Когда Скоков пришел к полному, тысячу раз проверенному убеждению, что такому заурядному, как он, такому незначительному, тихому человеку суждено до конца дней служить в канцелярии на семидесяти пяти рублях жалованья, он наметил для себя в будущем некий торжественный и блестящий скачок.
«Скачок» этот заключался в следующем: Скоков решил ровно десять лет быть скупым, жить впроголодь, спать в собачьем углу, но зато, скопив ровно десять тысяч рублей, истратить их в 24 часа на роскошь, еду, напитки, развлечения, женщин и цветы — с такой же легкостью и сознанием силы денег, какие присущи миллионерам.
Вознаградив себя таким образом за все лишения и будущего и прошлого, Скоков рассчитывал еще получать с этого «капитального» дня проценты: воспоминания.
Один сказочный день наслаждений он ставил центром, смыслом и целью жизни.
Не будем судить его слишком строго.
Вероятно, этот человек был очень обделен всем, наверное, он читал только в книгах о званых обедах, любви, путешествиях и алмазах.
У него не было ничего, он же хотел всего.
Мы знаем людей с меньшей напряженностью материальных желаний, добившихся большего, чем хотели, пресыщающего благополучия.
Несчастье Скокова заключалось в том, что он был наделен огромным пассивным упорством в противовес упорству активному, он мог лишь сгустить и придержать то, что есть, добывать и бороться было не в его характере.
Во всяком случае, человек этот наметил себе определенную ясную цель, не лишенную некоторой поэзии («загреметь на миг»), чем похвастаться может далеко не всякий.
Скоков жил в отгороженном углу грязной, сырой мансарды и за такое помещение платил три рубля в месяц.
Мебель Скокова выражалась числом 3: стол, койка и табурет.
Белье Скоков стирал сам по воскресным дням, покупая кипяток в соседнем трактире.
Он не курил, не пил ни чая, ни кофе — ничего, кроме воды.
Его пищу — раз в день — составлял двухфунтовый хлеб с небольшим количеством масла или картофеля.
На керосин и свечи не истратил он даже копейки, — летом темнело поздно, а зимой он просиживал вечера в дешевом кафе, не требуя ничего, кроме газеты.
Лакеи считали его безобидным помешанным.
Раз в месяц он мылся в бане за гривенник.
Комментарии к книге «Том 3. Рассказы 1917-1930. Стихотворения», Александр Степанович Грин
Всего 0 комментариев