«Совесть»

На мостках одной из дачных купален, тянувшихся вереницей по морскому берегу, сидел, с книжкой толстого журнала в руках, студент Михайлов. Пришёл он сюда, чтобы на свободе окончить заинтересовавшую его повесть, но читать не мог. Сначала мешали поминутно пробегавшие босиком по мосткам мальчишки, отчего и мостки, и вся купальня тряслись, потом пришёл и хотел писать здесь этюд скучный и бездарный художник Ванюхин, которого едва удалось уговорить перейти на другое место. От досады на мальчишек и на Ванюхина Михайлову стало казаться, что в воздухе особенно душно. Он несколько раз провёл рукою по своей коротко остриженной голове и русой бородке, потом расстегнул китель и свесил ноги. Стало наконец тихо, и только из шлюпки, покачивавшейся на светло-зелёной воде у самого берега, слышались детские голоса. Там сидели с удочками в руках две девочки в синих матросских платьях и жёлтых ботинках, по-видимому, сёстры, и с ними мальчик лет восьми. По временам они обменивались короткими фразами на каком-то иностранном языке, чирикая точно воробьи. Михайлов стал прислушиваться и понял только, что говорят по-английски, и что старшую сестру, почти взрослую девушку, зовут Нелли, младшую — Бесс, а мальчика — Фред, Когда у брата вырывалось слишком громкое восклицание, Нелли укоризненно поворачивала в его сторону свою хорошенькую головку с распущенными каштановыми волосами, перехваченными внизу чёрной бархаткой. Михайлов с интересом стал смотреть за каждым движением Нелли и детей, как наблюдают за грациозными, никогда не виданными зверьками. Когда солнце подошло ближе к горизонту, волосы Нелли стали переливаться золотыми тонами, а её личико казалось ещё красивее и вместе с тем серьёзнее.

«У наших барышень редко бывают такие правильные черты лица, — думал Михайлов, — есть что-то классическое в этих чертах». И когда Нелли с детьми ушла, он уже не мог читать, хотя ничто не мешало. На следующий день, под вечер, Нелли с братом и сестрой снова были здесь и сидели в той же шлюпке, и Михайлов, увидав их, обрадовался. Нелли положила возле себя маленькие открытые часики, на которые время от времени поглядывала. Один раз, когда её взгляд переходил от часов на воду, Михайлову показалось, что она с любопытством посмотрела на него, и от этого, едва уловимого движения длинных ресниц Нелли, его будто кольнуло что-то.