Сигналов было несколько. Главный, конечно, дневник. Двойка по математике. Что ж, бывает — трудную задачу не решил, в примере запутался. Не мудрено: плюсы, минусы, скобки, простые дроби, десятичные… В свое время Аркадий Федорович и сам немало намучился с такими примерами.
Ладно, математика — куда ни шло. Но история! Пожалуйста: пятнадцатое апреля, четвертый по расписанию урок — двойка. И двойка не какая-то робкая, сомнительная, а жирная, категорическая. Красными чернилами выведена.
А география! С ума сойти — и по географии то же самое! И рядом — знакомая подпись: «Максимов». Это учитель географии, Василий Васильевич, добрейший человек, влюбленный в свой предмет и умеющий так интересно объяснить материал.
— Ну, — спросил Аркадий Федорович, явно не торопясь запечатлеть в дневнике свою родительскую подпись (он даже не взглянул на трехцветную шариковую ручку, которую Костя с готовностью держал в руке), — как же будем это комментировать сын, славный отпрыск рабочей династии Киселевых? Три двойки за неделю. Не много ли?
Костя поморгал длинными остренькими ресницами, указательным пальцем левой руки, на котором как символ его рабочей династии чернел ушибленный ноготь, почесал нос с рыжими приметами весны и тяжело вздохнул.
— Это у тебя хорошо получается, — заметил отец. — Талантливо. Не собираешься ли к тому же пустить горючую слезу?
Еще чего! Костя покривил губы, нахмурился и теперь уже пальцем правой руки, на котором косо краснела глубокая царапина, указал в дневнике за 16 апреля на другую отметку.
— Не беспокойся, — сказал Аркадий Федорович, — вижу. За диктант — пятерка. Законная. Хвалю. Но, дорогой мой, она лишь доказывает, что с тобой творятся какие-то непонятные вещи. Выходит, можешь прилично заниматься, но… Что же происходит? Не хочешь учиться?
Ведь скажет — не хочет! Кому это приятно хватать двояки?
— Хорошо, — не дождавшись ответа, сказал отец. — География. Страницы двести тридцать четыре — двести тридцать пять. Ну-ка, давай учебник. Что там за зверь такой, что не по зубам Киселеву-младшему?
Костя достал из портфеля учебник.
Аркадий Федорович раскрыл его на двести тридцать четвертой странице и сокрушенно развел руками:
Комментарии к книге «Две строки до востребования», Владимир Андреевич Добряков
Всего 0 комментариев