«В ожидании»

Долго тянется ночь. Рассвет едва-едва брезжит. Наталья Кирилловна, — жена тюремного фельдшера, — лежит с раскрытыми глазами, вздыхает, охает и переворачивается с боку на бок. Душно, кусают клопы, толкается сынишка, спящий вместе с матерью на одной постели и разметавшийся так, что Наталье Кирилловне приходится с усилием держаться на самом краешке кровати. Открыть окно или хотя бы форточку, чтобы освежить воздух, пропитанный запахом кухни и всевозможных лекарств, опасно для больного, чахоточного мужа, который спит в той же комнате, за ситцевым пологом; лечь в другой комнате, — у них при казённой квартире их две, — или в кухне — нельзя, так как муж просыпается часто и может потребовать лекарства или просто помочь ему удобнее повернуться.

«О, Господи, Батюшка, за что Ты меня испытуешь? — думает Наталья Кирилловна. — Конец-то скоро ли? Ведь всё равно не поправится, все доктора решили… Зачем же и ему, и мне напрасные муки?»

— А у Кольки-то с трещоткой… трр!.. трр!.. — бормочет во сне Петя, увлечённый бумажными змеями.

Он целые дни запускает их, бегая босиком по тюремной площади, один, не присоединяясь к другим мальчуганам, что строго запрещено ему, так как он не какой-нибудь уличный, а сын фельдшера. Иной раз и хочется Пете поиграть в шумной, весёлой толпе таких же грязных, босоногих сверстников, но увидит, что мать грозится с крылечка, и не решается подойти к ним; мать сердится и бьёт больно. «Иди к нам, Петька, давай играть вместе!» — частенько кричат мальчуганы, но Петя как будто не слышит или улыбнётся застенчиво и побежит от них, запуская по ветру самодельный змей, — какую-нибудь цветную, обёрточную бумажку с мочальным хвостом и даже без поперечных деревянных драночек, делать которые Петя ещё не умеет, хотя ему страшно хочется именно такой «настоящий» змей, с драночками. Мальчишки и сердобольные соседки постоянно спрашивают Петю:

— Отец-то у тебя ещё не помер?

— Нет, не помер, — равнодушно отвечает мальчик.

— А, может, помер?

— Помер.

— Что же он теперь делает?

— Кашу ест…

— Ах, ты болезный этакий! Как будешь ты без отца-то? Куда вы с матерью-то денетесь? Казённая квартира, дрова, освещение, хорошее жалование… Всего лишитесь! Чем жить-то станете?