшей сессии вопрос о закрытии самой КПРФ. Судя по тому, что всё это проделано пропрезидентскими силами, похоже, что за этой операцией стоит не кто иной, как сам В.В. Путин...

5 апреля, пятница. Решил нынче остаться дома да поработать в тишине над романом "Стивен Кинг на русской почве", который как-то уж очень медленно у меня продвигается. Может быть, дело в том, что сейчас идет пост, а в нем предполагаются сцены с описанием ужасов? Господи, помилуй и не суди строго. Я ведь все-таки писатель и без вымысла мне не сказать того главного, ради чего я и берусь за перо, ну а вымысел не всегда оказывается похожим на святочные рассказы...

Сегодня я все же успел написать несколько неплохих страниц, но затем мне позвонили из издательства "ГАЛА ПРЕСС" и сказали, что только что получен тираж моей книги "Тайна двух выстрелов", которую я уже отчаялся увидеть изданной. А потому, дождавшись из школы Алинку и покормив её, я взял бутылку шампанского и поспешил на Севастопольский проспект за авторскими экземплярами.

Книга действительно вышла, получилась внешне довольно красивой и, слава Богу, кажется, не очень испорчена опечатками. При беглом пролистывании я обнаружил только некоторые маленькие огрехи типа увеличенных интервалов между словами и многоточиями, но это, по сравнению с ляпами моей предыдущей книги, уже почти несущественная мелочь.

Теперь очень важно сделать так, чтобы книга не провалилось в вакуум критического замалчивания. Я твердо знаю, что "Тень "Курска" - это самый сильный из написанных в сегодняшней России романов, но для того, чтобы это признали (а может быть, и оспорили) другие, надо, чтобы они его, как минимум, взяли в руки и прочитали. Я не Пелевин и не Акунин, а потому никто на свете, кроме меня самого, не будет заниматься моим раскручиванием, скорее даже наоборот - по негласно существующим в нашей книготорговле правилам, диктуемым такими издательскими китами как "ЭКСМО" и им подобные, в магазинах "Тайну двух выстрелов" постараются поставить на самое неприметное место прилавка, чтобы она вдруг не посмела затмить собой книги этих ведущих издательств. А значит, для того, чтобы её искали и спрашивали сами покупатели, надо, чтобы о ней сначала заговорили газеты. И для этого мне надо иметь под рукой штук сто экземпляров, которые я смогу дарить ведущим критикам и писателям, а также разослать их в различные газеты и журналы. Для того же, чтобы взять их в счет моего гонорара, мы договорились с Галиной Федоровной, что она позвонит мне вечером домой и мы уточним, во сколько нам завтра встретиться около "Сокола", где располагается склад издательства "ГАЛА ПРЕСС".

Но звонка я до самой ночи так по какой-то причине и не дождался...

6 апреля, суббота. Марина с Алинкой поехали с утра на какую-то выставку, где можно смотреть в микроскопы, а я остался ждать звонка от Галины Федоровны, чтобы условиться в том, когда и куда точно мне выезжать за своей книгой. Ну а покуда я его ждал, то, чтобы не тратить времени даром, продолжил работать над начатым, но так медленно продвигающимся (хотя я, вроде бы, всё в нем отчетливо вижу) романом о Стивене Кинге...

После обеда она позвонила и сказала, что встреча переносится на завтра, так как заболел шофер. Я к этому времени закончил писать вторую главу. Это хорошо, но мало. Очень мало.

* * *

Вечером работал над переводом с белорусского языка стихов Алеся Писарика - он очень просил перевести вдобавок к кем стихам, что я уже ему отдал, хотя бы ещё одно стихотворение, посвященное его спонсору Мечиславу Витковскому, так как от этого, как я догадался, зависит, даст ли тот деньги на русское издание его книги или не даст. Я перевел одну часть из посвященного Витковскому пятичастевого стихотворения о зиме и дал этому куску самостоятельное название "Новогодняя идиллия". Получилось следующее: "Снежок такой пушистый, чистый, / Что лес застыл, разинув рот. / По целине дубок плечистый / За руку ёлочку ведет. // Аж задыхаясь от сиянья, / Спешат березы напрямик / Туда, где, не сдержал рыданья, / В снегу увязнув, лесовик. // Сон, словно иней, отрясает / С деревьев дятел. (Он - поэт!) / К сосне уж сердцем примерзает, / А всё ж допишет свой сонет. // Идет Снегурочка с опушки, / Душа поет, как соловей. / Знать, будут ёлочке игрушки - / Кружись, милашка, веселей! // От белизны роняя слёзки, / Едва не слепнет небосклон... / - Поклон вам, душечки березки! / - Тебе, Снегурочка, поклон!"

7 апреля, воскресенье; БЛАГОВЕЩЕНИЕ Пресвятой Богородицы. Днесь спасения нашего главизна, и еже от века таинства явление; Сын Божий Сын Девы бывает, и Гавриил благодать благовествует. Темже и мы с ним, Богородице, возопиим: радуйся, Благодатная, Господь с Тобою.

С утра сидел за компьютером - писал роман о Кинге и ждал звонка от директора издательства "ГАЛА ПРЕСС", чтобы ехать с ней к метро "Сокол" на склад за своей книгой. Но поездка опять сорвалась из-за того, что у водителя издательской машины находится при смерти бабушка, и он уехал к ней в Сергиев Посад, чтобы поухаживать за умирающей.

* * *

...Выбежав по просьбе Марины в наш дворовый магазин, увидел, как продавщица в овощном отделе читает книгу стихов Федерико Гарсиа Лорки. Так что не все ещё пали в своем культурном развитии до чтения опусов Марининой или Губермана...

8 апреля, понедельник. На сегодняшнем нашем секретариате я подарил свою новую книгу Ганичеву и сказал, что если он даст мне машину, чтобы съездить на склад, то я привезу оттуда ещё несколько пачек и подарю книгу всему аппарату. Валерий Николаевич пообещал дать в мое распоряжение на первую половину завтрашнего дня свою "Волгу" и в свою очередь сказал, что хорошо бы недельки через две обсудить мою книгу на секретариате.

Я тоже думаю, что это было бы неплохо...

А к 16.30 я поехал с Игорем Ляпиным в МСПС на очередное обсуждение тактики борьбы за Международный литфонд. Заодно захватил для Марины свежий номер "Российского писателя" с опубликованной в нем стенограммой обсуждения романа Николая Лугинова "По велению Чингис-хана", которую она готовила к печати.

И весь день, куда бы я сегодня ни ехал, перед моим мысленным взором маячила какая-то нелепая, невесть откуда выплывшая, синяя табличка с белой надписью: "Улица МАЦОЕДОВСКАЯ". Я знаю, что в Одессе есть улица под названием "МЯСОЕДОВСКАЯ", про неё даже была сложена популярная в свое время песенка, а вот откуда вынырнуло в моем сознании это название "МАЦОЕДОВСКАЯ" (там живут те, что "мацу едят", что ли?), я себе не представляю...

* * *

Из последних новостей:

- Израильтяне в Вифлееме стреляют по Храму Рождества Иисуса Христа.

- Руководство КПРФ сегодня несколько часов обсуждало с Г.Н. Селезневым, уходить ему с поста спикера Госдумы или не уходить. Похоже, что он очень хочет остаться.

- В Москве, наконец-то, задержали Ховринского маньяка, который подкарауливал идущих по вечерам с работы одиноких женщин, убивал их, подкравшись сзади, какой-нибудь палкой по голове и забирал авоськи с продуктами и кошельки.

9 апреля, вторник. Съездил на нашей писательской "Волге" на "Сокол", где располагается склад издательства ГАЛА ПРЕСС и привез 100 экземпляров своей книги, чтоб было что дарить друзьям-писателям да критикам. Вроде бы ничего не делал, а устал, как собака...

* * *

Из последних новостей:

- В Москве ограблен супермаркет ООО "Предприятие Оргуновское". В 11 часов утра преступники напали на кассиршу и охранника и, ударив его по голове, а её по руке монтировкой, отняли 370 тысяч рублей.

- В другом районе столицы безумный старик убил ножом свою соседку и, обложив труп двумя листами картона, обвязал их проволокой и спрятал у себя на балконе, а когда тело начало разлагаться, он вытащил его ночью из квартиры и затолкал в лифт, где оно утром и было обнаружено жильцами дома.

10 апреля, среда. По просьбе Владимира Андреевича Ленцова взялся читать книгу стихов бывшего губернатора Сахалина Валентина Федорова "Земля и небо" (М.: РИФ "РОЙ", 2002. - 800 с.) и сразу же всплыла из памяти сказанная когда-то В.Г. Белинским фраза: "Россия в лице образованных людей своего общества носит в душе своей непобедимое предчувствие великости своего назначения, великости своего будущего". Думаю, это и есть одна из тех самых "крамол", из-за которых труды этого критика сегодня выкинули из составляемых под соросовскую диктовку школьных программ, так как на примере Валентина Федорова как раз и видно, что если личность действительно по-настоящему образованна и творчески развита, то она способна реализовать себя с пользой для Отечества на любом поприще, будь то административная, хозяйственная, научная или же литературная деятельность. (Не случайно ведь до 1917 года русским людям в гимназиях и инженерных училищах преподавали основы стихосложения - зачем-то же державе были нужны умеющие рифмовать технари?..) К таким "рифмующим технарям" относится мой самарский друг Александр Малиновский, сочетающий работу руководителя нефтеперерабатывающих предприятий с плодотворными занятиями литературой, из этого же круга - и Валентин Федоров. Я не могу сказать, что его стихи можно отнести к шедеврам современной русской поэзии, ибо с точки зрения их художественной самобытности и уровня профессионального мастерства они весьма-таки слабы и неоригинальны, - но разве сам факт возникновения ПОТРЕБНОСТИ ПОЭЗИИ в душах у деятелей государственного уровня не является залогом той самой великости нашего назначения, о которой писал Белинский? Я думаю - да...

* * *

В Правлении все как обычно. Подарил по книге Л.Г. Барановой и В.В. Сорокину. Приходили Ю.Н. Пахомов, В.А. Ставицкий, Виктор Ерёмин. После обеда позвонил из Питера Алексей Любомудров - просит как можно скорее написать для подготавливаемого Академией российской словесности словаря "Русские писатели ХХ века" статьи о Валерии Ганичеве, Юрии Козлове, Юрии Полякове и Анатолии Афанасьеве, а потому я тут же послал Козлову факс с просьбой прислать мне автобиографическую справку, позвонил о том же Афанасьеву, а к вечеру поехал в "Литгазету" к Полякову. Заодно взял несколько своих книжек - подарил ему, Яковлеву, Широкову и т. д. Просидел у них больше часа, распили бутылочку шампанского, договорились о публикации рецензии на мою книгу, поболтали о литературе.

* * *

...Возвращаясь домой, увидел на нашем Братиславском рынке красивый ковер с ликом Иисуса Христа посередине и подумал: как же потом, прости, Господи, выбивать из него в случае необходимости пыль? Какую надо иметь душу, чтобы заставить себя бить выбивалкой по лицу Бога? Я вот ещё только подумал да написал об этом - и то уже страшно сделалось, а как быть тем, кто его все-таки купит? Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй...

* * *

...Идя через двор к своему подъезду, увидел недалеко от магазинского крыльца валяющийся прямо на тротуаре шприц. Увы, не миновала эта зараза и нашего двора...

* * *

Из рифм дня:

У акционеров - ТУСОВКА, в руководстве - ПЕРЕТАСОВКА, а у рабочих фабрики - ПОТАСОВКА. (Это по поводу драки производственного коллектива одной из мебельных фабрик столицы с судебными приставами, пришедшими по решению её акционеров требовать отстранения от дел старого директора и замены его новым, чему решительно воспротивились рабочие - ранено по несколько человек как со стороны фабричной "обороны", так и со стороны приглашенной приставами милиции...)

11 апреля, четверг. Пролистал с утра принесенную "Трибуну" - в городе Губкинском Тюменской области уже вторую неделю бастуют 57 работников ЗАО "Северстройгаздобыча", которым не платят зарплату, так как хотят провести аферу с обанкрочиванием предприятия и перепродажей его новому хозяину. А в Иркутске по инициативе писателя Валентина Распутина создана комиссия по нравственности, в которую вошли депутаты городской Думы, а также представители прокуратуры и органов правопорядка, и которая выступает против разрешения в городе гастролей известного певца-гомосексуалиста Бори Моисеева. В это же самое время в Израиле продолжаются теракты с участием палестинцев-смертников. Вот и вчера возле еврейского городка Хайфа палестинским камикадзе был взорван автобус с пассажирами. При этом 10 человек погибло и 20 получили ранения. Так палестинцы отвечают на оккупацию своих городов израильтянами. (Десять дней назад в той же самой Хайфе от взрыва палестинского смертника погибли 15 человек. А в Дженине 13 израильских солдат были загнаны снайпером в заминированный дом, и там взорваны. И т. д. и т. п.).

* * *

На мой взгляд, сегодня спикер нашего Парламента Г.Н. Селезнев окончательно добил Компартию тем, что не признал решения её Пленума, требовавшего от него ухода с поста председателя Государственной Думы. Что характерно, его бы никто, пожалуй, и не осудил, если бы он сразу, когда коммунисты (в знак протеста против отстранения их от руководства большинством думских комитетов) ещё только затевали свой демарш с демонстративным отказом и от всех остальных постов, сказал бы им во всеуслышание: "Нет, ребята, я в эти игры не играю. Я остаюсь на своем месте. Мне нравится быть спикером". А то ведь он все время, глядя в телевизионные камеры, уверял страну, что обдумывает решение о своей отставке и что готов выполнить любое решение своих товарищей по партии относительно своей должности в Думе. И эти товарищи по партии, как последние дураки, созвали, поверив ему, Пленум КПРФ, стащив на него со всей страны руководителей областных комитетов партии, и шесть с лишним часов заседали, надрывая в трудных спорах свои голосовые связки, пока все-таки провели большинством голосов это непросто давшееся решение о необходимости сложения Селезневым с себя обязанностей спикера Госдумы, а он им после всего этого как бы так и говорит: "Да вы че, чуваки? Охренели? Хотите, чтобы я отказался от стольких дармовых благ и близости к президентскому трону? Нет, друзья, интересы Родины выше, чем интересы партии. А потому, если вам так хочется, то пересаживайтесь из "мерседесов" на троллейбусы, а я на своей иномарке решил поездить еще.."

И ещё говорит всем после этого, что случившееся - это никакой не раскол партии. Да это не то, что раскол, блин, это её полный абзац, ибо кто же теперь, на хрен, будет всерьез воспринимать такую партию, решения руководящего органа которой обязательны только для провинциальных членов, тогда как московская верхушка может на них плевать из окон своих черных "мерседесов"? То-то вся демократическая свора кинулась поздравлять его с этим "мужественным и верным" решением! Ведь так долбануть КПРФ, как это сделал своим поступком Геннадий Николаевич, не смогли бы даже самые заклятые противники коммунистов. Вот и гадай теперь: по неразумию он это совершил - или?..

* * *

...Опять стал обращать внимание на книги в руках у пассажиров метро. К сожалению, преобладают по-прежнему сочинения Д. Донцовой и Б. Акунина, но иногда взгляд выхватывает также имена Татьяны Толстой, Дмитрия Липскерова, а то и Льва Гумилева...

* * *

Из рифм дня:

Спикер хочет на месте остаться - / очень жалко ведь с креслом расстаться...

12 апреля, пятница; День Космонавтики. Просматривал с утра книгу А. Евтихеевой "Гоголь русского зарубежья" и почти в самом её конце наткнулся на цитату из книги В. Носова "Ключ к Гоголю", которая представляет из себя идеальный эпиграф к моему роману о Москаленко и Берии: "...Свидетельства расходятся между собою настолько серьезно, как могут расходиться лишь воспоминания очевидцев, и с уверенностью сказать, которое из них ближе всего к истине, исходя из одних сохранившихся фактов, чрезвычайно затруднительно..." Жаль, что я обнаружил эти слова, когда мой роман уже издан, они были бы очень уместны в качестве напутствия к чтению излагаемой в нем версии.

* * *

...Последние две недели, идя по Братиславской улице, каждый раз натыкаюсь взглядом на разрисованные пальмами и лианами стены недавно открывшегося детского клуба "Гринли". Идея его неплоха - создать заведение с такими условиями, чтобы родителям, уходящим на несколько часов по своим делам, было где оставить своего ребенка. Для того, чтобы дети там не скучали, в клубе оборудован компьютерный зал, устроены всякие спортивные уголки, детское кафе и прочее. Вопрос только в том, для кого это всё сделано - ведь один час пребывания ребенка в этом клубе стоит 170 рублей, и это, не считая ни игр на компьютерах, ни посещения кафе, ни прочих удовольствий, за каждое из которых надо платить отдельно...

* * *

Из последних известий:

- В Венесуэле сегодня произошел государственный переворот с участием армии. Президент страны Уго Чавес отправлен в отставку, власть передана гражданскому комитету. (Вот, что значит, самостоятельно думающая и способная на решительные политические шаги армия! Не чета нашим генералам...)

- В Солнечногорском районе Подмосковья горит свалка, ядовитый дым от которой протянулся до аэропорта Шереметьево и города Лобни. А в Серпухове задержали двоих преступников, убивавших таксистов. (В результате трех убийств им удалось добыть аж целых... 350 рублей! По сегодняшним ценам это примерно на четыре бутылки водки.)

- В Израиле же сегодня произошел ещё один теракт - палестинский камикадзе взорвал на себе заряд, в результате чего 9 человек погибло и около 50 ранено.

13 апреля, суббота; праздник Иверской иконы Божией Матери. От святыя иконы Твоея, о, Владычице Богородице, исцеления и цельбы подаются обильно с верою и любовию приходящим к ней: тако и мою немощь посети, и душу мою помилуй, Благая, и тело исцели благодатию Твоею, Пречистая.

* * *

Марина купила на сегодня билеты в Театр зверей Дуровой, но у меня опять накопилось так много дел, что я просто думать не могу о каком-то отдыхе. А потому пришлось отпустить их к зверям одних, а самому остаться работать дома, хотя вчера вон в новостях сообщили, что из какого-то передвижного цирка-шапито вырвался лев и покусал 16-летнюю девушку. Дай-то, Бог, чтобы ничего похожего больше не случалось. Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй...

* * *

...А в принесенной сегодня "Трибуне" написано, что в Питере Чубайс оставил без электричества знаменитую Пулковскую обсерваторию. Это просто кошмар какой-то! Я всё жду, что в упоении своей безнаказанностью он обесточит однажды и сам Кремль - и, может, хоть тогда, наконец, наш Президент вспомнит, кто на самом деле является настоящим хозяином страны, и даст по рукам этому зарвавшемуся наглецу?..

...В этом же номере газеты помещено интервью с писателем Вячеславом Пьецухом, в котором он, в частности, говорит о том, что в сегодняшней России отмирает проблематика "загадочной русской души", ибо прямо на наших глазах "происходит резкая европеизация русского человека. Он необыкновенно быстро становится таким же неинтересным, усредненным, эгоистичным, как любой средний европеец, зацикленный на очень узком кругу потребительских интересов. Может быть, такой процесс вполне объективен и ничего страшного здесь нет, но это неприятно. Ведь русская душа намного богаче. В ней есть вся мыслимая масса человеческих качеств..." Практически это то же самое, о чем пишу в своих статьях и я (к примеру, в "Куда ж нам плыть?" или "Не с тем ключом"), да только мои товарищи по СП боятся признать факт утраты русским человеком своего менталитета, как будто в этом есть что-то обидное. Обиднее не замечать этого и говорить с ним на языке вчерашних нравственных ценностей. Это ведь все равно, что пользоваться давным давно отмененным военным паролем, на который никто не отзывается, так как он уже лет десять как не действует...

* * *

...Вместе с "Трибуной" в почтовый ящик сегодня бросили также бесплатную рекламную газету "МИР ИНКОМ" - аналогичные издания последние годы пихают в ящик чуть ли не десятками, прямо хоть судись с ними: забьют его рекламой, а почтальону потом некуда класть письма и выписанные нами газеты... Но суть в данном случае не в этом. Просто, прочитав случайно название газеты в обратном порядке, я увидел, что оно представляет собой четкий палиндромический перевертыш: "МОКНИ, РИМ".

14 апреля, воскресенье. Устав от города, решили сегодняшний день посвятить природе - поехали втроем в Загорянку, побродили по березовой роще, посидели над рекой. Даже попробовали немного свежего березового сока... Ах, как нам не хватает своей дачи! Я прямо не знаю, что сделать, чтобы как-нибудь заработать на её покупку, а без неё уже просто нельзя - и Марина мучится без природы, и я, а сильнее всех страдает от аллергии Алинка...

* * *

Часов в шесть возвратились в Москву - мы с Мариной тут же принялись готовить ужин, а Алинка поехала кататься на велике. В семь часов мы её позвали ужинать, она, не разуваясь, прошла на кухню, поела и сказала, что опять уходит кататься. Мы с Мариной этого не приветствовали, но разве же её можно в чем-нибудь переубедить? Сегодняшние дети вообще растут какими-то неуправляемыми...

Поехала, а через двадцать минут уже прибежала назад вся в слезах, с выбитыми зубами и порванными джинсами - упала на ровном месте, ударившись лицом о бампер стоявшего на дороге автомобиля (черт бы его побрал, из-за них уже не то, что проехать, пройти невозможно!).

Мне и жалко, и в то же время думаю, может быть, хоть таким способом она научится понимать, что в любом деле надо вовремя останавливаться?..

* * *

Из последних новостей:

- Опираясь на верные воинские части, низвергнутый два дня назад глава Венесуэлы Уго Чавес вернул себе утраченную было власть в стране. И опять показала свою роль в судьбе государства - армия...

15 апреля, понедельник. Подхватил где-то в метро или у нас в Правлении (народу-то бывает прорва, и многие сморкаются, кашляют и проч.) какой-то весенний вирус, очень похожий на грипп - с огнем в горле и болью во всем теле, а потому сбежал с работы и лежу дома. Горло дерет, чихаю, кашляю, в мышцах ломота. Завтра никуда не пойду, буду лечиться. А заодно, может быть, хоть немного попишу...

* * *

...На проходившем сегодня секретариате я высказался против присуждения всероссийской литературной премии имени М.Ю. Лермонтова (Пенза) поэту Льву Котюкову (г. Пушкин). Во-первых, Лёва два года назад получил всероссийскую премию имени А.Т. Твардовского, во-вторых, научреждав от имени Московской областной писательской организации и страховой компании Гриши Осипова целую кучу литературных премий имени всех известных поэтов прошлого, он часть из них присудил и себе самому, ну а главная причина моего противодействия в присуждении ему этой премии, заключается в том, что, будучи главным редактором журнала "Поэзия", Лёва последнее время печатает там не то, что низкопробные, а прямо-таки графоманские и даже откровенно пошлые стихи. Боясь писать хоть чуть-чуть лучше своего руководителя В.И. Гусева, входящие в его окружение поэты вынуждены опускать планку своего поэтического уровня всё ниже и ниже, и вот уже стихи, не содержащие таких слов как "мудак" или "жопа", начинают восприниматься в их кругу почти как крамола. А Котюков всю эту глупость в своем журнале публикует - и выходит, что, присудив ему Лермонтовскую премию, мы как бы дадим ему тем самым свое секретарское "благословение" на дальнейшее развитие именно этого направления в поэзии. Думаю, что это было бы даже больше, чем ошибка...

* * *

...Вечером мне позвонил домой руководитель пресс-службы ФСБ России Василий Алексеевич Ставицкий, которого я когда-то приглашал читать стихи на "Народном радио", где вел тогда программу "Литературные встречи". Помню, передача прошла очень хорошо, его стихи воспринимаются на слух намного выигрышнее, чем при чтении глазами, а к тому же он принес тогда диск с замечательно аранжированными песнями на них, и мы их в перерывах между нашей беседой крутили. На сегодняшний день уже и самого "Народного радио" не существует, так как в конце января оно было вынуждено из-за нехватки средств попрощаться с радиослушателями и закрыться, а вот Василий Алексеевич вспомнил обо мне и предлагает на нынешнее лето бесплатно свою дачу в поселке Румянцево. Я думаю, что это было бы здорово, но сначала нам туда надо съездить и посмотреть. Для нас ведь в вопросе снятия дачи, помимо стоимости её аренды, имеют весьма немаловажное значение ещё и такие проблемы, как наличие водоемов для купания (Марина и Алинка просто не могут летом без воды) и возможность легко и быстро добираться из Москвы до места. По карте же получается, что до Румянцева надо ещё на чем-то ехать от станции, а это уже создает всякого рода затруднения. Но для принятия окончательного решения надо будет, повторяю, съездить туда и посмотреть на всё своими собственными глазами...

17 апреля, среда. Вышла газета "День литературы" с подготовленной мною информационной полосой. А в газете "Завтра" дана рецензия на второй номер редактируемого В.И. Гусевым журнала "Московский Вестник", в котором даются такие вот "высокохудожественные" стихи (судя по стилю, принадлежащие перу Николая Сербовеликова, хотя, не исключено, что тут приложили руку также Лев Котюков, а то и сам Владимир Иванович): "Всех от "Дня литературы" / очень тянет поблевать. / Нет там ничего, в натуре, / даже не за что е...ать". Или же вот такие: "Чем на пленуме мудацком / слушал Ганичева ты, / лучше бы пошел надрался / или дал кому п...ды". Бондаренко предложил мне отрецензировать этот номер журнала, но я отказался, так как нормальную полемику с этими людьми вести невозможно, а посвящать свое творчество персонально ссоре с Гусевым - это для него будет много чести, да у меня есть дела и поинтереснее этого. Тут, думаю, нужно писать коллективное письмо Гусеву от имени его сверстников - мол, Володя, мы тебя помним как нормального критика и писателя, но посмотри, до какого уровня ты сегодня опускаешь своим примером русскую литературу? Ведь ты же, мол, руководитель одной из крупнейших писательских организаций страны, на тебя ориентируются писатели русской провинции, как же ты можешь позволять печатать в своем журнале такую дрянь? Такую гадость нельзя писать даже про Буша или Новодворскую, потому что это - ВНЕ ЛИТЕРАТУРЫ, это очень и очень слабо!

...Но я думаю, наши вряд ли решатся на такой шаг, все уже так привыкли отмалчиваться, пуская всё на самотёк. Промолчали таким образом уже страну, литературу, историю, достоинство... Похоже, что нет больше в России настоящих мужчин. Ни в литературе, ни в политике, ни в армии...

* * *

В сегодняшней газете "Жизнь" помещен большой материал разоблачительного характера, касающийся так называемого "дела генерала Олейника", по которому его судят за хищение 450 миллионов долларов, на самом деле, как показывают авторы расследования, прокрученных через принадлежащий "Газпрому" Национальный резервный банк (имеющий у сведущих людей неофициальное название "Черномырдинский"). В деле замешаны бывший министр обороны РФ Павел Грачев, замминистра финансов Андрей Вавилов, премьер-министр Украины Петр Лазоренко, тогдашний глава "Газпрома" Рем Вяхирев, президент "ЕЭС Украины" Юлия Тимошенко, первый заместитель Национального резервного банка Юрий Кудимов и другие. Следователей, пытавшихся привлечь к суду Вавилова и основных фигурантов, отстранили от дела и перевели на нижестоящие должности, Вавилов проходит теперь по делу только в качестве свидетеля, Грачев ушел на пенсию, Черномырдин укрылся на Украине, а козлом отпущения во всем этом деле пытаются сделать генерал-полковника Георгия Олейника... Как сказал когда-то всеми преданный государь Николай Александрович, повсюду - сплошные ложь и измена.

* * *

Лев Котюков со мной сегодня уже не поздоровался. Значит, донесли...

18 апреля, четверг. Идя сегодня к станции метро "Братиславская", посмотрел на выстроенные рядом с нею высоченные дома и в голове родились такие вот строчки: "Забыв, как всходит рожь на пашнях, / народ живёт в высоких башнях. / Живёт - не пашет и не жнёт, / но этот хлеб ржаной жуёт". Немного примитивно, конечно, но экспромт есть экспромт.

В Правлении встретился с приехавшим из Тольятти Валентином Рябовым, которого вскорости после вечера Кости Рассадина приняли в Союз писателей и он теперь заходил получить членский билет. Поговорили о задуманном тольяттинскими ребятами выездном секретариате СП России, на который они хотят нас пригласить в нынешнем сентябре. А кроме того, Валентин привез два коллективных сборника, которые издал (говорят, что на деньги местной администрации) тамошний поэт-модернист (или авангардист, хрен его поймет) Вячеслав Смирнов. В стихотворениях того, который называется "Четвертого уничтожить!" (Тольятти, 2001), содержатся почти сплошной мат, пошлятина и безвкусица, сюжеты настолько глупы и циничны, что просто ужас, - например, о том, как пионеры сварили и съели в походе свою одноклассницу, а её берцовые кости принесли родителям... (Бр-р-р!).

Вот, к примеру, фрагмент из посвященного Арсению Конецкому стихотворения Алексея Алексеева "Творчество", которое он начинает строками: "Перейдем к изложению главной / И сакральной задачи игры - / По ночам мастурбируя в ванной, / Постигаешь иные миры...", - вероятно, для того, чтобы чуть далее подвести нас к такому, на его взгляд, "глубокому" выводу: "Пусть твердит краснорожее племя, / Что до Гамлета ты не дорос, / Но твое одинокое семя - / Суть отгадка на глупый вопрос..."

Примерно в таком же духе работает и его сосед по сборнику Вячеслав Смирнов: "Я, послюнявив карандаш, / Твой рисовал портрет, / И вопрошал: "Сегодня дашь?" / Ты отвечала: "Нет..."

Помнится, ещё до своего переезда в Москву, я написал на одно из стихотворений Смирнова пародию, которую мы тогда с Громовым напечатали в газете "Литературная Самара". Она называлась "В тени секвойи" и ей были предпосланы такие строки из стихов Смирнова: "Сочное мясо пираньи / я заедаю секвойей...", а далее - шла сама пародия: "Кушая мякоть папайи, / я возлежу под секвойей. / Вдруг появился папаня / и закричал: "Что такое?! // Старшие братья с рассвета / трудятся, рук не жалея, / этот же - корчит поэта, / спину на солнышке грея! // Пишет такое-сякое, / стыдно в глаза смотреть люду..." // ...Поднял он ветку секвойи - / и... Ой, папаня, не бу-у-у-ду-у!"

Сегодня я бы посоветовал папане воспользоваться веткой покрупнее...

* * *

...Днем сходил в кабинет И.И. Ляпина и посмотрел вместе Николаем Михайловичем Сергованцевым, как Президент зачитывает свое Послание к нации. Несмотря на его пассажи о взяточничестве на всех уровнях власти и плохом использовании потенциалов внутреннего роста, всё сказанное показалось очень общим и размытым, так что, похоже, делами внутри страны действительно занимается не он, а так называемая Семья, а потому и это его Послание просто не могло выражать ничего конкретного...

* * *

Ближе к концу дня приходил Михаил Ножкин, спрашивал о впечатлении от своего вечера в Кремлевском Дворце и я высказал ему те мысли, которые записал, возвратившись тогда после его выступления домой (см. выше запись от 3 апреля).

После его ухода я отправил в Череповец несколько экземпляров газеты "День литературы" с репортажем о нашей поездке к ним. Надо ещё отправить в Ставрополь и Саров, о них в этом номере тоже есть информация.

* * *

А тем временем в мире:

- Вечером в Милане неизвестный маломоторный самолет врезался в самое высокое здание в центре города, в котором начался пожар. Есть жертвы.

- А в центре Грозного боевики подорвали на фугасах автобус и машину с чеченским ОМОНом. Восемнадцать человек погибли.

19 апреля, пятница. С утра съездил в онкологическую поликлинику на Рязанский проспект - хотел проконсультироваться относительно выросшей у меня на руке папилломы, а мне её там взяли да и тут же удалили.

Выйдя из больницы, я ещё успел заехать в "Литературную газету", оставил там несколько экземпляров последнего номера "Дня литературы" для Виктора Широкова и только после этого поехал к себе на Комсомольский...

* * *

В издаваемой Сергеем Бабуриным газете "Время" сегодня перепечатана из первоисточников статья Константина Петровича Победоносцева "Великая ложь нашего времени", доказывающая, что "одно из самых лживых политических начал есть начало НАРОДОВЛАСТИЯ", и что так называемый парламентаризм - это откровенная фикция, базирующаяся на торжестве эгоизма, лицедействе политиков и нескончаемой цепи однородных маневров по оболваниванию избирательского электората. "Публичные заседания, - пишет этот выдающийся ученый и государственный деятель России, - суть не что иное как представление для публики (...); все существенные действия парламентаризма отправляются вождями партий (...). Министры в действительности самовластны, они вступают во власть и оставляют власть не в силу воли народной, но потому, что их ставит к власти или устраняет от неё могущественное личное влияние или влияние сильной партии. Они располагают всеми силами и достатками нации по своему усмотрению, раздают льготы и милости, содержат множество праздных людей на счет народа - и при том не боятся никакого порицания, если располагают большинством в парламенте, а большинство поддерживают - раздачей всякой благостыни с обильной трапезы, которую государство отдало им в распоряжение..."

Всё это, как видим, один к одному совпадает с тем, что под прикрытием демагогической трескотни о демократии происходит в нашей сегодняшней власти, включая и парламент.

Не менее интересный материал опубликован также в принесенной кем-то к нам в СП газете "Мера за меру" - он называется "Исторические параллели и знаки времени в текущем моменте" и содержит сопоставительные ряды того, что происходило в России в начале ХХ века, с тем, что происходит у нас сегодня. Тут действительно имеется довольно много сходных моментов, и это дает обильную пищу для самых неожиданных прогнозов, но меня сильнее всего поразило место, касающееся причины гибели АПЛ "Курск", расследование которой, как пишет автор (кстати, оставшийся почему-то не обозначенным), "уперлось в затруднительность придумать первопричину взрыва торпеды внутри нашей АПЛ. При этом комиссия по расследованию безо всяких к тому оснований отказалась официально рассматривать версию о потоплении "Курска" залпом боевых торпед натовской подлодки..."

Процитированная выше версия о торпедировании нашей АПЛ натовскими субмаринами - в точности повторяет собой ту модель произошедшей в Баренцевом море трагедии, что описана мною в романе "Тень "Курска", только что вышедшем в составе моей книги "Тайна двух выстрелов".

* * *

На работе все как всегда. Заходил приехавший из Самары Женя Жироухов, занес новый номер альманаха "Русское эхо", в котором напечатаны повесть Алексея Солоницына об убийстве царской семьи, рассказ Громова "Прилог", стихи Дианы Кан, Семичева и других авторов.

Во второй половине дня пришел возвратившийся из Киева В.Н. Ганичев, провел секретариат, предлагает мне слетать на 24 - 27 апреля в Кемерово для участия в праздновании 40-летия их писательской организации, а у меня на эти дни накопилось очень много дел в Москве - надо выступать в МСПС на обсуждении книги Екатерины Марковой "Актриса", на юбилее журнала "Молодая гвардия" в Большом зале ЦДЛ, а самое главное - надо идти в отдел субсидий, иначе потом начнутся праздники, все уйдут отдыхать и я не успею оформить себе получение субсидии на квартплату, из-за чего буду вынужден платить за неё в следующем полугодии целую кучу денег. Так что придется, видимо, искать себе замену на эту поездку, хотя я был бы и не прочь побывать в Кузбассе - там у меня осталось немало друзей по Московскому Горному институту, в котором я учился с 1973 по начало 1978 года. Да я и сам проходил здесь одну из летних практик, работая на шахте "Тайбинская". Интересно, она ещё не закрылась?..

* * *

...Вечером по ТV показали состоявшееся накануне вручение литературной премии Александра Солженицына, которой в этом году были удостоены прозаик Леонид Бородин и философ Александр Панарин.

20 апреля, суббота. К 18 часам поехали в Болгарский культурный центр на творческий вечер поэта Олега Шестинского. По телевизору перед этим два дня нагнетали атмосферу страха, запугивая всех возможными выступлениями российских скинхедов (т. е. бритоголовых), якобы готовящих массовые беспорядки и побоища в честь дня рождения своего кумира Адольфа Гитлера (21 апреля). Марина сперва было хотела оставить Алинку дома, но последнее время у нас в доме появился какой-то пьяница, который постоянно путает этажи и ломится в нашу дверь, пугая её до истерики, так что мы решили, что будет лучше взять её сегодня с собой.

Олег Николаевич попросил меня открыть вечер, а потом читал стихи и делился воспоминаниями о своих встречах с Болгарией. Из знакомых на вечере были Арсений Ларионов с супругой, Светлана Дудченко с Иваном Тертычным, Лилия Рустамовна Проскурина, которую я без Петра Лукича не узнал (мало того, что я первый раз видел её в отдельности от него, но она ещё и очень сильно за последние месяцы изменилась - похудела и, я бы даже сказал, что прямо-таки помолодела), Андрей Поздняев, Борис Шереметьев, а чуть позднее подошел ещё и Женя Шишкин. Не знаю, почему - то ли из-за того, что я продолжаю дружить с Валерием Шамшуриным, которого Шишкин вытеснил с кресла редактора журнала "Нижний Новгород", то ли из-за того, что я не очень лестно отзывался о его романе "Бесова душа", а то ли из-за того, что в последнем "Дне литературы" я написал, что его выступление на секретариате по литературным итогам 2001 года было воспринято слушателями весьма прохладно (а это действительно так, потому что он говорил не о литературных итогах, а о необходимости поддержать инициативу Владимира Еременко по созданию единого писательского союза вместо ныне существующих, в том числе, получается, что и нашего), - но последние годы мои отношения с Женей сделались весьма-таки натянутыми. Это сегодня заметила даже Марина...

Во второй части вечера прозвучали русские романсы в исполнении каких-то забывающих слова певичек, а потом - был небольшой фуршет. Правда, на него не остался посол Болгарии в России Илия Василев, которому я не успел подарить свою книгу, а так всё было очень неплохо.

После окончания вечера мы целой компанией дошли по запруженной милиционерами Москве до Белорусского вокзала, спустились там в метро и, доехав по Кольцевой до "Курской" (Шишкин, правда, вышел на "Новослободской", так как он живет в общежитии Литинститута и ему надо ехать до "Дмитровской", зато Дудченко с Тертычным проскочили свою "Комсомольскую" и ехали с нами до "Курской", откуда потом покатили назад), разъехались по своим направлениям.

Дома посмотрели по телевизору ночные новости и узнали, что день прошел тихо и спокойно, и никаких скинхедов никто нигде не видел.

21 апреля, воскресенье; преподобной Марии Египетской. Сегодня - день вхождения солнца в мой зодиакальный знак, - т. е. Тельца. Половину дня я просидел возле компьютера, заполняя пробелы в дневнике, а потом в очередной раз попытался написать рецензию на книгу Валентина Федорова "Земля и небо". К ночи мне это всё-таки удалось, хотя и при огромном сопротивлении материала, так как несмотря на всё то положительное, что я говорил выше о творчестве таких людей, как Федоров, писать о его стихах оказывается неимоверно трудно, ибо почти не за что зацепиться мыслью, кроме самого факта широты интеллектуальных запросов автора...

Начал я с уже цитированной мною ранее цитаты В.Г. Белинского об образованных людях, в лице которых заключено будущее назначение России, потом сказал всё, что можно было сказать о прочитанных стихах хорошего, но в конце концов не смог удержаться ещё и от того, чтоб не отметить, "что 800 страниц книги Валентина Федорова отнюдь не представляют собой идеальные с точки зрения литературной техники образцы поэзии, в чем я вижу вину не только того, кто эти страницы писал, но и того, кто их готовил к печати. К сожалению, институт редактирования сегодня заставляет желать много лучшего. Так, например, редактор книги "Земля и небо" просто обязан был указать автору на необходимость переработки строки, в которой утёс "раздает пощечины волнам", так как это именно гонимые ветром волны натыкаются на стоящий неподвижно утёс и как бы бьют его собою по щекам, но уж ни в коем случае - не он их. Редактор также обязан был усказать автору на необходимость исправления строки "тайна - прячущийся грешник", ибо тайна существо женского рода и, стало быть, в стихе должно было бы стоять слово "грешница", а не "грешник". Несомненной переработки заслуживает также и строка "судьба несёт свои ухабы", так как в реальности можно что-то нести по ухабам, но чтобы кто-нибудь пытался нести на себе сами ухабы (то есть дорогу!), это - откровенный абсурд.

По правде говоря, я бы вообще сократил книгу чуть ли не вдвое, убрав из неё всё то, что представляет собой чисто версификационные опыты. Но зато из оставшихся стихов было бы отчетливо видно, зачем губернатору Сахалина и Председателю Правительства Республики Саха нужно было тратить свое и без того загруженное делами время и "освобождать в себе творца" сверх того административного "творчества", к которому его обязывала государственная работа. Ответ заключает в себе не более четырех рифмованных строчек, но из них можно понять очень многое: "Целуются земля и облака - / Как видится порой издалека./ Я не хочу себя разубеждать: / Пускай царит хоть где-то благодать". Вот, думается мне, что Поэзия - это и есть свидетельство о той благодати, которая, может быть, недостижима пока для нас путем нашей сознательной деятельности (эта наша сознательная деятельность приводит скорее к чему-то обратному), но по крайней мере существует в этом сотворенном Богом мире сама по себе. А видеть её и тянуться к ней душой это равносильно тому, как открыть для человечества какой-нибудь очень важный физический закон или изобрести очень нужное людям лекарство. Ну, скажем, от какого-нибудь духовного СПИДа..."

(...Скорее всего, автору "Земли и неба" всё это крайне не понравится, но как я мог этого не сказать, если это заметит любой, кто только возьмет в руки книгу Федорова?)

22 апреля, понедельник. Сегодня - день рождения В.И. Ленина. Помнится, несколько лет тому назад я написал небольшую статью о некоторых особенностях ленинского литературного стиля, но, несмотря на всю декларированную свободу слова и, казалось бы, антиленинскую направленность ведущихся в России демократических преобразований (особенно, в области идеологии), печатать мою работу не захотели ни левые, ни правые издания. Не помню уж, была ли она за это время вообще где-нибудь опубликована, но мне она нравится и сегодня. Вот она:

РОДОНАЧАЛЬНИК ЛИТЕРАТУРЫ АБСУРДА

...Нет, ну как верить всем этим словарям и справочникам, выдвигающим на роль зачинателей л и т е р а т у р ы а б с у р д а Сэмюэла Беккета да Эжена Ионеско, если к тому времени, когда они только-только делали свои п е р в ы е ш а г и на поприще сочинения абсурдных пьес и текстов, жанр этот уже давно был р а з р а б о т а н и даже в о п л о щ е н в грандиознейшей из всех когда-либо поставленных на сцене драм, в качестве подмостков для которой была использована не какая-то там сценическая площадка или даже городская площадь, а - (вот уж, действительно, "мало не покажется"!) - вся матушка-Россия?

Вспомним, для примера, суть созданной Беккетом в 1952 году пьесы "В ожидании Годо", всё действие которой сводится к ожиданию кого-то, кого никто никогда не видел, не знает и не представляет, к т о это такой (или ч т о это такое?), но с чьим ожидаемым приходом связываются надежды на осуществление всех чаяний и желаний.

К моменту создания этого произведения наша страна уже ровно 35 лет жила в ожидании точно такого же Годо, которого, правда, мы именовали Коммунизмом, но которого - точно так же, как и героя пьесы Беккета - никто никогда не видел и не знал, какой он, хотя каждый и был уверен, что это именно то, что ему необходимо, чтоб эта жалкая жизнь наконец наполнилась пускай уж не счастьем, так хотя бы каким-нибудь его подобием...

В чем же суть литературы абсурда как творческого метода? Она, как поясняют словари, заключается в том, что данная литература "представляет мир как абсурд", дает "ощущение бессмысленности человеческой жизни". Главной отличительной чертой этой литературы является то, что "поступки, речи персонажей алогичны, фабула разрушается" (Советский Энциклопедический Словарь. - М., 1990).

Признаки именно т а к о г о "творческого" метода дают себя знать, например, в работе В.И. Ленина "Государство и революция", увидевшей свет в начале 1918 года. Обосновывая н е н а д о б н о с т ь г о с у д а р с т в а п р и к о м м у н и з м е, Ленин пишет: "Только коммунизм создает полную ненадобность государства, ибо некого подавлять, - "некого" в смысле систематической борьбы с определенной частью населения".

И, исходя из сказанного об отмене государства как носителя с и с т е м а т и ч е с к о г о н а с и л и я п о о т н о ш е н и ю к ч а с т и н а с е л е н и я, в другом месте делает итоговый вывод о том, что: "Коммунизм один только в состоянии дать действительную демократию". А демократия, говорит далее Ильич, это опять же таки есть не что иное, как "форма государства, одна из его разновидностей. И, следовательно, она представляет из себя, как и всякое государство, организованное, систематическое применение насилия к людям".

Вот так-то. Ну, а "там, где есть насилие", там нет - чего? совершенно верно: там "нет демократии".

Таким образом, вырисовывается следующая картина: коммунизм, ликвидируя систематическую борьбу с населением, отменяет государство и приносит демократию, которая, являясь ничем иным как разновидностью государства же, несет людям опять же таки систематическое насилие над ними, свидетельствующее ни о чем другом, как об отсутствии демократии... (См.: В.И. Ленин. ПСС, том 33, стр. 89-100).

И надо сказать, что такая а л о г и ч н о с т ь выводов и р а з р у ш е н н о с т ь ф а б у л ы излагаемых доказательств таятся практически едва ли не во в с е х томах полного собрания сочинений вождя мирового пролетариата, творения которого были оставлены нам не просто как литературное наследие, но как р у к о в о д с т в о к д е й с т в и ю, как инструкция построения первого ГОСУДАРСТВА АБСУРДА на планете. Куда уж тут всем этим Введенским-Хармсам-Беккетам-Ионеско с их робкими опытами! Подлинный родоначальник л и т е р а т у р ы а б с у р д а - это он, наш добрейший "дедушка Ленин", всё ещё глядящий на нас сквозь амбразуру своего ласкового прищура с многочисленных памятников и портретов. Дедушка, замысловатая пьеска которого никак не доиграется до конца даже после того, как, казалось бы, уже давно опустили финальный занавес...

* * *

Придя в Правление, я переслал по факсу Валентину Федорову рецензию на его книгу. Поскольку он обещал оплатить её публикацию в "Литгазете", то просил предварительно показать ему написанное, что я и сделал. Я, конечно же, чувствовал, что такие люди, как он, то есть побывавшие в одном из верхних эшелонов власти, очень трудно воспринимают в свой адрес какую-либо критику со стороны (я ведь ещё не забыл, как тяжело, а вернее даже практически невозможно было убедить в необходимости исправления какой-нибудь хотя бы одной, самой откровенно неуклюжей строчки самарского поэта Александра Малиновского, - но он все-таки был "всего лишь" директором нефтеперерабатывающего завода, а тут человек посидел в креслах аж губернатора острова Сахалин и Председателя Правительства Республики Саха!..), поэтому я и не был особенно удивлен, когда, ознакомившись с содержанием моей рецензии, Федоров позвонил и сказал, что его не устраивает то обстоятельство, что часть написанного мной объема посвящена не ему лично, а общим рассуждениям, а также (и более всего!) то, что в рецензии наличествуют критические интонации. Что я мог ему на это ответить? Что я не могу писать положительные рецензии на плохие книги, даже если мне за это и обещают заплатить? Или что отрицательный пиар дает сегодня гораздо больший эффект, нежели переслащенная, как пилюля, заказная хвалебная рецензия?..

Я сказал: "Хорошо, я подумаю", - и положил трубку. А вечером дал Марине его книгу и попросил её, будучи завтра в МСПС, возвратить её Владимиру Ленцову, который как раз и втравил меня в эту авантюру с рецензией. Больше я за такие дела, пожалуй, никогда и браться не стану. Зачем? Авторам нужна не правда об их стихах, а единственно только похвала, тогда как я умею говорить о них как раз именно правду...

* * *

...Потом состоялся разговор с В.Н. Ганичевым о моей поездке на 40-летие писательской организации Кузбасса, где якобы должен присутствовать сам глава области Аман Тулеев, а значит, надо, чтобы там обязательно был кто-нибудь и от нашего секретариата. Со мной также должны лететь С.Ю. Куняев и Г.Л. Немченко. И хотя я сначала (из-за обилия накопившихся дома и бытовых, и творческих дел) хотел от этой поездки отказаться, но потом все-таки согласился поехать. По времени она должна занять всего двое суток - вылетаем мы в Кемерово вечером 24-го апреля, а 26-го утром уже возвращаемся обратно в Москву, так что я ещё даже могу успеть на обсуждение книги Екатерины Марковой. Вот только надо будет завтра же с утра сходить в отдел субсидий и решить там свои дела с квартплатой...

* * *

В принесенном сегодня Куняевым журнале "Наш современник" начал читать воспоминания Михаила Лобанова "На передовой", имеющие подзаголовок "Из опыта духовной автобиографии". В помещенных в третьем номере главах он вспоминает о шестидесятых годах - том времени, когда "всё происходившее в стране в идеологии подводило к черте, за которой должны были реально определиться противостоящие силы. Официальная идеология с её "пролетарским интернационализмом", в сущности, оборачивалась космополитизмом, потворствовала русофобии во всех её видах под предлогом борьбы с "русским шовинизмом". Естественно, всё это не могло не вызывать противодействия в русской патриотической среде..."

Мне кажется, он написал очень важную книгу, которая должна хоть немного уравновесить собой ту псевдомемуарную литературу, которую выплеснули на головы читателей со своего "демократического балкона" А. Вознесенский, Е. Евтушенко, А.Н. Яковлев, А. Янов и другие представители этого круга, не могущие говорить о патриотах иначе как, брызгая желчью и называя их "черносотенцами" или в лучшем случае - "охотнорядцами". Я уже давно говорю всем нашим, в том числе и Ганичеву, что если они не хотят, чтобы литературоведы третьего тысячелетия изучали наше время по книгам одних только "западников", то они должны срочно писать свои воспоминания о прошедшей эпохе. Но пока что это сделали только С.Ю. Куняев да вот теперь ещё - М.П. Лобанов...

* * *

...Сегодня ненароком заглянул в перечень лиц, утвержденных Московской писательской организацией на получение стипендии Министерства культуры РФ в 2002 году. Среди удостоенных этой милости оказались Лев Котюков, его сын Костя, его друг Гриша Осипов (хотя уж он-то мог бы и постесняться лезть в писательскую кассу за 700 рублями - все-таки, как-никак, глава страховой фирмы!), Ваня Голубничий и Максим Замшев (эти, надо полагать, за верность В.И. Гусеву), Ольга Бояринова (тоже дочь человека гусевской свиты) и далее примерно по такому же признаку.

23 апреля, вторник. Чтобы спокойно лететь в Кузбасс и не тревожиться хотя бы об одном не сделанном деле, я с утра пораньше сходил в отдел жилищных субсидий и оформил на следующие двенадцать месяцев получение дотации на оплату квартиры. Насчитали примерно 320 рублей, а суммарная плата за квартиру на сегодняшний день составляет около 500 рублей в месяц, так что из своего кармана придется платить около двух сотен. Но только ведь с мая месяца наверняка начнут опять задирать вверх плату и за электроэнергию, и за отопление, и за все другие жилищно-коммунальные услуги, так что придется раз за разом ходить в отдел, чтобы делали перерасчеты...

* * *

...Пока ждал открытия отдела субсидий и потом ехал в метро на работу, дочитывал воспоминания Михаила Петровича Лобанова в "Нашем современнике". Поражают его точные наблюдения и даже предвидения развития хода событий, сделанные ещё в 60-е годы, которые, "распрограммировавшись" за минувшие десятилетия, стали нашей сегодняшней реальностью. Ну, например: "Американизм духа поражает другие народы. Уже анахронизмом именуется национальное чувство... Рано или поздно смертельно столкнутся между собой эти две непримиримые силы - нравственная самобытность и американизм духа..." Это - самоцитата из его статьи 60-х годов "Просвещенное мещанство". И сегодня этот угаданный им ещё из того времени "американизм духа" действительно подмял под себя все национальные чувства и национальную самобытность как в России, так практически уже и по всему миру.

* * *

...После обеда Г.Г. Рыбникова принесла билеты на авиарейс до Кемерова. Завтра в 22.20 Гарий Немченко, Станислав Куняев и я вылетаем на торжества по случаю 40-летия кузбасской писательской организации. В связи с предстоящей поездкой весь день ушел на сованивания с руководителями двух их филиалов - девять лет назад из основного состава Кемеровской областной писательской организации (руководитель - В.Ф. Зубарев) выделился в самостоятельную структуру Союз писателей Кузбасса (Б.В. Бурмистров), и теперь нам надо учитывать это их соперничество между собой. Так что я подписал у Ганичева четыре почетных грамоты, чтобы вручить их там представителям обеих организаций - по два человека оттуда и оттуда.

В конце дня я увидел зачем-то приходившего к Ганичеву М.П. Лобанова и высказал ему свое мнение о только что прочитанных воспоминаниях. Вижу, что он остался очень доволен услышанными словами...

* * *

Из событий в мире:

- Париж взбудоражен тем, что во второй тур президентских выборов вышел руководитель Национального Фронта Жан-Мари Ле Пен, борющийся против затопления Франции эмигрантами из стран Африки и Ближнего Востока, а также против занятия руководящих мест в промышленности, экономике и культуре представителями национальных и сексуальных меньшинств и спидоносцами.

- В Башкирии, неподалеку от Уфы, на автобус с четырнадцатью пассажирами и водителем свалился перевозимый в кузове грузовика асфальтовый каток. Все 15 человек погибли.

24 - 26 апреля, Москва - Кемерово - Москва. Слетал вместе с Немченко и Куняевым на 40-летие Кемеровской писательской организации - в 22.40 мы вылетели из Внуково, четыре часа находились в полёте и, с учетом разницы во времени, в 8 часа утра по местному времени (т. е. в 4 ночи по московскому) были уже на месте. Я страшно боюсь высоты, особенно такой, на какой летают современные самолеты (это около 10000 м), и потому за время полёта успеваю вспомнить и по несколько раз прочитать все известные мне молитвы. Слава Богу, Он их и на этот раз услышал, и наше воздушное путешествие прошло нормально. Вот только поспать почти совсем не удалось, все время что-нибудь отвлекало - сначала привыкание к полету и творимая про себя молитва, потом развозимые то и дело карамели, напитки, ужин, чай, сбор пустых стаканчиков и посуды, к тому же Куняев дал мне читать сигнальный экземпляр пятого номера "Нашего современника" с очередной главой из своей никак не кончающейся книги "Поэзия. Судьба. Россия", которая на этот раз посвящена Польше, ну а кроме того, и Станислав Юрьевич и Гарий Леонтьевич и сами по себе интересные собеседники, так задремать получилось практически уже только на подлете к Кемерово - да и то не больше, чем на часок...

Прибыв в Кемерово, мы устроились в гостинице, немного отдохнули, а потом нас повезли знакомить с городом. Показали музей-заповедник "Красная Горка", где "в 1721 году рудознатец Михайло Волков нашел каменный уголь" и где в 1907 году был основан первый рудник, положивший начало угольной промышленности Кузбасса. В 1912 - 1920 годах разработку угольных пластов здесь осуществляло Акционерное общество Кузнецких каменноугольных копей, а с 1920 по 1927 год - Автономная индустриальная колония "Кузбасс", которой управлял голландский инженер Себальд Юстинус Рутгерс и в бывшей конторе которой как раз и располагаются ныне экспозиции музея. Собственно говоря, именно отсюда и начинался в те годы сам город Кемерово...

Во второй половине дня мы участвовали в пресс-конференции для местных теле - и радио-компаний, встречались с руководством Департамента культуры администрации Кемеровской области (сам Аман Гумирович, к сожалению, в этот день был срочно вызван по делам в Москву, и мы с ним таким образом разминулись), а в четыре часа дня в органном зале областной филармонии начался торжественный вечер, посвященный кузбасским писателям. Вместо улетевшего в Москву Тулеева писателей поздравила заместитель губернатора области Татьяна Олеговна Машковская, потом выступали представитель Президента РФ в Кузбассе Валерий Николаевич Казаков, начальник Департамента культуры Владимир Иванович Бедин, ну и, естественно, мы - Станислав Куняев, я и Гарий Немченко. Я вручил четырем писателям Почетные грамоты нашего СП, а Машковской - для Амана Тулеева - подписанный Ганичевым громадный том только что выпущенного при участии Союза писателей России романа Михаила Шолохова "Тихий Дон", изданного на основе недавно найденной подлинной рукописи М.А. Шолохова да ещё и с предисловием, как я сказал, такого известного "шолоховеда" как Виктор Степанович Черномырдин. На вечере выступало также множество другого народу, которые поздравляли друг друга с юбилеем, читали стихи, пели песни, вспоминали умерших писателей, награждали живых - даже мы получили кое-какие награды, включая и денежные.

После завершившего торжественную часть фуршета мы ушли пешком в гостиницу, несколько часов передремнули, а в 6 утра по местному времени (по Москве - в 2 часа ночи!) я и Куняев (Гарий решил остаться в Кузбассе по своим делам аж до 27 мая) встали и поехали в аэропорт. Перед выходом из гостиницы я включил телевизор и по программе "Новости Сибири" увидел себя во время вчерашней пресс-конференции. Прошел довольно большой кусок - в Москве такой бы сроду не пропустили, да ещё и чтобы без всяких ёрнических комментариев!..

До аэропорта нас отвезли на машине начальник Департамента культуры В.И. Бедин и руководитель СП Кузбасса Б.В. Бурмистров, остававшиеся до вылета самолета полчаса, в течение которых дежурная регистрировала наши билеты, мы провели в депутатской комнате за чашкой кофе с кексами (я и Бурмистров) и рюмкой коньяка (Бедин и Куняев). Рейс отправился вовремя и, слава Богу, мы долетели до Москвы без всяких ЧП.

Во время полета я прочитал в предложенной мне газете "Коммерсантъ" (№ 73 от 25 апреля 2002 года) статью Лизы Новиковой "Литература по госрасценкам", в которой она пишет о том, что "получается, что чем хуже продается тот или иной писатель, тем больше у него шансов заработать Госпремию. Хотя, по идее, могло бы быть наоборот. Государственная награда вполне способна обрести рекомендательный вес. И даже стать модной - ведь государственный брэнд всегда в цене..." Я думаю, что это и на самом деле так, но для того, чтобы Государственная премия обрела в глазах читателей и ориентирующихся на их вкус издателей новый авторитет, надо, чтобы распоряжался ею не такой бесцветный в идейном и в эстетическом планах человек как О.Н. Сысуев (а я знаю его и по своей жизни в Самаре, и по нашим уже московским контактам), а кто-то такой, кто по-настоящему понимает силу художественного слова и мог бы это понимание сделать единственным критерием оценивания выдвигаемых на премию произведений. Сегодня же там в первую очередь ориентируются на критерии идеологические и национальные, вот и в нынешний шорт-лист включены только Константин Ваншенкин, Юрий Кублановский, Даниил Гранин, Анатолий Курчаткин и Юрий Мамлеев. Ни одного русского писателя-патриота...

Впрочем, на обратном пути я читал мало - я впервые был со Станиславом Юрьевичем столь долгое время один на один, а потому был рад с ним пообщаться, на что и ушло почти всё наше полетное время. Вот только мы не сообразили посмотреть по билетам, в какой именно аэропорт прибывает наш самолёт, и поэтому водитель с "Волгой" встречал нас там, откуда мы улетали - то есть во Внуково, а мы прилетели в Домодедово, и были вынуждены из-за этого добираться домой своим ходом. Но ничего - в 10.15 я уже был у себя в Марьино, а в 11.00 мне позвонила Татьяна Набатникова и сказала, что я должен сегодня приехать в издательство "Лимбус-Пресс" и получить деньги за те 28 рецензий, которые я написал, будучи членом Большом жюри премии "Национальный бестселлер".

Приняв душ и слегка отдохнув, я переоделся и поехал на Большую Никитскую, 26, где мне выдали гонорар за мое рецензирование. Получив деньги, я поспешил в располагающееся поблизости (на Поварской улице) здание Исполкома МСПС, где как раз должно было начинаться обсуждение книг Екатерины Георгиевны Марковой "Актриса" и "Каприз фаворита". Выступив там, я сказал, что творчество Екатерины Марковой являет нам тот самый случай, когда фактурно-бытописательный фон книги воспринимается намного сильнее клубка основных событийных линий со всеми их хитросплетениями. Я ведь помню, какими литературно "вкусными" мне показались те страницы книги, на которых представали видимая и закулисная жизнь театра с его творческой атмосферой, интригами, драмами и победами, с ярко выписанными характерами и портретами, и как мне потом начал мешать воспринимать всё это появившийся в романе детективный сюжет. Детектив ведь - как к нему ни относись! обладает таким свойством, что вселяет в душу читателя егозливое нетерпение, торопя его поскорее перелистнуть страницу, чтобы узнать, кто же там убийца и каковы мотивы преступления, а из-за этого мимо его сознания, как красивейшие пейзажи мимо окон летящего по шоссе автомобиля, пролетают самые замечательные участки текста. Но в том-то и беда, что ни один детектив мира не может открыть своему читателю абсолютно ничего НОВОГО, ибо в основе любого из них лежит бесконечно повторяемый (и практически один и тот же) сюжет о том, как кто-то кого-то убивает, насилует, крадет у него какие-либо ценности или совершает в отношении его (или же некоторой организации например, банка, музея, секретной лаборатории, а то и всего государства) какое-нибудь иное противоправное действие, а частный или официальный сыщик это дело раскрывает. Развивающемуся на основе отлаженных до уровня инструкций сюжетных схем детективному жанру давно сделались ненужными и даже мешающими любые второстепенные персонажи и любые художественные описания, в романах этого типа не осталось практически ничего "лишнего", не участвующего в непосредственном развитии событий. Только преступник, сыщик и те, кто несет на себе функции жертв или помощников расследования.

Так зачем же, спрашивается, Екатерине Георгиевне Марковой с её унаследованным от отца (Георгия Макеевича Маркова) тонким чутьем художественного слова, а также собственным артистическим опытом и знанием театральной жизни сидеть и выдумывать истории, которые я могу прочитать у Марининой, Акунина, Доценко и десятков других корифеев этого жанра, если она может написать о том, о чем кроме нее, Екатерины Георгиевны Марковой, не сможет написать ни один человек на свете?..

Не знаю, огорчило её мое выступление или нет, но, судя по тому, что многие из выступавших после меня так или иначе повторяли в своих высказываниях эти приведенные мною выше мысли, я в оценке выигрышных и проигрышных сторон её творчества был не так уж и субъективен.

* * *

...На обратном пути я раскрыл в метро переданный мне Геной Ивановым свежий номер "Российского писателя", который вышел покуда я летал в Кемерово, и увидел, что моя книга "Нерасшифрованные послания" выдвинута на Большую литературную премию России. Понятно, что мне эта премия ни за что не достанется, но все равно приятно осознавать, что написанная мною книга вошла в шорт-лист лучших произведений минувшего года. Не зря же я все время говорю, что я пишу - лучше всех... Я ведь не бахвалюсь.

* * *

Приехав вечером домой, включили телевизор и узнали, что:

- В Чечне наконец-то ликвидирован одиозный арабский террорист Хаттаб, руководивший вместе с Шамилем Басаевым действиями боевиков как в самой Чеченской республике, так и за её пределами. По TV показали его труп - и должен признаться, это не вызвало во мне человеческого сострадания к чужой смерти.

- В германском городе Эрфурте ученик одной из школ сказал учителю: "Эту контрольную я делать не буду!" - и, вынув пистолет, расстрелял из него 17 человек, в основном - преподавателей. На данный момент он заперся в классе и удерживает в качестве заложников своих вчерашних товарищей по учебе. Полиция готовится к штурму школы, на крышах соседних домов расположились снайпера.

- А в Норвегии сегодня прощались с телом умершего на днях этнографа и археолога, путешественника-исследователя и автора замечательных книг о плавании на плоту "Кон-Тики" и папирусных лодках "Ра" и "Тигрис" Тура Хейердала, который будет похоронен в Италии, где он проживал в последние годы своей жизни.

27 апреля, суббота. Прочитал сегодня в последнем номере "Литературной России" небольшую заметулечку о моей книге "Тайна двух выстрелов", а вернее даже и не столько о самой книге, сколько о том, как пишет редакция, что вот-де, мол, рабочий секретарь Правления Союза писателей России "тщательно штудирует каждый номер "Литературной России", от корки до корки читает журнал "Мир Севера" и на многие наши публикации опирается в своем творчестве". К сожалению, редакция "ЛР" и рабочий секретариат нашего Союза находятся сегодня в затяжной и, в общем-то, никому не нужной ссоре, страшно затрудняющей общение тех, кто группируется вокруг газеты, с теми, кто разделяет позицию Правления СП. Поэтому наши секретари "ЛитРоссию" стараются не читать и уж тем более не выказывать своего расположения к ней, ну а она в свою очередь ищет любую малейшую возможность для того, чтобы пнуть наш секретариат либо же вбить между его членами хотя бы какой-нибудь малюсенький клинышек. Вот и в случае с моей книгой, в которой выражена благодарность всем тем изданиям, "на материалы которых я опирался, работая над своим романом" о "Курске", они отметили не то обстоятельство, что на сегодняшний день я являюсь фактически единственным из писателей России, кто не побоялся бросить вызов США и НАТО, показав в своем романе их вину за гибель нашего атомохода и то, что мы тоже можем топить их субмарины, но уцепились именно за тот фактик, что один из секретарей враждующего с ними СП все-таки читает их опальные издания, в чем они видят "прекрасный пример для подражания (...) и для других рабочих секретарей Союза писателей России". Пример-то примером, но не грустно ли, что русские писатели расходуют свои силы на разборки и подначки внутри своего же собственного стана, вместо того, чтобы возвысить голос нашей литературы до такого набатного звучания, от которого бы наконец проснулся весь русский народ, включая не только спивающихся от безработицы сталеваров да шахтеров или превращенных в нагруженных клетчатыми сумками "челноков" бывших ученых, инженеров и педагогов, но и забывших о своем родстве с Сергием Радонежским и Александром Невским артистов, предпринимателей, рок-певцов, политиков, банкиров, журналистов, депутатов Государственной Думы, министров и даже самого Президента России, и чтобы, проснувшись от этого голоса, они все огляделись вокруг себя и сказали: "Хватит! Мы не хотим больше содействовать тому, чтобы наша страна превращалась в коврик для вытирания подошв американских ботинок! Мы - великий народ и хотим жить в великой стране. Но только не в той, что корчит из себя таковую, лежа за океаном и рассчитывая удержать миф о своей великости одной только силой своих танков и самолетов, а - в своей собственной стране, в России, великой не только своими военными победами (хотя не в последнюю очередь и ими), но также делами, умами и культурой".

Вот о чем должен в первую очередь вспоминать каждый русский писатель, берясь за шариковую ручку или усаживаясь перед экраном компьютера...

* * *

...Перед сном включили с Мариной телевизор и попали на начало старого фильма Никиты Михалкова "Свой среди чужих, чужой среди своих". Я его уже несколько раз до этого смотрел, но стоило только зацепиться взглядом за первые сцены - и я уже не смог оторваться от телеэкрана, пока не доглядел картину до конца. Не знаю, как это телевизионщики решаются выпускать к зрителю такое откровенно разрушительное для капиталистической идеологии кино, ведь "Свой среди чужих, чужой среди своих" - это настолько яркая романтизация революционной героики, что, поглядев эту ленту, даже последний дебил поймет, что никакой чемодан с золотом не может перевесить собой понятий настоящей дружбы, чести, отваги, верности своему долгу и служению общенародной идее.

Что там ни говори, а Никита Михалков очень талантливый человек. Пусть даже он и прагматичен в реальной жизни, любит славу, деньги и близость к сильным мира сего, но в том-то и заключается особенность настоящего искусства, что вышедшие из рук талантливого человека фильмы и сыгранные им роли имеют способность отрываться от своего создателя и, как бы потом ни вел себя в жизни он сам, а они живут дальше уже своей собственной самостоятельной жизнью, нередко, не только не совпадающей по каким-то идейным пунктам с позицией своего "родителя", но и откровенно противоречащей ей или даже воюющей с нею. Так, например, трудно даже сразу и представить, чтобы кто-нибудь из киногероев Никиты Михалкова (кроме разве что персонажей фильма "Утомленные солнцем") смог бы принудить себя к столь очевидному для всех компромиссу со своей совестью, чтобы, глядя в глаза народа, за деньги расхваливать перед ними кандидатуру такого подлеца и проходимца как Б.А. Березовский, уговаривая отдать за него свои избирательские голоса, а вот сам Никита Сергеевич - пошел на этот шаг, не задумываясь. Хотя, встреть его в реальной жизни тот же Шилов, он бы ему за это даже руки не подал...

28 апреля; Вербное воскресенье (вход Господень в Иерусалим). Днесь благодать Святаго Духа нас собра, и вси вземше крест Твой глаголем: благословен Грядый во имя Господне, осанна в вышних! Слава Тебе, Боже, слава Тебе, Боже, слава Тебе, Боже.

* * *

Подготовил для "Дня литературы" и "Российского писателя" по несколько своих рецензий из числа тех, что я писал, будучи членом Большого Жюри премии "Национальный бестселлер". Думаю, они могут быть интересны читателям хотя бы уже тем, что покажут, кто пытался составить конкуренцию прохановскому "Гексогену". Потом до вечера читал привезенные из Кузбасса журналы и книги, причем должен признаться, что в них мне встретилось много кое-чего весьма любопытного.

Очень сильным, к примеру, показался мне поэтический сборник Михаила Федосеенкова "В пору вербоцвета" (кстати, не знаю, случайно ли это, но я только сейчас обратил внимание на то, что книгу со словом "вербоцвет" в названии я прочитал не когда-нибудь, а именно в Вербное воскресенье), стихи из которого хочется цитировать просто охапками: "Там, где сбывается воля Господня, / Щедро является в мир красота. / Глянул в окошко с рассветом сегодня / И обнаружил такие места... // Глянул-поглянул: не всё преуспето / В нашем убогом родимом краю. / Но и последняя песня не спета. / Мы ж на земле ещё, а не в раю"; "Стояние в вере тождественно чуду, / Когда вся планета летит на рога, / Когда объявляют страдальцем Иуду / И более истины ложь дорога..."; "...Разбуди запылённые гусли / В безучастие впавших сердец, / Ведь уносят Иванушек гуси, / И бездействует меч-кладенец"; "...Может, завтра я всю жизнь переиначу, / Может, завтра я весь мир переверну... / А покуда я родился наудачу - / И с размаху угодил в свою страну..."

Есть запоминающиеся стихи также в книгах Б. Бурмистрова, А. Ибрагимова, хорошее впечатление оставляют сборники молодых, журналы "Литературный Кузбасс", "После 12" и альманахи "Красная Горка" и "Озарение".

* * *

Из новостей дня:

- В Красноярском крае сегодня разбился вертолёт Ми-8, на борту которого находились губернатор края Александр Иванович Лебедь и сопровождавшие его члены краевой администрации. Генерал Лебедь и ещё 7 человек погибли практически на месте, 12 других чиновников отправлены в больницу с травмами различной степени тяжести, экипаж вертолёта остался жив. По предварительным данным, вертолёт зацепился за линию электропередачи и упал, но окончательное слово о причинах катастрофы должно сказать следствие - бывший генерал находился в переплетении такого сложного клубка политических и криминальных нитей, что есть все основания сомневаться в несчастном случае. Хотя я думаю, что, при всей трагичности случившегося, смерть Лебедя жителями Красноярского края воспринимается отнюдь не как трагедия, а скорее как некий шанс для выхода из административного кризиса и начала нормальной жизни. Не секрет ведь, что генерал был большой позёр, умевший в основном зычно рыкать, но отнюдь не руководить экономикой. Увы, но ни он, ни кто-либо из других наших бывших военачальников, переключившихся со своей профессиональной военной работы на административно-хозяйственную деятельность, (как, скажем, Руцкой, Шаманов, Громов или даже Казанцев), не сумели показать себя на этом поприще так же браво, как это им удавалось на армейском. По-видимому, каждый должен заниматься тем, чем он умеет - генералы громить врага, а хозяйственники руководить областями...

- В столице Северной Осетии городе Владикавказе произошел взрыв мины, заложенной неподалеку от входа на центральный рынок. В результате этого теракта 4 человека погибли на месте, 2 скончались в больнице и 36 ранены.

29 апреля, Великий Понедельник. Из песнопений дня: Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду в онь: просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя.

* * *

В Правлении сегодня - встреча с послом Палестины в России господином Орейди, на которой, помимо В.Н. Ганичева и возвратившегося из двадцатидневной поездки в Северную Корею И.И. Ляпина, были также Ю.П. Кузнецов, В.Н. Крупин, В.А. Костров, А.И. Казинцев и все наши секретари. Увы, больно и стыдно было мне слушать слова представителя этой освященной стопами Самого ходившего по ней Господа древней страны. А он говорил о том, что истинные масштабы жертв и разрушений в Палестине ныне всеми способами замалчиваются, и мировой общественности даже невдомек, что нанесенный Палестинскому государству материальный ущерб исчисляется уже 11 миллиардами долларов, что 10 тысяч палестинцев оказались на сегодня арестованными, а 1,5 тысячи человек были убиты за одни только последние две недели. Еще он говорил о том, что каждый день ведутся бомбежки и обстрелы христианских святынь израильтянами, что ими захвачен дом русской паломнической миссии, из которого обстреливают Храм Рождества Христова, что ежечасно оскверняется земля, на которой родился Спаситель, а христианский мир, глядя на всё это, безмолвствует и, что особенно горько, молчит также и Россия. И это при том, что в составе израильской армии воюет много переселенцев и из нашей страны, причем именно они-то как раз яростнее всего и нападают на христианские святыни Палестины и христиан-палестинцев, жестоко избивая их и крича после этого своим окровавленным жертвам: "Идите!!! Жалуйтесь теперь своему Иисусу!.."

Мир должен понимать, говорил дальше г-н Орейди, что Америка крайне не заинтересована в том, чтобы Израиль оставался частью Ближнего Востока, а стремится к тому, чтобы Израиль был частью США.

"Это США - часть Израиля, - поправил его Владимир Крупин. - А что касается осажденного Храма Рождества Христова, то он не только выстоит, но и обретет после этого испытания ещё большую святость. Придет время, и все шрамы от пуль и снарядов на его стенах христиане будут целовать как иконы..."

"И вообще в эти дни Израиль собственноручно развеял о себе миф как о вечной жертве. Теперь всему свету видно, что никакая он не жертва, а самый настоящий агрессор", - добавил Александр Казинцев.

А мне подумалось о том, что, к сожалению, и вся наша русская литература сегодня блокирована Израилем почти так же, как резиденция Ясира Арафата...

* * *

...К концу дня мне позвонили с "Народного радио" и сказали, что оно возобновляет свою прерванную было зимой работу, так что 11 мая я могу приходить и вести свою передачу "Литературные встречи".

* * *

Из новостей дня:

- Как сообщили из Красноярского края, в больнице умерли ещё два человека из тех, кто летел в одном вертолёте с Александром Лебедем. Так что всего на данный момент в результате этой катастрофы оказались погибшими десять человек.

- А в Чечне сегодня разбился ещё один российский военный самолёт Су-25, причем это уже девятый (!) упавший самолёт этого типа. Наша армия воюет там на устаревшей и морально, и материально технике, летчики летают на разваливающихся прямо в небе самолётах. Можно ли при этом рассчитывать на скорую победу?..

* * *

Да, чуть не забыл! Сегодня же у нас двойной юбилей - ровно семь лет с того дня, как мы с Мариной официально зарегистрировали наш брак, и пять лет с того рассвета, когда, завершив оформление документов на обмен квартиры, я, сопровождая на предоставленной Малиновским машине из Самары нашу мебель и прочее имущество, въехал в столицу уже не как гость, а как её полноправный житель. И было это как раз на Пасху...

30 апреля, Великий Вторник. Из песнопений дня: Скрывшаго талант осуждение слышавше, о душе, / не скрывай словесе Божия, / возвещай чудеса Его, / да умножающи дарование, / внидеши в радость Господа Твоего.

* * *

С утра потащился в больницу на Верхнюю Хохловку, чтобы проконсультироваться насчет того, правильно ли идет процесс заживания моей прооперированной 19 апреля руки. А то вроде бы мелочь, всего-то и делов, что удалили небольшую папиллому, а ранка почему-то всё гноится и никак не затягивается.

Но съездил я неудачно - оказалось, что по четным дням мой хирург ведет прием только с 14 часов, а я приперся в больницу к открытию, так что сидеть в коридоре несколько часов я не стал, а выписал фамилию моего лечащего врача, дни и часы его приемов (что мне, дураку, надо было сделать ещё в свой первый визит в клинику!) и уехал домой.

По дороге читал бесплатно раздаваемую у нас в Правлении одной из фирм-арендаторов газету "Большой Город", где под заголовком "Отчет Оксаны № 175" опубликована статья Оксаны Прилепики о том, как она работала в московском ресторане "Макдоналдс" на Пушкинской площади. Надо признать, что дисциплинка в этом заведении показалась мне весьма и весьма жесткой, едва ли даже не рабской. Оказалось, что, "работая в "Макдоналдсе", нельзя делать очень многих вещей. Не разрешаются разговоры на личные темы, общение с другими "кру" (так здесь называют работников низшего звена) или проявление симпатий. Допускаются следующие фразы: "сделайте макчикен", "детскую колу", "ушла за тряпками", "осторожно!". На "осторожно!" в "Макдоналдсе" особенно помешаны - это у них просто главное слово. Что ещё нельзя? Нельзя туфли на высоких каблуках, открытые туфли. Нельзя серьги с камушками, парням запрещены любые серьги. Из украшений допускаются только обручальное кольцо и нательный крестик, скрытый под футболкой. Нельзя скрещивать на груди руки, даже если холодно... Нельзя стоять без дела, даже если ты быстро выполнил свою работу. Нужно что-то мыть, вытирать на своей или соседней станции. Нельзя на работе иметь при себе деньги, чтобы не возникло подозрений о чаевых. Здесь следят, что у тебя лежит в карманах. Запрещают иметь мобильный телефон. Не разрешают выходить на улицу. Любая мало-мальски ответственная работа выполняется только через менеджера: размен денег в кассе, пополнение запасов салфеток, приглашение техников для починки оборудования. Самостоятельность наказывается..." И за все эти ограничения бедным "кру" положена ставка в размере всего 3608 рублей в месяц! И многие при этом ещё и считают, что нашли своё счастливое место в жизни. Почему?.. Завершая описание своей эпопеи, журналистка делает один удивительный вывод. "Я вдруг поняла Настю № 336, - пишет она, имею в виду одну из своих коллег по мытью полов и разноске сэндвичей. - Я почувствовала то, что не могла уловить раньше - тайную прелесть мира иностранного ресторана "Макдоналдс". Он давал своим обитателям право больше не быть самостоятельными людьми. Получить его было совсем не сложно. Не требовалось ни анализов, ни каких-нибудь особенных навыков. Нужна была всего лишь малость. Следовало просто принять правила системы, перестать ей сопротивляться и следовать инструкции. В обмен она давала опрятную форму, скромную стабильную зарплату и полную защиту от сомнений..."

Так - человека переделывают в автоматизированную до предела деталь неостановимого конвейера. Вот и думай после этого, какая система сильнее превращает людей в "винтиков" - социалистическая или капиталистическая?..

* * *

Вечером мы включили телевизор и из последних новостей узнали, что:

- В Тольятти возле подъезда своего дома и на глазах у сидевших на скамейках людей киллер расстрелял редактора газеты "Тольяттинское обозрение" Валерия Иванова. Надо сказать, что за последние несколько лет от рук наемных убийц погибло уже более 250 журналистов.

- В Грузии высадилось подразделение американского спецназа. Якобы для инструктирования своих грузинских коллег по методам борьбы с терроризмом.

- А в Чечне в результате ракетного обстрела баз боевиков уничтожен Шамиль Басаев.

* * *

Из случайных рифм:

...Урус-Мартан и Гудермес - / где вашей радости замес? // В пустых дворах Кара-Махи / забыли песни петухи. // И девушки не рвут ромашки / в окрестностях села Семашки. // В Шали, Бамуте, Ведено - / струится кровь, а не вино... // Скажи, народ Чечни, ты рад - / такой свободы зреть парад?..

1 мая, Великая Среда. Из песнопений дня: О Иудина окаянства! / Зряще блудницу, целующую стопы / и умышляше лестию предания целование. / Оная власы разреши, / а сей яростию вязашеся, / нося вместо мира злосмрадную злобу: / зависть бо не весть предпочитати полезное. / О Иудина окаянства, / от негоже избави, Боже, души наша.

* * *

Марине сегодня надо было с 10 до 17 часов дежурить в МСПС, а потому мы встали в 7 утра, позавтракали и поехали всем семейством к ней на службу. Когда ехали в метро, Алинка начала выяснять, какая у меня любимая сказка, я вспомнил одного только "Колобка" и вдруг поду о том, что этот персонаж это ведь не что иное как символ нашей демократической свободы и независимости ни от какой Бабушки или Дедушки. Не имея, в силу своей шарообразности, ни рук, ни ног, ни каких-нибудь других ограничителей для своего слепого движения, Колобок нашей свободы катится в сторону любого уклона, и если не найдется кого-то, кто сможет его остановить, то скоро мы можем оказаться на носу у коварной Лисы-Америки, а уж эта-то только и ждет того момента, чтобы как-нибудь нас проглотить...

* * *

Чтоб было чем занять себя в часы Марининого дежурства, я захватил с собой "Православный богослужебный сборник" и читал там по Триоди постной песнопения Великой Среды и всенощную службу. И опять обратил внимание на изумительную оркестровку большинства молитв внутренними рифмами-аллитерациями - ну, например, как в "Свете тихий": СВЕте тихий СВЯтыя СЛАвы БезСМЕртнаго Отца НебеСНАго, / СВЯтаго, Блаженнаго, ИиСУ-СЕ ХриСТЕ! / Пришедше на запад СОлнца, видевше СВЕт вечерний, / поем Отца, СЫна и СВЯтаго Духа, Бога. / ДоСТОин еСИ во вСЯ времена пет быти глаСЫ преподобными, СЫне Божий, живот даяй; темже мир Тя СЛАвит.

Кроме того, полистал научно-популярное издание Андрея Левшинова под названием "Эта книга принесёт вам деньги" (СПб, Прайм-ЕВРОЗНАК, 2002. 160с. [Серия "Академия Здоровья и Удачи"]). Там много всяких специальных тренингов и тестов, но главный девиз книги я понял сразу, ибо он весьма краток и прост для усвоения - БУДЬ СИЛЬНЕЕ НЕУДАЧ. Если научиться им постоянно руководствоваться в своей жизни, то вся она станет шествием через сплошные успехи.

* * *

После окончания дежурства мы часа полтора погуляли по абсолютно пустой, словно вымершей, Москве и поехали в гости к Яне. Похоже, что праздника Первомая в России больше не существует. После того, как из него вынули объединявшую всех идею, он превратился не более как в ещё один дополнительный выходной. Поэтому и подавляющее большинство народа не пошло ни на какие шествия и митинги, а просто уехало за город на свои дачи и огороды. Отдыхать, так на природе. Тем более, что это намного полезнее, чем слушать пустословие всех этих марионеточных профсоюзных лидеров...

А вот на Западе этот день стал поводом для массовых беспорядков. Во Франции состоялись многотысячные демонстрации сторонников и противников Ле Пена, а в Германии молодежь громила супермаркеты и требовала увеличения рабочих мест для немцев.

* * *

Из случайных палиндромов:

1. Super-rebus.

2. Server "Revers".

2 мая, Великий Четверг. Из песнопений дня: Мрак души моея разжени, Светодавче Христе Боже, началородную тьму изгнав бездны, и даруй ми свет повелений Твоих, Слове, да утренюя славлю Тя.

* * *

Весь день писал, а к вечеру вышли из дома и часа два гуляли по набережной Москвы-реки. На обратном пути зашли на рынок и купили свежей редиски и зеленого лука - надо же как-то довести до конца Страстную седмицу, немного уже осталось.

По возвращении домой, смотрели фильм Сергея Бодрова "Сёстры" - картину полной гибели в России всего человеческого. По всем другим телеканалам показывали исключительно голых девок, вертящих перед телекамерами задницами да любующихся своими грудями...

Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй!

3 мая, Великая Пятница. Из песнопений дня: За благая, яже сотворил еси, Христе, роду еврейскому, распяти Тя осудиша, оцта и желчи напоивше Тя, но даждь им, Господи, по делом их, яко не разумеша Твоего снизхождения.

* * *

Марина взяла с собой Алинку и поехала в Центральные железнодорожные кассы за билетами в Новокуйбышевск - хочет съездить на несколько дней навестить своих стариков, так как те пишут, что сильно болеют. Я же тем временем работал над продолжением своего романа о Стивене Кинге. Приехали они только часа в четыре дня, но Марина довольна, что удалось взять билеты. Завтра она выезжает туда, а 9 мая в 7.12 утра будет уже в Москве.

* * *

А в это время в мире:

- В одном из городов Индии на местный банк упал принадлежащий индийским ВВС МиГ-21советского производства. Семь человек погибли, двадцать шесть ранены, два летчика успели катапультироваться.

- В Чечне уничтожены ещё два араба-наемника из числа ближайших сподвижников отравленного несколько дней назад Хаттаба.

- А в Эрфурте сегодня хоронили учителей одной из местных гимназий, расстрелянных несколько дней назад обидевшимся на них учеником.

4 мая, Великая Суббота. Из песнопений дня: Не рыдай Мене, Мати, зряща во гробе, Егоже во чреве без семене зачала еси Сына: восстану бо и прославлюся, и вознесу со славою непрестанно яко Бог, верою и любовию Тя величающия.

* * *

В 12 часов пошли все втроем в нашу марьинскую церковь иконы Божией Матери "Утоли Моя Печали", освятили пасхальный кулич и яйца, после чего Марина поехала на Казанский вокзал, а оттуда - в Новокуйбышевск, а мы с Алинкой купили газету "Из рук в руки" и пошли домой. Дома я часа полтора изучал объявления о продаже дач, подчеркивая наиболее приемлемые для нас с точки зрения цены. Правда, когда начал звонить по подчеркнутым номерам, то оказалось, что почти все дешевые дачи (т. е. те, которые стоят от 2 до 5 тысяч долларов США) представляют из себя исключительно летние домики, без печки, а нам надо такую дачу, чтобы в ней можно было жить и зимой.

В четыре часа дня я отставил штудирование газеты и мы с Алинкой пошли на набережную Москвы-реки погулять. Я взял читаемую мной в эти дни книгу Владислава Бахревского "Столп" (исторический роман о последних годах правления царя Алексея Михайловича), а Алинка села на велосипед и поехала кататься. День был просто великолепный - теплый, солнечный, так что я даже не утерпел и, сев с книгой на скамейку, снял рубаху. По ослепительно-синему небу плыли такие милые вереницы беленьких бурунчиков, что в памяти само собой всплыло откуда-то из двадцатилетней глубины мое давнее стихотворение "Облака": "Лежу в тени. Трепещут листья. / Прохлада и вода - близки. / А надо мною в жарких высях - / искрятся синие пески. // Как голубые Каракумы. / До горизонта. Просто жуть! / Ботинки, купленные в ГУМе, / откинув в сторону, гляжу, // как в неба призрачных барханах, / роняя слюни с языка, / куда-то к дальним, дальним странам, / верблюжьим длинным караваном / бредут лениво / облака".

* * *

...К полночи мы пошли с Алинкой к храму на Крестный ход, постояли после его окончания со свечками за оградой, слушая транслируемое на улицу богослужение, и потихоньку пошли домой, размышляя над совершившимся в который раз за века праздником Воскресения Господня. Как тут не вспомнить возглас, вырвавшийся из уст пророка Исайи: Смерть, где твоё жало? Ад, где твой плен?..

По возвращении домой Алинка почти сразу же легла спать, а я ещё посмотрел трансляцию пасхального богослужения из Храма Христа Спасителя, слушая, как радостно славят певчие нашего воскресшего Господа: Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав! Христос воскресе их мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав! Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!

5 мая, Светлое Воскресенье; ПАСХА. Воскресение Твое, Христе Спасе, / ангели поют на небесех, / и нас на земли сподоби / чистым сердцем / Тебе славити.

Воскресения день, / просветимся людие: / Пасха, Господня Пасха! / От смерти бо к жизни / и от земли к небеси, / Христос Бог нас проведе, / победную поющия.

* * *

...Проснулся сегодня от того, что в десять часов утра позвонила из Новокуйбышевска Марина - сказала, что добралась хорошо и сейчас уже собирается с мамой идти к брату Андрею на дачу.

Поговорив с ней, мы с Алинкой позавтракали, посмотрели по телеку программу "Городок" и пошли к Яне есть мороженное. День выдался просто чудесный - я вышел было из дому в легкой куртке, но практически сразу же за порогом пришлось её снять и идти в одной футболке. И опять выплыла из души омрачающая праздник мысль об отсутствии дачи, так что я даже стихи об этом сочинил: "Солнце лупит, как из пушки, / жаря нас сильней, чем в печке. / Славно было б на опушке / посидеть у тихой речки, / где соловушек подружки / шпарят бойкие частушки, / множа щебета колечки, / а вокруг - летают мушки, / первоцвета рдеют свечки... // Эх, когда б кто Богу в ушки - / да вложил мои словечки!.."

* * *

...Поев мороженного, Алинка с Яной решили пойти погулять, а я вернулся домой, чтобы немного поработать. Писал дневник и читал роман Бахревского, то и дело подчеркивая строчки типа: "Земля без царя как церковь без креста"; "От Господа Бога нам гроза, от Господа Бога и милость будет"; "Власть без слабостей в России - худшее из бедствий"; "Тут и задумаешься: так ли уж велика разница между разбойником и героем, если одного и того же человека то хулой мажут, как дёгтем, то хвалой, как мёдом?" - и им подобные.

В романе очень много перекличек с реалиями жизни сегодняшней России, да только разве история хоть кого-нибудь учит? Я думаю, что уже просто не существует таких психологических проблем или исторических поворотов, которые бы не имели своего художественного исследования в литературе, но человечество тем не менее все равно предпочитает наступать на грабли аналогичных ситуаций и зарабатывая шишки своего собственного опыта, нежели доверять опыту своих исторических предшественников. Так что литература существует сама по себе, а реальная человеческая жизнь - сама по себе.

* * *

...Марина сегодня словно бы распечатала своим звонком телефон, так что он потом уже почти не умолкал - звонили то Лёшка Смоленцев из Кирова, то Андрей Петухов из Питера, то Дима Подюк из Германии, поздравлявшие с Пасхой Христовой. А Юрий Николаевич Пахомов позвонил, чтобы сказать, что он прочитал мой роман о "Курске" и, в общем-то, не нашел в нем каких-то особенно больших изъянов профессионального характера. Ну и я сам тоже звонил - сначала во Всеволожск Шемшученко, потом в Самару Громову поздравил его с Христовым Воскресением и рождением сына. Так что и дома не остался без собеседников...

Вечером, после того, как Яна привела домой Алинку, я сделал ещё несколько звонков по дачным объявлениям, а потом включил телевизор. Главным в выпусках новостей шло сообщение о том, что сегодня в Нигерии разбился рейсовый самолёт, который упал на жилые кварталы, унеся при этом жизни более 70 пассажиров. Но мне запомнилась одна, посвященная проблемам современного российского кино, передача на канале "Культура", ведущая которой, размышляя о творчестве режиссера Элема Климова, высказалась в том смысле, что "единственное, что может заставить нацию уважать себя - это воспоминания о своем былом могуществе". (Хотя почему бы, спрашивается, нации не жить так, чтобы уважать себя также и за могущество настоящее?..)

...Порыскав ещё некоторое время по другим каналам, мы попили чаю и легли спать. Всё-таки накануне мы из-за похода в церковь явно не доспали...

* * *

Воскресения день, / и просветимся торжеством, / и друг друга обымем. / Рцем, братие, / и ненавидящим нас, / простим вся воскресением, / и тако возопиим: Христос воскресе из мертвых, / смертию смерть поправ, / и сущим во гробех живот даровав!

6 мая, понедельник; великомученика Георгия Победоносца. Слава тебе, святый Георгие, хранителю российской столицы, слава тебе! Защити град Москву от всякой беды и иноземного засилия, и помоги нам, грешным, выстоять во всех напастях.

* * *

...И опять мне не удалось выспаться! Алинке сегодня уже надо было идти в школу, а ей этого страшно не хотелось (она вообще очень тяжело переключается на рабочий ритм после выходных, праздников, каникул или каких-либо иных, расслабляющих её волю мероприятий, типа походов в театр, музей или же прихода к нам гостей), ну а если уж ей чего-нибудь не хочется, если она чего-нибудь боится или из-за чего-то сильно волнуется, то она призовет на помощь самые глубинные свойства своего организма, вплоть до вызывания в себе какого-нибудь недуга, лишь бы только избежать предстоящих трудностей! Стало уже (отнюдь, не доброй) традицией, что утро практически каждого понедельника она начинает с измерения у себя температуры, давления, глотания активированного угля и совершения других медицинских процедур, призванных послужить причиной для того, чтобы остаться дома и не идти в школу. Как это ни странно, но у неё в этом деле есть такой сильный союзник как подсознание, которое ей очень сильно подыгрывает, заставляя и в самом деле прыгать температуру и давление, вызывая реальные понос и тошноту, а также провоцируя проявление симптомов иных заболеваний. Вот и сегодня она встала абсолютно здоровой, съела два кусочка белого шоколада с чаем, собралась уже было идти в школу, но потом вдруг вспомнила, что забыла взять в библиотеке повесть В. Катаева "Сын полка" и что сегодня у неё репетиция выступления перед ветеранами войны, где она читает стихи. И буквально сразу же у неё начались сильнейшая отрыжка, икота, расстройство желудка и тошнота, так что мы кинулись искать купленный несколько дней назад в связи с аналогичным случаем церукал, но он непостижимым образом куда-то исчез. Пришлось звонить Марине в Новокуйбышевск, спрашивать, не увезла ли она его с собой, потом идти в аптеку и т. д. и т. п., ну и, короче, школа сегодня пролетела, чего, похоже, и требовалось, потому что очень скоро прошла и отрыжка.

"Ну, если уж ты осталась дома, - сказал я Алинке, не скрывая своего недовольства по поводу этого её качества, - то чтобы навела в своей комнате идеальный порядок, а то в неё уже страшно заходить". (А надо сказать, что другой отрицательной чертой её характера является отвращение к уборке обожая красиво наряжаться и вообще всё красивое, она может жить при этом в такой жуткой грязи, что просто диву даешься, как это сочетается с её эстетическими устремлениями!..)

* * *

...Долистывал третий номер журнала "Наш современник", в котором я перед поездкой в Кузбасс успел прочитать только воспоминания М.П. Лобанова, и вот теперь вдруг наткнулся в нем на стихи звонившего мне вчера из Кирова Лёшки Смоленцева: "Пьем за Русь - стакан подняв, как знамя. / А выходит здравицу врагу. / Родина, она сейчас не с нами, / Церковь не на этом берегу. // Там она, где, чтя былую славу, / Рать ведёт последний смертный бой. / Каждый русский, каждый православный / На счету в незримой битве той". - Может быть, это немного и декларативно, но по сути очень верно. Ведь что греха таить? В половине нынешних бед России виноваты только мы сами и никто другой. Пропили мы свою Родину, промолчали, когда надо было говорить, и проболтали, когда надо было действовать, променяли её славу и величие на привозную колбасу и сникерсы, проморгали момент её разрушения, пялясь в телевизоры с лживо улыбающейся нам оттуда просто Марией да хихикающими над нашей историей Жванецким и Хазановым. Профукали мы своё Отечество, покачиваясь в такт песенкам Пугачихи да Киркорова, пересидели все судьбоносные моменты за стенами своих квартир, геройствуя вместе со Шварценнегером и Ван Дамом, покуда от лежащей за окнами страны не остались одни только рожки да ножки. И по руинам великой некогда русской культуры теперь разгуливает с микрофоном в руках лоснящийся от самодовольства министр Швыдкой и убеждает всех, что говорить и писать на русском языке, не употребляя ежеминутно слова "жопа" - это признак жуткой отсталости и некультурности... Господи, помилуй нас, грешных! Мать-Россия, прости нам слепоту и безволие наше, и дай нам силы освободиться от своих слабостей и поработать тебе, якоже поработали прежде сатане лукавому! Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй. Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу! Аминь.

7 мая, вторник. Прочитал утром в купленной вчера в метро "Новой газете" статью журналистки Елены Иваницкой "Работа - не work", в которой она доказывает, что русская литературная классика крайне вредна для формирования сознания сегодняшних школьников России, так как она учит главным образом тому, что "миллионных капиталов трудом и талантом не наживешь" и что "работать, чтобы разбогатеть - дело нехорошее". Да и вообще, говорит автор статьи: прививая нам "сострадательную защита несчастья и нищеты", русская классика "на корню уничтожает всякие надежды на инициативный труд". Успех и благосостояние, достигаемые человеком в результате трудовой инициативы, настойчивости, разворотливости, усердия и активности "не пользуются нравственной поддержкой отечественной классики и преподающих её словесников, - бьет в набат журналистка. - Моральное сочувствие предоставлено бездеятельному несчастью..."

Понятно, говорит она в заключение, что такую литературу современные "дети не читают", а стало быть её необходимо срочно...

Впрочем, окончательный вывод она предлагает всем сделать как бы самостоятельно, благо она так тщательно выстраивала его неотвратимую однозначность, что читателю остается только протянуть руку и поставить под ним свою подпись. В поддержку того, что, мол, необходимо срочно выкинуть из школьных программ всю эту муть типа романов Достоевского и заменить её книгами, помогающими нашим детям вырастать с психологией господ Рокфеллера, Буша или хотя бы Чубайса. То есть такими, которые бы могли отключать от родильных домов электроэнергию, обворовывать вдов и сирот, распродавать врагам Отечества национальные богатства и государственные тайны, а также наживать себе миллионные состояния на войне и смерти. И при этом - ещё и нисколечко не краснеть...

* * *

В этом же номере "Новой газеты" опубликовано интервью с Расулом Гамзатовым, в котором он, в частности, говорит, что писателю "надо быть не великим, а взрослым" и что "надо отвечать за слово и страну". Ныне же, добавляет он, наступило "время шарлатанов и налетчиков. А шарлатану не надо ни за что отвечать. Ни в литературе, ни в жизни..."

* * *

К 12 часам дня поехал в Правление СП. Ганичев объявил сегодняшний день рабочим, так что практически все секретари были на месте. Провели небольшой секретариат, на котором обсудили предстоящие в мае дела. По-видимому, 14 16 мая мне придется съездить в Тулу на Хомяковские чтения, а 30 мая - 2 июня в Ростов и Ростовскую область на I Каяльские чтения, посвященные "Слову о полку Игореве". Хотя практически в это же время в Пскове и Михайловском будет проходить традиционный Пушкинский праздник поэзии, и мне уже звонил оттуда руководитель Псковской писательской организации А.А. Бологов, просивший заняться формированием писательской делегации, так что, возможно, я поеду не в Ростов, а в Михайловское. Тем более что организаторы Каяльских чтений, прислав приглашение на участие в них, не только ни словом не обмолвились о финансовой стороне поездки (а последние годы у самого Союза писателей денег на командировки нет и мы вынуждены ездить в основном за счет приглашающей стороны), но не дали и своего телефона, так что я не могу ни с кем из них связаться и всё точно выяснить.

К концу разговора опять, по неведомой мне причине, всплыл вопрос о присуждении Льву Котюкову литературной премии имени М.Ю. Лермонтова, хотя этот вопрос уже и был решен на двух предыдущих секретариатах, а потому я опять высказался против. К счастью, меня поддержал в этом противоборстве и Гена Иванов, к которому Ганичев прислушивается, так что кандидатура Котюкова была и на этот раз решительно отклонена. Ну нельзя же, в самом деле, возносить до уровня "знакового поэта" того, кто и примером своего личного творчества, и нетребовательным отношением к качеству публикуемых в своем журнале стихов других авторов позволяет русской поэзии скатываться в серость и пошлость!..

* * *

...Как рассказала сегодняшняя газета "Жизнь", в ночь с 5 на 6 мая недалеко от Сочи погиб, сорвавшись с обрыва (вышел ночью из машины помочиться), актер Андрей Ростоцкий, которому из-за его сходства с последним императором России довелось шесть раз играть роль Николая II. Впрочем, как говорил сам актер, он его не играл, он - жил им. "Когда меня облачают в костюм и надевают корону, Андрей Ростоцкий умирает, признавался он год назад корреспонденту "Жизни". - Появляется император Николай II... Возможно, скоро я перестану существовать, а император останется..."

Самое удивительное, что по старому стилю день рождения государя Николая Александровича приходится как раз на ночь с 5 на 6 мая, так что смерть Андрея Ростоцкого случилась точь-в-точь в соответствии с озвученной им самим формулой: "Ростоцкий умирает... - появляется император..."

* * *

А в сегодняшней газете "Время" приведен анализ итогов президентских выборов во Франции, которые состоялись там 5 мая. Хотя на них, как и ожидалось, победил нынешний президент страны Жак Ширак, газета утверждает, что уступивший ему на этих выборах победу "Ле Пен не проиграл", и тот факт, что "пятая часть населения Франции в прямом смысле ПОСМЕЛА проголосовать за того, кто пропагандой, экспертами и прочим истэблишментом прямо назывался "фашистом" и "расистом" - это победа..."

* * *

Из случайных палиндромов:

1. Не ломан, а намолен. (Близко к этому и слово "меломан".)

2. "Орган-АГРО". (Так может называться фирма, поставляющая фермерским хозяйствам органические удобрения.)

* * *

События нынешнего вторника:

- Сегодня в Вифлееме наконец-то начали выпускать из Храма Рождества Христова укрывавшихся в нем более месяца палестинцев. Израиль понемногу выводит свои танки из города.

- В Алтайском крае разбился вертолёт Ми-8 с 3 членами экипажа и 8 пассажирами на борту. Все 11 человек погибли.

- В Красноярске в подъезде своего дома ударом по голове убит адвокат Артем Косагов, услугами которого пользовался известный криминальный авторитет Паша-Светомузыка.

- В Абхазии подорвались на мине 6 мирных жителей, четверо из которых погибли на месте. В её установке подозреваются грузинские диверсанты.

- В Тунисе разбился самолёт Египетских авиалиний с 60 пассажирами на борту. Есть выжившие.

- Ну а в Москве сегодня прощались с телом известного композитора и дирижера Евгения Светланова.

- Из-за нарушения норм буровых работ (в результате чего бур провалился с поверхности в тоннель метро) сегодня на несколько часов было остановлено движение между станциями "Третьяковская" и "Марксистская". Диагноз комиссии, расследовавшей это происшествие: разгильдяйство.

- И ещё одна новость из столицы: за миновавшие праздничные дни оказался ограбленным музей Владимира Высоцкого, из компьютеров которого похитили всю базу данных. Ничего другого воры брать не стали...

8 мая, среда; апостола и евангелиста Марка. В вышедшем сегодня номере "Литературной газеты" опубликована рецензия Вадима Дементьева на мою книгу "Тайна двух выстрелов". Она имеет красноречивое название "Романы или обманы?" и носит не хвалебный, как это принято обычно делать, а ярко выраженный критически-дискуссионный характер. "Зачем снова городить огород, зачем тревожить тени великих и простых предков?" - вопрошает Вадим, подчеркивая тот факт, что официальная история уже давно поставила точку в деле Берии, издав и откомментировав не только все материалы о его процессе, но даже посланные им из бункера письма бывшим соратникам по партии, а стало быть, нет никакого смысла и пересматривать эту историю. "Зачем тренироваться в вольных писаниях по поводу катастрофы с нашим "Курском"?.." - восклицает он, словно бы и не видя, что причины гибели атомохода на сегодня утоплены надежнее, чем сама лодка, и что мой роман не просто ворошит память о погибшем экипаже, но пытается напомнить всей нации о том, что для того, чтобы не исчезнуть из истории, надо не быть тряпкой и уметь за себя постоять. Я ведь писал не заключение о причинах катастроф с атомными подлодками в нашем ВМФ и не монографию о специфике судопроизводства в отношении одного из руководителей советского государства, а художественные исследования двух экстремальных исторических ситуаций, дающих мне основания высказать свое мнение по таким вопросам как честь державы, верность воинскому долгу, чувство патриотизма, гражданское взросление, родовая память, способность к самостоятельному поступку, а также по ряду других, принципиально важных, на мой взгляд, в идейном отношении вопросов.

* * *

...К 17 часам я поехал с Алинкой в Государственный центральный концертный зал "Россия" на открытие Московского фестиваля песен прошлых лет "Это было недавно, это было давно", приуроченного к празднику Дня Победы. Перед входом в ГЦКЗ нам выдали по пачке чипсов, сто грамм водки и пакетику сока, в фойе звучали военные песни, кружились в вальсе пары, звучали стихи военных лет. Потом начался сам концерт, в котором участвовали Людмила Лядова, Владимир Трошин, Михаил Ножкин, Лев Барашков, Валентина Легкоступова, Иосиф Кобзон, ансамбль "Непоседы", "Вивальди-оркестр", группа "Доктор Ватсон" и другие солисты и коллективы.

Когда вышла петь Тамара Миансарова, я вдруг почувствовал, как долго я уже живу на земле - ведь первый раз я видел и слышал её "в натуре" аж 34 года назад, на День Шахтера 1968 года (это последнее воскресенье августа, можно даже восстановить по календарям, какое это было число), когда моему родному поселку Родинское в Донбассе присваивали статус города. После этого она была зачислена в почетные члены бригады Героя Социалистического Труда Анатолия Степанова, который, работая на шахте "Краснолиманская" (где чуть позже трудился и я) установил мировой рекорд по добыче угля узкозахватным комбайном, и, отрабатывая это свое членство, она в течение многих лет приезжала к нам в город и выступала перед тружениками "Краснолиманской" прямо в общей нарядной шахты. Слушать её песни приезжал тогда чуть ли не весь город (особенно популярной в те годы была песня "Кукла"), но, несмотря на это, рабочих шестого добычного участка, где был сквозным бригадиром Анатолий Степанов, называли не иначе как "миансаровцами".

(Впрочем, на шахте вообще любили острить и подтрунивать друг над другом и, к примеру, рабочих пятого добычного участка, на котором тогда работал я, дразнили "хабибулинцами" - и всё из-за того, что жена уволившегося ещё до моего прихода начальника изменила ему с каким-то неведомым мне Хабибулиным. Так что, не зная ни того, ни другого, я тоже вынужден был носить это обидное прозвище "хабибулинец"...)

9 мая, четверг; День Победы. К 7.12 утра поехал на Казанский вокзал встретить возвращающуюся из Новокуйбышевска Марину. Она притащила полную сумку всяких переданных мамой банок икры и варенья да плюс ещё Громов добавил к этому грузу пачку только что выпущенного им журнала "Русское эхо". Из того, что я успел прочитать в журнале по дороге в метро и дома, больше всего легли на душу стихи Евгения Чепурных, особенно, посвященные Константину Рассадину. По идее, их бы надо ругать за аполитичность, пессимистичность и подражание Юрию Кузнецову, но уж больно они показались мне хороши:

"Я закончил свой сладкий, свой радостный труд / И упал посредине болота. / Понимаю, что нынче лежачего бьют, / Но уж больно вставать неохота. // Мне мой сладкий, мой радостный труд стал тяжёл - / Вот что, Костя, и мучит, и ноет. / А что гол, как сокол, и что стар, как козёл - / Это, Костя, и хрен бы со мною. // Всё равно наша участь с тобою легка, / Словно двух ветерков в чистом поле. / И зачем нам с тобою лететь сквозь века - / Что мы, Костя, Державины, что ли? // Где упал, там лежу, кончив радостный труд, / Заплутав средь болотного смрада. / В назиданье идущим лежачего бьют,/ Так что ты не стесняйся, коль надо. // Без меня возвращайся в пустынный квартал, / Лишь тропу на болоте не путай. / А что десять рублей я тебе не отдал - / Это, Костя, от жадности лютой. // Ты и сам уже в зеркале не Аполлон, / Вот и я, заглянув туда, охнул. / Слышишь, Костя, вокруг - зачарованный звон? / Это я своё зеркало грохнул. // Вообще все поэты пред Богом равны, / Потому, как бы ни был кто славен, / В зеркалах отражаться они не должны. / Даже тот, по фамильи Державин."

Неплохое также стихотворение "Камрад", заканчивающееся четверостишием: "...Я нынче не скоро усну, / Нам горы с камрадом по силе. / Санёк, расскажи про войну, / Уж раз тебя там не убили."

Кроме стихов, в журнале дана информация о врученной в прошлом году литературной премии имени Алексея Толстого и помещены фрагменты произведений лауреатов, а также опубликованы другие вещи самарских авторов.

* * *

...К 18 часам я, Марина, Алинка и Яна поехали в Центральный Дом кинематографиста на вечер "Радость со слезами на глазах". В первом отделении выступали артисты театра и кино Георгий Жженов (который прочитал отвратительное стихотворение "Расстрелянное сердце", из которого следует, что убивать немцев в войну нам было нельзя, так как их убийство, мол, опустошило сердца русских солдат и они после войны оказались неспособными к любви, а стало быть и все мы теперь - потомки обессердеченных родителей), потом говорили Клара Лучко (слава Богу, она была настроена гораздо патриотичнее), Римма Маркова (эта была даже слишком критична по отношению к сегодняшней российской демократии) и другие. Во втором отделении состоялся премьерный показ фильма Николая Лебедева по повести Эммануила Казакевича "Звезда", являющего собой, как мне показалось, киноиллюстрацию к той теории, что, мол, одержать победу в войне мы смогли только за счет бесчисленного количества жертв, брошенных нами в топку этого бесчеловечного четырехлетнего сражения.

Характерно также то, что единственный, кто помнит в фильме о существовании Бога (да и то не христианского, а какого-то явно языческого), это - то ли якут, то ли чукча, который молится своему таёжно-тундровому божеству, обнося вокруг головы пучок подожженной травы. Понятно, что этот огненный символ не может не распрограммироваться в соответствующий результат - и фильм заканчивается тем, что все герои сгорают в подожженном из огнеметов сарае...

Кроме того, картина оказалась перегруженной физиологическими сценами, показывающими оторванные руки-ноги, кровь и особенно ужасы бомбежек. Причем всё это пускается на такой ужасающей громкости, что просто невозможно выдержать - Алинка, кстати, и не выдержала, так что Марине пришлось её увести и сидеть в холле ждать, пока я досмотрю фильм до конца и выйду.

(К слову сказать, так же невыносимо громко грохочет нынче музыка даже и на хороших концертах, к тому же ещё эта дурацкая мода включать на сцене направленные прямо зрителям в глаза прожекторы... Зачем? Это же просто идиотизм какой-то!..)

* * *

А тем временем в мире:

- Совершен террористический акт в дагестанском городе Каспийске, где была взорвана противопехотная мина, усиленная привязанными к ней проволокой толовыми шашками. В результате погиб 41 человек (в том числе 17 детей) и примерно столько же находятся в больнице в тяжелом состоянии.

- В Венгрии ограблен банк, преступники застрелили 6 человек и скрылись.

- В Чехии, неподалёку от Карловых Вар, грузовой состав столкнулся с поездом, перевозившим американские танки. Несколько солдат США из группы сопровождения получили травмы.

- Еще одна железнодорожная катастрофа произошла сегодня под Лондоном, где сошел с рельс пассажирский поезд. По предварительным сведениям, 4 человека погибли.

10 мая, пятница. Весь день провёл за компьютером, работал. Потом Марина принесла новый выпуск газеты "Из рук в руки" и я штудировал дачные объявления в поисках подходящего нам варианта. Вечером Алинка испекла мне блинов.

11 мая, суббота. С сегодняшнего дня на волнах "Народного радио" возобновилась моя передача "Литературные встречи", так что мне было необходимо срочно найти кого-нибудь на роль "гостя студии". Помню, когда я раньше вел эту программу, то многие писатели постоянно ныли, почему я не приглашаю их выступить, но вот теперь, когда мне до зарезу понадобился собеседник, каждый вдруг начал артачиться - давай, мол, как-нибудь потом, в другой раз... Понятно, что никому неохота тратить свои праздничные дни на работу (даже на такую, как выступление в эфире), но в то же время нельзя и жить так, чтоб было хорошо только тебе одному, неспроста ведь народная мудрость говорит, что если уж ты кататься любишь, так люби и саночки возить...

Короче, я позвонил Олегу Николаевичу Шестинскому и он оказался единственным, кто сказал: "Хорошо, я приеду". Он вообще один из немногих людей в кругах знакомых мне писателей, кто держит свое слово и способен что-нибудь делать для других бескорыстно...

Передача началась, и мы даже не заметили, как проговорили с ним пятьдесят минут о роли литературы в жизни сегодняшней России, о ситуации с русской прозой начала ХХI века, о моем романе "Тень "Курска" и о значении Христова Воскресения для современного человека. Кроме того, он прочитал штук пять очень хороших своих стихотворений да мы ещё ответили на вопросы нескольких радиослушателей.

По окончании передачи режиссер сказал, что всё было очень хорошо, и вручил мне конверт с 320 рублями зарплаты за ноябрь прошлого года.

12 мая, воскресенье. Сегодня мне исполнилось 48 лет, я прожил ровно четыре астрологических цикла по 12 и перехожу на какую-то новую ступень своей судьбы. Очень хочется верить, что эта ступень будет счастливой, и главное - не пустой в творческом плане. Потому что я просто представить себе не могу, как можно жить, не реализуя себя как личность, а только лишь удовлетворяя свои амбиции да физиологические потребности. Я хочу уметь (и сметь) сказать то, что включит в моем читателе чувство его боли за Отчизну, что пробудит в нем душу и поможет вспомнить о том, что, кроме желудка, в него вложен ещё и образ Божий...

Я не стал устраивать по поводу своего дня рождения никаких застолий, не стал никого приглашать, а просто взял Марину с Алинкой да Яну с прилетевшим вчера из Германии Димой, сел с ними в Марьино на речной катерок, мы прокатились на нем, любуясь берегами и чайками над водой, до Коломенского, погуляли там под солнышком по чудесным зеленым косогорам, перекусили на поляне, потом зашли в храм, постояли у чудотворной иконы Божией Матери, помолились. Затем прошлись по музею-заповеднику с его сторожевыми башнями, половецкими бабами, древними растрескавшимися дубами, царскими палатами и тенистыми аллеями, спустились опять к реке, сели на обратный катер и возвратились к себе в Марьино.

И я не знаю, можно ли быть счастливее, чем я сегодня?..

* * *

Вспомнил о своем недавнем увлечении астрологическими прогнозами и не удержался - полез в гороскопы посмотреть на то, что меня ждет в мае. Почерпнутая оттуда информация вполне оптимистична. По утверждению, например, Тамары Глобы, май должен принести Тельцам "прибыль, значительные материальные средства". "Приятный сюрприз в плане дел и финансов" обещает также предсказательница Татьяна Борщ, а Александр Зараев говорит, что "в это время в жизни Тельцов могут произойти крупные перемены как в материальном плане, так и в отношениях с партнерами" и что "их энергоинформационное поле получит импульс обновления, аура окрепнет". По мнению астролога Тери Кинг, в наступившем мае успехи тех, кто родился под знаком Тельца, "должны принести им моральное удовлетворение, а также материальные выгоды..." "Ваша популярность, - утверждает она, - достигнет апогея..." Так что звезды дают все основания для того, чтобы добиться максимального успеха, надо только работать и работать.

* * *

А тем временем в стране:

- На космодроме Байконур обрушилась крыша монтажно-испытательного корпуса (высота - 80 м), в котором находились ракетоноситель "Энергия" с тремя баками топлива и корабль "Буран". По предварительным данным погибло восемь рабочих.

- Очередной теракт был сегодня совершен в Чеченской республике. В предместье города Грозного подорвалась на фугасе машина с милицией, после чего её обстреляли из засады боевики. К тому времени, покуда прибыла подмога и боевики отступили, 2 милиционера были убиты и 3 получили ранения.

13 мая, понедельник; апостола Иакова Зеведеева. Сегодня у меня прямо-таки день читательского признания. По пути на работу встретил на Комсомольском проспекте Михаила Николаевича Алексеева, и тот прямо на улице начал меня обнимать и благодарить за роман "Мой дедушка застрелил Берию", говоря, что проглотил его за одну ночь и он был ему как бальзам на душу. А чуть позже на адрес Правления СП России пришло письмо из Челябинска от одного из моих читателей. Тот написал, что он долго не мог решаться, отдавать или не отдавать ему 126 рублей за мою книгу "Нерасшифрованные послания", но потом все-таки купил её и, начав читать, ничуть не пожалел о потраченной сумме. А потом меня пригласил выступить на радиостанции "Резонанс" Александр Бобров, и к 18 часам я поехал к нему в студию на Пятницкую. Передача длилась почти час, мы говорили о моей версии гибели "Курска", о тайнах "Слова о полку Игореве", о сегодняшнем состоянии русской литературы и других вещах.

14 мая, вторник; иконы Божией Матери "Нечаянная Радость". Планировал нынче поехать в Тульскую область на Хомяковские чтения, хотел даже там причаститься, но ввиду того, что надо готовить писательские группы для поездки в Михайловское и станицу Вешенскую, решил остаться. Шолоховские дни начинаются уже 24-25 мая, Пушкинский праздник в этом году тоже выпадает рано, на 1-2 июня, так что выезжать из Москвы надо уже 30 мая, а поэтому времени на подготовку почти не осталось. Тем более, что никто на это время не отменял и текущие дела. В частности, вчера приехала руководитель Ульяновской писательской организации Светлана Матлина с очередной жалобой на то, что ставший губернатором области генерал В.А. Шаманов полностью лишил писательскую организацию финансовой поддержки. Мало того, что ни она сама, ни кто из работников малочисленного аппарата уже полтора года не получает зарплаты, так писателей постоянно ещё и теснят, отбирают у них комнаты, не оказывают ни малейшей помощи...

Так что пришлось срочно писать очередное письмо к Шаманову, высказывая ему недоумение нашего Секретариата по поводу такого свинского отношения к писателям. Хотя - проймёт ли оно его? Что-то, как показывает опыт, господа генералы, приходя на губернаторские должности, практически тут же превращаются из народных героев в самых заурядных крохоборов и казнокрадов, забывая и о культуре, и о патриотизме, и о самом народе. Таково, видимо, свойство больших денег, которые оказываются у них в руках - они затмевают им всё: и разум, и даже душу...

* * *

Отдав Матлиной письмо и завершив кое-какие другие дела, я в 15 часов покинул Правление и поехал в Литературный институт к С.Н. Есину - Бологов просит, чтобы он тоже приехал в Михайловское, так что пришлось мне идти к нему и уговаривать дать согласие на эту поездку. Заодно я подарил ему свою книгу о "Курске" и Берии, хотя, думаю, он её все равно не прочитает. Есть в наших отношениях с ним какая-то непроясненная натянутость - то ли он боится фактом общения со мной испортить свои отношения с В.И. Гусевым, то ли обижается на какую-то из моих публикаций о себе...

15 мая, среда. По пути на работу заехал в журнал "Москва", чтобы подарить свою книгу Капитолине Кокшеневой - она как-то говорила на подведении литературных итогов минувшего года, что жаждет появления хорошего идеологического романа, вот и посмотрим, что теперь скажет по поводу моего "Курска". Скорее всего, наверное, опять отмолчится, как она всегда делает по поводу моих произведений. Но я все равно оставил для неё книгу у секретаря редакции.

* * *

Идя потом из "Москвы", я увидел установленный недавно памятник Булату Окуджаве, запечатлевший его идущим сквозь какие-то арки. При этом знаменитый арбатский бард весь как-то ссутулен, держит руки в карманах и вообще пребывает в какой-то наклоненно-покачнувшейся позе, словно бы бредет откуда-то домой пьяный, из-за чего его скульптура производит довольно жалкое впечатление.

Там же на Арбате я зашел в одно из зданий обменять на рубли имевшиеся у меня 50 евро и случайно попал на интереснейшую художественную выставку. Особенно меня поразили работы Сергея Давыдова - цикл картин (шелк, батик) под названием "Переулки Москвы", на которых изображены удивительные городские пейзажи, над которыми парят и среди которых гуляют ангелы. Любопытны также работы Натальи Воробьевой (эмалевые миниатюры) и Надежды Голубцовой (роспись по шелку). И что интересно, всё это можно купить по вполне человеческой цене - от 70 до 150 долларов.

После обмена денег и осмотра выставки зашел в магазин украинской книги, где встретил переводчика и составителя Виталия Крикуненко, с которым мы только вчера обговаривали по телефону возможность выпуска антологии украинской поэзии ХХ века. Перекинувшись с ним парой фраз (он уже собирался уходить из магазина), я углубился в лежащие на прилавке книги и не удержался, чтобы не купить сборник стихов Олеси Степаненко "Предчувствие Авалона", литературно-художественный альманах "Форма(р)т" и газету "Критика" (всё - на украинском языке).

* * *

Приехав домой, я сел за роман, который вот уже несколько месяцев пишу по мотивам произведений Стивена Кинга. Он у меня очень долго сопротивлялся и не хотел трогаться с места, а тут вдруг чуть ли не сами собой начали заплетаться такие интересные узлы, о которых я даже и не подозревал, когда обдумывал его первоначальный замысел.

16 мая, четверг. Остался дома, чтобы подтянуть некоторые из накопившихся дел, но практически весь день писал свой роман. Правда, с утра сходил к метро "Братиславская" на рынок, купил там кое-чего из еды и две газеты - "Ex libris" и "Из руки в руки". Продолжаю штудировать объявления в поисках подходящей нам для покупки дачи, которая бы удовлетворяла сразу нескольким весьма серьезным требованиям - всенепременнейше располагалась бы у реки, пруда или озера, была бы с отоплением и подходила для зимнего проживания, имела несколько отдельных комнаток (чтоб я мог писать без помех, а Алинка играть), находилась недалеко от остановки прямой электрички из Москвы, а самое главное, чтобы она ещё и стоила не дороже 2-4 тысяч долларов, так как нам и ради такой суммы придется залезать в долги. А мне между тем встречаются пока что варианты с ценами в основном от шестисот тысяч до полутора миллионов баксов. Всё это, конечно же, печально, но в то же время и не повод для отчаяния. Как говаривал когда-то в фильме "Бриллиантовая рука" Семен Семеныч Горбунков, "будем искать".

* * *

Из событий дня:

- В Киеве сегодня хоронили знаменитого футбольного тренера Валерия Лобановского, в течение многих лет являвшегося наставником киевского футбольного клуба "Динамо".

17 мая, пятница. Днем подписал у Ганичева заявление на материальную помощь, чтобы купить Алинке путевку в лагерь отдыха. Отпуск у нас с Мариной будет только в июле, а она в конце мая заканчивает учебу и будет потом одна в течение целого месяца маяться в душной квартире. Да и вообще ей надо учиться общаться со своими сверстниками, уметь активно отдыхать и не бояться ситуаций, требующих проявления самостоятельности. Но вот беда путевка нынче стоит 7 тысяч рублей, а это для нас очень большая сумма, поэтому Марина обратилась у себя в МСПС за помощью к Ларионову, а я у себя в Союзе - к Ганичеву. Осталось ещё немножко добавить своих, и вопрос с Алинкиным отдыхом можно будет считать решенным.

* * *

Часа, наверное, в три дня приехал Николай Иванович Дорошенко и привез свежий номер газеты "Российский писатель", в котором, объединенные общим названием "В поисках национального бестселлера", напечатаны мои рецензии на книги А. Афанасьева, Е. Шишкина, В. Николаева, О. Павлова и Р. Канушкина. Так что, надо полагать, полку моих врагов после прочтения этих рецензий прибудет...

В этом же номере, кстати, есть ещё два упоминания моего имени - в стенограмме выступления Николая Коняева на конференции "Литературные итоги 2001 года" и в материале Олега Шестинского о Платоновской премии.

* * *

...А в четыре часа дня Бавыкин привез в Правление делегацию китайских писателей, среди которых был уже знакомый мне профессор Чжэн Тиу, которому я с удовольствием подарил свою книгу "Тайна двух выстрелов". Они только что приехали из Санкт-Петербурга, а по пути Олег завозил их к себе на валдайскую дачу, и находившийся под впечатлением этой поездки поэт Шэнь Шаньцзинь написал в дороге посвященное Бавыкину стихотворение, которое мне пришлось срочно переводить на русский и буквально через полчаса уже читать за столом в ротонде. Вот какой оно получило у меня в итоге вид: "Олег - мой первый русский друг. / У нас единый жизни круг. / Мы в год один на этот свет / пришли назад полсотни лет. // Мне мил московский говорок / и мил московский ветерок, / и Питер в гомоне речей / да в свете матовых ночей. // Мне не забыть, Олег, твой взгляд - / в нём ночи белые висят, / в нём будто вызов мне - спроси: / "Кому жить сладко на Руси?.." // Но я и так уже навек / (как водку - русский человек) / успел Россию полюбить, / теперь - ничто мне не забыть! // Полвека длился жизни круг, / чтоб я нашел тебя, мой друг..."

Помимо стихотворения Шаньцзиня, я также перевел прямо на слух два небольших стихотворения Ли Бо. Первое - посвящено взаимосвязи вина и поэзии: "В бокале с вином - я ищу для стихов вдохновенье. / Но хочется выпить, лишь сложится стихотворенье. / А выпью - и тут же идёт вдохновенья волна, / чтоб, стих написав, захотелось мне снова вина". Ну а второе - это, по сути дела, просто метафора возраста: "Забыл я напрочь годы молодые! / Нет силы вспомнить, сколько прожил лет... / Лишь, с плеч спадая, волосы седые / уже собою оплели весь свет".

18 мая, суббота. Послал вместо себя на радио Марину, чтобы она провела там передачу с Ринатом Мухамадиевым (у него как раз вышло сейчас переиздание книги о защите Белого Дома в октябре 1993 года, за которую ему присуждена Шолоховская премия), а сам остался дома, чтобы хоть немного поработать за компьютером. Составлял информационную полосу для "Дня литературы", а также различные официальные письма.

* * *

Вечером посмотрели с Мариной по каналу "Культура" фильм "Охота на ангела, или Четыре любви поэта и прорицателя", посвященный судьбе Андрея Белого и русского символизма. Замечательная работа! Особенно впечатляет такой ход, как иллюстрирование сюжета не игровыми сценами, а выисканными в киноархивах фрагментами из старых картин. Просто удивительно, насколько они оказались соответствующими сценарию!

Русский символизм - это, безусловно, одно из самых мистических и так пока до конца и не изученных явлений в истории нашего искусства. В нем поразительнейшим образом сплелись воедино явления и факты жизни и вымысла, реальности и игры, судьбы и поэзии! Но главное, о чем меня заставил задуматься этот фильм - это та глубочайшая разница, которая видна между отношением к литературе во времена Андрея Белого и сегодня. Кажется невероятным, но такой рафинированный автор как Белый с его трудно читаемой прозой был НУЖЕН читателям - на его вечера набивались полные залы народу, за его судьбой следили, о нем постоянно спорили... Пока государство не включило механизм его отторжения от общественной жизни.

Но разве не то же самое произошло и сегодня? Государство вывело литературу за рамки общественно важных категорий, и писательская жизнь сразу же утратила в глазах людей какой бы то ни было маломальский интерес...

19 мая, воскресенье; день рождения Царя-Мученика Николая Александровича. Хотели сегодня съездить на станцию Пески под Коломной и посмотреть там одну продающуюся дачу, но с самого утра идет сильный дождь, температура не поднимается выше +6 градусов, и мы никуда не поехали.

Несмотря на то, что сегодня выходной день, я по своей ежедневной утренней привычке спустился вниз к почтовому ящику и обнаружил там письмо (по-видимому, его принесли ещё вчера вечером) от хорошего краснодарского писателя Николая Ивеншева, о прозе которого я много раз говорил в своих обзорах. Он пишет, что у него в эти самые дни повесился в больнице на простыне 22-летний сын Денис (Господи, прости ему этот грех!) и, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, просит прислать ему мои новые книги. У меня в наличии сейчас осталась только "Тайна двух выстрелов", так что пошлю её. Хотя, по правде сказать, я не знаю, может ли хоть какая-нибудь книга отвлечь отца от мыслей о его погибшем сыне? Разве только - Священное Писание, в центре которого лежит аналогичная история. Хотя, надо заметить, Божий Сын взошел на Свой крест ВО ИМЯ СПАСЕНИЯ ВСЕХ ЛЮДЕЙ на планете, а что подвигло оборвать свою молодую жизнь Дениса Ивеншева, будущего журналиста, почти закончившего университет? Страх перед реальностью? Чувство беззащитности? Неуверенность в себе и своём будущем? Отчаяние?.. Любая из этих причин свидетельствует, на мой взгляд, только об одном - об отсутствии в душе у парня подлинной веры в Бога и полном незнании им того, что у всех нас есть в вышнем мире Судия и Спаситель, Который Один только и вправе решать, сколько кому из нас жить на свете и когда отправляться держать перед Ним ответ за наши дела. Оборвать же свою судьбу без Его на то воли это все равно как бросить Ему назад в лицо подаренную тебе жизнь. Кто же в этом больше всех заинтересован, как не лукавый?

Жалко молодые души, которые сегодня, как никогда ранее, окружены сплошными соблазнами и искушениями. Тяжело им, а к кому обратиться за помощью, не ведают. Но видя столь демонстративно пренебрежительное отношение государства к литературе, они перестали обращаться за поисками ответов на свои вопросы и к тому единственному, что всегда было под рукой у их родителей и всех предыдущих поколений - то есть к книгам...

* * *

...После завтрака сел за компьютер - составлял информационную полосу в "День литературы", писал официальные письма, заполнял дневник, а в самом конце дня немного поработал над романом...

* * *

...Вот уже дня три меня не отпускает показанный по телевидению сюжет о том, как во время разгона перекрывших одну из улицу Владивостока рыбаков, которым уже два года не платят зарплату, милиционер бьет кулаком в лицо женщину, держащую на руках ребенка, и попадает в личико малышу... Не знаю, что можно сказать в оправдание таким действиям, душа вскипает так, будто это ударили меня самого или моего собственного младенца! Думаю, эти кадры более чем красноречиво свидетельствуют о том, что наша милиция сегодня находится отнюдь НЕ НА СТОРОНЕ НАРОДА, и что она представляет собой силу, которая защищает не людей от творимого беззакония, а именно творцов беззакония от людского гнева. Я понимаю и даже оправдываю действия полковника Буданова, которого в эти дни судят за убийство чеченской девушки. Он находится на войне, на грязной диверсионной войне, в которой чеченские боевики используют против наших солдат не только своих девушек, но и детей, которые собирают для полевых командиров стратегическую информацию, оставляют в людных местах сумки с взрывчаткой, стреляют из-за угла в друзей полковника Буданова, так что от всего этого в сознании наших военных могут сместиться понятия пределов допустимой жестокости. Но милиционеры - разве они уже не различают, что на улицы вышли не обнаглевшие отморозки (хотя, я думаю, что с ними-то милиция была бы куда как повежливее, чем с беззащитными женами моряков!), а отчаявшиеся от несправедливости труженики, требующие свое заработанное? Ведь в том рыбацком пикете, что перекрыл владивостокскую улицу, были если уж не отцы и не братья разгонявших их милиционеров, то наверняка - соседи по подъезду или лестничной площадке, бывшие одноклассники, болельщики за одну футбольную команду, свояки, земляки и знакомые знакомых, короче - БЛИЗКИЕ люди, СВОЙ НАРОД. И при этом - такое враждебное к нему отношение со стороны людей в милицейской форме. Что же происходит сегодня с русскими душами?..

20 мая, понедельник. Заезжал в "Литературную газету", там как раз вернулся из Крыма Сергей Луконин, который привез две бутылки крымского вина, так что и я с ними немного посидел и даже пригубил.

* * *

...Подумалось вдруг о том, что реформы русского языка - это не такое уж и безобидное дело, как может показаться. Вот, к примеру, раньше писалось не "католический", а "кафолический", не "кафедра", а "катедра", не "теософия", а "феософия" и так далее. Вот и наш сегодняшний "Интернет" при всей сопутствующей ему массе положительных моментов имел бы по старому написанию вид "инфернет", что гораздо ближе соответствовало бы его ИНФЕРНальной сущности...

21 мая, вторник. Весь день занимался формированием писательской делегации для поездки в Псков и Михайловское. В 17 часов наконец-то отослал им в департамент культуры факс с фамилиями тех, кто поедет.

* * *

Из случайных палиндромов:

1. Мостовая, гон, топот ног... Я: "А вот - сом!.."

2. А в лом ли псу ботва?.. Автобус - пил. (Молва.)

3. Арап: "Соловьи и волос - пара".

22 мая, среда; перенесение мощей святителя и чудотворца Николая из Мир Ликийских в Бари. Взыдоша, яко звезда, от востока до запада твоя мощи, святителю Николае, море же освятися шествием твоим, и град Барский приемлет тобою благодать: нас бо деля явился еси, чудотворец изящный, предивный и милостивый.

* * *

По правде сказать, я чуть было не забыл, что сегодня - день моего небесного покровителя Николая Чудотворца, хорошо, что позвонил из Самары Саша Громов и своим поздравлением напомнил мне об этом. Сам он, как оказалось, лежит сейчас со сломанными ребрами дома, так как попал с Женей Жироуховым в автомобильную аварию.

Потом ещё звонил и поздравлял с днем ангела Сергей Гонцов, с которым мы одно время были весьма дружны - он со своей Еленой даже жил у меня несколько месяцев в Старице, пока они не купили себе там собственный домик...

В вышедшей сегодня "Литературной газете" даны сразу три Маринины информации о мероприятиях МСПС - обсуждении книг Екатерины Марковой, а также о юбилеях Турсун-Заде и Кугультинова. А в сегодняшнем номере "Дня литературы" - три мои рецензии из числа написанных в Жюри "Национального бестселлера": о романах Дмитрия Липскерова "Родичи" (см. выше запись от 17 февраля), Сергея Морозова (Магомета) "Великий полдень" (19 февраля) и Владимира Орлова "Бубновый валет" (22 февраля).

* * *

Сегодня я в конце концов утряс с А.А. Бологовым список делегации Союза писателей России, приезжающей на Пушкинский праздник в Михайловское. Я от всей души хотел отвертеться от поездки, но он сказал, что это невозможно, так как в связи с отсутствием В.А. Кострова функция руководителя делегации (и ответственность за проведение всех мероприятий во Пскове и Михайловском) ложится на меня. Увы, я понимаю Кострова - я был в Пушкиногорье всего только два раза, но и то у меня уже появилось ощущение повторяемости событий. В этом смысле, наверное, надо мне прекращать вести также и этот дневник, так как в нем тоже начинаются сплошные повторы - я ведь начал его в середине апреля прошлого года, так что уже по второму кругу пошли Пасха, Первомай, мой день рождения, праздник Николы Вешнего, через несколько дней опять будет день Славянской письменности и культуры, потом - поездка на Пушкинский праздник. И всё это практически по одному и тому же сценарию, в одних и тех же местах, с одним и тем же кругом лиц, так что я неизбежно начну повторять описания прошлого года... Надо уметь останавливать разбег пера.

* * *

Из случайных (и к моему стыду - не совсем пристойных) рифм:

Плачут флейта и гобой: / "Наш хозяин - голубой". / Уточняет контрабас: / "Ваш хозяин - пидорас!.."

* * *

...Уже дома меня нашел звонок председателя Московского отделения Петровской Академии наук и искусств Петра Васильевича Дзюбенко, который сообщил, что завтра в 16 часов в помещении правления Общества охраны памятников (Гагаринский переулок, 4) состоится очередное заседание президиума ПАНИ. Я пообещал прийти (я ведь не только её член, но ещё и секретарь нашего союзписательского филиала этого отделения), однако, боюсь, как бы не опоздать, так как в 11 часов утра мне надо быть в Фонде развития парламентаризма в России (Колпачный переулок, дом 5) на обсуждении проекта Закона о творческих союзах, и Бог его знает, на сколько это может затянуться. Проблема-то отнюдь не такая пустяковая, как может показаться, поскольку речь идет не просто об улучшении условий быта и творчества писателей и художников, но воистину о сохранении нас как нации, ибо с потерей своей культурной самобытности общество утрачивает и объединяющие всех в категорию единого народа духовные ценности. Ну чем, в самом деле, кроме своей внешности, отличаются друг от друга глотатели многочисленных фильмов ужасов или сериала "Секретные материалы" в Зимбабве, Уругвае или России? Подмена нашего искусства западным чревата для русского человека полным размыванием традиционных духовных ориентиров и вследствие этого потерей его национальной самоидентификации. Этому можно дать название "победа изнутри", не случайно ведь ещё в 1946 году руководство ЦРУ, планируя холодную войну против СССР, одно из первостепенных значений уделяло разложению культуры и искусства нашей страны с их последующей подменой бездумной коммерческой масскультурой. А узаконивание существования Союза писателей России этим планам будет сильно мешать, вот проамериканские силы в наших верхних эшелонах власти (а они там сегодня в большинстве) этому всячески и препятствуют, бесконечно отправляя проект Закона о творческих союзах на доработку...

* * *

...А ещё я сегодня получил одно довольно-таки сильно удивившее меня письмо, в котором говорится, что кафедра россиеведения Ягеллонского университета в Кракове приглашает "профессора Николая Переяслова прибыть 24 июля 2002 года в Республику Польша на 5 дней для участия в научной конференции "КАРТИНА МИРА И ЧЕЛОВЕКА В ЛИТЕРАТУРЕ И МЫСЛИ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ". Места для участников забронированы в университетской гостинице..."

Хотя вот сейчас дописал эту строчку и вдруг подумал: а почему, собственно, меня всё ещё удивляет тот факт, что обо мне узнали в Краковском университете? Странно было бы, наверное, как раз в том случае, если бы дело обстояло по-другому, а так - всё вполне закономерно. Я ведь с самого начала говорил, что я пишу - лучше всех...

* * *

...Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй!

Апрель 2001 - май 2002 гг.