«С бреднем»

Давно уже спустились сумерки іюньской ночи и окрасили всѣ предметы въ блѣдно-сѣрый цвѣтъ. На западѣ за узенькимъ озеркомъ, очень похожимъ на рѣку, виднѣлась розовая полоса солнечнаго заката. На берегу озера, чистаго, какъ хорошо вычищенный мѣломъ серебряный подносъ, дачникъ Константинъ Павловичъ Укромновъ, снимавшій на лѣто полуразвалившуюся помѣщичью усадьбу, примыкающую дворомъ къ озеру, любилъ рыбу. То-есть самъ онъ ничего не ловилъ, а только переносилъ желѣзное ведро съ мѣста на мѣсто, присаживался на камни и усиленно курилъ папиросы, а лакей его, шестнадцатилѣтній мальчикъ Уварка и усадебный сторожъ старикъ Калистратъ въ однѣхъ ситцевыхъ рубахахъ бродили съ бреднемъ около берега по поясъ въ водѣ. Калистратъ то и дѣло училъ Уварку и говорилъ:

— Тише, тише… и главное, не чертыхайся. Рыба неумытаго не любитъ. Никакихъ ругательныхъ словъ тоже на рыбной ловлѣ говорить нельзя. Надо тихо, благообразно и съ ласковыми словами.

— Да я что-же… Нешто я смѣю ругаться при баринѣ? Я только сказалъ: «Ахъ, чортъ! Опять щука выскочила», — оправдывался Уварка.

— Ну, и довольно. Умытаго помянулъ — я довольно. А рыба ужасти какъ этого не любитъ. Ты что сдѣлалъ? Ты ее разбудилъ — вотъ она и сиганула черезъ бреденъ. Рыба теперь подошла къ берегу и спитъ, опочиваетъ до восхода солнца, а ты ее разбудилъ.

— Ну, кажется, здѣсь подъ берегомъ ничего не спитъ, потому вотъ уже съ часъ ловимъ — и все безъ пути, — добродушно сказалъ Укромновъ, высокій, толстый съ двойнымъ подбородкомъ, среднихъ лѣтъ блондинъ съ толстыми усами, совсѣмъ закрывшими верхнюю губу.

— Какъ безъ пути? Два щуренка у васъ въ ведрѣ сидятъ, плотва, язекъ… — отвѣчалъ Калистрага.

— А подъ вербой двухъ густерокъ поддѣли, — прибавилъ Уварка въ замаслянной фуражкѣ блиномъ. — Да что я, двухъ густерокъ! Трехъ сразу.

Баринъ заглянулъ въ ведро и сталъ считать:.

— Разъ, два, три, пять… Тутъ и на полъ-ухи въ ведрѣ нѣтъ, — сказалъ онъ. — Насъ вѣдь семеро за столъ садится.

— Погодите, наловимъ и на двѣ ухи. Дайте только срокъ… въ лучшемъ видѣ наловимъ, — проговорилъ Калистратъ. — Вотъ мы вернемся къ вербѣ да и пройдемъ мимо ея еще разъ. Рыба обожаетъ подъ деревьями у берега становиться. Это для нея первое удовольствіе. А луговаго берега она не любитъ.

— Отчего?