«Легенда о Летучем голландце»

етырёхмачтовый барк с грузом китайского чая уже пересек океан и подходил к американским берегам. Матросы, которым предстояло нести ночную вахту, настолько тяжёлую, что моряки называют её «собачьей», заступили на посты. Капитан ушёл в каюту погреться, рядом с рулевым остался помощник.

Дул слабый ветер, и паруса, подрагивая, нехотя тащили судно вперёд. Над водой стояла легкая дымка, солнце зашло, и прямо по курсу, там, где должен был вот-вот открыться берег, зажглась огромная южная звезда Канопус. Что-то не понравилось в ней помощнику капитана: звезда мигнула и погасла.

«Не иначе как над берегом собираются тучи», — подумал он, но в эту минуту Канопус засверкал снова, а слева от него засеребрилось лёгкое облачко.

— Странно, очень странно, — произнёс помощник. — Вы видите что-нибудь впереди, рулевой?

— Кажется, корабль, — откликнулся матрос.

— Пойду позову старика. — И помощник отлучился с палубы.

Он вернулся вместе с капитаном, но, едва поднявшись на палубу, оба офицера замерли в испуге. Прямо на барк, распустив паруса, двигалось необычное судно. Его мачты, канаты, идущие к мачтам, и паруса светились, словно натёртые фосфором. Зеленоватый свет излучали даже доски палубы и укреплённая на носу фигура полуженщины-полурыбы. Молча нёсся этот призрак навстречу барку.

— Капитан, вы видите — люди! На нём полно людей, — шепнул помощник.

На верёвочных лестницах, что соединяют борта с верхушками мачт, на реях, около надутых парусов, повсюду виднелись неподвижные фигуры матросов. На корме рядом с рулевым застыл капитан, а на носу горбился закутанный в плащ вперёдсмотрящий.

— Смотрите, паруса все разорваны. Как давно нужно плавать, чтобы они стали такими! — Помощник замолчал, поражённый.

Судно поравнялось с барком, и все увидели под капитанской шляпой, под капюшоном рулевого, под каждою матросскою шапочкой или под пучком нечёсаных волос белые кости черепов и пустые глазницы. Судно прошло, едва не задев их бортом, повернулось кормой и начало удаляться, медленно растворяясь в ночной мгле.

Офицеры стояли, не в силах произнести ни слова, а штурвал вырвался из рук рулевого.